Этот роман развивался, как по учебнику. В смысле, по созвучным любому девичьему сердцу романтическим мелодрамам — конфетно-букетный период, свидания, совместные путешествия, попытка пожить вместе, кольцо с бриллиантом и красивое предложение руки и сердца. Гоша оказался щедрым и заботливым парнем, как будто пытался компенсировать Оле невозможность находиться с ней постоянно — по делам бизнеса ему приходилось часто уезжать из города. Кроме того, молодой человек считал себя малопривлекательным и, несмотря на всю любовь своей невесты, немного комплексовал, мол, не достоин ТАКОЙ девушки. Справедливости ради, яркой мужской красотой он действительно не блистал, и имел лишний вес, но Оля-то его не за это полюбила, и не уставала подчеркивать это. Но должного эффекта ее слова не возымели. Как следствие, у Гоши то и дело случались приступы ревности. Пока еще редко и не сильные. Пока еще он мог сам бороться с этим чувством.
Ольгу это неприятно царапало, но она надеялась, что со временем они смогут справиться с этими проблемами. Влюбленные порой бывают очень наивны... Увы. Это сейчас, когда розовые очки слетели, и прошло уже почти три года после их расставания, девушка понимала, что ей, на самом деле, вновь повезло, потому что ревность Гоши не успокоилась бы. Наоборот, подзуживаемая дружками, которым, как в народе говорят, самое место в музее после оттаскивания за причинное место, разрослась бы до невероятных размеров и приняла бы уродливые формы.
Да, у Гоши были друзья, те самые, с детства. Даже не так — ДРУЗЬЯ! Которые мало того, что постоянно засоряли ему мозги россказнями на тему «Все бабы с пониженной социальной ответственностью, что они вообще могут о любви знать?» и «Вот мужики — другое дело, мужская дружба свята!». И Гоша верил. Ведь не будут его обманывать те, кто с ним столько лет вместе! А они... Не то чтобы ставили себе целью его обмануть. Скорее, мстили ему, внося сумятицу в сознание слепо доверяющего им парня, за то, что он, единственный из них, не имел судимости, сам содержал себя и родителей, работал не на себя и успешно, собирался жениться. А еще за то, что постоянно пытался вытащить друзей со дна жизни, которое их затягивало — кого-то быстрее, кого-то медленнее, но с равной степенью неотвратимости. Одному оплатил услуги дорогого адвоката, сумевшего добиться для подзащитного условного срока, другому без всяких расписок дал крупную сумму денег на автомобиль, возвращать которые ему никто не собирался, третьего устроил к себе на склад, а тот пустил налево партию товара, четвертый просто постоянно подставляет и пакостит по мелкому. Но Гоша им все прощает, ибо, цитата, нет ничего священней дружбы, а оступиться может каждый. Будь Оля психологом, поставила б ему диагноз «Синдром спасателя», правда, узко направленный.
Как она боролась бы с этим пунктиком у любимого, она точно не знала. Но до того и не дошло. Кульминация наступила в день, когда они с Гошей собирались подавать заявление в ЗАГС. Началось все с того, что он просто не явился к назначенному времени и на звонки не отвечал. На работе его не было, что, впрочем, ни о чем не говорило. Однако девочки-менеджеры из «Скрепок-кнопок» вспомнили, что Гоша, вроде, договаривался с какими-то мужиками о встрече на пустыре за городом. Оля похолодела — уверенность, что дружки снова втянули его в неприятности, накрыла ее с головой, и беспокойство, терзавшее девушки, вмиг обратилось страхом. Таким вот холодным липким страхом... О том, как она пыталась вызвонить его друзей, подать заявление о пропажи Гоши, как потом, получив отказ со всех сторон, колесила по городским пустырям, она помнила смутно. Зато самого Гошу, избитого до бессознательного состояния и замерзавшего на задворках городской промзоны, время ожидания «Скорой», наполненное лихорадочным прощупыванием пульса (слава Богу, живой!) и сбивчивым разговором с Костей, у которого она пыталась выяснить, как делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца (слава Богу, не пришлось, иначе добила бы по неопытности!), несколько дней реанимации, куда ее даже не пускали, слезы и обвинения его родителей, мол, не усмотрела за мужиком, лечение и реабилитацию запомнила очень хорошо. И разговор, поставивший точку в их отношениях тоже.
Оказалось, дружкам снова понадобилась его помощь: на кого-то из них наехали серьезные люди, забили стрелку на окраине практически заброшенной промзоны, и теперь этот товарищ зовет Гошу «просто постоять рядом для устрашения», пока он с теми серьезными людьми базарить будет. Девяностые вернулись, елки-палки! Справедливости ради, Гоша сам по себе крупный, рослый, кулаки большие, так что впечатление, конечно, производит. Но драться не любит, да и не умеет, так что, когда серьезные люди, а на деле гопники с соседней улицы вместо разговора просто навалились толпой, толку от его устрашающей внешности не было. Знатно его тогда отходили — переломы ребер, руки, ноги и трех пальцев, закрытая черепно-мозговая, про зубы и говорить нечего... Оле еще долго снился он, избитый и совершенно неузнаваемый под кровоподтеками. Брр!
Мало того, дружки, собрав себя в кучу, резво сделали ноги, дружно плюнув на этого дурачка! И кому он позвонил первым делом, едва оказавшись в силах удержать телефон? Правильно, все тем же дружкам! А те ему напели, что сочли его мертвым, потому и бросили. И вообще, виновника «торжества» ранили ножом, вот остальные трое его и повезли в больницу. А за Гошей они вернулись бы, да, только чуть позже. Но это не точно...
Ольга тогда жениха от злости сама чуть не прибила. И высказала все, что накипело, и поставила ультиматум: либо она, либо те четверо упырей!
- Но они же все объяснили, — мямлил Гоша, слегка испуганный напором своей обычно милой и мягкой невесты. — И их можно понять. В конце концов, они мои друзья, Оль, и одна ошибка — не повод разрушать многолетнюю дружбу... Ну, нет, понимаешь, не существует идеальных людей, а мои братаны они такие... Такие вот... Мы с ним через столько прошли, Ольчик...
Под ее пристальным взглядом жених совсем сник и замолчал, спрятав взгляд. Ни дать, ни взять, нашкодивший мальчишка. Но упрямый, от своего не отступится. Но что для него «свое»?
Оля опустилась на край койки, на мгновение закрыла лицо руками. Потом отчеканила:
- Если б ты пострадал в аварии или от несчастного случая, если б это произошло по стечению обстоятельств или по воле других, я бы приняла это. И лечила бы тебя, заботилась, возила на реабилитацию, заново учила бы ходить, если бы потребовалось!
- Да, в тебе, определенно, есть талант дрессировщика, — попытался пошутить Гоша.
Наверное, надеялся разрядить обстановку. Вот только невесте его было уже не до шуток, и ответом ему стал только тяжелый взгляд. Сама Оля хотела еще много чего добавить, однако с мысли ее это точно сбило бы. Ничего, потом его отругает. И выражения выбирать не будет — надоело! Может, надо было его после первых слов о том, что мужская дружба превыше всего, отругать Гошика по матушке в лучших традициях его дружбанов? Нет же, глупая, снова подбирала слова, стараясь не ранить его чувствительную душу! И зря! Ой как зря!
- Лечила бы, да. Потому что люблю тебя, дурака.
Видимо, как бы она не старалась говорить спокойным ровным тоном, на эмоциях смотрела все равно матом.
- Я тебя тоже люблю, солнышко! — пискнул он робко, что при Гошиных габаритах выглядело бы мило и забавно.
Однако Ольга даже не улыбнулась — сейчас он казался ей... жалким. Наверное, из-за того, что она сейчас очень на него зла.
- Но если ты, как в этот раз, пострадаешь по собственной дурости, — продолжила она — То все мои обещания аннулируются. Я чуть с ума от страха не сошла, мы с твоими родителями столько сил потратили на то, чтобы поставить тебя на ноги, и я не готова пройти через это снова только из-за того, что ты пацанам отказать не можешь. Ты сам себя не ценишь, Гош, соответственно, и меня тоже. Ну, какая это любовь, если ты между мной и друзьями, из-за которых, кстати, ты едва не погиб, и которые просто бросили тебя умирать, даже пульс не проверив, все равно выбираешь последних? Короче, если снова побежишь за ними, как собачонка, нам с тобой не по пути. Все.
Гоша, конечно, попытался возражать, мол, а как же «в болезни и в здравии»? Как же мужская дружба? Дошел до того, что пацанов он всю жизнь знает, а Олю — всего-то пару лет. И вообще... Вообще, ни одна баба ему условий ставить не будет! Он будет общаться с друзьями и точка.
Девушка молча смотрела на жениха, в момент ставшего бывшим. И начала собирать вещи. Совесть ее не мучила — не беспомощного инвалида оставляет. Гоша почти уже восстановился, из последствий того страшного вечера остались лишь проблемы с ногой и необходимость ходить с костылем под локоть.
Гоша не пытался ее остановить. Наверное, надеялся, что она остынет и передумает. Или ему тоже стало все равно.
Кроме того, пока Оля собиралась, он позвонил кому-то из тех дружков, и тот зазвал его куда-то на ночь глядя. И Гоша вмиг собрался и похромал на встречу. В ночь, зимой и куда-то за город. Холодно попросил оставить ключ у соседки.
Останавливать его Оля не стала. Зачем? Он свой выбор сделал, она свой тоже.
Тогда он выбрал не ее. И даже не себя — снова дружков. Связаться с Олей он после не пытался. Зато свекровь несостоявшаяся потом полгода звонила, сначала кричала и пыталась пристыдить, мол, бросила мальчика, а он вразнос пошел и чуть бизнес не потерял (от радости вестимо!), а после умоляла простить и вернуться. Пришлось доходчиво объяснить, почему они с ее сыном расстались. И что теперь Гошины проблемы к ней не имеют никакого отношения. Мать Гоши, кстати, не обиделась, даже сейчас иногда звонит. Рассказывает, кстати, что сын ее до сих пор один — ему не до женщин, еле бизнес спас, на который сам же плюнул, когда после разлуки с дружками напраздноваться не мог. А ведь даже в самый тяжелый период после избиения, едва вышел из реанимации, руководил сотрудниками... Да что теперь!
Впрочем, Гоша справился и сам. Нашел в себе силы остановиться и снова заняться делом. Изменились ли его жизненные приоритеты сейчас? Пока не встретишься, не узнаешь. Вот Оля и едет к нему. Кто знает, может, тогда, три года назад, они оба прошли мимо своего счастья?
31 декабря, 15.40
Офис «Скрепок-кнопок» находился в том же здании, что и три года назад, правда, пришлось ему переехать с более престижного по неизвестным причинам второго этажа на восьмой, под самую крышу. И там, несмотря на накрытый к празднику стол, вовсю кипела работа: Гоша, всколоченный, с испариной на наметившейся лысине, торопливо подписывал бумаги, коих перед ним лежала целая стопка, одновременно шлепая печать за печатью, а незнакомая Оле девушка строчила что-то на компьютере.
- Канцелярию тоже исправила, — отрывисто сообщила она, на секунду выглянув из-за монитора и тут же спряталась обратно, подозрительно блеснув очками на вошедшую без стука Ольгу. — Сейчас пущу на печать!
Нет, не вышло — принтер тут же начал издавать звуки, свидетельствующие о замятии бумаги, и девушка засуетилась вокруг заупрямившейся оргтехники. Оля сочувственно вздохнула — судя по неуловимому оттенку запаха разогретого тонера, ей еще и картридж менять придется. Знакомо.
Ободряюще улыбнувшись незнакомке, она постучала по косяку. Гоша только тогда ее и заметил.
- Оля! — он расплылся в довольной улыбке. — Давно не виделись! Прекрасно выглядишь, такая же красотка, как и в лучшие времена!
Девушка только хмыкнула, правда, мысленно. Жизненный опыт подсказывал ей, что комплименты вроде: «Ты совсем не изменилась, будто и не было этих пяти-десяти-двадцати-пятидесяти лет!» или «Время не властно над тобой!» искренни отнюдь не всегда, в большинстве случаев, произносятся из вежливости и хорошего воспитания. А порой и чтобы уязвить или подковырнуть, мол, как была дурой в молодости, так и осталась.
- Ты тоже совсем не изменился! — девушка обняла бывшего.
Покривила душой, если честно: Гоша изрядно раздобрел за эти годы, потерял весь внешний лоск, вещи стал выбирать простецкие, и теперь походил, скорее, на фермера, нежели бизнесмена. Эдакого рубаху-парня. Ну, а про наметившуюся лысину уже было... Вместе с тем, ощущал он себя свободнее, чем три года назад, и это считывалось и в позе, и в жестах, и даже во взгляде. И это привлекало. Не иначе как повзрослел парень, плюнул на то, что о нем думают окружающие, и сосредоточился на том, что для него действительно важно, от чего душа поет. М-да, а Стасика при всей его модности, ухоженности и напыщенности, рядом с Гошей просто не заметишь!
- Извини, Оль, аврал у нас! — Гоша указал на кипы бумаг на столах, а после покосился на входную дверь. — Я под конец года пожадничал, контрактов поназаключал с бюджетными организациями, а им накладные как-то иначе оформлять нужно, чем обычно. Позвонили с утра, срочно переделывайте. А Анна Михайловна, главбух наш, как назло, заболела. Вот мы с Сонечкой без нее справляемся, все в мыле уже. Не получится у нас пообщаться, Оль! Очень жаль, но дело прежде всего.
И вновь за бумаги взялся. То ли до сих пор обижается на нее за то, что его бросила, то ли сразу решил расставить точки над «и». Нет, работа, конечно, прежде всего. Вон, и Сонечка из-за своего компьютера очками сверкает многозначительно, косится на Ольгу так, что того и гляди, снова в накладных ошибется или распечатает не то. Сердито? Или еще и ревниво? Точно! Она тоже виды на шефа имеет! А он? Хм... Пока не понятно.
- Да я просто с наступающим поздравить хотела, — улыбнулась Оля, вручая ему небольшой праздничный сувенирчик. — Сентиментальная становлюсь.
Она и сама понимала, что не ко времени, и что, по уму, ей следует пока что навестить Антона, а разговор с Гошей перенести на более позднее время. Если его, конечно, Соня раньше не уговорит куда-нибудь отправиться после работы.
Но Георгий сам все испортил. Ну, или облегчил ей задачу — это как посмотреть.
- Спасибо... Оля, я уже давно простил тебя за то, что ты меня бросила, — сказал он. — Я не держу зла, так что тебе больше не за что извиняться. И тебя тоже с наступающим!
Соня вспыхнула, сдвинула брови на переносице и решительно вылезла из-за компьютера. Мстить за шефа собирается? Ну-ну! И накладные с контрактами уже побоку... А вообще, девица она высокая и мощная, в прошлом явно спортсменка — видно, что одежда вроде спортивного костюма ей удобнее и привычнее, нежели блузка в обтяг, жакет и узкая, не по офисному короткая юбочка. На лице выражение мрачной решимости и готовности идти до конца в борьбе за свое счастье. М-да, с такая с одного удара вырубить может!
Оля разозлилась. Не на нее, конечно, а на Гошу. Она поступила абсолютно правильно, разорвав с ним отношения три года назад, она не сожалела о том, да и сейчас не сожалеет. И вообще, если б Вера ее вчера не заморочила, точно не искала бы встречи с ним. И извиняться у нее и в мыслях не было.
Но, раз уж Гоша не сдержался, то почему бы не выяснить все сразу? Не подковырнуть? Не подразнить с целью понять, живы ли их чувства друг к другу, и ее ли это мужчина? В последнем она, кстати, уже начала сомневаться.
- Конечно, конечно! — закивала Оля, хлопая ресницами.
Ольгу это неприятно царапало, но она надеялась, что со временем они смогут справиться с этими проблемами. Влюбленные порой бывают очень наивны... Увы. Это сейчас, когда розовые очки слетели, и прошло уже почти три года после их расставания, девушка понимала, что ей, на самом деле, вновь повезло, потому что ревность Гоши не успокоилась бы. Наоборот, подзуживаемая дружками, которым, как в народе говорят, самое место в музее после оттаскивания за причинное место, разрослась бы до невероятных размеров и приняла бы уродливые формы.
Да, у Гоши были друзья, те самые, с детства. Даже не так — ДРУЗЬЯ! Которые мало того, что постоянно засоряли ему мозги россказнями на тему «Все бабы с пониженной социальной ответственностью, что они вообще могут о любви знать?» и «Вот мужики — другое дело, мужская дружба свята!». И Гоша верил. Ведь не будут его обманывать те, кто с ним столько лет вместе! А они... Не то чтобы ставили себе целью его обмануть. Скорее, мстили ему, внося сумятицу в сознание слепо доверяющего им парня, за то, что он, единственный из них, не имел судимости, сам содержал себя и родителей, работал не на себя и успешно, собирался жениться. А еще за то, что постоянно пытался вытащить друзей со дна жизни, которое их затягивало — кого-то быстрее, кого-то медленнее, но с равной степенью неотвратимости. Одному оплатил услуги дорогого адвоката, сумевшего добиться для подзащитного условного срока, другому без всяких расписок дал крупную сумму денег на автомобиль, возвращать которые ему никто не собирался, третьего устроил к себе на склад, а тот пустил налево партию товара, четвертый просто постоянно подставляет и пакостит по мелкому. Но Гоша им все прощает, ибо, цитата, нет ничего священней дружбы, а оступиться может каждый. Будь Оля психологом, поставила б ему диагноз «Синдром спасателя», правда, узко направленный.
Как она боролась бы с этим пунктиком у любимого, она точно не знала. Но до того и не дошло. Кульминация наступила в день, когда они с Гошей собирались подавать заявление в ЗАГС. Началось все с того, что он просто не явился к назначенному времени и на звонки не отвечал. На работе его не было, что, впрочем, ни о чем не говорило. Однако девочки-менеджеры из «Скрепок-кнопок» вспомнили, что Гоша, вроде, договаривался с какими-то мужиками о встрече на пустыре за городом. Оля похолодела — уверенность, что дружки снова втянули его в неприятности, накрыла ее с головой, и беспокойство, терзавшее девушки, вмиг обратилось страхом. Таким вот холодным липким страхом... О том, как она пыталась вызвонить его друзей, подать заявление о пропажи Гоши, как потом, получив отказ со всех сторон, колесила по городским пустырям, она помнила смутно. Зато самого Гошу, избитого до бессознательного состояния и замерзавшего на задворках городской промзоны, время ожидания «Скорой», наполненное лихорадочным прощупыванием пульса (слава Богу, живой!) и сбивчивым разговором с Костей, у которого она пыталась выяснить, как делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца (слава Богу, не пришлось, иначе добила бы по неопытности!), несколько дней реанимации, куда ее даже не пускали, слезы и обвинения его родителей, мол, не усмотрела за мужиком, лечение и реабилитацию запомнила очень хорошо. И разговор, поставивший точку в их отношениях тоже.
Оказалось, дружкам снова понадобилась его помощь: на кого-то из них наехали серьезные люди, забили стрелку на окраине практически заброшенной промзоны, и теперь этот товарищ зовет Гошу «просто постоять рядом для устрашения», пока он с теми серьезными людьми базарить будет. Девяностые вернулись, елки-палки! Справедливости ради, Гоша сам по себе крупный, рослый, кулаки большие, так что впечатление, конечно, производит. Но драться не любит, да и не умеет, так что, когда серьезные люди, а на деле гопники с соседней улицы вместо разговора просто навалились толпой, толку от его устрашающей внешности не было. Знатно его тогда отходили — переломы ребер, руки, ноги и трех пальцев, закрытая черепно-мозговая, про зубы и говорить нечего... Оле еще долго снился он, избитый и совершенно неузнаваемый под кровоподтеками. Брр!
Мало того, дружки, собрав себя в кучу, резво сделали ноги, дружно плюнув на этого дурачка! И кому он позвонил первым делом, едва оказавшись в силах удержать телефон? Правильно, все тем же дружкам! А те ему напели, что сочли его мертвым, потому и бросили. И вообще, виновника «торжества» ранили ножом, вот остальные трое его и повезли в больницу. А за Гошей они вернулись бы, да, только чуть позже. Но это не точно...
Ольга тогда жениха от злости сама чуть не прибила. И высказала все, что накипело, и поставила ультиматум: либо она, либо те четверо упырей!
- Но они же все объяснили, — мямлил Гоша, слегка испуганный напором своей обычно милой и мягкой невесты. — И их можно понять. В конце концов, они мои друзья, Оль, и одна ошибка — не повод разрушать многолетнюю дружбу... Ну, нет, понимаешь, не существует идеальных людей, а мои братаны они такие... Такие вот... Мы с ним через столько прошли, Ольчик...
Под ее пристальным взглядом жених совсем сник и замолчал, спрятав взгляд. Ни дать, ни взять, нашкодивший мальчишка. Но упрямый, от своего не отступится. Но что для него «свое»?
Оля опустилась на край койки, на мгновение закрыла лицо руками. Потом отчеканила:
- Если б ты пострадал в аварии или от несчастного случая, если б это произошло по стечению обстоятельств или по воле других, я бы приняла это. И лечила бы тебя, заботилась, возила на реабилитацию, заново учила бы ходить, если бы потребовалось!
- Да, в тебе, определенно, есть талант дрессировщика, — попытался пошутить Гоша.
Наверное, надеялся разрядить обстановку. Вот только невесте его было уже не до шуток, и ответом ему стал только тяжелый взгляд. Сама Оля хотела еще много чего добавить, однако с мысли ее это точно сбило бы. Ничего, потом его отругает. И выражения выбирать не будет — надоело! Может, надо было его после первых слов о том, что мужская дружба превыше всего, отругать Гошика по матушке в лучших традициях его дружбанов? Нет же, глупая, снова подбирала слова, стараясь не ранить его чувствительную душу! И зря! Ой как зря!
- Лечила бы, да. Потому что люблю тебя, дурака.
Видимо, как бы она не старалась говорить спокойным ровным тоном, на эмоциях смотрела все равно матом.
- Я тебя тоже люблю, солнышко! — пискнул он робко, что при Гошиных габаритах выглядело бы мило и забавно.
Однако Ольга даже не улыбнулась — сейчас он казался ей... жалким. Наверное, из-за того, что она сейчас очень на него зла.
- Но если ты, как в этот раз, пострадаешь по собственной дурости, — продолжила она — То все мои обещания аннулируются. Я чуть с ума от страха не сошла, мы с твоими родителями столько сил потратили на то, чтобы поставить тебя на ноги, и я не готова пройти через это снова только из-за того, что ты пацанам отказать не можешь. Ты сам себя не ценишь, Гош, соответственно, и меня тоже. Ну, какая это любовь, если ты между мной и друзьями, из-за которых, кстати, ты едва не погиб, и которые просто бросили тебя умирать, даже пульс не проверив, все равно выбираешь последних? Короче, если снова побежишь за ними, как собачонка, нам с тобой не по пути. Все.
Гоша, конечно, попытался возражать, мол, а как же «в болезни и в здравии»? Как же мужская дружба? Дошел до того, что пацанов он всю жизнь знает, а Олю — всего-то пару лет. И вообще... Вообще, ни одна баба ему условий ставить не будет! Он будет общаться с друзьями и точка.
Девушка молча смотрела на жениха, в момент ставшего бывшим. И начала собирать вещи. Совесть ее не мучила — не беспомощного инвалида оставляет. Гоша почти уже восстановился, из последствий того страшного вечера остались лишь проблемы с ногой и необходимость ходить с костылем под локоть.
Гоша не пытался ее остановить. Наверное, надеялся, что она остынет и передумает. Или ему тоже стало все равно.
Кроме того, пока Оля собиралась, он позвонил кому-то из тех дружков, и тот зазвал его куда-то на ночь глядя. И Гоша вмиг собрался и похромал на встречу. В ночь, зимой и куда-то за город. Холодно попросил оставить ключ у соседки.
Останавливать его Оля не стала. Зачем? Он свой выбор сделал, она свой тоже.
Тогда он выбрал не ее. И даже не себя — снова дружков. Связаться с Олей он после не пытался. Зато свекровь несостоявшаяся потом полгода звонила, сначала кричала и пыталась пристыдить, мол, бросила мальчика, а он вразнос пошел и чуть бизнес не потерял (от радости вестимо!), а после умоляла простить и вернуться. Пришлось доходчиво объяснить, почему они с ее сыном расстались. И что теперь Гошины проблемы к ней не имеют никакого отношения. Мать Гоши, кстати, не обиделась, даже сейчас иногда звонит. Рассказывает, кстати, что сын ее до сих пор один — ему не до женщин, еле бизнес спас, на который сам же плюнул, когда после разлуки с дружками напраздноваться не мог. А ведь даже в самый тяжелый период после избиения, едва вышел из реанимации, руководил сотрудниками... Да что теперь!
Впрочем, Гоша справился и сам. Нашел в себе силы остановиться и снова заняться делом. Изменились ли его жизненные приоритеты сейчас? Пока не встретишься, не узнаешь. Вот Оля и едет к нему. Кто знает, может, тогда, три года назад, они оба прошли мимо своего счастья?
Глава 7
31 декабря, 15.40
Офис «Скрепок-кнопок» находился в том же здании, что и три года назад, правда, пришлось ему переехать с более престижного по неизвестным причинам второго этажа на восьмой, под самую крышу. И там, несмотря на накрытый к празднику стол, вовсю кипела работа: Гоша, всколоченный, с испариной на наметившейся лысине, торопливо подписывал бумаги, коих перед ним лежала целая стопка, одновременно шлепая печать за печатью, а незнакомая Оле девушка строчила что-то на компьютере.
- Канцелярию тоже исправила, — отрывисто сообщила она, на секунду выглянув из-за монитора и тут же спряталась обратно, подозрительно блеснув очками на вошедшую без стука Ольгу. — Сейчас пущу на печать!
Нет, не вышло — принтер тут же начал издавать звуки, свидетельствующие о замятии бумаги, и девушка засуетилась вокруг заупрямившейся оргтехники. Оля сочувственно вздохнула — судя по неуловимому оттенку запаха разогретого тонера, ей еще и картридж менять придется. Знакомо.
Ободряюще улыбнувшись незнакомке, она постучала по косяку. Гоша только тогда ее и заметил.
- Оля! — он расплылся в довольной улыбке. — Давно не виделись! Прекрасно выглядишь, такая же красотка, как и в лучшие времена!
Девушка только хмыкнула, правда, мысленно. Жизненный опыт подсказывал ей, что комплименты вроде: «Ты совсем не изменилась, будто и не было этих пяти-десяти-двадцати-пятидесяти лет!» или «Время не властно над тобой!» искренни отнюдь не всегда, в большинстве случаев, произносятся из вежливости и хорошего воспитания. А порой и чтобы уязвить или подковырнуть, мол, как была дурой в молодости, так и осталась.
- Ты тоже совсем не изменился! — девушка обняла бывшего.
Покривила душой, если честно: Гоша изрядно раздобрел за эти годы, потерял весь внешний лоск, вещи стал выбирать простецкие, и теперь походил, скорее, на фермера, нежели бизнесмена. Эдакого рубаху-парня. Ну, а про наметившуюся лысину уже было... Вместе с тем, ощущал он себя свободнее, чем три года назад, и это считывалось и в позе, и в жестах, и даже во взгляде. И это привлекало. Не иначе как повзрослел парень, плюнул на то, что о нем думают окружающие, и сосредоточился на том, что для него действительно важно, от чего душа поет. М-да, а Стасика при всей его модности, ухоженности и напыщенности, рядом с Гошей просто не заметишь!
- Извини, Оль, аврал у нас! — Гоша указал на кипы бумаг на столах, а после покосился на входную дверь. — Я под конец года пожадничал, контрактов поназаключал с бюджетными организациями, а им накладные как-то иначе оформлять нужно, чем обычно. Позвонили с утра, срочно переделывайте. А Анна Михайловна, главбух наш, как назло, заболела. Вот мы с Сонечкой без нее справляемся, все в мыле уже. Не получится у нас пообщаться, Оль! Очень жаль, но дело прежде всего.
И вновь за бумаги взялся. То ли до сих пор обижается на нее за то, что его бросила, то ли сразу решил расставить точки над «и». Нет, работа, конечно, прежде всего. Вон, и Сонечка из-за своего компьютера очками сверкает многозначительно, косится на Ольгу так, что того и гляди, снова в накладных ошибется или распечатает не то. Сердито? Или еще и ревниво? Точно! Она тоже виды на шефа имеет! А он? Хм... Пока не понятно.
- Да я просто с наступающим поздравить хотела, — улыбнулась Оля, вручая ему небольшой праздничный сувенирчик. — Сентиментальная становлюсь.
Она и сама понимала, что не ко времени, и что, по уму, ей следует пока что навестить Антона, а разговор с Гошей перенести на более позднее время. Если его, конечно, Соня раньше не уговорит куда-нибудь отправиться после работы.
Но Георгий сам все испортил. Ну, или облегчил ей задачу — это как посмотреть.
- Спасибо... Оля, я уже давно простил тебя за то, что ты меня бросила, — сказал он. — Я не держу зла, так что тебе больше не за что извиняться. И тебя тоже с наступающим!
Соня вспыхнула, сдвинула брови на переносице и решительно вылезла из-за компьютера. Мстить за шефа собирается? Ну-ну! И накладные с контрактами уже побоку... А вообще, девица она высокая и мощная, в прошлом явно спортсменка — видно, что одежда вроде спортивного костюма ей удобнее и привычнее, нежели блузка в обтяг, жакет и узкая, не по офисному короткая юбочка. На лице выражение мрачной решимости и готовности идти до конца в борьбе за свое счастье. М-да, с такая с одного удара вырубить может!
Оля разозлилась. Не на нее, конечно, а на Гошу. Она поступила абсолютно правильно, разорвав с ним отношения три года назад, она не сожалела о том, да и сейчас не сожалеет. И вообще, если б Вера ее вчера не заморочила, точно не искала бы встречи с ним. И извиняться у нее и в мыслях не было.
Но, раз уж Гоша не сдержался, то почему бы не выяснить все сразу? Не подковырнуть? Не подразнить с целью понять, живы ли их чувства друг к другу, и ее ли это мужчина? В последнем она, кстати, уже начала сомневаться.
- Конечно, конечно! — закивала Оля, хлопая ресницами.
