Про него слагали легенды, пели песни, называли в его честь сыновей и просили у него благословения для своих детей. Он был народным героем. Любимцем. А еще был старым, уставшим мужем, с длинными белыми волосами, которые сплетал в косу. Такой же белой была и его короткая борода. А вокруг глаз сеточки мелких морщин. Он был моложе деда Марена, но старше старосты Лювира. Зрелый опытный муж, побывавший в десятках сражений и остановивший войну. В нем еще чувствовалась былая сила. Он по-прежнему оставался крепок, уверенно держал в руках меч и мог вести за собой войска. Он казался твердым и мощным, непоколебимым, как скала. Был очень высок. Уж точно выше всех мужчин, которые жили в их деревне. Широк в плечах и имел большущие руки. Риан слышал истории про то, как хоругв сражался с ликийцами двумя топорами. Как останавливал скачущих на него вражеских всадников, как ломал врагам кости.
«Воистину Энге Янвор велик! Ни один муж не сравнится с ним в силе и храбрости!» — восхищенно отзывались о герое простые люди. Риан всегда мечтал увидеть Энге Янвора. Расспросить его про подвиги. А больше всего узнать про тот поединок с легуром. И вот случай распорядился так, что теперь Риан стоял напротив хоругва и ожидал, когда тот решит судьбу мальчика, обвиняемого в страшных злодеяниях. Но каких именно, даже сам обвиняемый не знал.
— Вот он, — указал на Риана староста Лювир.
Он сидел рядом с хоругвом за пиршественным столом и с опаской поглядывал на застывшего в центре комнаты мальчика. Хоругв скользнул по лицу Риана изучающим взглядом, а затем обратился к старосте.
— У мальца рыжие волосы.
Голос у него был сильный, как и он сам, но звучал устало. И лицо, и глаза выдавали в нем усталость. То ли дорога вымотала хоругва, то ли что-то другое, но сейчас он точно не хотел разбираться с делом Риана, а мечтал об отдыхе.
— А вы приглядитесь, господин, — настаивал на своем Лювир, — рыжими волосами он пошел в свою мать, давно погибшую Эну, а вот глазами… — и староста многозначительно замолчал.
Энге Янвор, до этого слушавший его очень внимательно, махнул рукой. Сидели они оба в центре накрытого к празднику стола. Но самого праздника жители деревни не стали устраивать. Только радостно встретили долгожданного гостя, поприветствовали, провели в дом старосты и усадили за стол. Бренна, которая тоже была здесь, все суетилась, подливала в чашу гостя хмельного меда и предлагала крепкой настойки, но Энге Янвор упорно отказывался. Ему еще предстояла дальняя дорога. Его людей разместили в других домах и тоже радушно привечали, угощали разными блюдами и подготовили места для ночлега.
— Эскулаты похожи на легуров, — безапелляционно заявил Энге Янвор, — этот мальчик похож, но только лицом… и возможно глазами.
Риан стоял посреди комнаты и не шевелился. Смотрел прямо на хоругва и слушал о чем тот говорил со старостой.
— Вы все же присмотритесь, господин, — попросила у него Бренна.
С приездом хоругва старостина жена преобразилась и ее было не узнать. Перед Рианом предстала мягкая покладистая женщина с заискивающим взглядом, которая и головы в присутствии мужчины боялась поднять. Бренна ли это была?
Хоругв не стал спорить с гостеприимной хозяйкой, уважил ее просьбу, поднялся со своего места и направился к Риану. Еще раз поглядеть на него. Но только повнимательнее. Подошел ближе и всмотрелся в его глаза, как до этого делал и староста Лювир. Долго смотрел. Изучающе. Хмурился и думал о чем-то своем.
— Как тебя звать, малец? — спросил он, впервые напрямую обратившись к Риану.
— Риан, — выдавил из себя мальчик.
Он так перенервничал, что у него даже в горле пересохло, и он с трудом мог говорить.
— Скажешь сам, что сделал? — задал еще один вопрос хоругв.
Он не выглядел обвиняющим или устрашающим. Не глядел на него с угрозой и предупреждением, но Риан все равно боялся. И сам не понимал отчего, но боялся. Страх сковал его сердце. И мальчику не нравилось это неприятное липкое чувство. Он бы хотел радоваться появлению в их деревни такого героя, как Энге Янвор. Восхищаться им, говорить с ним без всякого страха и осторожности, расспрашивать про его подвиги. Но все случившееся с ним сегодня перечеркнуло эту возможность, и Риан предстал перед хоругвом обвиняемым.
— Я ничего не сделал, господин, — снова слова дались ему тяжело, но на этот раз потому что солгал.
И он отвел глаза, не в силах больше глядеть на стоявшего напротив мужчину.
— Лжет этот негодник, — не выдержала Бренна и явила свое истинное лицо, но потом резко спохватилась и снова стала играть выбранную роль, заговорила медовым голосом, склоняя голову перед гостем, — мальчик, понятное дело, не хочет сознаваться.
Энге Янвор перевел задумчивый взгляд с нее на Риана. А тот стоял как вкопанный и боялся пошевелиться. Ему казалось, что любое его движение выдаст его, и хоругв узнает про него что-то, что подтвердит слова старосты и его жены. А Риан всего-навсего хотел домой, к тете Леле. Вон на столе у старосты стояли сладкие пироги с ягодами, которые его тетя сегодня испекла к празднику. Хоругв проследил за его взглядом, улыбнулся одними уголками губ. Прошел к столу, занял свое место и попросил старостину жену отрезать два куска сладкого пирога.
— Да второй кусок, хозяйка, положи на отдельную тарелку, — добавил Энге Янвор, взглянул на Риана и подмигнул ему, — одному мне не осилить эти пироги. Помощник нужен. Ну что, малец, поможешь в нелегком деле?
У Риана от сердца отлегло. Он радостно улыбнулся и закивал.
— Тогда не стесняйся, подходи, садись и ешь, — указал ему на пустующее рядом с ним место хоругв.
Это место прежде занимала Бренна, но потом, как стала прислуживать гостю и мужу, еще не садилась за стол. Приглашение хоругва вызвало в ней неприятное чувство, и она не смогла снова скрыть своей сущности, скривилась и чуть не сказала гадость мальчику. Но вовремя сдержалась и прикусила язык.
— Что же ты стоишь без дела, хозяйка? — спросил у нее Энге Янвор. — Накорми и ребенка, раз уж кормишь двух здоровых мужчин. — и он показал на себя и притихшего рядом старосту.
Тот будто кислых щей отведал, сидел с перекошенным лицом, и это позабавило Риана. Он с удовольствием отведал тетиных сладких пирогов, выпил целую кружку подогретого молока и уже стал зевать. Он очень устал за сегодняшний день! Многое довелось ему пережить.
— Устал бедный мальчик, — притворно-заботливым голосом проговорила Бренна, знаком показала ему встать из-за стола и идти за ней.
— Ты уложи мальца здесь, — посоветовал ей Энге Янвор.
И последнее, что услышал Риан перед тем, как заснуть, тихий разговор старосты и хоругва.
— Малец напуган, но оно и понятно.
— Эскулат ли он?
— Не могу тебе сказать, староста. Глаза у него и прямь, как у эскулата. Но возможно это потому, что его отец простой ликиец, а не легур.
— Тогда ответь мне, господин, как этот мальчишка сумел подчинить трех женщин?
— Вот этого я тебе не скажу, староста. Ни один легур не мог подобного. А уж тем более эскулат.
— Что же, по-твоему, я и остальные, кто стал свидетелем его злодейства, придумываем? Или может потешаемся так?
— Ты не горячись. Если этот малец рожден от легура, рано или поздно это вскроется.
— И что, мне и жителям моей деревни теперь ждать, когда это случится?
— Тебе не придется ждать, — заверил Лювира хоругв, — завтра я отбываю в столицу, ко двору короля Теренаса.
Дальше Риан не стал слушать, он был так измотан за день, что быстро заснул, так и не узнав, что там предлагал их старосте Энге Янвор.
А рано утром мальчишку разбудила Бренна, и продолжая притворяться и разыгрывать роль благодушной хозяйки, накормила его сытным завтраком и дала с собой в дорогу еды.
— А это зачем? — искренне удивился мальчик.
Его вывели на двор, где уже в седлах сидели и дожидались люди хоругва.
На вопрос Риана ответила не Бренна, а сам Энге Янвор.
— Ну что, малец? Хотел бы увидеть столицу и встретиться с королем?
Риан не ответил ему. Он просто не знал, что сказать. А хотел ли он поехать в столицу? Наверное, об этом мечтал каждый мальчишка. Но Риан вспомнил про тетю Лелю и дом. Ее здесь не было, наверное, не сообщили о планах увезти Риана. А ему бы хотелось увидеть ее и проститься. Но разве староста Лювир и вредная Бренна позволили бы ему? И Риан с тоской посмотрел назад, туда, где среди дворов местных жителей стоял домик тети Лели и дяди Барела. Риана посадили на коня хоругва и дали в руки поводья.
— Держи крепко, — сказал Энге Янвор.
Вскочил на своего скакуна позади Риана и дал сигнал остальным выдвигаться. Их отряд выехал на большую дорогу, а родная деревня мальчика осталась позади. И Риан в последний раз обернулся. Тетю Лелю он больше не видел.
— Как тебя зовут? — однажды спросил ее ликиец.
— Лия, — ответила она, когда в очередной раз готовила для него целебный отвар, что придавал сил и помогал быстрее встать на ноги.
— Лия… — повторил ее имя ликиец, а потом неожиданно произнес: — Не твое это имя.
Она сильно удивилась после этих слов, повернула к нему лицо и спросила:
— Отчего же?
Ликиец приподнялся на постели и покачал головой. Он чувствовал себя лучше, но пока не вставал. Все же слабость еще давала о себе знать.
— Не знаю, — с лукавой улыбкой ответил он, бесстыдно разглядывая ее, стоящую близ стола и смешивающую ингредиенты для его лекарства, — но это имя не для тебя.
Лия густо покраснела. Но не от его слов, а от взгляда, которым он прожигал ее. И ведь так бесстыдно смотрел! Ей даже стало не по себе, и она быстро отвела глаза. Вернулась к прежнему занятию. И постаралась больше не отвлекаться на бессовестного ликийца. Сосредоточилась на приготовлении отвара, но все равно ощущала на себе его прожигающий взгляд.
В другой раз он попросил ее рассказать о себе, и Лия лишь пожала плечами. Что она могла рассказать ему?
— Я целительница в нереди, господин, — он и так это знал, — помогаю несчастным и по возможности спасаю людей от смерти. Моя жизнь — это помощь людям и служение духам. Вся моя жизнь заключена в здешних болотах. Наверное, тебе такая жизнь покажется ничем не примечательной и скучной.
— Но тебе она нравится? — прямо спросил он, вновь бесстыдно разглядывая ее.
И Лии захотелось скрыться от его испытывающего взгляда. Не могла она выносить его. Не могла оставаться равнодушной и не смущаться.
— Нравится, — тихо ответила она и снова отвела глаза.
Чувствовала, как кровь приливает к ее щекам. А еще по его голосу слышала, что он улыбается, видя ее смущение.
— И никогда не хотела для себя другой жизни? — вдруг спросил он.
Лия мотнула головой.
— Не хотела, господин. И я была бы признательна, если бы ты перестал меня мучить расспросами, — честно попросила его.
Ликиец лишь усмехнулся. Но больше в тот вечер он ни о чем ее не расспрашивал, и она была благодарна за это.
Но на следущий вечер, он позволил себе большее. И когда она поила его приготовленным отваром, он взял ее за руки, в которых она держала стакан с лекарством. Лия вздрогнула и, наверное, выронила бы стакан, но ликиец крепко держал ее руки. Его пальцы опутывали ее тонкие белые запястья, и Лия ощущала какой горячей была его кожа.
— Посмотри на меня, — приказал он.
А она боялась пошевелиться. Замерла, сидя на краю его постели, и вцепилась в стакан, будто он был единственным ее спасением и одновременно преградой между ними.
— За весь вечер ты ни разу не взглянула на меня, — с упреком произнес он, — и словом со мной не обмолвилась. Я чем-то провинился перед тобой?
И она испугавшись, что он подумает о ней плохо, подняла на него глаза и уже собиралась оправдаться, но увидела его хитрую улыбку и лукавый блеск в глазах. Поняла, что ликиец дразнит ее, и рассердилась. Вырвала руки и поднялась, расплескав отвар на постель. Несколько капель пролила и на пол.
— Я приготовлю новое лекарство, — без всякого сожаления сказала она и пошла к столу, заваленному сушеными травами и кореньями.
А дразнивший ее ликиец даже не извинился. Только довольно улыбался, думая о чем-то своем. Но на следующий день после этого Лия увидела на столе свеже собранные цветы. Ликиец неотрывно следил за ней с того момента, как она переступила порог. Но Лия и виду не подала, что заметила букет, который он собрал для нее и оставил на видном месте. Но вот, когда она подошла к нему, чтобы сменить повязку, он неожиданно поднялся с постели, взял ее за руки и притянул к себе. И оказавшаяся так близко к нему Лия совсем растерялась. Не знала, как вести себя и что говорить.
— Не поблагодаришь меня за цветы? — совершенно серьезно спросил он, а глаза его так и смеялись.
Снова дразнил ее.
— Благодарю, господин, — промолвила она, не поднимая головы.
Даже боялась смотреть на него в тот момент. Только и ждала, когда он отпустит, а он все не отпускал. Будто испытывал ее терпение. А может просто потешался так.
— Мне нужно сменить повязку, — как можно спокойней проговорила она, упорно глядя в пол, — прошу, отпусти меня.
Видя, что она никак не реагирует, он разочаровано выдохнул и отпустил ее. И Лия в тот вечер всячески избегала смотреть ему в глаза. Дождалась, когда он наконец уснет, и ушла. «Я не могу так больше», — подумала она.
Новые встречи с ним давались все труднее. Он будто испытывал ее. А может развлекался? Лия не знала, что думать. Его поведение сбивало ее с толку. Он дразнил ее, смущал и волновал. Она уже не могла спокойно думать о нем, и это пугало ее. И не придумав ничего лучше, она решила больше с ним не встречаться.
С каждым днем ликийцу становилось лучше, и Лия надеялась, что уже совсем скоро он сможет уверенно ходить, а после и вовсе уедет из их деревни. На самом деле, он уже не нуждался в молодой целительница, главное она сделала — вырвала его из цепких лап смерти и вернула ему надежду на полное выздоровление. А дальше дело было за ним. Так что лечить его могла уже и Яроха. А Лии и вовсе не требовалось появляться у него.
— Ему уже лучше, и мое присутствие не нужно, — сказала она как-то наставнице.
Та внимательно оглядела ее, будто подмечая какие-то изменения в ней и настороженно спросила:
— А что так, дитятко? С чего вдруг ты бросаешь нуждающегося в твоей целительской силе?
Лия лишь неопределенно передернула плечами. Понятное дело, что ни одна целительница так бы не поступила, как она. Но ей было в тягость находиться рядом с этим ликийцем. Но о том она никому не рассказывала: ни наставнице, ни старосте.
— Может этот ликиец обидел тебя? — нахмурилась Яроха.
Недобро сверкнули ее глаза, она заподозрила неладное, но Лия поспешила успокоить ее и заверить в том, что ничего плохого не случилось.
— Не обидел. Ничего дурного не сделал и не сказал, бабушка. Но я чувствую, что он уже не нуждается в моей помощи. Что могла для него, я сделала. А потому прошу, присмотри за ним ты.
И как ей отказать? В особенности, когда так просила? Яроха только пожала плечами, но согласилась. Больше ни о чем не допытывалась у своей ученицы, а Лия вздохнула свободно. Понадеялась, что теперь все станет как прежде. Ликиец не будет мучить ее, а она о нем позабудет. А когда он со своими людьми наконец покинет деревню, она вернется в свой дом. А пока Лия жила в доме Ярохи. Каждый день просыпалась с первыми лучами солнца и уходила на болота собирать полезные травы, а возвращалась только к обеду и занимала себя приготовлением разных лекарств.
«Воистину Энге Янвор велик! Ни один муж не сравнится с ним в силе и храбрости!» — восхищенно отзывались о герое простые люди. Риан всегда мечтал увидеть Энге Янвора. Расспросить его про подвиги. А больше всего узнать про тот поединок с легуром. И вот случай распорядился так, что теперь Риан стоял напротив хоругва и ожидал, когда тот решит судьбу мальчика, обвиняемого в страшных злодеяниях. Но каких именно, даже сам обвиняемый не знал.
— Вот он, — указал на Риана староста Лювир.
Он сидел рядом с хоругвом за пиршественным столом и с опаской поглядывал на застывшего в центре комнаты мальчика. Хоругв скользнул по лицу Риана изучающим взглядом, а затем обратился к старосте.
— У мальца рыжие волосы.
Голос у него был сильный, как и он сам, но звучал устало. И лицо, и глаза выдавали в нем усталость. То ли дорога вымотала хоругва, то ли что-то другое, но сейчас он точно не хотел разбираться с делом Риана, а мечтал об отдыхе.
— А вы приглядитесь, господин, — настаивал на своем Лювир, — рыжими волосами он пошел в свою мать, давно погибшую Эну, а вот глазами… — и староста многозначительно замолчал.
Энге Янвор, до этого слушавший его очень внимательно, махнул рукой. Сидели они оба в центре накрытого к празднику стола. Но самого праздника жители деревни не стали устраивать. Только радостно встретили долгожданного гостя, поприветствовали, провели в дом старосты и усадили за стол. Бренна, которая тоже была здесь, все суетилась, подливала в чашу гостя хмельного меда и предлагала крепкой настойки, но Энге Янвор упорно отказывался. Ему еще предстояла дальняя дорога. Его людей разместили в других домах и тоже радушно привечали, угощали разными блюдами и подготовили места для ночлега.
— Эскулаты похожи на легуров, — безапелляционно заявил Энге Янвор, — этот мальчик похож, но только лицом… и возможно глазами.
Риан стоял посреди комнаты и не шевелился. Смотрел прямо на хоругва и слушал о чем тот говорил со старостой.
— Вы все же присмотритесь, господин, — попросила у него Бренна.
С приездом хоругва старостина жена преобразилась и ее было не узнать. Перед Рианом предстала мягкая покладистая женщина с заискивающим взглядом, которая и головы в присутствии мужчины боялась поднять. Бренна ли это была?
Хоругв не стал спорить с гостеприимной хозяйкой, уважил ее просьбу, поднялся со своего места и направился к Риану. Еще раз поглядеть на него. Но только повнимательнее. Подошел ближе и всмотрелся в его глаза, как до этого делал и староста Лювир. Долго смотрел. Изучающе. Хмурился и думал о чем-то своем.
— Как тебя звать, малец? — спросил он, впервые напрямую обратившись к Риану.
— Риан, — выдавил из себя мальчик.
Он так перенервничал, что у него даже в горле пересохло, и он с трудом мог говорить.
— Скажешь сам, что сделал? — задал еще один вопрос хоругв.
Он не выглядел обвиняющим или устрашающим. Не глядел на него с угрозой и предупреждением, но Риан все равно боялся. И сам не понимал отчего, но боялся. Страх сковал его сердце. И мальчику не нравилось это неприятное липкое чувство. Он бы хотел радоваться появлению в их деревни такого героя, как Энге Янвор. Восхищаться им, говорить с ним без всякого страха и осторожности, расспрашивать про его подвиги. Но все случившееся с ним сегодня перечеркнуло эту возможность, и Риан предстал перед хоругвом обвиняемым.
— Я ничего не сделал, господин, — снова слова дались ему тяжело, но на этот раз потому что солгал.
И он отвел глаза, не в силах больше глядеть на стоявшего напротив мужчину.
— Лжет этот негодник, — не выдержала Бренна и явила свое истинное лицо, но потом резко спохватилась и снова стала играть выбранную роль, заговорила медовым голосом, склоняя голову перед гостем, — мальчик, понятное дело, не хочет сознаваться.
Энге Янвор перевел задумчивый взгляд с нее на Риана. А тот стоял как вкопанный и боялся пошевелиться. Ему казалось, что любое его движение выдаст его, и хоругв узнает про него что-то, что подтвердит слова старосты и его жены. А Риан всего-навсего хотел домой, к тете Леле. Вон на столе у старосты стояли сладкие пироги с ягодами, которые его тетя сегодня испекла к празднику. Хоругв проследил за его взглядом, улыбнулся одними уголками губ. Прошел к столу, занял свое место и попросил старостину жену отрезать два куска сладкого пирога.
— Да второй кусок, хозяйка, положи на отдельную тарелку, — добавил Энге Янвор, взглянул на Риана и подмигнул ему, — одному мне не осилить эти пироги. Помощник нужен. Ну что, малец, поможешь в нелегком деле?
У Риана от сердца отлегло. Он радостно улыбнулся и закивал.
— Тогда не стесняйся, подходи, садись и ешь, — указал ему на пустующее рядом с ним место хоругв.
Это место прежде занимала Бренна, но потом, как стала прислуживать гостю и мужу, еще не садилась за стол. Приглашение хоругва вызвало в ней неприятное чувство, и она не смогла снова скрыть своей сущности, скривилась и чуть не сказала гадость мальчику. Но вовремя сдержалась и прикусила язык.
— Что же ты стоишь без дела, хозяйка? — спросил у нее Энге Янвор. — Накорми и ребенка, раз уж кормишь двух здоровых мужчин. — и он показал на себя и притихшего рядом старосту.
Тот будто кислых щей отведал, сидел с перекошенным лицом, и это позабавило Риана. Он с удовольствием отведал тетиных сладких пирогов, выпил целую кружку подогретого молока и уже стал зевать. Он очень устал за сегодняшний день! Многое довелось ему пережить.
— Устал бедный мальчик, — притворно-заботливым голосом проговорила Бренна, знаком показала ему встать из-за стола и идти за ней.
— Ты уложи мальца здесь, — посоветовал ей Энге Янвор.
И последнее, что услышал Риан перед тем, как заснуть, тихий разговор старосты и хоругва.
— Малец напуган, но оно и понятно.
— Эскулат ли он?
— Не могу тебе сказать, староста. Глаза у него и прямь, как у эскулата. Но возможно это потому, что его отец простой ликиец, а не легур.
— Тогда ответь мне, господин, как этот мальчишка сумел подчинить трех женщин?
— Вот этого я тебе не скажу, староста. Ни один легур не мог подобного. А уж тем более эскулат.
— Что же, по-твоему, я и остальные, кто стал свидетелем его злодейства, придумываем? Или может потешаемся так?
— Ты не горячись. Если этот малец рожден от легура, рано или поздно это вскроется.
— И что, мне и жителям моей деревни теперь ждать, когда это случится?
— Тебе не придется ждать, — заверил Лювира хоругв, — завтра я отбываю в столицу, ко двору короля Теренаса.
Дальше Риан не стал слушать, он был так измотан за день, что быстро заснул, так и не узнав, что там предлагал их старосте Энге Янвор.
А рано утром мальчишку разбудила Бренна, и продолжая притворяться и разыгрывать роль благодушной хозяйки, накормила его сытным завтраком и дала с собой в дорогу еды.
— А это зачем? — искренне удивился мальчик.
Его вывели на двор, где уже в седлах сидели и дожидались люди хоругва.
На вопрос Риана ответила не Бренна, а сам Энге Янвор.
— Ну что, малец? Хотел бы увидеть столицу и встретиться с королем?
Риан не ответил ему. Он просто не знал, что сказать. А хотел ли он поехать в столицу? Наверное, об этом мечтал каждый мальчишка. Но Риан вспомнил про тетю Лелю и дом. Ее здесь не было, наверное, не сообщили о планах увезти Риана. А ему бы хотелось увидеть ее и проститься. Но разве староста Лювир и вредная Бренна позволили бы ему? И Риан с тоской посмотрел назад, туда, где среди дворов местных жителей стоял домик тети Лели и дяди Барела. Риана посадили на коня хоругва и дали в руки поводья.
— Держи крепко, — сказал Энге Янвор.
Вскочил на своего скакуна позади Риана и дал сигнал остальным выдвигаться. Их отряд выехал на большую дорогу, а родная деревня мальчика осталась позади. И Риан в последний раз обернулся. Тетю Лелю он больше не видел.
Глава XI (Лия).
— Как тебя зовут? — однажды спросил ее ликиец.
— Лия, — ответила она, когда в очередной раз готовила для него целебный отвар, что придавал сил и помогал быстрее встать на ноги.
— Лия… — повторил ее имя ликиец, а потом неожиданно произнес: — Не твое это имя.
Она сильно удивилась после этих слов, повернула к нему лицо и спросила:
— Отчего же?
Ликиец приподнялся на постели и покачал головой. Он чувствовал себя лучше, но пока не вставал. Все же слабость еще давала о себе знать.
— Не знаю, — с лукавой улыбкой ответил он, бесстыдно разглядывая ее, стоящую близ стола и смешивающую ингредиенты для его лекарства, — но это имя не для тебя.
Лия густо покраснела. Но не от его слов, а от взгляда, которым он прожигал ее. И ведь так бесстыдно смотрел! Ей даже стало не по себе, и она быстро отвела глаза. Вернулась к прежнему занятию. И постаралась больше не отвлекаться на бессовестного ликийца. Сосредоточилась на приготовлении отвара, но все равно ощущала на себе его прожигающий взгляд.
В другой раз он попросил ее рассказать о себе, и Лия лишь пожала плечами. Что она могла рассказать ему?
— Я целительница в нереди, господин, — он и так это знал, — помогаю несчастным и по возможности спасаю людей от смерти. Моя жизнь — это помощь людям и служение духам. Вся моя жизнь заключена в здешних болотах. Наверное, тебе такая жизнь покажется ничем не примечательной и скучной.
— Но тебе она нравится? — прямо спросил он, вновь бесстыдно разглядывая ее.
И Лии захотелось скрыться от его испытывающего взгляда. Не могла она выносить его. Не могла оставаться равнодушной и не смущаться.
— Нравится, — тихо ответила она и снова отвела глаза.
Чувствовала, как кровь приливает к ее щекам. А еще по его голосу слышала, что он улыбается, видя ее смущение.
— И никогда не хотела для себя другой жизни? — вдруг спросил он.
Лия мотнула головой.
— Не хотела, господин. И я была бы признательна, если бы ты перестал меня мучить расспросами, — честно попросила его.
Ликиец лишь усмехнулся. Но больше в тот вечер он ни о чем ее не расспрашивал, и она была благодарна за это.
Но на следущий вечер, он позволил себе большее. И когда она поила его приготовленным отваром, он взял ее за руки, в которых она держала стакан с лекарством. Лия вздрогнула и, наверное, выронила бы стакан, но ликиец крепко держал ее руки. Его пальцы опутывали ее тонкие белые запястья, и Лия ощущала какой горячей была его кожа.
— Посмотри на меня, — приказал он.
А она боялась пошевелиться. Замерла, сидя на краю его постели, и вцепилась в стакан, будто он был единственным ее спасением и одновременно преградой между ними.
— За весь вечер ты ни разу не взглянула на меня, — с упреком произнес он, — и словом со мной не обмолвилась. Я чем-то провинился перед тобой?
И она испугавшись, что он подумает о ней плохо, подняла на него глаза и уже собиралась оправдаться, но увидела его хитрую улыбку и лукавый блеск в глазах. Поняла, что ликиец дразнит ее, и рассердилась. Вырвала руки и поднялась, расплескав отвар на постель. Несколько капель пролила и на пол.
— Я приготовлю новое лекарство, — без всякого сожаления сказала она и пошла к столу, заваленному сушеными травами и кореньями.
А дразнивший ее ликиец даже не извинился. Только довольно улыбался, думая о чем-то своем. Но на следующий день после этого Лия увидела на столе свеже собранные цветы. Ликиец неотрывно следил за ней с того момента, как она переступила порог. Но Лия и виду не подала, что заметила букет, который он собрал для нее и оставил на видном месте. Но вот, когда она подошла к нему, чтобы сменить повязку, он неожиданно поднялся с постели, взял ее за руки и притянул к себе. И оказавшаяся так близко к нему Лия совсем растерялась. Не знала, как вести себя и что говорить.
— Не поблагодаришь меня за цветы? — совершенно серьезно спросил он, а глаза его так и смеялись.
Снова дразнил ее.
— Благодарю, господин, — промолвила она, не поднимая головы.
Даже боялась смотреть на него в тот момент. Только и ждала, когда он отпустит, а он все не отпускал. Будто испытывал ее терпение. А может просто потешался так.
— Мне нужно сменить повязку, — как можно спокойней проговорила она, упорно глядя в пол, — прошу, отпусти меня.
Видя, что она никак не реагирует, он разочаровано выдохнул и отпустил ее. И Лия в тот вечер всячески избегала смотреть ему в глаза. Дождалась, когда он наконец уснет, и ушла. «Я не могу так больше», — подумала она.
Новые встречи с ним давались все труднее. Он будто испытывал ее. А может развлекался? Лия не знала, что думать. Его поведение сбивало ее с толку. Он дразнил ее, смущал и волновал. Она уже не могла спокойно думать о нем, и это пугало ее. И не придумав ничего лучше, она решила больше с ним не встречаться.
С каждым днем ликийцу становилось лучше, и Лия надеялась, что уже совсем скоро он сможет уверенно ходить, а после и вовсе уедет из их деревни. На самом деле, он уже не нуждался в молодой целительница, главное она сделала — вырвала его из цепких лап смерти и вернула ему надежду на полное выздоровление. А дальше дело было за ним. Так что лечить его могла уже и Яроха. А Лии и вовсе не требовалось появляться у него.
— Ему уже лучше, и мое присутствие не нужно, — сказала она как-то наставнице.
Та внимательно оглядела ее, будто подмечая какие-то изменения в ней и настороженно спросила:
— А что так, дитятко? С чего вдруг ты бросаешь нуждающегося в твоей целительской силе?
Лия лишь неопределенно передернула плечами. Понятное дело, что ни одна целительница так бы не поступила, как она. Но ей было в тягость находиться рядом с этим ликийцем. Но о том она никому не рассказывала: ни наставнице, ни старосте.
— Может этот ликиец обидел тебя? — нахмурилась Яроха.
Недобро сверкнули ее глаза, она заподозрила неладное, но Лия поспешила успокоить ее и заверить в том, что ничего плохого не случилось.
— Не обидел. Ничего дурного не сделал и не сказал, бабушка. Но я чувствую, что он уже не нуждается в моей помощи. Что могла для него, я сделала. А потому прошу, присмотри за ним ты.
И как ей отказать? В особенности, когда так просила? Яроха только пожала плечами, но согласилась. Больше ни о чем не допытывалась у своей ученицы, а Лия вздохнула свободно. Понадеялась, что теперь все станет как прежде. Ликиец не будет мучить ее, а она о нем позабудет. А когда он со своими людьми наконец покинет деревню, она вернется в свой дом. А пока Лия жила в доме Ярохи. Каждый день просыпалась с первыми лучами солнца и уходила на болота собирать полезные травы, а возвращалась только к обеду и занимала себя приготовлением разных лекарств.
