Несколько месяцев, кажется около шести, прошло в битве за речь и тело. Я победила. Глядя на меня, слушая меня, вы вряд ли догадаетесь, что моя правая сторона была парализована и в моем произношении имелись серьезные дефекты. Однако не все так радужно. Если нервничаю, я начинаю заикаться, приволакивать правую ногу и испытывать трудности в управлении рукой, которая подверглась параличу. Некоторые участки в моем мозгу пострадали, и я больше не могу водить машину: нарушены внимание и реакция, я стала опасна на дороге и для себя, и для других. Мне трудно быть долго сосредоточенной на чем-то, и я больше не могу, как раньше, часами сидеть за компьютером и править тексты. Но меня выручает мое положение руководителя: мне нет нужды самой редактировать или делать что-то другое практическое, у меня на все есть подчиненные. Мое дело – правильно распределить задачи и координировать работу. Это тоже непросто, я стала медленнее соображать, и мой мозг быстро устает.
Доктор советовал мне не только не сдерживать эмоции, он советовал изменить отношение ко многим вещам. Я решила попытаться изменить отношение к жизни, изменив саму жизнь: новые обстоятельства вызывают новые механизмы приспособления. Новую жизнь я наметила начать с 31-го декабря и поэтому согласилась на предложение Андрея встречать Новый год в ресторане. Я не люблю столпотворения, шума и современной музыки, но пошла туда в лечебных целях – будто принимала горькое лекарство, которое могло мне помочь. Изменение жизни я начала с того, что стала рюмка за рюмкой пить водку, которую терпеть не могу, я предпочитаю сухое вино. Гена наверняка высказался бы против спиртного, ибо он разрушает нейронные связи, которые у меня и без того повредились. Однако мной явно овладело какое-то безумие. В лице же Андрея я нашла союзника, ибо он считал, что от водки может быть только польза.
Помню я о том вечере чрезвычайно мало, только самое его начало. Андрей то и дело звонил по телефону, и я спросила, кому он все время звонит. «Геннадию Сергеевичу. Проконсультироваться насчет тебя», – ответил он. Я никогда не слышала, чтобы Андрей кого-нибудь называл по имени-отчеству. У него все были Петьками и Ленками, Маньками и Пашками, или же в ход шли какие-то клички. И единственный, кто удостоился такого пиетета со стороны Андрея, кроме Матильды, – мой доктор. Оказалось, за то, что вылечил меня. Позже Андрей устал от такого длинного именования и сократил «Геннадия Сергеевича» до «Гены», но все же Гена был «Гена», а не «Генка».
Когда моя секретарь, игриво хихикая, стала намекать на некие события, произошедшие в новогоднюю ночь, я попросила ее объясниться, ибо то, на что она намекала, заставило мою кровь похолодеть. Выслушав ее, я пришла в еще больший ужас. Я не хотела верить и обратилась за разъяснениями к Андрею.
- Да, ты танцевала на бильярдном столе. То есть ты не совсем танцевала.
- Это был не стриптиз, надеюсь?
- Нет. Я ненадолго вышел, захожу обратно в зал, а ты там выплясываешь под аплодисменты. Меня чуть удар не хватил. Я не знал, надо ли тебя оттуда снимать. Я позвонил Геннадию Сергеевичу, и он сказал не трогать тебя, дожидаться, когда натанцуешься. Я стал дожидаться, и пока дожидался, понял, что ты не танцуешь.
- И что же я делала?
- Ты забивала голы.
- Голы? В бильярдной? Зачем мы вообще пошли в бильярдную?
- Ты захотела научиться играть в бильярд. А Геннадий Сергеевич сказал ни в чем тебе не отказывать и не противоречить. Правда, пить тебе почему-то запретил, но это он зря – какой Новый год без пьянки! Я учил тебя играть в бильярд, и у тебя никак не получалось забить шар в лузу. Ну вот, я отлучился, а ты тем временем залезла на стол и стала забивать шары в лузы как футболист. И не слезла, пока все не забила. Некоторые – через борт.
- О… А... Сколько я тебе должна за стол?
- Откуда ты знаешь?
- Мне моя секретарь сказала, что я порвала сукно, когда «танцевала». Видишь ли, только ты понял, что я загоняла шары в лузы, остальные в полной уверенности, что я пыталась танцевать.
- Вот сучка трепливая! Ничего ты мне не должна. Да не переживай ты, Маргаритка! Все не так страшно. Хотя для меня это тоже был шок. Я такой тебя никогда не видел. А тебе твоя секретутка больше ничего не говорила?
- Просто страшно спрашивать.
- Значит, до нее еще это не дошло. Мы встретили твоего мужа с моей женой. Ну, бывшей.
- И?
- Ты его как увидела, ничего не говоря, влепила ему с размаху две плюхи. И отрубилась. Рухнула замертво. Я уже испугался, что ты опять. У тебя, кстати, синяков и шишек нигде нет? Не успел тебя поймать.
- Надеюсь, это было где-нибудь в безлюдном месте, – еще больше похолодела я.
- Нет. Это было в последнем ресторане.
- А… Ресторан был не один?
- Четыре. Никогда не подумал, что ты можешь столько выпить!
- Это все?
- Нет. Мы с тобой… ну… переспали. Но сначала я позвонил Геннадию Сергеевичу, и он разрешил.
- Андрей – ты негодяй. Ты воспользовался моим… беспомощным положением.
- Поверь мне, тогда ты была свирепой, а не беспомощной. Я тебя такой никогда не видел, – повторил Андрей, очевидно, все еще пребывая в шоке.
Я спросила у Гены, почему события того вечера не остались в моей памяти. Гена, едва удерживаясь в рамках приличий – так был возмущен моим пьянством при покореженном мозге, предположил, что это связано с алкоголем, тем более я выпила такое его количество.
Я покончила и с алкоголем, и с переменами в жизни.
Андрей пребывал в шоке недолго. Ободренный успехом, достигнутым 1-го января, заручившись одобрением Гены, он начал требовать секса. Я стала притворяться, что плохо себя чувствую – он повез меня к Гене. Я не могла вступить с Геной в сговор при Андрее, а Гена, святая простота, взялся осматривать и расспрашивать меня в присутствии Андрея. Закончив, он сказал, что не находит ухудшений.
- Ты что, прикидывалась?! Не хочешь спать со мной – так и скажи! Найдутся и помоложе тебя, и покраше! Я тебе не мальчик! Будь здорова!
- Андрей, я…
- Пошла ты!.. Сссу-ссстерва!
Андрей ушел, хлопнув дверью.
Я не нашла ничего лучше, как сделать ответственным за этот инцидент Гену.
- Чего вы хотите, Рита? Вам нужно, чтобы он был рядом или не нужно? Решите наконец.
- Простите меня, Гена. За несправедливые упреки.
Андрей оставил меня в покое. Я уже забыла, что такое жить одной: везде пусто и тихо. Как на кладбище.
Меня всегда спасало дело, и я решила попробовать написать роман. На один роман у всякого материала наберется.
АЛЕКСАНДР
Самое великое достоинство Риты и самый великий ее недостаток – неизменность. На нее всегда можно положиться, но от нее нечего ждать, она никогда не меняется. Она последовательна и предсказуема, как прямая линия. Она неэмоциональна. Я ее знаю вдоль и поперек, с ней мне покойно и комфортно. Это замечательно. Но это навевает тоску. Я не хотел, чтобы Рита была синонимом тоски. Я люблю ее, уважаю, но мне нужен не покой. Того тепла, что исходило от нее, мне стало мало. К тому же оно было колыбельным, а не теплом страсти. Я начал мерзнуть.
Оля – это множество лиц и настроений. Оля – это эмоции. Я соскучился по эмоциям, у нас в доме они были не в чести. Я соскучился по бесполезным словам, которые так мило лепечут женщины. Я устал от четких и точных высказываний. Рита всегда имеет в виду то, что говорит, и говорит то, что думает. Никакой игры, загадки – логика и последовательность во всем: от вопросов бизнеса до приготовления супа. Оля сделала меня юным. Оля сделала меня изумленным. Она менялась постоянно и заставляла меняться меня. Андрей едва не сломал ее, пытаясь сделать из нее Риту. Когда ложусь спать, я никогда не знаю, проснусь ли я с той же самой женщиной, с которой лег с вечера.
В самом начале наших отношений Оля меня обожала, ловила каждое слово, глаза ее горели от восхищения, будто я не мужчина, не человек, будто я чудо из чудес. (В глазах Риты я видел подобное восхищение, нет, слабую тень подобного восхищения, лишь однажды: когда она смотрела, как я фехтовал.) Мне становилось не по себе, когда Оля отвлекалась от меня и смотрела с интересом на какого-нибудь другого мужчину. Я успокаивался, только когда ее внимание возвращалось ко мне. Сейчас, спустя несколько лет, Оля смотрит на меня более трезвыми глазами, но в них я по-прежнему вижу любовь.
В начале нашей истории Оля безумно ревновала. Я отчитывался, где был и что делал весь день, в подозрительных случаях я всегда имел алиби или, в крайнем случае, заранее придумывал удачный ответ, исчерпывающий либо обезоруживающий. Впрочем, Олю нельзя было отвлечь от идеи, которая владела ею. И до сих пор нельзя.
ОЛЬГА
Когда он смотрел на других женщин, я чувствовала просто физическую боль!
- Это кто? Твоя знакомая? – спрашивала я со слезой или агрессией в голосе.
- Нет, просто женщина.
- А почему ты тогда так на нее смотришь? Она тебя возбуждает? Она похожа на Риту?
- Почему на Риту?
- Потому что ты обратил внимание на меня, а я похожа на Риту.
- Детка, с Ритой давно все в прошлом. Я без ума от тебя.
- Тогда почему ты так смотрел на ту женщину?
- Я не смотрел. Я лишь скользнул по ней взглядом.
- С твоим опытом достаточно скользнуть, чтобы все увидеть. Признайся, она тебе понравилась, ты ее захотел!
- Да, это красивая женщина, но красивых много, а ты одна.
- Я так и знала! Ты меня больше не любишь! Да у тебя на лице написано все, что происходит в штанах!
- Это потому, что ты рядом.
АЛЕКСАНДР
Какое-то время ревность Оли меня тешила, но потом стала утомлять. Меня раздражали бесконечные слезы и взгляды, которые выражали то злость, то укор, то скорбь. Рита никогда себе такого не позволяла. Я терпел, сколько мог, потом стал отвечать намеренно двусмысленно, порой грубо, мы начали ссориться.
ОЛЬГА
Но какими были примирения!
АЛЕКСАНДР
После очередной ссоры я проснулся утром уже с другой женщиной. Оля вдруг перестала интересоваться, где я был, и возмущаться, как я смею смотреть на красивых женщин. Я подумал, она сознательно сменила тактику, но притворяться так долго Оля не смогла бы. Раньше, когда мы были в гостях, клубах, ресторанах, она не отпускала меня ни на шаг, ходила везде со мной и крепко держалась за меня своими маленькими ручками. Теперь же она запросто сама бродила среди гостей или по клубу, шла танцевать без меня – одна или с другим партнером. Я хорошо чувствовал, когда она смотрела на меня откуда-нибудь издали. Теперь я ее взглядов на себе не ощущал, теперь глазами искал ее я. Она же кидала мне в ответ мимолетный улыбающийся взгляд: «Вижу тебя, милый. Привет. Извини, не могу сейчас отвлекаться».
ОЛЬГА
Я устала сама от себя! От своих слез, от своих подозрений. От своей ревности. Меня всегда интересовал весь мир. Как же так случилось, что он сузился до одного Саши? Вокруг была вселенная! Населенная людьми и животными! Целая вселенная тайн и красот! Но Саша, конечно, остался ее центром.
Как только я начала смотреть по сторонам, Саша стал вести себя как я.
- Куда это ты собралась? – как-то спросил он.
- Меня пригласили в одно место.
- А я? Меня не пригласили?
- Видишь ли, милый, мы должны отдыхать друг от друга. Я отлично вижу, ты от меня устаешь. Вот я и решила…
- Кто тебя пригласил?
- Не имеет значения.
- Кто тебя пригласил?!
- Один художник, у него собираются, чтобы…
- Знаю я, для чего у него собираются! Ты никуда не пойдешь!
- Не кричи! Ты меня пугаешь. Ты становишься похожим на Андрюшу.
- Ты никуда не пойдешь, или я стану похожим на Отелло.
- Я чуть не испортила все своей ревностью. Теперь ты начинаешь все портить. Пусти меня!
АЛЕКСАНДР
Оля открыла дверь. Я ринулся к ней и захлопнул дверь, впервые радуясь, что я намного сильнее, и без зазрения совести пользуясь этим. Несколько мгновений мы боролись, я не давал Оле открыть дверь, в конце концов она отступила и насупилась. Я понимал, что это не метод, так ее не удержать, и придумал другой. Я открыл Оле доступ к двери, но сказал:
- Хорошо. Иди. Но если ты сейчас уйдешь, я вернусь к Рите.
- Я всегда знала, что только ее одну ты и любишь!
- Странная любовь, ты не находишь? Разве я стремлюсь быть с ней? Я с тобой! Я потерял большую часть друзей! Они остались с Ритой. Я рассорился с родителями! Они тоже на стороне Риты. Мы почти два года живем вместе, и я ни разу не сделал попытки повидаться с Ритой. Я о ней не думаю и ничего не знаю. Я о ней не помню! О ней напоминаешь только ты! И не внешностью! В чем ты меня упрекаешь?!
- Это неправильно. Ты должен хоть изредка ей звонить.
- Ты сведешь меня с ума!
- Она тебе не чужой человек. И то, как мы с ней обошлись…
- Ты что, звонишь Андрею?
- Я пыталась, но он меня каждый раз посылает. Я на него не обижаюсь. Правда, когда последний раз звонила и просила прощения, он сказал, что «простил на хрен» и чтобы я больше ему не звонила. И тебе надо попросить прощения. Ну ладно, я…
- Ты все еще намерена идти к художнику?
- Нет, я не пойду, раз это тебя так расстраивает. Хватит и того, что я расстроила Андрюшу… и Риту.
- Ты сокровище, Оленька.
- А ты – Али-баба, который украл чужое сокровище.
- И сейчас я войду в одну знакомую пещерку…
- Не войдешь. Волшебных слов не знаешь!
- Знаю. «Сим-сим, откройся».
- А вот и нет. Пароль изменился. Пока не отгадаешь, не войдешь. Но слово тебе хорошо известно.
Сексуально мы жили волшебно. Оля – неистощима на фантазии, и наслаждение получалось мощным и острым. С Ритой же секс был таким, будто мы занимались им на людях, а людям она никогда своих чувств не показывала.
Однажды Оля придумала играть в «Соблазнение», я исполнял роль женщины, а Оля мужчины…
ОЛЬГА
Едва я как мужчина начинала соблазнять Сашу как женщину, он сразу отдавался.
- Ты не должен так быстро сдаваться! – возмущалась я. – Ты просто шлюха какая-то!
- Я нимфоманка, а не шлюха. Я отдаюсь бесплатно.
- Ты должен играть порядочную женщину! Порядочные женщины так быстро не сдаются!
- Я порядочная женщина-нимфоманка.
- Ну все! В следующий раз ты не получишь того, чего хочешь так просто!
АЛЕКСАНДР
Наконец я сумел быть достаточно порядочной женщиной и продержался три дня в нечеловеческих условиях постоянного соблазна.
Потом мы играли в «Девственницу», и Оля мне отомстила. Неделю – неделю! – я жил как монах, непрестанно ухаживая за ней и склоняя к соитию даже во сне.
ОЛЬГА
Саша всегда легко заводился. Достаточно было, проходя мимо, провести рукой по его сладким ягодицам, и пожалуйста – он готов. Или где-нибудь в гостях я шептала ему: «Я без трусиков». И все время, пока мы находились в гостях, Саша был возбужден. Но вы об этом и не догадались бы! Он умел контролировать своего баловника! Саша был возбужден в мозгу, но стоило нам оказаться в месте, где мы могли предаться любви, мозг отдавал баловнику приказ: «Подъем!», и баловник его немедленно исполнял! Ну не чудо ли он, мой Саша!
Когда я один раз в гостях сказала Андрюше, что у меня нет трусиков, я думала, он меня поколотит! Нет, Андрюша не имел проблем с эрекцией, но он считал, что всему свое место и время.
Доктор советовал мне не только не сдерживать эмоции, он советовал изменить отношение ко многим вещам. Я решила попытаться изменить отношение к жизни, изменив саму жизнь: новые обстоятельства вызывают новые механизмы приспособления. Новую жизнь я наметила начать с 31-го декабря и поэтому согласилась на предложение Андрея встречать Новый год в ресторане. Я не люблю столпотворения, шума и современной музыки, но пошла туда в лечебных целях – будто принимала горькое лекарство, которое могло мне помочь. Изменение жизни я начала с того, что стала рюмка за рюмкой пить водку, которую терпеть не могу, я предпочитаю сухое вино. Гена наверняка высказался бы против спиртного, ибо он разрушает нейронные связи, которые у меня и без того повредились. Однако мной явно овладело какое-то безумие. В лице же Андрея я нашла союзника, ибо он считал, что от водки может быть только польза.
Помню я о том вечере чрезвычайно мало, только самое его начало. Андрей то и дело звонил по телефону, и я спросила, кому он все время звонит. «Геннадию Сергеевичу. Проконсультироваться насчет тебя», – ответил он. Я никогда не слышала, чтобы Андрей кого-нибудь называл по имени-отчеству. У него все были Петьками и Ленками, Маньками и Пашками, или же в ход шли какие-то клички. И единственный, кто удостоился такого пиетета со стороны Андрея, кроме Матильды, – мой доктор. Оказалось, за то, что вылечил меня. Позже Андрей устал от такого длинного именования и сократил «Геннадия Сергеевича» до «Гены», но все же Гена был «Гена», а не «Генка».
Когда моя секретарь, игриво хихикая, стала намекать на некие события, произошедшие в новогоднюю ночь, я попросила ее объясниться, ибо то, на что она намекала, заставило мою кровь похолодеть. Выслушав ее, я пришла в еще больший ужас. Я не хотела верить и обратилась за разъяснениями к Андрею.
- Да, ты танцевала на бильярдном столе. То есть ты не совсем танцевала.
- Это был не стриптиз, надеюсь?
- Нет. Я ненадолго вышел, захожу обратно в зал, а ты там выплясываешь под аплодисменты. Меня чуть удар не хватил. Я не знал, надо ли тебя оттуда снимать. Я позвонил Геннадию Сергеевичу, и он сказал не трогать тебя, дожидаться, когда натанцуешься. Я стал дожидаться, и пока дожидался, понял, что ты не танцуешь.
- И что же я делала?
- Ты забивала голы.
- Голы? В бильярдной? Зачем мы вообще пошли в бильярдную?
- Ты захотела научиться играть в бильярд. А Геннадий Сергеевич сказал ни в чем тебе не отказывать и не противоречить. Правда, пить тебе почему-то запретил, но это он зря – какой Новый год без пьянки! Я учил тебя играть в бильярд, и у тебя никак не получалось забить шар в лузу. Ну вот, я отлучился, а ты тем временем залезла на стол и стала забивать шары в лузы как футболист. И не слезла, пока все не забила. Некоторые – через борт.
- О… А... Сколько я тебе должна за стол?
- Откуда ты знаешь?
- Мне моя секретарь сказала, что я порвала сукно, когда «танцевала». Видишь ли, только ты понял, что я загоняла шары в лузы, остальные в полной уверенности, что я пыталась танцевать.
- Вот сучка трепливая! Ничего ты мне не должна. Да не переживай ты, Маргаритка! Все не так страшно. Хотя для меня это тоже был шок. Я такой тебя никогда не видел. А тебе твоя секретутка больше ничего не говорила?
- Просто страшно спрашивать.
- Значит, до нее еще это не дошло. Мы встретили твоего мужа с моей женой. Ну, бывшей.
- И?
- Ты его как увидела, ничего не говоря, влепила ему с размаху две плюхи. И отрубилась. Рухнула замертво. Я уже испугался, что ты опять. У тебя, кстати, синяков и шишек нигде нет? Не успел тебя поймать.
- Надеюсь, это было где-нибудь в безлюдном месте, – еще больше похолодела я.
- Нет. Это было в последнем ресторане.
- А… Ресторан был не один?
- Четыре. Никогда не подумал, что ты можешь столько выпить!
- Это все?
- Нет. Мы с тобой… ну… переспали. Но сначала я позвонил Геннадию Сергеевичу, и он разрешил.
- Андрей – ты негодяй. Ты воспользовался моим… беспомощным положением.
- Поверь мне, тогда ты была свирепой, а не беспомощной. Я тебя такой никогда не видел, – повторил Андрей, очевидно, все еще пребывая в шоке.
Я спросила у Гены, почему события того вечера не остались в моей памяти. Гена, едва удерживаясь в рамках приличий – так был возмущен моим пьянством при покореженном мозге, предположил, что это связано с алкоголем, тем более я выпила такое его количество.
Я покончила и с алкоголем, и с переменами в жизни.
Андрей пребывал в шоке недолго. Ободренный успехом, достигнутым 1-го января, заручившись одобрением Гены, он начал требовать секса. Я стала притворяться, что плохо себя чувствую – он повез меня к Гене. Я не могла вступить с Геной в сговор при Андрее, а Гена, святая простота, взялся осматривать и расспрашивать меня в присутствии Андрея. Закончив, он сказал, что не находит ухудшений.
- Ты что, прикидывалась?! Не хочешь спать со мной – так и скажи! Найдутся и помоложе тебя, и покраше! Я тебе не мальчик! Будь здорова!
- Андрей, я…
- Пошла ты!.. Сссу-ссстерва!
Андрей ушел, хлопнув дверью.
Я не нашла ничего лучше, как сделать ответственным за этот инцидент Гену.
- Чего вы хотите, Рита? Вам нужно, чтобы он был рядом или не нужно? Решите наконец.
- Простите меня, Гена. За несправедливые упреки.
Андрей оставил меня в покое. Я уже забыла, что такое жить одной: везде пусто и тихо. Как на кладбище.
Меня всегда спасало дело, и я решила попробовать написать роман. На один роман у всякого материала наберется.
Прода от 4 октября 2020 года
АЛЕКСАНДР
Самое великое достоинство Риты и самый великий ее недостаток – неизменность. На нее всегда можно положиться, но от нее нечего ждать, она никогда не меняется. Она последовательна и предсказуема, как прямая линия. Она неэмоциональна. Я ее знаю вдоль и поперек, с ней мне покойно и комфортно. Это замечательно. Но это навевает тоску. Я не хотел, чтобы Рита была синонимом тоски. Я люблю ее, уважаю, но мне нужен не покой. Того тепла, что исходило от нее, мне стало мало. К тому же оно было колыбельным, а не теплом страсти. Я начал мерзнуть.
Оля – это множество лиц и настроений. Оля – это эмоции. Я соскучился по эмоциям, у нас в доме они были не в чести. Я соскучился по бесполезным словам, которые так мило лепечут женщины. Я устал от четких и точных высказываний. Рита всегда имеет в виду то, что говорит, и говорит то, что думает. Никакой игры, загадки – логика и последовательность во всем: от вопросов бизнеса до приготовления супа. Оля сделала меня юным. Оля сделала меня изумленным. Она менялась постоянно и заставляла меняться меня. Андрей едва не сломал ее, пытаясь сделать из нее Риту. Когда ложусь спать, я никогда не знаю, проснусь ли я с той же самой женщиной, с которой лег с вечера.
В самом начале наших отношений Оля меня обожала, ловила каждое слово, глаза ее горели от восхищения, будто я не мужчина, не человек, будто я чудо из чудес. (В глазах Риты я видел подобное восхищение, нет, слабую тень подобного восхищения, лишь однажды: когда она смотрела, как я фехтовал.) Мне становилось не по себе, когда Оля отвлекалась от меня и смотрела с интересом на какого-нибудь другого мужчину. Я успокаивался, только когда ее внимание возвращалось ко мне. Сейчас, спустя несколько лет, Оля смотрит на меня более трезвыми глазами, но в них я по-прежнему вижу любовь.
В начале нашей истории Оля безумно ревновала. Я отчитывался, где был и что делал весь день, в подозрительных случаях я всегда имел алиби или, в крайнем случае, заранее придумывал удачный ответ, исчерпывающий либо обезоруживающий. Впрочем, Олю нельзя было отвлечь от идеи, которая владела ею. И до сих пор нельзя.
ОЛЬГА
Когда он смотрел на других женщин, я чувствовала просто физическую боль!
- Это кто? Твоя знакомая? – спрашивала я со слезой или агрессией в голосе.
- Нет, просто женщина.
- А почему ты тогда так на нее смотришь? Она тебя возбуждает? Она похожа на Риту?
- Почему на Риту?
- Потому что ты обратил внимание на меня, а я похожа на Риту.
- Детка, с Ритой давно все в прошлом. Я без ума от тебя.
- Тогда почему ты так смотрел на ту женщину?
- Я не смотрел. Я лишь скользнул по ней взглядом.
- С твоим опытом достаточно скользнуть, чтобы все увидеть. Признайся, она тебе понравилась, ты ее захотел!
- Да, это красивая женщина, но красивых много, а ты одна.
- Я так и знала! Ты меня больше не любишь! Да у тебя на лице написано все, что происходит в штанах!
- Это потому, что ты рядом.
АЛЕКСАНДР
Какое-то время ревность Оли меня тешила, но потом стала утомлять. Меня раздражали бесконечные слезы и взгляды, которые выражали то злость, то укор, то скорбь. Рита никогда себе такого не позволяла. Я терпел, сколько мог, потом стал отвечать намеренно двусмысленно, порой грубо, мы начали ссориться.
ОЛЬГА
Но какими были примирения!
АЛЕКСАНДР
После очередной ссоры я проснулся утром уже с другой женщиной. Оля вдруг перестала интересоваться, где я был, и возмущаться, как я смею смотреть на красивых женщин. Я подумал, она сознательно сменила тактику, но притворяться так долго Оля не смогла бы. Раньше, когда мы были в гостях, клубах, ресторанах, она не отпускала меня ни на шаг, ходила везде со мной и крепко держалась за меня своими маленькими ручками. Теперь же она запросто сама бродила среди гостей или по клубу, шла танцевать без меня – одна или с другим партнером. Я хорошо чувствовал, когда она смотрела на меня откуда-нибудь издали. Теперь я ее взглядов на себе не ощущал, теперь глазами искал ее я. Она же кидала мне в ответ мимолетный улыбающийся взгляд: «Вижу тебя, милый. Привет. Извини, не могу сейчас отвлекаться».
ОЛЬГА
Я устала сама от себя! От своих слез, от своих подозрений. От своей ревности. Меня всегда интересовал весь мир. Как же так случилось, что он сузился до одного Саши? Вокруг была вселенная! Населенная людьми и животными! Целая вселенная тайн и красот! Но Саша, конечно, остался ее центром.
Как только я начала смотреть по сторонам, Саша стал вести себя как я.
- Куда это ты собралась? – как-то спросил он.
- Меня пригласили в одно место.
- А я? Меня не пригласили?
- Видишь ли, милый, мы должны отдыхать друг от друга. Я отлично вижу, ты от меня устаешь. Вот я и решила…
- Кто тебя пригласил?
- Не имеет значения.
- Кто тебя пригласил?!
- Один художник, у него собираются, чтобы…
- Знаю я, для чего у него собираются! Ты никуда не пойдешь!
- Не кричи! Ты меня пугаешь. Ты становишься похожим на Андрюшу.
- Ты никуда не пойдешь, или я стану похожим на Отелло.
- Я чуть не испортила все своей ревностью. Теперь ты начинаешь все портить. Пусти меня!
АЛЕКСАНДР
Оля открыла дверь. Я ринулся к ней и захлопнул дверь, впервые радуясь, что я намного сильнее, и без зазрения совести пользуясь этим. Несколько мгновений мы боролись, я не давал Оле открыть дверь, в конце концов она отступила и насупилась. Я понимал, что это не метод, так ее не удержать, и придумал другой. Я открыл Оле доступ к двери, но сказал:
- Хорошо. Иди. Но если ты сейчас уйдешь, я вернусь к Рите.
- Я всегда знала, что только ее одну ты и любишь!
- Странная любовь, ты не находишь? Разве я стремлюсь быть с ней? Я с тобой! Я потерял большую часть друзей! Они остались с Ритой. Я рассорился с родителями! Они тоже на стороне Риты. Мы почти два года живем вместе, и я ни разу не сделал попытки повидаться с Ритой. Я о ней не думаю и ничего не знаю. Я о ней не помню! О ней напоминаешь только ты! И не внешностью! В чем ты меня упрекаешь?!
- Это неправильно. Ты должен хоть изредка ей звонить.
- Ты сведешь меня с ума!
- Она тебе не чужой человек. И то, как мы с ней обошлись…
- Ты что, звонишь Андрею?
- Я пыталась, но он меня каждый раз посылает. Я на него не обижаюсь. Правда, когда последний раз звонила и просила прощения, он сказал, что «простил на хрен» и чтобы я больше ему не звонила. И тебе надо попросить прощения. Ну ладно, я…
- Ты все еще намерена идти к художнику?
- Нет, я не пойду, раз это тебя так расстраивает. Хватит и того, что я расстроила Андрюшу… и Риту.
- Ты сокровище, Оленька.
- А ты – Али-баба, который украл чужое сокровище.
- И сейчас я войду в одну знакомую пещерку…
- Не войдешь. Волшебных слов не знаешь!
- Знаю. «Сим-сим, откройся».
- А вот и нет. Пароль изменился. Пока не отгадаешь, не войдешь. Но слово тебе хорошо известно.
Сексуально мы жили волшебно. Оля – неистощима на фантазии, и наслаждение получалось мощным и острым. С Ритой же секс был таким, будто мы занимались им на людях, а людям она никогда своих чувств не показывала.
Однажды Оля придумала играть в «Соблазнение», я исполнял роль женщины, а Оля мужчины…
ОЛЬГА
Едва я как мужчина начинала соблазнять Сашу как женщину, он сразу отдавался.
- Ты не должен так быстро сдаваться! – возмущалась я. – Ты просто шлюха какая-то!
- Я нимфоманка, а не шлюха. Я отдаюсь бесплатно.
- Ты должен играть порядочную женщину! Порядочные женщины так быстро не сдаются!
- Я порядочная женщина-нимфоманка.
- Ну все! В следующий раз ты не получишь того, чего хочешь так просто!
АЛЕКСАНДР
Наконец я сумел быть достаточно порядочной женщиной и продержался три дня в нечеловеческих условиях постоянного соблазна.
Потом мы играли в «Девственницу», и Оля мне отомстила. Неделю – неделю! – я жил как монах, непрестанно ухаживая за ней и склоняя к соитию даже во сне.
ОЛЬГА
Саша всегда легко заводился. Достаточно было, проходя мимо, провести рукой по его сладким ягодицам, и пожалуйста – он готов. Или где-нибудь в гостях я шептала ему: «Я без трусиков». И все время, пока мы находились в гостях, Саша был возбужден. Но вы об этом и не догадались бы! Он умел контролировать своего баловника! Саша был возбужден в мозгу, но стоило нам оказаться в месте, где мы могли предаться любви, мозг отдавал баловнику приказ: «Подъем!», и баловник его немедленно исполнял! Ну не чудо ли он, мой Саша!
Когда я один раз в гостях сказала Андрюше, что у меня нет трусиков, я думала, он меня поколотит! Нет, Андрюша не имел проблем с эрекцией, но он считал, что всему свое место и время.
