Про ликийца намеренно не расспрашивала, а Яроха ее и не тревожила разговорами о нем. И даже, когда сталкивалась в деревне с его другом Леандром, молодая целительница вежливо здоровалась и спешила уйти. Не хотела, чтобы кто-то или что-то лишний раз напоминали о нем. И в какой-то момент Лия поймала себя на мысли, что «излечивается». Про ликийца она вспоминала все реже, а если и вспоминала, то уже не испытывала того волнения, как раньше.
Но однажды он сам пришел к ней. Был поздний вечер, в деревне развели большой костер, но Лия не вышла к остальным жителям, а осталась одна в доме Ярохи. Раскладывала травы и напевала колыбельную. За ее спиной скрипнула дверь, она услышала чьи-то тяжелые шаги (Яроха так не ходила) и с удивлением обернулась посмотреть, кто пришел в этот поздний час. А когда увидела его, позабыла про все свои дела.
— Зачем же ты поднялся с постели и пришел в такой час? — с укором спросила она и посмотрела так строго, как никогда до этого не глядела на него.
— Значит вот где ты прячешься от меня, — удовлетворенно кивнул он, оглядывая дом старой Ярохи.
Лия от возмущения чуть не задохнулась.
— С чего ты решил, что я прячусь?
— С того, что ты давно не навещала меня. И даже забыла дорогу в собственный дом, — заметил он, подходя ближе, — неужели так боишься меня?
Лия открыла было рот, чтобы возразить ему, но тут же закрыла. А что она могла сказать, когда это было правдой. А ликиец снова удовлетворенно кивнул. Знал, что прав. Он читал девушку, как открытую книгу. И это пугало. По всему выходило, что он знал ее лучше нее самой.
— Зачем мне тебя бояться, господин? — вопросом на вопрос ответила Лия. — В моей помощи ты больше не нуждаешься, вот я и не навещаю тебя. А забот у меня и так хватает.
И она показала ему на аккуратно разложенные на столе пучки трав.
— Не надо мне лгать, Лия. Ложь я умею распознавать.
— Как и чужие страхи? — с вызовом спросила она.
— Бояться нужно только моим врагам, — опасно сверкнули его глаза, и на краткий миг ей даже почудилось, что они из ярко-синих стали черными.
Она сразу вспомнила, как про его глаза расспрашивали у нее духи Илиши. «Неспроста спрашивали», — догадалась она, отступила на шаг, а ликиец незаметно преодолел разделяющее их расстояние, обнял ее и притянул к себе.
— Но тебе не стоит меня бояться, Лия, — его глаза снова были синими, как грозовое небо, а голос уже звучал ласково.
Он провел руками по ее спине, поднялся к лицу и, обхватив его горячими ладонями, склонился и поцеловал. Сначала осторожно, почти невесомо, едва касаясь губ, будто снова дразнил ее. А когда осознал, что она не сопротивляется ему и робко отвечает, настойчивее. И целовал до тех пор, пока у обоих перестало хватать воздуха. Тогда он нехотя отстранился, и Лия, словно опомнившись, обхватила его руки своими ладонями и попыталась оттолкнуть. Но напрасно. Он был выше и сильнее и отпускать ее не хотел.
— Лия…
— Мое имя ты знаешь, а свое мне так и не назвал, — прошептала она, качая головой.
— Я назову его, когда придет время, — уклончиво ответил ликиец.
И снова попытался поцеловать ее, но она отвернулась. И тогда он заметил старые шрамы на ее ладонях и начавшие недавно заживать раны. До этого не обращал на это никакого внимание, а сегодня подметил. Нахмурился, обхватил ее руки и подставил так, чтобы ладони были раскрыты верх.
— Что это? — требовательно вопросил он.
И столько всего было в его голосе, что Лия, мало знавшая его, испугалась. Отчего он сердился?
— Откуда у тебя эти шрамы? — не отступался он. — Лия, не молчи!
Говорил уже приказным тоном, чем окончательно ее смутил.
— Я же говорила, что целительница, — нехотя ответила ему, — я часто хожу на болота, собираю травы для лекарств. А на болотах случается разное.
Ее пространное объяснение его не удовлетворило. Было видно, что он не поверил. Отпустил ее руки и отступил на шаг.
— Я говорил, что мне не стоит лгать, Лия.
— А я и не лгала, — а сама так и не подняла к нему глаз.
Ликиец хмыкнул. Кивнул ей на прощание и ушел. А у Лии задрожали руки. Она закрыла ими лицо и еле слышно промолвила:
— О, Боги…
Лия хорошо помнила тот день, когда впервые узнала про обитателей Илиши. Могущественных духов, способных исцелять от любой болезни и спасать от смерти. Про них маленькой Лии рассказал мудрый староста.
— Здешние болота не только наш дом, — говорил он, обводя худой рукой подступающие к деревне Нерейские топи, — но и обитель древних духов. Наши предки поклонялись им как богам. И мы, — сперва указал он на себя, а после и на внимательно слушавшую его Лию, — чтим их.
— Расскажи еще про духов, староста, — просила любопытная малышка.
И старик с улыбкой отвечал ей:
— Они очень сильны, Лия. В их власти спасти человека от смерти. Исцелить даже самый страшный недуг.
— От недугов исцеляет бабушка Яроха. Она очень добрая, — отзывалась девочка.
— Яроха многих спасла, — соглашался староста, — и ей помогают травы. Но у духов с болот есть волшебная сила, которой нет у Ярохи. И нет ни у одного смертного.
— Даже у тебя?
— Даже у меня.
— Но ведь и ты помогаешь, — задумалась девочка, вспоминая сколько раз становилась свидетельницей того, как благодарили старосту люди.
— Я помогаю словом, Лия. Моя сила в прожитых годах и знаниях. Сила Ярохи в травах, а сила духов в магии, — терпеливо объяснял он.
— А у людей есть магия?
Но на этот вопрос староста никогда не давал ей ответа. Может, потому что не знал доподлинно. А возможно просто что-то утаивал.
А вот про духов с Илиши Лия узнала больше, когда повзрослела и впервые попала в священное для нереди место. В обитель древних болотных богов, как называли духов местные жители. Тогда девочка узнала, что духи не только могущественны, но и капризны. На глаза ей являться они не пожелали и прятались за деревьями и пнями. А в следующий раз приказали ей прийти и вовсе ночью. Только их тоненькие голоса она слышала и только их зеленые блестящие глаза в ночи и видела. Капризные духи не позволяли никому другому из племени нередь приходить к Илиши. Только Лии они и были рады. Только ей и соглашались помочь. Но за помощь всегда требовали плату. А платой была ее кровь.
— Как теперь быть, бабушка? — спрашивала у наставницы совета Лия.
Про ночной разговор с ликийцем она рассказала Ярохе на следующий день.
— После того, как он выспрашивал про шрамы на ладонях? А если дознается про духов?
В ответ на это Яроха пожала плечами.
— И что с того, дитятко? Дознается он про них, ну так что? Может оно и к лучшему?
— Что ты такое говоришь, бабушка?! — Лия и думать о таком не хотела. Духи Илиши ей ясно дали понять, что ликиец не должен узнать о них.
— А то и говорю, — невозмутимо ответила ей Яроха, — что ничего плохого не случиться, если этот ликиец про них дознается. Может даже лучше будет…
Но она не договорила.
— Ты же знаешь, духи не потерпят, если я нарушу их волю. А я обещала им, что он не появится у Илиши.
— Больно послушна ты им, дитятко.
— Это одно из их условий, — напомнила Лия.
И Яроха кивнула.
— Вот и я о том. Вроде бы они и помогают, но не бескорыстно. Требуют с тебя плату, а вдобавок покорности, — не выдержала и сказала, что было на уме, — злые они. Я всегда это тебе говорила. Но разве ты когда-нибудь меня слушала? Привыкла все делать по-своему. Только с духами ты и послушна, а с людьми, что дольше твоего прожили, нет.
— Без их помощи я бы не спасла стольких людей.
Яроха только отмахнулась. Устала слушать, как ученица распиналась в благодарности к тем, кто пил ее кровь.
— Но может мне и не о чем волноваться? — у самой себя вдруг спросила Лия. — Ликиец мог уже забыть про тот разговор. Он ведь скоро уедет и про духов Илиши не узнает.
Но она ошибалась, полагая, что он забыл их разговор. Через два дня, когда она собралась к Илиши, он пошел за ней на болота. Проследил за ней, узнал какой тропой она ходит и подслушал ее с духами разговор.
— Давно не приходила, Лия, — вновь, как и в последнюю их встречу, упрекнули ее духи.
— Я не могла прийти к вам, — сказала она.
— Из-за ликийца, — сами подтвердили обитатели Илиши, они привычно прятались за деревьями и среди старых гниющих пней, отчего-то не желая ей показываться.
В ночи только и блестели их зеленые с черным вертикальным зрачком глаза. И этим они напоминали животных.
— Удалось его исцелить, помогли наш-ш-ши камни?
— Помогли, — с благодарностью ответила молодая целительница, — он исцелился и к нему вернулись силы.
— Значит скоро он покинет наш-ш-ши болота, — удовлетворенно произнесли они.
— Да, он уедет.
— Пусть уезж-ж-жает.
— А те камни, Лия? — спросил у нее один из духов. — Ты сделала так, как мы велели?
— Да, я закопала их в землю. Вдали от деревни, на болотах, куда никто не ходит, — и тут же заверила, — их не найдут.
— Хорош-ш-шо.
— И ликийцу про нас не рассказывала? — на всякий случай уточнили у нее духи. — И не рассказывала про дорогу до Илиш-ш-ши?
— Нет, — твердым голосом произнесла она.
Но на утро, когда проснулась и вышла на двор, увидела возвращавшихся с болот ликийцев. В руках у них были мечи, перепачканные чем-то зеленым. Заподозрив неладное, она кинулась к тому ликийцу, которого спасла, и шедшему рядом с ним Леандру.
— Что вы наделали?!
— Спасли тебя от паразитов, — ответил ликиец.
— Ты ходил к Илише, — догадалась она, подошла ближе, осматривая их мечи, — а это их кровь. Что же ты наделал?
Подняла на него полные ужаса глаза.
— Как ты узнал?
Ликиец не ответил, но Лия и сама догадалась.
— Ты следил за мной.
Во всех деревнях, в которых они останавливались по пути в столицу, их встречали с большой радостью. Местные жители устраивали праздники, накрывали столы, спрашивали героя о дальнейших планах. Энге Янвор со всеми был приветлив и учтив, благодарил за гостеприимство и доброту, но было заметно, что такое внимание и оказываемые ему почести, утомляют его. И, пожалуй, этим хоругв и отличался от героев старых легенд и преданий. Он был скромен, всеобщему вниманию и почестям предпочитал тишину и уединение… то ли прожитые годы так сказались на нем… то ли печальный опыт… то ли таков был его характер… Но Риан за время их совместного путешествия заметил, что Энге Янвор никогда не дожидался окончания праздника и уходил отдыхать раньше остальных, а на все оказываемые ему почести отвечал сдержанной учтивостью. Прославленный полководец не страдал из-за гордыни и тщеславия, а его люди относились к нему с большим уважением и были безраздельно преданны. И чем больше Риан узнавал об этом удивительном человеке, тем сильнее ему хотелось походить на него. Но нет, мальчик не был счастлив из-за того, что оказался в компании такого героя при сложившихся обстоятельствах.
Он все также тосковал по родному дому. Вспоминал тетю Лелю и ее добрые глаза и искренне сожалел о случившемся со старостиной женой. Винил себя и много думал о том, как бы все сложилось, если бы в тот день он послушал тетю и прошел мимо Бренны.
Он и сам не до конца осознавал, что произошло тогда. Он ведь просто обозвал тех престарелых сплетниц курицами. Не более. А по разговорам старосты и хоругва выходило, что Риан совершил страшное преступление, потому что подчинил своей воле сразу трех женщин. Но как это возможно? Разве он, простой деревенский мальчишка, был способен на такое?
И все же Риан снова попытался это проделать. Подчинить своей воле людей. Решил убедиться в том, что обладает такими способностями.
В тайне от хоругва и его людей он попытался подчинить себе жителей одной деревни. Мысленно приказал им стать свиньями, а потом коровами, после птицами и даже мухами, но безрезультатно. Все его усилия оказались напрасными, и он оставил эту затею.
Но все же не забыл о состоявшемся накануне их отъезда разговоре старосты Лювира и Энге Янвора. Мальчик решил выяснить, в чем именно его обвиняли, и почему увезли из родного дома. Почему не дали проститься с тетей Лелей и теперь везли ко двору короля Теренаса.
— А кто такие эти эскулаты? — однажды, набравшись смелости, спросил у хоругва Риан.
Они сидели за столом в доме принимавшего их старосты. Остановились в небольшой деревеньке в паре дней пути от столицы. Местные жители накрыли богатый стол и потчевали гостей мясными пирогами и зажаренным поросенком, кашей с грибами и орехами в меду. Риану отрезали большой кусок жирного пирога с потрошками, бобами и луком, дали каши и налили стакан подогретого молока. Мальчик ел и пил, а, насытившись, наконец спросил у сидевшего рядом хоругва про эскулатов.
Энге Янвор ответил ему не сразу.
— Что ты знаешь про ликийцев? — сначала спросил он.
Риан пожал плечами. Знал он немного, лишь то, что слышал от старосты и тети Лели. В их родной деревне ликийцев давно не видели. И Риан, признаться, сам никогда их не встречал.
— Они подлые захватчики, что принесли войну в наши земли, — ответил мальчик словами старосты Лювира.
Энге Янвор это сразу распознал, посмотрел на мальчишку пристально.
— Это ваш староста научил так говорить?
Риан покраснел до кончиков ушей.
— Что ж, — призадумался хоругв, перед ним стояли тарелка с кашей и стакан с крепкой наливкой, к которой он так и не притронулся, — видно, про ликийцев у вас немного говорили.
— Немного, — сознался Риан, вспоминая редкие старостины рассказы.
— Ну, тогда послушай, что я тебе скажу, — и Энге Янвор, до этого отстраненно следивший за всем, сделался сосредоточенным и серьезным, — ликийцы прирожденные воины. Сильные и выносливые. Они подчинили множество королевств по эту сторону Разлома и построили огромную империю. А знаешь почему?
Риан мотнул головой. Про это староста Лювир никогда не рассказывал.
— Потому что их собственный дом был уничтожен, и они вынуждены были искать себе новый после того, как перешли Разлом.
— Староста рассказывал, что сначала они захватили торговые города на побережье Тирийского океана, — сказал мальчик о том, что знал, — а потом — восточный Дарр и Адру.
— Ледар и Ифар, — продолжил хоругв, перечисляя захваченные ликийцами королевства, — они захватили и подчинили много земель, от Тирийского побережья на востоке до Нерейских болот на западе. И построили новую империю, которой управляют их вожди. Легуры.
Риан утвердительно закивал. Это он знал. К тому же много раз слышал историю про то, как Энге Янвор победил в бою самого могущественного легура. В той схватке погиб его племянник и наследник.
— И хоть внешне они похожи на нас, многие их не считают людьми. А все из-за их сил. В их жилах течет магия, — пояснил Энге Янвор, — и самая страшная и разрушительная сила, которой они обладают, — подчинение. Легуры способны подавлять чужую волю и заставлять делать то, что захотят.
Пока хоругв рассказывал это, пристально рассматривал мальчика, его волосы, лицо и глаза, будто искал подтверждение своим догадкам.
Риан опустил голову и тихо спросил:
— Староста Лювир решил, что я легур?
— Нет, ваш староста решил, что ты эскулат, — честно ответил Энге Янвор, — ребенок, рожденный от легура. Не чистокровный ликиец.
— Как же это возможно? — нахмурился Риан.
— Ты мне скажи, — ответил хоругв, он говорил без тени угрозы, доверительно, потому что пытался расположить к себе мальчика и узнать правду, — что тебе известно о твоих родителях?
Но однажды он сам пришел к ней. Был поздний вечер, в деревне развели большой костер, но Лия не вышла к остальным жителям, а осталась одна в доме Ярохи. Раскладывала травы и напевала колыбельную. За ее спиной скрипнула дверь, она услышала чьи-то тяжелые шаги (Яроха так не ходила) и с удивлением обернулась посмотреть, кто пришел в этот поздний час. А когда увидела его, позабыла про все свои дела.
— Зачем же ты поднялся с постели и пришел в такой час? — с укором спросила она и посмотрела так строго, как никогда до этого не глядела на него.
— Значит вот где ты прячешься от меня, — удовлетворенно кивнул он, оглядывая дом старой Ярохи.
Лия от возмущения чуть не задохнулась.
— С чего ты решил, что я прячусь?
— С того, что ты давно не навещала меня. И даже забыла дорогу в собственный дом, — заметил он, подходя ближе, — неужели так боишься меня?
Лия открыла было рот, чтобы возразить ему, но тут же закрыла. А что она могла сказать, когда это было правдой. А ликиец снова удовлетворенно кивнул. Знал, что прав. Он читал девушку, как открытую книгу. И это пугало. По всему выходило, что он знал ее лучше нее самой.
— Зачем мне тебя бояться, господин? — вопросом на вопрос ответила Лия. — В моей помощи ты больше не нуждаешься, вот я и не навещаю тебя. А забот у меня и так хватает.
И она показала ему на аккуратно разложенные на столе пучки трав.
— Не надо мне лгать, Лия. Ложь я умею распознавать.
— Как и чужие страхи? — с вызовом спросила она.
— Бояться нужно только моим врагам, — опасно сверкнули его глаза, и на краткий миг ей даже почудилось, что они из ярко-синих стали черными.
Она сразу вспомнила, как про его глаза расспрашивали у нее духи Илиши. «Неспроста спрашивали», — догадалась она, отступила на шаг, а ликиец незаметно преодолел разделяющее их расстояние, обнял ее и притянул к себе.
— Но тебе не стоит меня бояться, Лия, — его глаза снова были синими, как грозовое небо, а голос уже звучал ласково.
Он провел руками по ее спине, поднялся к лицу и, обхватив его горячими ладонями, склонился и поцеловал. Сначала осторожно, почти невесомо, едва касаясь губ, будто снова дразнил ее. А когда осознал, что она не сопротивляется ему и робко отвечает, настойчивее. И целовал до тех пор, пока у обоих перестало хватать воздуха. Тогда он нехотя отстранился, и Лия, словно опомнившись, обхватила его руки своими ладонями и попыталась оттолкнуть. Но напрасно. Он был выше и сильнее и отпускать ее не хотел.
— Лия…
— Мое имя ты знаешь, а свое мне так и не назвал, — прошептала она, качая головой.
— Я назову его, когда придет время, — уклончиво ответил ликиец.
И снова попытался поцеловать ее, но она отвернулась. И тогда он заметил старые шрамы на ее ладонях и начавшие недавно заживать раны. До этого не обращал на это никакого внимание, а сегодня подметил. Нахмурился, обхватил ее руки и подставил так, чтобы ладони были раскрыты верх.
— Что это? — требовательно вопросил он.
И столько всего было в его голосе, что Лия, мало знавшая его, испугалась. Отчего он сердился?
— Откуда у тебя эти шрамы? — не отступался он. — Лия, не молчи!
Говорил уже приказным тоном, чем окончательно ее смутил.
— Я же говорила, что целительница, — нехотя ответила ему, — я часто хожу на болота, собираю травы для лекарств. А на болотах случается разное.
Ее пространное объяснение его не удовлетворило. Было видно, что он не поверил. Отпустил ее руки и отступил на шаг.
— Я говорил, что мне не стоит лгать, Лия.
— А я и не лгала, — а сама так и не подняла к нему глаз.
Ликиец хмыкнул. Кивнул ей на прощание и ушел. А у Лии задрожали руки. Она закрыла ими лицо и еле слышно промолвила:
— О, Боги…
Глава XII (Лия).
Лия хорошо помнила тот день, когда впервые узнала про обитателей Илиши. Могущественных духов, способных исцелять от любой болезни и спасать от смерти. Про них маленькой Лии рассказал мудрый староста.
— Здешние болота не только наш дом, — говорил он, обводя худой рукой подступающие к деревне Нерейские топи, — но и обитель древних духов. Наши предки поклонялись им как богам. И мы, — сперва указал он на себя, а после и на внимательно слушавшую его Лию, — чтим их.
— Расскажи еще про духов, староста, — просила любопытная малышка.
И старик с улыбкой отвечал ей:
— Они очень сильны, Лия. В их власти спасти человека от смерти. Исцелить даже самый страшный недуг.
— От недугов исцеляет бабушка Яроха. Она очень добрая, — отзывалась девочка.
— Яроха многих спасла, — соглашался староста, — и ей помогают травы. Но у духов с болот есть волшебная сила, которой нет у Ярохи. И нет ни у одного смертного.
— Даже у тебя?
— Даже у меня.
— Но ведь и ты помогаешь, — задумалась девочка, вспоминая сколько раз становилась свидетельницей того, как благодарили старосту люди.
— Я помогаю словом, Лия. Моя сила в прожитых годах и знаниях. Сила Ярохи в травах, а сила духов в магии, — терпеливо объяснял он.
— А у людей есть магия?
Но на этот вопрос староста никогда не давал ей ответа. Может, потому что не знал доподлинно. А возможно просто что-то утаивал.
А вот про духов с Илиши Лия узнала больше, когда повзрослела и впервые попала в священное для нереди место. В обитель древних болотных богов, как называли духов местные жители. Тогда девочка узнала, что духи не только могущественны, но и капризны. На глаза ей являться они не пожелали и прятались за деревьями и пнями. А в следующий раз приказали ей прийти и вовсе ночью. Только их тоненькие голоса она слышала и только их зеленые блестящие глаза в ночи и видела. Капризные духи не позволяли никому другому из племени нередь приходить к Илиши. Только Лии они и были рады. Только ей и соглашались помочь. Но за помощь всегда требовали плату. А платой была ее кровь.
— Как теперь быть, бабушка? — спрашивала у наставницы совета Лия.
Про ночной разговор с ликийцем она рассказала Ярохе на следующий день.
— После того, как он выспрашивал про шрамы на ладонях? А если дознается про духов?
В ответ на это Яроха пожала плечами.
— И что с того, дитятко? Дознается он про них, ну так что? Может оно и к лучшему?
— Что ты такое говоришь, бабушка?! — Лия и думать о таком не хотела. Духи Илиши ей ясно дали понять, что ликиец не должен узнать о них.
— А то и говорю, — невозмутимо ответила ей Яроха, — что ничего плохого не случиться, если этот ликиец про них дознается. Может даже лучше будет…
Но она не договорила.
— Ты же знаешь, духи не потерпят, если я нарушу их волю. А я обещала им, что он не появится у Илиши.
— Больно послушна ты им, дитятко.
— Это одно из их условий, — напомнила Лия.
И Яроха кивнула.
— Вот и я о том. Вроде бы они и помогают, но не бескорыстно. Требуют с тебя плату, а вдобавок покорности, — не выдержала и сказала, что было на уме, — злые они. Я всегда это тебе говорила. Но разве ты когда-нибудь меня слушала? Привыкла все делать по-своему. Только с духами ты и послушна, а с людьми, что дольше твоего прожили, нет.
— Без их помощи я бы не спасла стольких людей.
Яроха только отмахнулась. Устала слушать, как ученица распиналась в благодарности к тем, кто пил ее кровь.
— Но может мне и не о чем волноваться? — у самой себя вдруг спросила Лия. — Ликиец мог уже забыть про тот разговор. Он ведь скоро уедет и про духов Илиши не узнает.
Но она ошибалась, полагая, что он забыл их разговор. Через два дня, когда она собралась к Илиши, он пошел за ней на болота. Проследил за ней, узнал какой тропой она ходит и подслушал ее с духами разговор.
— Давно не приходила, Лия, — вновь, как и в последнюю их встречу, упрекнули ее духи.
— Я не могла прийти к вам, — сказала она.
— Из-за ликийца, — сами подтвердили обитатели Илиши, они привычно прятались за деревьями и среди старых гниющих пней, отчего-то не желая ей показываться.
В ночи только и блестели их зеленые с черным вертикальным зрачком глаза. И этим они напоминали животных.
— Удалось его исцелить, помогли наш-ш-ши камни?
— Помогли, — с благодарностью ответила молодая целительница, — он исцелился и к нему вернулись силы.
— Значит скоро он покинет наш-ш-ши болота, — удовлетворенно произнесли они.
— Да, он уедет.
— Пусть уезж-ж-жает.
— А те камни, Лия? — спросил у нее один из духов. — Ты сделала так, как мы велели?
— Да, я закопала их в землю. Вдали от деревни, на болотах, куда никто не ходит, — и тут же заверила, — их не найдут.
— Хорош-ш-шо.
— И ликийцу про нас не рассказывала? — на всякий случай уточнили у нее духи. — И не рассказывала про дорогу до Илиш-ш-ши?
— Нет, — твердым голосом произнесла она.
Но на утро, когда проснулась и вышла на двор, увидела возвращавшихся с болот ликийцев. В руках у них были мечи, перепачканные чем-то зеленым. Заподозрив неладное, она кинулась к тому ликийцу, которого спасла, и шедшему рядом с ним Леандру.
— Что вы наделали?!
— Спасли тебя от паразитов, — ответил ликиец.
— Ты ходил к Илише, — догадалась она, подошла ближе, осматривая их мечи, — а это их кровь. Что же ты наделал?
Подняла на него полные ужаса глаза.
— Как ты узнал?
Ликиец не ответил, но Лия и сама догадалась.
— Ты следил за мной.
Глава XIII (Риан).
Во всех деревнях, в которых они останавливались по пути в столицу, их встречали с большой радостью. Местные жители устраивали праздники, накрывали столы, спрашивали героя о дальнейших планах. Энге Янвор со всеми был приветлив и учтив, благодарил за гостеприимство и доброту, но было заметно, что такое внимание и оказываемые ему почести, утомляют его. И, пожалуй, этим хоругв и отличался от героев старых легенд и преданий. Он был скромен, всеобщему вниманию и почестям предпочитал тишину и уединение… то ли прожитые годы так сказались на нем… то ли печальный опыт… то ли таков был его характер… Но Риан за время их совместного путешествия заметил, что Энге Янвор никогда не дожидался окончания праздника и уходил отдыхать раньше остальных, а на все оказываемые ему почести отвечал сдержанной учтивостью. Прославленный полководец не страдал из-за гордыни и тщеславия, а его люди относились к нему с большим уважением и были безраздельно преданны. И чем больше Риан узнавал об этом удивительном человеке, тем сильнее ему хотелось походить на него. Но нет, мальчик не был счастлив из-за того, что оказался в компании такого героя при сложившихся обстоятельствах.
Он все также тосковал по родному дому. Вспоминал тетю Лелю и ее добрые глаза и искренне сожалел о случившемся со старостиной женой. Винил себя и много думал о том, как бы все сложилось, если бы в тот день он послушал тетю и прошел мимо Бренны.
Он и сам не до конца осознавал, что произошло тогда. Он ведь просто обозвал тех престарелых сплетниц курицами. Не более. А по разговорам старосты и хоругва выходило, что Риан совершил страшное преступление, потому что подчинил своей воле сразу трех женщин. Но как это возможно? Разве он, простой деревенский мальчишка, был способен на такое?
И все же Риан снова попытался это проделать. Подчинить своей воле людей. Решил убедиться в том, что обладает такими способностями.
В тайне от хоругва и его людей он попытался подчинить себе жителей одной деревни. Мысленно приказал им стать свиньями, а потом коровами, после птицами и даже мухами, но безрезультатно. Все его усилия оказались напрасными, и он оставил эту затею.
Но все же не забыл о состоявшемся накануне их отъезда разговоре старосты Лювира и Энге Янвора. Мальчик решил выяснить, в чем именно его обвиняли, и почему увезли из родного дома. Почему не дали проститься с тетей Лелей и теперь везли ко двору короля Теренаса.
— А кто такие эти эскулаты? — однажды, набравшись смелости, спросил у хоругва Риан.
Они сидели за столом в доме принимавшего их старосты. Остановились в небольшой деревеньке в паре дней пути от столицы. Местные жители накрыли богатый стол и потчевали гостей мясными пирогами и зажаренным поросенком, кашей с грибами и орехами в меду. Риану отрезали большой кусок жирного пирога с потрошками, бобами и луком, дали каши и налили стакан подогретого молока. Мальчик ел и пил, а, насытившись, наконец спросил у сидевшего рядом хоругва про эскулатов.
Энге Янвор ответил ему не сразу.
— Что ты знаешь про ликийцев? — сначала спросил он.
Риан пожал плечами. Знал он немного, лишь то, что слышал от старосты и тети Лели. В их родной деревне ликийцев давно не видели. И Риан, признаться, сам никогда их не встречал.
— Они подлые захватчики, что принесли войну в наши земли, — ответил мальчик словами старосты Лювира.
Энге Янвор это сразу распознал, посмотрел на мальчишку пристально.
— Это ваш староста научил так говорить?
Риан покраснел до кончиков ушей.
— Что ж, — призадумался хоругв, перед ним стояли тарелка с кашей и стакан с крепкой наливкой, к которой он так и не притронулся, — видно, про ликийцев у вас немного говорили.
— Немного, — сознался Риан, вспоминая редкие старостины рассказы.
— Ну, тогда послушай, что я тебе скажу, — и Энге Янвор, до этого отстраненно следивший за всем, сделался сосредоточенным и серьезным, — ликийцы прирожденные воины. Сильные и выносливые. Они подчинили множество королевств по эту сторону Разлома и построили огромную империю. А знаешь почему?
Риан мотнул головой. Про это староста Лювир никогда не рассказывал.
— Потому что их собственный дом был уничтожен, и они вынуждены были искать себе новый после того, как перешли Разлом.
— Староста рассказывал, что сначала они захватили торговые города на побережье Тирийского океана, — сказал мальчик о том, что знал, — а потом — восточный Дарр и Адру.
— Ледар и Ифар, — продолжил хоругв, перечисляя захваченные ликийцами королевства, — они захватили и подчинили много земель, от Тирийского побережья на востоке до Нерейских болот на западе. И построили новую империю, которой управляют их вожди. Легуры.
Риан утвердительно закивал. Это он знал. К тому же много раз слышал историю про то, как Энге Янвор победил в бою самого могущественного легура. В той схватке погиб его племянник и наследник.
— И хоть внешне они похожи на нас, многие их не считают людьми. А все из-за их сил. В их жилах течет магия, — пояснил Энге Янвор, — и самая страшная и разрушительная сила, которой они обладают, — подчинение. Легуры способны подавлять чужую волю и заставлять делать то, что захотят.
Пока хоругв рассказывал это, пристально рассматривал мальчика, его волосы, лицо и глаза, будто искал подтверждение своим догадкам.
Риан опустил голову и тихо спросил:
— Староста Лювир решил, что я легур?
— Нет, ваш староста решил, что ты эскулат, — честно ответил Энге Янвор, — ребенок, рожденный от легура. Не чистокровный ликиец.
— Как же это возможно? — нахмурился Риан.
— Ты мне скажи, — ответил хоругв, он говорил без тени угрозы, доверительно, потому что пытался расположить к себе мальчика и узнать правду, — что тебе известно о твоих родителях?
