Это был любовь воспитанных за границей, поначалу не всегда четко ориентировавшихся в советской действительности детей военных, благосклонно воспринятый одноклассниками благодаря личности самих влюбленных. Романом их отношения назвать сложно: после занятий он читал девочке выдержки из тогдашнего своего кумира Сенеки, или других любимых авторов, а потом, подхватив ее портфель, шел провожать, чтобы наутро приветствовать изящным полупоклоном, и смотреть на них было приятно. В восьмом классе родители получили квартиру в другом районе, но, тратя почти час на дорогу, Атос появлялся в школе одним из первых, подтянутый, опрятный и, что греха таить, до невозможности красивый - самый интересный мальчик в школе. Кончилась эта любовь ничем: провалившись в архитектурный, Женька загремел в армию, а Королева не дождалась, и эта совершенно житейская история до сих пор заставляла Инну сожалеть о несбывшейся сказке. Армия помешала еще нескольким романам, чего не сказать о самом Бэке. Устав страдать по исчезнувшей из его жизни Королеве, он неожиданно женился на бывшей Хозяйке с улицы Феру, или это она прибрала его к рукам, но выглядела пара гармонично.
Миледи поздоровалась первой:
- Привет, ребята!
Бэк доброжелательно отозвался. Инна, по-умному не заметив будто проглотившую, как акула лимон, герцогиню, задала пару вопросов об одноклассниках и перешла к главному – О Митьке. Герцог ответить затруднился, но отослал к Атосу, что, женившись на девочке из соседней школы, переехал в их район обратно и держал продуктовую палатку возле универсама.
Женькино рабочее место отыскалось неподалеку от входа в магазин, посреди нескольких таких же палаток, бодро торгующих сухой китайской лапшой, банками тушеного мяса, бутылками с разноцветным алкоголем и сигаретами поштучно. Пачка при этом выходила раза в два дороже, но те, у кого на целую не хватало, покупали одну-две сигареты, тут же быстро прикуривая. Они со смаком делали первые затяжки, а лица их при этом были счастливыми и слегка виноватыми.
Атос ей обрадовался и даже предложил по дешевке голландский «Рояль», уверяя, получится четыре, а то пять бутылок качественной сорокоградусной: спирт он покупает с золотой полоской, не размениваясь на вредные для здоровья, красные и синие. Инна, вежливо отказавшись под предлогом, что не пьет, перевела разговор в нужное русло. Бывший граф де Ла Фер поведал, что сам он Дарта не видел, но его жене Митька недавно попадался, вполне себе в норме. Тревиль – в ЖЭКе монтером, институт бросил, семью кормить надо - у них с мадам де Ланнуа дочка, Портос – на флоте, командир чего-то там на подводной лодке, у Арамиса выставка готовится, и жена - тоже художница, Милка Буа-Траси за Генку Кавуа замуж вышла, у Констанции - дочка. Женька выпаливал об их классе уже известное, и еще нет, будто страшась вопроса о Королеве, но Инна и не собиралась сыпать ему соль на рану. Пообещав заходить, она заспешила домой, а бывший Атос еще долго смотрел вслед, пока, отодвинув в сторону, из окошка палатки не высунулась супруга.
Дома ожидал сюрприз в виде притомившегося в ожидании директора, раздраженно сетовавшего на спаренный телефон: дозвониться невозможно, вынужден был заехать наудачу, и провел полтора часа в компании тети Шуры, не рискнувшей оставить незнакомца одного в комнате. Бормоча извинения вперемежку с пояснениями, что звонить лучше утром или к ночи, когда угомонятся спаренные подселенцы, Инна обеспокоенно гадала, что привело домой начальника, не торопившегося переходить к делу. Выпивая которую чашку чая, он уточнял, как продвигается обучение жены бухгалтерской науке. Дипломатичный ответ, что будет справляться сама, но не завтра, гостя заставил поморщиться. Следующий вопрос начальства откровенно застал врасплох:
- Денег хочешь?
- За что?
- Будешь информировать, что в кооперативе жены делается. Подробно.
- Зачем вам?
- Много будешь знать, скоро состаришься.
Директор тыкал, не называя по имени, Инна, в ответ, не торопилась величать провокатора по имени-отчеству. Мутный разговор принимал дурной оборот, и она повторила:
- Зачем вам?
- Не твоего ума дело! И чтоб помалкивала!
- Простите, я так не могу!
- Дура!
Инна предпочла не отвечать. Директор подскочил так близко, что почувствовала на лице его дыхание, и, уставясь прямо в глаза, произнес, выделяя каждое слово:
- Платить буду МНОГО!
Она замотала головой.
- Идиотка, козлина придурошная, курва, совок сраный!
- Вам лучше уйти.
- Пожалеешь!
Инна молча закрыла за поганцем дверь, и призадумалась, стоит ли поставить в известность жену о предложении шпионить, но не нашла слов, как поведать. Признаваться не пришлось, едва вошла в дверь, ученица с визгом выставила обратно:
- Если думаешь, раз мы разводимся, к мужику приставать можно и домой заманивать, дрянь ты этакая!..
Вслед полетело тяжелое пресс-папье.
Беда не приходит одна. Она обрушивается со всех сторон, затягивая, как в налетевший смерч, что вертит, крутит в смертельно узкой воронке, оторвав от земли в столбе пыли и обломков, заливая рот ледяной водой или засыпая поднятым песком и поражая вспышками молний, пока, потеряв ориентиры, где верх, где низ, в животном ужасе не осознаешь, что унесен далеко-далеко, а, если повезет, отделаешься совсем не легким испугом. В считанные дни она лишилась и мытья полов, принятого садовскими нянечками на себя, и основной зарплаты – сокращение в оборонке набирало новые обороты. Опечаленная главбухша, клеймя теперешнюю действительность, задним числом выклянчила у начальства приказ о назначении Инны исполняющей обязанности ее заместителя, обещая наилучшие рекомендации.
Дни потянулись, похожие один в один: получить направление, в отведенный срок смотаться, куда пошлют, получить отказ - место, как правило, уже было занято, или так сообщали по неведомым причинам, вернуться обратно в Бюро, и дальше по кругу. В бесконечных очередях перед кабинетом женщина почерпнула, что на работу стараются принимать по знаку Зодиака, для лучшего слияния с имеющимся коллективом. Ходить на смотрины надо по гороскопу, в неудачный день, все одно, не возьмут, и стоит ежевечерне прислушиваться к телевизорным прогнозам, а лучше найти бабку - поворожить наудачу. Инна внутренне отмахивалась, но тактично благодарила доброхотов, а дома, с ужасом заглянув в худеющий на глазах кошелек, по телефону лишний раз торопилась оповестить знакомых, что ищет работу. Осознавая, что безработных на Москве немало, со всех ног бросалась с новым направлением на любой конец города, тратя последние деньги на транспорт, а не на своих двоих - обувь стоила дороже. Люди встречались разные, в мешанине чужих, не всегда доброжелательных лиц, в калейдоскопе должностей, подписывающих бумаги, она чувствовала себя потеряшкой со всеми вытекающими. Обрадовалась однокласснику, исполняющему обязанности охранника в предприятии с громким названием. Вход изукрашен разнокалиберными вывесками, будто присосавшимися пьявками. Мушкетер ответной радости не проявил, угрюмо вперившись в предъявленное направление:
- Ин, ты можешь к этому уроду не ходить?
- Я пособие потеряю!
- Говорят, этот гад пристает по-черному, не дашь – напишу, что сама отказалась, с пособия снимут.
- И все знают?
- Ну, некоторые…
- А начальство?
- Фиг их знает. В общем, я тебя предупредил, а ты, как знаешь.
- Спасибо, учту.
В кабинете с табличкой «Отдел кадров» вальяжно развалившийся за столом начальник в заграничном пиджаке с искрой и белых носках, с интересом зыркнул на посетительницу, остановив похотливый взгляд на шее:
- Направление давай!
Будучи настороже, драгоценную бумагу из рук не выпустила, ожидая продолжения. Кадровик поднялся с места и продефилировал ближе. Спрятала направление за спину. Мужчина прищурился:
- Это как понимать?
- У вас есть вакансия?
- У нас, как в Греции, все есть! Правда, не для всех!
- А для кого же?
- Для особо одаренных, кто таких, как я, уважить сумеет!
- Как именно?
- Ты, дура, что ли?
Кадровик дернулся положить руку на грудь, она со всего маха хлопнула по тянущейся к ней лапе:
- Руки прочь, мерзавец!
- Да я тебе сейчас…
Двинув поганца локтем в бок, Инна успела выскочить за дверь, пока облеченная властью скотина не успела повернуть ключ, и понеслась по коридору, на ходу читая таблички: «Транспортный отдел», «Диспетчерская», «Бухгалтерия». Ворвавшись в комнату «Приемная» и проигнорировав подскочившую с места, что-то вякнувшую секретаршу, устремилась к двери с надписью «Директор», рванув, будто за ней гнались черти. Сидевший за столом человек с седеющими волосами поднял голову и уставился ярко-голубыми молодыми глазами, в которых Инна не заметила агрессии, лишь недоуменное удивление, а после - ожидающее внимание. Уже не в силах остановиться, грозно рявкнула:
- Вы директор этого бардака?
Мужчина, помедлив, сознался:
- Я - директор.
- У вас здесь, что, в бордель набирают?
- Простите?
- Не прощу! Начальник отдела кадров требует интимных услуг за подпись на направлении Бюро по трудоустройству!
- Не понял…
- Ах, так вы не в курсе? А еще директор называется!
- На какую должность вы претендуете?
- Бухгалтера, со знанием вычислительной техники.
- У нас нет такой вакансии.
- Вот, пожалуйста!
Инна, на всякий случай, издали, показала направление и тут же прижала к себе:
- У меня диплом инженера-программиста и бухгалтерские курсы. Исполняла обязанности заместителя главного бухгалтера в оборонном НИИ.
- Сокращение?
- Так точно!
- Вакансия появится через неделю-другую, на нашем филиале. Зайдите…
Не дав директору договорить, закричала:
- Не могу через неделю, срок - три дня, я пособие потеряю!
Не сдержав удыбки, мужчина продолжил:
- Зайдите к секретарю, она отметит направление и через неделю свяжется с вами.
Не веря счастью, Инна выскочила за дверь, напоследок расслышав, что директор велел вызвать начальника Отдела кадров.
Ожидание обещанного звонка тянулось томительно долго, она успела получить направление в небольшой кооператив, заскочив наудачу еще в парочку мест. Возле универсама наткнулась на пьяненького Атоса, ведомого под руки беременной женой. Не ответив на приветствие, торговка пожаловалась:
- Ящик водки разбил, теперь платить! У, несчастье мое!
Инна благоразумно промолчала.
- У соседей Атосом собаку зовут! Породистая! На развод держат.
Бывшая Миледи опять удержалась от комментариев, но, заметив, что остекленевший взгляд заросшего щетиной подобия графа де Ла Фер становится осмысленным, тихонько спросила:
- О Мите Селезнёве ничего не слышно?
Супруга дернула его дальше, но Женька, заупрямившись и выписывая ногами кренделя, с мычанием замотал головой. Тогда, полуобернувшись, она со злостью бросила Инне:
- Все ходишь, выспрашиваешь! Убили твоего Митьку!
- Как… убили? Кто?
- Как, как? Обыкновенно как, в тюрьме!
- Кто сказал?
- Ты его не знаешь! – огрызнулась торговка, и поволокла свою нетрезвую ношу дальше, отчетливо пробурчав в адрес бывшей одноклассницы мужа: «Милядька дефективная».
Не в силах идти домой, Инна долго сидела на стылом парапете, подставляя залитое слезами лицо зимнему злому ветру: в их классе - уже вторая смерть, бетюнская аббатиса - еще при советской власти. На Селигере ночью на палатку сосна упала, Алка - насмерть, а ее парню - ничего.
Сидение на набережной наутро вышло боком: наутро заложило горло, побаливала поясница, и, с трудом растоптавшись, Инна потащилась сдать отмеченное отказом направление во второй половине дня, наткнувшись на запертую дверь Бюро, где красовалось лаконичное объявление: «Прием только до обеда. Травят тараканов». Она без сил опустилась на ступеньки, не ответив выглянувшему охраннику, сочувственно пробасившему: «Завтра приходи». Если бы так! Назавтра пойдет четвертый день с получения направления - снимут с пособия, как неявившуюся.
Кое-как добредя до дому, с рыданием повисла на тете Шуре, въехавшей в ситуацию немедля. Соседка, сдернув пальто, потащила в комнату и, намешав чего-то в стакан, заставила выпить, а после, подставив тазик, повторила процедуру. Уложив на диван и водрузив соседке на лоб мокрую тряпку, непререкаемым тоном вызвала скорую, до того запугав молоденькую врачиху, что та выдала больничный, почти не глядя. Ошарашенная спасением Инна прижалась лицом к гладящей по волосам руке:
- Я отцу твоему перед несчастьем говорила: Паша, не ходи на работу, раз на сердце муторно, возьми больничный. Эх! Не послушал! Ты, Инночка, поспи, дочку я сама приведу.
Не в силах разодрать слипающиеся ресницы, обессиленная Инна погрузилась в сон, и в первый раз приснился ТОТ САМЫЙ: реденький, с небольшими проплешинами, лес, вдалеке - голоса и лай собак. Боком на бешено скачущей лошади молодая женщина в старинной одежде, следом - мужчина, в допотопном одеянии попроще. Одним движением он хватает несущееся животное за повод, другим - выталкивает женщину из седла. Взмахнув руками, та падает на землю, лицом вниз, и лежит, не двигаясь. Из-за дерева навстречу злодею выбегает другая женщина. Бросив на землю сдернутый плащ, остается полуодетая, в рубашке и нижней юбке. Лошади жертвы нападения удается выдернуть повод и ускакать. Напавший пускается вдогонку, кинув кинжал и веревку сообщнице. Та перерезает шнуровку на одежде пострадавшей и рывком пытается стянуть корсаж. Он сдергивается, обнажая у не шевельнувшейся жертвы все плечи до середины лопаток. На поляну выскакивает еще всадник, тоже в старинном одеянии, и, спрыгнув слошади, с криком бросается к женщинам, отшвыривая ту, что пыталась раздеть лежащую на земле. Воровка замахивается кинжалом, мужчина выбивает оружие, она пытается его ударить. Почти что промахивается. Еще попытка напасть. С противника летает шляпа с пером. Он перехватывает женские руки и заламывает сзади. Бандитка, молча, старается укусить. Мужчина разворачивает лиходейку спиной, рубашка сползает с ее левого плеча, открывая уродующее женскую кожу клеймо. Атакуемый коленом прижимает бешено рвущуюся нападавшую к земле, разрывает на ней рубашку и связывает обрывками руки. Рывком поднимает с земли, тащит, полуобнаженную, к большому дереву. Клейменая пытается сопротивляться, и, продолжая волочить ее по земле, он кулаком бьет женщину в лицо. Побежденная обвисает в мужской руке, тотчас швыряющей ее к большому дереву. Сообщник грабительницы с пойманной лошадью выскакивает на полянку. Победитель, едва глянув на всадника, хватает валявшуюся на земле веревку, делает петлю и накидывает лежащей в беспамятстве налетчице на шею. Перекидывает конец веревки через толстый сук и тянет, не замечая, что впопыхах накинутая удавка оказалась широковатой для шеи женщины. Пропущенная под подбородком веревка - наискосок через щеки, сдвинулась на затылок, и голова казнимой готова выскочить из петли. Но нет - тело дернулось, и голова начала приподниматься. Ее пособник, пришпорив лошадь, оказывается у дерева, назначенного виселицей, выпрыгивает из седла и, схватив камень, наносит вершителю казни удар по затылку.
Миледи поздоровалась первой:
- Привет, ребята!
Бэк доброжелательно отозвался. Инна, по-умному не заметив будто проглотившую, как акула лимон, герцогиню, задала пару вопросов об одноклассниках и перешла к главному – О Митьке. Герцог ответить затруднился, но отослал к Атосу, что, женившись на девочке из соседней школы, переехал в их район обратно и держал продуктовую палатку возле универсама.
Женькино рабочее место отыскалось неподалеку от входа в магазин, посреди нескольких таких же палаток, бодро торгующих сухой китайской лапшой, банками тушеного мяса, бутылками с разноцветным алкоголем и сигаретами поштучно. Пачка при этом выходила раза в два дороже, но те, у кого на целую не хватало, покупали одну-две сигареты, тут же быстро прикуривая. Они со смаком делали первые затяжки, а лица их при этом были счастливыми и слегка виноватыми.
Атос ей обрадовался и даже предложил по дешевке голландский «Рояль», уверяя, получится четыре, а то пять бутылок качественной сорокоградусной: спирт он покупает с золотой полоской, не размениваясь на вредные для здоровья, красные и синие. Инна, вежливо отказавшись под предлогом, что не пьет, перевела разговор в нужное русло. Бывший граф де Ла Фер поведал, что сам он Дарта не видел, но его жене Митька недавно попадался, вполне себе в норме. Тревиль – в ЖЭКе монтером, институт бросил, семью кормить надо - у них с мадам де Ланнуа дочка, Портос – на флоте, командир чего-то там на подводной лодке, у Арамиса выставка готовится, и жена - тоже художница, Милка Буа-Траси за Генку Кавуа замуж вышла, у Констанции - дочка. Женька выпаливал об их классе уже известное, и еще нет, будто страшась вопроса о Королеве, но Инна и не собиралась сыпать ему соль на рану. Пообещав заходить, она заспешила домой, а бывший Атос еще долго смотрел вслед, пока, отодвинув в сторону, из окошка палатки не высунулась супруга.
Дома ожидал сюрприз в виде притомившегося в ожидании директора, раздраженно сетовавшего на спаренный телефон: дозвониться невозможно, вынужден был заехать наудачу, и провел полтора часа в компании тети Шуры, не рискнувшей оставить незнакомца одного в комнате. Бормоча извинения вперемежку с пояснениями, что звонить лучше утром или к ночи, когда угомонятся спаренные подселенцы, Инна обеспокоенно гадала, что привело домой начальника, не торопившегося переходить к делу. Выпивая которую чашку чая, он уточнял, как продвигается обучение жены бухгалтерской науке. Дипломатичный ответ, что будет справляться сама, но не завтра, гостя заставил поморщиться. Следующий вопрос начальства откровенно застал врасплох:
- Денег хочешь?
- За что?
- Будешь информировать, что в кооперативе жены делается. Подробно.
- Зачем вам?
- Много будешь знать, скоро состаришься.
Директор тыкал, не называя по имени, Инна, в ответ, не торопилась величать провокатора по имени-отчеству. Мутный разговор принимал дурной оборот, и она повторила:
- Зачем вам?
- Не твоего ума дело! И чтоб помалкивала!
- Простите, я так не могу!
- Дура!
Инна предпочла не отвечать. Директор подскочил так близко, что почувствовала на лице его дыхание, и, уставясь прямо в глаза, произнес, выделяя каждое слово:
- Платить буду МНОГО!
Она замотала головой.
- Идиотка, козлина придурошная, курва, совок сраный!
- Вам лучше уйти.
- Пожалеешь!
Инна молча закрыла за поганцем дверь, и призадумалась, стоит ли поставить в известность жену о предложении шпионить, но не нашла слов, как поведать. Признаваться не пришлось, едва вошла в дверь, ученица с визгом выставила обратно:
- Если думаешь, раз мы разводимся, к мужику приставать можно и домой заманивать, дрянь ты этакая!..
Вслед полетело тяжелое пресс-папье.
Беда не приходит одна. Она обрушивается со всех сторон, затягивая, как в налетевший смерч, что вертит, крутит в смертельно узкой воронке, оторвав от земли в столбе пыли и обломков, заливая рот ледяной водой или засыпая поднятым песком и поражая вспышками молний, пока, потеряв ориентиры, где верх, где низ, в животном ужасе не осознаешь, что унесен далеко-далеко, а, если повезет, отделаешься совсем не легким испугом. В считанные дни она лишилась и мытья полов, принятого садовскими нянечками на себя, и основной зарплаты – сокращение в оборонке набирало новые обороты. Опечаленная главбухша, клеймя теперешнюю действительность, задним числом выклянчила у начальства приказ о назначении Инны исполняющей обязанности ее заместителя, обещая наилучшие рекомендации.
Дни потянулись, похожие один в один: получить направление, в отведенный срок смотаться, куда пошлют, получить отказ - место, как правило, уже было занято, или так сообщали по неведомым причинам, вернуться обратно в Бюро, и дальше по кругу. В бесконечных очередях перед кабинетом женщина почерпнула, что на работу стараются принимать по знаку Зодиака, для лучшего слияния с имеющимся коллективом. Ходить на смотрины надо по гороскопу, в неудачный день, все одно, не возьмут, и стоит ежевечерне прислушиваться к телевизорным прогнозам, а лучше найти бабку - поворожить наудачу. Инна внутренне отмахивалась, но тактично благодарила доброхотов, а дома, с ужасом заглянув в худеющий на глазах кошелек, по телефону лишний раз торопилась оповестить знакомых, что ищет работу. Осознавая, что безработных на Москве немало, со всех ног бросалась с новым направлением на любой конец города, тратя последние деньги на транспорт, а не на своих двоих - обувь стоила дороже. Люди встречались разные, в мешанине чужих, не всегда доброжелательных лиц, в калейдоскопе должностей, подписывающих бумаги, она чувствовала себя потеряшкой со всеми вытекающими. Обрадовалась однокласснику, исполняющему обязанности охранника в предприятии с громким названием. Вход изукрашен разнокалиберными вывесками, будто присосавшимися пьявками. Мушкетер ответной радости не проявил, угрюмо вперившись в предъявленное направление:
- Ин, ты можешь к этому уроду не ходить?
- Я пособие потеряю!
- Говорят, этот гад пристает по-черному, не дашь – напишу, что сама отказалась, с пособия снимут.
- И все знают?
- Ну, некоторые…
- А начальство?
- Фиг их знает. В общем, я тебя предупредил, а ты, как знаешь.
- Спасибо, учту.
В кабинете с табличкой «Отдел кадров» вальяжно развалившийся за столом начальник в заграничном пиджаке с искрой и белых носках, с интересом зыркнул на посетительницу, остановив похотливый взгляд на шее:
- Направление давай!
Будучи настороже, драгоценную бумагу из рук не выпустила, ожидая продолжения. Кадровик поднялся с места и продефилировал ближе. Спрятала направление за спину. Мужчина прищурился:
- Это как понимать?
- У вас есть вакансия?
- У нас, как в Греции, все есть! Правда, не для всех!
- А для кого же?
- Для особо одаренных, кто таких, как я, уважить сумеет!
- Как именно?
- Ты, дура, что ли?
Кадровик дернулся положить руку на грудь, она со всего маха хлопнула по тянущейся к ней лапе:
- Руки прочь, мерзавец!
- Да я тебе сейчас…
Двинув поганца локтем в бок, Инна успела выскочить за дверь, пока облеченная властью скотина не успела повернуть ключ, и понеслась по коридору, на ходу читая таблички: «Транспортный отдел», «Диспетчерская», «Бухгалтерия». Ворвавшись в комнату «Приемная» и проигнорировав подскочившую с места, что-то вякнувшую секретаршу, устремилась к двери с надписью «Директор», рванув, будто за ней гнались черти. Сидевший за столом человек с седеющими волосами поднял голову и уставился ярко-голубыми молодыми глазами, в которых Инна не заметила агрессии, лишь недоуменное удивление, а после - ожидающее внимание. Уже не в силах остановиться, грозно рявкнула:
- Вы директор этого бардака?
Мужчина, помедлив, сознался:
- Я - директор.
- У вас здесь, что, в бордель набирают?
- Простите?
- Не прощу! Начальник отдела кадров требует интимных услуг за подпись на направлении Бюро по трудоустройству!
- Не понял…
- Ах, так вы не в курсе? А еще директор называется!
- На какую должность вы претендуете?
- Бухгалтера, со знанием вычислительной техники.
- У нас нет такой вакансии.
- Вот, пожалуйста!
Инна, на всякий случай, издали, показала направление и тут же прижала к себе:
- У меня диплом инженера-программиста и бухгалтерские курсы. Исполняла обязанности заместителя главного бухгалтера в оборонном НИИ.
- Сокращение?
- Так точно!
- Вакансия появится через неделю-другую, на нашем филиале. Зайдите…
Не дав директору договорить, закричала:
- Не могу через неделю, срок - три дня, я пособие потеряю!
Не сдержав удыбки, мужчина продолжил:
- Зайдите к секретарю, она отметит направление и через неделю свяжется с вами.
Не веря счастью, Инна выскочила за дверь, напоследок расслышав, что директор велел вызвать начальника Отдела кадров.
Ожидание обещанного звонка тянулось томительно долго, она успела получить направление в небольшой кооператив, заскочив наудачу еще в парочку мест. Возле универсама наткнулась на пьяненького Атоса, ведомого под руки беременной женой. Не ответив на приветствие, торговка пожаловалась:
- Ящик водки разбил, теперь платить! У, несчастье мое!
Инна благоразумно промолчала.
- У соседей Атосом собаку зовут! Породистая! На развод держат.
Бывшая Миледи опять удержалась от комментариев, но, заметив, что остекленевший взгляд заросшего щетиной подобия графа де Ла Фер становится осмысленным, тихонько спросила:
- О Мите Селезнёве ничего не слышно?
Супруга дернула его дальше, но Женька, заупрямившись и выписывая ногами кренделя, с мычанием замотал головой. Тогда, полуобернувшись, она со злостью бросила Инне:
- Все ходишь, выспрашиваешь! Убили твоего Митьку!
- Как… убили? Кто?
- Как, как? Обыкновенно как, в тюрьме!
- Кто сказал?
- Ты его не знаешь! – огрызнулась торговка, и поволокла свою нетрезвую ношу дальше, отчетливо пробурчав в адрес бывшей одноклассницы мужа: «Милядька дефективная».
Не в силах идти домой, Инна долго сидела на стылом парапете, подставляя залитое слезами лицо зимнему злому ветру: в их классе - уже вторая смерть, бетюнская аббатиса - еще при советской власти. На Селигере ночью на палатку сосна упала, Алка - насмерть, а ее парню - ничего.
Сидение на набережной наутро вышло боком: наутро заложило горло, побаливала поясница, и, с трудом растоптавшись, Инна потащилась сдать отмеченное отказом направление во второй половине дня, наткнувшись на запертую дверь Бюро, где красовалось лаконичное объявление: «Прием только до обеда. Травят тараканов». Она без сил опустилась на ступеньки, не ответив выглянувшему охраннику, сочувственно пробасившему: «Завтра приходи». Если бы так! Назавтра пойдет четвертый день с получения направления - снимут с пособия, как неявившуюся.
Кое-как добредя до дому, с рыданием повисла на тете Шуре, въехавшей в ситуацию немедля. Соседка, сдернув пальто, потащила в комнату и, намешав чего-то в стакан, заставила выпить, а после, подставив тазик, повторила процедуру. Уложив на диван и водрузив соседке на лоб мокрую тряпку, непререкаемым тоном вызвала скорую, до того запугав молоденькую врачиху, что та выдала больничный, почти не глядя. Ошарашенная спасением Инна прижалась лицом к гладящей по волосам руке:
- Я отцу твоему перед несчастьем говорила: Паша, не ходи на работу, раз на сердце муторно, возьми больничный. Эх! Не послушал! Ты, Инночка, поспи, дочку я сама приведу.
Не в силах разодрать слипающиеся ресницы, обессиленная Инна погрузилась в сон, и в первый раз приснился ТОТ САМЫЙ: реденький, с небольшими проплешинами, лес, вдалеке - голоса и лай собак. Боком на бешено скачущей лошади молодая женщина в старинной одежде, следом - мужчина, в допотопном одеянии попроще. Одним движением он хватает несущееся животное за повод, другим - выталкивает женщину из седла. Взмахнув руками, та падает на землю, лицом вниз, и лежит, не двигаясь. Из-за дерева навстречу злодею выбегает другая женщина. Бросив на землю сдернутый плащ, остается полуодетая, в рубашке и нижней юбке. Лошади жертвы нападения удается выдернуть повод и ускакать. Напавший пускается вдогонку, кинув кинжал и веревку сообщнице. Та перерезает шнуровку на одежде пострадавшей и рывком пытается стянуть корсаж. Он сдергивается, обнажая у не шевельнувшейся жертвы все плечи до середины лопаток. На поляну выскакивает еще всадник, тоже в старинном одеянии, и, спрыгнув слошади, с криком бросается к женщинам, отшвыривая ту, что пыталась раздеть лежащую на земле. Воровка замахивается кинжалом, мужчина выбивает оружие, она пытается его ударить. Почти что промахивается. Еще попытка напасть. С противника летает шляпа с пером. Он перехватывает женские руки и заламывает сзади. Бандитка, молча, старается укусить. Мужчина разворачивает лиходейку спиной, рубашка сползает с ее левого плеча, открывая уродующее женскую кожу клеймо. Атакуемый коленом прижимает бешено рвущуюся нападавшую к земле, разрывает на ней рубашку и связывает обрывками руки. Рывком поднимает с земли, тащит, полуобнаженную, к большому дереву. Клейменая пытается сопротивляться, и, продолжая волочить ее по земле, он кулаком бьет женщину в лицо. Побежденная обвисает в мужской руке, тотчас швыряющей ее к большому дереву. Сообщник грабительницы с пойманной лошадью выскакивает на полянку. Победитель, едва глянув на всадника, хватает валявшуюся на земле веревку, делает петлю и накидывает лежащей в беспамятстве налетчице на шею. Перекидывает конец веревки через толстый сук и тянет, не замечая, что впопыхах накинутая удавка оказалась широковатой для шеи женщины. Пропущенная под подбородком веревка - наискосок через щеки, сдвинулась на затылок, и голова казнимой готова выскочить из петли. Но нет - тело дернулось, и голова начала приподниматься. Ее пособник, пришпорив лошадь, оказывается у дерева, назначенного виселицей, выпрыгивает из седла и, схватив камень, наносит вершителю казни удар по затылку.
