В свое время в этих изысканиях не виделась особая надобность, разве они могли отменить сам факт моего позора? Теперь эти сведения могут помочь обеспечить безопасность Елены. Привезенных из Ла Фера драгоценностей достаточно, чтобы выкупить проданное ростовщику кольцо. Надеюсь, за прошедшее время ему еще не удалось на нем заработать, иначе найти сапфир будет затруднительно, не говоря о том, чтобы вернуть. Послезавтра жене исполняется двадцать пять лет. Помнится, для русских такой день – особенный, не именины, а именно День рождения. Если мне удастся вернуть помолвочное кольцо, может быть, у нее проснутся какие-нибудь воспоминания? Дай то Бог! Мушкетер устало поднялся из-за стола, за которым опять просидел всю ночь. За окном начинал брезжить рассвет. Надо прилечь, пусть ненадолго. Предстоит непростой день.
В мансарде по улице Могильщиков тоже не спали. Д’Артаньян метался по комнате, натыкаясь на немногочисленную мебель и не давая уснуть Планше, на полу завернувшемуся в его одеяло с головой. Мозг гасконца отказывался ему служить. Неприязнь к девице, перевернувшей жизнь его друга, достигла апогея. Он припомнил самые первые слова, услышанные в ее квартире, что все они являются литературными героями. Сейчас гасконец, не задумываясь, отдал бы несколько лет жизни, чтобы только взглянуть на упомянутое произведение. Как знать, не описана ли в нем моя история с миледи де Винтер во всей красе? Подарок женщины графу де Варду, под чьим именем я попал к ней в постель, еще перед Пасхой был заложен для приобретения необходимой нам с Атосом экипировки. А позже, и вовсе, продан! Что делать, Тревиль поставил конкретный срок, и у нас оставалось чуть больше двух недель. Кроме того, капитан прозрачно намекнул: в самом ближайшем времени король позволит мне надеть мушкетерский плащ, что рассеяло последние сомнения по поводу присвоенного кольца. Кто бы мог подумать, что события повернутся именно так! Что же делать, что делать? Гасконец вполне отдавал себе отчет, кем он является и как выглядит, с какой стороны ни посмотри, и осознание своей собственной нелицеприятной роли в истории с миледи заставляло впадать даже не в уныние - почти в панику. Бог мой, что скажет Атос?
Почти не сомкнув глаз за ночь, Д’Артаньян не придумал иного, чем покаяться другу. А если все же не хватит душевных сил, то он попробует аккуратно поговорить, конечно, не с самой девицей, а с ее братом, как мужчина с мужчиной. Если моя роль в этой неприглядной истории оказалась полностью освещена дотошным писателем, должен же мужчина понять меня, или хотя бы попытаться понять! Такие женщины, как миледи, встречаются далеко не каждый день! Она завораживает своей отстраненностью, налетом таинственности, умением очаровывать, правда, быстро развеивает наведенные иллюзии двуличностью, фальшью и лицемерием опытной куртизанки, да что там – попросту шлюхи! К несчастью, Д’Артаньян не только не играл в шахматы, а даже не подозревал о существовании цугцванга – положении, при котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции, и если бы только его собственной!
Заявившись к ростовщику, друзья выяснили, что сапфир уже продан - неизвестно кому. Угрозы и гнев Атоса не подействовали на старого упрямца, намеревавшегося со стоическим упорством хранить тайну своих торговых операций. Тут гасконец сообразил, что может оказать другу посильную помощь. Выдернув из-за стола упиравшегося тщедушного старика и перевернув ногами вверх, одним прыжком он перенес несчастного к разожженному – в мае месяце! – небольшому камину, едва не сунув бледно-зеленого процентщика прямо в огонь головой.
- Графиня де Буа-Траси! – выплюнул из себя насмерть перепугавшийся старикашка, захлебываясь слезами, соплями, слюнями и другими мокротами, накопившимися на тот момент в организме.
- Арамис! – вырвалось у обоих друзей одновременно.
- Господин Арамис любезно попросил меня отложить этот перстень, едва вы его продали. На следующий день вернулся с моей постоянной покупательницей, госпожой графиней де Буа-Траси, которая и приобрела это кольцо и так изумительно подходившие к нему, уже имеющиеся у меня серьги дивной работы, - прохрипел брошенный на пол мошенник, даже не пытаясь подняться. Атос швырнул ему кольцо, которым ранее предлагал расплатиться за столь необходимые ему сведения. Друзья выскочили из комнаты, едва не столкнувшись, и помчались на улицу Вожирар.
Поднятый с постели заспанный Арамис тщетно пытался втолковать, что всего лишь уведомил госпожу графиню о подлежащих продаже драгоценностях, никак не желая нанести обиду самому Д’Артаньяну, ради экипировки продавшему ростовщику свой перстень.
- Сапфир принадлежал моей жене и был похищен у нее при невыясненных обстоятельствах, - проинформировал Атос.
При этих словах сон с Арамиса слетел - толи от упоминания супруги мушкетера, или от самого факта похищения драгоценности.
- Спустя несколько лет кольцо было подарено Д’Артаньяну, который распорядился своим имуществом по собственному желанию.
Арамис, широко раскрыв глаза, переводил взгляд с одного вторженца на другого.
- Возникла настоятельная необходимость вернуть кольцо его владелице, я надеюсь на вашу помощь, дорогой друг, и готов предложить госпоже графине гораздо более значительную компенсацию, - Атос вытащил из висящего на шее бархатного мешочка горсть драгоценностей.
- Я попробую вам помочь, - наконец, отмер Арамис и обозначил попытку подняться с кровати, пока друзья соображали дожидаться его в соседней комнате. Через довольно продолжительное время он вышел к друзьям, уже завитый и тщательно одетый.
- Вы можете подождать меня здесь, хотя трудно предположить, сколько времени это займет… - Арамис замялся.
- Займут уговоры графини, - про себя закончили его мысль незваные гости.
- Я тут же сообщу вам, как только что-то будет известно, и в случае успеха – непременно занесу кольцо вам, Атос.
Друзья поблагодарили, откланялись и уже спокойным шагом добрались до улицы Феру.
Лён проснулась с мыслью, что, если утро и может быть добрым, то, вот, она – как-то не очень: да, и белая, и пушистая, просто не каждый заслуживает ее такой видеть, точно не брат, с самого ранья ворвавшийся к ней с вопросом:
- Ну, чего?
- Что чего?
- С Атосом вчера перетерли, с какого перепуга тебя кардинал попутал, надо понимать - с Миледи, с кем же еще! Я вчера мешаться не стал, слышу – ты к нему пошла. Ну, правильно, а то, если что – хозяйка на стреме. Он-то сам чего говорит про свою супружницу?
Последние Ванькины слова ввели сестру попросту в раж. Она надменно подняла брови:
- Супружницу?
- Ну, ладно, жену! Она-то где, если тебя вместо нее на улице хватают?
- Пребывание леди Кларик неизвестно, а, если тебя интересует графиня де Ла Фер, - Лён изящно поднялась с кровати и в ночной рубашке живописно присела в изысканном реверансе, - то она к вашим услугам!
Ваня медленно опустился на стул.
- Это прикол такой?
- Ни боже мой!
Брат закашлялся и, откинувшись на спинку стула, начал как-то нехорошо ее рассматривать.
Наконец, выдал:
- Мать, ты чего, ё… шизнулась, что ли, на старости лет?
- Что вы, что вы!
Сестра накинула на себя халатик и, лукаво помахивая пояском, изобразила два притопа - три прихлопа.
- Это чего сейчас было?
Она махнула рукой:
- А ничего, жизни радуюсь!
Ваня позависал еще какое-то время:
- Это он тебе так сказал?
- Ага, сказал, и докУмент предъявил.
- Какой такой докУмент?
- О браке, заверенный, между прочим, действующим кюре Витри.
Брат не сдержался:
- Уши, лапы и хвост – твои докУменты, как у кота Матроскина!
- Ага! – безапелляционно заявила сестра и беспечно покружилась.
- Не понял?
- Вот, чего ты щас не понял?
- Ничего не понял. Реально, от слова «совсем»!
- Жена Атоса - это я! В смысле - графа де ла Фер!
Ваня набрал в грудь воздуха и ничего не сказал.
- А я совсем ничегошеньки об этом не помню! Тра-ля-ля!
Брат молчал и почти гудел, как перегретый комп. Лён остановилась перед ним и, вопросительно заглядывая в глаза, озадаченно произнесла:
- Чего делать-то будем?
- Может, домой рвануть? – неуверенно предложил Ваня.
- А это отменит мой законный брак?
- Я не знаю!
- А родители?
- Ну…
В дверь постучали, и голос Гримо произнес:
- Messieurs! A vous monsieur Nesterov. (Господа! К вам месье Нестеров.)
- Ой! Вань, выйди, пока я оденусь.
Ваня шагнул к себе:
- Inviter! (Проси!)
Постучав, в комнату взволнованно вошел Михаил:
- Что Елена Александровна, как она? Ох, здравствуйте, Иван Александрович!
- Здравствуйте, Михаил Николаевич, жива-здорова, сейчас выйдет.
- Простите, бога ради, что спозаранку врываюсь.
- Ничего-ничего, мы все вчера переволновались.
- Господи, что это такое вчера было? Что значит: ее перепутали? С кем же?
- С другой дамой, срочно понадобившейся кардиналу, а подручные – и рады стараться.
Нестеров помолчал, поглядывая на дверь в соседнюю комнату, и, понизив голос почти до шепота, решился заговорить:
- Его величество король Ричард вчера выказал настойчивый интерес к роману «Три мушкетера» господина Александра Дюма. Ни я, ни госпожа Рэйчел ничего толком ему не сообщили. Имя вашего хозяина вызывает определенного рода беспокойство удивительным совпадением с именем одного из героев, и местом жительства – по улице Феру. Я счел своим долгом вас предупредить и обратить внимание на эту поразительную странность.
- Благодарю вас за заботу, Михаил Николаевич, я, право, тронут.
- Не стоит благодарностей. К несчастью, Володя понарассказал много чего, относящегося к сюжету.
- Господин Дюма был известным выдумщиком. Не факт, что все было или будет именно так.
- Хорошо бы. Мне пора на службу, прошу вас, засвидетельствуйте мое почтение вашей сестре. С минуты на минуту Володя привезет девушек, они – в страшном волнении после вчерашнего. Вы, Иван Александрович, уж, примите их без меня, пожалуйста.
Ваня раскланялся с Михаилом и стал срочно приводить себя в порядок. Динка едет!
- Еще, вот, что! - стукнув в дверь, вернулся Михаил. - Мне показалось, я, право, не уверен, но господин мушкетер понимает по-русски! Согласитесь, на удивление, странное умение для француза в семнадцатом веке.
Ваня так и замер с бритвой в руке:
- Почему вы так решили?
- В день нашего знакомства мы с вами беседовали на русском языке, возможно, он нас понял, ведь, пригласил к себе вместе с нашими подопечными. И еще, когда Елена Александровна пела, слушал с полным пониманием.
- Благодарю! – растерянно отозвался Ваня. – Это, действительно, странно!
Михаил кивнул и выскочил за дверь, еле удерживаясь от желания перепрыгнуть по лестнице через ступеньки, поприветствовал хозяйку дома, замаячившую в коридоре, и выскочил за дверь.
Иттитная сила! Взаимопонимание с французами окончилось при переходе в их время, что тут же и выяснилось. Общение пришлось ограничить собственным французским. Но Атос, знающий по-русски - Мэтр отдыхает! Бляха-муха, это сколько же времени мы тут обретались, что он русский-то освоил? Да еще жениться успел? Казалось бы, прошло несколько дней, как отец в соседнюю комнату вышел и не вернулся. Вроде, время течет тут одинаково, выходит, его кто-то спрессовал, и нас в куда нам надо было, засунул? А кто это мог быть, спрашивается? Только тот, кто умеет это делать! Эх, мне бы с тем господином Людвигом пообщаться, уж, я бы ему задал парочку вопросиков или побольше, как пошло бы!
Лён выскочила за дверь:
- Уже ушел?
- Ага, сейчас девчонки будут, с перекрестным допросом. Определись, чего озвучишь.
- Про мужа, точно, промолчу пока, а там видно будет. На всякий случай, про интегратор тоже молчок. Это стенка у нас в гостиной юзается, как калитка в прошлое.
- Ты им не доверяешь?
- Говорю, на всякий случай! Нам пока тут есть чего делать, а они сразу отсюда запросятся. И что? Как им домой в Израиль попасть? Вплавь из Москвы? И время у них – раньше нашего. Динка там, думаю, уже в дезертирах числится. Может, Людвиг, когда явится, все разрулит?
- А если не объявится за этот месяц?
Лён дернула уголком рта, что могло означать: не объявится, тогда и будем думать.
- По-любому, ё-бургских тут не оставишь, а гражданская только начинается, еще такой улет будет!
Стук в дверь и голос Гримо:
- Messieurs, vous connaissez vos dames! (Господа, к вам ваши знакомые дамы!)
Девушки впорхнули в комнату, тарахтя одновременно. Володя попробовал переждать шквал вопросов, потом исчез на работу, оставив карету возле дома. Лён ввела в курс дела израильтянок, тщательно взвешивая каждое слово и с оглядкой подбирая выражения. Рахель тут же высказала опасение, что автор «Трех мушкетеров» во многом, если не во всем, мог бы ненароком попасть пальцем в небо, даже полностью выдумав свой сюжет от и до. Динка припомнила, что Александр Дюма свою историю нарыл в чьих-то мемуарах, так что, написана она была по следам реальных событий. Что сам присочинил, точно неизвестно, но Миледи тут точно есть, раз, уж, Лён с ней спутали. Атос со всей мушкетерской братией тоже в наличии, дальше что? Д’Артаньян, как выяснилось, уже устроил свою говенную подставу низкого пошиба. Сомнений, что он при этом по глупышке Кэтти ногами потоптался, не было: Динка его гасконскую физиономию вчера хорошо разглядела. Остальные на свой книжный образ тоже смахивают, что откровенно радует: хоть подозреваешь, чего от них можно ожидать.
- Люди меняются, - засомневалась Рахель.
- Точно, - согласилась Лён. - Однажды князь Голицын сменял отличного щенка английской борзой на двух дворовых девок и кучера.
Все дружно фыркнули.
- И чо мне все время мерещится, что за дверью ктонить тихарится?
Ваня подкрался к двери, распахнул, и встретил широкую желтозубую улыбку хозяйки дома:
- Bonjour Monsieur, le petit dejeuner vous attend! (Доброе утро, месье, вас ожидает завтрак!)
- Le matin n'est pas bon! (Утро добрым не бывает!) – сказал, как отрезал.
Мадам Симон скалиться перестала. Ее изумило такое отношение к началу дня, но мыслью, что утро определяет предстоящий день, она благоразумно делиться не стала и, молча указав на дверь напротив, поспешила к себе.
Ишь, каракатица олдовая, самолично приглашает. Нет, чтоб Гримо послать. Уши ей погреть не терпится. И чо, много просекла? Мы ж по-нашему!
В середине трапезы, проходящей в теплой дружественной обстановке, объявился Д’Артаньян. Представленный незнакомым ему дамам, гасконец непринужденно уселся за стол, на который Гримо метнул все, что в доме было. Присутствующие образца двадцать первого века тут же припомнили завтрак у гасконского священника. Атос выразительно поднял бровь, и Гримо испарился в «Красный лев» за добавкой. Беловы про себя отметили, что всегда мечтали попробовать настоящего бургундского. Динка с Рахелью отдавали должное французской кухне, нечасто пробуя такие изысканные, надо понимать, дорогие - кушанья. Король с Д’Артаньяном резво поглощали пищу, еще больше оживившись при появлении Гримо с новыми блюдами.
После завтрака, как-то плавно перетекшего в подобие обеда, Атос поинтересовался у гостей планами на день, поставив в известность, что ему надлежит явиться на дежурство, и взамен себя он рекомендует своего друга Д’Артаньяна. Гвардеец тут же привстал с места и лихо раскланялся.
В мансарде по улице Могильщиков тоже не спали. Д’Артаньян метался по комнате, натыкаясь на немногочисленную мебель и не давая уснуть Планше, на полу завернувшемуся в его одеяло с головой. Мозг гасконца отказывался ему служить. Неприязнь к девице, перевернувшей жизнь его друга, достигла апогея. Он припомнил самые первые слова, услышанные в ее квартире, что все они являются литературными героями. Сейчас гасконец, не задумываясь, отдал бы несколько лет жизни, чтобы только взглянуть на упомянутое произведение. Как знать, не описана ли в нем моя история с миледи де Винтер во всей красе? Подарок женщины графу де Варду, под чьим именем я попал к ней в постель, еще перед Пасхой был заложен для приобретения необходимой нам с Атосом экипировки. А позже, и вовсе, продан! Что делать, Тревиль поставил конкретный срок, и у нас оставалось чуть больше двух недель. Кроме того, капитан прозрачно намекнул: в самом ближайшем времени король позволит мне надеть мушкетерский плащ, что рассеяло последние сомнения по поводу присвоенного кольца. Кто бы мог подумать, что события повернутся именно так! Что же делать, что делать? Гасконец вполне отдавал себе отчет, кем он является и как выглядит, с какой стороны ни посмотри, и осознание своей собственной нелицеприятной роли в истории с миледи заставляло впадать даже не в уныние - почти в панику. Бог мой, что скажет Атос?
Глава 16. Цугцванг.
Почти не сомкнув глаз за ночь, Д’Артаньян не придумал иного, чем покаяться другу. А если все же не хватит душевных сил, то он попробует аккуратно поговорить, конечно, не с самой девицей, а с ее братом, как мужчина с мужчиной. Если моя роль в этой неприглядной истории оказалась полностью освещена дотошным писателем, должен же мужчина понять меня, или хотя бы попытаться понять! Такие женщины, как миледи, встречаются далеко не каждый день! Она завораживает своей отстраненностью, налетом таинственности, умением очаровывать, правда, быстро развеивает наведенные иллюзии двуличностью, фальшью и лицемерием опытной куртизанки, да что там – попросту шлюхи! К несчастью, Д’Артаньян не только не играл в шахматы, а даже не подозревал о существовании цугцванга – положении, при котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции, и если бы только его собственной!
Заявившись к ростовщику, друзья выяснили, что сапфир уже продан - неизвестно кому. Угрозы и гнев Атоса не подействовали на старого упрямца, намеревавшегося со стоическим упорством хранить тайну своих торговых операций. Тут гасконец сообразил, что может оказать другу посильную помощь. Выдернув из-за стола упиравшегося тщедушного старика и перевернув ногами вверх, одним прыжком он перенес несчастного к разожженному – в мае месяце! – небольшому камину, едва не сунув бледно-зеленого процентщика прямо в огонь головой.
- Графиня де Буа-Траси! – выплюнул из себя насмерть перепугавшийся старикашка, захлебываясь слезами, соплями, слюнями и другими мокротами, накопившимися на тот момент в организме.
- Арамис! – вырвалось у обоих друзей одновременно.
- Господин Арамис любезно попросил меня отложить этот перстень, едва вы его продали. На следующий день вернулся с моей постоянной покупательницей, госпожой графиней де Буа-Траси, которая и приобрела это кольцо и так изумительно подходившие к нему, уже имеющиеся у меня серьги дивной работы, - прохрипел брошенный на пол мошенник, даже не пытаясь подняться. Атос швырнул ему кольцо, которым ранее предлагал расплатиться за столь необходимые ему сведения. Друзья выскочили из комнаты, едва не столкнувшись, и помчались на улицу Вожирар.
Поднятый с постели заспанный Арамис тщетно пытался втолковать, что всего лишь уведомил госпожу графиню о подлежащих продаже драгоценностях, никак не желая нанести обиду самому Д’Артаньяну, ради экипировки продавшему ростовщику свой перстень.
- Сапфир принадлежал моей жене и был похищен у нее при невыясненных обстоятельствах, - проинформировал Атос.
При этих словах сон с Арамиса слетел - толи от упоминания супруги мушкетера, или от самого факта похищения драгоценности.
- Спустя несколько лет кольцо было подарено Д’Артаньяну, который распорядился своим имуществом по собственному желанию.
Арамис, широко раскрыв глаза, переводил взгляд с одного вторженца на другого.
- Возникла настоятельная необходимость вернуть кольцо его владелице, я надеюсь на вашу помощь, дорогой друг, и готов предложить госпоже графине гораздо более значительную компенсацию, - Атос вытащил из висящего на шее бархатного мешочка горсть драгоценностей.
- Я попробую вам помочь, - наконец, отмер Арамис и обозначил попытку подняться с кровати, пока друзья соображали дожидаться его в соседней комнате. Через довольно продолжительное время он вышел к друзьям, уже завитый и тщательно одетый.
- Вы можете подождать меня здесь, хотя трудно предположить, сколько времени это займет… - Арамис замялся.
- Займут уговоры графини, - про себя закончили его мысль незваные гости.
- Я тут же сообщу вам, как только что-то будет известно, и в случае успеха – непременно занесу кольцо вам, Атос.
Друзья поблагодарили, откланялись и уже спокойным шагом добрались до улицы Феру.
Лён проснулась с мыслью, что, если утро и может быть добрым, то, вот, она – как-то не очень: да, и белая, и пушистая, просто не каждый заслуживает ее такой видеть, точно не брат, с самого ранья ворвавшийся к ней с вопросом:
- Ну, чего?
- Что чего?
- С Атосом вчера перетерли, с какого перепуга тебя кардинал попутал, надо понимать - с Миледи, с кем же еще! Я вчера мешаться не стал, слышу – ты к нему пошла. Ну, правильно, а то, если что – хозяйка на стреме. Он-то сам чего говорит про свою супружницу?
Последние Ванькины слова ввели сестру попросту в раж. Она надменно подняла брови:
- Супружницу?
- Ну, ладно, жену! Она-то где, если тебя вместо нее на улице хватают?
- Пребывание леди Кларик неизвестно, а, если тебя интересует графиня де Ла Фер, - Лён изящно поднялась с кровати и в ночной рубашке живописно присела в изысканном реверансе, - то она к вашим услугам!
Ваня медленно опустился на стул.
- Это прикол такой?
- Ни боже мой!
Брат закашлялся и, откинувшись на спинку стула, начал как-то нехорошо ее рассматривать.
Наконец, выдал:
- Мать, ты чего, ё… шизнулась, что ли, на старости лет?
- Что вы, что вы!
Сестра накинула на себя халатик и, лукаво помахивая пояском, изобразила два притопа - три прихлопа.
- Это чего сейчас было?
Она махнула рукой:
- А ничего, жизни радуюсь!
Ваня позависал еще какое-то время:
- Это он тебе так сказал?
- Ага, сказал, и докУмент предъявил.
- Какой такой докУмент?
- О браке, заверенный, между прочим, действующим кюре Витри.
Брат не сдержался:
- Уши, лапы и хвост – твои докУменты, как у кота Матроскина!
- Ага! – безапелляционно заявила сестра и беспечно покружилась.
- Не понял?
- Вот, чего ты щас не понял?
- Ничего не понял. Реально, от слова «совсем»!
- Жена Атоса - это я! В смысле - графа де ла Фер!
Ваня набрал в грудь воздуха и ничего не сказал.
- А я совсем ничегошеньки об этом не помню! Тра-ля-ля!
Брат молчал и почти гудел, как перегретый комп. Лён остановилась перед ним и, вопросительно заглядывая в глаза, озадаченно произнесла:
- Чего делать-то будем?
- Может, домой рвануть? – неуверенно предложил Ваня.
- А это отменит мой законный брак?
- Я не знаю!
- А родители?
- Ну…
В дверь постучали, и голос Гримо произнес:
- Messieurs! A vous monsieur Nesterov. (Господа! К вам месье Нестеров.)
- Ой! Вань, выйди, пока я оденусь.
Ваня шагнул к себе:
- Inviter! (Проси!)
Постучав, в комнату взволнованно вошел Михаил:
- Что Елена Александровна, как она? Ох, здравствуйте, Иван Александрович!
- Здравствуйте, Михаил Николаевич, жива-здорова, сейчас выйдет.
- Простите, бога ради, что спозаранку врываюсь.
- Ничего-ничего, мы все вчера переволновались.
- Господи, что это такое вчера было? Что значит: ее перепутали? С кем же?
- С другой дамой, срочно понадобившейся кардиналу, а подручные – и рады стараться.
Нестеров помолчал, поглядывая на дверь в соседнюю комнату, и, понизив голос почти до шепота, решился заговорить:
- Его величество король Ричард вчера выказал настойчивый интерес к роману «Три мушкетера» господина Александра Дюма. Ни я, ни госпожа Рэйчел ничего толком ему не сообщили. Имя вашего хозяина вызывает определенного рода беспокойство удивительным совпадением с именем одного из героев, и местом жительства – по улице Феру. Я счел своим долгом вас предупредить и обратить внимание на эту поразительную странность.
- Благодарю вас за заботу, Михаил Николаевич, я, право, тронут.
- Не стоит благодарностей. К несчастью, Володя понарассказал много чего, относящегося к сюжету.
- Господин Дюма был известным выдумщиком. Не факт, что все было или будет именно так.
- Хорошо бы. Мне пора на службу, прошу вас, засвидетельствуйте мое почтение вашей сестре. С минуты на минуту Володя привезет девушек, они – в страшном волнении после вчерашнего. Вы, Иван Александрович, уж, примите их без меня, пожалуйста.
Ваня раскланялся с Михаилом и стал срочно приводить себя в порядок. Динка едет!
- Еще, вот, что! - стукнув в дверь, вернулся Михаил. - Мне показалось, я, право, не уверен, но господин мушкетер понимает по-русски! Согласитесь, на удивление, странное умение для француза в семнадцатом веке.
Ваня так и замер с бритвой в руке:
- Почему вы так решили?
- В день нашего знакомства мы с вами беседовали на русском языке, возможно, он нас понял, ведь, пригласил к себе вместе с нашими подопечными. И еще, когда Елена Александровна пела, слушал с полным пониманием.
- Благодарю! – растерянно отозвался Ваня. – Это, действительно, странно!
Михаил кивнул и выскочил за дверь, еле удерживаясь от желания перепрыгнуть по лестнице через ступеньки, поприветствовал хозяйку дома, замаячившую в коридоре, и выскочил за дверь.
Иттитная сила! Взаимопонимание с французами окончилось при переходе в их время, что тут же и выяснилось. Общение пришлось ограничить собственным французским. Но Атос, знающий по-русски - Мэтр отдыхает! Бляха-муха, это сколько же времени мы тут обретались, что он русский-то освоил? Да еще жениться успел? Казалось бы, прошло несколько дней, как отец в соседнюю комнату вышел и не вернулся. Вроде, время течет тут одинаково, выходит, его кто-то спрессовал, и нас в куда нам надо было, засунул? А кто это мог быть, спрашивается? Только тот, кто умеет это делать! Эх, мне бы с тем господином Людвигом пообщаться, уж, я бы ему задал парочку вопросиков или побольше, как пошло бы!
Лён выскочила за дверь:
- Уже ушел?
- Ага, сейчас девчонки будут, с перекрестным допросом. Определись, чего озвучишь.
- Про мужа, точно, промолчу пока, а там видно будет. На всякий случай, про интегратор тоже молчок. Это стенка у нас в гостиной юзается, как калитка в прошлое.
- Ты им не доверяешь?
- Говорю, на всякий случай! Нам пока тут есть чего делать, а они сразу отсюда запросятся. И что? Как им домой в Израиль попасть? Вплавь из Москвы? И время у них – раньше нашего. Динка там, думаю, уже в дезертирах числится. Может, Людвиг, когда явится, все разрулит?
- А если не объявится за этот месяц?
Лён дернула уголком рта, что могло означать: не объявится, тогда и будем думать.
- По-любому, ё-бургских тут не оставишь, а гражданская только начинается, еще такой улет будет!
Стук в дверь и голос Гримо:
- Messieurs, vous connaissez vos dames! (Господа, к вам ваши знакомые дамы!)
Девушки впорхнули в комнату, тарахтя одновременно. Володя попробовал переждать шквал вопросов, потом исчез на работу, оставив карету возле дома. Лён ввела в курс дела израильтянок, тщательно взвешивая каждое слово и с оглядкой подбирая выражения. Рахель тут же высказала опасение, что автор «Трех мушкетеров» во многом, если не во всем, мог бы ненароком попасть пальцем в небо, даже полностью выдумав свой сюжет от и до. Динка припомнила, что Александр Дюма свою историю нарыл в чьих-то мемуарах, так что, написана она была по следам реальных событий. Что сам присочинил, точно неизвестно, но Миледи тут точно есть, раз, уж, Лён с ней спутали. Атос со всей мушкетерской братией тоже в наличии, дальше что? Д’Артаньян, как выяснилось, уже устроил свою говенную подставу низкого пошиба. Сомнений, что он при этом по глупышке Кэтти ногами потоптался, не было: Динка его гасконскую физиономию вчера хорошо разглядела. Остальные на свой книжный образ тоже смахивают, что откровенно радует: хоть подозреваешь, чего от них можно ожидать.
- Люди меняются, - засомневалась Рахель.
- Точно, - согласилась Лён. - Однажды князь Голицын сменял отличного щенка английской борзой на двух дворовых девок и кучера.
Все дружно фыркнули.
- И чо мне все время мерещится, что за дверью ктонить тихарится?
Ваня подкрался к двери, распахнул, и встретил широкую желтозубую улыбку хозяйки дома:
- Bonjour Monsieur, le petit dejeuner vous attend! (Доброе утро, месье, вас ожидает завтрак!)
- Le matin n'est pas bon! (Утро добрым не бывает!) – сказал, как отрезал.
Мадам Симон скалиться перестала. Ее изумило такое отношение к началу дня, но мыслью, что утро определяет предстоящий день, она благоразумно делиться не стала и, молча указав на дверь напротив, поспешила к себе.
Ишь, каракатица олдовая, самолично приглашает. Нет, чтоб Гримо послать. Уши ей погреть не терпится. И чо, много просекла? Мы ж по-нашему!
В середине трапезы, проходящей в теплой дружественной обстановке, объявился Д’Артаньян. Представленный незнакомым ему дамам, гасконец непринужденно уселся за стол, на который Гримо метнул все, что в доме было. Присутствующие образца двадцать первого века тут же припомнили завтрак у гасконского священника. Атос выразительно поднял бровь, и Гримо испарился в «Красный лев» за добавкой. Беловы про себя отметили, что всегда мечтали попробовать настоящего бургундского. Динка с Рахелью отдавали должное французской кухне, нечасто пробуя такие изысканные, надо понимать, дорогие - кушанья. Король с Д’Артаньяном резво поглощали пищу, еще больше оживившись при появлении Гримо с новыми блюдами.
После завтрака, как-то плавно перетекшего в подобие обеда, Атос поинтересовался у гостей планами на день, поставив в известность, что ему надлежит явиться на дежурство, и взамен себя он рекомендует своего друга Д’Артаньяна. Гвардеец тут же привстал с места и лихо раскланялся.
