Хромой ефрейтор, утирая с грязного лица крупные слёзы, палил из трофейного автомата. Просто в воздух. Это не было ни красиво, ни зрелищно. В воздухе плыла удушающая вонь пороховой гари, от которой на глаза наворачивались слёзы.
И многие плакали. Плакали хохоча, с трудом пытаясь объяснить подбежавшим гражданским, что происходит. И те тоже начинали плакать и смеяться, картаво выкрикивая «Победа!»
- Я ж тебе говорил?! Говорил, что всё кончится, и домой поедем! – проговорил кто-то рядом. Она едва успела развернуться, как вдруг её подхватили на руки, и закружили, не давая опомниться. – Я же говорил! Домой едем, Победа ты моя!
Плывя по воздуху на мужских руках, обнимая комэска за шею, Вика чувствовала себя невероятно и бесконечно счастливой. Кончилась! Война всё-таки кончилась!
- Викусь, доча, просыпайся!
Услышала вдруг девушка… и подорвалась с кровати. По щекам, ноющим от безумного смеха, ещё катились слёзы, но она сама, наконец, была дома. А в дверях спальни стоял отец.
- Пап?
- Ты же собиралась устроить экскурсию своей знакомой, а разоспалась. Скоро уж везде парады начнутся!
- Виктория Ивановна, Виктория Ивановна! — Звала Вика, нетерпеливо терзая кнопку звонка. — Виктория Ивановна!
- Опять ты? — Из квартиры рядом на устроенный девушкой шум выглянула соседка Лариса. — Прекращай! Нет бабки дома! Пару часов назад увезли на скорой, с сердцем совсем плохо. Хорошо ещё почтальонша её нашла...
- Какая больница?!
- Вторая городская... да, только тебя не пустят!
Но девушка её уже не слышала. Неслась по ступеням, перепрыгивая через одну торопясь. Словно бы что-то важное зависело от того, успеет ли она рассказать о том, что теперь знала или нет.
В приёмном покое медсёстры сначала заартачились, но пришедшая старшая строго зыркнув на дежурных, Вику выслушала. Потом дала девушке халат, и сама повела по коридорным лабиринтам больницы.
Отделение кардиологии располагалось на восьмом этаже в левом крыле здания. Как и везде здесь стояла тишина присущая больницам, но больше потому, что в выходной, да ещё и в праздник, многие отпросились домой. Остались единицы. Например, такие как Виктория Ивановна.
Пожилая женщина лежала одна на кровати у окна в палате на четырёх человек. Бледная с закрытыми глазами, под капельницей.
- Можешь посидеть с ней, — разрешила старшая медсестра и строго добавила, — Только недолго, и главное, не волнуй её.
Она ушла, а Вика осталась. Может быть, раньше она побоялась бы подходить к человеку, выглядевшему так. Но не теперь. Чего стоила истекающая кровью незнакомая Мария, которую она волокла на себе, чтобы посадить в машину.
Подошла и присела на свободный краешек кровати. Та под её весом даже не шелохнулась, но Виктория Ивановна, словно почувствовав чужое присутствие, открыла глаза. Потерянно осмотрела стены и потолок палаты, и лишь после увидела сидевшую рядом посетительницу.
- А… Вика? – по тонким ещё очень красивым губам проскользнула лёгкая, почти невесомая улыбка, после сменившаяся серьёзным и очень внимательным взглядом. – Ну что? Узнала, что значит наше имя?
Вика кивнула… в пустоту.
И сжимая ещё пока тёплую морщинистую руку, такую крепкую и твёрдую, глотая слёзы, прошептала:
- Теперь я знаю… Виктория – значит Победа!
И многие плакали. Плакали хохоча, с трудом пытаясь объяснить подбежавшим гражданским, что происходит. И те тоже начинали плакать и смеяться, картаво выкрикивая «Победа!»
- Я ж тебе говорил?! Говорил, что всё кончится, и домой поедем! – проговорил кто-то рядом. Она едва успела развернуться, как вдруг её подхватили на руки, и закружили, не давая опомниться. – Я же говорил! Домой едем, Победа ты моя!
Плывя по воздуху на мужских руках, обнимая комэска за шею, Вика чувствовала себя невероятно и бесконечно счастливой. Кончилась! Война всё-таки кончилась!
- Викусь, доча, просыпайся!
Услышала вдруг девушка… и подорвалась с кровати. По щекам, ноющим от безумного смеха, ещё катились слёзы, но она сама, наконец, была дома. А в дверях спальни стоял отец.
- Пап?
- Ты же собиралась устроить экскурсию своей знакомой, а разоспалась. Скоро уж везде парады начнутся!
- Виктория Ивановна, Виктория Ивановна! — Звала Вика, нетерпеливо терзая кнопку звонка. — Виктория Ивановна!
- Опять ты? — Из квартиры рядом на устроенный девушкой шум выглянула соседка Лариса. — Прекращай! Нет бабки дома! Пару часов назад увезли на скорой, с сердцем совсем плохо. Хорошо ещё почтальонша её нашла...
- Какая больница?!
- Вторая городская... да, только тебя не пустят!
Но девушка её уже не слышала. Неслась по ступеням, перепрыгивая через одну торопясь. Словно бы что-то важное зависело от того, успеет ли она рассказать о том, что теперь знала или нет.
В приёмном покое медсёстры сначала заартачились, но пришедшая старшая строго зыркнув на дежурных, Вику выслушала. Потом дала девушке халат, и сама повела по коридорным лабиринтам больницы.
Отделение кардиологии располагалось на восьмом этаже в левом крыле здания. Как и везде здесь стояла тишина присущая больницам, но больше потому, что в выходной, да ещё и в праздник, многие отпросились домой. Остались единицы. Например, такие как Виктория Ивановна.
Пожилая женщина лежала одна на кровати у окна в палате на четырёх человек. Бледная с закрытыми глазами, под капельницей.
- Можешь посидеть с ней, — разрешила старшая медсестра и строго добавила, — Только недолго, и главное, не волнуй её.
Она ушла, а Вика осталась. Может быть, раньше она побоялась бы подходить к человеку, выглядевшему так. Но не теперь. Чего стоила истекающая кровью незнакомая Мария, которую она волокла на себе, чтобы посадить в машину.
Подошла и присела на свободный краешек кровати. Та под её весом даже не шелохнулась, но Виктория Ивановна, словно почувствовав чужое присутствие, открыла глаза. Потерянно осмотрела стены и потолок палаты, и лишь после увидела сидевшую рядом посетительницу.
- А… Вика? – по тонким ещё очень красивым губам проскользнула лёгкая, почти невесомая улыбка, после сменившаяся серьёзным и очень внимательным взглядом. – Ну что? Узнала, что значит наше имя?
Вика кивнула… в пустоту.
И сжимая ещё пока тёплую морщинистую руку, такую крепкую и твёрдую, глотая слёзы, прошептала:
- Теперь я знаю… Виктория – значит Победа!
