Там, где Королевская Охота
Роман
Лучший данайский дар ? троянский конь
Приписывается Арканастру
PRELUDIUM
ЧТО ТЫ ДЛЯ МЕНЯ
Тук! Тук! Тук!
Медный дверной молоток в форме дракона, кусающего свой хвост, кажется, никто от начала времен не начищал, и он был покрыт такой зеленью, что при одном взгляде на него хотелось тщательно помыть руки. На белой перчатке, держащей его, останется след, но это и замечательно! Все до одного братья хранят в самых укромных местах свои первые белые перчатки, чуть испачканные в благородной зелени веков ? знак причастия к ордену. Потом, после посвящения, ему выдадут специальный холщовый мешочек для этого. Простой холщовый мешочек, вроде кисета… Впрочем, трепетно это только для новичка.
«Знак посвящения» будет заметен только при дневном свете; сейчас же его никто не видит и ни о чем не задумывается. Пока.
Пока взволнованный предстоящим новичок, которого подвели к двери двое старшин, нетерпеливо ожидает ответа из-за двери, забыв от волнения, что по ритуалу он должен постучать еще раз, и один из старшин успокаивающе трогает его за рукав и кивает головой на молоток. Тот вспоминает и торопливо спешит снова запачкать перчатку.
Тук! Тук! Тук!
Сильный голос, заполняющий собой, кажется, всю небольшую и совершенно пустую, если не считать двух дверей, комнату такого обычного с виду городского дома, доносится словно со всех сторон сразу:
? Кто здесь?
От неожиданности у новичка дрогнули колени, и тот же старшина ободряюще поддержал его за локоть.
? Младенец в этом мире, ? ответил другой.
? Пусть он войдет! ? повелел голос.
Старшины отступили от новичка. Один из них завязал черным платком его глаза, другой таким же платком связал за спиной руки; камзол и жилет с него сняли перед самым началом церемонии, прежде чем вести сюда, в преддверие святая святых; сейчас же ворот рубахи расстегнули, обнажив чуть чаще, чем новичку хотелось бы, вздымающуюся грудь.
С лязгом отворилась дверь, и знакомый голос шепнул над ухом: «Прямо вперед» ? и он пошел прямо вперед, глупо считая шаги.
Когда он насчитал их двадцать три, его опять остановили.
? Зачем явился он? ? пророкотал громовой голос.
? В поисках истины, ? отозвался первый и, в который раз опять не узнав своего голоса, незаметно ухмыльнулся.
Еще через девятнадцать шагов голос спросил:
? Готов ли он ее познать?
? Иначе бы он не стоял здесь, ? сказал тот, что шел справа ? он поручился за новичка, ему было и отвечать.
Шестьдесят один шаг…
? Чем заплатит он за истину? ? допытывался голос.
? Жизнью! ? хором сказали оба, и первый подумал: «Чьей, интересно, на сей раз?».
Ровно восемьдесят…
? Пусть войдет! ? повелел голос.
«Но я ведь уже вошел», ? подумалось новичку, но Ритуал есть Ритуал ? не ему его обсуждать.
И он пошел вперед…
Шагов насчиталось более сотни, в голове мелькнуло: «Сто восемьдесят шесть шагов, почти сто тридцать девять ярдов. Какой длинный коридор! И больше никто ничего не спрашивает. Пока не спрашивает», ? напомнил он себе.
Ритуал ведь еще не был выполнен.
Тихий голос снова шепнул: «Сейчас будет спуск, осторожно». Он кивнул ? хорошо, ? с обеих сторон его снова крепко взяли за локти, и спуск начался.
Новичок насчитал двадцать одну ступеньку, прежде чем ступил на ровную поверхность.
Слух его уловил перемену: вокруг было по-прежнему тихо, но это уже была тишина большого помещения с высокими потолками, под которыми едва слышно шелестели призраки неслышных звуков, невольно издаваемых множеством находящихся здесь людей, сейчас неподвижных и безгласных.
Локти отпустили, прошуршали одежды ? он остался один.
Он переступил с ноги на ногу, но тут же замер ? в грудь холодно кольнуло. И тот, кто приставил к его груди острие сабли, произнес резко:
? Стой! Дальше нет пути!
? …ОЙ!..Й…Й-й... И!..И…И-и… ? затухая, пронеслось по потолку эхо, разгоняя призраки.
Испытуемый сглотнул.
? Я должен пройти, ? ответил он, как должен был ответить, как его учили.
? Чем ты готов пожертвовать за право войти сюда? ? голос был холоден, как и острие шпаги.
? Своей кровью! ? выкрикнул новичок и весь напрягся.
Эхо его голоса не успело заблудиться где-то вверху, а острие сабли уже пришло в движение и, совершив замысловатый танец, чиркнуло по обнаженной груди новичка, оставив на коже едва заметный свой след ? тот даже не вздрогнул, ? и кровь несколькими каплями, словно нехотя, выступила в надрезе, защекотав кожу.
Коротко взвизгнула сталь, убираемая в ножны, и прежний грозный голос сказал торжественно:
? Проходи, младенец! ? Сейчас ? или новичку это только казалось? ? он звучал не так грозно, более обыденно, что ли, ? перед тобой открыт новый Мир, новый Путь! Открой же глаза, брат!
И сразу все переменилось. Призраки звуков обрели плоть, а когда испытуемый, руки которого ? он и не заметил как ? оказались свободными, снял повязку с глаз, ожили и цвета и образы.
У него моментально закружилась голова, но через секунду он увидел перед собой освещенный множеством огней просторный зал, в зеркальных стенах которого многократно, до потери ориентации, отражались, множась, толпы людей. Все они были в одинакового кроя плащах с глубокими капюшонами-клобуками, полностью закрывавшими лица ? лишь два овальных выреза для глаз позволяли скрывающимся видеть. В расцветке этих плащей прослеживалась единообразная пестрота: они были пошиты из желто-красно-черного шелка; такая ткань именовалась «змеиной» и последние годы начала входить в моду. У многих головы поверх капюшонов были охвачены латунными обручами в виде змей со вправленными в глазки зелеными камнями.
И все приветствовали новичка:
? Здравствуй, безымянный младший брат! Ты вступил в Орден Полоза!
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
МУЗЕУМ
ПОДСТУПЫ
ГДЕ КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА:
ПЕРВАЯ ПОПЫТКА
начало
Майор Гиеди в полном боевом лежал на прогретой жарким весеннем солнцем, но все же влажной еще земле за каменной скамьей (той, на которой пару дней назад беседовали Кастер с Алики, но этого он, конечно, знать не мог) и смотрел на каменные ворота въезда в Музеум.
Вообще-то здесь ему было не место. По идее он должен был сейчас не загорать в жидком тенечке, а сидеть во-он в том неприметном здании за узорной кованой оградой, где расположился временный штаб операции, и с помощью ботисар наблюдать за действиями своих ребят со стороны. Но он сам вытребовал для себя эту залежку за скамейкой, когда с несвойственной его натуре экспансивностью орал: «Какого Ахи я должен торчать здесь! Я знаю весь план, я знаю, что надо делать, я, и только я, должен распоряжаться моими ребятами на месте!» И эрст-резидент, на которого Гиеди и не смотрел вовсе (орал майор на ягд-генерала Ирсуса, старшего егеря Королевской Охоты, ? на эрст-резидента орать не позволяла субординация) сказал: «Успокойтесь, майор, вы правы». И вот майор валяется в прелой прошлогодней листве, греет на весеннем солнышке косточки своего еще вполне нестарого организма, хотя предпочел бы что-нибудь вроде дождичка с густым туманом, и смотрит на ворота и ждет.
А два часа назад он и вовсе не думал о том, чтобы полежать на пробивающейся травке. Он сидел у себя в теплом подвале, слушал сквозь пуховые наушники приглушенный треск выстрелов, вдыхал привычный пороховой аромат, смешанный с приятным запахом свежесваренного кофе ? словом, принимал очередной зачет по пулевой стрельбе у третьего отделения экипажа поручика Гайала. Сам поручик уже отстрелялся (девяносто шесть из ста) и чистил новенький барабанный аркебузет, ревниво отслеживая успехи своих подчиненных. Через час его экипажу надлежало выехать на учения за город, где в одной полуразрушенной вилле им предстояло отработать контакт с другим экипажем в условиях максимально приближенных к рабочим. Второй, «вражеский» экипаж уже с утра был на позициях, изучал обстановку на месте и готовился без дураков отражать атаку штурмовиков Гайала, а кассетники, снаряженные болтами с тупыми наконечниками, аркебузеты и так называемые «револьверы», барабанные самозарядные аркебузеты вроде того, который чистил сейчас Гайал, только патронированные малозарядными патронами с каучуковыми пулями, броневые жилеты и прочая надобная амуниция, принадлежащая его экипажу, вплоть до аптечек и перевязочного материала, грузились уже в пролетки. Синяки над треснутыми ребрами, подбитые глаза, вывихнутые лодыжки и прочая рутина ? максимум, что ожидало ребят Гайала после этой загородной прогулки, ? обыкновенное дело.
Но два часа назад в здание Музеума вошел подпоручик Арлан Стерхи, еще через полчаса связь с ним и еще тремя агентами, работавшими там с самого утра и вообще не первый день, была потеряна. И не было ее уже битый час, с тех пор, когда Гиеди и его ребята вместе с егерями Королевской Охоты на четырех пролетках (двух своих и двух наемных) примчались сюда, осторожно двигаясь от периферии, беспрепятственно и скрытно распределились в парке на подходах к зданию и заняли свои позиции вокруг здания, из которого подпоручик так и не вышел.
И никто не входил и не выходил, несмотря на самый разгар обыкновенного буднего дня. Никакого движения за воротами не наблюдалось вообще. Это было необычно для нормального течения событий и потому тревожно.
Необходимо было что-то предпринять, и было принято решение начать проникновение. Или штурм ? это как выйдет.
К началу операции все было уже готово. Снаружи ? двое справа, двое слева от арки въездных ворот ? в черном почти неразличимом на фоне стены камуфляже и закрывающих лица таких же черных масках с кассетниками наизготов прижались к стене ребята экипажа Гайала. Еще несколько человек в еще более экзотическом снаряжении тихо копошились, почти такие же невидимые, в подступавших к стене кустах и примыкающих вплотную к башне бывшего монастыря каруитов, а ныне Его Императорского Величества покровительства Политехнического Музеума и Библиотеки ? это были таласские «хайры». И до полусотни егерей Охоты изображали из себя, подобно Гиеди, кочки и кучи старого мусора вокруг, контролируя все возможные пути отхода и подхода к самому зданию и из него.
Его ребята ждут подхода отвлекающей группы, а «хайры» уже работают: вон один уже ползет по стене. Красиво ползет, не медленно, и верно. Чисто паук! Мелкий какой, и руки длинные. Да еще в каком-то плаще, что ли… Натренировались они там у себя на Стене. «Интересно, ? подумалось Гиеди, глядя на четкие движения ползущего, ? а правду говорят, что у них в роте и сами хайры есть, или слухи?» Ползущий сделал какое-то движение, и на миг из-под плаща показалось его лицо. Нет! Не лицо ? морда!
«Благословенны Небеса! Аха и Арканастр!..» ? Майор добавил от себя еще несколько сочнейших выражений, да таких витиеватых, что если бы кто услышал их произнесенными вслух, то мог бы и не поверить, что благородный барон Гиеди может такие слова знать. Это и была самая настоящая хайра! Самая настоящая летающая обезьяна!.. Так вот что за корзину притащили с собой таласары. Здоровенный такой плетеный короб был. Надо же!
Гиеди сплюнул и, извернувшись, глянул на часы. Пора бы уже. Где же эта чертова пролетка?! Уснули они, что ли!
И тут же, как по приказу, с Северо-восточной дубравы свернула и въехала в парк пролетка. Хорошая такая пролетка, с поднятым пологом, прочными подножками и крепкими задниками. Она неспешно прокатилась по дорожке, но не остановилась, как обычно бывает, на небольшой площади перед аркой, а лишь замедлив ход в створе ворот, въехала во двор Музеума, что в общем тоже не возбранялось, и подкатила к самому крыльцу.
Прижавшихся к стене черных теней стало вдвое меньше ? один агент распластался на заднике коляски, второй прицепился сбоку, как раз с того, который был не виден от дверей, на подножке. Оставшиеся тоже тут же испарились ? скользнули в ворота под прикрытием коляски и исчезли в маленьком флигельке, приютившимся за поднятыми воротами.
Из коляски бодро выпрыгнули двое студентов и, весело болтая, стали подниматься по лестнице. Кажется, они были немного подшофе.
Едва они скрылись в дверях, как парк ожил. Будто прямо из-под земли, из жиденьких кустов, из-за чахлых корявых вишен, во множестве росших в парке, за которыми человеку ни спрятаться ни укрыться, разом и вдруг возникли черные, тут и там припорошенные землей с островками свежей травки, перепрелыми листьями и утыканные веточками тени ? словно ожили привидения тех древних времен, когда таинственные каруиты исполняли в своем монастыре странные и страшные обряды, принося жертвы давно проклятым и забытым ложным божествам и, если верить легендам, хоронили своих мертвецов тут вот, в нынешнем парке. Как и положено привидениям невинно убиенных, тени бесшумно и целеустремленно, но несвойственными призракам короткими перебежками ? от деревца к деревцу, от куста к кусту ? стали стекаться к проему ворот. Но входить не спешили, затаились под стенами, так, что из здания их было не увидать.
Майор и еще полтора десятка егерей пока что с места не тронулись и продолжали изображать из себя кучки, кочки и иные парковые принадлежности. Майор должен был координировать действия, а егеря прикрывали штурмовую группу.
Из-за скамейки все было видно как на ладони. Штурмовики по стенам с обеих сторон подтягивались к воротам, отряхивая ненужную уже маскировку; кучер опустевшей повозки возился с упряжью, умело держась под прикрытием лошадиного крупа; незаконные его седоки, держа приваленные дугами к плечам кассетники, контролировали входные двери, за которыми, ненавязчиво афишируя свою беспечность, скрылись седоки законные, в обязанности которых входила разведка обстановки и (при необходимости) нейтрализация всех, кто мог бы помешать незаметному проникновению штурмовой группы в Музеум. «Хайры», таласские кромники-скалолазы, уже во всю карабкались на стену по сброшенным прирученной летающей обезьяной (по названию сородичей которой они и получили свое прозвище) веревкам и делали это весьма споро: прошло всего несколько минут, как майор заметил ползущую по стене хайру, а на гребне уже сидело четверо таласских ползунов, двое карабкались, и еще двое уже ползли по крыше Музеума ? шустрые ребята; они должны были обеспечивать поддержку сверху.
Внимание!
Дверь Музеума открылась, и в проеме возник один из псевдо-пьяных псевдо-студентов. Он был, впрочем, уже совершенно трезв, и по его недоуменной физиономии майор понял: что-то там у них внутри не так. Студент, однако, показал руками: «Чисто, путь открыт» и, выглянув наружу, что-то быстро сказал передовым. Все трое скрылись.
Гиеди, встав из-за своего убежища, махнул рукой: «всем вперед!» и побежал к воротам сам.
ТЕ МЕСТА:
БЕРСТАР ? СТОЛИЦА
1.
Это ? сцена.
Декорация изображает большую комнату, скорее залу, дворянского замка. В высокое окно заглядывает нарисованная луна. Изысканная мебель; на дубовом столе лампа в шелковом абажуре.
У стола девушка в милом муслин-де-леновом платье занимается изящным рукоделием и напевает песенку.
Акт первый, явление первое.
Сейчас откроется дверь, и в зал войдет потрясенный благородный отец с каким-то волнующим известием…
Впрочем, все далеко не так.
Это вовсе не сцена, а тесная комнатенка далеко не самой лучшей городской гостиницы.
Роман
Лучший данайский дар ? троянский конь
Приписывается Арканастру
PRELUDIUM
ЧТО ТЫ ДЛЯ МЕНЯ
Тук! Тук! Тук!
Медный дверной молоток в форме дракона, кусающего свой хвост, кажется, никто от начала времен не начищал, и он был покрыт такой зеленью, что при одном взгляде на него хотелось тщательно помыть руки. На белой перчатке, держащей его, останется след, но это и замечательно! Все до одного братья хранят в самых укромных местах свои первые белые перчатки, чуть испачканные в благородной зелени веков ? знак причастия к ордену. Потом, после посвящения, ему выдадут специальный холщовый мешочек для этого. Простой холщовый мешочек, вроде кисета… Впрочем, трепетно это только для новичка.
«Знак посвящения» будет заметен только при дневном свете; сейчас же его никто не видит и ни о чем не задумывается. Пока.
Пока взволнованный предстоящим новичок, которого подвели к двери двое старшин, нетерпеливо ожидает ответа из-за двери, забыв от волнения, что по ритуалу он должен постучать еще раз, и один из старшин успокаивающе трогает его за рукав и кивает головой на молоток. Тот вспоминает и торопливо спешит снова запачкать перчатку.
Тук! Тук! Тук!
Сильный голос, заполняющий собой, кажется, всю небольшую и совершенно пустую, если не считать двух дверей, комнату такого обычного с виду городского дома, доносится словно со всех сторон сразу:
? Кто здесь?
От неожиданности у новичка дрогнули колени, и тот же старшина ободряюще поддержал его за локоть.
? Младенец в этом мире, ? ответил другой.
? Пусть он войдет! ? повелел голос.
Старшины отступили от новичка. Один из них завязал черным платком его глаза, другой таким же платком связал за спиной руки; камзол и жилет с него сняли перед самым началом церемонии, прежде чем вести сюда, в преддверие святая святых; сейчас же ворот рубахи расстегнули, обнажив чуть чаще, чем новичку хотелось бы, вздымающуюся грудь.
С лязгом отворилась дверь, и знакомый голос шепнул над ухом: «Прямо вперед» ? и он пошел прямо вперед, глупо считая шаги.
Когда он насчитал их двадцать три, его опять остановили.
? Зачем явился он? ? пророкотал громовой голос.
? В поисках истины, ? отозвался первый и, в который раз опять не узнав своего голоса, незаметно ухмыльнулся.
Еще через девятнадцать шагов голос спросил:
? Готов ли он ее познать?
? Иначе бы он не стоял здесь, ? сказал тот, что шел справа ? он поручился за новичка, ему было и отвечать.
Шестьдесят один шаг…
? Чем заплатит он за истину? ? допытывался голос.
? Жизнью! ? хором сказали оба, и первый подумал: «Чьей, интересно, на сей раз?».
Ровно восемьдесят…
? Пусть войдет! ? повелел голос.
«Но я ведь уже вошел», ? подумалось новичку, но Ритуал есть Ритуал ? не ему его обсуждать.
И он пошел вперед…
Шагов насчиталось более сотни, в голове мелькнуло: «Сто восемьдесят шесть шагов, почти сто тридцать девять ярдов. Какой длинный коридор! И больше никто ничего не спрашивает. Пока не спрашивает», ? напомнил он себе.
Ритуал ведь еще не был выполнен.
Тихий голос снова шепнул: «Сейчас будет спуск, осторожно». Он кивнул ? хорошо, ? с обеих сторон его снова крепко взяли за локти, и спуск начался.
Новичок насчитал двадцать одну ступеньку, прежде чем ступил на ровную поверхность.
Слух его уловил перемену: вокруг было по-прежнему тихо, но это уже была тишина большого помещения с высокими потолками, под которыми едва слышно шелестели призраки неслышных звуков, невольно издаваемых множеством находящихся здесь людей, сейчас неподвижных и безгласных.
Локти отпустили, прошуршали одежды ? он остался один.
Он переступил с ноги на ногу, но тут же замер ? в грудь холодно кольнуло. И тот, кто приставил к его груди острие сабли, произнес резко:
? Стой! Дальше нет пути!
? …ОЙ!..Й…Й-й... И!..И…И-и… ? затухая, пронеслось по потолку эхо, разгоняя призраки.
Испытуемый сглотнул.
? Я должен пройти, ? ответил он, как должен был ответить, как его учили.
? Чем ты готов пожертвовать за право войти сюда? ? голос был холоден, как и острие шпаги.
? Своей кровью! ? выкрикнул новичок и весь напрягся.
Эхо его голоса не успело заблудиться где-то вверху, а острие сабли уже пришло в движение и, совершив замысловатый танец, чиркнуло по обнаженной груди новичка, оставив на коже едва заметный свой след ? тот даже не вздрогнул, ? и кровь несколькими каплями, словно нехотя, выступила в надрезе, защекотав кожу.
Коротко взвизгнула сталь, убираемая в ножны, и прежний грозный голос сказал торжественно:
? Проходи, младенец! ? Сейчас ? или новичку это только казалось? ? он звучал не так грозно, более обыденно, что ли, ? перед тобой открыт новый Мир, новый Путь! Открой же глаза, брат!
И сразу все переменилось. Призраки звуков обрели плоть, а когда испытуемый, руки которого ? он и не заметил как ? оказались свободными, снял повязку с глаз, ожили и цвета и образы.
У него моментально закружилась голова, но через секунду он увидел перед собой освещенный множеством огней просторный зал, в зеркальных стенах которого многократно, до потери ориентации, отражались, множась, толпы людей. Все они были в одинакового кроя плащах с глубокими капюшонами-клобуками, полностью закрывавшими лица ? лишь два овальных выреза для глаз позволяли скрывающимся видеть. В расцветке этих плащей прослеживалась единообразная пестрота: они были пошиты из желто-красно-черного шелка; такая ткань именовалась «змеиной» и последние годы начала входить в моду. У многих головы поверх капюшонов были охвачены латунными обручами в виде змей со вправленными в глазки зелеными камнями.
И все приветствовали новичка:
? Здравствуй, безымянный младший брат! Ты вступил в Орден Полоза!
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
МУЗЕУМ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПОДСТУПЫ
ГДЕ КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА:
ПЕРВАЯ ПОПЫТКА
начало
Майор Гиеди в полном боевом лежал на прогретой жарким весеннем солнцем, но все же влажной еще земле за каменной скамьей (той, на которой пару дней назад беседовали Кастер с Алики, но этого он, конечно, знать не мог) и смотрел на каменные ворота въезда в Музеум.
Вообще-то здесь ему было не место. По идее он должен был сейчас не загорать в жидком тенечке, а сидеть во-он в том неприметном здании за узорной кованой оградой, где расположился временный штаб операции, и с помощью ботисар наблюдать за действиями своих ребят со стороны. Но он сам вытребовал для себя эту залежку за скамейкой, когда с несвойственной его натуре экспансивностью орал: «Какого Ахи я должен торчать здесь! Я знаю весь план, я знаю, что надо делать, я, и только я, должен распоряжаться моими ребятами на месте!» И эрст-резидент, на которого Гиеди и не смотрел вовсе (орал майор на ягд-генерала Ирсуса, старшего егеря Королевской Охоты, ? на эрст-резидента орать не позволяла субординация) сказал: «Успокойтесь, майор, вы правы». И вот майор валяется в прелой прошлогодней листве, греет на весеннем солнышке косточки своего еще вполне нестарого организма, хотя предпочел бы что-нибудь вроде дождичка с густым туманом, и смотрит на ворота и ждет.
А два часа назад он и вовсе не думал о том, чтобы полежать на пробивающейся травке. Он сидел у себя в теплом подвале, слушал сквозь пуховые наушники приглушенный треск выстрелов, вдыхал привычный пороховой аромат, смешанный с приятным запахом свежесваренного кофе ? словом, принимал очередной зачет по пулевой стрельбе у третьего отделения экипажа поручика Гайала. Сам поручик уже отстрелялся (девяносто шесть из ста) и чистил новенький барабанный аркебузет, ревниво отслеживая успехи своих подчиненных. Через час его экипажу надлежало выехать на учения за город, где в одной полуразрушенной вилле им предстояло отработать контакт с другим экипажем в условиях максимально приближенных к рабочим. Второй, «вражеский» экипаж уже с утра был на позициях, изучал обстановку на месте и готовился без дураков отражать атаку штурмовиков Гайала, а кассетники, снаряженные болтами с тупыми наконечниками, аркебузеты и так называемые «револьверы», барабанные самозарядные аркебузеты вроде того, который чистил сейчас Гайал, только патронированные малозарядными патронами с каучуковыми пулями, броневые жилеты и прочая надобная амуниция, принадлежащая его экипажу, вплоть до аптечек и перевязочного материала, грузились уже в пролетки. Синяки над треснутыми ребрами, подбитые глаза, вывихнутые лодыжки и прочая рутина ? максимум, что ожидало ребят Гайала после этой загородной прогулки, ? обыкновенное дело.
Но два часа назад в здание Музеума вошел подпоручик Арлан Стерхи, еще через полчаса связь с ним и еще тремя агентами, работавшими там с самого утра и вообще не первый день, была потеряна. И не было ее уже битый час, с тех пор, когда Гиеди и его ребята вместе с егерями Королевской Охоты на четырех пролетках (двух своих и двух наемных) примчались сюда, осторожно двигаясь от периферии, беспрепятственно и скрытно распределились в парке на подходах к зданию и заняли свои позиции вокруг здания, из которого подпоручик так и не вышел.
И никто не входил и не выходил, несмотря на самый разгар обыкновенного буднего дня. Никакого движения за воротами не наблюдалось вообще. Это было необычно для нормального течения событий и потому тревожно.
Необходимо было что-то предпринять, и было принято решение начать проникновение. Или штурм ? это как выйдет.
К началу операции все было уже готово. Снаружи ? двое справа, двое слева от арки въездных ворот ? в черном почти неразличимом на фоне стены камуфляже и закрывающих лица таких же черных масках с кассетниками наизготов прижались к стене ребята экипажа Гайала. Еще несколько человек в еще более экзотическом снаряжении тихо копошились, почти такие же невидимые, в подступавших к стене кустах и примыкающих вплотную к башне бывшего монастыря каруитов, а ныне Его Императорского Величества покровительства Политехнического Музеума и Библиотеки ? это были таласские «хайры». И до полусотни егерей Охоты изображали из себя, подобно Гиеди, кочки и кучи старого мусора вокруг, контролируя все возможные пути отхода и подхода к самому зданию и из него.
Его ребята ждут подхода отвлекающей группы, а «хайры» уже работают: вон один уже ползет по стене. Красиво ползет, не медленно, и верно. Чисто паук! Мелкий какой, и руки длинные. Да еще в каком-то плаще, что ли… Натренировались они там у себя на Стене. «Интересно, ? подумалось Гиеди, глядя на четкие движения ползущего, ? а правду говорят, что у них в роте и сами хайры есть, или слухи?» Ползущий сделал какое-то движение, и на миг из-под плаща показалось его лицо. Нет! Не лицо ? морда!
«Благословенны Небеса! Аха и Арканастр!..» ? Майор добавил от себя еще несколько сочнейших выражений, да таких витиеватых, что если бы кто услышал их произнесенными вслух, то мог бы и не поверить, что благородный барон Гиеди может такие слова знать. Это и была самая настоящая хайра! Самая настоящая летающая обезьяна!.. Так вот что за корзину притащили с собой таласары. Здоровенный такой плетеный короб был. Надо же!
Гиеди сплюнул и, извернувшись, глянул на часы. Пора бы уже. Где же эта чертова пролетка?! Уснули они, что ли!
И тут же, как по приказу, с Северо-восточной дубравы свернула и въехала в парк пролетка. Хорошая такая пролетка, с поднятым пологом, прочными подножками и крепкими задниками. Она неспешно прокатилась по дорожке, но не остановилась, как обычно бывает, на небольшой площади перед аркой, а лишь замедлив ход в створе ворот, въехала во двор Музеума, что в общем тоже не возбранялось, и подкатила к самому крыльцу.
Прижавшихся к стене черных теней стало вдвое меньше ? один агент распластался на заднике коляски, второй прицепился сбоку, как раз с того, который был не виден от дверей, на подножке. Оставшиеся тоже тут же испарились ? скользнули в ворота под прикрытием коляски и исчезли в маленьком флигельке, приютившимся за поднятыми воротами.
Из коляски бодро выпрыгнули двое студентов и, весело болтая, стали подниматься по лестнице. Кажется, они были немного подшофе.
Едва они скрылись в дверях, как парк ожил. Будто прямо из-под земли, из жиденьких кустов, из-за чахлых корявых вишен, во множестве росших в парке, за которыми человеку ни спрятаться ни укрыться, разом и вдруг возникли черные, тут и там припорошенные землей с островками свежей травки, перепрелыми листьями и утыканные веточками тени ? словно ожили привидения тех древних времен, когда таинственные каруиты исполняли в своем монастыре странные и страшные обряды, принося жертвы давно проклятым и забытым ложным божествам и, если верить легендам, хоронили своих мертвецов тут вот, в нынешнем парке. Как и положено привидениям невинно убиенных, тени бесшумно и целеустремленно, но несвойственными призракам короткими перебежками ? от деревца к деревцу, от куста к кусту ? стали стекаться к проему ворот. Но входить не спешили, затаились под стенами, так, что из здания их было не увидать.
Майор и еще полтора десятка егерей пока что с места не тронулись и продолжали изображать из себя кучки, кочки и иные парковые принадлежности. Майор должен был координировать действия, а егеря прикрывали штурмовую группу.
Из-за скамейки все было видно как на ладони. Штурмовики по стенам с обеих сторон подтягивались к воротам, отряхивая ненужную уже маскировку; кучер опустевшей повозки возился с упряжью, умело держась под прикрытием лошадиного крупа; незаконные его седоки, держа приваленные дугами к плечам кассетники, контролировали входные двери, за которыми, ненавязчиво афишируя свою беспечность, скрылись седоки законные, в обязанности которых входила разведка обстановки и (при необходимости) нейтрализация всех, кто мог бы помешать незаметному проникновению штурмовой группы в Музеум. «Хайры», таласские кромники-скалолазы, уже во всю карабкались на стену по сброшенным прирученной летающей обезьяной (по названию сородичей которой они и получили свое прозвище) веревкам и делали это весьма споро: прошло всего несколько минут, как майор заметил ползущую по стене хайру, а на гребне уже сидело четверо таласских ползунов, двое карабкались, и еще двое уже ползли по крыше Музеума ? шустрые ребята; они должны были обеспечивать поддержку сверху.
Внимание!
Дверь Музеума открылась, и в проеме возник один из псевдо-пьяных псевдо-студентов. Он был, впрочем, уже совершенно трезв, и по его недоуменной физиономии майор понял: что-то там у них внутри не так. Студент, однако, показал руками: «Чисто, путь открыт» и, выглянув наружу, что-то быстро сказал передовым. Все трое скрылись.
Гиеди, встав из-за своего убежища, махнул рукой: «всем вперед!» и побежал к воротам сам.
ТЕ МЕСТА:
БЕРСТАР ? СТОЛИЦА
1.
Это ? сцена.
Декорация изображает большую комнату, скорее залу, дворянского замка. В высокое окно заглядывает нарисованная луна. Изысканная мебель; на дубовом столе лампа в шелковом абажуре.
У стола девушка в милом муслин-де-леновом платье занимается изящным рукоделием и напевает песенку.
Акт первый, явление первое.
Сейчас откроется дверь, и в зал войдет потрясенный благородный отец с каким-то волнующим известием…
Впрочем, все далеко не так.
Это вовсе не сцена, а тесная комнатенка далеко не самой лучшей городской гостиницы.
