Я уставилась на свое отражение. А ничего так. Не красавица конечно, в прямом понимании этого слова. Но и не уродка: растрепанные рыжие волосы, кожа белоснежная, словно подсвеченная изнутри, россыпь веснушек на носу и щеках и зеленые глазища, блестящие на моем – чужом личике. Я вздохнула, пытаясь сдержать рвущийся из груди крик.
- Любуешься? – насмешливый голос Игната, словно удар хлыстом.- Ну и как тебе?
- Что с ним? – проигнорировав вопрос спросила я, повернувшись к моему незнакомцу – жениху.
- С кем?
- Аркадий, что с ним? – тихо спросила, и замерла на месте, под взглядом аквамариновых глаз.
- Он твой отец,- пытливо меня изучая, сказал Игнат. Он тоже мне не верит? Да что же я за существо такое? – Рак. Лиза, у твоего родителя рак. При чем такая стадия, что даже его деньги, его не спасут. Осталось месяца три, по Петькиным прикидкам. А он ошибается редко. Иначе твой папуля бы его возле себя не держал, как цепного пса.
- Ты ненавидишь его? За что?
- Одевайся, — швырнул мне сумку набитую вещами женишок, и чеканным шагом вышел из палаты. Все чудесатее и чудесатее.
Я уставилась на вещи, разложенные мною по кровати. Чужие вещи, даже духи не выветрились. Сладкие, я точно знаю, что такими не пользуюсь. Слишком тяжелые. «Черный бриллиант» - всплыло в памяти название. Откуда тогда оно мне знакомо. Провела пальцами по серебристому меху полушубка, и отдернула руку. Что – то мелькнуло в сознании, выбив из меня дух. Я едва устояла на ногах от ощущения страшного полета. Вместо мягкости меха пальцы ощутили дешевую болонью. Всего лишь на миг, но мне показалось, что я проваливаюсь в черную дыру.
- Долго любоваться будете, ваше высочество,- услышала насмешливый голос. Как у этого мерзкого мужика получается так незаметно подкрадываться? Стоит прямо у меня за спиной так, что я чувствую жар исходящий от его тела и дышит мне в шею. Хотя, больше чем уверена, будь его воля, он давно бы ее свернул, не особо раздумывая даже.
- Я не ношу мех,- сказала и замерла, почувствовав за спиной движение, грациозное как у хищного зверя. Минута и Игнат уже стоит передо мной, раздувая ноздри.
- Давно ли ты, куколка, не носишь мех? Или вспомнила, что – то?
Нет, он не зол. Что это? Испуг? Невозможно. Таким как этот жестокий мерзавец, вряд ли известно это чувство. А вот мне невероятно страшно. До дрожи в коленях
- Не помню. Но знаю точно –не ношу. С тех пор как в интернете прочитала статью о том, что с животных заживо сдирают шкурку, чтобы мех впоследствии не сыпался. Даже пуховики теперь ношу только с синтепоновым наполнителем,- выпятив подбородок, упрямо сказала я, стараясь не показывать своего страха.
- Значит зверюшек тебе жалко? – синие глаза, как две бойницы, заглядывают мне прямо в душу. – Бедных, умирающих животных. Зато людей ты не щадила, да куколка? Относилась к ним, как мусору. Сколько загубленных душ на твоей совести?
- Что ты несешь? - хриплю, потому что не могу поверить в то, что выплевывает мне в лицо холеный красавец.- Ты все врешь! Врешь!
Бьюсь в его руках, которые с силой сжимают мои предплечья.
- Надевай шубу, или иди голая, — приказывает наконец Игнат, и буквально выбегает из палаты. Я натягиваю на себя дрожащими руками дорогой кашемировый свитер, брюки шамбре. Странно, знаю название мягкой ткани, превращенной руками известного бренда в предмет гардероба. Я помню, что когда – то давно, в другой жизни пялилась на манекен, на котором были надеты точно такие же штаны.
« Наверное тогда их и купила»- подумала отрешенно. К полушубку не притрагиваюсь, надеясь, что Игнат придет в ярость от моего непослушания. Так и выхожу в коридор без верхней одежды в смешных тапочках в форме зайчиков. Потому что мой жених видимо забыл принести обувь, а может сделал это нарочно.
- Ты готова, Лизонька?- голос отца несется через весь коридор, отдаваясь от стен гулким эхом.
- Пап,- это слово дается мне с трудом. У меня никогда не было отца – это я знаю точно. Или был? – Мы поедем домой?
- Да детка,- мне на плечи опускается какая – то дурацкая куртка,- Игнат сказал, что ты отказываешься надевать манто. Я отправил его в ближайший торговый центр. Взял первое, что попалось под руку. Прости.
- Спасибо, — отец смотрит на меня как – то странно. Интересно, почему они все глядят на меня, как на мину замедленного действия? – Что – то не так?
- Да нет, так все,- хмыкает отец.
- Просто ты никогда не говорила спасибо. Никому и никогда,- насмешливый голос Игната. Ну конечно. Тут он, где ж ему быть. Иду за главными мужчинами в моей жизни. Ноги в дурацких тапках которые тут же намокают и противно хлюпают, скользят, по раскисшей слякоти.
- Весна? – то ли спрашиваю, то ли утверждаю я.
- Начало апреля, Лиза. Завтра твой день рождения,- тихо говорит отец. Он едва передвигается, поддерживаемый под руку Игнатом. – Жаль мать не дожила...
Холод сразу проник под тонкую куртейку, промозглый и мокрый. Я поежилась и сунула в карманы озябшие пальцы. Не могу согреть руки с тех пор, как пришла в себя.
- Лиза, что с тобой? – голос отца встревожен. Я снова замерла едва не упав, от впившейся в мой мозг раскаленной иглой, нет не воспоминания, скорее видения. Успела схватиться за лацкан пальто Игната, иначе бы уже лежала в ледяной луже у его ног.
- Пальма,- прохрипела я. Криво вышитое разноцветными нитками дерево, не лиловой, мятой ткани. – У меня в кармане остался кошелек с документами.
- Не переживай, дочка. Восстановим ксивы и поедешь отдыхать в теплые края,восстанавливаться,- потрепал меня по плечу отец.
Я сфокусировала взгляд на закаменевшем лице Игната. Красив, как бог, черт его побери. Отвела глаза, увидев насмешливые искры в льдистых глазах.
- Извини, детка, нема бананьев у нас,- ехидно ухмыльнулся он,- пальмы не растут в средней полосе. Или это ты тоже забыла?
В машине жарко, но я все равно дрожу от озноба. Проклятые заячьи тапки как кандалы, распухли от ледяной уличной жижи. Завтра мой день рождения. Это я помню. Точно, я родилась в день дурака. Мама говорила, что было тепло, и птицы пели, и солнце заглядывало в окно родовой палаты. Мама. Не могу вспомнить ее лица. Только голос, какой-то надтреснутый, уставший.
- Мама болела? – тихо спросила я, но вопрос прозвучал в тишине салона, как пистолетный выстрел.- От чего она умерла?
- Я не хочу сейчас об этом говорить,- лицо отца превратилось в жесткую маску. Он снова стало страшным. И эти глубокие морщины возле губ. Ощущение, что ему противно, брезгливо говорить о женщине, с которой прожил долгие годы. Я вздрогнула, услышав, как тихо фыркнул Игнат, сосредоточенно крутя обтянутый дорогой кожей руль. Да, что же тут такое происходит, в конце – концов. Прям тайны мадридского двора, ей-богу. – Ты ведь не помнишь ее, правда?
Я лишь качнула головой. Не помню. А вот то, как она мне рассказывала историю рождения помню. Как меня не любила, помню. Она просто тащила свой крест, воспитывая ненужную девочку. Осознание неприятно режет. Я вижу, с каким интересом наблюдает за мной мой жених, рассматривая как цирковую обезьянку в зеркало заднего вида, от чего мне становится еще больше не по себе. Выдыхаю, только когда тяжелая машина, шурша колёсами по гравию, замедляет свой ход. Смотрю в окно на огромный особняк, больше похожий на рыцарский замок, замерев от неописуемого восторга. Неужели я тут живу? Даже почувствовала себя принцессой сказочной.
- Пойдем, Золушка,- хмыкнул Игнат, подавая мне руку. Отец давно вышел на улицу и теперь стоит, курит сигару. Интересно, ему можно? Наверное стоит сделать замечание. Я не могу потерять еще и его, и остаться с этим нестерпимым мерзавцем. В моем состоянии это подобно смерти.
- У Золушки хотя бы были хрустальные туфельки,- ворчу, пытаясь удержать скользящую конечность, обутую в дурацкий тапок. Выходит плохо. Не хватало только порадовать этого сноба, глядящего на меня, как на полную идиотку. Хотя, наверное, так оно и есть. Мозги то набекрень у меня сейчас.
- А после бала, она перепутала и напялила на ноги хрустальные салатницы, да куколка? Хотя, я бы выдал тебе чугунные башмаки. В конечном итоге думаю ты закончишь свои дни там же где и твоя мамуля. От осинки не родятся апельсинки, крошка.
- Что? Что ты имеешь в виду,- задыхаюсь от злости и лютого желания узнать, что же происходит с моей семьей.
- Богатые тоже плачут, Лизхен. Помнишь, такой сериал был?
- Не помню,- резко выдергиваю руку из стального захвата мужских пальцев.- Не смей прикасаться ко мне.
- Еще раз взбрыкнешь, церемонится не стану,- шипит красавец, обжигая меня взглядом.- Ты моя, помнишь? С детства я знал, что мне придется на тебе жениться. Так что привыкай. И не особо надейся на Аркадия. Ему сейчас не до мелодрам.
- Я не знаю тебя,- хриплю, понимая, что он знает, что говорит. Уверена, что все будет именно так, как описал мне этот жестокий человек – мой жених. – Что такого я тебе сделала, что ты так меня ненавидишь. Готов даже связать себя со мной узами брака, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. Ты мстишь? Я все равно все вспомню.
- Не вспомнишь. Невозможно вспомнить то, чего никогда у тебя не было,- выплевывает Игнат мне в лицо. Что он имел в виду, говоря это? Пока у меня одни вопросы, на которые ответов нет. И не будет, пока я не вспомню.
- Ты не боишься, что я пожалуюсь отцу? – выпячиваю я вперед подбородок, пытаясь вести себя уверенно. Выходит плохо, надо сказать откровенно. – Вылетишь, как пробка из моего дома. Жених.
- О, храбрая маленькая овечка. Голосок прорезался,- удивлен. Хотя смеется, и в глазах злые искры.- Не боюсь, детка. Аркадий знает, какая ты есть. Лживая наглая тварь. Но ему ты дочь, и он тебя любит. Потому и боится, что ты останешься совсем одна. С твоей наследственностью, такой пердюмонокль может иметь невероятные последствия. Потому я приставлен к тебе. Прикован, если хочешь. Ты же знаешь, что у нас свадьба через неделю. Торопится старик, боится не успеть. Ты ведь только его слушаешься и то через раз.
- Тебе зачем это? – мне уже не страшно. До одури интересно.- Ты же ненавидишь меня. Зачем я тебе сдалась?
- Ты? Нет, куколка, ты мне не нужна. Ты расходный материал. У меня другие интересы. Только вот старик уверен, что я влюблен и верен его единственной наследнице.
- Хрен тебе. Свадьба отменяется,- я твердым шагом обхожу застывшего от моей наглости Игната и иду к отцу. – Папа, тебе нельзя курить. Пойдем в дом. Игнат уезжает,- говорю безапелляционно, не давая возможности нахалу ответить.
- Куда интересно? – ехидно интересуется женишок.- Я живу тут, Лиза.
Вот это удар. Я задыхаюсь как от болезненного хука в солнечное сплетение.
- Райка, я случайно,- звучит в голое тоненький голосок. Чей? Не знаю.- Нефига было брать чашечку из моего кукольного сервиза.
- Он общий,- голос тоже детский, но мне знаком.- мам нам его обеим купила.
- Лиза, Дочка, очнись. Все в порядке? Ты снова впала в транс.
- Все хорошо, папа,- шепчу я. - Игнат тут?
- Лиза, нам надо серьезно поговорить,- отец смотрит на меня так, что сердце ухает в пятки. Я понимаю, что этот бой жестокий мерзавец ведет с разгромным счетом. Отец на его стороне. И мне придется принять правила игры. Вот только сдаваться я не собираюсь.
Страшно? Нет, ему было не просто страшно, Павел Алексеевич Зуев был в ужасе. Он ввалился домой в близком к помешательству. Он был уверен, что перед ним не Лиза Вяземская, которую он знал, как облупленную. Нет, девчонка была другой, страшным приветом из прошлого, которое он, как ни старался не мог похоронить. Павел не разуваясь прошел по дорогущему бежевому ковру, не обращая внимания на уродливые грязные следы, оставленные на длинном ворсе его ботинками. Он всегда гордился тем, чего добился, превратившись из нищего сельского докторишки во владельца огромной клиники, стараясь не вспоминать как у него это вышло. И эта тайна, его тайна, которую знал еще только один человек на этой планете, висела над ним дамокловым мечом. Теперь кошмар двадцати пяти годичной давности вернулся, как раз тогда, когда он этого совсем не ждал. Зуев налил полный стакан коньяка из резной бутылки, и залпом выпил благородный напиток не ощутив его вкуса. Горло обожгло, что немного привело его в чувство.
- Паш, ты чего тут? – заспанный голос жены прозвучал как раскат грома.- Пьешь? Ты же обещал. И ковер, мне теперь как его отчистить?
- Да пошла ты в жопу,- ощерился доктор Зуев, посмотрев на стареющую женщину налитыми кровью глазами. «Господи, давно пора сменить эту кошелку на что-нибудь посвежее» - он вспомнил медсестру Катюшу, такую игривую и ласковую. Да, она спит с ним конечно не из любви, ей просто удобно и сытно под его крылом, но вот Петр чувствовал себя с рядом с ней снова мальчишкой. – Телефон мне дай быстро, и иди спать.
- Паша, случилось чего? – заквохтала глупая курица, вызывая в напуганном мужчине глухое раздражение.
- Ничего, — соврал он. Просто земля под ногами горит, а эта тварь задает тупые вопросы, вместо того, чтобы принести ему желаемое.
- Я приказал подать мне телефон,- заорал Павел, и с размаху запустил стаканом в ни в чем неповинную женщину. Она всхлипнула, зажав рукой рассеченную бровь, из которой тонкой струйкой потекла кровь и метнулась в прихожую, как вспугнутая синица. Спустя секунды Зуев получил желаемый телефон и набрал номер, который каленым железом был выжжен в его памяти.
- Света, у нас проблемы, - истерически прохрипел он в трубку, услышав далекое сонное «Алло».- Вяземский нас сотрет в порошок, если все вскроется.
Я проснулась от не уютного ощущения чужого взгляда. Так бывает, когда кто – то пристально смотрит на вас. Даже в толпе чувствуешь слишком пристальное постороннее внимание. Открыв глаза, уставилась в украшенный лепниной потолок и не сразу поняла, где нахожусь. В нос ударил запах гари и парафина. Как в церкви, пахло свечами.
- С днем рождения,- подскочила на кровати, уставившись на странную процессию, состоящую из трех мужчин, один из которых, сидящий в инвалидной коляске мне был незнаком. Я прищурилась. Черт, судя по всему у меня еще и со зрением проблемы. Дальнозоркость. Игнат криво ухмыляясь, держал в руках поднос с каким –то совершенно ужасным, циклопических размеров, тортом, на котором красовались кроваво-красные цифры.
- Мне двадцать пять? – спросила я, посмотрев почему – то на незнакомца. У него такие же глаза, как у мерзавца, и все лицо испещрено шрамами. Взгляд застыл. «Да он же слепой»- осенило меня. Парень молча кивнул в знак согласия.- Значит сегодня мой юбилей.
- Это точно, — хмыкнул Игнат.- Сегодня все для нашей вновь обретенной принцессы.
- Перестань паясничать,- устало выдохнул отец и медленно подошел к моей кровати,- детка, у меня есть для тебя небольшой подарок.
Мне в руку легла резная деревянная коробочка: очень изысканная, легкая, словно была сделана не из ценной древесины, а из какого то неизвестного миру кружева.
- Открой,- я с замиранием сердца нажала на небольшую кнопочку, и шкатулка открылась, явив мне кристальную стрекозу, переливающуюся всеми цветами радуги. От восторга забыла, что надо дышать, настолько искусно была сделана брошь.
- Она прекрасна,- выдохнула наконец я, и поцеловала старика в пергаментную щеку – Спасибо, папа.
- Любуешься? – насмешливый голос Игната, словно удар хлыстом.- Ну и как тебе?
- Что с ним? – проигнорировав вопрос спросила я, повернувшись к моему незнакомцу – жениху.
- С кем?
- Аркадий, что с ним? – тихо спросила, и замерла на месте, под взглядом аквамариновых глаз.
- Он твой отец,- пытливо меня изучая, сказал Игнат. Он тоже мне не верит? Да что же я за существо такое? – Рак. Лиза, у твоего родителя рак. При чем такая стадия, что даже его деньги, его не спасут. Осталось месяца три, по Петькиным прикидкам. А он ошибается редко. Иначе твой папуля бы его возле себя не держал, как цепного пса.
- Ты ненавидишь его? За что?
- Одевайся, — швырнул мне сумку набитую вещами женишок, и чеканным шагом вышел из палаты. Все чудесатее и чудесатее.
Глава 4
Я уставилась на вещи, разложенные мною по кровати. Чужие вещи, даже духи не выветрились. Сладкие, я точно знаю, что такими не пользуюсь. Слишком тяжелые. «Черный бриллиант» - всплыло в памяти название. Откуда тогда оно мне знакомо. Провела пальцами по серебристому меху полушубка, и отдернула руку. Что – то мелькнуло в сознании, выбив из меня дух. Я едва устояла на ногах от ощущения страшного полета. Вместо мягкости меха пальцы ощутили дешевую болонью. Всего лишь на миг, но мне показалось, что я проваливаюсь в черную дыру.
- Долго любоваться будете, ваше высочество,- услышала насмешливый голос. Как у этого мерзкого мужика получается так незаметно подкрадываться? Стоит прямо у меня за спиной так, что я чувствую жар исходящий от его тела и дышит мне в шею. Хотя, больше чем уверена, будь его воля, он давно бы ее свернул, не особо раздумывая даже.
- Я не ношу мех,- сказала и замерла, почувствовав за спиной движение, грациозное как у хищного зверя. Минута и Игнат уже стоит передо мной, раздувая ноздри.
- Давно ли ты, куколка, не носишь мех? Или вспомнила, что – то?
Нет, он не зол. Что это? Испуг? Невозможно. Таким как этот жестокий мерзавец, вряд ли известно это чувство. А вот мне невероятно страшно. До дрожи в коленях
- Не помню. Но знаю точно –не ношу. С тех пор как в интернете прочитала статью о том, что с животных заживо сдирают шкурку, чтобы мех впоследствии не сыпался. Даже пуховики теперь ношу только с синтепоновым наполнителем,- выпятив подбородок, упрямо сказала я, стараясь не показывать своего страха.
- Значит зверюшек тебе жалко? – синие глаза, как две бойницы, заглядывают мне прямо в душу. – Бедных, умирающих животных. Зато людей ты не щадила, да куколка? Относилась к ним, как мусору. Сколько загубленных душ на твоей совести?
- Что ты несешь? - хриплю, потому что не могу поверить в то, что выплевывает мне в лицо холеный красавец.- Ты все врешь! Врешь!
Бьюсь в его руках, которые с силой сжимают мои предплечья.
- Надевай шубу, или иди голая, — приказывает наконец Игнат, и буквально выбегает из палаты. Я натягиваю на себя дрожащими руками дорогой кашемировый свитер, брюки шамбре. Странно, знаю название мягкой ткани, превращенной руками известного бренда в предмет гардероба. Я помню, что когда – то давно, в другой жизни пялилась на манекен, на котором были надеты точно такие же штаны.
« Наверное тогда их и купила»- подумала отрешенно. К полушубку не притрагиваюсь, надеясь, что Игнат придет в ярость от моего непослушания. Так и выхожу в коридор без верхней одежды в смешных тапочках в форме зайчиков. Потому что мой жених видимо забыл принести обувь, а может сделал это нарочно.
- Ты готова, Лизонька?- голос отца несется через весь коридор, отдаваясь от стен гулким эхом.
- Пап,- это слово дается мне с трудом. У меня никогда не было отца – это я знаю точно. Или был? – Мы поедем домой?
- Да детка,- мне на плечи опускается какая – то дурацкая куртка,- Игнат сказал, что ты отказываешься надевать манто. Я отправил его в ближайший торговый центр. Взял первое, что попалось под руку. Прости.
- Спасибо, — отец смотрит на меня как – то странно. Интересно, почему они все глядят на меня, как на мину замедленного действия? – Что – то не так?
- Да нет, так все,- хмыкает отец.
- Просто ты никогда не говорила спасибо. Никому и никогда,- насмешливый голос Игната. Ну конечно. Тут он, где ж ему быть. Иду за главными мужчинами в моей жизни. Ноги в дурацких тапках которые тут же намокают и противно хлюпают, скользят, по раскисшей слякоти.
- Весна? – то ли спрашиваю, то ли утверждаю я.
- Начало апреля, Лиза. Завтра твой день рождения,- тихо говорит отец. Он едва передвигается, поддерживаемый под руку Игнатом. – Жаль мать не дожила...
Холод сразу проник под тонкую куртейку, промозглый и мокрый. Я поежилась и сунула в карманы озябшие пальцы. Не могу согреть руки с тех пор, как пришла в себя.
- Лиза, что с тобой? – голос отца встревожен. Я снова замерла едва не упав, от впившейся в мой мозг раскаленной иглой, нет не воспоминания, скорее видения. Успела схватиться за лацкан пальто Игната, иначе бы уже лежала в ледяной луже у его ног.
- Пальма,- прохрипела я. Криво вышитое разноцветными нитками дерево, не лиловой, мятой ткани. – У меня в кармане остался кошелек с документами.
- Не переживай, дочка. Восстановим ксивы и поедешь отдыхать в теплые края,восстанавливаться,- потрепал меня по плечу отец.
Я сфокусировала взгляд на закаменевшем лице Игната. Красив, как бог, черт его побери. Отвела глаза, увидев насмешливые искры в льдистых глазах.
- Извини, детка, нема бананьев у нас,- ехидно ухмыльнулся он,- пальмы не растут в средней полосе. Или это ты тоже забыла?
В машине жарко, но я все равно дрожу от озноба. Проклятые заячьи тапки как кандалы, распухли от ледяной уличной жижи. Завтра мой день рождения. Это я помню. Точно, я родилась в день дурака. Мама говорила, что было тепло, и птицы пели, и солнце заглядывало в окно родовой палаты. Мама. Не могу вспомнить ее лица. Только голос, какой-то надтреснутый, уставший.
- Мама болела? – тихо спросила я, но вопрос прозвучал в тишине салона, как пистолетный выстрел.- От чего она умерла?
- Я не хочу сейчас об этом говорить,- лицо отца превратилось в жесткую маску. Он снова стало страшным. И эти глубокие морщины возле губ. Ощущение, что ему противно, брезгливо говорить о женщине, с которой прожил долгие годы. Я вздрогнула, услышав, как тихо фыркнул Игнат, сосредоточенно крутя обтянутый дорогой кожей руль. Да, что же тут такое происходит, в конце – концов. Прям тайны мадридского двора, ей-богу. – Ты ведь не помнишь ее, правда?
Я лишь качнула головой. Не помню. А вот то, как она мне рассказывала историю рождения помню. Как меня не любила, помню. Она просто тащила свой крест, воспитывая ненужную девочку. Осознание неприятно режет. Я вижу, с каким интересом наблюдает за мной мой жених, рассматривая как цирковую обезьянку в зеркало заднего вида, от чего мне становится еще больше не по себе. Выдыхаю, только когда тяжелая машина, шурша колёсами по гравию, замедляет свой ход. Смотрю в окно на огромный особняк, больше похожий на рыцарский замок, замерев от неописуемого восторга. Неужели я тут живу? Даже почувствовала себя принцессой сказочной.
- Пойдем, Золушка,- хмыкнул Игнат, подавая мне руку. Отец давно вышел на улицу и теперь стоит, курит сигару. Интересно, ему можно? Наверное стоит сделать замечание. Я не могу потерять еще и его, и остаться с этим нестерпимым мерзавцем. В моем состоянии это подобно смерти.
- У Золушки хотя бы были хрустальные туфельки,- ворчу, пытаясь удержать скользящую конечность, обутую в дурацкий тапок. Выходит плохо. Не хватало только порадовать этого сноба, глядящего на меня, как на полную идиотку. Хотя, наверное, так оно и есть. Мозги то набекрень у меня сейчас.
- А после бала, она перепутала и напялила на ноги хрустальные салатницы, да куколка? Хотя, я бы выдал тебе чугунные башмаки. В конечном итоге думаю ты закончишь свои дни там же где и твоя мамуля. От осинки не родятся апельсинки, крошка.
- Что? Что ты имеешь в виду,- задыхаюсь от злости и лютого желания узнать, что же происходит с моей семьей.
- Богатые тоже плачут, Лизхен. Помнишь, такой сериал был?
- Не помню,- резко выдергиваю руку из стального захвата мужских пальцев.- Не смей прикасаться ко мне.
- Еще раз взбрыкнешь, церемонится не стану,- шипит красавец, обжигая меня взглядом.- Ты моя, помнишь? С детства я знал, что мне придется на тебе жениться. Так что привыкай. И не особо надейся на Аркадия. Ему сейчас не до мелодрам.
- Я не знаю тебя,- хриплю, понимая, что он знает, что говорит. Уверена, что все будет именно так, как описал мне этот жестокий человек – мой жених. – Что такого я тебе сделала, что ты так меня ненавидишь. Готов даже связать себя со мной узами брака, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. Ты мстишь? Я все равно все вспомню.
- Не вспомнишь. Невозможно вспомнить то, чего никогда у тебя не было,- выплевывает Игнат мне в лицо. Что он имел в виду, говоря это? Пока у меня одни вопросы, на которые ответов нет. И не будет, пока я не вспомню.
- Ты не боишься, что я пожалуюсь отцу? – выпячиваю я вперед подбородок, пытаясь вести себя уверенно. Выходит плохо, надо сказать откровенно. – Вылетишь, как пробка из моего дома. Жених.
- О, храбрая маленькая овечка. Голосок прорезался,- удивлен. Хотя смеется, и в глазах злые искры.- Не боюсь, детка. Аркадий знает, какая ты есть. Лживая наглая тварь. Но ему ты дочь, и он тебя любит. Потому и боится, что ты останешься совсем одна. С твоей наследственностью, такой пердюмонокль может иметь невероятные последствия. Потому я приставлен к тебе. Прикован, если хочешь. Ты же знаешь, что у нас свадьба через неделю. Торопится старик, боится не успеть. Ты ведь только его слушаешься и то через раз.
- Тебе зачем это? – мне уже не страшно. До одури интересно.- Ты же ненавидишь меня. Зачем я тебе сдалась?
- Ты? Нет, куколка, ты мне не нужна. Ты расходный материал. У меня другие интересы. Только вот старик уверен, что я влюблен и верен его единственной наследнице.
- Хрен тебе. Свадьба отменяется,- я твердым шагом обхожу застывшего от моей наглости Игната и иду к отцу. – Папа, тебе нельзя курить. Пойдем в дом. Игнат уезжает,- говорю безапелляционно, не давая возможности нахалу ответить.
- Куда интересно? – ехидно интересуется женишок.- Я живу тут, Лиза.
Вот это удар. Я задыхаюсь как от болезненного хука в солнечное сплетение.
- Райка, я случайно,- звучит в голое тоненький голосок. Чей? Не знаю.- Нефига было брать чашечку из моего кукольного сервиза.
- Он общий,- голос тоже детский, но мне знаком.- мам нам его обеим купила.
- Лиза, Дочка, очнись. Все в порядке? Ты снова впала в транс.
- Все хорошо, папа,- шепчу я. - Игнат тут?
- Лиза, нам надо серьезно поговорить,- отец смотрит на меня так, что сердце ухает в пятки. Я понимаю, что этот бой жестокий мерзавец ведет с разгромным счетом. Отец на его стороне. И мне придется принять правила игры. Вот только сдаваться я не собираюсь.
Глава 5
Страшно? Нет, ему было не просто страшно, Павел Алексеевич Зуев был в ужасе. Он ввалился домой в близком к помешательству. Он был уверен, что перед ним не Лиза Вяземская, которую он знал, как облупленную. Нет, девчонка была другой, страшным приветом из прошлого, которое он, как ни старался не мог похоронить. Павел не разуваясь прошел по дорогущему бежевому ковру, не обращая внимания на уродливые грязные следы, оставленные на длинном ворсе его ботинками. Он всегда гордился тем, чего добился, превратившись из нищего сельского докторишки во владельца огромной клиники, стараясь не вспоминать как у него это вышло. И эта тайна, его тайна, которую знал еще только один человек на этой планете, висела над ним дамокловым мечом. Теперь кошмар двадцати пяти годичной давности вернулся, как раз тогда, когда он этого совсем не ждал. Зуев налил полный стакан коньяка из резной бутылки, и залпом выпил благородный напиток не ощутив его вкуса. Горло обожгло, что немного привело его в чувство.
- Паш, ты чего тут? – заспанный голос жены прозвучал как раскат грома.- Пьешь? Ты же обещал. И ковер, мне теперь как его отчистить?
- Да пошла ты в жопу,- ощерился доктор Зуев, посмотрев на стареющую женщину налитыми кровью глазами. «Господи, давно пора сменить эту кошелку на что-нибудь посвежее» - он вспомнил медсестру Катюшу, такую игривую и ласковую. Да, она спит с ним конечно не из любви, ей просто удобно и сытно под его крылом, но вот Петр чувствовал себя с рядом с ней снова мальчишкой. – Телефон мне дай быстро, и иди спать.
- Паша, случилось чего? – заквохтала глупая курица, вызывая в напуганном мужчине глухое раздражение.
- Ничего, — соврал он. Просто земля под ногами горит, а эта тварь задает тупые вопросы, вместо того, чтобы принести ему желаемое.
- Я приказал подать мне телефон,- заорал Павел, и с размаху запустил стаканом в ни в чем неповинную женщину. Она всхлипнула, зажав рукой рассеченную бровь, из которой тонкой струйкой потекла кровь и метнулась в прихожую, как вспугнутая синица. Спустя секунды Зуев получил желаемый телефон и набрал номер, который каленым железом был выжжен в его памяти.
- Света, у нас проблемы, - истерически прохрипел он в трубку, услышав далекое сонное «Алло».- Вяземский нас сотрет в порошок, если все вскроется.
Я проснулась от не уютного ощущения чужого взгляда. Так бывает, когда кто – то пристально смотрит на вас. Даже в толпе чувствуешь слишком пристальное постороннее внимание. Открыв глаза, уставилась в украшенный лепниной потолок и не сразу поняла, где нахожусь. В нос ударил запах гари и парафина. Как в церкви, пахло свечами.
- С днем рождения,- подскочила на кровати, уставившись на странную процессию, состоящую из трех мужчин, один из которых, сидящий в инвалидной коляске мне был незнаком. Я прищурилась. Черт, судя по всему у меня еще и со зрением проблемы. Дальнозоркость. Игнат криво ухмыляясь, держал в руках поднос с каким –то совершенно ужасным, циклопических размеров, тортом, на котором красовались кроваво-красные цифры.
- Мне двадцать пять? – спросила я, посмотрев почему – то на незнакомца. У него такие же глаза, как у мерзавца, и все лицо испещрено шрамами. Взгляд застыл. «Да он же слепой»- осенило меня. Парень молча кивнул в знак согласия.- Значит сегодня мой юбилей.
- Это точно, — хмыкнул Игнат.- Сегодня все для нашей вновь обретенной принцессы.
- Перестань паясничать,- устало выдохнул отец и медленно подошел к моей кровати,- детка, у меня есть для тебя небольшой подарок.
Мне в руку легла резная деревянная коробочка: очень изысканная, легкая, словно была сделана не из ценной древесины, а из какого то неизвестного миру кружева.
- Открой,- я с замиранием сердца нажала на небольшую кнопочку, и шкатулка открылась, явив мне кристальную стрекозу, переливающуюся всеми цветами радуги. От восторга забыла, что надо дышать, настолько искусно была сделана брошь.
- Она прекрасна,- выдохнула наконец я, и поцеловала старика в пергаментную щеку – Спасибо, папа.
