Ну, и сведения о нем должны быть внесены в соответствующий реестр и в личное дело каждого колониста. Вот ведь… Бюрократия, будто с Земли не улетала! Интересно, только у меня это правило ассоциируется с раздевалкой в детском саду? Это когда каждый шкафчик с отдельной картинкой. Кстати, скафандры хранятся в отсеке технического этажа, который колонисты между собой так и называют – раздевалка. Хотя, как гласит табличка на входной двери, это экипировочная…
На моем скафандре красуется зеленая ящерка. Ее предложила компьютерная программа адаптации с учетом того, что я – единственная из пятой волны колонистов родилась и выросла на Урале. А я, вспомнив не раз перечитанные мной в детстве сказы Бажова про Медной горы хозяйку, всегда появлявшуюся в сопровождении ящериц, не стала отказываться. Дарья, кстати, потом в шутку расшифровала этот символ следующим образом: мелкая юркая зараза, которая даже при ядерном взрыве выживет, разве что хвост потеряет. Я в ответ в такой же шутливой форме прошлась по ее хорьку — мал, тощ, да вонюч. Мы тогда посмеялись, да забыли. Хоть Даша и пыталась с важным видом вещать, что выбранная отметка есть тайная печать подсознания и что-то в этом духе.
Но сейчас слова про печать подсознания и отражение сути носителя всплыли в памяти сами собой.
Потому что я и без реестра знаю, чей скафандр украшен пиратской символикой. Вик! А пиратской ли? После рассказа Жюстин я усомнилась в этом предположении. Может, череп и кости на скафандре, в котором он пережил и метеороид, и крушение «Марса-4», и ожидание помощи, и черт знает что еще, имеют более глубокий смысл? Вроде «Я смотрел смерти в лицо» или «Смерть мимо проскочила»? И он вроде бы не собирался сегодня ехать куда-либо! Или Хоффмайер все же настоял на выезде? Ну, все возможно…
О, а вот, кстати, и сам Хоффмайер, в скафандре с футбольным мячом. Вышел из пещеры, вход в которую прикрыт природным козырьком, и направился к Вику. Уж не знаю, что он от него хотел. А Вик, заметив биолога, перестал танцевать и направился к марсоходу. Поднялся по трапу на пару ступеней, взял что-то, с огромного гусеничного колеса и вдруг направился обратно, навстречу Хоффмайеру, да так быстро и решительно, что тот остановился и даже невольно попятился. Всего лишь на миг, потом сделал осторожный шаг вперед и замер. А Вик отвел руку назад, и только тогда я заметила, что он сжимает в ней камень, довольно крупный и тяжелый, судя по тому, как его перекосило на правую сторону, булыжник. И с размаху ударил им по иллюминатору шлема Хоффмайера! Потом еще! И еще...
– Что ты делаешь?! – закричала я, будто Вик мог меня слышать, и вскочила со своего кресла. – Перестань! Немедленно! Прошу тебя, перестань!
Но Вик меня, понятное дело, не слышал. Подозреваю, даже если бы и услышал или каким-то чудом заметил дрон у себя над головой, все равно не остановился бы. Уж слишком методично долбил он камнем по шлему биолога, экономными, точными, рассчитанными до миллиметра движениями. Да и сам булыжник он, похоже, специально выбрал и привез с собой. Такой небольшой, но увесистый – как раз, чтобы в скафандровой перчатке удержать.
Иллюминатор шлема Хоффмайера не выдержал, разбился с четвертого удара. В условиях непригодной для дыхания атмосферы, почти не защищающей от солнечной радиации, это – верная смерть. Так и случилось – немец тяжело рухнул на грунт и забился в агонии. Он даже не пытался сопротивляться! Даже рук не поднял в попытке защититься! Почему?
А Вик, отбросив камень, просто пошел к марсоходу. Даже не обернулся!
Я тяжело опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Меня трясло. Вот и все. Вик, как же так?! За что?! Зачем?..
И я, наблюдая это событие в режиме реального времени, не могла сделать ровным счетом ничего, чтобы как-то исправить, предотвратить… Нет у дрона-исследователя боевых функций! Все, что мне оставалось, это просто наблюдать в отличном качестве изображения с высоты полтора километра, как один человек убивает другого. Вик…
Кстати, о дроне! О том самом, камера которого запечатлела убийство, и об остальных, отправленных в полет! Пульт управления уже подает звуковой сигнал о выполнении ими заложенной программы. Надо вернуть их всех назад! Иначе, лишившись управления, вновь заблудятся или упадут, снова придется искать… Нет, не думать сейчас об этом. Сейчас нужно отдать им всем команду на возвращение.
Я быстро ввела новые команды для заснявшего убийство дрона, активировала автопилот и дала остальным своим «птичкам» отмашку на возврат. И тут же принялась вызывать по каналу внутренней связи генерала Дубровцева и его заместителей чтобы сообщить о первом за всю короткую историю Новой Терры убийстве.
Ты пойми, что здесь, издалека,
Многое теряется из виду…(с)
«Надежда»
Н. Добронравов, А. Пахмутова
По-прежнему 10 ноября…
Надя
В свою каюту я попала только поздним вечером, и вовсе не потому, что празднование Дашиного дня рождения затянулось. Его вообще не было – всех сотрудников биолаборатории срочно вызвали на допрос в связи с убийством начальника. К сожалению, это чрезвычайное происшествие в большей или меньшей степени отразилось на каждом жителе Новой Терры. И Даше не повезло – осталась моя подруга без праздника! Хорошо, что я успела ее поздравить утром, иначе меня совесть загрызла бы.
Впрочем, даже если празднование и состоялось бы, у меня все равно не нашлось бы сил идти туда и веселиться со всеми. Меня только час назад отпустили с допроса и то с условием захода к Витольду Марковичу с целью получения у него успокоительного и снотворного. Кроме того, с меня взяли обещание немедленно прибыть на повторный допрос по первому требованию капитана Ван Хауэра, которому поручили вести расследование убийства профессора Хоффмайера. Как будто я еще не все рассказала!
Капитан Йохан Ван Хауэр, полковник Джереми Соммерс, заместитель Юрия Валентиновича по вопросам внутренних дел колонии, и примкнувшие к ним техник Икамара, по совместительству специалист по видеомонтажу, и все та же Жюстин, набросились на меня, как голодные псы на кость. Вытрясли всю душу бесконечными вопросами об одном и том же, видимо, в попытках подловить на противоречиях, заставляли комментировать видеозапись убийства Хоффмайера едва ли не покадрово, сыпали загадочными намеками непонятно на что. И какие у меня отношения с обоими фигурантами на видеозаписи, и почему я вообще направила дрона к TAR-46223, и что я делала всю предыдущую неделю, и с кем контактировала, и что за конфликт у меня был с Виктором Коттом (насчет последнего особенно Жюстин старалась, да так, что мне в голову закралась мысль о неком нездоровом интересе психологини к нему)… Мрак! А под конец, не добившись от меня того, что хотели – а хотели они, подозреваю, признания в организации убийства Хоффмайера, ни больше, ни меньше! – мне вообще изолятором пригрозили. Зачем?! В порыве сыщицкого азарта?! Или увидели возможность за Первую и Вторую мировые войны отыграться?! Или, может, еще за что-нибудь?
Правда, на вопрос, считают ли они меня виновной в смерти Хоффмайера, ни один не ответил положительно. Только Жюстин зубами скрипнула. Неужели правда приревновала Вика ко мне?! Сейчас я смотрела на психологиню и просто не узнавала ее – образ улыбчивой болтушки пошел трещинами, и из-под него вдруг проглянули змеиное нутро и волчий оскал. Не зря я интуитивно старалась держаться от нее подальше! Кстати, два последних «круга» вопросов обрушивались на меня с ее подачи – француженка, приглашенная в качестве эксперта по поведению, демонстративно обвиняла меня во лжи. И это при том, что сама не могла толком объяснить, где именно я сказала неправду! Однако Ван Хауэр и Соммерс этого будто не замечали и продолжали допрос. Подозреваю, еще немного, и эти трое вошли бы в раж настолько, что додумались бы и до иголок под ногти…
Спас меня генерал Дубровцев. Пришел тихонечко через почти что три часа непрерывного, изматывающего допроса, постоял молча и незаметно, послушал, посмотрел видеозапись убийства. А после так же тихо и спокойно попросил представить доказательства моей причастности к убийству Хоффмайера, а заодно и самого подозреваемого в убийстве – для допроса. «Следователи» подпрыгнули на месте от неожиданности, вмиг растеряли весь свой гонор, превратившись во взрослое подобие нашкодивших подростков (ага, самой молодой под тридцать!), и начали вразнобой оправдываться. Юрий Валентинович криво усмехнулся, выдал жесткую отповедь сразу на трех языках, и начал отдавать приказы, перемежая их крепким словцом. Авторитет генерала был непререкаем и подтверждался двумя офицерами безопасности, следовавшими за ним по пятам, так что «следователи» вытянулись по струнке и бросились выполнять.
– Ну, никак без пендаля начальственного и мата животворящего! – тихо вздохнул Дубровцев, и это было единственное проявление эмоций, которое он себе позволил.
После, обращаясь преимущественно к Масато Икамара, который в допросе непосредственного участия не принимал, а просто взирал на него с бесстрастием истинного самурая, потребовал еще раз доложить обстановку. Японец прочирикал что-то про перспективу, тени и характеристики камеры дрона, и сделал вывод: видеозапись подлинная, это не монтаж. Генерал кивнул и отпустил техника, велев ему подготовить отчет и прислать его ему лично. И копию Ван Хауэру.
Затем настал черед Соммерса и Ван Хауэра – им вменялось в вину то, что они не обеспечили присутствие на допросе свидетельницы Беликовой представителя Российской Федерации, чем грубо нарушили все международные протоколы, и что подозреваемый до сих пор не задержан и свободно шляется по колонии, пока они из свидетельницы обвиняемую делают. Вдруг он еще кого-нибудь убил? За время, потраченное на пустой допрос, Вик Котт уже наверняка вернулся в колонию! Или вот-вот вернется! Так что нужно немедленно задержать его и поместить в изолятор! А еще встретить экспедицию, которую Юрий Валентинович уже отправил за телом Хоффмайера, организовать вскрытие и погребение, опечатать каюту Хоффмайера, допросить его подчиненных, а также тех колонистов, с кем начальник биолаборатории общался более-менее близко, еще кучу дел переделать... И бегом! Тем деваться было некуда, пришлось развивать бурную деятельность.
Жюстин просто досталось за профнепригодность. Кроме того, многозначительный совет генерала: «Не стоит переносить личные проблемы на пациентов и испытуемых» подтвердил мою догадку насчет ее особого отношения к Вику. После этого француженка выскочила из моего рабочего кабинета, как ошпаренная, и требования прислать отчет с подробным описанием моих реакций и своих умозаключений насчет лжи не только Дубровцеву, но и Витольду Марковичу, она, похоже, уже не слышала.
Конечно, речь генерала была куда дольше, пространнее, насыщеннее образами, метафорами, лекциями, нотациями и «непереводимой игрой слов», чем я изложила. Он сильно злился – происшествие с Хоффмайером тоже выбило его из колеи, хоть он и старался этого не показывать.
Когда очередь дошла до меня, со мной обошлись, на удивление, мягко. Юрий Валентинович сначала пожурил меня за то, что не потребовала присутствия на допросе майора Семенихиной (увы, растерялась, расстроилась и не сообразила сразу, а потом уже поздно было), сказал, что я все сделала правильно, велел мне идти отдыхать и – неслыханное дело! – дал мне выходной на завтра.
– Отлежись, Наденька, подлечи нервишки, а то сидишь серая вся, – сочным басом вещал Юрий Валентинович.
Параллельно он просматривал видеозапись и сделанные моим дроном фотографии с места преступления, отстукивал команды на голопланшете и вполголоса отдавал приказы команде сопровождения.
– К Витольду Марковичу зайди, он тебе успокоительное даст, я его предупредил. И, если капитану Ван Хауэру до сих пор что-то непонятно в твоих показаниях, он вновь вызовет тебя на допрос. Официально! И допрос будет проводиться в присутствии моего человека.
Ван Хауэр молча переводил взгляд с меня на начальника Новой Терры и обратно, и в его серо-стальных глазах отчетливо читалось: прибил бы обоих, если б мог. Соммерс, наоборот, пытался изображать деятельность, тоже рассылал какие-то поручения, вел переговоры на английском, щедро перемежая речь специфическими терминами, однако играл неубедительно. Кажется, он и сам понял, что перегнул палку, и теперь думает, как вести себя, чтобы не вызвать на свою голову еще больший гнев начальства.
Кроме того, именно в этот момент поступил сигнал из приемника образцов – дрон доставил сюда орудие убийства. Да, я знаю, что забирать что-то с места преступления нельзя, однако, согласно прогнозу, в течение получаса в том районе должен был подняться ветер, и все следы в момент занесло бы мелкой красной пылью. Ищи потом нужный булыжник! Так что я отправила дрону команду забрать его. Надеюсь, наказывать меня за это никто не собирается?
Нет, не собирались. И к самому камню меня и близко не подпустили – еще раз настойчиво отправили домой.
Зато пока я, несмотря на жуткую усталость, выключала оборудование, из разговоров генерала по внутренней связи узнала последние новости. Итак, Вика до сих пор не задержали, более того, в колонию он так и не вернулся, по крайней мере, со слов операторов шлюзовых. Меня снова зацарапало беспокойство. Погодные условия-то не для прогулок, мало ли что могло случиться… Да и вообще не понимаю, зачем ему понадобилось убивать Хоффмайера!
И вот, по прошествии часа, за который успела сходить на склад за новой парой перчаток, побывать у психиатра и заглянуть в столовую, где заказала доставку позднего ужина в каюту, я на негнущихся ногах доковыляла до своего скромного жилища. И только закрыв за собой дверь каюты, я дала, наконец, волю чувствам – села на пол, подтянула колени к груди и закрыла лицо руками. Собралась поплакать, но не успела. Потому что в этот момент дверь ванной комнаты с тихим шелестом отъехала в сторону, и оттуда вышел Вик с моим же полотенцем на плече. К счастью, одетый и вполне обычного вида.
– Привет, Надюша! Долго ты!
Сказать, что я удивилась – ничего не сказать. Я в первую секунду просто онемела от шока и просто смотрела, как убийца Хоффмайера в четыре шага пересекает маленькую – три на три метра – комнатушку и склоняется надо мной. Вот ведь… неожиданность! Это был последний человек, которого я ожидала здесь увидеть! Вернее, его вообще не должно быть здесь!
– Устала? – он заботливо протянул мне здоровую руку, предлагая помощь в деле отрывания моей пятой точки от пола.
– Как можно вернуться в колонию, чтобы тебя ни на одном из шлюзов не засекли?! – выпалила я, забыв об осторожности.
Эффект неожиданности сработал, наверное.
– Не покидать ее, – ответил, не задумываясь, он. – Других входов-выходов за периметр нет, и, даже если каким-то образом убедить оператора шлюзовой сохранить в тайне факт проникновения или исхода с территории Новой Терры, автоматика тебя сдаст – данные о пересечении границы кем-либо отсылаются на главный сервер.
Хм, он намекает, что все это время был в Новой Терре? Тогда почему сразу не выяснилось, что у него алиби? Непонятно...
Поднялась я самостоятельно, гордо проигнорировав помощь. Еще чего не хватало! Вик тихо фыркнул, но препятствовать мне не стал. Попятился и уселся в единственное кресло за письменным столом.
На моем скафандре красуется зеленая ящерка. Ее предложила компьютерная программа адаптации с учетом того, что я – единственная из пятой волны колонистов родилась и выросла на Урале. А я, вспомнив не раз перечитанные мной в детстве сказы Бажова про Медной горы хозяйку, всегда появлявшуюся в сопровождении ящериц, не стала отказываться. Дарья, кстати, потом в шутку расшифровала этот символ следующим образом: мелкая юркая зараза, которая даже при ядерном взрыве выживет, разве что хвост потеряет. Я в ответ в такой же шутливой форме прошлась по ее хорьку — мал, тощ, да вонюч. Мы тогда посмеялись, да забыли. Хоть Даша и пыталась с важным видом вещать, что выбранная отметка есть тайная печать подсознания и что-то в этом духе.
Но сейчас слова про печать подсознания и отражение сути носителя всплыли в памяти сами собой.
Потому что я и без реестра знаю, чей скафандр украшен пиратской символикой. Вик! А пиратской ли? После рассказа Жюстин я усомнилась в этом предположении. Может, череп и кости на скафандре, в котором он пережил и метеороид, и крушение «Марса-4», и ожидание помощи, и черт знает что еще, имеют более глубокий смысл? Вроде «Я смотрел смерти в лицо» или «Смерть мимо проскочила»? И он вроде бы не собирался сегодня ехать куда-либо! Или Хоффмайер все же настоял на выезде? Ну, все возможно…
О, а вот, кстати, и сам Хоффмайер, в скафандре с футбольным мячом. Вышел из пещеры, вход в которую прикрыт природным козырьком, и направился к Вику. Уж не знаю, что он от него хотел. А Вик, заметив биолога, перестал танцевать и направился к марсоходу. Поднялся по трапу на пару ступеней, взял что-то, с огромного гусеничного колеса и вдруг направился обратно, навстречу Хоффмайеру, да так быстро и решительно, что тот остановился и даже невольно попятился. Всего лишь на миг, потом сделал осторожный шаг вперед и замер. А Вик отвел руку назад, и только тогда я заметила, что он сжимает в ней камень, довольно крупный и тяжелый, судя по тому, как его перекосило на правую сторону, булыжник. И с размаху ударил им по иллюминатору шлема Хоффмайера! Потом еще! И еще...
– Что ты делаешь?! – закричала я, будто Вик мог меня слышать, и вскочила со своего кресла. – Перестань! Немедленно! Прошу тебя, перестань!
Но Вик меня, понятное дело, не слышал. Подозреваю, даже если бы и услышал или каким-то чудом заметил дрон у себя над головой, все равно не остановился бы. Уж слишком методично долбил он камнем по шлему биолога, экономными, точными, рассчитанными до миллиметра движениями. Да и сам булыжник он, похоже, специально выбрал и привез с собой. Такой небольшой, но увесистый – как раз, чтобы в скафандровой перчатке удержать.
Иллюминатор шлема Хоффмайера не выдержал, разбился с четвертого удара. В условиях непригодной для дыхания атмосферы, почти не защищающей от солнечной радиации, это – верная смерть. Так и случилось – немец тяжело рухнул на грунт и забился в агонии. Он даже не пытался сопротивляться! Даже рук не поднял в попытке защититься! Почему?
А Вик, отбросив камень, просто пошел к марсоходу. Даже не обернулся!
Я тяжело опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Меня трясло. Вот и все. Вик, как же так?! За что?! Зачем?..
И я, наблюдая это событие в режиме реального времени, не могла сделать ровным счетом ничего, чтобы как-то исправить, предотвратить… Нет у дрона-исследователя боевых функций! Все, что мне оставалось, это просто наблюдать в отличном качестве изображения с высоты полтора километра, как один человек убивает другого. Вик…
Кстати, о дроне! О том самом, камера которого запечатлела убийство, и об остальных, отправленных в полет! Пульт управления уже подает звуковой сигнал о выполнении ими заложенной программы. Надо вернуть их всех назад! Иначе, лишившись управления, вновь заблудятся или упадут, снова придется искать… Нет, не думать сейчас об этом. Сейчас нужно отдать им всем команду на возвращение.
Я быстро ввела новые команды для заснявшего убийство дрона, активировала автопилот и дала остальным своим «птичкам» отмашку на возврат. И тут же принялась вызывать по каналу внутренней связи генерала Дубровцева и его заместителей чтобы сообщить о первом за всю короткую историю Новой Терры убийстве.
Глава 2
Ты пойми, что здесь, издалека,
Многое теряется из виду…(с)
«Надежда»
Н. Добронравов, А. Пахмутова
По-прежнему 10 ноября…
Надя
В свою каюту я попала только поздним вечером, и вовсе не потому, что празднование Дашиного дня рождения затянулось. Его вообще не было – всех сотрудников биолаборатории срочно вызвали на допрос в связи с убийством начальника. К сожалению, это чрезвычайное происшествие в большей или меньшей степени отразилось на каждом жителе Новой Терры. И Даше не повезло – осталась моя подруга без праздника! Хорошо, что я успела ее поздравить утром, иначе меня совесть загрызла бы.
Впрочем, даже если празднование и состоялось бы, у меня все равно не нашлось бы сил идти туда и веселиться со всеми. Меня только час назад отпустили с допроса и то с условием захода к Витольду Марковичу с целью получения у него успокоительного и снотворного. Кроме того, с меня взяли обещание немедленно прибыть на повторный допрос по первому требованию капитана Ван Хауэра, которому поручили вести расследование убийства профессора Хоффмайера. Как будто я еще не все рассказала!
Капитан Йохан Ван Хауэр, полковник Джереми Соммерс, заместитель Юрия Валентиновича по вопросам внутренних дел колонии, и примкнувшие к ним техник Икамара, по совместительству специалист по видеомонтажу, и все та же Жюстин, набросились на меня, как голодные псы на кость. Вытрясли всю душу бесконечными вопросами об одном и том же, видимо, в попытках подловить на противоречиях, заставляли комментировать видеозапись убийства Хоффмайера едва ли не покадрово, сыпали загадочными намеками непонятно на что. И какие у меня отношения с обоими фигурантами на видеозаписи, и почему я вообще направила дрона к TAR-46223, и что я делала всю предыдущую неделю, и с кем контактировала, и что за конфликт у меня был с Виктором Коттом (насчет последнего особенно Жюстин старалась, да так, что мне в голову закралась мысль о неком нездоровом интересе психологини к нему)… Мрак! А под конец, не добившись от меня того, что хотели – а хотели они, подозреваю, признания в организации убийства Хоффмайера, ни больше, ни меньше! – мне вообще изолятором пригрозили. Зачем?! В порыве сыщицкого азарта?! Или увидели возможность за Первую и Вторую мировые войны отыграться?! Или, может, еще за что-нибудь?
Правда, на вопрос, считают ли они меня виновной в смерти Хоффмайера, ни один не ответил положительно. Только Жюстин зубами скрипнула. Неужели правда приревновала Вика ко мне?! Сейчас я смотрела на психологиню и просто не узнавала ее – образ улыбчивой болтушки пошел трещинами, и из-под него вдруг проглянули змеиное нутро и волчий оскал. Не зря я интуитивно старалась держаться от нее подальше! Кстати, два последних «круга» вопросов обрушивались на меня с ее подачи – француженка, приглашенная в качестве эксперта по поведению, демонстративно обвиняла меня во лжи. И это при том, что сама не могла толком объяснить, где именно я сказала неправду! Однако Ван Хауэр и Соммерс этого будто не замечали и продолжали допрос. Подозреваю, еще немного, и эти трое вошли бы в раж настолько, что додумались бы и до иголок под ногти…
Спас меня генерал Дубровцев. Пришел тихонечко через почти что три часа непрерывного, изматывающего допроса, постоял молча и незаметно, послушал, посмотрел видеозапись убийства. А после так же тихо и спокойно попросил представить доказательства моей причастности к убийству Хоффмайера, а заодно и самого подозреваемого в убийстве – для допроса. «Следователи» подпрыгнули на месте от неожиданности, вмиг растеряли весь свой гонор, превратившись во взрослое подобие нашкодивших подростков (ага, самой молодой под тридцать!), и начали вразнобой оправдываться. Юрий Валентинович криво усмехнулся, выдал жесткую отповедь сразу на трех языках, и начал отдавать приказы, перемежая их крепким словцом. Авторитет генерала был непререкаем и подтверждался двумя офицерами безопасности, следовавшими за ним по пятам, так что «следователи» вытянулись по струнке и бросились выполнять.
– Ну, никак без пендаля начальственного и мата животворящего! – тихо вздохнул Дубровцев, и это было единственное проявление эмоций, которое он себе позволил.
После, обращаясь преимущественно к Масато Икамара, который в допросе непосредственного участия не принимал, а просто взирал на него с бесстрастием истинного самурая, потребовал еще раз доложить обстановку. Японец прочирикал что-то про перспективу, тени и характеристики камеры дрона, и сделал вывод: видеозапись подлинная, это не монтаж. Генерал кивнул и отпустил техника, велев ему подготовить отчет и прислать его ему лично. И копию Ван Хауэру.
Затем настал черед Соммерса и Ван Хауэра – им вменялось в вину то, что они не обеспечили присутствие на допросе свидетельницы Беликовой представителя Российской Федерации, чем грубо нарушили все международные протоколы, и что подозреваемый до сих пор не задержан и свободно шляется по колонии, пока они из свидетельницы обвиняемую делают. Вдруг он еще кого-нибудь убил? За время, потраченное на пустой допрос, Вик Котт уже наверняка вернулся в колонию! Или вот-вот вернется! Так что нужно немедленно задержать его и поместить в изолятор! А еще встретить экспедицию, которую Юрий Валентинович уже отправил за телом Хоффмайера, организовать вскрытие и погребение, опечатать каюту Хоффмайера, допросить его подчиненных, а также тех колонистов, с кем начальник биолаборатории общался более-менее близко, еще кучу дел переделать... И бегом! Тем деваться было некуда, пришлось развивать бурную деятельность.
Жюстин просто досталось за профнепригодность. Кроме того, многозначительный совет генерала: «Не стоит переносить личные проблемы на пациентов и испытуемых» подтвердил мою догадку насчет ее особого отношения к Вику. После этого француженка выскочила из моего рабочего кабинета, как ошпаренная, и требования прислать отчет с подробным описанием моих реакций и своих умозаключений насчет лжи не только Дубровцеву, но и Витольду Марковичу, она, похоже, уже не слышала.
Конечно, речь генерала была куда дольше, пространнее, насыщеннее образами, метафорами, лекциями, нотациями и «непереводимой игрой слов», чем я изложила. Он сильно злился – происшествие с Хоффмайером тоже выбило его из колеи, хоть он и старался этого не показывать.
Когда очередь дошла до меня, со мной обошлись, на удивление, мягко. Юрий Валентинович сначала пожурил меня за то, что не потребовала присутствия на допросе майора Семенихиной (увы, растерялась, расстроилась и не сообразила сразу, а потом уже поздно было), сказал, что я все сделала правильно, велел мне идти отдыхать и – неслыханное дело! – дал мне выходной на завтра.
– Отлежись, Наденька, подлечи нервишки, а то сидишь серая вся, – сочным басом вещал Юрий Валентинович.
Параллельно он просматривал видеозапись и сделанные моим дроном фотографии с места преступления, отстукивал команды на голопланшете и вполголоса отдавал приказы команде сопровождения.
– К Витольду Марковичу зайди, он тебе успокоительное даст, я его предупредил. И, если капитану Ван Хауэру до сих пор что-то непонятно в твоих показаниях, он вновь вызовет тебя на допрос. Официально! И допрос будет проводиться в присутствии моего человека.
Ван Хауэр молча переводил взгляд с меня на начальника Новой Терры и обратно, и в его серо-стальных глазах отчетливо читалось: прибил бы обоих, если б мог. Соммерс, наоборот, пытался изображать деятельность, тоже рассылал какие-то поручения, вел переговоры на английском, щедро перемежая речь специфическими терминами, однако играл неубедительно. Кажется, он и сам понял, что перегнул палку, и теперь думает, как вести себя, чтобы не вызвать на свою голову еще больший гнев начальства.
Кроме того, именно в этот момент поступил сигнал из приемника образцов – дрон доставил сюда орудие убийства. Да, я знаю, что забирать что-то с места преступления нельзя, однако, согласно прогнозу, в течение получаса в том районе должен был подняться ветер, и все следы в момент занесло бы мелкой красной пылью. Ищи потом нужный булыжник! Так что я отправила дрону команду забрать его. Надеюсь, наказывать меня за это никто не собирается?
Нет, не собирались. И к самому камню меня и близко не подпустили – еще раз настойчиво отправили домой.
Зато пока я, несмотря на жуткую усталость, выключала оборудование, из разговоров генерала по внутренней связи узнала последние новости. Итак, Вика до сих пор не задержали, более того, в колонию он так и не вернулся, по крайней мере, со слов операторов шлюзовых. Меня снова зацарапало беспокойство. Погодные условия-то не для прогулок, мало ли что могло случиться… Да и вообще не понимаю, зачем ему понадобилось убивать Хоффмайера!
И вот, по прошествии часа, за который успела сходить на склад за новой парой перчаток, побывать у психиатра и заглянуть в столовую, где заказала доставку позднего ужина в каюту, я на негнущихся ногах доковыляла до своего скромного жилища. И только закрыв за собой дверь каюты, я дала, наконец, волю чувствам – села на пол, подтянула колени к груди и закрыла лицо руками. Собралась поплакать, но не успела. Потому что в этот момент дверь ванной комнаты с тихим шелестом отъехала в сторону, и оттуда вышел Вик с моим же полотенцем на плече. К счастью, одетый и вполне обычного вида.
– Привет, Надюша! Долго ты!
Сказать, что я удивилась – ничего не сказать. Я в первую секунду просто онемела от шока и просто смотрела, как убийца Хоффмайера в четыре шага пересекает маленькую – три на три метра – комнатушку и склоняется надо мной. Вот ведь… неожиданность! Это был последний человек, которого я ожидала здесь увидеть! Вернее, его вообще не должно быть здесь!
– Устала? – он заботливо протянул мне здоровую руку, предлагая помощь в деле отрывания моей пятой точки от пола.
– Как можно вернуться в колонию, чтобы тебя ни на одном из шлюзов не засекли?! – выпалила я, забыв об осторожности.
Эффект неожиданности сработал, наверное.
– Не покидать ее, – ответил, не задумываясь, он. – Других входов-выходов за периметр нет, и, даже если каким-то образом убедить оператора шлюзовой сохранить в тайне факт проникновения или исхода с территории Новой Терры, автоматика тебя сдаст – данные о пересечении границы кем-либо отсылаются на главный сервер.
Хм, он намекает, что все это время был в Новой Терре? Тогда почему сразу не выяснилось, что у него алиби? Непонятно...
Поднялась я самостоятельно, гордо проигнорировав помощь. Еще чего не хватало! Вик тихо фыркнул, но препятствовать мне не стал. Попятился и уселся в единственное кресло за письменным столом.
