Еще до объединения враждующих меж собой ниннейских племен в союз, каждый вождь (большого или малого объединения) требовал строительства защищенного города, к которому примыкали деревни и рыбацкие поселения. Поначалу крепости строили из дерева и земли, в местах слияния рек и на естественных возвышенностях, насыпали вал, вырывали ров и заполняли его водой, ставили частокол и возводили сторожевые башни. Такие крепости могли пережить долгую осаду, но, к сожалению, не пожары. Со временем на землях Ниннеи стали вырастать каменные города, которым уже не были страшны ни пожары, ни осада.
Крепость Энге Янвора, Вышгород, была каменно-земляной, и представляла собой большой неровный треугольник. Стояла она на Хогорской возвышенности, в месте слияния рек Выши и Хогоры, и третьей стороной треугольника был выкопанный людьми глубокий ров, который сразу же заполнили водой.
Выша и Хогора были судоходными реками. Каждый день по ним ходили торговые ладьи. На северной стороне города, за Торговыми воротами, прямо на берегу рек располагался рынок, на котором торговали не только местные купцы и ремесленники, но и приезжие люди. Халезские торговцы, ифарцы, даррцы, эсфиты, ламилляне, ликийцы и даже перекупщики из Ангвены и Кироса. Продавали диковинное оружие, стеклянную и медную посуду, серебряные и золотые украшения, редкий розовый и черный морской жемчуг, шелк, жгучие специи и терпкие вина, зеркала, ковры и прочую домашнюю утварь, которую местные мастера только учились изготавливать. Но несмотря на ложное представление о ниннейцах, которых в западных королевствах Тиврана называли свирепыми дикарями убийцами, были среди них и умелые ремесленники: ювелиры, кожевники, гончары, стеклодувы. А среди богатых и знатных горожан было много обученых грамоте и разным языкам. Но прославились ниннейцы, конечно же, не своими ремесленниками или учеными мужами, а могучими, выносливыми воинами и талантливыми полководцами. И в этом не было ничего удивительного, ведь вся история Ниннеи — это история сражений и войн, история доблести ее мужчин и стойкости их женщин, которые наравне со своими мужьями и отцами брались за оружие и воевали против общего врага.
Среди королевств Тиврана Ниннейский племенной союз был одним из самым больших и густонаселенных территорий. Десятки воинственных, свирепых племен, поклонявшихся разным богам, населяли эти земли: густые, непроходимые леса, бескрайние степи на юге и ледяные пустоши на севере. Ниннея была страной рек и озер, зеленых долин и заснеженных гор. Отсюда вывозили в другие королевства зерно, лес, пушнину и речной жемчуг.
Задолго до прихода на Тивран ликийцев разобщенные ниннейские племена воевали между собой. Нападали на деревни, сжигали и грабили деревянные города. Но столкнувшись с угрозой степных кочевников, а затем с Ангвеной, платившей наемникам из Кироса, и с Дарром, короли которого не могли терпеть под боком такого богатого соседа, ниннейские племена вынуждены были объединиться. Разбив кочевников, а затем и наемное войско Ангвены, ниннейцы стали воевать с Западным Дарром. Когда же на Тивране появились ликийцы, хоругвы (племенные правители) и старейшины на Народном сходе приняли решение не воевать с новым врагом, а заключить договор и вместе выступить против давнего врага — Западного Дарра. Первым, кто предложил союз Ниннеи и Ликии был уважаемый среди народа и его хоругвов Энге Янвор. Он справедливо рассудил, что воевать и с теми, и с другими, Ниннеи будет сложно. И предложил объединиться с ликийцами, но на особых правах. Народный сход поддержал решение Энге Янвора и отправил в новую ликийскую столицу на переговоры с наместником Арвэем. Договор был подписан обеими сторонами и должен был быть скреплен династическим браком. Энге Янвор обещал отдать за легура свою единственную дочь, несравненную Ивею, к которой уже сватались другие хоругвы и даже царевич Ангвены.
— Этот брак укрепит наш союз с Ликией, — по возвращении домой сообщил о своем решении Энге Янвор.
И послушная дочь, понимая свой долг, не стала перечить слову отца и подчинилась. Вскоре Ивея в сопровождении верных людей должна была отправиться в новую ликийскую столицу и там выйти замуж.
— Твоя дочь обретет там счастье, — пообещала Энге Янвору прозорливая Берена, и поверивший слову жрицы хоругв отпустил свои тревоги и обрадовался.
А пока Ивея оставалась в отчем доме, среди близких и родных, кому доверяла и кого любила. По утрам она покидала хоромы и в сопровождении Берены и маленькой служницы Ягодки, выходила за городские стены, на цветущий луг, где была могила ее матери — возлюбленной супруги хоругва Миры Извор.
— Больше всего моя матушка любила эти цветы, — указала на луговые колокольчики Ивея, — помню, как она приводила меня на луг, и мы вместе собирали их. А после плели друг другу веночки.
Девушка грустно улыбнулась, глядя на покачивающиеся на ветерке розовые колокольчики. Их невысокие гибкие темно-зеленые стебельки росли среди белых ромашек и серебристых колосьев.
Лия мягко улыбнулась ей, подошла к опечаленной девушке и осторожно коснулась рукой ее сложенных вместе рук. Ивея подняла на нее светлые голубые, как весеннее небо, глаза и улыбнулась в ответ.
— Я помогу собрать цветы, — сказала Лия.
И девушки вместе опустились на колени в высокую зеленую траву. На лугу одновременно пахло и сладко, и горько — разными цветущими травами, среди которых были и полезные, целебные растения, которые часто добавляли в отвары. Но были и бесполезные цветы, которые просто радовали глаз своей красотой.
Берена ходила по лугу, опираясь на посох, а с ней рядом, не отставая и слушая очередной урок, ходила маленькая Ягодка. Девочка беспрестанно вертела головой, пока слушала наставления жрицы, поднимала лицо к небу и щурилась, ловя теплый ласковый ветерок, потом пригибалась к земле и пыталась поймать разноцветных бабочек и синих стрекоз. И все это она старалась делать бесшумно, боясь нарушить мерный голос старой наставницы. Жрица же не умолкала и ходила по кругу, глядя невидящими глазами вперед, но хитро улыбалась, понимая, что в такое прекрасное светлое утро ребенку не особо и интересны нравоучения занудной старухи.
— Придет день, и ты подрастешь, моя милая Ягодка, и тебе уже не захочется носиться по лугам и ловить бабочек и стрекоз. Ты сама попросишь рассказать о богине и научить служению. А пока… пока лови стрекоз, играй с ветерком, собирай цветы и радуйся.
— А? Простите, жрица, — опустила виноватый взор Ягодка, не расслышала она последних слов наставницы, ведь охотилась за проворной маленькой стрекозой, — я… я тут немножко отвлеклась и не расслышала, — густо покраснела девочка и спрятала за спиной сцепленные вместе ладошки.
Ее светлые, как цветочный мед, косички, брови и ресницы удивительно контрастировали с пунцовым округлым лицом.
Берена скрыла лукавую улыбку от виноватой служницы и продолжила, как не в чем не бывало:
— Я говорила, что старший брат Лелеши, могучий воин Белояр — заступник этих земель. Щит Ниннеи и покровитель мужчин.
— Ой! А у моего батюшки на шее кожаный шнурок с мешочком родной земли. Он говорит, что такой же и у Белояра. Это правда, жрица?
— Правда, Ягодка. Мать-сыра-земля у сердца божественного воина придает ему сил в бою.
— Как много знает ваша наставница, — прислушалась к разговору жрицы и маленькой служницы Лия.
— Берене многое известно — это правда, — подтвердила Ивея, потянулась к сидевшей рядом и собиравшей цветы Лие и прошептала, — иногда мне кажется, что ей нашептывают боги, потому она знает все и про всех.
— Боги ли нашептывают, люди ли… важно ни это, а тот как распорядиться услышанным, — повернула к ним голову Берена.
Собиравшие колокольчики девушки сразу же притихли. Удивительно, ведь Берена стояла вдали от них, а все равно расслышана, о чем они говорят. Ну не чудеса ли?
— Ну что, мой прекрасный цветочек, — обратилась она к Ивее, — собрали подарок для матушки?
Ивея едва заметно кивнула, и хоть слепая жрица не могла этого видеть, каким-то чудом распознала и махнула рукой.
— Тогда пойдемте к Мириной опочивальне, — сказала это и первой направилась к могиле давно усопшей женщины.
Неподалеку от городских стен, на окраине луга был насыпан невысокий курган, в котором много лет назад и захоронили супругу хоругва. Провожали Миру Извор с большими почестями и горькими слезами. В тот день на цветущем лугу собрался весь город. Каждый житель Вышгорода чувствовал, что обязан прийти и проводить добрую правительницу в ее последний путь. Была в тот день у могилы Миры и Берена. Старая жрица держала за руку плачущую крошку Ивею. Той тогда исполнилось пять. Говорили, что по Мире плакало и небо. Проливало свои слезы три дня после ее погребения. Проливал слезы и хоругв, который никогда до этого не плакал. Горе вдовца было вдвойне тяжелым, ведь вместе с Мирой погиб и их не рожденный сын… четвертый, которого боги призвали в Небесную избу. После рождения Ивеи слабая здоровьем Мира никак не могла разродиться и померла спустя несколько лет в тяжелых муках. Несчастный хоругв так больше и не женился. По законам Ниннеи, наследовать титул и земли после отца мог только сын, но у хоругва не было сыновей и он обещал оставить престол Вышгорода своему племяннику, сыну его старшей сестры Актины.
— Слишком поздно появилась я в доме хоругва, — призналась Берена, когда пришли они к могиле Миры.
Первой собранные колокольчики возложила на курган Лия и отступила к старой жрице. А после к могиле матери подошла и Ивея. И пока она стояла и мысленно обращалась к покойнице, Берена рассказала Лии всю правду.
— Поздно для Миры и Энге Янвора… Завистливая гадина уже оплела своими сетями несчастных. Актина… это имя прокляли все, кто узнал страшную правду. Сестра возжелала престол брата, но сама-то править от своего имени она не могла, вот и придумала, как свершить свое зло.
Берена стояла и, казалось, что в тот момент смотрела на могилу Миры.
— У нее тогда уже родился сын, а мужа она потеряла на войне, потому-то и вернулась в дом брата. Энге Янвор не посмел отказать сестре и племяннику, принял их. Приняла их и Мира. Доверилась завистливой Актине. Всем делилась с ней. Не подозревала, что та замыслила.
Лия внимала словам жрицы и с горечью наблюдала за застывший у могилы матери Ивеей.
— А замыслила она вытравить всех наследников Энге Янвора. Много лет спаивала отравой ничего не подозревавшую Миру.
— О, боги! — прошептала пораженная Лия.
— Боги, дитятко, не откликнулись на молитвы Миры, — зло процедила Берена, — и когда той не стало, Актина решила отравить и брата, а после стать регентом при малолетнем сыне.
— Но ведь этого не случилось.
— Не случилось, потому что я прознала про ее дела. Но чтобы доказать хоругву свою правоту мне понадобилось много времени и терпения. А ведь поначалу он даже и слышать не хотел, что его сестра повинна в подобном. Но когда не стало Миры... Энге Янвор будто прозрел.
— Что стало с той женщиной? — спросила про судьбу Актины Лия.
— О, — хищно улыбнулась Берена, — эту гадину жестоко наказали. У нее отобрали сына, а саму ее на рассвете посадили в бочку с ядовитыми змеями, и померла она от яда, который использовала против невинных. Бедняжка Ивея не ведает о том. Не ведает и Мислав, сын Актины. Мальчишка вырос добрым и преданным хоругву. Для него Энге Янвор что родной отец! За него он готов жизнь отдать.
После всего услышанного Лия не решалась расспрашивать старую Берену. Да и о чем спрашивать, когда и так ясно, что история с Актиной принесла семье хоругва много горя. Так к чему ворошить прошлое и задавать ненужные вопросы? К чему причинять еще большую боль упоминанием о той, которая пошла против родной крови? Но Берена, к удивлению Лии, сама заговорила об этом.
— Гордыня и непомерные амбиции погубили Актину. Но вот Энге Янвор после того так и не женился.
— Отчего же? — осторожно спросила Лия. — С новой женой он мог бы родить наследника.
Берена грустно улыбнулась непонятливой девушке.
— Голос разума затихает, когда поет или кричит от боли любящее сердце, — пространно ответила жрица Лелеши; говорила ли она в тот момент о хоругве, или может вспомнила свою историю?
Лия покачала головой.
— Но хоругв остался без супруги и наследника…
— У хоругва уже есть наследник, — заявила Берена, и с такой непоколебимой уверенностью, что оспаривать этот факт, казалось, бессмысленным.
— Разве долг не велит Энге Янвору продолжить род и посадить на престол Вышгорода собственного сына?
Но тут старуха резко развернулась к ней, ухватилась костлявой рукой за тонкое запястье Лии, вцепилась пальцами намертво, будто хищник в жертву, и наклонилась к испуганной девушке.
— Про долг вспомни ты, когда настанет время!
И она отпустила Лию так же резко, как и схватила. Взялась за свой посох уже обеими руками и повернула голову к кургану, возле которого стояла поникшая Ивея. Напуганная ее словами Лия отступила, потерла другой рукой кожу на запястье, за которое ухватилась Берена. А та, как ни в чем не бывало, подошла к Ивее и Ягодке. И ступала старуха так уверенно и твердо, что не оставалось сомнений, ей нет нужды в посохе, на который она опирается! Не было нужды и в помощниках! И без проводника она могла с легкостью отыскать дорогу. Лия уже давно поняла, слепая жрица Лелеши только притворяется, видит она куда лучше зрячих. И порой видит то, что скрыто от посторонних глаз…
На пути в город им повстречался Леандр в сопровождении двоих ликийцев из корды наместника. При виде жрицы и девушек, он остановился и поклонился. А побледневшая отчего-то Ивея тут же отступила назад.
— Доброго тебе дня, красавчик, — с кокетливой улыбкой проговорила Берена, голова ее была повернута к нему, а руки по привычке держались за посох, — отчего же не весел? Узнал что?
Не обративший никакого внимания на ее дерзкие слова Леандр поднял голову и сухо ответил.
— Узнал, жрица.
Берена понимающе кивнула.
— Значит, уже допросили пленника, — протянула она, обратив лицо к возвышающимся хоромам хоругва, там в глубоком подземелье держали на цепях служителя Вермирия, — что ж, полагаю, наместник доволен…
Но она и слова не дала вставить Леандру, тут же продолжила.
— Хотя, о чем это я?! Как он может быть доволен, когда наконец прозрел. Узнал-таки, что творилось у него под носом.
Леандр подступил к ней ближе.
— Ты многое знаешь, — сказал он, с подозрением оглядывая слепую и притворяющуюся беспомощной старуху.
А она, состроив невинное лицо, только пожала плечами.
— Знать — мое ремесло.
Леандр усмехнулся в ответ.
— Надо же! А я полагал, что твое ремесло привечать гостей хоругва и рассказывать детям сказки.
Берена изменилась в лице, не понравились ей слова бесстрашного ликийца.
— Ты так же хорош собой, как и дерзок, — заметила она, — но запомни, твои манеры не каждой понравятся.
И она будто нарочно оступилась, сделала шаг в сторону, открывая ему прятавшуюся за ней Ивею.
Когда их с Леандром глаза встретились, оба побледнели. Ивея, напуганная чем-то, сразу же опустила лицо. Отвел взгляд и Леандр. А довольная собой Берена рассмеялась.
Крепость Энге Янвора, Вышгород, была каменно-земляной, и представляла собой большой неровный треугольник. Стояла она на Хогорской возвышенности, в месте слияния рек Выши и Хогоры, и третьей стороной треугольника был выкопанный людьми глубокий ров, который сразу же заполнили водой.
Выша и Хогора были судоходными реками. Каждый день по ним ходили торговые ладьи. На северной стороне города, за Торговыми воротами, прямо на берегу рек располагался рынок, на котором торговали не только местные купцы и ремесленники, но и приезжие люди. Халезские торговцы, ифарцы, даррцы, эсфиты, ламилляне, ликийцы и даже перекупщики из Ангвены и Кироса. Продавали диковинное оружие, стеклянную и медную посуду, серебряные и золотые украшения, редкий розовый и черный морской жемчуг, шелк, жгучие специи и терпкие вина, зеркала, ковры и прочую домашнюю утварь, которую местные мастера только учились изготавливать. Но несмотря на ложное представление о ниннейцах, которых в западных королевствах Тиврана называли свирепыми дикарями убийцами, были среди них и умелые ремесленники: ювелиры, кожевники, гончары, стеклодувы. А среди богатых и знатных горожан было много обученых грамоте и разным языкам. Но прославились ниннейцы, конечно же, не своими ремесленниками или учеными мужами, а могучими, выносливыми воинами и талантливыми полководцами. И в этом не было ничего удивительного, ведь вся история Ниннеи — это история сражений и войн, история доблести ее мужчин и стойкости их женщин, которые наравне со своими мужьями и отцами брались за оружие и воевали против общего врага.
Среди королевств Тиврана Ниннейский племенной союз был одним из самым больших и густонаселенных территорий. Десятки воинственных, свирепых племен, поклонявшихся разным богам, населяли эти земли: густые, непроходимые леса, бескрайние степи на юге и ледяные пустоши на севере. Ниннея была страной рек и озер, зеленых долин и заснеженных гор. Отсюда вывозили в другие королевства зерно, лес, пушнину и речной жемчуг.
Задолго до прихода на Тивран ликийцев разобщенные ниннейские племена воевали между собой. Нападали на деревни, сжигали и грабили деревянные города. Но столкнувшись с угрозой степных кочевников, а затем с Ангвеной, платившей наемникам из Кироса, и с Дарром, короли которого не могли терпеть под боком такого богатого соседа, ниннейские племена вынуждены были объединиться. Разбив кочевников, а затем и наемное войско Ангвены, ниннейцы стали воевать с Западным Дарром. Когда же на Тивране появились ликийцы, хоругвы (племенные правители) и старейшины на Народном сходе приняли решение не воевать с новым врагом, а заключить договор и вместе выступить против давнего врага — Западного Дарра. Первым, кто предложил союз Ниннеи и Ликии был уважаемый среди народа и его хоругвов Энге Янвор. Он справедливо рассудил, что воевать и с теми, и с другими, Ниннеи будет сложно. И предложил объединиться с ликийцами, но на особых правах. Народный сход поддержал решение Энге Янвора и отправил в новую ликийскую столицу на переговоры с наместником Арвэем. Договор был подписан обеими сторонами и должен был быть скреплен династическим браком. Энге Янвор обещал отдать за легура свою единственную дочь, несравненную Ивею, к которой уже сватались другие хоругвы и даже царевич Ангвены.
— Этот брак укрепит наш союз с Ликией, — по возвращении домой сообщил о своем решении Энге Янвор.
И послушная дочь, понимая свой долг, не стала перечить слову отца и подчинилась. Вскоре Ивея в сопровождении верных людей должна была отправиться в новую ликийскую столицу и там выйти замуж.
— Твоя дочь обретет там счастье, — пообещала Энге Янвору прозорливая Берена, и поверивший слову жрицы хоругв отпустил свои тревоги и обрадовался.
А пока Ивея оставалась в отчем доме, среди близких и родных, кому доверяла и кого любила. По утрам она покидала хоромы и в сопровождении Берены и маленькой служницы Ягодки, выходила за городские стены, на цветущий луг, где была могила ее матери — возлюбленной супруги хоругва Миры Извор.
— Больше всего моя матушка любила эти цветы, — указала на луговые колокольчики Ивея, — помню, как она приводила меня на луг, и мы вместе собирали их. А после плели друг другу веночки.
Девушка грустно улыбнулась, глядя на покачивающиеся на ветерке розовые колокольчики. Их невысокие гибкие темно-зеленые стебельки росли среди белых ромашек и серебристых колосьев.
Лия мягко улыбнулась ей, подошла к опечаленной девушке и осторожно коснулась рукой ее сложенных вместе рук. Ивея подняла на нее светлые голубые, как весеннее небо, глаза и улыбнулась в ответ.
— Я помогу собрать цветы, — сказала Лия.
И девушки вместе опустились на колени в высокую зеленую траву. На лугу одновременно пахло и сладко, и горько — разными цветущими травами, среди которых были и полезные, целебные растения, которые часто добавляли в отвары. Но были и бесполезные цветы, которые просто радовали глаз своей красотой.
Берена ходила по лугу, опираясь на посох, а с ней рядом, не отставая и слушая очередной урок, ходила маленькая Ягодка. Девочка беспрестанно вертела головой, пока слушала наставления жрицы, поднимала лицо к небу и щурилась, ловя теплый ласковый ветерок, потом пригибалась к земле и пыталась поймать разноцветных бабочек и синих стрекоз. И все это она старалась делать бесшумно, боясь нарушить мерный голос старой наставницы. Жрица же не умолкала и ходила по кругу, глядя невидящими глазами вперед, но хитро улыбалась, понимая, что в такое прекрасное светлое утро ребенку не особо и интересны нравоучения занудной старухи.
— Придет день, и ты подрастешь, моя милая Ягодка, и тебе уже не захочется носиться по лугам и ловить бабочек и стрекоз. Ты сама попросишь рассказать о богине и научить служению. А пока… пока лови стрекоз, играй с ветерком, собирай цветы и радуйся.
— А? Простите, жрица, — опустила виноватый взор Ягодка, не расслышала она последних слов наставницы, ведь охотилась за проворной маленькой стрекозой, — я… я тут немножко отвлеклась и не расслышала, — густо покраснела девочка и спрятала за спиной сцепленные вместе ладошки.
Ее светлые, как цветочный мед, косички, брови и ресницы удивительно контрастировали с пунцовым округлым лицом.
Берена скрыла лукавую улыбку от виноватой служницы и продолжила, как не в чем не бывало:
— Я говорила, что старший брат Лелеши, могучий воин Белояр — заступник этих земель. Щит Ниннеи и покровитель мужчин.
— Ой! А у моего батюшки на шее кожаный шнурок с мешочком родной земли. Он говорит, что такой же и у Белояра. Это правда, жрица?
— Правда, Ягодка. Мать-сыра-земля у сердца божественного воина придает ему сил в бою.
— Как много знает ваша наставница, — прислушалась к разговору жрицы и маленькой служницы Лия.
— Берене многое известно — это правда, — подтвердила Ивея, потянулась к сидевшей рядом и собиравшей цветы Лие и прошептала, — иногда мне кажется, что ей нашептывают боги, потому она знает все и про всех.
— Боги ли нашептывают, люди ли… важно ни это, а тот как распорядиться услышанным, — повернула к ним голову Берена.
Собиравшие колокольчики девушки сразу же притихли. Удивительно, ведь Берена стояла вдали от них, а все равно расслышана, о чем они говорят. Ну не чудеса ли?
— Ну что, мой прекрасный цветочек, — обратилась она к Ивее, — собрали подарок для матушки?
Ивея едва заметно кивнула, и хоть слепая жрица не могла этого видеть, каким-то чудом распознала и махнула рукой.
— Тогда пойдемте к Мириной опочивальне, — сказала это и первой направилась к могиле давно усопшей женщины.
Неподалеку от городских стен, на окраине луга был насыпан невысокий курган, в котором много лет назад и захоронили супругу хоругва. Провожали Миру Извор с большими почестями и горькими слезами. В тот день на цветущем лугу собрался весь город. Каждый житель Вышгорода чувствовал, что обязан прийти и проводить добрую правительницу в ее последний путь. Была в тот день у могилы Миры и Берена. Старая жрица держала за руку плачущую крошку Ивею. Той тогда исполнилось пять. Говорили, что по Мире плакало и небо. Проливало свои слезы три дня после ее погребения. Проливал слезы и хоругв, который никогда до этого не плакал. Горе вдовца было вдвойне тяжелым, ведь вместе с Мирой погиб и их не рожденный сын… четвертый, которого боги призвали в Небесную избу. После рождения Ивеи слабая здоровьем Мира никак не могла разродиться и померла спустя несколько лет в тяжелых муках. Несчастный хоругв так больше и не женился. По законам Ниннеи, наследовать титул и земли после отца мог только сын, но у хоругва не было сыновей и он обещал оставить престол Вышгорода своему племяннику, сыну его старшей сестры Актины.
— Слишком поздно появилась я в доме хоругва, — призналась Берена, когда пришли они к могиле Миры.
Первой собранные колокольчики возложила на курган Лия и отступила к старой жрице. А после к могиле матери подошла и Ивея. И пока она стояла и мысленно обращалась к покойнице, Берена рассказала Лии всю правду.
— Поздно для Миры и Энге Янвора… Завистливая гадина уже оплела своими сетями несчастных. Актина… это имя прокляли все, кто узнал страшную правду. Сестра возжелала престол брата, но сама-то править от своего имени она не могла, вот и придумала, как свершить свое зло.
Берена стояла и, казалось, что в тот момент смотрела на могилу Миры.
— У нее тогда уже родился сын, а мужа она потеряла на войне, потому-то и вернулась в дом брата. Энге Янвор не посмел отказать сестре и племяннику, принял их. Приняла их и Мира. Доверилась завистливой Актине. Всем делилась с ней. Не подозревала, что та замыслила.
Лия внимала словам жрицы и с горечью наблюдала за застывший у могилы матери Ивеей.
— А замыслила она вытравить всех наследников Энге Янвора. Много лет спаивала отравой ничего не подозревавшую Миру.
— О, боги! — прошептала пораженная Лия.
— Боги, дитятко, не откликнулись на молитвы Миры, — зло процедила Берена, — и когда той не стало, Актина решила отравить и брата, а после стать регентом при малолетнем сыне.
— Но ведь этого не случилось.
— Не случилось, потому что я прознала про ее дела. Но чтобы доказать хоругву свою правоту мне понадобилось много времени и терпения. А ведь поначалу он даже и слышать не хотел, что его сестра повинна в подобном. Но когда не стало Миры... Энге Янвор будто прозрел.
— Что стало с той женщиной? — спросила про судьбу Актины Лия.
— О, — хищно улыбнулась Берена, — эту гадину жестоко наказали. У нее отобрали сына, а саму ее на рассвете посадили в бочку с ядовитыми змеями, и померла она от яда, который использовала против невинных. Бедняжка Ивея не ведает о том. Не ведает и Мислав, сын Актины. Мальчишка вырос добрым и преданным хоругву. Для него Энге Янвор что родной отец! За него он готов жизнь отдать.
Прода от 16.07.2024, 16:22
Глава XXIII. V часть (Лия).
После всего услышанного Лия не решалась расспрашивать старую Берену. Да и о чем спрашивать, когда и так ясно, что история с Актиной принесла семье хоругва много горя. Так к чему ворошить прошлое и задавать ненужные вопросы? К чему причинять еще большую боль упоминанием о той, которая пошла против родной крови? Но Берена, к удивлению Лии, сама заговорила об этом.
— Гордыня и непомерные амбиции погубили Актину. Но вот Энге Янвор после того так и не женился.
— Отчего же? — осторожно спросила Лия. — С новой женой он мог бы родить наследника.
Берена грустно улыбнулась непонятливой девушке.
— Голос разума затихает, когда поет или кричит от боли любящее сердце, — пространно ответила жрица Лелеши; говорила ли она в тот момент о хоругве, или может вспомнила свою историю?
Лия покачала головой.
— Но хоругв остался без супруги и наследника…
— У хоругва уже есть наследник, — заявила Берена, и с такой непоколебимой уверенностью, что оспаривать этот факт, казалось, бессмысленным.
— Разве долг не велит Энге Янвору продолжить род и посадить на престол Вышгорода собственного сына?
Но тут старуха резко развернулась к ней, ухватилась костлявой рукой за тонкое запястье Лии, вцепилась пальцами намертво, будто хищник в жертву, и наклонилась к испуганной девушке.
— Про долг вспомни ты, когда настанет время!
И она отпустила Лию так же резко, как и схватила. Взялась за свой посох уже обеими руками и повернула голову к кургану, возле которого стояла поникшая Ивея. Напуганная ее словами Лия отступила, потерла другой рукой кожу на запястье, за которое ухватилась Берена. А та, как ни в чем не бывало, подошла к Ивее и Ягодке. И ступала старуха так уверенно и твердо, что не оставалось сомнений, ей нет нужды в посохе, на который она опирается! Не было нужды и в помощниках! И без проводника она могла с легкостью отыскать дорогу. Лия уже давно поняла, слепая жрица Лелеши только притворяется, видит она куда лучше зрячих. И порой видит то, что скрыто от посторонних глаз…
На пути в город им повстречался Леандр в сопровождении двоих ликийцев из корды наместника. При виде жрицы и девушек, он остановился и поклонился. А побледневшая отчего-то Ивея тут же отступила назад.
— Доброго тебе дня, красавчик, — с кокетливой улыбкой проговорила Берена, голова ее была повернута к нему, а руки по привычке держались за посох, — отчего же не весел? Узнал что?
Не обративший никакого внимания на ее дерзкие слова Леандр поднял голову и сухо ответил.
— Узнал, жрица.
Берена понимающе кивнула.
— Значит, уже допросили пленника, — протянула она, обратив лицо к возвышающимся хоромам хоругва, там в глубоком подземелье держали на цепях служителя Вермирия, — что ж, полагаю, наместник доволен…
Но она и слова не дала вставить Леандру, тут же продолжила.
— Хотя, о чем это я?! Как он может быть доволен, когда наконец прозрел. Узнал-таки, что творилось у него под носом.
Леандр подступил к ней ближе.
— Ты многое знаешь, — сказал он, с подозрением оглядывая слепую и притворяющуюся беспомощной старуху.
А она, состроив невинное лицо, только пожала плечами.
— Знать — мое ремесло.
Леандр усмехнулся в ответ.
— Надо же! А я полагал, что твое ремесло привечать гостей хоругва и рассказывать детям сказки.
Берена изменилась в лице, не понравились ей слова бесстрашного ликийца.
— Ты так же хорош собой, как и дерзок, — заметила она, — но запомни, твои манеры не каждой понравятся.
И она будто нарочно оступилась, сделала шаг в сторону, открывая ему прятавшуюся за ней Ивею.
Когда их с Леандром глаза встретились, оба побледнели. Ивея, напуганная чем-то, сразу же опустила лицо. Отвел взгляд и Леандр. А довольная собой Берена рассмеялась.
