Глава 1
Алиса
Этот новый год принесет вам огромное счастье. День, начавшийся погано, превратиться в сказку. Совет дня – никогда не отчаивайтесь, даже если кажется что мир рухнул. Всегда Ваша, Вангелия Светлая.
Перед новым годом улицы пахнут особенно. У их аромата всего несколько оттенков, но они такие яркие и вкусные, что хочется просто дышать полной грудью, смакуя нотки хрусталя, счастья, праздничной суеты, хвои и конечно солнечных мандаринов. Яркая кожура на белом снегу похожа на серпантин. Этот новый год будет самым счастливым, я знаю. Видела подарок моего любимого Димки, спрятанный среди белья. Маленькая бархатная коробочка - исполнение моего прошлогоднего желания. И теперь я иду домой, волоча в одной руке симпатичную елку, которая скоро займет свое местов углу квартиры, наполненной счастьем, а в другой пакет с горошком, майонезом и "Докторской". Иду и пою песню про глупую снежинку, которая исполнит еще одну мечту, следующую. Самую огромную с этом мире.
Я вошла в квартиру и чуть не упала, споткнувшись об стоящий у порога мой любимы чемодан. Мы с Димкой купили его в Италии – красный, пузатый, блестящий боками. Странно, что он тут делает?
- Эй, я дома,- крикнула в недра притихшего дома. И эта тишина вдруг показалась мне враждебной. Прислонила елку к стене, которая тут же заплакала от тепла. Жалко. Я никогда не покупаю живые ели, просто Димасик настаивал именно на такой лесной красавице. А мне их жаль. Маленькие елочки вырванные из привычной жизни, только длятого чтобы порадовать зажравшихся людей всего несколько дней.
- Ты рано, я тебя не ждал,- появился в прихожей Димка, и по его бегающим глазам я поняла, что происходит что – то из ряда вон.- Ну, с другой стороны даже хорошо. Так правильнее будет.Лисенок, я ухожу.
- Куда? Опять в командировку отправили? А я на салат все купила,, даже горошек не забыла в этот раз,- глупо улыбнувшись пошла в кухню, все еще не осознавая предательства.
-Лис, я ухожу. Навсегда,- голос любимого впился в спину, как нож. И я едва удержалась на ногах, выронила из руки пакет. Яркие мандарины рассыпались по полу, словно мячи из клоунской корзины. – Я полюбил другую женщину, и сделал ей предложение. Она сможет дать мне то, что не можешь ты. Понимаешь? Не бывает семьи без детей.
Его слова впивались в грудь как осколки зеркала снежной королевы. И моя действитиельность начала искажаться. Дура я, не сказала ему. Хотела подарок сделать к новому году, это же тоже исполнение мечты. Вчера мне пришло письмо. Наша очередь на ЭКО подошла. И после нового года нас приглашали в клинику на процедуру. А теперь с кем я пойду? Сбыча мечт откладывается.
- Прости,- в голосе Димки не было раскаяния.
- Ну уходи,- сказала я равнодушно. Словно все, что у меня было в душе замерзло сразу же, как в криокамере. – Чемодан только верни, он мне нравится. А вы новый купите.
- Чемодан? – удивленно переспросил чужой мужчина. Уже чужой. Странно. Так быстро. – Я ухожу, а ты жалеешь о чемодане?
- А что, он не предаст. У него душа есть, которую я в него вложила, когда покупала. А у тебя нет,- дернула я плечом, собирая с полу оранжевых предвестников праздника. – Дим, а давно ты ее любишь? Ну ту, которая может?
- Это так важно?
- Да.
- Пять месяцев.Алис, ну зачем все это? Не копайся в ране, это вредно.
- Значит, когда мы покупали этот чемодан, ты уже был не со мной?- задохнулась я. Он целовал меня в губы в том маленьком магазинчике, пытаясь вырвать из рук дорогой кофр, смеялся. А я уперлась – хочу и все. Глупая, слепая курица. Он уже был чужой. Там, в Италии, когда я мечтала о том, что скоро мы возможно станем родителями он уже не был моим. Смешно.
- У меня скоро родится сын,- тихо промямлил Димка. И я сошла с ума, ах какая досада. Первый мандарин угодил ему в глаз. Брызнул щипучим соком, под мой истеричный смех.
- Дура,- заорал этот чужой гад, когда второй снаряд достиг цели. Схватил МОЙ чемодан и выскочил за дверь. Я осела на пол, и разрыдалась, уставившись на лопнувшие измятые мандарины. И вот вдруг подумала, что мой новый год такой же бракованный и искореженный, как несчастные цитрусы, валяющиеся по всей прихожей. Медленно поднялась, добрела до сумки и достала мобильник.
- Люсь, можно я приеду? – простонала в трубку, как армянская плакальщица.
- Козел? – радостно гаркнул телефон голосом моей школьной подруги.- Я ведь говорила, гнилой твой Димка. Нужен тебе мильярдер, как у нас с Юльком. А не этот Ягупоп, у которого одно перо торчит из зада и то облезлое. Юль, я ведь ей говорила, помнишь?
- Даже я помню, - пророкотал Караваев, и судя по звуку чмокнул свою жену в щеку, тут же раздался детский смех, какая – то возня. Что – то грохнуло.
- Приезжай, короче, - суетливо заорала мне в ухо Люсьен.- Эти мелкие паразиты свалили елку. Представляешь? Бах. И капец искуственной красавице, – восторг в голосе подруги потонул в детском реве и мужском хохоте.
И зачем я поеду? У них семьи, дети, мужья. И полные дома счастья. А у меня? Нет у меня ничего. И уже не будет. Дать бы по башке проклятой предсказательнице, как там ее звали? Шарлатанка. Как только их допускают на радио, авантюристок этих?
- Попробуй только соскочить,- гаркнула Люсьен, явно почувствовав мое настроение.- Мы с Юльком приедем и надерем тебе...
- Мам, а что вы Лисичке надерете? – раздался тихий голос Сонечки, Люсиной дочери. – Зад, да?
- Зад я надеру тебе, если подслушивать будешь, - хмыкнула Люсьен с такой любовью в голосе, что у меня перевернулось все в душе. Мне это счастье то уже не светит.- Короче, Лиска, ждем. Юль, Лиска тоже приедет. Вся капелла в сборе будет. Гланя прилетит на метле реактивной, скорее всего, со своими подарками адскими и несчастным Джози. Эх зажжем.
- Спроси, может Сеню прислать за ней, пока он еще на линии? Нечего по ночам одной мотаться. Еще обидит кто,– подала голос рачительная хозяйка Юлька, заботливая мать хулинганистых тройняшек, похожая на булочку с маком.
А мне вот именно сейчас не хотелось зажигать. А хотелось забиться под плачущую елку, и попробовать сдохнуть.
- Я сама приеду,- уже жалея о своем порыве, обреченно выдохнула я.- Прогуляюсь. Мне нужно.
«Прогулки на свежем воздухе полезны. В преддверии праздника даже необходимы. Судьба вас настигнет, уронит и больше не отпустит»
Вангелия Светлая.
Глеб Снежин
- Мамы у всех бывают. У тебя же была? - вбил последний гвоздь в дубовую доску моего спокойствия Вовка, и выпятил нижнюю губку, собираясь разрыдаться в голос.- И я желание загадал. Так не честно. Дед мороз просто обязан его исполнить. Или фиг я в него больше верить буду.
-Вов, ну не все в силах доброго волшебника, понимаешь? Игрушку он может слепить, а вернуть кого – то с небес не его компетенция. Понимаешь? – вздохнул я, взъерошив льняные волосики на макушке любимого сына. Сына, которого чуть не потерял вместе с женщиной, что была моей жизнью. А теперь я ненавижу новый год, и праздника не чувствую. Вспоминаю заснеженную дорогу, расплющенную машину – мой подарок жене под елочку, и не верю больше в сказки. Не могу забыть бессилие при виде черного мешка на носилках и тихого детского писка из переноски, чудом уцелевшей в аварии. Алька пристегнула ее, это и спасло моего наследника. Тридцать первое декабря было тогда, шесть лет назад, как и сегодня. Я зажал переносицу пальцами, гоня воспоминания.
- Значит эти волшебники фуфло и лошары,- голос Вовки больше не дрожал. В нем сквозили злость и отчаяние.
- Неужели няня тебя научила так выражаться? – нет, во истину, не Генриета же ругается при моем сыне, как портовый биндюжник.
- Так Крокодиловна таких слов не знает, у нее все пардон, да сильвупле, да какие – то гадские экивоки, - выпучил глазенки сынище.
-Владимир, твою бонну зовут Генриета Автандиловна,- включил я строгого отца.- Не Гренка Крокодиловна, умоляю. И слова лошара и фуфло непристало говорить порядочным людям.
- Значит ты беспорядочный,- вынес вердикт слишком ушастый пацан. – Вчера по телефону ты сказал, что этих лошар, надо раком нагнуть. Надеюсь ты говорил это про дедморозных эльфов, которые не могут сгондобить нормальный, нужный подарок, а не очередной планшет. Па, а раком – это как? Кстати, Крокодиловна против этих «ганжиков». Она говорит, что это все отупляет неокрепшие умы. А вот мама бы не отупляла меня. Понимаешь, пап? Даже у Вовки есть мама, хоть и глупая. Но мама же.
- Гаджетов,Владимир. Гаджетов. Говорить надо правильно.
- Почему тогда Крокодиловна меня Вольдемаром зовет? Она неправильно говорит. Ей можно значит, да? А мне нельзя, потому что я маленький. А если бы у меня была мама...
- Все, Вовка, хватит,- слишком резко прозвучал мой голос и глазенки сына снова начали наливаться слезами. Черт, я всегда все порчу. Сегодня же праздник, день чудес. День, когда мой мир рухнул дважды. – Не плачь, у меня есть идея...
- Какая?
- Мы поедем кататься на санках. Туда, где я встретил твою маму.
- И влюбился?
- Сразу же,- сказал я чистую правду. – Только у тех кто любит по – настоящему рождаются такие как ты.
- Ты ведь ее санками сбил, да? – тихо спросил Вовик, натягивая свитер с изображением смешного снеговика, который связала ему Крокодиловна., тьфу, то есть Автандиловна.
- Да, - кивнул я, проваливаясь в недалекое прошлое, кажущееся чем – то древним и неживым.Она свалилась мне буквально на голову, и так кричала, когда я направил идиотские санки в сугроб. Отплевывалась. Била меня маленькими кулачками, затянутыми в пуховые белые варежки, похожие на снежных кошек по груди, и смешно ругалась.
- Па, ты ж дядька уже был тогда. Как ты на горке оказался? – сморщил нос Вовик. Смешной. Мой.
- Поехали сын,- ухмыльнулся я, рассматривая затянутого в болоньевый комбез сына, ставшего похожим на космонавта.
- Да, знаешь, почему – то мне кажется, что мама будет там. И мы ее собьем и украдем у неба,- вздохнул глупый мой, умный ребенок. Жаль, что так вселенная не работает.
Я загрузил в багажник сани, больше напоминающие космический челнок, пристегнул Вовика к детскому сиденью и вырулил со двора под раздражающее мерцание украшений. Генриета настояла, каждый год заставляет меня заниматься этой ерундой. Украшать пустой дом – абсолютная глупость.
- Вов, ты не надейся особо,- проклиная себя, наконец сказал я. – У нас не так много шансов на то, что твое желание... Наше желание сбудется.
- Пап, надо верить просто,- беззубо улыбнулся мой мальчик. – Так Крокодиловна говорит. И еще говорит, что ты потерянный. Па, а это что означает? Что тебя кто – то найти должен?
- Это значит, что мне придется поговорить с твоей няней, а ей возморжно найти новое место, если не научится следить за я зыком,- хмыкнул я, сжав руль до боли в ладонях. Мы почти приехали. С неба начал сыпать снег, крупными хлопьями, кружась в свете фар странными завихрениями.
На Альке была шапка тогда. Розовая, с огромным помпоном засыпанным крупными снежинками.
- А знаешь, я ведь не люблю тебя,- последнее, что я услышал от женщины, лишившей меня разума. Я был зол. Даже замахнулся на нее. А она не отшатнулась. Только полоснула меня яростным взглядом. Я ее любил, или просто думал что люблю. Она принадлежала мне. И собственнеческий инстинкт казался мне непогрешимой любовью. Мне да, а ей видимо – нет. Она взяла и уехала. Алька уехала в новой машине, и я не знал, вернется она или нет. Просто забрала сына и растворилась в пустоте. Но только вот сыну я никогда этого не рассказывал. Зачем?
Я заглушил двигатель, уже жалея, что приехал сюда. Ветер начал гнать по земле снежную поземку, обещая приближение пурги. Народа почти не было, в это время все уже заняли места возле праздничного стола и смотрят передачи, от которых у меня сводит зубы. Только еще один отец с не в меру разошедшимся отпрыском, оккупироваввшим горку, стоит и смотрит на светящиеся окна, за которыми его жена запекает гуся, подпевая Жене Лукашину или Наде. Они сейчас вернутся в уют, повесят на батрею снежные рукавицы и сядут праздновать. Непогрешимое счастье.
- Вов, недолго, погода портится,- предупредил я радостно скачущего вокруг меня мальчишку, подвязал ему шарф и достал из багажника снежный транспорт.
- Пап, а если бы тебя увидели твои компаньоны, они бы посмеялись? – наморщил нос Вовик.
- Они бы решили, что я рехнулся,- ухмыльнулся я, и полез на ледяную горку, присыпанную снегом, таща за собой чертовы салазки. Вовка плелся следом, сосредоточенно сопя и оглядываясь по сторонам.
- Я пожалуй сначала посмотрю, как ты спустишься,- разумно произнес он, остановившись на вершине холма.- Не внушает мне доверия трамплин внизу.
- Давай вместе съедем пару раз и домой,- в моем голосе прозвучали нотки едва прикрытого раздражения и я постарался смягчить застывшее в ледяном воздухе напряжение.- Там Фира приготовила твои любимые отбивные. И утку в клюквенном соусе. Все остынет, Вовка. Даже пирог рождественский остынет. А он остывший не вкусный, ты сам говорил.
- Ты едешь первый,- он говорит как я – непререкаемо, и брови к переносице сводит. Никаких тестов не надо, чтобы понять – мой сын. Мой, без сомнений.
- Хорошо,- сказал я, усаживаясь на мягкую подстилку, укрывающую каркас. В моем детстве таких не было. Санки тогда были похожи на волокуши нищих. Разогнаться не получилось, тонкий снежный покров едва прикрыл клочья сухой травы, на которых полозья страшно буксовали. Я оттолкнулся ногами еще раз, и вдруг полетел с горы на какой- то совершенно нереальной скорости. Вовик восторженно запищал, но вдруг резко замолчал, как мне показалось даже немного испуганно.
Откуда она взялась? Я даже не сразу сообразил, что произошло. Только увидел странные белые сапожки, взметнувшиеся к тяжелому снежному небу, белую же шапку с идиотским помпонищем, таким огромным, что показалось, я сбил снеговика. Руки в пушистых варежках вцепились в мою шею, обвили ее как лианы. Это какое – то безумие. От неожиданности я не справился с управлением и с силой взрыхлил чахлый рукодельный сугроб, накиданный чьим то заботливым родителем, не иначе. Ее крик захлебнулся на излете, как замерзшая синичка.
- О боже,- простонала идиотка, ерзая упругой попкой по моим бедрам, и боль в ее голосе мне совсем не понравилась. Я выплюнул грязный снег, забившийся мне в рот и уставился на девку вцепившуюся в мою несчастную шею хваткой нежного бульдога.- Откуда вы взялись? Этот день никогда не кончится.
Две прозрачные слезинки скатились мне на пальто, тут же превращаясь в осколки звезд.
- Мама,- голос сына зазвенел в пространстве, разбивая остатки моего спокойствия. – Я же говорил, сбудется желание. Спасибо тебе, Дедушка мороз,- Вовка поднял к небу счастливую мордашку, и на его нос тут же села пушистая снежная муха. Черт, откуда взялась эта гребаная девка?
Глава 2
Алиса
В свете уличных фонарей все елки праздничные. Оглянитесь вокруг и берегите ноги. Гололед – коварная штука. Но есть стихии более опасные чем наледь. Снежный вихрь закружит. Унесет.Завюжит - заворожит. И противиться этому вы не сможете. Совет дня: Расслабьтесь и получайте удовольствие. И да, сегодняшняя ночь волшебная. Вас ждет исполнение желаний. Всегда Ваша, Вангелия Светлая.
Боль вспыхивала в глазах, словно елочные фонарики: ярко, истерично и разноцветно.
