Им казалось, что я слишком люблю выступления, огонь, и на них не обращаю внимания. Может, они были правы… Кое-кто смог примириться с моими увлечениями, только я их не любил… Да ладно, это все лишнее. Периодически я смотрел, что делаешь ты. На расстоянии, не подходя близко. Слышал о тебе от ведущих. Иногда мне показывали записи твоих выступлений. Так, болтали ни о чем, и я спрашивал типа ради любопытства. Я знал, что ты тоже с кем-то встречаешься, Аишка говорила как-то, ну… Жизнь есть жизнь. Я раздал долги, купил квартиру, сделал ремонт. Машина, квартира – то, ради чего я пахал, ради чего ударился в шоу, позабыв обо всем на свете. Было как прозрение. Я остановился и оглянулся назад. И не увидел около себя никого. Никого, по большому счету. Стал вновь уделять больше внимания модерну – осознал, что здесь все плохо, с эмоциями отстой. И везде плохо. Тут мне пришла в голову идея с танго, и я понял, с кем хочу его станцевать. С тобой.
Гуля вздрогнула. Антон же продолжал улыбаться, не отрывая взгляда от ее лица.
- Я посмотрел как раз твою программу а –ля восток, где у вас костюмки ну очень открытые. Слышала мудрую фразу: «Чем больше женщина раздета, тем хуже у нее с танцем».? Конечно, не всегда хуже, если в реальности. Но фраза в чем-то верна – трудно объяснить… Когда нечего показать уже, и нет идей, обычно раздеваются. Я понимаю эту фразу как-то так. Тем более, ты понизила цены выступлений своего коллектива – согласись, тоже о чем-то говорит! Не надо было, не стоило, так бизнес не ведут… Я тебе позвонил, предупредил. После решил вновь тебе предложить станцевать со мной, поработать вместе, хотя был уверен, что ты мне откажешь. А вдруг, думал, получится? Не получилось.
Антон рассказывал Гуле вещи, казавшееся ей необыкновенными. Никогда бы подобное не пришло ей в голову! Хотя…
- При встрече с тобой в «Мае» я понял две вещи. Первая: тебе была интересна моя задумка. И второе : что-то у тебя произошло. Ты ко мне стала относиться по-другому, или я чего-то раньше не догонял… Я хореограф, Гуля, умею подмечать чужие движения. Твое лицо, твое тело кричало, что я смущаю тебя. Как раньше. Лет пять назад я не понимал, списывал на Женьку, на твою молодость – на что угодно! Прошло четыре года после распада старого коллектива, а ты также смущалась, смотрела на меня…блин, я не могу объяснить, о чем догадался. Но тогда я решил, что от тебя не отстану, и добьюсь, чтобы мы станцевали вместе. А уж когда я твой восток увидел...Блин, несколько ночей уснуть не мог, все представлял тебя... Кастинг - для отвода глаз. Хотел прийти к тебе после него и пожаловаться, что нет хороших девчонок, танцевать не с кем. Гуля, давай попробуем. Неожиданно на кастинг пришла твоя Ира. Думал, мне повезло. Я мог предугадать, как ты психанешь, и не глядя выбрал ее, чтобы ты пришла, и мы решили насущный вопрос. Я бы уговорил тебя станцевать со мной. Думал, ты придешь и попросишь… поменяться на нее, например. Но я не учел, какая ты гордая. Ты просто меня послала, и Иру ты тоже послала. Как ты меня не расстреляла из чего-нибудь прямо на благотворительной площадке, до сих пор удивляюсь, но я специально вышел на сцену. Чтобы проверить кое-что. И парням сказал заранее, что орать, - Антон усмехнулся, провел по лицу рукой, взъерошил волосы и вновь прямо глянул на Гулю.
- Аише ты предложил, чтобы я вышла на сцену, так? – перебила Антона Гуля.
Антон издал тихий смешок.
- Допустим. Она раскололась, что ли? Я только намекнул : «Разве Гуля не танцует? Почему она не занята на благотворительном вечере? Пусть хотя бы целуется с кем-нибудь, потому что это неправильно: мы работаем, а Гуля отдыхает…» Аишке только намекни! Ты мне опять не даешь говорить. Понимаешь, наверно, что я хочу сказать?
- Нет, – замотала головой Гуля, - нет… Антон, я даже…
-Рот закрой тогда. Все испортишь. Ты хотела меня. И не просто хотела. Я тебе нравлюсь, Гуля. Верно? Без влюбленности так не целуются, или я не прав?
Гуля почувствовала, как щеки и лоб горят огнем.
- Краснеешь? Да, Гуля? Но ты опять убежала, и меня опять послала, когда я тебя предложил подвезти. Твою мать, подумал я тогда, мы с тобой все равно станцуем, и ты мне за все ответишь. За то время, пока я сох по тебе, малолетке…За мою необъяснимую влюбленность в тебя. За то, что заставила меня влюбиться в огонь и бросить народный коллектив… Короче, за все. Я уже строил планы, как это сделать, и вдруг встретил тебя в ночном клубе. Ты попросилась ко мне переночевать… Я бы отвез тебя к себе домой, дома у меня намного лучше условия, но отлично представлял, что ты откажешься, и не стал предлагать. Когда тебя в клубе увидел… маленькая, съежившаяся… - ладонь Антона нежно погладила руку Гули, - Было просто… не могу сказать, как! Но я не мог не намекнуть о танце. И ты согласилась! Блин, я еле сдержался, чтобы не расцеловать и раздеть тебя той ночью! Настолько податливая была, беззащитная… А утром Гуля стала собой, как обычно. Упрямая и вредная. Почему я в тебя влюбился, не могу объяснить себе никак. Никогда не мог… Я сообразил, что с утра ничего от тебя не добьюсь. Только вечером, когда выступлю, когда будет темно. Ночь расслабляет, делает ближе, пусть она только за окном…Я надеялся- что-то будет, и одновременно уже ни на что не надеялся.
Сердце Гули бешено стучало, тело горело, будто охваченное огнем. Тем самым, который любили они оба...
- Эта ночь многое изменила для меня. Во-первых, я уяснил, что у нас взаимные чувства, и то, как ты прижималась ко мне, какой была в постели, говорило, что я тебе очень нужен. И еще я осознал, что танго с тобой я вряд ли смогу танцевать для зрителей. Слишком личным для меня оно стало, а я, видимо, не такой уж профессионал…или просто не хочу в данный момент показывать другим, кого люблю. Кое-что в жизни должно быть не для всех. Тем более, когда у нас с тобой ничего не понятно. Я это и хотел сказать тебе утром, когда ты убежала от меня. Понимаю, что ты подумала, Гуль. Но я тогда не был готов вывалить всю правду. Не мог. Как сказать, когда сказать, как ты воспримешь… Сердце открывать перед другим человеком, говорить о самом главном – сложнее всего, - глаза Антона блестели, как голубые озера, освещенные солнцем, - а дальше ты мне еще добавила, и я нормально психанул… Ладно, опустим остальное. Главное ты услышала. Мне кажется, ты похожа на огонь. Такая же гордая, непокорная, обжигающая… и можешь быть мягкой и теплой. Никогда не забуду, как ты мне сочувствовала, как носила пирожки и компоты в больницу лет пять назад, когда я болел. Помнишь? Как помогала и объясняла, хотя и зыркала параллельно не очень добро. Я многое взял на себя: организационные вопросы, рекламу; ты мне благодарна вовсе не была. Кажется, даже обижалась. А я просто хотел тебе помочь…
Слезы лились из глаз Гули, просто лились. От того, что слова Тошки были такими любящими, но больше - от того, что она была совершенно счастлива.
- Я люблю тебя. Что угодно делай с моими словами, кому угодно говори. Можешь насмехаться, пересказывать всем, какой Антон дурак. Теперь я никто в артистическом мире, я ухожу. Могу себе позволить быть кристально честным. Но, мне кажется, ты не будешь смеяться. Я хотел напоследок подарить тебе самое дорогое, что у меня есть – мой «Фристайл», мое дело… Все-таки я ухожу не с пустыми руками. Ну вот, я тебе всю душу раскрыл…
- А Ира? – Гуля пристально посмотрела на Антошку.
- Ира? Она танцует у меня. Когда не хватает девочек. Своих я не могу обидеть, они выступают всегда, а если кого-то не хватает в легких постановках – болеют, например – замещает Ира. Недавно на модерн ко мне пришла. Я с ней поговорил почти сразу, чтобы не питала ненужных надежд. Намекнул, что люблю другую, и с ней все сложно. Я многим такое говорил. Истина, между прочим! Мой модерн…э-эх…- погрустнел Антон, пошевелив ногой. Второй двигать не стал, лишь прикоснувшись к ней, сразу же отнял руку.
- Ты будешь танцевать! - убежденно воскликнула Гуля, сжав ладонь Антона своими ладонями, - Пусть не сейчас, попозже. Сейчас просто поставишь вместо себя людей, изменишь номера… Ты немного травмировался, но твой коллектив остался. Ты же не просто танцор, ты хореограф-постановщик! И всегда был им, если мне не изменяет память! Ты остаешься, а я буду с тобой! Мне плевать, хромой, кривой…Это же ты, Тошка! Я буду рядом, если ты захочешь…
- Я придурок, что ли, чтобы от такого отказываться? Особенно после того, как тебе все на духу выложил? Только нужен ли я такой тебе? Калека… - поморщился Антон, кинув взгляд на больное колено.
- Отвали! Ты не калека! Слово это забудь!
- Я слово «отвали» от вас, Гульмира, слышал раз миллион за все время нашего знакомства. Может, заменишь его другим? - ворчливо откликнулся Антон, - и что-нибудь душевное мне скажешь наконец?
- Что я тебя давно люблю? Это же и так понятно! Я бы в жизни не стала спать с парнем из-за какого-то там танца!- да уж, вытаскивать сокровенное из себя было трудновато, и растрогавшаяся от слов Антона Гуля никак не могла озвучить свои чувства. Они были для нее настолько привычными, что, казалось, Тошка о них должен точно знать, – Я люблю тебя, Тош. Тоже давно, со времён старого коллектива. Мне не хотелось показывать, что ты мне нравишься. Если бы я сказала тебе пять лет назад об этом, а ты бы меня послал с моей влюбленностью, было бы ужасно!
- Иди ко мне, - прошептал Антон, раскрыв объятия. Гуля прильнула к нему. Оно поможет и поддержит. Всегда будет рядом – она точно знала.
-Я готова потанцевать в твоем коллективе, но с условием – ты ставишь номера!
- Ну их на фиг, Гуль! Я сейчас так счастлив, что не хочу ни о чем думать, тем более – о номерах! А вот от продолжения танго я бы не отказался…
- Тошка! – шутливо пихнула его в бок Гуля, - уже выздоравливаем?
- Ага, что-то вроде того…
Гуля, радостно смеясь, обвила руками шею Антона и прижалась к его губам.
Год спустя.
Ведь что-то да значит,
Раз зрители плачут,
Рыдают и плачут,
Сраженные игрой...
Группа "Пикник"
Пашка Демин, неторопливо везя свой незаменимый чемоданчик на колесиках, направлялся в гримерку. Гулю, стоящую около входа в холле ресторана, разобрал смех.
- Демин, ты куда-нибудь когда-нибудь приезжаешь вовремя? Мы с огнем выступили, уже без пятнадцати одиннадцать вечера. Кто на твои фокусы смотреть будет? Гости пьяные…
- Главное, чтобы заплатили, - невозмутимо парировал Демин, ничуть не убыстряя шаг.
- Ты пропадал, что ли, где-то, или болел? Сто лет тебя не видела, - Гуля продолжала посмеиваться.
- Год. В Японии по контракту работал.
- Ого!
- Неделю назад как приехал. Гуля! Я так рад тебя видеть при боевом духе и в бодром здравии. Я тебя обниму, если позволишь…
- Да пожалуйста, - Гуле было не жалко. Медвежьи объятия Демина закончились внимательным ее осмотром.
-Ох, соскучился по русским девчонкам! Везде были одни узкоглазые – ужас! А это что у тебя? - Пашка бесцеремонно схватил ее за руку, - Да ты никак замуж вышла! Тьфу, черт! Уедешь надолго - сразу всех симпатичных девчонок уведут. Невезуха…
- А ты на мне жениться хотел? Жаль, раньше не знала! – Гуля весело смеялась вновь: ей можно расслабиться, она уже отработала свою программу.
- Когда вы молчите, Гульмира, вы просто чудо. Чуть только рот открываете – немного хуже. Но, думаю, муж ваш об этом хорошо осведомлен и как-то с этим борется, не так ли?
- Возможно, - загадочно улыбнулась Гуля.
- А он здесь, с тобой? Познакомишь?
- Э-э-э… Да, здесь.
- Антон, говорят, тоже женился, - без перехода объявил Пашка - на ком, не сказал никому, он знатный партизан. Но кольцо обручальное у него видали. Что с фаерщиками, мода, что ли? Я вот до смерти не женюсь. А там – посмотрим.
- Ну…
- Бог с ним, с Антоном! Душечка, вы в сто раз лучше него, хотя бы потому, что женщина! Мужа показывай.
- Да вон он, - Гуля протянула руку к двери, в которую только что зашел Антон.
Он еще немного прихрамывал и постоянно носил эластичный бинт на коленке, но уже два месяца назад начал выступать. Вернул в программу и номер с веревкой, правда, временно его сделав намного легче в плане трюков.
Демин застыл, округлил глаза.
- Да ла-адно… Врешь! Хотя…никогда вас вместе не видел! Анто-он! – заорал он на весь коридор, благо, на данный момент пустой: гостям недавно подали горячее, и все они сидели за столами в зале.
Антон, кивнув со входа, подошел к ним с Пашей. Хромоту со стороны никто бы не заметил, но только не внимательный взгляд Гули.
Надо ему запретить пока делать номер с веревкой. Но разве ее Антошке что-то запретишь? Именно оно, упрямое стремление к танцам, помогло ему быстрее встать на ноги.
- Пашка не верит, что ты на мне женился, Антон, - произнесла Гуля с наигранной обидой.
- Я тоже иногда своему счастью не верю, - Антон потрепал Гулю по волосам, и растрепал-таки хорошо залаченные пряди, - Привет, Паш. Сколько лет , - протянул фокуснику руку.
Тот пожал ее, дико вращая глазами.
- Да… Умеете удивить. Оба. Я ведь думал, Гуля тебя ненавидит просто до смерти…
- Она переменила свое отношение ко мне. Правда, Гуль? – Рука Антона по-хозяйски легла на ягодицы Гули и чуть сжала их. Гуля незаметно толкнула его локтем:
- То-оша… - посмотрела многозначительно, - конечно, переменила, Паш.
- И теперь нет «Леди фаер»?
- Почему? Есть. «Фристайл» , «Леди фаер»… У нас реклама на одном сайте. Программы разные, есть возможность выбора. А так жена и с «Фристайлом» танцует, то есть со мной… - ответил за Гулю Антон. Рука его переместилась на Гулину талию и теперь легко ее поглаживала.
- Вы женаты сколько?
- Скоро будет год. Месяца через три.
- Да ешкин кот! Уехал, значится, я в Японию! Ничего себе перемены в мире… А ребетёнка что, скоро? – допытывался любопытный Пашка. Осмотрел повторно Гулю. – Ты вроде бы поправилась чуток, Гульмира? Маленького не ждешь?
- Как только – так сразу сообщим, Паш. Тебе первому, - Антон неизменно оставался в рамках приличий и дружелюбного общения.
Гулю же вопрос Пашки напряг. Неужели видно со стороны?
И ничего она не поправилась, Пашка-болтун!
Она сама-то узнала случайно несколько дней назад. Долго размышляла, какой выбрать момент и как создать подходящую обстановку, чтобы рассказать. Такое событие - праздник!
В двери ресторана просунулся отец. Заходить не стал, показал знаками, что реквизит собран. Гуля кивнула в ответ, и отец ушел на улицу.
Его взяли техником в коллектив скорее номинально, чем для настоящей работы, и у него были совсем несложные обязанности. Марат же, приставленный Гулей к ничего не подозревающему отцу «вторым техником», незаметно присматривал за ним и рассказывал Гуле, как тот выполняет поручения. Деньги Гуля отцу за работу платила, как и другим работникам коллектива, только в руки не давала. Переводила на карту или покупала что-то из вещей и еды по его просьбе: привыкла страховаться с ним. Чьи-то побои (так и не нашли виноватых) отца вроде бы вразумили, но Гуля не расслаблялась.
- Пошел я, - возвестил Демин, вновь хватаясь за ручку чемоданчика, - счастья вам, благополучия… А-то я сегодня не выступлю.
- Пока, Паш! – сказал Антон, Гуля же помахала вслед рукой.
- Гуля, я чего-то не знаю? – обратился к Гуле Антон, лишь за Пашей закрылась дверь гримерки.
- Да ничего…
Гуля вздрогнула. Антон же продолжал улыбаться, не отрывая взгляда от ее лица.
- Я посмотрел как раз твою программу а –ля восток, где у вас костюмки ну очень открытые. Слышала мудрую фразу: «Чем больше женщина раздета, тем хуже у нее с танцем».? Конечно, не всегда хуже, если в реальности. Но фраза в чем-то верна – трудно объяснить… Когда нечего показать уже, и нет идей, обычно раздеваются. Я понимаю эту фразу как-то так. Тем более, ты понизила цены выступлений своего коллектива – согласись, тоже о чем-то говорит! Не надо было, не стоило, так бизнес не ведут… Я тебе позвонил, предупредил. После решил вновь тебе предложить станцевать со мной, поработать вместе, хотя был уверен, что ты мне откажешь. А вдруг, думал, получится? Не получилось.
Антон рассказывал Гуле вещи, казавшееся ей необыкновенными. Никогда бы подобное не пришло ей в голову! Хотя…
- При встрече с тобой в «Мае» я понял две вещи. Первая: тебе была интересна моя задумка. И второе : что-то у тебя произошло. Ты ко мне стала относиться по-другому, или я чего-то раньше не догонял… Я хореограф, Гуля, умею подмечать чужие движения. Твое лицо, твое тело кричало, что я смущаю тебя. Как раньше. Лет пять назад я не понимал, списывал на Женьку, на твою молодость – на что угодно! Прошло четыре года после распада старого коллектива, а ты также смущалась, смотрела на меня…блин, я не могу объяснить, о чем догадался. Но тогда я решил, что от тебя не отстану, и добьюсь, чтобы мы станцевали вместе. А уж когда я твой восток увидел...Блин, несколько ночей уснуть не мог, все представлял тебя... Кастинг - для отвода глаз. Хотел прийти к тебе после него и пожаловаться, что нет хороших девчонок, танцевать не с кем. Гуля, давай попробуем. Неожиданно на кастинг пришла твоя Ира. Думал, мне повезло. Я мог предугадать, как ты психанешь, и не глядя выбрал ее, чтобы ты пришла, и мы решили насущный вопрос. Я бы уговорил тебя станцевать со мной. Думал, ты придешь и попросишь… поменяться на нее, например. Но я не учел, какая ты гордая. Ты просто меня послала, и Иру ты тоже послала. Как ты меня не расстреляла из чего-нибудь прямо на благотворительной площадке, до сих пор удивляюсь, но я специально вышел на сцену. Чтобы проверить кое-что. И парням сказал заранее, что орать, - Антон усмехнулся, провел по лицу рукой, взъерошил волосы и вновь прямо глянул на Гулю.
- Аише ты предложил, чтобы я вышла на сцену, так? – перебила Антона Гуля.
Антон издал тихий смешок.
- Допустим. Она раскололась, что ли? Я только намекнул : «Разве Гуля не танцует? Почему она не занята на благотворительном вечере? Пусть хотя бы целуется с кем-нибудь, потому что это неправильно: мы работаем, а Гуля отдыхает…» Аишке только намекни! Ты мне опять не даешь говорить. Понимаешь, наверно, что я хочу сказать?
- Нет, – замотала головой Гуля, - нет… Антон, я даже…
-Рот закрой тогда. Все испортишь. Ты хотела меня. И не просто хотела. Я тебе нравлюсь, Гуля. Верно? Без влюбленности так не целуются, или я не прав?
Гуля почувствовала, как щеки и лоб горят огнем.
- Краснеешь? Да, Гуля? Но ты опять убежала, и меня опять послала, когда я тебя предложил подвезти. Твою мать, подумал я тогда, мы с тобой все равно станцуем, и ты мне за все ответишь. За то время, пока я сох по тебе, малолетке…За мою необъяснимую влюбленность в тебя. За то, что заставила меня влюбиться в огонь и бросить народный коллектив… Короче, за все. Я уже строил планы, как это сделать, и вдруг встретил тебя в ночном клубе. Ты попросилась ко мне переночевать… Я бы отвез тебя к себе домой, дома у меня намного лучше условия, но отлично представлял, что ты откажешься, и не стал предлагать. Когда тебя в клубе увидел… маленькая, съежившаяся… - ладонь Антона нежно погладила руку Гули, - Было просто… не могу сказать, как! Но я не мог не намекнуть о танце. И ты согласилась! Блин, я еле сдержался, чтобы не расцеловать и раздеть тебя той ночью! Настолько податливая была, беззащитная… А утром Гуля стала собой, как обычно. Упрямая и вредная. Почему я в тебя влюбился, не могу объяснить себе никак. Никогда не мог… Я сообразил, что с утра ничего от тебя не добьюсь. Только вечером, когда выступлю, когда будет темно. Ночь расслабляет, делает ближе, пусть она только за окном…Я надеялся- что-то будет, и одновременно уже ни на что не надеялся.
Сердце Гули бешено стучало, тело горело, будто охваченное огнем. Тем самым, который любили они оба...
- Эта ночь многое изменила для меня. Во-первых, я уяснил, что у нас взаимные чувства, и то, как ты прижималась ко мне, какой была в постели, говорило, что я тебе очень нужен. И еще я осознал, что танго с тобой я вряд ли смогу танцевать для зрителей. Слишком личным для меня оно стало, а я, видимо, не такой уж профессионал…или просто не хочу в данный момент показывать другим, кого люблю. Кое-что в жизни должно быть не для всех. Тем более, когда у нас с тобой ничего не понятно. Я это и хотел сказать тебе утром, когда ты убежала от меня. Понимаю, что ты подумала, Гуль. Но я тогда не был готов вывалить всю правду. Не мог. Как сказать, когда сказать, как ты воспримешь… Сердце открывать перед другим человеком, говорить о самом главном – сложнее всего, - глаза Антона блестели, как голубые озера, освещенные солнцем, - а дальше ты мне еще добавила, и я нормально психанул… Ладно, опустим остальное. Главное ты услышала. Мне кажется, ты похожа на огонь. Такая же гордая, непокорная, обжигающая… и можешь быть мягкой и теплой. Никогда не забуду, как ты мне сочувствовала, как носила пирожки и компоты в больницу лет пять назад, когда я болел. Помнишь? Как помогала и объясняла, хотя и зыркала параллельно не очень добро. Я многое взял на себя: организационные вопросы, рекламу; ты мне благодарна вовсе не была. Кажется, даже обижалась. А я просто хотел тебе помочь…
Слезы лились из глаз Гули, просто лились. От того, что слова Тошки были такими любящими, но больше - от того, что она была совершенно счастлива.
- Я люблю тебя. Что угодно делай с моими словами, кому угодно говори. Можешь насмехаться, пересказывать всем, какой Антон дурак. Теперь я никто в артистическом мире, я ухожу. Могу себе позволить быть кристально честным. Но, мне кажется, ты не будешь смеяться. Я хотел напоследок подарить тебе самое дорогое, что у меня есть – мой «Фристайл», мое дело… Все-таки я ухожу не с пустыми руками. Ну вот, я тебе всю душу раскрыл…
- А Ира? – Гуля пристально посмотрела на Антошку.
- Ира? Она танцует у меня. Когда не хватает девочек. Своих я не могу обидеть, они выступают всегда, а если кого-то не хватает в легких постановках – болеют, например – замещает Ира. Недавно на модерн ко мне пришла. Я с ней поговорил почти сразу, чтобы не питала ненужных надежд. Намекнул, что люблю другую, и с ней все сложно. Я многим такое говорил. Истина, между прочим! Мой модерн…э-эх…- погрустнел Антон, пошевелив ногой. Второй двигать не стал, лишь прикоснувшись к ней, сразу же отнял руку.
- Ты будешь танцевать! - убежденно воскликнула Гуля, сжав ладонь Антона своими ладонями, - Пусть не сейчас, попозже. Сейчас просто поставишь вместо себя людей, изменишь номера… Ты немного травмировался, но твой коллектив остался. Ты же не просто танцор, ты хореограф-постановщик! И всегда был им, если мне не изменяет память! Ты остаешься, а я буду с тобой! Мне плевать, хромой, кривой…Это же ты, Тошка! Я буду рядом, если ты захочешь…
- Я придурок, что ли, чтобы от такого отказываться? Особенно после того, как тебе все на духу выложил? Только нужен ли я такой тебе? Калека… - поморщился Антон, кинув взгляд на больное колено.
- Отвали! Ты не калека! Слово это забудь!
- Я слово «отвали» от вас, Гульмира, слышал раз миллион за все время нашего знакомства. Может, заменишь его другим? - ворчливо откликнулся Антон, - и что-нибудь душевное мне скажешь наконец?
- Что я тебя давно люблю? Это же и так понятно! Я бы в жизни не стала спать с парнем из-за какого-то там танца!- да уж, вытаскивать сокровенное из себя было трудновато, и растрогавшаяся от слов Антона Гуля никак не могла озвучить свои чувства. Они были для нее настолько привычными, что, казалось, Тошка о них должен точно знать, – Я люблю тебя, Тош. Тоже давно, со времён старого коллектива. Мне не хотелось показывать, что ты мне нравишься. Если бы я сказала тебе пять лет назад об этом, а ты бы меня послал с моей влюбленностью, было бы ужасно!
- Иди ко мне, - прошептал Антон, раскрыв объятия. Гуля прильнула к нему. Оно поможет и поддержит. Всегда будет рядом – она точно знала.
-Я готова потанцевать в твоем коллективе, но с условием – ты ставишь номера!
- Ну их на фиг, Гуль! Я сейчас так счастлив, что не хочу ни о чем думать, тем более – о номерах! А вот от продолжения танго я бы не отказался…
- Тошка! – шутливо пихнула его в бок Гуля, - уже выздоравливаем?
- Ага, что-то вроде того…
Гуля, радостно смеясь, обвила руками шею Антона и прижалась к его губам.
Эпилог
Год спустя.
Ведь что-то да значит,
Раз зрители плачут,
Рыдают и плачут,
Сраженные игрой...
Группа "Пикник"
Пашка Демин, неторопливо везя свой незаменимый чемоданчик на колесиках, направлялся в гримерку. Гулю, стоящую около входа в холле ресторана, разобрал смех.
- Демин, ты куда-нибудь когда-нибудь приезжаешь вовремя? Мы с огнем выступили, уже без пятнадцати одиннадцать вечера. Кто на твои фокусы смотреть будет? Гости пьяные…
- Главное, чтобы заплатили, - невозмутимо парировал Демин, ничуть не убыстряя шаг.
- Ты пропадал, что ли, где-то, или болел? Сто лет тебя не видела, - Гуля продолжала посмеиваться.
- Год. В Японии по контракту работал.
- Ого!
- Неделю назад как приехал. Гуля! Я так рад тебя видеть при боевом духе и в бодром здравии. Я тебя обниму, если позволишь…
- Да пожалуйста, - Гуле было не жалко. Медвежьи объятия Демина закончились внимательным ее осмотром.
-Ох, соскучился по русским девчонкам! Везде были одни узкоглазые – ужас! А это что у тебя? - Пашка бесцеремонно схватил ее за руку, - Да ты никак замуж вышла! Тьфу, черт! Уедешь надолго - сразу всех симпатичных девчонок уведут. Невезуха…
- А ты на мне жениться хотел? Жаль, раньше не знала! – Гуля весело смеялась вновь: ей можно расслабиться, она уже отработала свою программу.
- Когда вы молчите, Гульмира, вы просто чудо. Чуть только рот открываете – немного хуже. Но, думаю, муж ваш об этом хорошо осведомлен и как-то с этим борется, не так ли?
- Возможно, - загадочно улыбнулась Гуля.
- А он здесь, с тобой? Познакомишь?
- Э-э-э… Да, здесь.
- Антон, говорят, тоже женился, - без перехода объявил Пашка - на ком, не сказал никому, он знатный партизан. Но кольцо обручальное у него видали. Что с фаерщиками, мода, что ли? Я вот до смерти не женюсь. А там – посмотрим.
- Ну…
- Бог с ним, с Антоном! Душечка, вы в сто раз лучше него, хотя бы потому, что женщина! Мужа показывай.
- Да вон он, - Гуля протянула руку к двери, в которую только что зашел Антон.
Он еще немного прихрамывал и постоянно носил эластичный бинт на коленке, но уже два месяца назад начал выступать. Вернул в программу и номер с веревкой, правда, временно его сделав намного легче в плане трюков.
Демин застыл, округлил глаза.
- Да ла-адно… Врешь! Хотя…никогда вас вместе не видел! Анто-он! – заорал он на весь коридор, благо, на данный момент пустой: гостям недавно подали горячее, и все они сидели за столами в зале.
Антон, кивнув со входа, подошел к ним с Пашей. Хромоту со стороны никто бы не заметил, но только не внимательный взгляд Гули.
Надо ему запретить пока делать номер с веревкой. Но разве ее Антошке что-то запретишь? Именно оно, упрямое стремление к танцам, помогло ему быстрее встать на ноги.
- Пашка не верит, что ты на мне женился, Антон, - произнесла Гуля с наигранной обидой.
- Я тоже иногда своему счастью не верю, - Антон потрепал Гулю по волосам, и растрепал-таки хорошо залаченные пряди, - Привет, Паш. Сколько лет , - протянул фокуснику руку.
Тот пожал ее, дико вращая глазами.
- Да… Умеете удивить. Оба. Я ведь думал, Гуля тебя ненавидит просто до смерти…
- Она переменила свое отношение ко мне. Правда, Гуль? – Рука Антона по-хозяйски легла на ягодицы Гули и чуть сжала их. Гуля незаметно толкнула его локтем:
- То-оша… - посмотрела многозначительно, - конечно, переменила, Паш.
- И теперь нет «Леди фаер»?
- Почему? Есть. «Фристайл» , «Леди фаер»… У нас реклама на одном сайте. Программы разные, есть возможность выбора. А так жена и с «Фристайлом» танцует, то есть со мной… - ответил за Гулю Антон. Рука его переместилась на Гулину талию и теперь легко ее поглаживала.
- Вы женаты сколько?
- Скоро будет год. Месяца через три.
- Да ешкин кот! Уехал, значится, я в Японию! Ничего себе перемены в мире… А ребетёнка что, скоро? – допытывался любопытный Пашка. Осмотрел повторно Гулю. – Ты вроде бы поправилась чуток, Гульмира? Маленького не ждешь?
- Как только – так сразу сообщим, Паш. Тебе первому, - Антон неизменно оставался в рамках приличий и дружелюбного общения.
Гулю же вопрос Пашки напряг. Неужели видно со стороны?
И ничего она не поправилась, Пашка-болтун!
Она сама-то узнала случайно несколько дней назад. Долго размышляла, какой выбрать момент и как создать подходящую обстановку, чтобы рассказать. Такое событие - праздник!
В двери ресторана просунулся отец. Заходить не стал, показал знаками, что реквизит собран. Гуля кивнула в ответ, и отец ушел на улицу.
Его взяли техником в коллектив скорее номинально, чем для настоящей работы, и у него были совсем несложные обязанности. Марат же, приставленный Гулей к ничего не подозревающему отцу «вторым техником», незаметно присматривал за ним и рассказывал Гуле, как тот выполняет поручения. Деньги Гуля отцу за работу платила, как и другим работникам коллектива, только в руки не давала. Переводила на карту или покупала что-то из вещей и еды по его просьбе: привыкла страховаться с ним. Чьи-то побои (так и не нашли виноватых) отца вроде бы вразумили, но Гуля не расслаблялась.
- Пошел я, - возвестил Демин, вновь хватаясь за ручку чемоданчика, - счастья вам, благополучия… А-то я сегодня не выступлю.
- Пока, Паш! – сказал Антон, Гуля же помахала вслед рукой.
- Гуля, я чего-то не знаю? – обратился к Гуле Антон, лишь за Пашей закрылась дверь гримерки.
- Да ничего…
