Пролог.
…Любовь не знает убыли и тлена.
Любовь - над бурей поднятый маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь - звезда, которою моряк
Определяет место в океане.
Любовь - не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы…
Шекспир. Сонет 116.
Глава 1. Фанатка.
В первый раз девочка услышала о нем лет в восемь – от сестры школьной подружки, пересказавшей малявкам «Три мушкетера» с подробностями и зигзагами сюжета, о которых и не подозревал автор. Не прочитай она сначала книгу, а ограничься просмотром зарубежной киноверсии произведения, не говоря об отечественном сериальном шедевре, возможно, вся ее дальнейшая жизнь сложилась бы иначе. На свое счастье или беду – как посмотреть, школьница познакомилась с графом де Ла Фер, опрометчиво женившимся на заклейменной девушке с объемным багажом темного прошлого, в русском варианте первоисточника. Изложенная добросовестным переводчиком советского периода, история произвела неизгладимое впечатление на детскую душу, заставив перерыть все досягаемые места в поисках подлинных исторических сведений о полюбившемся герое романа плаща и шпаги, не обходя вниманием и зарубежные источники. Продираясь сквозь дебри чужого языка, не пренебрегая приведенными ссылками на латыни - сетевой переводчик в помощь, она все больше проникалась доселе невиданным чувством к жившему столетия назад жителю средневековой Франции, еще не подозревая, как называются те эмоции, что охватили ее с головы до пят. Копия портрета юного графа, имитирующая живопись ручной работы - в смешанной технике, с нанесенной масляной краской штрихами поверх напечатанного принта, заказанная за немыслимые деньги, которые копила не один месяц, отказавшись не только от жизненно необходимых детских потребностей, отныне навечно поселилась в ее комнате. Задумчивое лицо юноши, запечатленного с книгой в руке, стало первым, что девочка видела по утрам, открыв глаза. Она могла до бесконечности вглядываться в детали картины, изображавшей сидящего возле статуи юношу в лучах закатного солнца на фоне обитой зеленоватым шелком стены, украшенной охотничьими трофеями. Школьнице даже казалось, что черты лица запечатленной на картине скульптуры в стиле «a la grecque» (греческом) похожи на ее собственные. Исторического подтверждения подробностей женитьбы беррийского аристократа, как и сведений о дальнейшей судьбе графини, не отыскалось, а в глубине веков оказалось утеряно и само ее имя. Последним приютом супругов стало семейное кладбище неподалеку от Блуа, возле разрушенного во время Революции родового замка. Там же были похоронены их сын, несколько внуков и правнуков.
Юная фанатка беррийского графа не прекращала рыться в поисках новых сведений и однажды наткнулась на обширный сайт, где в режиме живого журнала, умудренные жизнью и не очень, дамы и кавалеры – и таковые случались, вели многочасовые беседы о творчестве Александра Дюма. Одни высказывались между делом, для других виртуальные посиделки стали смыслом жизни, третьи мерялись интеллектом. Кто-то графоманил, иные писали серьезные произведения о том, что хотел сказать писатель в своем неувядаемом романе, а что получилось озвучить. Одни не соглашались с мнением автора по поводу судьбы его литературных детей, другие с упорством маньяка пытались осчастливить любимого персонажа. Атосу, видимо, ввиду неудавшегося брака, устно и письменно грозились устроить личную жизнь в немыслимых вариациях - толи от любви, а то и от ненависти – потому как, в реале рыцари встречаются настолько редко, что вероятностью можно пренебречь, или не попадаются от слова «совсем» - как динозавры. Кого-то было приятно читать, кого - не очень, а которого - никак. «Три мушкетера» стояли особняком среди целого ряда произведений французских романистов, и о «феномене Атоса» в сетевых дебатах упоминалось раз сто или двести. Часть юной аудитории литературной гостевой со временем переключилась на обсуждение самих дюманов, поскольку некоторые казались почти современниками предметов дискуссии и, явно, слабее современных девчонок разбирались в жизни и любви. Плодами подобной постановки вопроса предсказуемо явились язвительные высказывания возрастных почитательниц, в пылу дискуссии зачастую переходящих допустимые границы. Молодежь реагировала соответственно, и одна из теток умудрилась получить в ответ, что «романами плаща и шпаги» ВСЕРЬЕЗ (выделено большими буквами) увлекаются не позднее окончания школы, а если потом – трудное детство было, либо личной жизни маловато, или, вообще, не случилось. Анна могла, по этой части, кому угодно фору дать, класса с пятого, а то и раньше - отсутствием популярности среди мальчиков она не страдала, но сердечная склонность к герою романа не проходила. Девочка отказывалась именовать ее «Атосоманией» - мушкетер короля интересовал ее гораздо меньше титулованного аристократа. Ровесницы со временем переключились на актеров, спортсменов, ученых, космонавтов, а она все пыталась представить, будто это на ней, а не на пресловутой Миледи, женился потомок Куси и Роганов с Монморанси впридачу. Жили бы супруги долго и счастливо, исхитрись она попасть к графу ДО ТОГО, как в деревеньке Витри появился беглый кюре с любовницей. Слегка посмеиваясь над собой, школьница сосредоточилась на биографии, подходящей для проживания в средневековой провинции, и однажды наткнулась на документ, написанный на староанглийском языке в сопровождение французского перевода на оборотной стороне листа. Озадачившись аспектами средневековых свидетельств о рождении, Анна уяснила, что ребенок должен быть записан в церковную книгу именно в том приходе, чьим прихожанином являлся один из родителей. Новорожденная дворянка Ann-Charlotte Mary de Bueil (Энн-Шарлотта Мэри де Бюэй) получила английское свидетельство по месту регистрации, дополненное переводом на французский язык уже другим, несколько корявым почерком. Англия – понятие обширное: это и католический север, и Шотландия со связями с Францией, а также островная Ирландия. Как католик из Франции оказался в сердце английского королевства – в самой гуще протестантов? По месту проживания супруги по фамилии Buckson? Или малышка появилась на свет по месту вояжа или командировки отца? Можно ли считать ее этнической француженкой, отвлекаясь от матери-англичанки?
Анна сравнила обе стороны документа: фамилия в английском варианте значилась, как de Bueil (де Бюэй), а во французской редакции – de Beille (де Бейль). Второпях или же по невнимательности, английское написание фамилии матери девочки Buckson на французском выглядело, как Backson, а двойное имя ребенка превратилось в два: Anne и Charlotte. Переводчик не поставил между ними тире, добавив после Ann лишнее «e». Имя Мария также носило следы разночтений: во французском варианте первоначальное Marie было исправлено на Maria. Пришлось покопаться в словаре женских имен. Согласно латинской форме написания имен французское Marie заменяемо на английское Maria и наоборот, но изначальное Mary должно было остаться неизменным. Имена Ann (Энн) и Anne (Анна), наравне с написанием Anna, словарем европейских имен признавались синонимами.
Средневековая девица заинтересовала и, потратив немало времени на поиски, удалось найти ее имя в списке погибших поврежденного землетрясением монастыря небольшого тирольского городка. Девушка находилась там больше десяти лет, дальнейших сведений о родителях обнаружить не удалось, и можно предположить, что имело место раннее сиротство. Мать умерла при родах: явление для тогдашнего времени - частое, отец - от болезни, и наследницу сдали в монастырь алчные родственники, или же вдовец женился вторично. С глаз долой падчерицу сплавила мачеха, может, без всякого приданого, что обеспечило послушнице невеселую жизнь в монастырских стенах. Могла хлебнуть горького через край, а на все про все и пары десятков лет жизни не отпущено. А не могли девчушку объявить бастардкой? Свидетельство о рождении заверено неразборчивым автографом какого-то английского попа, перевод – без подписи, тяп-ляп мастера. Эх, Anne Charlotte Mary, земля тебе пухом, а образец дворянской метрики теперь есть, будет, чем одноклассниц умыть.
Отобрав у подружки сувенир из заграничной поездки - вручную изготовленный лист бумаги, Анна изготовила подобие чернил. Перепачкалась, пока сажу намешала. Пера, кроме вороньего, не нашла. Попробовала начерно на обычном листке, чтоб рукотворный раритет не испортить. Старательно копируя не только текст самого свидетельства, а и почерк обоих средневековых писарчуков, изобразила метрику по-английски, а на обороте - на французском, сохранив то же написание имен и фамилий, как найденном образце. При долговременных розыскных мероприятиях по отысканию следов франко-английской девицы обнаружилась картинка со средневековой дамой, на удивление похожей на саму Анну. Она установила изображение заставкой на Phone, сшила похожее платье, и ее новогодним дефиле оказались потрясены не только одноклассники.
Проблема выбора профессии не стояла - по окончании школы девушка поступила в Институт Истории, решив посвятить жизнь изучению раннего периода Нового Времени в Западной Европе.
Глава 2. Дорога к мечте.
Девушка едва дождалась начала занятий, чтоб покопаться в институтской библиотеке и узнать как можно больше о беррийском аристократе. Набрала в строке поиска «граф де Ла Фер» и оторопело уставилась на результат: страница удалена или переименована. Отметила, что не так давно. Выяснила, что статья может быть изъята, если написана на незначимую тему, являлась личной страницей заблокированного участника с провокационным ником, нарушала авторские права, создана для обхода ограничений режима поиска в другой статье, утратила актуальность или была создана, как временная или служебная. Выбор, однако, богатый!
Набор «Comte de La Fere» и смена букв в обеих редакциях с заглавной на строчную не сильно помогли, правда, результат поиска видоизменился и выглядел уже так:
Ато?с (фр. Athos, он же Оливье, граф де Ла Фер, фр. Olivier, comte de La Fere; ок. 1599) — королевский мушкетёр, персонаж французского писателя Александра Дюма.
И никаких тебе ссылок на потомка Куси, хотя Ангерран Седьмой представлен во всей красе. Развернутое описание многочисленного потомства сеньора де Куси, де Марль, де Ла Фер д’Уази де Креси Сюр-Сер и де Монмирай прерывалось на графе де Ла Фер, упокоившемся около 1619-го (наследник Оливье был лишь помечен красным). Далее род Ла Феров, начиная с Рауля Огюста Жюля де Бражелона (1633-34?), бесперебойно продолжался до гибели в эпоху революционного террора последнего из потомков. Да что ж такое?
Вернулась к предыдущему ответу. Под куцей парой строк про Оливье де Ла Фера значилась Миледи де Винтер (фр. Milady de Winter, перенаправление с Графиня де Ла Фер), наиболее известная, как Миледи — вымышленная героиня романа Александра Дюма «Три мушкетера», злодейка, обольстительница, шпионка кардинала Ришелье, одна из главных антигероев романа, супруга Атоса в прошлом. С романом Дюма все понятно, а где же сам беррийский граф? Поразмыслив, лишила графушку потомственного титула и огорченно окинула глазами результат: предлагалось создать страницу «де ла Фер» - выделено красным, и дальнейший текст: (страницы, начинающиеся с этого названия) и (ссылающиеся на это название) - такого же цвета. В сердцах щелкнула по кровавому, режущему глаз курсиву. Страниц с таким именем вообще нет? Что за чертовщина? Прошла по разноцветным ссылкам в скобках. Ничего! Да как же так?
Открыла Бэкингэма, через Анну Австрийскую вырулила на историю с подвесками и, увы - опять лишь на Атоса, героя романа Дюма. Потомственный беррийский аристократ будто испарился из материалов институтской библиотеки. Не помогли ни ключевые слова, ни полная справка, ни разнообразные уловки в строке поиска: отыскать вожделенного графа не удавалось. Не желая отступать перед неожиданно возникшими, никак не предвиденными трудностями, угостила библиотекаршу прихваченными из дому вкусностями, и та, растаяв, как шоколадка, подсказала: нужно зайти к родне или друзьям неопознанных субъектов, чтобы, переходя по открытым ссылкам, найти своего потеряшку. Родственники и их многочисленные потомки опять вывели на ссылку-призрак огненного цвета. Круг замкнулся! Ох, ничего себе!
Разглядев расстроенное лицо студентки, библиотекарша предложила обратиться к сетевому администратору библиотеки. Тот с ходу огорошил, что первокурсникам для просмотра некоторых ссылок требуется разрешение факультета Всеобщей истории, которое должны завизировать несколько кафедр. Средневековые тайны до сих пор не протухли? Кафедра источниковедения – в общем, понятно, истории языкознания – допустим, а что такое эниология? Ее просветили, что это комплексная, полидисциплинарная наука, самостоятельная научная дисциплина, призванная изучать объективные феномены, процессы, закономерности слабого энергетического и информационного взаимодействия и вещественного круговорота в природе и обществе, включая человека, социальную и биологическую сферы, биообъекты, физические поля, технику и технологию. Век живи – век учись! Метод биолокации… метод кинезиологии… считывать необходимую информацию с Информационных Полей, получать опыт различных миров, ранее живших цивилизаций, эгрегоров и применять информацию для практической деятельности… УФО, НЛО и т.п.? Аномальные явления? Но причем здесь, вообще, кафедра Истории этой самой эниологии? К графу, что, инопланетяне прилетали? Ага, на летающей тарелке покатали!
Сунуться в лапы сотрудников разрешающих кафедр новоиспеченная студиозка не рискнула, но вопрос, что скрывалось в институтском архиве, покоя не давал. Если б не секретность, которую развели на пустом месте, возможно, Анна отложила поиски своего графа. Теперь почудившийся запах, если не сенсации, то жареных фактов – пикатных, остреньких, с душком или клубнички, навел на мысль о трудоустройстве на кафедрах, дающих право на допуск в архив. Вакансий для студентов не нашлось, но удалось установить доверительные отношения с одной из секретарш, усердно помогая с рассылкой учебных материалов и составлением расписания занятий. Наконец, «воздастся терпеливым» - сработало. Женщине потребовалось отлучиться по личным делам, и, оставшись в ее кабинете, Анна беспрепятственно сунула нос в кафедральный компьютер. Успешно справившись с паролем – почти все сумела подглядеть, остальное удачно домыслила, нашла заветное имя. Медленно – медленно, пальцы от предвкушения разгадки тайны не гнулись, открыла недоступные ранее ссылки и осталась разочарована. Младший сын, в одночасье ставший наследником и графом, прожил долгую по тем временам жизнь, имел сына и внуков - некоторые сыграли видную роль в истории Франции, о супруге – ничего, кроме даты бракосочетания и предположительного года смерти. Снимки развалин замка в Бражелоне, где граф прожил три с лишним десятка лет, часовни, сложенной в семнадцатом веке, и кладбища, на котором покоилась семья Ла Фер – вот, и все, что, кроме доселе неизвестного портрета графа, составляло ее добычу. Анна долго вглядывалась в изображение, на котором графу Оливье было хорошо за сорок, и ловила себя на мысли, что понимает атосоманок прошлого, настоящего и отдаленного будущего.
