Коротко поблагодарив его, я так и сделала. Спасибо, что еще глаза на прощание не закатил!
— Татьяна, — раздалось у меня за спиной, и я настороженно обернулась. Вот не дай Бог, сейчас выяснится, что он меня только что просканировал!
— У меня нет возражений против имени, которое Вы мне придумали, — произнес Винни, откинув назад голову и с вызовом прищурившись, — но меня действительно зовут Гений. Так что успех в маскировке инвертации совершенно реален.
— Как скажете, — с облегчением уверила я его, быстро отвернулась и только потом закатила глаза.
Ну надо же, думала я, идя по лесу — какое трепетное благоговение вызывали у меня поначалу на земле эти ангелы! А у них, оказывается, каждый второй — с хвостом павлиньим. А некоторые — еще и с манией величия. А еще некоторые — так и вовсе с гипертрофированной. Гений он, скажите на милость! Еще и с научным интересом, переходящим в азарт. Успех ему, видите ли, обеспечен, а как у меня — так мысли среди мошек бесцельно мельтешат…
Я резко остановилась. Оглянулась — триединый Гений-Винни-Шарик все еще виднелся у куста. Стоя ко мне спиной, он разглядывал его то так, то эдак, склоняя голову то к одному, то к другому плечу, и делая какие-то непонятные жесты руками. Будто от комаров отмахиваясь.
Или от мошек. Может, он, конечно, и Гений, но в поисках великого элементарно простое решение проблемы не заметил. Хотя сам мне о нем и сказал. Мошки и светящимися бывают. И если они в рой собьются — глаза слепят, а если разлетятся в разные стороны — кто на них внимание обратит?
Я спряталась за особо массивное дерево и инвертировалась. Представила себя не монолитным источником света, как видит инвертированных гениальный воображала, а роем светлячков. Так, теперь разогнать их во все стороны…
Не летят. Наверно, это мое подсознание сопротивляется даже временной дезинтеграции — кто его знает, удастся ли меня потом опять в единое целое собрать. Я строго приказала ему прекратить саботаж и следовать моей воле.
Рой светлячков начал потихоньку рассасываться, растекаясь во все стороны, даже мне за спину. Обернувшись, я обнаружила позади себя тонкий слой из них. Вот так-то лучше! Глянув вправо, влево и вверх, я увидела этот тонкий светящийся слой повсюду — он в точности повторял форму моего тела.
Вот спасибо, замаскировалась! Ну почему я не Марина, которая умеет одним хлестким словом послать кого угодно туда, куда ей нужно? Как она нас со Светкой всегда гоняла! Подождите, она же нас гоняла, а не себя… Наверно, нужно представить себе, что эти светлячки — не часть меня, а совершенно посторонние существа, отданные мне в подчинение. Главное — уверенно представить, чтобы металл в голосе появился.
А ну-ка, быстро — все на поиски выхода из этого леса! Окружающие меня светлячки дружно метнулись в сторону, указанную гениальным Шариком. Да кто его просил? Нет, не туда — он же темный, кто сказал, что он нам правильную дорогу показал? А я ее не помню, совершенно не помню — для верности я несколько раз крутанулась на одном месте. О, вообще все перед глазами поплыло!
Светлячки неуверенно зависли в воздухе и начали медленно разлетаться в разные стороны, двигаясь весьма правдоподобными зигзагами.
Вот это другое дело! Мелкими шажками я направилась в сторону уставившегося себе под ноги Гения. Светлячки тут же ринулись ко мне, решив, видимо, что я то ли вспомнила, то ли первой нашла дорогу. А ну, пошли все вон! — почти завизжала я мысленно, отбрасывая их во все стороны руками.
Так я и подошла к объекту своего испытания — работая изо всех сил ветряной мельницей. Светлячки следовали за мной, но держались на почтительном расстоянии и, при особо энергичном взмахе моих рук, даже нервно увеличивали его. Ну, сейчас посмотрим — либо опозорюсь, либо поинтересуюсь у него при случае, не досаждает ли ему живность в этом лесу.
Гениальный объект никак не отреагировал на мое приближение. Ступая осторожно, прочти на цыпочках, я обошла его стороной и остановилась за огромным кустом — если ничего не выйдет, он хоть немного прикроет мое … сияние. Замерев на месте, я всмотрелась в лицо задумавшегося Гения — светлячки решили, что опасность угодить под лопасти мельницы миновала, и стали потихоньку подтягиваться ко мне.
До сих пор не понимаю, как мне удалось одновременно размахивать руками, орать мысленно на этих бестолковых мошек и еще и все буквы в своей тираде лихорадочно переставлять.
Гений вдруг вскинул голову и начал водить туда-сюда глазами, не шевеля ни одной другой частью тела. Я мгновенно изгнала абсолютно все мысли из головы, удвоила частоту взмахов рук и начала бочком выбираться из-за куста. Светлячки разлетались в разные стороны, но упорно стремились вернуться ко мне — очевидно, за дальнейшими инструкциями.
Обойдя Гения, я ринулась — плюнув на преследующий меня светящийся легион — к тому массивному дереву, за которым можно было разынвертироваться. За спиной у меня послышался безудержный хохот, и я бросилась наутек, уже совсем не разбирая дороги.
Отдышалась я только на краю леса. При виде нашего учебного здания меня затопило чувство облегчения и — сразу же следом за ним — жгучего стыда. Мой ангел в заточении — а я эксперименты ставлю, гениальностью с каким-то темным меряюсь? Пока моего ангела … нет, не пытают — он мне постоянно твердил, что насилие у них не принято. Правда, если вспомнить, как наш наблюдатель над Игорем измывался, так еще не ясно, какие пытки хуже: моральные или физические.
И Игорь уже наверняка весь извелся в ожидании звонка от меня. Я уже готова — пусть и нет у меня новостей, но я знаю, что ему сказать.
Я понеслась к своему дворику.
Прямо возле него меня остановил Тень — высматривал он меня, что ли, чтобы так быстро из своего выскочить?
— Здравствуйте, — обратился он ко мне, пытливо вглядываясь в мое лицо. — У Вас что-то случилось? Вы как-то странно выглядите.
— Все нормально, — сдержанно ответила я ему.
— Извините, я просто не мог не заметить, — неловко замялся он, — что Вы сегодня без Анатолия прогуливались…
— Он по делам отлучился, — еще холоднее бросила я, делая нетерпеливый шаг к просвету в палисаднике.
— Тогда простите еще раз, — кивнул мне, наконец, он, и я мигом нырнула под кустарник.
В комнате я сразу же схватилась за телефон — и обнаружила в нем не один десяток пропущенных звонков. Не от Игоря, слава Богу — хоть он поверил моему обещанию! — но зато все остальные, по всей видимости, сочли своим долгом напоминать мне о нем каждые пятнадцать минут.
Кроме звонков, там оказалось еще и сообщение. От Марины — в одной короткой фразе она просила меня немедленно — немедленно! — связаться с Тошей, как только я появлюсь. У меня сердце упало: если бы речь шла о моем ангеле, она бы меня к Стасу направила, а Тоша — это Игорь…
— Слава Богу! — завопил Тоша, сняв трубку после второго гудка. — Слушай, у тебя совесть есть? Мы уже что только не передумали!
— Что случилось? — спросила я, собираясь с силами.
— Стас совещание собирает, — уже спокойнее ответил он. — Он что-то там узнал, но без тебя говорить отказывается. Он у Марины сидел, ждал тебя до последнего, а когда все же возвращаться пришлось, так у него, по-моему, пар из ушей шел. Давай, я сейчас попробую всех подключить?
Стаса пришлось ждать, но я была этому только рада — первым к нам с Тошей подключился Игорь, и я успела сказать ему самое главное из того, что собиралась. Что ничего страшного пока не случилось, что не существует ситуаций, из которых его отец не нашел бы выхода, и что я точно знаю, что его отец жив-здоров.
Не знаю, поверил ли мне наш столь чувствительный к неправде сын, но мы все же по телефону говорили и в последнем пункте я ни единым словом не соврала, а потом и Марина с Максом подключились.
Увидев их на одном экране, я прищурилась. Ай да молодцы темные — ничего не скажешь! Винни прямо за меня взялся, а Макс, значит, издалека зашел — настроить Марину, чтобы это она в меня вцепилась. И, судя по молниям у нее в глазах, ему это удалось.
— Мне нужно было подумать, — уклончиво ответила я на ее яростное: «Где тебя носило?».
— Подумать? — зашипела она. — А сидя на месте, нельзя было думать? Шататься Бог знает где обязательно было? Где с тобой что угодно случиться могло?
— Ты, как я вижу, лучше знаешь, какие опасности даже здесь существуют, — медленно проговорила я, сдерживаясь.
Ответить она не успела — на экране появился Стас.
— Значит, так, — без всякого вступления сразу взял он в руки бразды правления, — вот все, что удалось узнать на сегодняшний момент. Взяли его с опусами, причем не с одним. Похоже, о предыдущих кто-то доложил — его явно ждали на входе.
— Ну что, добилась своего? — перестала я сдерживаться, взглянув на Марину. — Раскрылись здесь у кого-то глаза? Переоценка ценностей произошла? Массивный приток сочувствующих нам случился? Или здесь в твоей идее увидели покушение на основы миропорядка, за которое не ты, между прочим, отдуваешься?
У Марины хватило совести отвести взгляд, но сказалось присутствие Макса — она тут же снова вся подобралась, как зверь перед прыжком.
— Татьяна, подожди, тут что-то не так, — вмешался Тоша. — За одни воспоминания и меня, и Стаса с Максом уже взяли бы — ведь ни один из нас под псевдонимом не писал…
— Вот и я этого не понимаю, — подхватил Стас. — У нас полная тишина по этому поводу. Ни брифинга по задержанию, ни комиссии по расследованию, ни опроса свидетелей. Насколько я понял, внештатники с него даже показания не сняли…
— Ты с ним говорил? — со вспыхнувший надеждой перебила его я.
— Очень коротко, — покачал он головой. — Он только успел сказать, что на личную связь пока выходить не будет — на тот случай, если к нему приставили целителя … особого направления.
Я охнула.
— Мои ребята держат вход к внештатникам под наблюдением. — Стас глянул прямо в камеру. — Пока никто из посторонних замечен не был. Но кто их знает — может, они и с этой стороны подготовились.
— Блок..? - впервые подал голос Макс.
— Поставил, - кивнул Стас, - и даже, как я понял, постоянно держит. Но мне внештатники не нравятся - уж больно они довольные, как коты, сметаны обожравшиеся. Я даже на все плюнул и прямо у них спросил, в чем его обвиняют. И знаете, что я услышал? В мелочной мстительности, порочащей высокое звание ангела.
— Что? — насторожилась я.
— Сам знаю, что бред, — махнул рукой Стас. — Ладно, теперь о другом. Нужно решить, Татьяна, что с тобой делать — боюсь, вытащат они из него как-то информацию о твоих талантах. У меня такие соображения: эвакуировать тебя нужно, вопрос только — через мой отряд после распределения или немедленно.
Игорь с Мариной истово закивали.
— Укрытие есть, — продолжил Стас, — и для мелких тоже, будете себе жить там инкогнито. Анатолий, как освободится, тоже к вам присоединится.
— Нет, — коротко ответила я.
Воцарилось молчание, но красноречивое — Тоша обхватил голову руками, Марина тяжело задышала, Макс пожал плечами, покачав головой, а Стас уставился на экран острым, недобрым взглядом.
— Что нет? — негромко спросил он таким тоном, что мне невольно вспомнились все рассказы о его легендарной репутации.
— Мы с Анатолием договорились, еще раньше, — объяснила я, — делать вид, что воспоминания мне не помогли. И судя по словам внештатников, он придерживается этой версии. Если я сейчас исчезну, сразу станет понятно, что она вымышленная, и тогда ему сканирования точно не избежать.
Макс вскинул на меня весьма заинтересованный взгляд, но тут же опустил глаза и принял непринужденный вид, оставив лишь тонкую улыбку на губах.
— Хм, — явно расслабился Стас, — честно говоря, мне легальный путь тоже больше по душе. У себя в отряде я сразу подключу тебя к нынешней операции, причем, работать будешь под прикрытием, значит…
— Нет, — повторила я, и продолжила, не дожидаясь его реакции: — Я не смогу оставаться под прикрытием всю вечность. Если мои таланты, как ты говоришь, представляют для кого-то интерес, рано или поздно возникнет вопрос, куда я делась, и тогда под сканирование попадешь ты.
— Я понятия не имею, где это укрытие, — раздраженно фыркнул он, — так что от меня никто ничего не узнает.
— Спасибо, Стас, — сказала я с чувством, — но нет.
— Мам, — раздался голос Игоря, и я поняла, что вот именно сейчас начнется самая тяжелая атака на мою решимость, — отца они уже захватили, если еще и с тобой что-то случится…
— Во-первых, — выпрямилась я, вскинув указательный палец, — захватить твоего отца еще никому не удавалось — его просто задержали, до выяснения ситуации. Во-вторых, до сих пор со мной ничего не случилось — значит, он держит эту ситуацию под контролем. И в-третьих… — Я немного помолчала. — Когда ко мне вернулась память, моим первым вопросом к нему было, почему он здесь, а не рядом с тобой. И я никогда еще не видела его таким удивленным. Мы вернемся на землю — это я тебе обещаю! — но только вдвоем.
— Татьяна, — тихо проговорил Тоша, — но тебе же через пару дней все равно придется подразделение для будущей работы выбирать.
— Не через пару дней, — отпарировала я, — а почти через неделю. Более чем достаточный срок, чтобы разобраться с мелким правонарушением.
— А если нет? — снова посыпались искры из Марины. — Что потом?
— Потом будет потом, — глубокомысленно поставила я точку в разговоре. — У меня есть время подумать.
Именно этим я и занималась все последующие дни. Ни о каком ангельском трудоустройстве в одиночку и речи быть не могло — мне нужно было придумать твердое, непоколебимое обоснование отсрочки до того момента, пока не освободится мой ангел.
И в этом намерении у меня появился совершенно неожиданный единомышленник.
Каждый вечер я созванивалась с землей, большей частью с Игорем — они все потребовали от меня ежедневного отчета о моей безопасности. О себе они говорили крайне скупо и неохотно, засыпая вопросами меня: что я делала, где была — чуть ли не поминутно! — не встретила ли кого-то незнакомого, не заметила ли что-то необычное, и так далее, и тому подобное.
Ответы мои разнообразием не отличались — весь день я проводила на ногах, в лесу, чтобы к вечеру свалиться без этих самых ног и хотя бы ночью ни о чем не думать.
Я никак не могла найти достаточно вескую причину для отказа от распределения и, главное, свое встречное предложение о том, что мне делать дальше. Не заявлять же мне: «Не хочу!» — что-то подсказывало мне, что такой аргумент вряд ли будет рассматриваться. Еще заберут куда-то для воспитательной беседы — Игорь тогда совсем изведется.
Никакого скрытого постороннего присутствия рядом с собой я не ощущала, и временами давала себе волю, пиная в раздражении все, что попадалось мне под ноги. Куда подевалось мое воображение? Сколько раз на земле я доказывала своему ангелу, что человек может найти выход из любой, самой с виду безвыходной ситуации, и что? Находчивость только людям положена? А здесь у меня ее отобрали — взамен на суперспособности, которые я, между прочим, ни у кого не выпрашивала?
Я чуть не поверила в это, когда на второй день за мной увязался Тень. Наверно, опять за мной следил — догнал меня, как только я в лес вошла.
— Добрый день! — робко начал он. — Вы не возражаете, если я с Вами немного пройдусь?
Я снова не нашлась, как от него отделаться — нагрубить в ответ на его просительный взгляд язык не повернулся, а в моем тогдашнем состоянии любая фраза прозвучала бы резко и грубо.
— Татьяна, — раздалось у меня за спиной, и я настороженно обернулась. Вот не дай Бог, сейчас выяснится, что он меня только что просканировал!
— У меня нет возражений против имени, которое Вы мне придумали, — произнес Винни, откинув назад голову и с вызовом прищурившись, — но меня действительно зовут Гений. Так что успех в маскировке инвертации совершенно реален.
— Как скажете, — с облегчением уверила я его, быстро отвернулась и только потом закатила глаза.
Ну надо же, думала я, идя по лесу — какое трепетное благоговение вызывали у меня поначалу на земле эти ангелы! А у них, оказывается, каждый второй — с хвостом павлиньим. А некоторые — еще и с манией величия. А еще некоторые — так и вовсе с гипертрофированной. Гений он, скажите на милость! Еще и с научным интересом, переходящим в азарт. Успех ему, видите ли, обеспечен, а как у меня — так мысли среди мошек бесцельно мельтешат…
Я резко остановилась. Оглянулась — триединый Гений-Винни-Шарик все еще виднелся у куста. Стоя ко мне спиной, он разглядывал его то так, то эдак, склоняя голову то к одному, то к другому плечу, и делая какие-то непонятные жесты руками. Будто от комаров отмахиваясь.
Или от мошек. Может, он, конечно, и Гений, но в поисках великого элементарно простое решение проблемы не заметил. Хотя сам мне о нем и сказал. Мошки и светящимися бывают. И если они в рой собьются — глаза слепят, а если разлетятся в разные стороны — кто на них внимание обратит?
Я спряталась за особо массивное дерево и инвертировалась. Представила себя не монолитным источником света, как видит инвертированных гениальный воображала, а роем светлячков. Так, теперь разогнать их во все стороны…
Не летят. Наверно, это мое подсознание сопротивляется даже временной дезинтеграции — кто его знает, удастся ли меня потом опять в единое целое собрать. Я строго приказала ему прекратить саботаж и следовать моей воле.
Рой светлячков начал потихоньку рассасываться, растекаясь во все стороны, даже мне за спину. Обернувшись, я обнаружила позади себя тонкий слой из них. Вот так-то лучше! Глянув вправо, влево и вверх, я увидела этот тонкий светящийся слой повсюду — он в точности повторял форму моего тела.
Вот спасибо, замаскировалась! Ну почему я не Марина, которая умеет одним хлестким словом послать кого угодно туда, куда ей нужно? Как она нас со Светкой всегда гоняла! Подождите, она же нас гоняла, а не себя… Наверно, нужно представить себе, что эти светлячки — не часть меня, а совершенно посторонние существа, отданные мне в подчинение. Главное — уверенно представить, чтобы металл в голосе появился.
А ну-ка, быстро — все на поиски выхода из этого леса! Окружающие меня светлячки дружно метнулись в сторону, указанную гениальным Шариком. Да кто его просил? Нет, не туда — он же темный, кто сказал, что он нам правильную дорогу показал? А я ее не помню, совершенно не помню — для верности я несколько раз крутанулась на одном месте. О, вообще все перед глазами поплыло!
Светлячки неуверенно зависли в воздухе и начали медленно разлетаться в разные стороны, двигаясь весьма правдоподобными зигзагами.
Вот это другое дело! Мелкими шажками я направилась в сторону уставившегося себе под ноги Гения. Светлячки тут же ринулись ко мне, решив, видимо, что я то ли вспомнила, то ли первой нашла дорогу. А ну, пошли все вон! — почти завизжала я мысленно, отбрасывая их во все стороны руками.
Так я и подошла к объекту своего испытания — работая изо всех сил ветряной мельницей. Светлячки следовали за мной, но держались на почтительном расстоянии и, при особо энергичном взмахе моих рук, даже нервно увеличивали его. Ну, сейчас посмотрим — либо опозорюсь, либо поинтересуюсь у него при случае, не досаждает ли ему живность в этом лесу.
Гениальный объект никак не отреагировал на мое приближение. Ступая осторожно, прочти на цыпочках, я обошла его стороной и остановилась за огромным кустом — если ничего не выйдет, он хоть немного прикроет мое … сияние. Замерев на месте, я всмотрелась в лицо задумавшегося Гения — светлячки решили, что опасность угодить под лопасти мельницы миновала, и стали потихоньку подтягиваться ко мне.
До сих пор не понимаю, как мне удалось одновременно размахивать руками, орать мысленно на этих бестолковых мошек и еще и все буквы в своей тираде лихорадочно переставлять.
Гений вдруг вскинул голову и начал водить туда-сюда глазами, не шевеля ни одной другой частью тела. Я мгновенно изгнала абсолютно все мысли из головы, удвоила частоту взмахов рук и начала бочком выбираться из-за куста. Светлячки разлетались в разные стороны, но упорно стремились вернуться ко мне — очевидно, за дальнейшими инструкциями.
Обойдя Гения, я ринулась — плюнув на преследующий меня светящийся легион — к тому массивному дереву, за которым можно было разынвертироваться. За спиной у меня послышался безудержный хохот, и я бросилась наутек, уже совсем не разбирая дороги.
Отдышалась я только на краю леса. При виде нашего учебного здания меня затопило чувство облегчения и — сразу же следом за ним — жгучего стыда. Мой ангел в заточении — а я эксперименты ставлю, гениальностью с каким-то темным меряюсь? Пока моего ангела … нет, не пытают — он мне постоянно твердил, что насилие у них не принято. Правда, если вспомнить, как наш наблюдатель над Игорем измывался, так еще не ясно, какие пытки хуже: моральные или физические.
И Игорь уже наверняка весь извелся в ожидании звонка от меня. Я уже готова — пусть и нет у меня новостей, но я знаю, что ему сказать.
Я понеслась к своему дворику.
Прямо возле него меня остановил Тень — высматривал он меня, что ли, чтобы так быстро из своего выскочить?
— Здравствуйте, — обратился он ко мне, пытливо вглядываясь в мое лицо. — У Вас что-то случилось? Вы как-то странно выглядите.
— Все нормально, — сдержанно ответила я ему.
— Извините, я просто не мог не заметить, — неловко замялся он, — что Вы сегодня без Анатолия прогуливались…
— Он по делам отлучился, — еще холоднее бросила я, делая нетерпеливый шаг к просвету в палисаднике.
— Тогда простите еще раз, — кивнул мне, наконец, он, и я мигом нырнула под кустарник.
В комнате я сразу же схватилась за телефон — и обнаружила в нем не один десяток пропущенных звонков. Не от Игоря, слава Богу — хоть он поверил моему обещанию! — но зато все остальные, по всей видимости, сочли своим долгом напоминать мне о нем каждые пятнадцать минут.
Кроме звонков, там оказалось еще и сообщение. От Марины — в одной короткой фразе она просила меня немедленно — немедленно! — связаться с Тошей, как только я появлюсь. У меня сердце упало: если бы речь шла о моем ангеле, она бы меня к Стасу направила, а Тоша — это Игорь…
— Слава Богу! — завопил Тоша, сняв трубку после второго гудка. — Слушай, у тебя совесть есть? Мы уже что только не передумали!
— Что случилось? — спросила я, собираясь с силами.
— Стас совещание собирает, — уже спокойнее ответил он. — Он что-то там узнал, но без тебя говорить отказывается. Он у Марины сидел, ждал тебя до последнего, а когда все же возвращаться пришлось, так у него, по-моему, пар из ушей шел. Давай, я сейчас попробую всех подключить?
Стаса пришлось ждать, но я была этому только рада — первым к нам с Тошей подключился Игорь, и я успела сказать ему самое главное из того, что собиралась. Что ничего страшного пока не случилось, что не существует ситуаций, из которых его отец не нашел бы выхода, и что я точно знаю, что его отец жив-здоров.
Не знаю, поверил ли мне наш столь чувствительный к неправде сын, но мы все же по телефону говорили и в последнем пункте я ни единым словом не соврала, а потом и Марина с Максом подключились.
Глава 16.2
Увидев их на одном экране, я прищурилась. Ай да молодцы темные — ничего не скажешь! Винни прямо за меня взялся, а Макс, значит, издалека зашел — настроить Марину, чтобы это она в меня вцепилась. И, судя по молниям у нее в глазах, ему это удалось.
— Мне нужно было подумать, — уклончиво ответила я на ее яростное: «Где тебя носило?».
— Подумать? — зашипела она. — А сидя на месте, нельзя было думать? Шататься Бог знает где обязательно было? Где с тобой что угодно случиться могло?
— Ты, как я вижу, лучше знаешь, какие опасности даже здесь существуют, — медленно проговорила я, сдерживаясь.
Ответить она не успела — на экране появился Стас.
— Значит, так, — без всякого вступления сразу взял он в руки бразды правления, — вот все, что удалось узнать на сегодняшний момент. Взяли его с опусами, причем не с одним. Похоже, о предыдущих кто-то доложил — его явно ждали на входе.
— Ну что, добилась своего? — перестала я сдерживаться, взглянув на Марину. — Раскрылись здесь у кого-то глаза? Переоценка ценностей произошла? Массивный приток сочувствующих нам случился? Или здесь в твоей идее увидели покушение на основы миропорядка, за которое не ты, между прочим, отдуваешься?
У Марины хватило совести отвести взгляд, но сказалось присутствие Макса — она тут же снова вся подобралась, как зверь перед прыжком.
— Татьяна, подожди, тут что-то не так, — вмешался Тоша. — За одни воспоминания и меня, и Стаса с Максом уже взяли бы — ведь ни один из нас под псевдонимом не писал…
— Вот и я этого не понимаю, — подхватил Стас. — У нас полная тишина по этому поводу. Ни брифинга по задержанию, ни комиссии по расследованию, ни опроса свидетелей. Насколько я понял, внештатники с него даже показания не сняли…
— Ты с ним говорил? — со вспыхнувший надеждой перебила его я.
— Очень коротко, — покачал он головой. — Он только успел сказать, что на личную связь пока выходить не будет — на тот случай, если к нему приставили целителя … особого направления.
Я охнула.
— Мои ребята держат вход к внештатникам под наблюдением. — Стас глянул прямо в камеру. — Пока никто из посторонних замечен не был. Но кто их знает — может, они и с этой стороны подготовились.
— Блок..? - впервые подал голос Макс.
— Поставил, - кивнул Стас, - и даже, как я понял, постоянно держит. Но мне внештатники не нравятся - уж больно они довольные, как коты, сметаны обожравшиеся. Я даже на все плюнул и прямо у них спросил, в чем его обвиняют. И знаете, что я услышал? В мелочной мстительности, порочащей высокое звание ангела.
— Что? — насторожилась я.
— Сам знаю, что бред, — махнул рукой Стас. — Ладно, теперь о другом. Нужно решить, Татьяна, что с тобой делать — боюсь, вытащат они из него как-то информацию о твоих талантах. У меня такие соображения: эвакуировать тебя нужно, вопрос только — через мой отряд после распределения или немедленно.
Игорь с Мариной истово закивали.
— Укрытие есть, — продолжил Стас, — и для мелких тоже, будете себе жить там инкогнито. Анатолий, как освободится, тоже к вам присоединится.
— Нет, — коротко ответила я.
Воцарилось молчание, но красноречивое — Тоша обхватил голову руками, Марина тяжело задышала, Макс пожал плечами, покачав головой, а Стас уставился на экран острым, недобрым взглядом.
— Что нет? — негромко спросил он таким тоном, что мне невольно вспомнились все рассказы о его легендарной репутации.
— Мы с Анатолием договорились, еще раньше, — объяснила я, — делать вид, что воспоминания мне не помогли. И судя по словам внештатников, он придерживается этой версии. Если я сейчас исчезну, сразу станет понятно, что она вымышленная, и тогда ему сканирования точно не избежать.
Макс вскинул на меня весьма заинтересованный взгляд, но тут же опустил глаза и принял непринужденный вид, оставив лишь тонкую улыбку на губах.
— Хм, — явно расслабился Стас, — честно говоря, мне легальный путь тоже больше по душе. У себя в отряде я сразу подключу тебя к нынешней операции, причем, работать будешь под прикрытием, значит…
— Нет, — повторила я, и продолжила, не дожидаясь его реакции: — Я не смогу оставаться под прикрытием всю вечность. Если мои таланты, как ты говоришь, представляют для кого-то интерес, рано или поздно возникнет вопрос, куда я делась, и тогда под сканирование попадешь ты.
— Я понятия не имею, где это укрытие, — раздраженно фыркнул он, — так что от меня никто ничего не узнает.
— Спасибо, Стас, — сказала я с чувством, — но нет.
— Мам, — раздался голос Игоря, и я поняла, что вот именно сейчас начнется самая тяжелая атака на мою решимость, — отца они уже захватили, если еще и с тобой что-то случится…
— Во-первых, — выпрямилась я, вскинув указательный палец, — захватить твоего отца еще никому не удавалось — его просто задержали, до выяснения ситуации. Во-вторых, до сих пор со мной ничего не случилось — значит, он держит эту ситуацию под контролем. И в-третьих… — Я немного помолчала. — Когда ко мне вернулась память, моим первым вопросом к нему было, почему он здесь, а не рядом с тобой. И я никогда еще не видела его таким удивленным. Мы вернемся на землю — это я тебе обещаю! — но только вдвоем.
— Татьяна, — тихо проговорил Тоша, — но тебе же через пару дней все равно придется подразделение для будущей работы выбирать.
— Не через пару дней, — отпарировала я, — а почти через неделю. Более чем достаточный срок, чтобы разобраться с мелким правонарушением.
— А если нет? — снова посыпались искры из Марины. — Что потом?
— Потом будет потом, — глубокомысленно поставила я точку в разговоре. — У меня есть время подумать.
Именно этим я и занималась все последующие дни. Ни о каком ангельском трудоустройстве в одиночку и речи быть не могло — мне нужно было придумать твердое, непоколебимое обоснование отсрочки до того момента, пока не освободится мой ангел.
И в этом намерении у меня появился совершенно неожиданный единомышленник.
Каждый вечер я созванивалась с землей, большей частью с Игорем — они все потребовали от меня ежедневного отчета о моей безопасности. О себе они говорили крайне скупо и неохотно, засыпая вопросами меня: что я делала, где была — чуть ли не поминутно! — не встретила ли кого-то незнакомого, не заметила ли что-то необычное, и так далее, и тому подобное.
Ответы мои разнообразием не отличались — весь день я проводила на ногах, в лесу, чтобы к вечеру свалиться без этих самых ног и хотя бы ночью ни о чем не думать.
Я никак не могла найти достаточно вескую причину для отказа от распределения и, главное, свое встречное предложение о том, что мне делать дальше. Не заявлять же мне: «Не хочу!» — что-то подсказывало мне, что такой аргумент вряд ли будет рассматриваться. Еще заберут куда-то для воспитательной беседы — Игорь тогда совсем изведется.
Никакого скрытого постороннего присутствия рядом с собой я не ощущала, и временами давала себе волю, пиная в раздражении все, что попадалось мне под ноги. Куда подевалось мое воображение? Сколько раз на земле я доказывала своему ангелу, что человек может найти выход из любой, самой с виду безвыходной ситуации, и что? Находчивость только людям положена? А здесь у меня ее отобрали — взамен на суперспособности, которые я, между прочим, ни у кого не выпрашивала?
Я чуть не поверила в это, когда на второй день за мной увязался Тень. Наверно, опять за мной следил — догнал меня, как только я в лес вошла.
— Добрый день! — робко начал он. — Вы не возражаете, если я с Вами немного пройдусь?
Я снова не нашлась, как от него отделаться — нагрубить в ответ на его просительный взгляд язык не повернулся, а в моем тогдашнем состоянии любая фраза прозвучала бы резко и грубо.
