Один я сидел там, как неприкаянный, и очень скоро у меня возникло неприятное ощущение отстраненности. Словно я каким-то непонятным образом выпал из их компании, из оживленной беседы – а главное, из сферы интересов Татьяны.
После обеда я прочно устроился возле нее и принялся настойчиво напоминать ей о своем присутствии. Она жмурилась, тихонько прыскала, потом начала хмуриться и под конец довольно раздраженно велела мне не мешать ей работать. Так и просидел я там до самого вечера, любуясь ее профилем, и время от времени обводя пальцем в воздухе контур ее шеи, плеча, тонких пальцев… И считая минуты до конца рабочего дня, когда можно будет отправиться домой, крепко заперев входную дверь и отключив к чертовой матери телефон… И радуясь тому, что впереди опять два выходных дня. Никаких катков! Ну, разве что – один раз. На часик. Максимум…
На следующей неделе я впервые по-настоящему прочувствовал обратную сторону моего профессионального признания и отдаленности моего нового района.
Потенциальных клиентов оказалось не два, а четыре: одна из фирм изъявила желание, чтобы я проводил встречи с ее работниками не только в головном офисе, но и в двух филиалах. Я было отказался, но один из филиалов оказался совсем неподалеку от Марининого турагенства, и я задумался. Можно было бы, конечно, сразу после моих туристических клиентов и к новым наведаться… Но только раз в неделю – чтобы не ставить их в привилегированное положение по отношению к головному офису, что абсолютно неприемлемо с психологической точки зрения, уверенно объяснил я. А другому филиалу ничто не мешает раз в неделю присоединиться к одной из групп в остальных офисах – так они смогут и свой день свободнее планировать, и со всем коллективом теснее общаться, да и смена обстановки всегда оказывает на людей оздоровительное воздействие. Менеджер по работе с персоналом уважительно глянул на меня и немедленно согласился на мои условия.
Так и остался у меня из всех рабочих дней один понедельник, когда я успевал хоть на час перед концом работы заскочить к Татьяне в офис и посмотреть, как там идут дела. Во все остальные дни – со всеми этими ненормальными разъездами из одного конца города в другой, если не за его пределы – мне даже Татьяну встретить с работы не всегда удавалось. Временами я умудрялся перехватить ее в метро, и мы хоть домой вместе возвращались. Но у новых клиентов было, как обычно, такое количество вопросов, что я возвращался существенно позже Татьяны. И потом сил оставалось только на то, чтобы поужинать, узнать, как у нее прошел день, и тут же провалиться в сон – утром ведь нам тоже раньше вставать теперь приходилось.
Все чаще я с завистью поглядывал, переминаясь от холода с ноги на ногу на всевозможных остановках, на лихо проносящиеся мимо меня машины. Права у меня есть, но как эту машину покупать? Как ее вообще выбирать? Залез в Интернет – список предлагаемых марок сразу же вызвал в памяти поиски подходящего мне имени. Да еще и моделей не счесть! Почитал их сравнительные характеристики – погиб на третьем предложении, как в разговоре с Тошей о компьютерах. Нет, определенно нужно со знающими людьми побеседовать. Из всех моих знакомых машины есть у Татьяниного отца, у Сергея и… у Марины. Марина отметается сразу – совсем не хочется лишний раз на ее ехидные насмешки нарываться. Перед Сергеем Ивановичем тоже как-то неловко полным профаном оказываться… Куда проще Сергею позвонить – пусть хоть подскажет, с какой стороны заходить.
Сергей моему вопросу не удивился и тут же начал деловито расспрашивать меня, какую именно машину я хочу. Я честно ответил ему, что мне все равно – лишь бы в ней четыре колеса были и руля слушались. В ответ он озадаченно помолчал (вот Марина уже точно начала бы издеваться!) и спросил, как я ее вообще собираюсь покупать.
– В смысле? – не понял я.
– Ну, в кредит или за наличные? – объяснил он.
– В кредит, наверное, – определился я. – А то пока всю сумму насобираешь…
– А для кредита справка о доходах нужна, – огорошил меня Сергей.
– М-да? – неопределенно промычал я, выигрывая время, чтобы сформулировать вопрос: «А где ее брать?» так, чтобы не выглядеть полным идиотом.
– Это, конечно, момент неприятный… – Сергей истолковал мою заминку по-своему. – Но у тебя-то какие проблемы? Попроси Марину, она тебе какую хочешь справку нарисует… Вот, кстати, и о марках лучше с ней поговорить – она уже третью машину поменяла, это я все на отцовском драндулете пыхчу…
Нет уж, решил я, поблагодарив его и положив трубку, к Марине ни за какими услугами я обращаться не буду. Я лучше в Интернете месяц просижу – уж как-нибудь разберусь. Мне бы только самых первоначальных сведений поднабраться – а там можно и Сергеем Ивановичем… как тогда, перед ремонтом…
Решение не связываться с Мариной получило блестящее подтверждение на ее дне рождения, но котором она все же снизошла до того, чтобы ввести меня в курс очередного «воздания по заслугам». И дело вовсе не в том, что она… чуть было не сказал: «Опять»! – вот же довела! – довольно неплохо справилась своими силами. Дело-то ерундовое было – ей нахамили, она щелчок по носу дала, как она выразилась. У наших служб такие пустячные случаи просто никакого интереса не вызывают.
Но она такие щелчки и нам всем – с первой же минуты! – начала направо и налево раздавать! Галю чуть ли не пинками в машину затолкала, да еще и намекнула, чтобы к следующей встрече подарок был готов; Тошу носом ткнула в то, что предварительную обработку недостаточно добросовестно провел. И когда я позволил себе выразить сдержанное, едва заметное неодобрение такой бесцеремонности, велела Татьяне – Татьяне, словно меня там и не было! – поставить меня на место.
И за столом – извольте ей, понимаете ли, тут же, без какой бы то ни было подготовки пожелать всего самого наилучшего, после чего быстро заглотить предложенное угощение – времени у нее, видите ли, мало! Она хоть слышала о том, что пищу тщательно пережевывать нужно? Хоть краем уха? Я ей и пожелал – чтобы не забывала об окружающих, о том, что у них тоже свои соображения имеются. Всегда. По любому поводу.
Но больше всего мне не понравился тот восторг, с которым Татьяна слушала ее рассказ о получившем свое хаме. Слушала – и тут же начала примерять Маринины методы к нашей жизни. Вот только мне еще не хватало, чтобы она всерьез о них задумалась… Минуточку, а бабуля здесь причем? Я же ее уже поставил на место! И, в отличие от Марины, никаких особых ухищрений мне для этого не понадобилось…
И тут выяснилось, что Татьяна опять принялась за старое – скрывать от меня то, на что, с ее точки зрения, я неадекватно реагирую. Что не преминула заметить Марина – вот нельзя было об этом в другое время и в другом месте заговорить? Ну, почему сразу – орать? Когда это я вообще орал? Можно подумать, что я не доказал ей уже – тысячу раз! – что прекрасно умею своего, не повышая тона, добиваться! Вон и Марина согласна, что крики здесь совсем ни к чему…
Тьфу, в гробу я видел Маринину поддержку! Так, пора домой – там и поговорим. Без всяких раздражающих факторов. И постороннего влияния.
Дома первой о старушке заговорила Татьяна. Даже не дома – прямо в лифте попросила меня помолчать до квартиры. Я только головой покачал – вот умеет же преувеличивать! То родителей боялась – до сих пор не пойму, почему; теперь при имени этого божьего одуванчика глаза, как блюдца, делаются. Нет, все-таки нежная у Татьяны натура, не приемлет она наскоков и неприкрытого давления. Не то, что некоторые.
Я тут же решил непременно еще раз поговорить с соседкой. Мягко, но окончательно. Скандала я, конечно, не допущу, но придирки эти свои она оставит. В конце концов, психолог я или нет? А пока нужно Татьяну хоть на пару дней от грубой действительности изолировать. Чтобы отдышалась.
На выходные мы наглухо заперлись в квартире и с удовольствием забыли об окружающем мире.
В понедельник, однако, когда мы вышли из дома и Татьяна тут же съежилась, крадучись направляясь к лифту, во мне опять вспыхнуло раздражение. Еще не хватало, чтобы эта бабка мне Татьяну до нервного срыва довела! Ей же русским языком было сказано, что мы больше не будем ее покой нарушать! Нас же с тех не слышно и не видно – целыми днями на работе, и по выходным носа за дверь не высовываем! Что ей еще нужно? Почему эти люди с таким удовольствием создают вокруг себя конфликты? И психолога им потом подавай, чтобы научил, как их разрешать… вот и мне сейчас – туристов ехать лечить, вместо того чтобы с Татьяной день провести, успокоить ее…
Не успев остынуть, встречу в Маринином агентстве я провел в строго предусмотренные договором сроки. Разбирая каждую из возникших в последнее время напряженных ситуаций, я посоветовал им побольше к себе присматриваться и прислушиваться, показал на двух-трех примерах, что при умении сдерживаться и уважительно относиться к интересам другой стороны любой скандал можно погасить еще до его начала, коротко ответил на вопросы и начал собираться.
Когда комната опустела, ко мне подошла Марина.
– У вас что-то случилось? – осторожно спросила она.
– Нет, – отрезал я, натягивая куртку.
– А чего ты тогда… как еж щетинишься? – прищурилась она.
– Марина, у меня нет ни малейшего желания разговоры разговаривать. – Я все еще сдерживался, но с трудом. – Мне нужно как можно быстрее к Татьяне вернуться.
– А что с ней? – тут же напряглась Марина.
– Ничего, – коротко ответил я.
– Слушай, у тебя совесть есть? – тихо проговорила Марина. – Я ведь не из простого любопытства спрашиваю. Татьяна – один из самых близких мне людей…
– Да говорю же – ничего, – уже спокойнее ответил я. – Ее эта бабка, оказывается, чуть ли не до смерти запугала…
– А ты куда смотрел? – воскликнула Марина.
– На клиентов, – взорвался я. – На твоих в частности. На работе. С утра до вечера. А она же молчит! Она же в жизни не пожалуется! Если бы она мне хоть словечком обмолвилась, я бы этой старушенции уже давно мозги вправил!
– Ну, ты посмотри… – протянула вдруг Марина, расплываясь в довольной ухмылке. – Получается, что и тебя достать можно! Получается, что и у тебя не всегда выдержки хватает! Получается, что и тебе иногда хочется сдачи дать. Да побольнее. Чтобы мало не показалось.
– А ты меня с собой не равняй! – возмутился я совершенно необоснованным намекам. – Я не за себя мстить собираюсь, а Татьяну ограждать от… несправедливости. И мне это по штату положено. Это в мои обязанности входит. А тебе кто право давал других носом во все подряд тыкать?
– Ах, право! – процедила Марина сквозь зубы. – Вот мне такой же, как ты, наверное, в прошлый раз зудел неустанно об отходчивости и незлопамятности – дозуделся! Спасибо – теперь я точно знаю, что в жизни нужно уметь защищать и защищаться!
– А ты откуда знаешь? – оторопел я.
– Я не знаю, – прошипела она. – Я чую. С тобой разговаривая. Сейчас поедешь Татьяне нашептывать, что не стоит обращать внимания на тупую ограниченность, что нужно быть выше ее…
– Марина, – снова попытался я взять себя в руки, – люди не могут вершить суд друг над другом. Этим… есть, кому заниматься.
– Так что, – снова прищурилась Марина, – будем ждать, пока каждый злопыхатель в откровенную сволочь превратится, чтобы они там внимание на него обратили? Может, и с Денисом подождать нужно было, чтобы он после Гали еще в кого-нибудь зубами впился – лишь бы только не в кого-то из ваших! – авось человечек крепким окажется? У тебя еще лицемерия хватило Тошу отчитывать, когда он за горло его взять хотел!
– Вот только не нужно сюда Тошу вмешивать! – возмутился я. – Ему еще учиться и учиться…
– Лучше бы ты у него поучился, – бросила в сердцах Марина. – Да что с тобой говорить… – Она махнула рукой, отвернулась и вышла из комнаты.
Честно говоря, от такой агрессивности я даже растерялся. Она мне еще рассказывать будет, как людей хранить! И чему это я, спрашивается, должен у Тоши учиться? Как скандалы своему человеку устраивать? Или тому, как от непосредственных обязанностей на всякую ерунду отвлекаться? Вот я сейчас не интереса же ради с работы на работу бегаю – мне на жизнь зарабатывать нужно! А у Тоши в той истории вообще все как-то наоборот было: вначале, когда нужно было любой ценой трезвую голову сохранить, он все кулаками норовил помахать, а потом, когда удалось все же прижать Дениса, тот у него ничего, кроме какой-то снисходительной брезгливости, уже, казалось, и не вызывал. С чего это, кстати, он тогда так быстро остыл?
Этот вопрос я и задал Тоше, когда мне – каким-то чудом – удалось добраться к ним в офис почти за два часа до конца рабочего дня.
– А чего же после драки-то кипятиться? – удивился он. – Когда есть непосредственная опасность – тогда да, любые средства хороши, чтобы ее отогнать, а потом… Пинка ей, что ли, под зад давать, чтобы быстрее катилась?
– Любые… – проворчал я, но решил сосредоточиться на главном. – Вот ты бы Марине об этом сказал… вы ведь уже такие друзья – не разлей вода... чтобы она не думала, что у меня особая ангельская точка зрения.
– Слушай, а чего ты на нее взъелся? – спросил с любопытством Тоша.
– Я? Взъелся? – От такой несправедливости я даже не сразу нашелся, что ответить. – Это она целью задалась впереди всех выскакивать! И среди людей она должна быть самая-самая, и в наших делах уже извольте ее планам следовать, да еще и при ее непосредственном участии и контроле!
– Ну и ладно, если получается, – пожал плечами Тоша. – Может, ей прямая дорога в каратели – пусть учится.
– Если бы! – чуть не подавился я сарказмом. – Учиться – это ниже ее достоинства, ей никто и ничто не указ, она сама лучше всех знает, что, когда и как ей делать! Ей даже хранитель без надобности!
– А-а, – усмехнулся Тоша, – вот, значит, в чем все-таки дело!
– Нет, не значит, – с нажимом произнес я. – Я просто считаю, что такая самонадеянность до добра не доведет. Она и Дениса без всякой оглядки приваживать начала – это уж потом ее Стас прикрыл…
– Ну, мне-то как раз жаловаться не приходится, – вставил Тоша.
– … а сейчас, – сделал я вид, что не расслышал, – и вовсе принялась тем, кто ей не нравится, соли на хвост сыпать.
– Об этом я слышал, – рассмеялся Тоша, – и по-моему, она очень красиво того типа умыла.
– По какому праву, хотел бы я знать? – процедил я сквозь зубы.
– А ты вспомни, – хмыкнул Тоша, – как тебя Франсуа – еще тогда, раньше – раздражал, и что тебе хотелось с ним сделать.
– Но ведь только хотелось! – запротестовал я. – И потом – я в первую очередь о Татьяне думал.
– Но бесил-то он тебя, – возразил мне Тоша, и, помолчав, добавил: – Мне вот тоже только хотелось… Дениса искалечить. В нас слишком сильно сидит привычка не вмешиваться напрямую в земную жизнь. А Марина, как человек, не боится идти дальше. И кто тебе, позволю себе напомнить, сказал, что ее действия с карателями не согласованы?
Я опять растерялся. Ведь мелькала же уже мысль, что каратели могли взять Марину под свое крыло. Может, и в самом деле – решили они не дать пропасть ее выдающимся способностям доставлять неприятности другим людям и направили ее энтузиазм на простенькие случаи, до которых у самих все как-то руки не доходят? С какой, собственно, стати они должны меня об этом в известность ставить? У меня своя работа есть.
После обеда я прочно устроился возле нее и принялся настойчиво напоминать ей о своем присутствии. Она жмурилась, тихонько прыскала, потом начала хмуриться и под конец довольно раздраженно велела мне не мешать ей работать. Так и просидел я там до самого вечера, любуясь ее профилем, и время от времени обводя пальцем в воздухе контур ее шеи, плеча, тонких пальцев… И считая минуты до конца рабочего дня, когда можно будет отправиться домой, крепко заперев входную дверь и отключив к чертовой матери телефон… И радуясь тому, что впереди опять два выходных дня. Никаких катков! Ну, разве что – один раз. На часик. Максимум…
На следующей неделе я впервые по-настоящему прочувствовал обратную сторону моего профессионального признания и отдаленности моего нового района.
Потенциальных клиентов оказалось не два, а четыре: одна из фирм изъявила желание, чтобы я проводил встречи с ее работниками не только в головном офисе, но и в двух филиалах. Я было отказался, но один из филиалов оказался совсем неподалеку от Марининого турагенства, и я задумался. Можно было бы, конечно, сразу после моих туристических клиентов и к новым наведаться… Но только раз в неделю – чтобы не ставить их в привилегированное положение по отношению к головному офису, что абсолютно неприемлемо с психологической точки зрения, уверенно объяснил я. А другому филиалу ничто не мешает раз в неделю присоединиться к одной из групп в остальных офисах – так они смогут и свой день свободнее планировать, и со всем коллективом теснее общаться, да и смена обстановки всегда оказывает на людей оздоровительное воздействие. Менеджер по работе с персоналом уважительно глянул на меня и немедленно согласился на мои условия.
Так и остался у меня из всех рабочих дней один понедельник, когда я успевал хоть на час перед концом работы заскочить к Татьяне в офис и посмотреть, как там идут дела. Во все остальные дни – со всеми этими ненормальными разъездами из одного конца города в другой, если не за его пределы – мне даже Татьяну встретить с работы не всегда удавалось. Временами я умудрялся перехватить ее в метро, и мы хоть домой вместе возвращались. Но у новых клиентов было, как обычно, такое количество вопросов, что я возвращался существенно позже Татьяны. И потом сил оставалось только на то, чтобы поужинать, узнать, как у нее прошел день, и тут же провалиться в сон – утром ведь нам тоже раньше вставать теперь приходилось.
Все чаще я с завистью поглядывал, переминаясь от холода с ноги на ногу на всевозможных остановках, на лихо проносящиеся мимо меня машины. Права у меня есть, но как эту машину покупать? Как ее вообще выбирать? Залез в Интернет – список предлагаемых марок сразу же вызвал в памяти поиски подходящего мне имени. Да еще и моделей не счесть! Почитал их сравнительные характеристики – погиб на третьем предложении, как в разговоре с Тошей о компьютерах. Нет, определенно нужно со знающими людьми побеседовать. Из всех моих знакомых машины есть у Татьяниного отца, у Сергея и… у Марины. Марина отметается сразу – совсем не хочется лишний раз на ее ехидные насмешки нарываться. Перед Сергеем Ивановичем тоже как-то неловко полным профаном оказываться… Куда проще Сергею позвонить – пусть хоть подскажет, с какой стороны заходить.
Сергей моему вопросу не удивился и тут же начал деловито расспрашивать меня, какую именно машину я хочу. Я честно ответил ему, что мне все равно – лишь бы в ней четыре колеса были и руля слушались. В ответ он озадаченно помолчал (вот Марина уже точно начала бы издеваться!) и спросил, как я ее вообще собираюсь покупать.
– В смысле? – не понял я.
– Ну, в кредит или за наличные? – объяснил он.
– В кредит, наверное, – определился я. – А то пока всю сумму насобираешь…
– А для кредита справка о доходах нужна, – огорошил меня Сергей.
– М-да? – неопределенно промычал я, выигрывая время, чтобы сформулировать вопрос: «А где ее брать?» так, чтобы не выглядеть полным идиотом.
– Это, конечно, момент неприятный… – Сергей истолковал мою заминку по-своему. – Но у тебя-то какие проблемы? Попроси Марину, она тебе какую хочешь справку нарисует… Вот, кстати, и о марках лучше с ней поговорить – она уже третью машину поменяла, это я все на отцовском драндулете пыхчу…
Нет уж, решил я, поблагодарив его и положив трубку, к Марине ни за какими услугами я обращаться не буду. Я лучше в Интернете месяц просижу – уж как-нибудь разберусь. Мне бы только самых первоначальных сведений поднабраться – а там можно и Сергеем Ивановичем… как тогда, перед ремонтом…
Решение не связываться с Мариной получило блестящее подтверждение на ее дне рождения, но котором она все же снизошла до того, чтобы ввести меня в курс очередного «воздания по заслугам». И дело вовсе не в том, что она… чуть было не сказал: «Опять»! – вот же довела! – довольно неплохо справилась своими силами. Дело-то ерундовое было – ей нахамили, она щелчок по носу дала, как она выразилась. У наших служб такие пустячные случаи просто никакого интереса не вызывают.
Но она такие щелчки и нам всем – с первой же минуты! – начала направо и налево раздавать! Галю чуть ли не пинками в машину затолкала, да еще и намекнула, чтобы к следующей встрече подарок был готов; Тошу носом ткнула в то, что предварительную обработку недостаточно добросовестно провел. И когда я позволил себе выразить сдержанное, едва заметное неодобрение такой бесцеремонности, велела Татьяне – Татьяне, словно меня там и не было! – поставить меня на место.
И за столом – извольте ей, понимаете ли, тут же, без какой бы то ни было подготовки пожелать всего самого наилучшего, после чего быстро заглотить предложенное угощение – времени у нее, видите ли, мало! Она хоть слышала о том, что пищу тщательно пережевывать нужно? Хоть краем уха? Я ей и пожелал – чтобы не забывала об окружающих, о том, что у них тоже свои соображения имеются. Всегда. По любому поводу.
Но больше всего мне не понравился тот восторг, с которым Татьяна слушала ее рассказ о получившем свое хаме. Слушала – и тут же начала примерять Маринины методы к нашей жизни. Вот только мне еще не хватало, чтобы она всерьез о них задумалась… Минуточку, а бабуля здесь причем? Я же ее уже поставил на место! И, в отличие от Марины, никаких особых ухищрений мне для этого не понадобилось…
И тут выяснилось, что Татьяна опять принялась за старое – скрывать от меня то, на что, с ее точки зрения, я неадекватно реагирую. Что не преминула заметить Марина – вот нельзя было об этом в другое время и в другом месте заговорить? Ну, почему сразу – орать? Когда это я вообще орал? Можно подумать, что я не доказал ей уже – тысячу раз! – что прекрасно умею своего, не повышая тона, добиваться! Вон и Марина согласна, что крики здесь совсем ни к чему…
Тьфу, в гробу я видел Маринину поддержку! Так, пора домой – там и поговорим. Без всяких раздражающих факторов. И постороннего влияния.
Дома первой о старушке заговорила Татьяна. Даже не дома – прямо в лифте попросила меня помолчать до квартиры. Я только головой покачал – вот умеет же преувеличивать! То родителей боялась – до сих пор не пойму, почему; теперь при имени этого божьего одуванчика глаза, как блюдца, делаются. Нет, все-таки нежная у Татьяны натура, не приемлет она наскоков и неприкрытого давления. Не то, что некоторые.
Я тут же решил непременно еще раз поговорить с соседкой. Мягко, но окончательно. Скандала я, конечно, не допущу, но придирки эти свои она оставит. В конце концов, психолог я или нет? А пока нужно Татьяну хоть на пару дней от грубой действительности изолировать. Чтобы отдышалась.
На выходные мы наглухо заперлись в квартире и с удовольствием забыли об окружающем мире.
Глава 3.4
В понедельник, однако, когда мы вышли из дома и Татьяна тут же съежилась, крадучись направляясь к лифту, во мне опять вспыхнуло раздражение. Еще не хватало, чтобы эта бабка мне Татьяну до нервного срыва довела! Ей же русским языком было сказано, что мы больше не будем ее покой нарушать! Нас же с тех не слышно и не видно – целыми днями на работе, и по выходным носа за дверь не высовываем! Что ей еще нужно? Почему эти люди с таким удовольствием создают вокруг себя конфликты? И психолога им потом подавай, чтобы научил, как их разрешать… вот и мне сейчас – туристов ехать лечить, вместо того чтобы с Татьяной день провести, успокоить ее…
Не успев остынуть, встречу в Маринином агентстве я провел в строго предусмотренные договором сроки. Разбирая каждую из возникших в последнее время напряженных ситуаций, я посоветовал им побольше к себе присматриваться и прислушиваться, показал на двух-трех примерах, что при умении сдерживаться и уважительно относиться к интересам другой стороны любой скандал можно погасить еще до его начала, коротко ответил на вопросы и начал собираться.
Когда комната опустела, ко мне подошла Марина.
– У вас что-то случилось? – осторожно спросила она.
– Нет, – отрезал я, натягивая куртку.
– А чего ты тогда… как еж щетинишься? – прищурилась она.
– Марина, у меня нет ни малейшего желания разговоры разговаривать. – Я все еще сдерживался, но с трудом. – Мне нужно как можно быстрее к Татьяне вернуться.
– А что с ней? – тут же напряглась Марина.
– Ничего, – коротко ответил я.
– Слушай, у тебя совесть есть? – тихо проговорила Марина. – Я ведь не из простого любопытства спрашиваю. Татьяна – один из самых близких мне людей…
– Да говорю же – ничего, – уже спокойнее ответил я. – Ее эта бабка, оказывается, чуть ли не до смерти запугала…
– А ты куда смотрел? – воскликнула Марина.
– На клиентов, – взорвался я. – На твоих в частности. На работе. С утра до вечера. А она же молчит! Она же в жизни не пожалуется! Если бы она мне хоть словечком обмолвилась, я бы этой старушенции уже давно мозги вправил!
– Ну, ты посмотри… – протянула вдруг Марина, расплываясь в довольной ухмылке. – Получается, что и тебя достать можно! Получается, что и у тебя не всегда выдержки хватает! Получается, что и тебе иногда хочется сдачи дать. Да побольнее. Чтобы мало не показалось.
– А ты меня с собой не равняй! – возмутился я совершенно необоснованным намекам. – Я не за себя мстить собираюсь, а Татьяну ограждать от… несправедливости. И мне это по штату положено. Это в мои обязанности входит. А тебе кто право давал других носом во все подряд тыкать?
– Ах, право! – процедила Марина сквозь зубы. – Вот мне такой же, как ты, наверное, в прошлый раз зудел неустанно об отходчивости и незлопамятности – дозуделся! Спасибо – теперь я точно знаю, что в жизни нужно уметь защищать и защищаться!
– А ты откуда знаешь? – оторопел я.
– Я не знаю, – прошипела она. – Я чую. С тобой разговаривая. Сейчас поедешь Татьяне нашептывать, что не стоит обращать внимания на тупую ограниченность, что нужно быть выше ее…
– Марина, – снова попытался я взять себя в руки, – люди не могут вершить суд друг над другом. Этим… есть, кому заниматься.
– Так что, – снова прищурилась Марина, – будем ждать, пока каждый злопыхатель в откровенную сволочь превратится, чтобы они там внимание на него обратили? Может, и с Денисом подождать нужно было, чтобы он после Гали еще в кого-нибудь зубами впился – лишь бы только не в кого-то из ваших! – авось человечек крепким окажется? У тебя еще лицемерия хватило Тошу отчитывать, когда он за горло его взять хотел!
– Вот только не нужно сюда Тошу вмешивать! – возмутился я. – Ему еще учиться и учиться…
– Лучше бы ты у него поучился, – бросила в сердцах Марина. – Да что с тобой говорить… – Она махнула рукой, отвернулась и вышла из комнаты.
Честно говоря, от такой агрессивности я даже растерялся. Она мне еще рассказывать будет, как людей хранить! И чему это я, спрашивается, должен у Тоши учиться? Как скандалы своему человеку устраивать? Или тому, как от непосредственных обязанностей на всякую ерунду отвлекаться? Вот я сейчас не интереса же ради с работы на работу бегаю – мне на жизнь зарабатывать нужно! А у Тоши в той истории вообще все как-то наоборот было: вначале, когда нужно было любой ценой трезвую голову сохранить, он все кулаками норовил помахать, а потом, когда удалось все же прижать Дениса, тот у него ничего, кроме какой-то снисходительной брезгливости, уже, казалось, и не вызывал. С чего это, кстати, он тогда так быстро остыл?
Этот вопрос я и задал Тоше, когда мне – каким-то чудом – удалось добраться к ним в офис почти за два часа до конца рабочего дня.
– А чего же после драки-то кипятиться? – удивился он. – Когда есть непосредственная опасность – тогда да, любые средства хороши, чтобы ее отогнать, а потом… Пинка ей, что ли, под зад давать, чтобы быстрее катилась?
– Любые… – проворчал я, но решил сосредоточиться на главном. – Вот ты бы Марине об этом сказал… вы ведь уже такие друзья – не разлей вода... чтобы она не думала, что у меня особая ангельская точка зрения.
– Слушай, а чего ты на нее взъелся? – спросил с любопытством Тоша.
– Я? Взъелся? – От такой несправедливости я даже не сразу нашелся, что ответить. – Это она целью задалась впереди всех выскакивать! И среди людей она должна быть самая-самая, и в наших делах уже извольте ее планам следовать, да еще и при ее непосредственном участии и контроле!
– Ну и ладно, если получается, – пожал плечами Тоша. – Может, ей прямая дорога в каратели – пусть учится.
– Если бы! – чуть не подавился я сарказмом. – Учиться – это ниже ее достоинства, ей никто и ничто не указ, она сама лучше всех знает, что, когда и как ей делать! Ей даже хранитель без надобности!
– А-а, – усмехнулся Тоша, – вот, значит, в чем все-таки дело!
– Нет, не значит, – с нажимом произнес я. – Я просто считаю, что такая самонадеянность до добра не доведет. Она и Дениса без всякой оглядки приваживать начала – это уж потом ее Стас прикрыл…
– Ну, мне-то как раз жаловаться не приходится, – вставил Тоша.
– … а сейчас, – сделал я вид, что не расслышал, – и вовсе принялась тем, кто ей не нравится, соли на хвост сыпать.
– Об этом я слышал, – рассмеялся Тоша, – и по-моему, она очень красиво того типа умыла.
– По какому праву, хотел бы я знать? – процедил я сквозь зубы.
– А ты вспомни, – хмыкнул Тоша, – как тебя Франсуа – еще тогда, раньше – раздражал, и что тебе хотелось с ним сделать.
– Но ведь только хотелось! – запротестовал я. – И потом – я в первую очередь о Татьяне думал.
– Но бесил-то он тебя, – возразил мне Тоша, и, помолчав, добавил: – Мне вот тоже только хотелось… Дениса искалечить. В нас слишком сильно сидит привычка не вмешиваться напрямую в земную жизнь. А Марина, как человек, не боится идти дальше. И кто тебе, позволю себе напомнить, сказал, что ее действия с карателями не согласованы?
Я опять растерялся. Ведь мелькала же уже мысль, что каратели могли взять Марину под свое крыло. Может, и в самом деле – решили они не дать пропасть ее выдающимся способностям доставлять неприятности другим людям и направили ее энтузиазм на простенькие случаи, до которых у самих все как-то руки не доходят? С какой, собственно, стати они должны меня об этом в известность ставить? У меня своя работа есть.
