Мрак нервничал, не мог найти себе места. Он даже попытался царапать стены. В конце концов, он лёг возле камина, чутко уснув. Но и во сне он прятал нос лапой и укрывался хвостом. Когда мы устроились играть, он тут же оказался рядом со мной, залез под одеяло и там уснул, тоже спрятав нос.
Кутаясь, постепенно и все остальные стали засыпать. Сон начал одолевать и меня. От активной игры в «Пиковую даму„ практически ничего не осталось. Рита и Дима вяло вытаскивали друг у друга оставшиеся карты, все остальные уже выбыл из игры.
Кр-р-х…
Кажется, я отключился.
Резкий звук заставил вскинуться всех. Там, где прихожая, казалось, ломают металл.
Мрак зашипел из-под одеяла и тёмной тенью забрался на спинку дивана, замер так, словно готов к нападению.
Дети своим плачем быстро перекрыли происходящее в стороне входной двери. До тех пор, пока не послышался стук и рычание.
Тогда затаились все.
Глухой удар завершил скрежет, а затем пошли звуки драки.
В напряжении, прислушиваясь, мы ждали. Новый скрежет послышался с дымохода. Треск, рычание, тишина, а затем в огонь падает ОНО.
Упавший ходок, соприкоснувшись с открытым огнём, тут же треснул, как кубик льда, попавший в воду комнатной температуры, и замер.
Визг детей и женщин, казалось, перешёл ультразвук. Мы же с Марком не растерялись.
– Быстро кидаем в огонь ещё дрова! — сказал я вскакивая.
– Дрова! — одновременно со мной выкрикнул военный.
Мы разожгли огонь сильнее, не жалея дров. После чего Марк занял оборонительную позицию возле двери.
– Интересно, сколько сейчас градусов на улице? — спросила Рита, крепче обнимая дочь.
– Не знаю, ниже ста, наверное. — ответил Дима, укрываясь сильнее.
Оставшуюся ночь уже никто не спал. Вокруг дома ходили ходоки, несколько раз были слышны драки. Но в дымоход больше никто не лез. Отец Дмитрия предположил, что этот был разведчиков, и раз никакого сигнала не поступило, то они пойти следом не рискнули.
Утром есть не особо хотелось, но выпить тёплой воды, которую разогревали в казане на огне печи и разлив по термосам и термокружкам, оказалось приятно.
Если получится, дня на три у нас хватит провизии и воды. Если сильно экономить, то вообще на пять-шесть дней.
Днём ходоки не сильно активничали, но в доме похолодало: настенный градусник показывал +18. К вечеру опустилась до +13 градусов.
Как бы ни топили, периодически удавалось поднять температуру до шестнадцати градусов, но не выше.
Остаётся надеяться, что такой холод продержится не очень долго и ходоки перестанут столь активно ходить вокруг дома по ночам.
Весна в новой жизни
Три дня казались предвестником конца. Холод держался, дети начали заболевать.
На вторые сутки ночью стоял такой треск и гул, словно земля разверзлась и поглощает всё. Природу этого в действительности мы не знали, но было жутко.
После третьего дня, казалось, в помещении стало теплее. Я думал, что это лихорадка, но когда мои ощущения подтвердили и другие, мы задумались.
– Дом прогревается! — радостно сказал Дима, когда встал подкидывать дрова в камин. - Смотрите, градусник показывает 22 тепла в комнате!
Мы не поверили и на перегонки побежали проверять.
Да, действительно, комната прогрелась.
– Значит, и на улице температура поднялась? — предположила жена Марка.
Мы между мужчинами, потянули жребий, кто из нас рискнёт проверить. Увы, получилось, что мне.
Дождавшись, пока все заберутся под одеяло, я снова накинул на себя куртку и отпер дверь в прихожую, быстро выйдя и не забыв закрыть проход.
Здесь было прохладно, точно около нуля. А значит, на улице будет минус, но не настолько большой, как вчера.
Вспомнив, что забыл про шарф, быстро его намотал на шею и закрыл рот и нос. После чего снял с двери все «затычки», от холода, чуть помедлил и открыл дверь.
Морозец тут же окутал. Я поспешил переступить порог и закрыть двери, чтобы холод не проник в комнату. Благодаря тому, что крыльцо было под крышей, я не имел трудности с открытием двери. Сама же дверь была в чудовищных царапинах. А то, что предусмотрительная Рита шифером накрыла тропинку, спасло её от сильного заметания снегом.
Градусник, висящий на балке крыльца, показывал всего - 13. Это очень радовало.
Неожиданно сверху послышался хруст снега. Потом ещё и ещё, словно шаги.
Мне бы взять сначала ружьё, но то, что так потеплело, дало надежду на хороший исход, и я, по снегу, кулаками пробивая себе уступы, полез наверх.
Снег хорошо промёрз местами, так что делать себе «лестницу» не везде получалось. Но любопытство — чувство, способное дать силы на сокрушение мира.
Жаль, что там, где любопытство, отключается инстинкт самосохранения.
Наконец, взобравшись наверх, мне открылись руины. Страшная картина парализовала. Похоже, бетонные конструкции многоэтажных домов не выдержали мороза, и тот грохот, что мы слышали, был последствием разрушений.
Я смотрел и ужасался тому, как это умиротворённо выглядит: торчащие из снега крыши и дымоходы, из которых кое-где вырвался дым, свидетельствующий о выживших, вдалеке, где заканчивается частный сектор, начинались руины. И всё это покрывал стелящийся крупными хлопьями снег.
Новый скрип снега за спиной, и я резко обернулся.
Существо изо льда предо мной было человекообразным, с руками, ногами, большими красивыми глазами. Словно это действительно человек, только замороженный.
– Стой! Если оступишься, я не смогу тебя поймать. — он медленно, словно общаясь с пугливым животным, поднял руки ладонями ко мне.
Его мимика оказалась невероятно живой. А голос скрипучий, чуть простуженным и глубоким.
Я послушался совета, поняв, что действительно, если сейчас упаду, то падать метра три, не меньше.
Привыкнуть к ходоку, да и ещё принять то, что он разумен, было сложно. Чтобы смириться с мыслью, я отвёл взгляд в сторону и зацепился за куски других ходоков.
– Они хотели пробраться в дом, чувствуя там много живого тепла. Не мог допустить новых жертв. — сказал он, тоже посмотрев на один из осколков.
– Это ты шёл за нами от катакомб сюда, да? — собравшись с духом, наконец спросил.
– Я. Мне понравился твой кот, то, как вы дружны. До того как меня сделали таким, и у меня был кот. — ответил ходок.
Непонимающе я смотрел на собеседника. Он был человеком?
– А сейчас вернись в дом. Мне трудно сдержаться. Ты тёплый, а тепло для меня и жизненная энергия и яд. — он сам сделал шаг назад, а после и вовсе отвернулся. - Ближе к обеду, как станет ещё теплее, снова выйди. Лучше не сам, а с тем, военным. Пусть возьмёт ружьё. И выполни просьбу: нагрей ведро воды и выстави на крыльцо.
После чего он быстрым шагом ушёл прочь.
Вернувшись, рассказал всё, что узнал.
Просьбу мы выполнили, а в обед с Марком вышли на улицу. Ходок нас уже ждал.
– Спасибо за воду. Она может немного утолить жажду тепла, и теперь я могу говорить. Слушайте и запаситесь терпением. Ещё до Замерзания, когда закрыли саму скважину, доктор Орсвин не смог смириться с прекращением своих исследований и сам продолжил ужасные эксперименты. Он стал превращать своих лаборантов в ледяных ходоков с помощью образца камня из недр земли. Самые первые образцы, среди которых и я, были мыслящими и адекватными. Мы помогали учёному, были одной семьёй. Но с каждым разом он становился всё безумнее и захотел таких ходоков, что будут слушать команды. — он вздохнул, — Ничего не вышло. Все новые образцы теряли разум, действуя на инстинктах. Док был разочарован и в один день, оглушив небывалой тёплой температурой моих друзей и остальных, как-то запер в скважине. Мне повезло, я тогда задержался с поручением и вернулся, только когда их грузили в контейнеры. А теперь они всё, изголодавшиеся на свободе, а доктор Орсвин призвал граждан идти в пункты обогрева, которые, если и существуют, возможно, станут фермой для содержания корма для ходунов.
Вывалил нам всё это разумный представитель ходунов, поднялся и полез наверх.
– Думайте. Можете верить, а можете и не верить. Но пока климат не восстановится и угроза ходунов есть. Конечно, основная волна Замерзания прошла. Но вот её последствия неизвестны. Ещё увидимся.
И ходун ушёл.
Как бы ни было, мы уже выжили, а теперь и имеем предостережение, которое может и в дальнейшем спасти наши жизни.
Кутаясь, постепенно и все остальные стали засыпать. Сон начал одолевать и меня. От активной игры в «Пиковую даму„ практически ничего не осталось. Рита и Дима вяло вытаскивали друг у друга оставшиеся карты, все остальные уже выбыл из игры.
Кр-р-х…
Кажется, я отключился.
Резкий звук заставил вскинуться всех. Там, где прихожая, казалось, ломают металл.
Мрак зашипел из-под одеяла и тёмной тенью забрался на спинку дивана, замер так, словно готов к нападению.
Дети своим плачем быстро перекрыли происходящее в стороне входной двери. До тех пор, пока не послышался стук и рычание.
Тогда затаились все.
Глухой удар завершил скрежет, а затем пошли звуки драки.
В напряжении, прислушиваясь, мы ждали. Новый скрежет послышался с дымохода. Треск, рычание, тишина, а затем в огонь падает ОНО.
Упавший ходок, соприкоснувшись с открытым огнём, тут же треснул, как кубик льда, попавший в воду комнатной температуры, и замер.
Визг детей и женщин, казалось, перешёл ультразвук. Мы же с Марком не растерялись.
– Быстро кидаем в огонь ещё дрова! — сказал я вскакивая.
– Дрова! — одновременно со мной выкрикнул военный.
Мы разожгли огонь сильнее, не жалея дров. После чего Марк занял оборонительную позицию возле двери.
– Интересно, сколько сейчас градусов на улице? — спросила Рита, крепче обнимая дочь.
– Не знаю, ниже ста, наверное. — ответил Дима, укрываясь сильнее.
Оставшуюся ночь уже никто не спал. Вокруг дома ходили ходоки, несколько раз были слышны драки. Но в дымоход больше никто не лез. Отец Дмитрия предположил, что этот был разведчиков, и раз никакого сигнала не поступило, то они пойти следом не рискнули.
Утром есть не особо хотелось, но выпить тёплой воды, которую разогревали в казане на огне печи и разлив по термосам и термокружкам, оказалось приятно.
Если получится, дня на три у нас хватит провизии и воды. Если сильно экономить, то вообще на пять-шесть дней.
Днём ходоки не сильно активничали, но в доме похолодало: настенный градусник показывал +18. К вечеру опустилась до +13 градусов.
Как бы ни топили, периодически удавалось поднять температуру до шестнадцати градусов, но не выше.
Остаётся надеяться, что такой холод продержится не очень долго и ходоки перестанут столь активно ходить вокруг дома по ночам.
Весна в новой жизни
Три дня казались предвестником конца. Холод держался, дети начали заболевать.
На вторые сутки ночью стоял такой треск и гул, словно земля разверзлась и поглощает всё. Природу этого в действительности мы не знали, но было жутко.
После третьего дня, казалось, в помещении стало теплее. Я думал, что это лихорадка, но когда мои ощущения подтвердили и другие, мы задумались.
– Дом прогревается! — радостно сказал Дима, когда встал подкидывать дрова в камин. - Смотрите, градусник показывает 22 тепла в комнате!
Мы не поверили и на перегонки побежали проверять.
Да, действительно, комната прогрелась.
– Значит, и на улице температура поднялась? — предположила жена Марка.
Мы между мужчинами, потянули жребий, кто из нас рискнёт проверить. Увы, получилось, что мне.
Дождавшись, пока все заберутся под одеяло, я снова накинул на себя куртку и отпер дверь в прихожую, быстро выйдя и не забыв закрыть проход.
Здесь было прохладно, точно около нуля. А значит, на улице будет минус, но не настолько большой, как вчера.
Вспомнив, что забыл про шарф, быстро его намотал на шею и закрыл рот и нос. После чего снял с двери все «затычки», от холода, чуть помедлил и открыл дверь.
Морозец тут же окутал. Я поспешил переступить порог и закрыть двери, чтобы холод не проник в комнату. Благодаря тому, что крыльцо было под крышей, я не имел трудности с открытием двери. Сама же дверь была в чудовищных царапинах. А то, что предусмотрительная Рита шифером накрыла тропинку, спасло её от сильного заметания снегом.
Градусник, висящий на балке крыльца, показывал всего - 13. Это очень радовало.
Неожиданно сверху послышался хруст снега. Потом ещё и ещё, словно шаги.
Мне бы взять сначала ружьё, но то, что так потеплело, дало надежду на хороший исход, и я, по снегу, кулаками пробивая себе уступы, полез наверх.
Снег хорошо промёрз местами, так что делать себе «лестницу» не везде получалось. Но любопытство — чувство, способное дать силы на сокрушение мира.
Жаль, что там, где любопытство, отключается инстинкт самосохранения.
Наконец, взобравшись наверх, мне открылись руины. Страшная картина парализовала. Похоже, бетонные конструкции многоэтажных домов не выдержали мороза, и тот грохот, что мы слышали, был последствием разрушений.
Я смотрел и ужасался тому, как это умиротворённо выглядит: торчащие из снега крыши и дымоходы, из которых кое-где вырвался дым, свидетельствующий о выживших, вдалеке, где заканчивается частный сектор, начинались руины. И всё это покрывал стелящийся крупными хлопьями снег.
Новый скрип снега за спиной, и я резко обернулся.
Существо изо льда предо мной было человекообразным, с руками, ногами, большими красивыми глазами. Словно это действительно человек, только замороженный.
– Стой! Если оступишься, я не смогу тебя поймать. — он медленно, словно общаясь с пугливым животным, поднял руки ладонями ко мне.
Его мимика оказалась невероятно живой. А голос скрипучий, чуть простуженным и глубоким.
Я послушался совета, поняв, что действительно, если сейчас упаду, то падать метра три, не меньше.
Привыкнуть к ходоку, да и ещё принять то, что он разумен, было сложно. Чтобы смириться с мыслью, я отвёл взгляд в сторону и зацепился за куски других ходоков.
– Они хотели пробраться в дом, чувствуя там много живого тепла. Не мог допустить новых жертв. — сказал он, тоже посмотрев на один из осколков.
– Это ты шёл за нами от катакомб сюда, да? — собравшись с духом, наконец спросил.
– Я. Мне понравился твой кот, то, как вы дружны. До того как меня сделали таким, и у меня был кот. — ответил ходок.
Непонимающе я смотрел на собеседника. Он был человеком?
– А сейчас вернись в дом. Мне трудно сдержаться. Ты тёплый, а тепло для меня и жизненная энергия и яд. — он сам сделал шаг назад, а после и вовсе отвернулся. - Ближе к обеду, как станет ещё теплее, снова выйди. Лучше не сам, а с тем, военным. Пусть возьмёт ружьё. И выполни просьбу: нагрей ведро воды и выстави на крыльцо.
После чего он быстрым шагом ушёл прочь.
Вернувшись, рассказал всё, что узнал.
Просьбу мы выполнили, а в обед с Марком вышли на улицу. Ходок нас уже ждал.
– Спасибо за воду. Она может немного утолить жажду тепла, и теперь я могу говорить. Слушайте и запаситесь терпением. Ещё до Замерзания, когда закрыли саму скважину, доктор Орсвин не смог смириться с прекращением своих исследований и сам продолжил ужасные эксперименты. Он стал превращать своих лаборантов в ледяных ходоков с помощью образца камня из недр земли. Самые первые образцы, среди которых и я, были мыслящими и адекватными. Мы помогали учёному, были одной семьёй. Но с каждым разом он становился всё безумнее и захотел таких ходоков, что будут слушать команды. — он вздохнул, — Ничего не вышло. Все новые образцы теряли разум, действуя на инстинктах. Док был разочарован и в один день, оглушив небывалой тёплой температурой моих друзей и остальных, как-то запер в скважине. Мне повезло, я тогда задержался с поручением и вернулся, только когда их грузили в контейнеры. А теперь они всё, изголодавшиеся на свободе, а доктор Орсвин призвал граждан идти в пункты обогрева, которые, если и существуют, возможно, станут фермой для содержания корма для ходунов.
Вывалил нам всё это разумный представитель ходунов, поднялся и полез наверх.
– Думайте. Можете верить, а можете и не верить. Но пока климат не восстановится и угроза ходунов есть. Конечно, основная волна Замерзания прошла. Но вот её последствия неизвестны. Ещё увидимся.
И ходун ушёл.
Как бы ни было, мы уже выжили, а теперь и имеем предостережение, которое может и в дальнейшем спасти наши жизни.
