Я прикусила губу. Не ожидала я такого… И как, скажите, к этому относится? Тоже внести ясность: ты для меня только друг и союзник? Нет, лучше я пока помолчу. И сменю тему разговора. Да, сама не люблю все эти недомолвки и полунамеки, которые на деле запутывают все еще сильнее, но… Просто не могу!
- А ты, Вик? – спросила я. – Как ты себя здесь ощущаешь? Я… я знаю, что ты единственный, кто выжил при крушении «Марса-4», а такое не проходит бесследно… Ой, кажется, что-то не то ляпнула. Прости, пожалуйста.
Вик махнул здоровой рукой.
- Все в порядке, Надя, – ответил он. – Я здесь, как дома, как это не странно. Хотя, ты права, встретил меня этот дом неласково. Не буду вдаваться в подробности, но здесь моя жизнь более полноценна по сравнению с тем, какой она была бы на Земле. Но что теперь? Надо жить дальше, раз уж «Марс-4» меня с собой не забрал.
И мне бы замолчать, но любопытство, вернее, желание узнать Вика получше, так что я продолжила терзать его вопросами:
- Как тебе удалось выжить?
Вик ответил не сразу. Немногословно, очень сдержанно и явно пересиливая себя.
- Повезло. К тому времени как корабль начал падать, и пол с потолком начали меняться местами быстрее, чем я моргал, меня каким-то образом занесло в грузовой отсек, прямо к Бегемоту. В нем и падал… Прости, Надя, не хочу о том вспоминать. Слишком тяжело.
Я торопливо закивала и сама еще раз извинилась, что затронула больную тему. А потом осторожно положила руку ему на плечо:
- Если захочешь поговорить об этом, я готова тебя выслушать.
Вик коротко кивнул и на миг прижался щекой к моей руке. Если его и разозлил этот допрос, я прощена. А он, похоже, снова температурит!
А потом он счел нужным пояснить еще один момент:
- Я хоть в мистику и не верю, но признаю: с Бегемотом у нас с тех пор какая-то особая связь возникла, я эту машину всеми нервами чувствую. И только мне этот марсоход подчиняется беспрекословно, остальные водители на нем ездить не любят. Вот и убийца Хоффмайера выбрал другой, что наводит на интересные мысли: он – или она! – хоть и умеет управлять марсоходом, но знает об особенностях Бегемота, потому и не решился ехать на нем даже для поддержания образа. Думаю, стоит принять это к сведению.
Я кивнула и задумалась. С этой точки зрения я на кандидатов в преступники не смотрела…
- Помоги-ка! – голос Вика вновь вернул меня в реальность.
Нам вдвоем пришлось поворачивать ручки, чтобы открыть дверь. Союз леворуких, да…
А после нам предстоял еще подин переход по длинному полутемному туннелю, благо, уже без кабелей, проводов и прочих технических штук.
- Надя, раз уж пришло время личных вопросов, могу я спросить кое о чем? – задал вопрос Вик, пока мы шли к медблоку.
Я внутренне напряглась, но все же согласилась. И вопрос его снова меня удивил.
- Я невольно подслушал твой вчерашний разговор с Конторой Марковичем…
- С кем?! – перебила я.
- С психиатром Лиговцевым, – пояснил Вик, чуть улыбаясь. – Он на вопрос: «Как дела?» всегда отвечает «Дела идут, контора пишет!». Кроме того, единственный из всех, для записей голопланшету предпочитает шариковую ручку. Поэтому мы его за глаза Конторой зовем. А Маркович… просто отчество прикольное, с подтекстом.
Я усмехнулась. Действительно, Витольду Марковичу это прозвище очень подходит. Интересно, какое прозвище у меня? А у самого Вика?
- Так вот, как я понял, тебе кошмары снятся?
Я нехотя кивнула.
- А какого содержания?
Я во все глаза воззрилась на Вика. Он это серьезно?!
Но он ждал ответа с таким вниманием, будто я ему вот-вот все тайны Вселенной поведаю. Ну что ж…
- Ничего определенного, на самом деле, – я отвела глаза. – Снится, будто я оступаюсь и лечу вниз, падаю в пропасть. И знаю, что иллюминатор моего шлема вот-вот разобьется от удара о грунт. Вот, собственно, и все.
- А начались они после нашей совместной поездки за дроном, верно?
Я подтвердила, что так и есть.
- Я так и думал, – только и сказал Вик.
И задумался. Так что остаток пути до медблока прошел в молчании. И я все никак не могла взять в толк, какое ему дело до моих ночных кошмаров. Вообще, как-то странно пошел у нас разговор.
Впрочем, о своем недоумении я забыла очень скоро.
29 июля 2120 года по земному летоисчислению
Борт космического корабля «Марс-4»
Вик
Вик понял, что что-то не так, за несколько минут до того, как включился сигнал тревоги, и механический, лишенный эмоций голос из динамиков сообщил: «Внимание! Угроза полной разгерметизации! Всем срочно надеть скафандры и пройти к спасательной капсуле! Сохраняйте спокойствие!». Почему? Он и сам не смог бы объяснить. То ли дело было в странно замигавшем свете, то ли корабль, несший его и остальных колонистов четвертой волны к Марсу, вздрогнул, то ли изменилась тональность гудения двигателей, то ли еще что. Но все внутри него вдруг взвыло: «Опасность!». Только этого не хватало…
Ситуация осложнялась тем, что капитан (или, вполне возможно, бортовой компьютер) отдал приказ о выходе колонистов из анабиоза, от силы, полчаса назад, и, так как процесс это небыстрый, они только-только начали просыпаться. Сейчас находятся в так называемом пограничном состоянии между сном и явью, и для того, чтобы мозг заработал в полную силу, нужно часа два, а то и больше – от организма зависит. А для такого состояния характерны дезориентация, заторможенность мышления, спутанность сознания, а то и реактивный психоз, панические атаки, потеря сознания и прочие малоприятные штуки. Это не говоря уже о чисто физиологических моментах. И именно в этот момент случается что-то, грозящее разгерметизацией корабля, и объявляется экстренная эвакуация! Как раз вовремя, мать его через пень-колоду! Но что произошло?! И как эвакуироваться, спрашивается?!
Хорошо, вообще разбудить успели, иначе у тех, кто провел полуторамесячный межпланетный перелет погруженным в анабиоз-сон, вообще не было бы шансов на спасение. И хорошо, что к тому времени, как включилось оповещение, Вик уже успел, тяжело перевалившись через край анабиоз-капсулы, спуститься на пол, кое-как подняться на ноги и, держась за стену, дойти до выхода из отсека 3-А. Переодеваться в заранее подготовленную для такого случая одежду, сложенную в боковом ящике анабиоз-капсулы, он не стал, остался пока что в облегченной версии прот-комбинизона. Неуютно, конечно – будто в целлофановую пленку завернулся – но терпимо. А время терять очень не хотелось.
У входа в отсек Вик активировал компьютерный терминал и дал команду «доложить обстановку». В смысле, нагло воспользовавшись личным кодом доступа бортинженера, подсмотренным перед отлетом, запросил краткий расклад по ситуации на корабле. И оказалось, что все очень плохо. Даже нет, все просто хреново!
Неизвестно, что именно произошло, но система управления кораблем блокирована, двигатель экстренно дезактивирован, связи с рубкой нет, никто из экипажа не отвечает, бортовой компьютер почему-то ушел на перезагрузку. Отсеки 1 и 2-А – рубка и прилегающее к ней машинное отделение – блокированы с пометкой «Разгерметизация». Черт… Счастье, что система жизнеобеспечения работает автономно, от собственного ресурса! Иначе колонисты в анабиоз-капсулах уже были бы мертвы. Приказ об отключении капсул и выводе пассажиров из анабиоза отдан старшим помощником чуть больше часа назад. Координаты? Хм... Выходит, корабль уже долетел до Марса, но сейчас находится не в расчетной для стыковки с модуль-станцией «Фобос» точке, а ушел на сто пятьдесят километров в сторону. В сторону планеты! С неработающим двигателем! Черт! И наверняка вот-вот попадет в зону притяжения Марса, если уже не попал! При неработающей системе управления, дезактивированном двигателе и дышащей на ладан системе навигации! Выходит, крушение неизбежно… Сколько осталось времени?! В лучшем случае, минут сорок. Мало! Чертовски мало! Надо объявлять немедленную эвакуацию, чтобы колонисты успели покинуть «Марс-4» до его падения на поверхность планеты!
Но эвакуация эта простой и легкой не будет. Потому что, по хорошему, на выход из анабиоза требуется от четырех до двенадцати часов, которые как раз прошли бы, пока «Марс-4» сбросил скорость и состыковался бы с модуль-станцией на Фобосе. А так… всего сорок минут…
И в этот момент перезагрузившаяся система сообщила об угрозе разгерметизации и настоятельно посоветовала всем облачиться в скафандры и пройти в спасательную капсулу. Включилась подсветка – зеленые стрелки на стеновых панелях указывали путь в экипировочную, красные – в отсек 6, он же спасательная капсула. Вовремя!
Что насчет отключения анабиоз-капсул в отсеках 3-В и 3-С? В отсек 3-С приказ об отключении пришел с запозданием в семь минут. Целых семь минут! В обычной жизни – мелочь, не стоит обращать внимания. В случае крушения космического судна – такое промедление может стоить жизни людям из самого дальнего отсека.
- Что там? – тронул Вика за плечо незнакомый мужчина лет тридцати, в таком же недо-прот-комбинезоне, что и он сам. – Что за хрень происходит?!
Вик отметил и его бледность, и расфокусированный взгляд, и дрожание рук. Имени его он не знал – не успел познакомиться, так как в список колонистов четвертой волны попал всего за пару недель до отлета и в совместных учениях не участвовал.
Что тут скажешь? Все плохо, мы падаем? Тогда паника обеспечена. И еще неизвестно, что убьет вернее – она или крушение?
К сожалению, мужчина догадался заглянуть в дисплей терминала, и, как не старался Вик закрыть его своим телом, части увиденного незнакомому колонисту хватило, чтобы все понять.
- Нам конец… – тихо выдохнул он.
Вик всей кожей ощутил его ужас. Вот-вот, и человек сорвется в истерику, заразит своим состоянием остальных и… И страшно подумать, что тут начнется.
Пришлось, глядя ему в глаза, рыкнуть, как старшина Евсеев в учебке:
- По скафандрам и в спасательную капсулу! Помогать тем, кто сам это сделать не в состоянии! Дальше по ситуации!
Мужчина вздрогнул, рассеянно кивнул и пошлепал босыми ногами обратно в отсек 3-А, чтобы помочь подняться какой-то женщине. Спросил только, сколько времени у них осталось, и ответ Вика его обескуражил:
- Полчаса. Не стоит терять времени.
Сам Вик от греха подальше отключил дисплей и, с силой растирая ладонями лицо и уши, поспешил в отсек 3-С. Вернее, побрел вдоль стены, на плохо гнущихся ногах. Он точно помнил, что анабиоз-капсула Карины находится именно там, и собирался помочь девушке и ее соседям, ведь, если верить показаниям терминала, они там едва-едва комплекс инъекций для пробуждения приняли, а последнее слово медицинской техники откроется только минут через пять после этого.
С Кариной они пять лет проучились в одном классе – с четвертого по девятый класс. После, когда Вик, следуя за мечтой, поступил в летное училище при МГЛА, их дороги разошлись. Молодые люди встретились снова только два месяца назад, когда их в один прекрасный майский день обоих вызвали в канцелярию центра подготовки колонистов. Вик, который, образно выражаясь, в последний момент запрыгнул на подножку отправляющегося на Марс корабля, спешно собирал документы для отправки, а Карина, всегда отличавшаяся редкостной предусмотрительностью, заранее оформляла пропуск на космодром. Столкнулись в дверях, узнали друг друга, обрадовались встрече, которую решили отметить походом в кафе, в итоге провели вместе остаток дня, да и ночь тоже. Вот так скоропалительно и начали встречаться, ведь никаких препятствий для того не было – оба свободны, оба вот-вот отправятся на Марс. Так что бросать свою девушку на произвол судьбы, предоставив ей в условиях космической катастрофы самой вылезать из анабиоз-капсулы и добираться до экипировочной, Вик не собирался.
А Карине и четырем ее соседям по отсеку действительно нужна была его помощь – отпирающий механизм двух анабиоз-капсул заело, еще трое все никак не могли сориентироваться в пространстве. Реактивный психоз разной степени выраженности, мать его! Еще и Кара, едва вырвавшись из плена технического устройства, призванного упростить полимерного цилиндра, устроила истерику, и попытки Вика воззвать к ее сознательности провалились. Тогда он, почему-то решив, что девушка даже в таком состоянии еще сохраняет остатки адекватности – в отличие от тех, кто сейчас в состоянии психоза пытался спрятаться под анабиоз-капсулами или проделать еще один выход из отсека, разбив стену собственным телом – и совершил ошибку.
- Кариш, послушай меня! – он легонько встряхнул девушку за плечи, прижал к себе и склонился к ее уху. – Система не просто так тревогу объявила. Возьми себя в руки! Надо сейчас же идти в экипировочную, облачаться в скафандр и садиться в спасательную капсулу. Ты неплохо держишься на ногах, иди по стрелкам. Я приведу в чувство тех троих и приду следом. Рыдать будешь потом, когда в колонии окажемся…
Вроде бы ничего такого он не сказал. Но Карина отреагировала совсем не так, как предполагал Вик – зарыдала еще сильней и рухнула на пол, будто маленький ребенок, и наотрез отказалась вставать.
- Ты решил меня бросить! – кричала она. – Ты предатель! Мы умрем! Мы все умрем здесь!!! Корабль падае-е-ет!!!
Вик, мысленно выругавшись, попытался поднять ее с пола. Однако в этот момент пол под его ногами ощутимо вздрогнул, и Вик сам не устоял на ногах. Пока вставал, пока поднимал всерьез разошедшуюся Кару… По уму, надо было бы закинуть ее на плечо и так уже преодолеть полпути к экипировочной, но парень и сам толком не отошел от анабиоза, и чувствовал себя, мягко говоря, неважно. А тут еще и головой приложился об основание ближайшей капсулы, что приятных ощущений тоже не добавило.
К несчастью, те трое, что в реактивном психозе, вопли Карины услышали и общий смысл их уловили даже уплывающим рассудком. И совсем слетели с катушек – бросились в экипировочную, крича:
- Корабль падает!!! Мы разобьемся!!!
Паника распространяется быстро. Быстрее вируса простуды и гриппа в межсезонье. Быстрее вирусной программы в инфонете. И убивает вернее.
К тому времени, как Вик, сам поднявшись на ноги, кое-как привел Карину в относительно вменяемое состояние (таким вот немужским средством, как пощечина – увы, больше ничего не помогало, а драгоценное время на спасение утекает, как вода сквозь пальцы!) и, поддерживая за локти, вытащил плачущую девушку в коридор, ведущий в отсек 5-А, она же экипировочная, на входе уже лежали три трупа. Натуральных трупа – пульс не прощупывался, дыхания не было, да и характер нанесенных ранений – разбитые головы, выдавленные глаза и колото-резаные раны брюшной полости говорили о несовместимости их с жизнью. Да и брызги крови на стенах, зуб, попавшийся под ногу Вика… Похоже, кое-кто пробивался в экипировочную с боем, не останавливаясь перед убийством себе подобных. Вдобавок, «Марс-4» уже вошел в атмосферу Красной планеты и начал терять высоту, о чем система не преминула сообщить. Не так стремительно, как если бы дело происходило на Земле, но все же неотвратимо. Страшно…
В экипировочной обнаружились еще двое убитых – видимо, кто-то не поделил защитные костюмы для высадки на поверхность планеты. Или, может, что-то еще…
Карина от увиденного и услышанного впала в ступор, так что Вику пришлось самому запихивать ее, монотонно скулившую на одной ноте, в скафандр, что, принимая во внимание состояние девушки, было нелегко.
- А ты, Вик? – спросила я. – Как ты себя здесь ощущаешь? Я… я знаю, что ты единственный, кто выжил при крушении «Марса-4», а такое не проходит бесследно… Ой, кажется, что-то не то ляпнула. Прости, пожалуйста.
Вик махнул здоровой рукой.
- Все в порядке, Надя, – ответил он. – Я здесь, как дома, как это не странно. Хотя, ты права, встретил меня этот дом неласково. Не буду вдаваться в подробности, но здесь моя жизнь более полноценна по сравнению с тем, какой она была бы на Земле. Но что теперь? Надо жить дальше, раз уж «Марс-4» меня с собой не забрал.
И мне бы замолчать, но любопытство, вернее, желание узнать Вика получше, так что я продолжила терзать его вопросами:
- Как тебе удалось выжить?
Вик ответил не сразу. Немногословно, очень сдержанно и явно пересиливая себя.
- Повезло. К тому времени как корабль начал падать, и пол с потолком начали меняться местами быстрее, чем я моргал, меня каким-то образом занесло в грузовой отсек, прямо к Бегемоту. В нем и падал… Прости, Надя, не хочу о том вспоминать. Слишком тяжело.
Я торопливо закивала и сама еще раз извинилась, что затронула больную тему. А потом осторожно положила руку ему на плечо:
- Если захочешь поговорить об этом, я готова тебя выслушать.
Вик коротко кивнул и на миг прижался щекой к моей руке. Если его и разозлил этот допрос, я прощена. А он, похоже, снова температурит!
А потом он счел нужным пояснить еще один момент:
- Я хоть в мистику и не верю, но признаю: с Бегемотом у нас с тех пор какая-то особая связь возникла, я эту машину всеми нервами чувствую. И только мне этот марсоход подчиняется беспрекословно, остальные водители на нем ездить не любят. Вот и убийца Хоффмайера выбрал другой, что наводит на интересные мысли: он – или она! – хоть и умеет управлять марсоходом, но знает об особенностях Бегемота, потому и не решился ехать на нем даже для поддержания образа. Думаю, стоит принять это к сведению.
Я кивнула и задумалась. С этой точки зрения я на кандидатов в преступники не смотрела…
- Помоги-ка! – голос Вика вновь вернул меня в реальность.
Нам вдвоем пришлось поворачивать ручки, чтобы открыть дверь. Союз леворуких, да…
А после нам предстоял еще подин переход по длинному полутемному туннелю, благо, уже без кабелей, проводов и прочих технических штук.
- Надя, раз уж пришло время личных вопросов, могу я спросить кое о чем? – задал вопрос Вик, пока мы шли к медблоку.
Я внутренне напряглась, но все же согласилась. И вопрос его снова меня удивил.
- Я невольно подслушал твой вчерашний разговор с Конторой Марковичем…
- С кем?! – перебила я.
- С психиатром Лиговцевым, – пояснил Вик, чуть улыбаясь. – Он на вопрос: «Как дела?» всегда отвечает «Дела идут, контора пишет!». Кроме того, единственный из всех, для записей голопланшету предпочитает шариковую ручку. Поэтому мы его за глаза Конторой зовем. А Маркович… просто отчество прикольное, с подтекстом.
Я усмехнулась. Действительно, Витольду Марковичу это прозвище очень подходит. Интересно, какое прозвище у меня? А у самого Вика?
- Так вот, как я понял, тебе кошмары снятся?
Я нехотя кивнула.
- А какого содержания?
Я во все глаза воззрилась на Вика. Он это серьезно?!
Но он ждал ответа с таким вниманием, будто я ему вот-вот все тайны Вселенной поведаю. Ну что ж…
- Ничего определенного, на самом деле, – я отвела глаза. – Снится, будто я оступаюсь и лечу вниз, падаю в пропасть. И знаю, что иллюминатор моего шлема вот-вот разобьется от удара о грунт. Вот, собственно, и все.
- А начались они после нашей совместной поездки за дроном, верно?
Я подтвердила, что так и есть.
- Я так и думал, – только и сказал Вик.
И задумался. Так что остаток пути до медблока прошел в молчании. И я все никак не могла взять в толк, какое ему дело до моих ночных кошмаров. Вообще, как-то странно пошел у нас разговор.
Впрочем, о своем недоумении я забыла очень скоро.
Глава 7
29 июля 2120 года по земному летоисчислению
Борт космического корабля «Марс-4»
Вик
Вик понял, что что-то не так, за несколько минут до того, как включился сигнал тревоги, и механический, лишенный эмоций голос из динамиков сообщил: «Внимание! Угроза полной разгерметизации! Всем срочно надеть скафандры и пройти к спасательной капсуле! Сохраняйте спокойствие!». Почему? Он и сам не смог бы объяснить. То ли дело было в странно замигавшем свете, то ли корабль, несший его и остальных колонистов четвертой волны к Марсу, вздрогнул, то ли изменилась тональность гудения двигателей, то ли еще что. Но все внутри него вдруг взвыло: «Опасность!». Только этого не хватало…
Ситуация осложнялась тем, что капитан (или, вполне возможно, бортовой компьютер) отдал приказ о выходе колонистов из анабиоза, от силы, полчаса назад, и, так как процесс это небыстрый, они только-только начали просыпаться. Сейчас находятся в так называемом пограничном состоянии между сном и явью, и для того, чтобы мозг заработал в полную силу, нужно часа два, а то и больше – от организма зависит. А для такого состояния характерны дезориентация, заторможенность мышления, спутанность сознания, а то и реактивный психоз, панические атаки, потеря сознания и прочие малоприятные штуки. Это не говоря уже о чисто физиологических моментах. И именно в этот момент случается что-то, грозящее разгерметизацией корабля, и объявляется экстренная эвакуация! Как раз вовремя, мать его через пень-колоду! Но что произошло?! И как эвакуироваться, спрашивается?!
Хорошо, вообще разбудить успели, иначе у тех, кто провел полуторамесячный межпланетный перелет погруженным в анабиоз-сон, вообще не было бы шансов на спасение. И хорошо, что к тому времени, как включилось оповещение, Вик уже успел, тяжело перевалившись через край анабиоз-капсулы, спуститься на пол, кое-как подняться на ноги и, держась за стену, дойти до выхода из отсека 3-А. Переодеваться в заранее подготовленную для такого случая одежду, сложенную в боковом ящике анабиоз-капсулы, он не стал, остался пока что в облегченной версии прот-комбинизона. Неуютно, конечно – будто в целлофановую пленку завернулся – но терпимо. А время терять очень не хотелось.
У входа в отсек Вик активировал компьютерный терминал и дал команду «доложить обстановку». В смысле, нагло воспользовавшись личным кодом доступа бортинженера, подсмотренным перед отлетом, запросил краткий расклад по ситуации на корабле. И оказалось, что все очень плохо. Даже нет, все просто хреново!
Неизвестно, что именно произошло, но система управления кораблем блокирована, двигатель экстренно дезактивирован, связи с рубкой нет, никто из экипажа не отвечает, бортовой компьютер почему-то ушел на перезагрузку. Отсеки 1 и 2-А – рубка и прилегающее к ней машинное отделение – блокированы с пометкой «Разгерметизация». Черт… Счастье, что система жизнеобеспечения работает автономно, от собственного ресурса! Иначе колонисты в анабиоз-капсулах уже были бы мертвы. Приказ об отключении капсул и выводе пассажиров из анабиоза отдан старшим помощником чуть больше часа назад. Координаты? Хм... Выходит, корабль уже долетел до Марса, но сейчас находится не в расчетной для стыковки с модуль-станцией «Фобос» точке, а ушел на сто пятьдесят километров в сторону. В сторону планеты! С неработающим двигателем! Черт! И наверняка вот-вот попадет в зону притяжения Марса, если уже не попал! При неработающей системе управления, дезактивированном двигателе и дышащей на ладан системе навигации! Выходит, крушение неизбежно… Сколько осталось времени?! В лучшем случае, минут сорок. Мало! Чертовски мало! Надо объявлять немедленную эвакуацию, чтобы колонисты успели покинуть «Марс-4» до его падения на поверхность планеты!
Но эвакуация эта простой и легкой не будет. Потому что, по хорошему, на выход из анабиоза требуется от четырех до двенадцати часов, которые как раз прошли бы, пока «Марс-4» сбросил скорость и состыковался бы с модуль-станцией на Фобосе. А так… всего сорок минут…
И в этот момент перезагрузившаяся система сообщила об угрозе разгерметизации и настоятельно посоветовала всем облачиться в скафандры и пройти в спасательную капсулу. Включилась подсветка – зеленые стрелки на стеновых панелях указывали путь в экипировочную, красные – в отсек 6, он же спасательная капсула. Вовремя!
Что насчет отключения анабиоз-капсул в отсеках 3-В и 3-С? В отсек 3-С приказ об отключении пришел с запозданием в семь минут. Целых семь минут! В обычной жизни – мелочь, не стоит обращать внимания. В случае крушения космического судна – такое промедление может стоить жизни людям из самого дальнего отсека.
- Что там? – тронул Вика за плечо незнакомый мужчина лет тридцати, в таком же недо-прот-комбинезоне, что и он сам. – Что за хрень происходит?!
Вик отметил и его бледность, и расфокусированный взгляд, и дрожание рук. Имени его он не знал – не успел познакомиться, так как в список колонистов четвертой волны попал всего за пару недель до отлета и в совместных учениях не участвовал.
Что тут скажешь? Все плохо, мы падаем? Тогда паника обеспечена. И еще неизвестно, что убьет вернее – она или крушение?
К сожалению, мужчина догадался заглянуть в дисплей терминала, и, как не старался Вик закрыть его своим телом, части увиденного незнакомому колонисту хватило, чтобы все понять.
- Нам конец… – тихо выдохнул он.
Вик всей кожей ощутил его ужас. Вот-вот, и человек сорвется в истерику, заразит своим состоянием остальных и… И страшно подумать, что тут начнется.
Пришлось, глядя ему в глаза, рыкнуть, как старшина Евсеев в учебке:
- По скафандрам и в спасательную капсулу! Помогать тем, кто сам это сделать не в состоянии! Дальше по ситуации!
Мужчина вздрогнул, рассеянно кивнул и пошлепал босыми ногами обратно в отсек 3-А, чтобы помочь подняться какой-то женщине. Спросил только, сколько времени у них осталось, и ответ Вика его обескуражил:
- Полчаса. Не стоит терять времени.
Сам Вик от греха подальше отключил дисплей и, с силой растирая ладонями лицо и уши, поспешил в отсек 3-С. Вернее, побрел вдоль стены, на плохо гнущихся ногах. Он точно помнил, что анабиоз-капсула Карины находится именно там, и собирался помочь девушке и ее соседям, ведь, если верить показаниям терминала, они там едва-едва комплекс инъекций для пробуждения приняли, а последнее слово медицинской техники откроется только минут через пять после этого.
С Кариной они пять лет проучились в одном классе – с четвертого по девятый класс. После, когда Вик, следуя за мечтой, поступил в летное училище при МГЛА, их дороги разошлись. Молодые люди встретились снова только два месяца назад, когда их в один прекрасный майский день обоих вызвали в канцелярию центра подготовки колонистов. Вик, который, образно выражаясь, в последний момент запрыгнул на подножку отправляющегося на Марс корабля, спешно собирал документы для отправки, а Карина, всегда отличавшаяся редкостной предусмотрительностью, заранее оформляла пропуск на космодром. Столкнулись в дверях, узнали друг друга, обрадовались встрече, которую решили отметить походом в кафе, в итоге провели вместе остаток дня, да и ночь тоже. Вот так скоропалительно и начали встречаться, ведь никаких препятствий для того не было – оба свободны, оба вот-вот отправятся на Марс. Так что бросать свою девушку на произвол судьбы, предоставив ей в условиях космической катастрофы самой вылезать из анабиоз-капсулы и добираться до экипировочной, Вик не собирался.
А Карине и четырем ее соседям по отсеку действительно нужна была его помощь – отпирающий механизм двух анабиоз-капсул заело, еще трое все никак не могли сориентироваться в пространстве. Реактивный психоз разной степени выраженности, мать его! Еще и Кара, едва вырвавшись из плена технического устройства, призванного упростить полимерного цилиндра, устроила истерику, и попытки Вика воззвать к ее сознательности провалились. Тогда он, почему-то решив, что девушка даже в таком состоянии еще сохраняет остатки адекватности – в отличие от тех, кто сейчас в состоянии психоза пытался спрятаться под анабиоз-капсулами или проделать еще один выход из отсека, разбив стену собственным телом – и совершил ошибку.
- Кариш, послушай меня! – он легонько встряхнул девушку за плечи, прижал к себе и склонился к ее уху. – Система не просто так тревогу объявила. Возьми себя в руки! Надо сейчас же идти в экипировочную, облачаться в скафандр и садиться в спасательную капсулу. Ты неплохо держишься на ногах, иди по стрелкам. Я приведу в чувство тех троих и приду следом. Рыдать будешь потом, когда в колонии окажемся…
Вроде бы ничего такого он не сказал. Но Карина отреагировала совсем не так, как предполагал Вик – зарыдала еще сильней и рухнула на пол, будто маленький ребенок, и наотрез отказалась вставать.
- Ты решил меня бросить! – кричала она. – Ты предатель! Мы умрем! Мы все умрем здесь!!! Корабль падае-е-ет!!!
Вик, мысленно выругавшись, попытался поднять ее с пола. Однако в этот момент пол под его ногами ощутимо вздрогнул, и Вик сам не устоял на ногах. Пока вставал, пока поднимал всерьез разошедшуюся Кару… По уму, надо было бы закинуть ее на плечо и так уже преодолеть полпути к экипировочной, но парень и сам толком не отошел от анабиоза, и чувствовал себя, мягко говоря, неважно. А тут еще и головой приложился об основание ближайшей капсулы, что приятных ощущений тоже не добавило.
К несчастью, те трое, что в реактивном психозе, вопли Карины услышали и общий смысл их уловили даже уплывающим рассудком. И совсем слетели с катушек – бросились в экипировочную, крича:
- Корабль падает!!! Мы разобьемся!!!
Паника распространяется быстро. Быстрее вируса простуды и гриппа в межсезонье. Быстрее вирусной программы в инфонете. И убивает вернее.
К тому времени, как Вик, сам поднявшись на ноги, кое-как привел Карину в относительно вменяемое состояние (таким вот немужским средством, как пощечина – увы, больше ничего не помогало, а драгоценное время на спасение утекает, как вода сквозь пальцы!) и, поддерживая за локти, вытащил плачущую девушку в коридор, ведущий в отсек 5-А, она же экипировочная, на входе уже лежали три трупа. Натуральных трупа – пульс не прощупывался, дыхания не было, да и характер нанесенных ранений – разбитые головы, выдавленные глаза и колото-резаные раны брюшной полости говорили о несовместимости их с жизнью. Да и брызги крови на стенах, зуб, попавшийся под ногу Вика… Похоже, кое-кто пробивался в экипировочную с боем, не останавливаясь перед убийством себе подобных. Вдобавок, «Марс-4» уже вошел в атмосферу Красной планеты и начал терять высоту, о чем система не преминула сообщить. Не так стремительно, как если бы дело происходило на Земле, но все же неотвратимо. Страшно…
В экипировочной обнаружились еще двое убитых – видимо, кто-то не поделил защитные костюмы для высадки на поверхность планеты. Или, может, что-то еще…
Карина от увиденного и услышанного впала в ступор, так что Вику пришлось самому запихивать ее, монотонно скулившую на одной ноте, в скафандр, что, принимая во внимание состояние девушки, было нелегко.
