— Мя-я-а-а-у-у-у, — возмутился котяра.
— Тебя не спрашивали, — шикнула я на него.
— Не забудь заглянуть к Зорану и Мирте, попрощаться. Заодно передашь им лекарства, — Герда указала на сумку, что висела на ручке входной двери.
— Не забуду, конечно.
— Вот и ладненько. А теперь передай-ка мне вооон те травки.
Разговор на этом был закончен. У меня было целых четыре года для передышки. И теперь, кажется, моя жизнь сделает очередной поворот.
Следующим утром я засобиралась в путь. Комплект одежды, родовая книга со всеми рецептами зелий и другими ведьминскими премудростями, инструменты для сбора, денежный запас из-под половицы, который я тщательно собирала последние несколько лет и, конечно, сами результаты моей работы. Всевозможные зелья, притирки, порошки и просто травки. Набор «Почувствуй себя грузовым ишаком»!
Грустно прощаться с местом, которое не один год было для тебя домом. Да и страшно. Дальше соседних деревень я не уходила, на заставу только, да в ближайший город выбиралась один раз. Но сейчас нужно искать себе новое постоянное место жительства и свое место там, где я обоснуюсь. Мы жили на человеческих землях, и теперь передо мной стоял вопрос, оставаться ли здесь или попытать счастье в Империи. На земли эльфов, оборотней, драконов точно лучше не рассчитывать. Они практически закрыты для других рас. С одной стороны, у людей слегка предвзятое отношение к ведьмам. С другой, неизвестно что твориться за пределами нашего княжества. Да и неоткуда ведьме, живущей в лесу, знать подробности жизни других государств.
В Империи же живут представители всех рас, населяющих этот мир. Так сказать, свободная от расовых предрассудков и старых обычаев свободная земля. Может кроме малых народов или, как их еще именуют, нечисти. К которой, кстати, зачастую причисляют и ведьм. Ну в самом деле, нелепо. В каком месте мы похожи на феечек, дриад или тех же кикимор?
За завтраком наставница протянула мне документы.
— Это грамота о твоем вхождении в мой род. Теперь ты тоже Керро.
Я отставила кружку с компотом, приняла бумагу и аккуратно ее развернула. По документам я теперь приходилась племянницей Герде Керро. Ведьма, тем временем, продолжила, не став заострять внимание на том, откуда такая бумага у нее вообще взялась.
— Так же я предупредила о тебе Ковен. Какие-никакие, а все-таки наши представители власти. Мало ли что случится, они защитят. Главное, чтоб собраться успели, а то сидят каждая в своей деревне, — махнула раздосадовано рукой наставница.
— Кто бы говорил, — улыбнулась я.
Забота ведьмы была безумно приятна. До слез приятна. Но при этой особе плакать было нельзя, быстро вернет на землю какой-нибудь подколкой. Эта женщина не терпела слабости. Не прощала ее ни себе, ни другим.
— Что может такого случиться, что понадобится защита?
— Надеюсь, ничего. Но твое безудержное желание вылечить всех, даже нарушая закон, эту надежду просто убивают. Ева, не попадись! Ты очень сильно рискуешь.
— Постараюсь. Мне бы самой этого не хотелось. Но видеть умирающего, знать, что есть лекарство и просто наблюдать, как он умирает? У меня не получается.
— Судьба ведьминская, — вздохнула женщина. — Когда-нибудь это может тебя погубить.
В глазах Герды промелькнула печаль.
— Это простые переживания или ты знаешь, о чем говоришь? Не просто так ты остаешься в этой деревне?
— Возможно, мы еще поговорим об этом. Но не сейчас. А может и не поговорим. Все, тебе пора. Пока еще с деревенскими разберешься, как бы не пришлось в лесу ночевку устраивать.
Наставница поднялась из-за стола и пошла к двери. Вот же, как мою жизнь устраивать, так она первая, а как о своей рассказать, так все, некогда нам.
— Так первый раз, что ли? — вставая вслед за наставницей, произнесла я.
Подошла к своей сумке и попыталась поднять ее. Именно попыталась, так как та подниматься не хотела. «Я, конечно, много чего набрала, но не до такой же степени!» — после этой мысли взялась за шнуровку и полезла проверять в чем дело. Дело уставилось на меня своими бесстыжими глазищами и дожевывало приготовленный в дорогу бутерброд. Точнее его верхнюю, мясную часть.
— Вот что ты за человек такой! — в сердцах воскликнула я.
— Мя-а-а-а-у! — было мне ответом.
— Кто бы сомневался, — пробормотала я, и, уже обращаясь к наставнице, крикнула в раскрытую дверь: — Герда, твой любимец оставил меня без перекуса!
Ведьма вернулась в дом, осмотрела нас с котом и сделала свой вывод:
— Тебе много есть вредно, кто тебя замуж возьмет с таким аппетитом? Филипп заботится о тебе, как умеет.
После чего снова ушла на улицу.
Гениально. Его Величество, кстати, не зря откликается только на это прозвище. Филиппом (как на самом деле Герда назвала кота) зовут одного из правителей человеческих земель. Так что каким-то неведомым кошачьим чутьем он пронюхал свое именное родство с княжеской особой и стал еще больше задирать нос. Что ж, главное при посторонних его так не называть, а то ведь и схлопотать можно за оскорбление особы голубых кровей.
Я вышла на улицу. Погода была чудесной, солнышко – теплым, небо – голубым, а я – грустной.
— Ровной дороги тебе, Евангелина, — напутствовала меня наставница и помахала рукой. Провожать дальше не стала, остановилась у ограды. — Смотри, не отрави там никого, подорожник с лопухом не перепутай!
— У меня со зрением все в порядке, а у тебя уже возраст. Так что рассматривай травки внимательно, сорняков не набери!
Обмен любезностями состоялся, можно было отправляться, пока наставница не придумала достойный ответ. Заметила на ступеньках выползшего из дома кота. Решила попрощаться с ним тоже.
— Пока, пушистый!
— Мурр, — пожелал мне всего хорошего кот. Во всяком случае, я надеюсь, что пожелал именно это.
Первым делом я отправилась выпрашивать недостающие компоненты зелий для гарнизона. И это то, за что меня, собственно, могли повесить. Одно из. Даже несмотря на то, что эти зелья спасали жизни. Но в законе четко написано: использовать в магических целях можно только неживое и неразумное.
— Тебе жалко, что ли?
Уже час я сидела на пеньке и пыталась развести на составляющие для зелья… пенек. То есть лешего, но вид и характер исключительно соответствовал данной характеристике.
У этого создания на зелье шли не кровь, а листочки, веточки, корешки и прочая труха. Что этому жадине не жалко будет, то и шло. И ведь все равно рано или поздно отвалится! Кровь цедить больнее, но я-то терплю! А тут какой-то отсохший листик!
— Да он уже отвалился! Ты же его придерживаешь! — продолжала увещевать я.
— Совсем меня не ценишь, ведьма! Так и норовишь по колбочкам распихать. А как без меня лес-то будет, а? как лес-то? зарастет же весь бурьяном, а? звери с голоду умирать будут. Как они, горемычные, без меня, а?
«Бэ», — так и хотелось ляпнуть мне, но я стойко держалась.
— Без тебя они останутся, только если ты умотаешь куда-нибудь. Я же прошу всего лишь отвалившийся листик!
— Нету у меня ничего отвалившегося, нету! Напридумывала, тоже… лишь бы ограбить честных леших, а? совсем меня изведешь, окаянная!
— Я же не забесплатно прошу. Ну что ты опять начинаешь, лесной хозяин, а? — вот же, заразилась! — Откуп тебе принесла, все по чести.
Я достала из сумки и выставила перед ним баночку. В качестве откупа выступали удобрения собственного приготовления, хорошо напитанные ведьминской силой. Очень они нравились этому сварливому пеньку. Все равно ведь примет откуп, но как же нервы бедной мне не потрепать?
Веточки лешего так и потянулись к взятке, но я это дело быстро пресекла.
— Сначала ингредиенты!
— Ингр… грингр… тьфу, не поймешь словом приласкала али обозвала. Ууу, ведьма! — бурчал Лешик, но требуемое протянул. — Век бы тебя не видеть, оголтелая! Перегной пожирнее в следующий раз используй, не жадничай!
Ура, обмен состоялся. Не прошло и полдня. Я сцапала вожделенные предметы и быстро убрала в сумку. Теперь можно приступать ко второй теме разговора.
— Лешииик, я тут недавно с кикиморой пересекалась…
Леший, уже собираясь уходить, замер. Помялся, повздыхал и молвил:
— И что? Она что-то про меня сказала?
— Угу. Просила передать что… ммм… что она как навка, но не такая. А ты, охальник, держи своих белок при себе.
— Прям так и сказала? — недоверие в его голосе не заметил бы разве что глухой.
— Может не совсем так. Может совсем не так. Но приблизительно-то правильно! И вообще, ты чего к Кики прикопался? Ты мне кикимору не обижай, она редкий вид! Где я еще возьму… ил?
— Ил она берет, как же. Ты кого обмануть пытаешься, а? Ууу, ведьма! А к Зеленушечке я с самыми серьезными намерениями! Не лезь, — строго погрозил мне корешком кикиморовский ухажер.
— Да вот еще. Меня убедительно просили передать свое «фи» и я его передала, — вздернула я нос, собираясь уходить.
— Я ей совсем не мил, да?
У лешего как-то разом поникли все веточки и листочки.
— Не совсем, но я тебе этого не говорила.
Я покопалась опять в сумке и достала еще одну ленточку, купленную в деревне, вместе с той, что я уже подарила Кики. Не оставлять же влюбленных в разлуке, помочь надо.
— Вот, держи. Любит она украшения для волос. Если что – сам нашел. Венок ей можешь, какой, сплести. Все. Совет да любовь.
— Спасибо, ведьма! Спасибо тебе! Легкой дороги! — пожелал мне разом расцветший пенек.
А у меня еще водяной на очереди. Может хоть с ним повезет?
Не повезло.
Я сидела на берегу и уже час уговаривала эту рыбину пожертвовать мне чешуйки. Мне кровь сдавать больнее, чем ему эту чешуйку вытащить, у него их много! ...Хм… вроде что-то похожее я уже думала?
— Ну Водник, ну что тебе, жалко что ли? Чего упрямишься? Не первый раз ведь!
— Евочка, ведьмочка, да для тебя ж ничего не жалко! Но то ж неправильно как-то! это ж у вас законом запрещено, я же ж тебя жалею!
Кажется, где-то неподалеку улей.
— Пожалей мои нервы и время, дай чешуек и прими настоечку в знак благодарности. Крепкая в этот раз получилась, забористая, сама гнала! — помахала бутылочкой с вожделенным для водяного содержимым. Водник был не дурак выпить, чем я бессовестно пользовалась.
— Ох и непутевая ты. А вдруг поймают тебя? А вдруг узнают, чьи чешуйки? Это ж и меня могут повязать вместе с тобой.
А у самого глазки на бутылочку блестят, и подплывает все ближе и ближе….
— Чешуйки вперед! — пресекла поползновения я.
— Да забирай! Но если что, мы не знакомы.
Водяной достал из под камня свернутый лист водоросли, и подкинул в мою сторону; после этого быстро сцапал бутылку и исчез, оставив после себя лишь круги на воде.
— Вот же нечисть, все ноги промочила! — возмутилась я и развернула листик. Там переливались на солнце небольшие полупрозрачные пластинки. — И стоило столько времени меня забалтывать, если все уже подготовил?!
Водная гладь ответила мне одиноко всплывшим пузырьком. Полдня на вредную нечисть угробила. С остальными договориться намного легче.
Чешуйки я как следует спрятала в недрах сумки за потайной подкладкой и продолжила свой путь. Использование темной магии строжайше запрещено и карается смертью, как на человеческих, так и на других землях. Любое использование крови живых существ, нанесение им вреда для проведения волшбы относится к запрещенной, темной магии. И это правильно, так и должно быть, темная магия страшна как в своих проявлениях, так и в последствиях, если бы не одно но…
«Черную кверу», страшную болезнь этого мира, вызванную неконтролируемой темной волшбой, можно вылечить только используя частицу сути кого-то из малых народов или ведьм. Это может быть кровь, волосы, чешуйки, листики, перья – все, что несет в себе жизненный рисунок. Все что относится к запрещенной магии. Именно у нечисти и ведьм есть такие рисунки жизненных токов, которые могут свести на нет действие этой болезни, и именно эта особенность не дает нам самим заразиться.
Солнце потихоньку поднималось все выше и выше, освещая мне дорогу и не давая хмурым мыслям полностью меня поглотить, но и не избавляя от них полностью.
Черной кверой можно заболеть при близком контакте с тварями темных земель. Радует только то, что не каждый контакт с ними вызывает заражение, но никогда не угадаешь, повезет или нет. Действие же этой болезни всегда разное. Она может сразу убить, может выжидать днями, неделями, месяцами, даже годами, скрытая ото всех, ожидая своего часа. Убивает она тоже с выдумкой. Несчастный может иссохнуть как мумия, может покрыться язвами, может просто внезапно упасть от остановки сердца. Разные твари – разные действия, время, последствия. Одинаково лишь одно – смерть в конце.
Единственный общий внешний признак этой напасти – чернеющие вены незадолго до конца. Для всех единственный, кроме ведьм и нечисти. Но, в отличие от малых народов, ведьмы могут еще и лечить ее. Мы видим сидящую в живом существе тьму, она черной паутиной застревает в нем. У каждой такой паутинки свой рисунок. Он позволяет нам определить, с кем связался заразившийся, и как ему можно помочь. Вот эта помощь и может аукнуться ведьме казнью. Изготовление зелий с особенными составляющими, которые я и собираю таким своеобразным способом, является в глазах закона темной магией. Хотя вообще-то это совсем не та магия, которая была запрещена еще много лет назад, но распространяться об этом тоже не стоит.
О том, что ведьмы видят черную кверу – почти никто не знает; о том, что могут приготовить лекарство – и подавно. Мы бережно охраняем эту тайну и берем клятву с каждого, кто узнал о ней. Если нас раскроют, то всех попросту истребят ради вожделенного исцеления. Выкачают всю кровушку как из ведьм, так и из представителей малых народов. Разумные бывают крайне безжалостными в достижении своих целей, особенно когда речь идет о жизни или деньгах. А тут и то и другое. Уже было такое, не на пустом же месте появились темные земли и их проклятие. В любом случае, ведьмы уже много лет живут обособленно, не привлекая внимания.
В деревню я вошла за полдень, уже порядком уставшая и голодная. Меня встретил запах прелой травы, домашнего скота, парного молока и свежевыпеченного хлеба, даже запах железа, что доносился из кузницы. Удивительным образом все эти ароматы переплетались, рассказывая историю деревенской жизни. По двору носились дети, перекрикивая кудахтанье кур и стук молотка по наковальне. Жизнь в деревне кипела.
Спелые Вишни – одна из трех деревень, которые мы с наставницей часто посещали, и самая большая из них. Дом старосты, к которому я направлялась, находился почти в центре деревни. Пока дошла, успела переговорить с половиной ее жителей. Даже с ребятней, которая носилась с криками и улюлюканьем по всей деревне, изображая то ли доблестных стражников и трусливых разбойников, то ли наоборот. В общем, носились друг за другом, не разбирая кто и где.
Дети… интересно, смогу ли я когда-нибудь обзавестись семьей? Вот же, Герда! Разбередила душу, чего только привязалась?
На крыльце меня встречала Мирта, жена старосты. Очаровательная пухленькая женщина с добрыми, лучистыми глазами. Она с первого же нашего знакомства отнеслась ко мне очень тепло и всегда подкармливала, когда я приходила в деревню. А какие она печет пирожки! Вот и сейчас, подталкивая меня в дом, она щебетала о том, что я слишком худенькая, — «это не так!», — уставшая, — «а это так!», — и мне просто необходимо попробовать ее пирожки с картошкой, — «да!»
— Тебя не спрашивали, — шикнула я на него.
— Не забудь заглянуть к Зорану и Мирте, попрощаться. Заодно передашь им лекарства, — Герда указала на сумку, что висела на ручке входной двери.
— Не забуду, конечно.
— Вот и ладненько. А теперь передай-ка мне вооон те травки.
Разговор на этом был закончен. У меня было целых четыре года для передышки. И теперь, кажется, моя жизнь сделает очередной поворот.
Следующим утром я засобиралась в путь. Комплект одежды, родовая книга со всеми рецептами зелий и другими ведьминскими премудростями, инструменты для сбора, денежный запас из-под половицы, который я тщательно собирала последние несколько лет и, конечно, сами результаты моей работы. Всевозможные зелья, притирки, порошки и просто травки. Набор «Почувствуй себя грузовым ишаком»!
Грустно прощаться с местом, которое не один год было для тебя домом. Да и страшно. Дальше соседних деревень я не уходила, на заставу только, да в ближайший город выбиралась один раз. Но сейчас нужно искать себе новое постоянное место жительства и свое место там, где я обоснуюсь. Мы жили на человеческих землях, и теперь передо мной стоял вопрос, оставаться ли здесь или попытать счастье в Империи. На земли эльфов, оборотней, драконов точно лучше не рассчитывать. Они практически закрыты для других рас. С одной стороны, у людей слегка предвзятое отношение к ведьмам. С другой, неизвестно что твориться за пределами нашего княжества. Да и неоткуда ведьме, живущей в лесу, знать подробности жизни других государств.
В Империи же живут представители всех рас, населяющих этот мир. Так сказать, свободная от расовых предрассудков и старых обычаев свободная земля. Может кроме малых народов или, как их еще именуют, нечисти. К которой, кстати, зачастую причисляют и ведьм. Ну в самом деле, нелепо. В каком месте мы похожи на феечек, дриад или тех же кикимор?
За завтраком наставница протянула мне документы.
— Это грамота о твоем вхождении в мой род. Теперь ты тоже Керро.
Я отставила кружку с компотом, приняла бумагу и аккуратно ее развернула. По документам я теперь приходилась племянницей Герде Керро. Ведьма, тем временем, продолжила, не став заострять внимание на том, откуда такая бумага у нее вообще взялась.
— Так же я предупредила о тебе Ковен. Какие-никакие, а все-таки наши представители власти. Мало ли что случится, они защитят. Главное, чтоб собраться успели, а то сидят каждая в своей деревне, — махнула раздосадовано рукой наставница.
— Кто бы говорил, — улыбнулась я.
Забота ведьмы была безумно приятна. До слез приятна. Но при этой особе плакать было нельзя, быстро вернет на землю какой-нибудь подколкой. Эта женщина не терпела слабости. Не прощала ее ни себе, ни другим.
— Что может такого случиться, что понадобится защита?
— Надеюсь, ничего. Но твое безудержное желание вылечить всех, даже нарушая закон, эту надежду просто убивают. Ева, не попадись! Ты очень сильно рискуешь.
— Постараюсь. Мне бы самой этого не хотелось. Но видеть умирающего, знать, что есть лекарство и просто наблюдать, как он умирает? У меня не получается.
— Судьба ведьминская, — вздохнула женщина. — Когда-нибудь это может тебя погубить.
В глазах Герды промелькнула печаль.
— Это простые переживания или ты знаешь, о чем говоришь? Не просто так ты остаешься в этой деревне?
— Возможно, мы еще поговорим об этом. Но не сейчас. А может и не поговорим. Все, тебе пора. Пока еще с деревенскими разберешься, как бы не пришлось в лесу ночевку устраивать.
Наставница поднялась из-за стола и пошла к двери. Вот же, как мою жизнь устраивать, так она первая, а как о своей рассказать, так все, некогда нам.
— Так первый раз, что ли? — вставая вслед за наставницей, произнесла я.
Подошла к своей сумке и попыталась поднять ее. Именно попыталась, так как та подниматься не хотела. «Я, конечно, много чего набрала, но не до такой же степени!» — после этой мысли взялась за шнуровку и полезла проверять в чем дело. Дело уставилось на меня своими бесстыжими глазищами и дожевывало приготовленный в дорогу бутерброд. Точнее его верхнюю, мясную часть.
— Вот что ты за человек такой! — в сердцах воскликнула я.
— Мя-а-а-а-у! — было мне ответом.
— Кто бы сомневался, — пробормотала я, и, уже обращаясь к наставнице, крикнула в раскрытую дверь: — Герда, твой любимец оставил меня без перекуса!
Ведьма вернулась в дом, осмотрела нас с котом и сделала свой вывод:
— Тебе много есть вредно, кто тебя замуж возьмет с таким аппетитом? Филипп заботится о тебе, как умеет.
После чего снова ушла на улицу.
Гениально. Его Величество, кстати, не зря откликается только на это прозвище. Филиппом (как на самом деле Герда назвала кота) зовут одного из правителей человеческих земель. Так что каким-то неведомым кошачьим чутьем он пронюхал свое именное родство с княжеской особой и стал еще больше задирать нос. Что ж, главное при посторонних его так не называть, а то ведь и схлопотать можно за оскорбление особы голубых кровей.
Я вышла на улицу. Погода была чудесной, солнышко – теплым, небо – голубым, а я – грустной.
— Ровной дороги тебе, Евангелина, — напутствовала меня наставница и помахала рукой. Провожать дальше не стала, остановилась у ограды. — Смотри, не отрави там никого, подорожник с лопухом не перепутай!
— У меня со зрением все в порядке, а у тебя уже возраст. Так что рассматривай травки внимательно, сорняков не набери!
Обмен любезностями состоялся, можно было отправляться, пока наставница не придумала достойный ответ. Заметила на ступеньках выползшего из дома кота. Решила попрощаться с ним тоже.
— Пока, пушистый!
— Мурр, — пожелал мне всего хорошего кот. Во всяком случае, я надеюсь, что пожелал именно это.
Первым делом я отправилась выпрашивать недостающие компоненты зелий для гарнизона. И это то, за что меня, собственно, могли повесить. Одно из. Даже несмотря на то, что эти зелья спасали жизни. Но в законе четко написано: использовать в магических целях можно только неживое и неразумное.
***
— Тебе жалко, что ли?
Уже час я сидела на пеньке и пыталась развести на составляющие для зелья… пенек. То есть лешего, но вид и характер исключительно соответствовал данной характеристике.
У этого создания на зелье шли не кровь, а листочки, веточки, корешки и прочая труха. Что этому жадине не жалко будет, то и шло. И ведь все равно рано или поздно отвалится! Кровь цедить больнее, но я-то терплю! А тут какой-то отсохший листик!
— Да он уже отвалился! Ты же его придерживаешь! — продолжала увещевать я.
— Совсем меня не ценишь, ведьма! Так и норовишь по колбочкам распихать. А как без меня лес-то будет, а? как лес-то? зарастет же весь бурьяном, а? звери с голоду умирать будут. Как они, горемычные, без меня, а?
«Бэ», — так и хотелось ляпнуть мне, но я стойко держалась.
— Без тебя они останутся, только если ты умотаешь куда-нибудь. Я же прошу всего лишь отвалившийся листик!
— Нету у меня ничего отвалившегося, нету! Напридумывала, тоже… лишь бы ограбить честных леших, а? совсем меня изведешь, окаянная!
— Я же не забесплатно прошу. Ну что ты опять начинаешь, лесной хозяин, а? — вот же, заразилась! — Откуп тебе принесла, все по чести.
Я достала из сумки и выставила перед ним баночку. В качестве откупа выступали удобрения собственного приготовления, хорошо напитанные ведьминской силой. Очень они нравились этому сварливому пеньку. Все равно ведь примет откуп, но как же нервы бедной мне не потрепать?
Веточки лешего так и потянулись к взятке, но я это дело быстро пресекла.
— Сначала ингредиенты!
— Ингр… грингр… тьфу, не поймешь словом приласкала али обозвала. Ууу, ведьма! — бурчал Лешик, но требуемое протянул. — Век бы тебя не видеть, оголтелая! Перегной пожирнее в следующий раз используй, не жадничай!
Ура, обмен состоялся. Не прошло и полдня. Я сцапала вожделенные предметы и быстро убрала в сумку. Теперь можно приступать ко второй теме разговора.
— Лешииик, я тут недавно с кикиморой пересекалась…
Леший, уже собираясь уходить, замер. Помялся, повздыхал и молвил:
— И что? Она что-то про меня сказала?
— Угу. Просила передать что… ммм… что она как навка, но не такая. А ты, охальник, держи своих белок при себе.
— Прям так и сказала? — недоверие в его голосе не заметил бы разве что глухой.
— Может не совсем так. Может совсем не так. Но приблизительно-то правильно! И вообще, ты чего к Кики прикопался? Ты мне кикимору не обижай, она редкий вид! Где я еще возьму… ил?
— Ил она берет, как же. Ты кого обмануть пытаешься, а? Ууу, ведьма! А к Зеленушечке я с самыми серьезными намерениями! Не лезь, — строго погрозил мне корешком кикиморовский ухажер.
— Да вот еще. Меня убедительно просили передать свое «фи» и я его передала, — вздернула я нос, собираясь уходить.
— Я ей совсем не мил, да?
У лешего как-то разом поникли все веточки и листочки.
— Не совсем, но я тебе этого не говорила.
Я покопалась опять в сумке и достала еще одну ленточку, купленную в деревне, вместе с той, что я уже подарила Кики. Не оставлять же влюбленных в разлуке, помочь надо.
— Вот, держи. Любит она украшения для волос. Если что – сам нашел. Венок ей можешь, какой, сплести. Все. Совет да любовь.
— Спасибо, ведьма! Спасибо тебе! Легкой дороги! — пожелал мне разом расцветший пенек.
А у меня еще водяной на очереди. Может хоть с ним повезет?
***
Не повезло.
Я сидела на берегу и уже час уговаривала эту рыбину пожертвовать мне чешуйки. Мне кровь сдавать больнее, чем ему эту чешуйку вытащить, у него их много! ...Хм… вроде что-то похожее я уже думала?
— Ну Водник, ну что тебе, жалко что ли? Чего упрямишься? Не первый раз ведь!
— Евочка, ведьмочка, да для тебя ж ничего не жалко! Но то ж неправильно как-то! это ж у вас законом запрещено, я же ж тебя жалею!
Кажется, где-то неподалеку улей.
— Пожалей мои нервы и время, дай чешуек и прими настоечку в знак благодарности. Крепкая в этот раз получилась, забористая, сама гнала! — помахала бутылочкой с вожделенным для водяного содержимым. Водник был не дурак выпить, чем я бессовестно пользовалась.
— Ох и непутевая ты. А вдруг поймают тебя? А вдруг узнают, чьи чешуйки? Это ж и меня могут повязать вместе с тобой.
А у самого глазки на бутылочку блестят, и подплывает все ближе и ближе….
— Чешуйки вперед! — пресекла поползновения я.
— Да забирай! Но если что, мы не знакомы.
Водяной достал из под камня свернутый лист водоросли, и подкинул в мою сторону; после этого быстро сцапал бутылку и исчез, оставив после себя лишь круги на воде.
— Вот же нечисть, все ноги промочила! — возмутилась я и развернула листик. Там переливались на солнце небольшие полупрозрачные пластинки. — И стоило столько времени меня забалтывать, если все уже подготовил?!
Водная гладь ответила мне одиноко всплывшим пузырьком. Полдня на вредную нечисть угробила. С остальными договориться намного легче.
Чешуйки я как следует спрятала в недрах сумки за потайной подкладкой и продолжила свой путь. Использование темной магии строжайше запрещено и карается смертью, как на человеческих, так и на других землях. Любое использование крови живых существ, нанесение им вреда для проведения волшбы относится к запрещенной, темной магии. И это правильно, так и должно быть, темная магия страшна как в своих проявлениях, так и в последствиях, если бы не одно но…
«Черную кверу», страшную болезнь этого мира, вызванную неконтролируемой темной волшбой, можно вылечить только используя частицу сути кого-то из малых народов или ведьм. Это может быть кровь, волосы, чешуйки, листики, перья – все, что несет в себе жизненный рисунок. Все что относится к запрещенной магии. Именно у нечисти и ведьм есть такие рисунки жизненных токов, которые могут свести на нет действие этой болезни, и именно эта особенность не дает нам самим заразиться.
Солнце потихоньку поднималось все выше и выше, освещая мне дорогу и не давая хмурым мыслям полностью меня поглотить, но и не избавляя от них полностью.
Черной кверой можно заболеть при близком контакте с тварями темных земель. Радует только то, что не каждый контакт с ними вызывает заражение, но никогда не угадаешь, повезет или нет. Действие же этой болезни всегда разное. Она может сразу убить, может выжидать днями, неделями, месяцами, даже годами, скрытая ото всех, ожидая своего часа. Убивает она тоже с выдумкой. Несчастный может иссохнуть как мумия, может покрыться язвами, может просто внезапно упасть от остановки сердца. Разные твари – разные действия, время, последствия. Одинаково лишь одно – смерть в конце.
Единственный общий внешний признак этой напасти – чернеющие вены незадолго до конца. Для всех единственный, кроме ведьм и нечисти. Но, в отличие от малых народов, ведьмы могут еще и лечить ее. Мы видим сидящую в живом существе тьму, она черной паутиной застревает в нем. У каждой такой паутинки свой рисунок. Он позволяет нам определить, с кем связался заразившийся, и как ему можно помочь. Вот эта помощь и может аукнуться ведьме казнью. Изготовление зелий с особенными составляющими, которые я и собираю таким своеобразным способом, является в глазах закона темной магией. Хотя вообще-то это совсем не та магия, которая была запрещена еще много лет назад, но распространяться об этом тоже не стоит.
О том, что ведьмы видят черную кверу – почти никто не знает; о том, что могут приготовить лекарство – и подавно. Мы бережно охраняем эту тайну и берем клятву с каждого, кто узнал о ней. Если нас раскроют, то всех попросту истребят ради вожделенного исцеления. Выкачают всю кровушку как из ведьм, так и из представителей малых народов. Разумные бывают крайне безжалостными в достижении своих целей, особенно когда речь идет о жизни или деньгах. А тут и то и другое. Уже было такое, не на пустом же месте появились темные земли и их проклятие. В любом случае, ведьмы уже много лет живут обособленно, не привлекая внимания.
В деревню я вошла за полдень, уже порядком уставшая и голодная. Меня встретил запах прелой травы, домашнего скота, парного молока и свежевыпеченного хлеба, даже запах железа, что доносился из кузницы. Удивительным образом все эти ароматы переплетались, рассказывая историю деревенской жизни. По двору носились дети, перекрикивая кудахтанье кур и стук молотка по наковальне. Жизнь в деревне кипела.
Спелые Вишни – одна из трех деревень, которые мы с наставницей часто посещали, и самая большая из них. Дом старосты, к которому я направлялась, находился почти в центре деревни. Пока дошла, успела переговорить с половиной ее жителей. Даже с ребятней, которая носилась с криками и улюлюканьем по всей деревне, изображая то ли доблестных стражников и трусливых разбойников, то ли наоборот. В общем, носились друг за другом, не разбирая кто и где.
Дети… интересно, смогу ли я когда-нибудь обзавестись семьей? Вот же, Герда! Разбередила душу, чего только привязалась?
На крыльце меня встречала Мирта, жена старосты. Очаровательная пухленькая женщина с добрыми, лучистыми глазами. Она с первого же нашего знакомства отнеслась ко мне очень тепло и всегда подкармливала, когда я приходила в деревню. А какие она печет пирожки! Вот и сейчас, подталкивая меня в дом, она щебетала о том, что я слишком худенькая, — «это не так!», — уставшая, — «а это так!», — и мне просто необходимо попробовать ее пирожки с картошкой, — «да!»
