Шестое чувство подсказывало, что живыми мы с кафедры не выйдем.
– Вы нам угрожаете? – окрысился Рас.
– Это не угроза, а почти дружеское предупреждение. Если не прекратите фелонить на парах и тренировках, я вам зачет не поставлю и не допущу к экзаменам. Можете сколько угодно считать меня злобной тварью, но к отличникам у меня всегда завышенные требования. Я доступно объяснил или вам требуется особый подход?
Только и всего?! Какое облегчение, какая радость! В глазах Бартоса мы не заклятые враги, а всего лишь зазнавшиеся студенты, которые перестали на занятиях тянуть руки и взяли в привычку отсиживаться в углу на тренировках. На самом деле здесь есть и существенный минус, так как я была отчасти причиной такого пофигистического отношения к учебе, однако это все же поправимо.
Изображая раскаяние, достойное собаки, получившей газетой по морде за свои проказы, мы покинули кафедру.
Сразу после занятий многие наши одногруппники отправились на консультации по факультативным предметам. Время шло к зачетам, а проект-работы даже в волшебной академии сами не напишутся.
Рас с Маришкой пошли к своим преподам, а я пока наслаждалась бездельем. Вечером все равно заставят и конспекты в порядок привести, и на тренировку сходить… Бартоса порадовать.
На первом этаже меня остановил мастер Горацик. В отличие от некоторых, декан был настроен ко мне более чем дружелюбно. Благосклонно улыбаясь, он предложил мне навестить свой гибрид в первой лаборатории.
Зверокустик Флора, оказывается, замечательно освоилась в новом облике и в буквальном смысле цвела и пахла: на ушках появились нежные розовенькие цветочки.
– Хороший зверь получился, – сказал декан, поглаживая лиственный гребень на спине гибрида. – Ласковый, людей не боится.
В подтверждение его слов, Флора подставила ему под руку круглую голову.
– А что же она ест? – с неподдельным интересом спросила я.
– Да почти все, кроме мяса. Но она больше воду пить любит, с минеральной подкормкой.
В принципе, неудивительно. Если бы я была кустом, вода была бы и моей любимой едой.
– За ней так интересно наблюдать, – с воодушевлением рассказывал Горацик. – Она, когда спать ложиться, вырывает в земле небольшую ямку и сворачивает листья на ушах. А сегодня утром она принимала солнечные ванны у окна. Все распустила, хвост распушила…
Вот это жизнь у моей Флоры! Не каждому дано так хорошо устроиться. А что? Попил, поспал, на солнышке погрелся. И вниманием не обделен.
Завтра, если получится, снова зайду ее проведать.
Я вышла на улицу в приподнятом настроении. До проверки Коллекций еще дожить надо, так что буду радоваться жизни, как морская свинка. Или гибрид морской свинки.
Жмурясь от весеннего солнца, я шла по дорожке. Погодка сегодня что надо, безветренно и тепло, местами даже жарко. Я аккуратно повесила курточку на свою сумку. Меня обогнала пара студентов на велосипедах, но мне самой некуда было торопиться. Я просто прогуливалась в ожидании Маришки.
– Ольга Фокинская?
Я обернулась.
Прямо за мной стоял темноволосый мужчина, несмотря на жару одетый в плащ.
Да я же его знаю! Это же инспектор, который недавно нас допрашивал! Имрих, вроде бы. Ума не приложу, зачем я ему понадобилась.
Стараясь не щуриться, я заговорила с ним.
– Да, это я. Что вам угодно?
Инспектор Имрих подошел ко мне почти вплотную.
– У вас нет причин для беспокойства, мне всего лишь необходимо задать вам пару уточняющих вопросов.
– Хорошо.
– Не возражаете, если мы отойдем в сторонку? – спросил он, кивая в сторону Соловьиного бельведера.
– Нет, что вы.
– Я постараюсь не отнимать у вас много времени
Неужели опять будет спрашивать, почему я не подозреваю Бартоса, как все нормальные студенты? А может, он уже меня в чем-то подозревает!? Так, Оля, без паники, тебе скрывать почти нечего, а задавать вопросы его работа.
Мы пошли к Соловьиному бельведеру.
– Я понимаю, вы волнуетесь за своих друзей, и хотите, чтобы они как можно скорее вернулись в академию, – мягко сказал инспектор Имрих. – Надеюсь, что ваши честные ответы помогут расследованию.
Вот как, еще ничего не спросил, а уже манипулировать мной пытается. Но меня так просто не возьмешь! Я буду с ним откровенна ровно настолько, чтобы не выдать нашу троицу.
В Соловьином Бельведере кто-то был. Мужчина. Он стоял к нам спиной, и я не разобрала, кто это.
– Ой, здесь занято, – вякнула я.
– Это со мной.
Так, мне это уже не нравится. Они что, будут устраивать перекрестный допрос? Мы так не договаривались!
Отступать было поздно. Я зашла в беседку, тихонько поздоровалась с незнакомцем и села на скамейку. Тот даже не повернулся. Скрывая волнение, я устроила рядом сумку и начала расправлять на ней свою куртку. Инспектор не стал садиться, он опять встал слишком близко ко мне. И все молча.
Повисшая тишина стала меня напрягать. Как долго мы будем играть в молчанку? Может, они ждут мою инициативу? Постараюсь привлечь их внимание.
– Говорите, я вас слушаю.
Я вскрикнула, когда инспектор резко вцепился пятерней мне в голову.
– Умница. А теперь спи.
Не успела я ничего сообразить, как меня затянуло во тьму.
Болела шея. Сильно, как будто мне в нее воткнули острый предмет. Жгучая боль расплывалась аурой, переходя на спину и ключицу.
Вообще странно, что я понимала, какая именно часть тела меня беспокоит. Больше ничего не чувствовала, пошевелиться не пыталась. Да и не особо-то хотелось шевелиться. Несмотря на не самые приятные ощущения, сон по-прежнему был сладок.
Послышался слабый шлепок. По-моему, это удар по лицу… Или показалось?
Новый шлепок был звонче, и боль от него словно осколками стекла разлетелась по щеке.
С жалким всхлипом я открыла глаза. В полумраке разглядела черты Бартоса, и сон как рукой сняло.
Все-таки он все знал!
Стоило ему чуть наклониться, как у меня сработал инстинкт самосохранения. Мой кулак угодил ему в скулу. Только спустя мгновение поняла, какую ошибку совершила – в ответ может удар похлеще прилететь! Терпя боль в шее, я съежилась в скрипучем кресле… кресле?
Шипя, Бартос потер ушибленное место.
– Офигела?!
– Так вам и надо!
Тот покачал головой. По его губам пробежала насмешливая ухмылка.
Чуть дыша, я таращилась на него как загнанная в угол мышь на кота. И без того несвязные мысли перепутались и затянулись в тугой клубок, распутать который с первого раза не представлялось возможным. Я опустила ладони на деревянные подлокотники и услышала сухой стук. Присмотрелась.
Мое запястье обвивал металлический браслет с тусклым свечением малинового цвета. Просто так браслет не снимался и ничего похожего на застежку или хотя бы кнопку у него не было.
Я метнула в Братоса полный презрения взгляд.
– Что это?!
– Ну-ну, зачем так грубо? Не по душе пришелся? Странно, обычно девочкам нравится розовый.
– Перестаньте! Ваши шутки неуместны. И лучше вам отпустить меня сразу, иначе вам придется ответить за мое похищение!
– Хм. Значит, тебя похитил я… А кто же тогда похитил меня?
Явно наслаждаясь моим замешательством, Бартос приподнял правый рукав пиджака и продемонстрировал точно такую же железяку.
– Это тебе не какие-то браслетики-неразлучки для влюбленных. Я сам не в восторге.
– Так я вам и поверила! – воскликнула я. – Вы хотите ввести меня в заблуждение. Чтобы я, считая вас товарищем по несчастью, разболтала все, что знаю. Не прикидывайтесь белым и пушистым, вам это не идет.
Бартос зачем-то повторил: «Белым и пушистым». Наверное, впервые столкнулся с этим фразеологизмом.
Тем временем я встала и попробовала пальцами размять шею. Сколько же я спала, раз она так затекла?
– Ольга, ты же не идиотка. Понимаешь же, что нормальный маг не нацепит сам на себя блок. Тем более видишь, он нелегальный. Его даже достать трудно. Ну что ты глазами хлопаешь, кино про бандитов, что ли, никогда не смотришь? Технологии используются лишь тогда, когда магические силы блокируют незаконно.
Быстренько я переварила новую информацию.
– То есть, вы сейчас не можете колдовать?
– Я тебе больше скажу, ты тоже не можешь колдовать.
Ну, для меня это давно не новость.
Сделав несколько неуверенных шагов, я огляделась по сторонам. На первый взгляд, помещение было похоже на заброшенный кинотеатр, но осмотрев все, мне стало понятно, что я немного ошиблась. Это был планетарий со старыми, впитавшими бархатом пыль, креслами. В центре находился монструозный проектор на тонких лапах, который когда-то воспроизводил на куполообразном потолке звездное небо. У стены стоял стол с обшарпанной кафедрой и моделью некой планетной системы. Прежде здесь людям рассказывали об астрономии…
Никогда не любила подобные мероприятия. А если уж быть совсем откровенной, я была в нашем городском планетарии всего один раз. Первоклашка Олечка Фокина испугалась огромного проектора и, когда зал погрузился во тьму, во всеуслышание заревела. Чтобы не срывать сеанс, маленькую плаксу вывели в коридор, где она, чуток успокоившись, стала рисовать в блокнотике…
Я смахнула с себя воспоминание, как налипшую паутину.
Вот не зря же я еще в том возрасте имела предубеждения против планетариев.
Бартос сидел в одном из кресел в первом ряду и сосредоточенно занимался своим браслетом. Даже пытался стянуть его с помощью подлокотника, но безуспешно. Искать выход он даже не пытался.
Преодолев робость, я подошла к нему ближе.
– Нас здесь заперли?
– Ой, да ты что!
– Но зачем?
Мастер человеческих преобразований даже не повернулся ко мне. Его внимание было сконцентрировано на браслете.
– Точно не знаю, – вполголоса сказал Бартос, забыв про подколы. – Но если это из-за Бранко, я убью его при нашей следующей встрече. Можешь не сомневаться.
– Из-за Бранко? – эхом повторила я.
– Ты его знаешь как мастера Антонеску.
Память мне ничего не подсказала. Но я решила с ним не спорить. Я со скрипом опустилась в соседнее кресло.
– Но при чем тут я?
– Совсем ни при чем. Просто под руку попалась.
Ничего себе, под руку попалась!
– Меня выкрали из Соловьиного бельведера!
– А меня на мосту через Академку, и что?
– Я и так ничего не понимаю, а вы тут еще ерничаете!
Хрясь!
От подлокотника отлетел приличный кусок. Свежей раной желтела древесина на уцелевшей его части.
Бартос выругался и выдернул из ладони щепку. Браслет, конечно, так и остался на своем месте.
Он явно не собирался делиться со мной своими подозрениями, так что я оставалась в пугающем неведении. Мы с ребятами не были на сто процентов уверены, что своенравный преподаватель это главная угроза академии, но такового поворота точно никто не ожидал.
А на инспектора мы даже не подумали. Как подло, они же с Горациком приятели.
Бартос бросил свое неблагодарное занятие и, прикрыв глаза, откинулся в кресле.
Если он не лжет, то хотя бы в данный момент я могу не ожидать от него подвоха. Не заколдует, и то хорошо. Попробую хоть что-нибудь узнать, но сама откровенничать с ним уж точно не буду.
– Давно мы здесь?
– Тьма его знает, – прошипел он. – Сам недавно очухался. Только, в отличие от некоторых, на полу.
Плохо. Но попытка не пытка.
– И вот еще что, – неожиданно продолжил Бартос. – Кто бы нас здесь ни удерживал, настрой у него серьезный. Если кто придет, не хами и не дерзи. Это моя прерогатива.
От услышанного я немного растерялась.
– И что мне делать? Молчать?
– Можешь молчать – молчи. Не можешь – не ври.
За время, проведенное в зале планетария, можно было отсидеть как минимум одну пару и захватить минутку-другую перемены. Неизвестность и безделье нехило расшатывали мои нервы. Соседство с тем, кого я недавно считала чуть ли не вселенским злом, так же не способствовало приятному досугу. Бартос охотно вступал в беседу и говорил довольно много, однако все не по делу. Из его болтологии я не узнала ничего нового, лишь получила подтверждения того, что он не высокого мнения о женском интеллекте. В общем, та еще язва.
За его попытками избавиться от вредного гаджета я поначалу наблюдала с тихим азартом, потом же поймала себя на том, что отворачиваюсь и мученически закатываю глаза. Он пробовал ковырять браслет найденными на лекторском столе непонятными железками, долбил им об пол, и все без результата. Хотя я тут лукавлю. Результат был, да не со знаком плюс. В очередной раз орудуя чем-то вроде спицы, он переусердствовал и распорол тыльную сторону ладони. По какой-то счастливой случайности не задел вены. Пришлось пожертвовать Ольгиным платком.
Я вздрогнула, когда со стороны двери что-то щелкнуло и клацнуло.
В зал вошел худощавый блондин. Тут же на стенах включилось несколько тусклых из-за налета грязи светильников. Дверь сама собой закрылась за визитером, и снова щелкнул замок.
Напрасно я напрягала память. Мужчина был мне не знаком. Не могу толком вспомнить незнакомца в беседке, но могу лишь заверить, что это точно не он.
На бандита он был мало похож. Точнее, у него вовсе не нашлось черт, роднящих с головорезами, которых я раньше видела в кино и криминальных сводках. Ну разве человек в свитере с ромбиками может быть злодеем?
– Кто-нибудь хочет на свободу? – выдал он вместо приветствия таким тоном, словно приглашал робких студентов выйти с докладом к доске.
Сердитое сопение Бартоса мигом прервалось.
– На каких же условиях, позвольте полюбопытствовать, можно получить эту самую свободу?
– Все просто. Вы скажете мне, где скрывается Антонеску.
– Не имею ни малейшего понятия. Был бы рад лично его придушить.
Мужчина повернулся ко мне, давая понять, что абстрактные ответы его не интересуют.
– А что скажет девочка?
Выполняя завет Бартоса, я честно ответила:
– Я не знаю, где он скрывается.
Недруг сунул руку в карман джинсов.
– Жаль. Я думал, вы окажетесь умнее. Придется и дальше пользоваться не очень порядочными методами.
На свет появилась фигурка из цветного стекла на длинной цепочке. Миниатюрный предмет изображал конусообразную амфору вроде античных.
Маятник!
В ужасе я отвела глаза.
Ко мне подошли ближе. Сильные длинные пальцы взяли меня за подбородок.
– Да она ничего не знает! Она вообще пустоголовая дура! – взорвался Бартос.
Некогда было оценивать его героизм. Я дернулась, высвободившись из хватки, и занесла кулак для второго в жизни удара… Рука наткнулась на невидимое препятствие, от которого по всему телу пробежала колкая вибрация. Коротко взвизгнув, я отшатнулась и упала.
Злоумышленник, как ни в чем не бывало, опустился передо мной на корточки. Вблизи он выглядел старше. Если сначала я ему дала не больше тридцати пяти, то сейчас почти не сомневалась, что ошиблась лет на пять. На его лбу отчетливей выступили три складки. Серо-голубые глаза смотрели, почти не мигая.
– Сиди смирно.
– Я ничего не знаю.
– Если бы это было так, вряд ли бы ты с таким остервенением защищала свое подсознание.
– Весьма спорная логика.
– Тогда переубеди меня.
Он поднял перед моим лицом маятник. В следующий момент Бартос вскрикнул, и послышался звук падения. Даже не догадывалась, что телекинезом можно пользоваться, не глядя на жертву.
Воздух вокруг постепенно застывал, и я в панике сознавала, что все-таки попала под чары менталиста. От отчаяния хотела крикнуть во все горло «Нет!», но уже не могла управлять собой.
– Вы нам угрожаете? – окрысился Рас.
– Это не угроза, а почти дружеское предупреждение. Если не прекратите фелонить на парах и тренировках, я вам зачет не поставлю и не допущу к экзаменам. Можете сколько угодно считать меня злобной тварью, но к отличникам у меня всегда завышенные требования. Я доступно объяснил или вам требуется особый подход?
Только и всего?! Какое облегчение, какая радость! В глазах Бартоса мы не заклятые враги, а всего лишь зазнавшиеся студенты, которые перестали на занятиях тянуть руки и взяли в привычку отсиживаться в углу на тренировках. На самом деле здесь есть и существенный минус, так как я была отчасти причиной такого пофигистического отношения к учебе, однако это все же поправимо.
Изображая раскаяние, достойное собаки, получившей газетой по морде за свои проказы, мы покинули кафедру.
Сразу после занятий многие наши одногруппники отправились на консультации по факультативным предметам. Время шло к зачетам, а проект-работы даже в волшебной академии сами не напишутся.
Рас с Маришкой пошли к своим преподам, а я пока наслаждалась бездельем. Вечером все равно заставят и конспекты в порядок привести, и на тренировку сходить… Бартоса порадовать.
На первом этаже меня остановил мастер Горацик. В отличие от некоторых, декан был настроен ко мне более чем дружелюбно. Благосклонно улыбаясь, он предложил мне навестить свой гибрид в первой лаборатории.
Зверокустик Флора, оказывается, замечательно освоилась в новом облике и в буквальном смысле цвела и пахла: на ушках появились нежные розовенькие цветочки.
– Хороший зверь получился, – сказал декан, поглаживая лиственный гребень на спине гибрида. – Ласковый, людей не боится.
В подтверждение его слов, Флора подставила ему под руку круглую голову.
– А что же она ест? – с неподдельным интересом спросила я.
– Да почти все, кроме мяса. Но она больше воду пить любит, с минеральной подкормкой.
В принципе, неудивительно. Если бы я была кустом, вода была бы и моей любимой едой.
– За ней так интересно наблюдать, – с воодушевлением рассказывал Горацик. – Она, когда спать ложиться, вырывает в земле небольшую ямку и сворачивает листья на ушах. А сегодня утром она принимала солнечные ванны у окна. Все распустила, хвост распушила…
Вот это жизнь у моей Флоры! Не каждому дано так хорошо устроиться. А что? Попил, поспал, на солнышке погрелся. И вниманием не обделен.
Завтра, если получится, снова зайду ее проведать.
Я вышла на улицу в приподнятом настроении. До проверки Коллекций еще дожить надо, так что буду радоваться жизни, как морская свинка. Или гибрид морской свинки.
Жмурясь от весеннего солнца, я шла по дорожке. Погодка сегодня что надо, безветренно и тепло, местами даже жарко. Я аккуратно повесила курточку на свою сумку. Меня обогнала пара студентов на велосипедах, но мне самой некуда было торопиться. Я просто прогуливалась в ожидании Маришки.
– Ольга Фокинская?
Я обернулась.
Прямо за мной стоял темноволосый мужчина, несмотря на жару одетый в плащ.
Да я же его знаю! Это же инспектор, который недавно нас допрашивал! Имрих, вроде бы. Ума не приложу, зачем я ему понадобилась.
Стараясь не щуриться, я заговорила с ним.
– Да, это я. Что вам угодно?
Инспектор Имрих подошел ко мне почти вплотную.
– У вас нет причин для беспокойства, мне всего лишь необходимо задать вам пару уточняющих вопросов.
– Хорошо.
– Не возражаете, если мы отойдем в сторонку? – спросил он, кивая в сторону Соловьиного бельведера.
– Нет, что вы.
– Я постараюсь не отнимать у вас много времени
Неужели опять будет спрашивать, почему я не подозреваю Бартоса, как все нормальные студенты? А может, он уже меня в чем-то подозревает!? Так, Оля, без паники, тебе скрывать почти нечего, а задавать вопросы его работа.
Мы пошли к Соловьиному бельведеру.
– Я понимаю, вы волнуетесь за своих друзей, и хотите, чтобы они как можно скорее вернулись в академию, – мягко сказал инспектор Имрих. – Надеюсь, что ваши честные ответы помогут расследованию.
Вот как, еще ничего не спросил, а уже манипулировать мной пытается. Но меня так просто не возьмешь! Я буду с ним откровенна ровно настолько, чтобы не выдать нашу троицу.
В Соловьином Бельведере кто-то был. Мужчина. Он стоял к нам спиной, и я не разобрала, кто это.
– Ой, здесь занято, – вякнула я.
– Это со мной.
Так, мне это уже не нравится. Они что, будут устраивать перекрестный допрос? Мы так не договаривались!
Отступать было поздно. Я зашла в беседку, тихонько поздоровалась с незнакомцем и села на скамейку. Тот даже не повернулся. Скрывая волнение, я устроила рядом сумку и начала расправлять на ней свою куртку. Инспектор не стал садиться, он опять встал слишком близко ко мне. И все молча.
Повисшая тишина стала меня напрягать. Как долго мы будем играть в молчанку? Может, они ждут мою инициативу? Постараюсь привлечь их внимание.
– Говорите, я вас слушаю.
Я вскрикнула, когда инспектор резко вцепился пятерней мне в голову.
– Умница. А теперь спи.
Не успела я ничего сообразить, как меня затянуло во тьму.
ГЛАВА 15
Болела шея. Сильно, как будто мне в нее воткнули острый предмет. Жгучая боль расплывалась аурой, переходя на спину и ключицу.
Вообще странно, что я понимала, какая именно часть тела меня беспокоит. Больше ничего не чувствовала, пошевелиться не пыталась. Да и не особо-то хотелось шевелиться. Несмотря на не самые приятные ощущения, сон по-прежнему был сладок.
Послышался слабый шлепок. По-моему, это удар по лицу… Или показалось?
Новый шлепок был звонче, и боль от него словно осколками стекла разлетелась по щеке.
С жалким всхлипом я открыла глаза. В полумраке разглядела черты Бартоса, и сон как рукой сняло.
Все-таки он все знал!
Стоило ему чуть наклониться, как у меня сработал инстинкт самосохранения. Мой кулак угодил ему в скулу. Только спустя мгновение поняла, какую ошибку совершила – в ответ может удар похлеще прилететь! Терпя боль в шее, я съежилась в скрипучем кресле… кресле?
Шипя, Бартос потер ушибленное место.
– Офигела?!
– Так вам и надо!
Тот покачал головой. По его губам пробежала насмешливая ухмылка.
Чуть дыша, я таращилась на него как загнанная в угол мышь на кота. И без того несвязные мысли перепутались и затянулись в тугой клубок, распутать который с первого раза не представлялось возможным. Я опустила ладони на деревянные подлокотники и услышала сухой стук. Присмотрелась.
Мое запястье обвивал металлический браслет с тусклым свечением малинового цвета. Просто так браслет не снимался и ничего похожего на застежку или хотя бы кнопку у него не было.
Я метнула в Братоса полный презрения взгляд.
– Что это?!
– Ну-ну, зачем так грубо? Не по душе пришелся? Странно, обычно девочкам нравится розовый.
– Перестаньте! Ваши шутки неуместны. И лучше вам отпустить меня сразу, иначе вам придется ответить за мое похищение!
– Хм. Значит, тебя похитил я… А кто же тогда похитил меня?
Явно наслаждаясь моим замешательством, Бартос приподнял правый рукав пиджака и продемонстрировал точно такую же железяку.
– Это тебе не какие-то браслетики-неразлучки для влюбленных. Я сам не в восторге.
– Так я вам и поверила! – воскликнула я. – Вы хотите ввести меня в заблуждение. Чтобы я, считая вас товарищем по несчастью, разболтала все, что знаю. Не прикидывайтесь белым и пушистым, вам это не идет.
Бартос зачем-то повторил: «Белым и пушистым». Наверное, впервые столкнулся с этим фразеологизмом.
Тем временем я встала и попробовала пальцами размять шею. Сколько же я спала, раз она так затекла?
– Ольга, ты же не идиотка. Понимаешь же, что нормальный маг не нацепит сам на себя блок. Тем более видишь, он нелегальный. Его даже достать трудно. Ну что ты глазами хлопаешь, кино про бандитов, что ли, никогда не смотришь? Технологии используются лишь тогда, когда магические силы блокируют незаконно.
Быстренько я переварила новую информацию.
– То есть, вы сейчас не можете колдовать?
– Я тебе больше скажу, ты тоже не можешь колдовать.
Ну, для меня это давно не новость.
Сделав несколько неуверенных шагов, я огляделась по сторонам. На первый взгляд, помещение было похоже на заброшенный кинотеатр, но осмотрев все, мне стало понятно, что я немного ошиблась. Это был планетарий со старыми, впитавшими бархатом пыль, креслами. В центре находился монструозный проектор на тонких лапах, который когда-то воспроизводил на куполообразном потолке звездное небо. У стены стоял стол с обшарпанной кафедрой и моделью некой планетной системы. Прежде здесь людям рассказывали об астрономии…
Никогда не любила подобные мероприятия. А если уж быть совсем откровенной, я была в нашем городском планетарии всего один раз. Первоклашка Олечка Фокина испугалась огромного проектора и, когда зал погрузился во тьму, во всеуслышание заревела. Чтобы не срывать сеанс, маленькую плаксу вывели в коридор, где она, чуток успокоившись, стала рисовать в блокнотике…
Я смахнула с себя воспоминание, как налипшую паутину.
Вот не зря же я еще в том возрасте имела предубеждения против планетариев.
Бартос сидел в одном из кресел в первом ряду и сосредоточенно занимался своим браслетом. Даже пытался стянуть его с помощью подлокотника, но безуспешно. Искать выход он даже не пытался.
Преодолев робость, я подошла к нему ближе.
– Нас здесь заперли?
– Ой, да ты что!
– Но зачем?
Мастер человеческих преобразований даже не повернулся ко мне. Его внимание было сконцентрировано на браслете.
– Точно не знаю, – вполголоса сказал Бартос, забыв про подколы. – Но если это из-за Бранко, я убью его при нашей следующей встрече. Можешь не сомневаться.
– Из-за Бранко? – эхом повторила я.
– Ты его знаешь как мастера Антонеску.
Память мне ничего не подсказала. Но я решила с ним не спорить. Я со скрипом опустилась в соседнее кресло.
– Но при чем тут я?
– Совсем ни при чем. Просто под руку попалась.
Ничего себе, под руку попалась!
– Меня выкрали из Соловьиного бельведера!
– А меня на мосту через Академку, и что?
– Я и так ничего не понимаю, а вы тут еще ерничаете!
Хрясь!
От подлокотника отлетел приличный кусок. Свежей раной желтела древесина на уцелевшей его части.
Бартос выругался и выдернул из ладони щепку. Браслет, конечно, так и остался на своем месте.
Он явно не собирался делиться со мной своими подозрениями, так что я оставалась в пугающем неведении. Мы с ребятами не были на сто процентов уверены, что своенравный преподаватель это главная угроза академии, но такового поворота точно никто не ожидал.
А на инспектора мы даже не подумали. Как подло, они же с Горациком приятели.
Бартос бросил свое неблагодарное занятие и, прикрыв глаза, откинулся в кресле.
Если он не лжет, то хотя бы в данный момент я могу не ожидать от него подвоха. Не заколдует, и то хорошо. Попробую хоть что-нибудь узнать, но сама откровенничать с ним уж точно не буду.
– Давно мы здесь?
– Тьма его знает, – прошипел он. – Сам недавно очухался. Только, в отличие от некоторых, на полу.
Плохо. Но попытка не пытка.
– И вот еще что, – неожиданно продолжил Бартос. – Кто бы нас здесь ни удерживал, настрой у него серьезный. Если кто придет, не хами и не дерзи. Это моя прерогатива.
От услышанного я немного растерялась.
– И что мне делать? Молчать?
– Можешь молчать – молчи. Не можешь – не ври.
За время, проведенное в зале планетария, можно было отсидеть как минимум одну пару и захватить минутку-другую перемены. Неизвестность и безделье нехило расшатывали мои нервы. Соседство с тем, кого я недавно считала чуть ли не вселенским злом, так же не способствовало приятному досугу. Бартос охотно вступал в беседу и говорил довольно много, однако все не по делу. Из его болтологии я не узнала ничего нового, лишь получила подтверждения того, что он не высокого мнения о женском интеллекте. В общем, та еще язва.
За его попытками избавиться от вредного гаджета я поначалу наблюдала с тихим азартом, потом же поймала себя на том, что отворачиваюсь и мученически закатываю глаза. Он пробовал ковырять браслет найденными на лекторском столе непонятными железками, долбил им об пол, и все без результата. Хотя я тут лукавлю. Результат был, да не со знаком плюс. В очередной раз орудуя чем-то вроде спицы, он переусердствовал и распорол тыльную сторону ладони. По какой-то счастливой случайности не задел вены. Пришлось пожертвовать Ольгиным платком.
Я вздрогнула, когда со стороны двери что-то щелкнуло и клацнуло.
В зал вошел худощавый блондин. Тут же на стенах включилось несколько тусклых из-за налета грязи светильников. Дверь сама собой закрылась за визитером, и снова щелкнул замок.
Напрасно я напрягала память. Мужчина был мне не знаком. Не могу толком вспомнить незнакомца в беседке, но могу лишь заверить, что это точно не он.
На бандита он был мало похож. Точнее, у него вовсе не нашлось черт, роднящих с головорезами, которых я раньше видела в кино и криминальных сводках. Ну разве человек в свитере с ромбиками может быть злодеем?
– Кто-нибудь хочет на свободу? – выдал он вместо приветствия таким тоном, словно приглашал робких студентов выйти с докладом к доске.
Сердитое сопение Бартоса мигом прервалось.
– На каких же условиях, позвольте полюбопытствовать, можно получить эту самую свободу?
– Все просто. Вы скажете мне, где скрывается Антонеску.
– Не имею ни малейшего понятия. Был бы рад лично его придушить.
Мужчина повернулся ко мне, давая понять, что абстрактные ответы его не интересуют.
– А что скажет девочка?
Выполняя завет Бартоса, я честно ответила:
– Я не знаю, где он скрывается.
Недруг сунул руку в карман джинсов.
– Жаль. Я думал, вы окажетесь умнее. Придется и дальше пользоваться не очень порядочными методами.
На свет появилась фигурка из цветного стекла на длинной цепочке. Миниатюрный предмет изображал конусообразную амфору вроде античных.
Маятник!
В ужасе я отвела глаза.
Ко мне подошли ближе. Сильные длинные пальцы взяли меня за подбородок.
– Да она ничего не знает! Она вообще пустоголовая дура! – взорвался Бартос.
Некогда было оценивать его героизм. Я дернулась, высвободившись из хватки, и занесла кулак для второго в жизни удара… Рука наткнулась на невидимое препятствие, от которого по всему телу пробежала колкая вибрация. Коротко взвизгнув, я отшатнулась и упала.
Злоумышленник, как ни в чем не бывало, опустился передо мной на корточки. Вблизи он выглядел старше. Если сначала я ему дала не больше тридцати пяти, то сейчас почти не сомневалась, что ошиблась лет на пять. На его лбу отчетливей выступили три складки. Серо-голубые глаза смотрели, почти не мигая.
– Сиди смирно.
– Я ничего не знаю.
– Если бы это было так, вряд ли бы ты с таким остервенением защищала свое подсознание.
– Весьма спорная логика.
– Тогда переубеди меня.
Он поднял перед моим лицом маятник. В следующий момент Бартос вскрикнул, и послышался звук падения. Даже не догадывалась, что телекинезом можно пользоваться, не глядя на жертву.
Воздух вокруг постепенно застывал, и я в панике сознавала, что все-таки попала под чары менталиста. От отчаяния хотела крикнуть во все горло «Нет!», но уже не могла управлять собой.
