- Привет, Цветанов! – Даша подошла следом за мной и остановилась в полушаге от нас. – Как на Фобосе дела? Летает?
- Фобос в порядке, – с улыбкой ответил Егор. – С прошедшим днем Рождения, Даша!
- Спасибо! – моя подруга улыбнулась в ответ. – Сегодня отпразднуем?
Все как обычно, в своей шутливо-ехидной манере. Но сейчас в ее голосе мне вдруг послышались бархатные мурлыкающие нотки. Примерно тем же тоном говорил со мной Вик, забываясь… Она что, флиртует? Или это уже больше, чем простой флирт или намек, это… обещание? Очень личное такое обещание, интимное даже. Как будто это она его девушка, а не я!
Миг – и наваждение рассеялось, Даша привычно съязвила, Егор с глухим раздражением отшутился. А я подумала, что перенервничала из-за событий последних суток, вот мне и мерещится всякая ерунда. Отогнав неприятные мысли, я предложила подруге и любимому отправиться в столовую прямо сейчас и пообедать всем вместе. Те идею поддержали – время-то как раз обеденное.
По дороге к жилому модулю мы втроем непринужденно болтали, однако, стоило нам усесться за столик с полными подносами еды, как настроение у Егора начало стремительно портиться, просто-таки на глазах – вернулись раздражительность и желание цепляться к словам. Так давала себя знать усталость, подкрепленная тем, что кровь от головы отливала к желудку. И вот уже мой молодой человек не участвует в беседе полноценно, а только кивает – сначала к месту, а после невпопад, а под конец и вовсе почти клюет носом, подперев голову кулаком. Так что я, пообещав Даше встретиться с ней позже, предложила Егору отправиться в каюту и поспать, и даже вызвалась проводить его. Пусть отдохнет до ужина, а дальше видно будет.
- Зая, массаж мне сделаешь? – спросил Егор на пороге каюты.
Конечно, я с готовностью согласилась. Думаю, одним массажем дело не обойдется. И дело тут не только в желании остаться наедине – я увидела возможность рассказать Егору о том, что творилось в колонии в его отсутствие и, в частности, о домогательствах Ван Хауэра.
- Зая, я в душ! – игриво подмигнул он, скользнув рукой по моей пятой точке. – Заходи, если захочешь.
И скрылся за дверью санузла. А я, подумав, предпочла подождать его возвращения в кресле за письменным столом. Решила сначала поговорить с ним, а потом уже перейти к чему-то другому. По опыту знаю, что после секса с ним разговаривать бесполезно – он почти сразу засыпает.
Кроме того, его раздражение передалось и мне, потому что моя радость от встречи с ним почему-то таяла, улетучивалась. В памяти то и дело всплывали слова Вика, сказанные еще в самом начале нашего с Егором романа:
- Знаешь, почему он тебя все время Заей называет, по поводу и без? Потому что имя твое запомнить не может. Странно для парня, имеющего заинтересованность в девушке, не находишь?
Он сказал это, когда пытался «открыть мне глаза» на Егора. Так что возникшая у меня неприязнь к Вику вполне закономерна. Зато сейчас воспоминания о тех словах легли, похоже, на благодатную почву. Так что эта «Зая», раньше просто неприятно царапавшая, сегодня бесила неимоверно. Сейчас, на волне охватившего меня раздражения, во-первых, я подумала, что Вик был не так уж неправ, и, во-вторых, вспомнила, что сама несколько раз просила Егора не называть меня так, однако тот остался глух к моим просьбам, отвечал, что ему нравится, и вообще, «Зая, не злись, ты чудо!», и мне пришлось смириться. Так, стоп! Надо срочно успокоиться! Иначе я рискую поссориться с Егором. Хм, с чего мне вообще такие мысли в голову лезут? Я же люблю его!
Кстати, сейчас, на этапе притирки другу к другу, мы часто ссоримся. Примерно, через день. Егор, как оказалось, вспыльчив и обидчив, кроме того, любит придираться к словам, и нередко переворачивает сказанное мной с ног на голову. Обижается, потом уходит на несколько часов, чтобы успокоиться самому и дать время успокоиться мне. Да я и сама хороша – то тону в любви к нему, то он меня дико раздражает, и я никак не могу запереть то раздражение в себе, а пару раз едва сдерживала себя, чтобы не огреть его тем, что под руку подвернулось, и не выставить из своей каюты. И, заодно, из своей жизни. Но потом все как-то успокаивалось. Так что порой отношения наши напоминают прогулку по минному полю. И меня это, если честно, уже порядком вымотало. С другой стороны, как шутит все тот же Егор, не соскучишься. Как бы деликатно донести до него, что есть и более интересные и сближающие занятия, нежели ссоры и придирки? И так, чтобы не создать новый повод для ссоры? Пока не представляю даже.
Пока я считала вдохи-выдохи, настраиваясь на позитив и стараясь трансформировать булькавшее внутри раздражение во что-то более конструктивное, мой парень закончил с банными процедурами и вернулся в каюту. И этот в одном полотенце!
- Зай, я тебя ждал-ждал, а ты так и не пришла, – с укором констатировал он.
Опять «зая»! Мне стоило неимоверных трудов не передернуться при бесящем меня обращении! Все самоуспокоение насмарку! Надо срочно начать дыхательную гимнастику снова!
- Потом, когда ты масло смывать пойдешь, – ответила я, разминая пальцы и взглядом указывая на койку.
А потом, решив бить его же оружием, засюсюкала:
- Гошик, ты не представляешь, что тут у нас случилось!
Может, хоть так поймет?
Егор скривился.
- Зая, я же просил не называть меня так…
- А я просила не называть меня «Зая»! – отчеканила я.
Получилось не хуже, чем у Даши или той же Кочетовой.
- Так что если я Зая, то ты – Гошик, – закончила я. – Громко, четко, с выражением и с доведением до широкой общественности.
Егор вздохнул нарочито страдальчески.
- Зая-я…
- Да, Гошик? – я невинно захлопала ресницами.
В воздухе на несколько секунд повисло напряженное молчание. И Егор сдался:
- Хорошо, не буду называть тебя «Зая» и производными от этого словечками. Ты довольна?
Я, чуть помедлив, кивнула.
- Ты чего сегодня такая кусачая? – спросил он, устраиваясь на койке.
- Перенервничала, похоже, – ответила я.
И, не дожидаясь расспросов, сама начала рассказывать об убийствах Хоффмайера и Полторахина, в которых пытаются обвинить меня и Вика. Умолчала лишь о том, что последний провел эту ночь в моей каюте, и что я оказала ему медицинскую помощь.
Одновременно я, привычно достав массажное масло из тумбочки, начала разминать ему спину – Егор едва не урчал от удовольствия. Он хранил загадочное молчание до самого конца легкого массажа. А после огорошил меня неожиданным вопросом:
- И что ты от меня хочешь?
Такой сухой деловой тон, будто он не со своей девушкой говорит, а с кем-то, кто ему абсолютно безразличен.
- Хочу, чтобы ты поговорил с Ван Хауэром и убедил его держаться подальше от меня, – сформулировала я, несколько удивленная его реакций. – Я не хочу быть объектом его домогательств. И чтобы на меня безосновательно всех собак повесили тоже.
- Может, тебе показалось? – Егор перевернулся на бок и внимательно посмотрел на меня. – Вдруг ты как-то не так поняла Ван Хауэра? Или слова его истолковала неверно, на свой лад? Вдруг он просто изложил тебе свои подозрения и хотел узнать твою точку зрения на это. Не забывай, что русский язык для него не родной, он вполне мог неправильно подобрать слова, построить фразу и расставить акценты. А мимика, выражение глаз и поза – это все субъективно и дело восприятия, так что аргументами в споре быть не могут.
А я-то думала, что удивить сильней он меня не мог! Ошибалась, однако…
- Точно нет, – заверила его я. – Девушке сложно ошибиться в таких вещах. Тем более, он меня так за колено ухватил, что, наверное, синяк остался.
- Начал падать со стула и ухватился за то, что под руку попалось, – выдвинул контраргумент Егор, снисходительно глядя на меня. – Тем более, сама говоришь, что его птичка «Перепел» посетила.
У меня от возмущения на миг даже дар речи пропал.
- Тебе бы адвокатом быть, а не космопилотом! – протянула я, не скрывая разочарования.
- Обращайся! – самодовольно хохотнул он. – Разложу по полочкам любую ситуацию. Для тебя – бесплатно.
Кажется, он так и не понял, что это была не похвала, а очень даже наоборот.
- Вообще, Ван Хауэр уважаемый член общества, – закончил он. – И для того, чтобы выдвинуть против него столь серьезные обвинения, нужно что-то посерьезнее взглядов и ощущений. И языковой барьер, который, как не закачивай иностранный язык в подсознание, все равно остается, ибо чужой менталитет, базовые понятия и образы в подкорку не заколотишь, как не пытайся. Может, у них в Европе принято девушек при прощании за коленки хватать?!
Я отвела взгляд, более не видя смысла убеждать Егора в своей правоте. Кажется, в деле защиты от посягательств Ван Хауэра он мне не помощник – найдет тысячу отговорок, но не вмешается. Как не печально, в том, чтобы ему остаться в стороне, есть смысл – обострять отношения с Соммерсом, в ведении которого находится снабжение космопилотов и утверждение расписания дежурств на модуль-станции, для него нежелательно. Даже ради своей девушки… Каждый за себя, да? Дружба дружбой, а табачок врозь? Что еще о таких отношениях, когда хорошее делят на двоих, а свои проблемы каждый решает сам, говорит народная мудрость?
Неожиданно я задумалась над тем, что я вообще здесь делаю. Может, я поспешила, бросаясь в отношения с Егором? Если подумать, я ведь на тот момент почти его не знала. Влюбилась с первого взгляда еще на космодроме, переживала, что он на меня даже не смотрит, утешала себя, мол, насильно мил не будешь, пыталась отвлечься в новых впечатлениях, новых знакомствах и работе. И, когда вдруг после того случая с потерявшимся дроном, моя тайная любовь вдруг обратила на меня внимание, была на седьмом небе от счастья. Настолько счастлива, что совсем отключила мозги и включила склонность к мазохизму. И даже не делала попыток сравнить Егора с другими парнями из моего окружения. Увы.
С Виком мне, например, общаться легко и комфортно, и это несмотря на некоторую навязчивость последнего. Да и вообще, сегодня ночью он не воспринимался как чужак! Когда это он успел стать для меня своим? А я для него? Почему именно ко мне он явился вчера, больной, едва стоящий на ногах, с уверенностью, что я не подниму тревогу, не сдам его, а помогу? Рассчитывал на банальное везение? Что-то подсказывает мне, что вряд ли. И эта его оговорка, будто он помнит некое событие, сблизившее нас, а я почему-то нет, не дает мне покоя.
Еще я поймала себя на мысли, что никакого близкого общения с Егором не хочу, наоборот, с нетерпением посматриваю на часы на закрытой панели голопланшета и подыскиваю повод, чтобы уйти. Не романтический настрой какой-то. Хотя, после всего сказанного было бы странно, если бы он таковым остался.
А насчет Ван Хауэра и обвинений в убийствах… Жаль, но придется справляться самой. «Решай свои проблемы сама!» – вспомнились мне слова мамы после того, как я, дошкольница, пришла к ней жаловаться на то, что меня другие дети в садике обижают. Больше я родителей своими проблемами не нагружала. Так и живу с тех пор…
Вместе с разочарованием от слов Егора в мою душу закрался червячок сомнения: вдруг я действительно все не так поняла? С другой стороны, не могла я просто так, на пустом месте нафантазировать нездоровый интерес Ван Хауэра к себе! Это совсем не характерно для меня! Или могла?.. Вдруг на меня жизнь на Марсе так влияет? Кошмары-то начали сниться… Может, слова Вика о страсти главного следователя Новой Терры к блондинкам и призывы к осторожности так на меня повлияли, что я нафантазировала себе, чего не было?
Кстати, о Вике…
- Егор, а правда, что вы с Виком Коттом были знакомы на Земле? – спросила я.
И тут мне пришлось снова удивляться, когда спокойное ленивое благодушие Егора вмиг сменились отнюдь не наигранной злостью. Глаза сузились, брови сошлись на переносице, на скулах заходили желваки. И красивое мужественное лицо моего парня (теперь уже, кажется, бывшего) вдруг превратилось в отталкивающую маску. Ого! Вот это реакция на невинный, в сущности, вопрос!
- Ну, были! – прошипел Егор, сверля меня тяжелым взглядом. – Не дружили, общались сквозь зубы и только по необходимости. И что из этого?
- Да нет, ничего, просто спросила, – я поспешила его успокоить. – Просто слухи ходят…
- А тебе больше нечем заняться, кроме как сплетни собирать? – так же зло осведомился Егор, приподнимаясь на локте.
- Нет, но от них сейчас, когда Вик обвинен в убийстве Хоффмайера, не спрячешься, – я инстинктивно встала с койки и переместилась к выходу из каюты. – Вот я и спросила…
И, набрав в грудь побольше воздуха, будто перед прыжком с вышки, я решилась задать еще один вопрос:
- Как думаешь, мог Вик действительно убить Хоффмайера?
Егор вскочил с койки, быстро натянул спортивные штаны и нервно заходил по каюте.
- Видимо, мог, раз убил. Рука не дрогнула.
- Но…
- А ты, выходит, сомневаешься? – Егор нехорошо прищурился, взглянув на меня.
Я машинально кивнула. И получила новую порцию агрессии в свой адрес – Егор в один шаг оказался рядом со мной, больно вцепился мне в плечи и начал трясти, как Тузик тряпку.
- Зря сомневаешься! – выкрикивал он мне в лицо, брызгая слюной. – Ты не думай, что он такой весь хороший! Вик твой сволочь – клейма ставить негде! И болтается по жизни, как… как ромашка в проруби!
Я попыталась вырваться, но безрезультатно – хватка у Егора оказалась железная.
- Мне больно! – крикнула я. – Отпусти немедленно!
Меня отшвырнули в сторону койки. Правда, я туда не долетела – упала на бедро, ударившись локтем о край ложа. А Егор, нависая надо мной, со зверским выражением лица выкрикивал подробности своего знакомства с Виком:
- Да, проучились мы с ним три года в военно-космической академии! Не дружили, да и не общались особо – год разницы в возрасте, разные группы, разные курсы, разные компании. Но пару раз пересекались, так что о сволочизме данной личности могу утверждать с уверенностью. Он меня подставил, трижды, причем во второй и третий раз меня едва не отчислили! Ничего личного – в первый раз он стремился отбить у меня девушку, а во второй ему просто нужно было свесить на кого-то свой косяк. Стрелки перевести! А в третий просто идиотское стечение обстоятельств, но крайним он все равно выставил меня! Мне же просто не повезло – оказался не в том месте и не в то время…
Я только глазами хлопала. Как-то не вязались эти слова с моим мнением о Вике. С другой стороны, я знаю его не так давно, чтобы утверждать наверняка, что Егор говорит неправду.
- Ничего, бумеранг не заставил себя ждать, – глаза Егора мстительно блеснули. – Почти сразу после того он со всей дури впилился в дерево на аэробайке, чудом остался жив, но продолжать учебу на космопилота уже не мог. Здоровье подкачало, ха! Так ему и надо, сволочи! Будет знать, на кого лапу задирать…
На лице Егора расцвела такая довольная улыбка, будто он сам имел отношение к той аварии. А мне стало по-настоящему жутко. Я смотрела на Егора и не узнавала его. Не могу поверить, что этот истеричный тип и парень, которого я любила – один и тот же человек!
- Насколько я знаю, потом он перевелся в ВУЗ, где готовят пилотов для гражданской авиации, но там он и недели не продержался – вышибли. Медкомиссию не прошел! Вообще не понимаю, на что он рассчитывал с отметкой об аварии и черепно-мозговой травме в медкарте?! Ему ж, считай, мозги по новой в черепной коробке складывали!
- Фобос в порядке, – с улыбкой ответил Егор. – С прошедшим днем Рождения, Даша!
- Спасибо! – моя подруга улыбнулась в ответ. – Сегодня отпразднуем?
Все как обычно, в своей шутливо-ехидной манере. Но сейчас в ее голосе мне вдруг послышались бархатные мурлыкающие нотки. Примерно тем же тоном говорил со мной Вик, забываясь… Она что, флиртует? Или это уже больше, чем простой флирт или намек, это… обещание? Очень личное такое обещание, интимное даже. Как будто это она его девушка, а не я!
Миг – и наваждение рассеялось, Даша привычно съязвила, Егор с глухим раздражением отшутился. А я подумала, что перенервничала из-за событий последних суток, вот мне и мерещится всякая ерунда. Отогнав неприятные мысли, я предложила подруге и любимому отправиться в столовую прямо сейчас и пообедать всем вместе. Те идею поддержали – время-то как раз обеденное.
По дороге к жилому модулю мы втроем непринужденно болтали, однако, стоило нам усесться за столик с полными подносами еды, как настроение у Егора начало стремительно портиться, просто-таки на глазах – вернулись раздражительность и желание цепляться к словам. Так давала себя знать усталость, подкрепленная тем, что кровь от головы отливала к желудку. И вот уже мой молодой человек не участвует в беседе полноценно, а только кивает – сначала к месту, а после невпопад, а под конец и вовсе почти клюет носом, подперев голову кулаком. Так что я, пообещав Даше встретиться с ней позже, предложила Егору отправиться в каюту и поспать, и даже вызвалась проводить его. Пусть отдохнет до ужина, а дальше видно будет.
- Зая, массаж мне сделаешь? – спросил Егор на пороге каюты.
Конечно, я с готовностью согласилась. Думаю, одним массажем дело не обойдется. И дело тут не только в желании остаться наедине – я увидела возможность рассказать Егору о том, что творилось в колонии в его отсутствие и, в частности, о домогательствах Ван Хауэра.
- Зая, я в душ! – игриво подмигнул он, скользнув рукой по моей пятой точке. – Заходи, если захочешь.
И скрылся за дверью санузла. А я, подумав, предпочла подождать его возвращения в кресле за письменным столом. Решила сначала поговорить с ним, а потом уже перейти к чему-то другому. По опыту знаю, что после секса с ним разговаривать бесполезно – он почти сразу засыпает.
Кроме того, его раздражение передалось и мне, потому что моя радость от встречи с ним почему-то таяла, улетучивалась. В памяти то и дело всплывали слова Вика, сказанные еще в самом начале нашего с Егором романа:
- Знаешь, почему он тебя все время Заей называет, по поводу и без? Потому что имя твое запомнить не может. Странно для парня, имеющего заинтересованность в девушке, не находишь?
Он сказал это, когда пытался «открыть мне глаза» на Егора. Так что возникшая у меня неприязнь к Вику вполне закономерна. Зато сейчас воспоминания о тех словах легли, похоже, на благодатную почву. Так что эта «Зая», раньше просто неприятно царапавшая, сегодня бесила неимоверно. Сейчас, на волне охватившего меня раздражения, во-первых, я подумала, что Вик был не так уж неправ, и, во-вторых, вспомнила, что сама несколько раз просила Егора не называть меня так, однако тот остался глух к моим просьбам, отвечал, что ему нравится, и вообще, «Зая, не злись, ты чудо!», и мне пришлось смириться. Так, стоп! Надо срочно успокоиться! Иначе я рискую поссориться с Егором. Хм, с чего мне вообще такие мысли в голову лезут? Я же люблю его!
Кстати, сейчас, на этапе притирки другу к другу, мы часто ссоримся. Примерно, через день. Егор, как оказалось, вспыльчив и обидчив, кроме того, любит придираться к словам, и нередко переворачивает сказанное мной с ног на голову. Обижается, потом уходит на несколько часов, чтобы успокоиться самому и дать время успокоиться мне. Да я и сама хороша – то тону в любви к нему, то он меня дико раздражает, и я никак не могу запереть то раздражение в себе, а пару раз едва сдерживала себя, чтобы не огреть его тем, что под руку подвернулось, и не выставить из своей каюты. И, заодно, из своей жизни. Но потом все как-то успокаивалось. Так что порой отношения наши напоминают прогулку по минному полю. И меня это, если честно, уже порядком вымотало. С другой стороны, как шутит все тот же Егор, не соскучишься. Как бы деликатно донести до него, что есть и более интересные и сближающие занятия, нежели ссоры и придирки? И так, чтобы не создать новый повод для ссоры? Пока не представляю даже.
Пока я считала вдохи-выдохи, настраиваясь на позитив и стараясь трансформировать булькавшее внутри раздражение во что-то более конструктивное, мой парень закончил с банными процедурами и вернулся в каюту. И этот в одном полотенце!
- Зай, я тебя ждал-ждал, а ты так и не пришла, – с укором констатировал он.
Опять «зая»! Мне стоило неимоверных трудов не передернуться при бесящем меня обращении! Все самоуспокоение насмарку! Надо срочно начать дыхательную гимнастику снова!
- Потом, когда ты масло смывать пойдешь, – ответила я, разминая пальцы и взглядом указывая на койку.
А потом, решив бить его же оружием, засюсюкала:
- Гошик, ты не представляешь, что тут у нас случилось!
Может, хоть так поймет?
Егор скривился.
- Зая, я же просил не называть меня так…
- А я просила не называть меня «Зая»! – отчеканила я.
Получилось не хуже, чем у Даши или той же Кочетовой.
- Так что если я Зая, то ты – Гошик, – закончила я. – Громко, четко, с выражением и с доведением до широкой общественности.
Егор вздохнул нарочито страдальчески.
- Зая-я…
- Да, Гошик? – я невинно захлопала ресницами.
В воздухе на несколько секунд повисло напряженное молчание. И Егор сдался:
- Хорошо, не буду называть тебя «Зая» и производными от этого словечками. Ты довольна?
Я, чуть помедлив, кивнула.
- Ты чего сегодня такая кусачая? – спросил он, устраиваясь на койке.
- Перенервничала, похоже, – ответила я.
И, не дожидаясь расспросов, сама начала рассказывать об убийствах Хоффмайера и Полторахина, в которых пытаются обвинить меня и Вика. Умолчала лишь о том, что последний провел эту ночь в моей каюте, и что я оказала ему медицинскую помощь.
Одновременно я, привычно достав массажное масло из тумбочки, начала разминать ему спину – Егор едва не урчал от удовольствия. Он хранил загадочное молчание до самого конца легкого массажа. А после огорошил меня неожиданным вопросом:
- И что ты от меня хочешь?
Такой сухой деловой тон, будто он не со своей девушкой говорит, а с кем-то, кто ему абсолютно безразличен.
- Хочу, чтобы ты поговорил с Ван Хауэром и убедил его держаться подальше от меня, – сформулировала я, несколько удивленная его реакций. – Я не хочу быть объектом его домогательств. И чтобы на меня безосновательно всех собак повесили тоже.
- Может, тебе показалось? – Егор перевернулся на бок и внимательно посмотрел на меня. – Вдруг ты как-то не так поняла Ван Хауэра? Или слова его истолковала неверно, на свой лад? Вдруг он просто изложил тебе свои подозрения и хотел узнать твою точку зрения на это. Не забывай, что русский язык для него не родной, он вполне мог неправильно подобрать слова, построить фразу и расставить акценты. А мимика, выражение глаз и поза – это все субъективно и дело восприятия, так что аргументами в споре быть не могут.
А я-то думала, что удивить сильней он меня не мог! Ошибалась, однако…
- Точно нет, – заверила его я. – Девушке сложно ошибиться в таких вещах. Тем более, он меня так за колено ухватил, что, наверное, синяк остался.
- Начал падать со стула и ухватился за то, что под руку попалось, – выдвинул контраргумент Егор, снисходительно глядя на меня. – Тем более, сама говоришь, что его птичка «Перепел» посетила.
У меня от возмущения на миг даже дар речи пропал.
- Тебе бы адвокатом быть, а не космопилотом! – протянула я, не скрывая разочарования.
- Обращайся! – самодовольно хохотнул он. – Разложу по полочкам любую ситуацию. Для тебя – бесплатно.
Кажется, он так и не понял, что это была не похвала, а очень даже наоборот.
- Вообще, Ван Хауэр уважаемый член общества, – закончил он. – И для того, чтобы выдвинуть против него столь серьезные обвинения, нужно что-то посерьезнее взглядов и ощущений. И языковой барьер, который, как не закачивай иностранный язык в подсознание, все равно остается, ибо чужой менталитет, базовые понятия и образы в подкорку не заколотишь, как не пытайся. Может, у них в Европе принято девушек при прощании за коленки хватать?!
Я отвела взгляд, более не видя смысла убеждать Егора в своей правоте. Кажется, в деле защиты от посягательств Ван Хауэра он мне не помощник – найдет тысячу отговорок, но не вмешается. Как не печально, в том, чтобы ему остаться в стороне, есть смысл – обострять отношения с Соммерсом, в ведении которого находится снабжение космопилотов и утверждение расписания дежурств на модуль-станции, для него нежелательно. Даже ради своей девушки… Каждый за себя, да? Дружба дружбой, а табачок врозь? Что еще о таких отношениях, когда хорошее делят на двоих, а свои проблемы каждый решает сам, говорит народная мудрость?
Неожиданно я задумалась над тем, что я вообще здесь делаю. Может, я поспешила, бросаясь в отношения с Егором? Если подумать, я ведь на тот момент почти его не знала. Влюбилась с первого взгляда еще на космодроме, переживала, что он на меня даже не смотрит, утешала себя, мол, насильно мил не будешь, пыталась отвлечься в новых впечатлениях, новых знакомствах и работе. И, когда вдруг после того случая с потерявшимся дроном, моя тайная любовь вдруг обратила на меня внимание, была на седьмом небе от счастья. Настолько счастлива, что совсем отключила мозги и включила склонность к мазохизму. И даже не делала попыток сравнить Егора с другими парнями из моего окружения. Увы.
С Виком мне, например, общаться легко и комфортно, и это несмотря на некоторую навязчивость последнего. Да и вообще, сегодня ночью он не воспринимался как чужак! Когда это он успел стать для меня своим? А я для него? Почему именно ко мне он явился вчера, больной, едва стоящий на ногах, с уверенностью, что я не подниму тревогу, не сдам его, а помогу? Рассчитывал на банальное везение? Что-то подсказывает мне, что вряд ли. И эта его оговорка, будто он помнит некое событие, сблизившее нас, а я почему-то нет, не дает мне покоя.
Еще я поймала себя на мысли, что никакого близкого общения с Егором не хочу, наоборот, с нетерпением посматриваю на часы на закрытой панели голопланшета и подыскиваю повод, чтобы уйти. Не романтический настрой какой-то. Хотя, после всего сказанного было бы странно, если бы он таковым остался.
А насчет Ван Хауэра и обвинений в убийствах… Жаль, но придется справляться самой. «Решай свои проблемы сама!» – вспомнились мне слова мамы после того, как я, дошкольница, пришла к ней жаловаться на то, что меня другие дети в садике обижают. Больше я родителей своими проблемами не нагружала. Так и живу с тех пор…
Вместе с разочарованием от слов Егора в мою душу закрался червячок сомнения: вдруг я действительно все не так поняла? С другой стороны, не могла я просто так, на пустом месте нафантазировать нездоровый интерес Ван Хауэра к себе! Это совсем не характерно для меня! Или могла?.. Вдруг на меня жизнь на Марсе так влияет? Кошмары-то начали сниться… Может, слова Вика о страсти главного следователя Новой Терры к блондинкам и призывы к осторожности так на меня повлияли, что я нафантазировала себе, чего не было?
Кстати, о Вике…
- Егор, а правда, что вы с Виком Коттом были знакомы на Земле? – спросила я.
И тут мне пришлось снова удивляться, когда спокойное ленивое благодушие Егора вмиг сменились отнюдь не наигранной злостью. Глаза сузились, брови сошлись на переносице, на скулах заходили желваки. И красивое мужественное лицо моего парня (теперь уже, кажется, бывшего) вдруг превратилось в отталкивающую маску. Ого! Вот это реакция на невинный, в сущности, вопрос!
- Ну, были! – прошипел Егор, сверля меня тяжелым взглядом. – Не дружили, общались сквозь зубы и только по необходимости. И что из этого?
- Да нет, ничего, просто спросила, – я поспешила его успокоить. – Просто слухи ходят…
- А тебе больше нечем заняться, кроме как сплетни собирать? – так же зло осведомился Егор, приподнимаясь на локте.
- Нет, но от них сейчас, когда Вик обвинен в убийстве Хоффмайера, не спрячешься, – я инстинктивно встала с койки и переместилась к выходу из каюты. – Вот я и спросила…
И, набрав в грудь побольше воздуха, будто перед прыжком с вышки, я решилась задать еще один вопрос:
- Как думаешь, мог Вик действительно убить Хоффмайера?
Егор вскочил с койки, быстро натянул спортивные штаны и нервно заходил по каюте.
- Видимо, мог, раз убил. Рука не дрогнула.
- Но…
- А ты, выходит, сомневаешься? – Егор нехорошо прищурился, взглянув на меня.
Я машинально кивнула. И получила новую порцию агрессии в свой адрес – Егор в один шаг оказался рядом со мной, больно вцепился мне в плечи и начал трясти, как Тузик тряпку.
- Зря сомневаешься! – выкрикивал он мне в лицо, брызгая слюной. – Ты не думай, что он такой весь хороший! Вик твой сволочь – клейма ставить негде! И болтается по жизни, как… как ромашка в проруби!
Я попыталась вырваться, но безрезультатно – хватка у Егора оказалась железная.
- Мне больно! – крикнула я. – Отпусти немедленно!
Меня отшвырнули в сторону койки. Правда, я туда не долетела – упала на бедро, ударившись локтем о край ложа. А Егор, нависая надо мной, со зверским выражением лица выкрикивал подробности своего знакомства с Виком:
- Да, проучились мы с ним три года в военно-космической академии! Не дружили, да и не общались особо – год разницы в возрасте, разные группы, разные курсы, разные компании. Но пару раз пересекались, так что о сволочизме данной личности могу утверждать с уверенностью. Он меня подставил, трижды, причем во второй и третий раз меня едва не отчислили! Ничего личного – в первый раз он стремился отбить у меня девушку, а во второй ему просто нужно было свесить на кого-то свой косяк. Стрелки перевести! А в третий просто идиотское стечение обстоятельств, но крайним он все равно выставил меня! Мне же просто не повезло – оказался не в том месте и не в то время…
Я только глазами хлопала. Как-то не вязались эти слова с моим мнением о Вике. С другой стороны, я знаю его не так давно, чтобы утверждать наверняка, что Егор говорит неправду.
- Ничего, бумеранг не заставил себя ждать, – глаза Егора мстительно блеснули. – Почти сразу после того он со всей дури впилился в дерево на аэробайке, чудом остался жив, но продолжать учебу на космопилота уже не мог. Здоровье подкачало, ха! Так ему и надо, сволочи! Будет знать, на кого лапу задирать…
На лице Егора расцвела такая довольная улыбка, будто он сам имел отношение к той аварии. А мне стало по-настоящему жутко. Я смотрела на Егора и не узнавала его. Не могу поверить, что этот истеричный тип и парень, которого я любила – один и тот же человек!
- Насколько я знаю, потом он перевелся в ВУЗ, где готовят пилотов для гражданской авиации, но там он и недели не продержался – вышибли. Медкомиссию не прошел! Вообще не понимаю, на что он рассчитывал с отметкой об аварии и черепно-мозговой травме в медкарте?! Ему ж, считай, мозги по новой в черепной коробке складывали!
