– Где это вы пропадали с Вороном, когда покинули бальную залу? – нетерпеливо спросила Энелза, приноравливаясь к неторопливой величественной походке принцессы. – Ну тогда, в день твоего рождения.
Та передернула точеными плечами, пренебрежительно взглянув на неудачливую соперницу. Несколько дней уже прошло с тех пор, а Энелзу так пронял их демонстративный уход, что до сих пор успокоиться не может!
– Да так, – протянула Ишнаис. – На волнах катались.
– Ворон тебя на волнах прокатил? – с придыханием воскликнула Энелза. – Ну да, конечно, ты попросила, а он не смог отказать – ведь был твой день рождения. Ловко ты воспользовалась своим положением!
Энелза залилась громким фальшивым смехом, а Ишнаис разозлилась.
Подумать только, эта мерзавка мигом сообразила, как было дело! Теперь Ишнаис сама себе казалась жалкой и ничтожной, выпрашивающей у желанного мужчины крохи внимания. А все эта Энелза! Твар-р-рь!!!
– Ишнаис! Что с тобой? – словно через плотный слой ваты долетело до нее тоненькое испуганное восклицание Энелзы.
Сквозь кровавую пелену гнева, застилавшую ей глаза, Ишнаис осмотрелась по сторонам. Они с Энелзой были уже на половине Шердэана, в небольшом зале, в котором сейчас не было ни души. Как кстати!
Ишнаис услышала треск рвущейся ткани, почувствовала, что тело ее будто меняется, становится текучим и пластичным, переплавляется в какую-то другую форму. Она издала истошный вопль, перешедший в звериное рычание и, краем глаза заметив какое-то движение, молниеносно метнулась к удирающей со всех ног насмерть перепуганной Энелзе. Один удар мощной когтистой лапы и голова подруги катится по матовому черному полу, оставляя за собой на шершавом камне кровавый след.
Гнев утих, разум очистился от обуревающих его эмоций... Ишнаис в ужасе метнулась к тусклому старому зеркалу, висящему на одной из стен...
Так и есть! Первый оборот свершился! Из зеркала на нее смотрела почти точная копия Шердэана в его зверином обличии, только поменьше и шерсть была не серая, а ослепительно белая. Но как же уродлива она была! Каким она стала чудовищем! Отвратительные шипы и наросты, проглядывающие сквозь проплешины ее белой шерсти, розоватая чешуйчатая кожа, на спине – огромный горб, мощные кривые лапы, увенчанные длинными когтями, приплюснутая морда со скошенным лбом и вытянутым затылком, жуткие клыки и маленькие желтые глазки, полыхающие злобой, хотя сейчас она чувствовала лишь ужас и отчаяние. И голый крысиный хвост!
Какой кошмар!
Все случилось даже раньше, чем говорил отец! Он ведь сказал, что месяц-другой у нее еще есть и ошибся – она обратилась уже через несколько дней после своего двадцатилетия!
Отец! Она ведь находится на его личной половине! А у него сейчас Ворон! Если он увидит ее ТАКОЙ...
Чудовище в зеркале напряглось, напружинило мускулы, закинуло голову от ломающей тело боли, выгнулось и превратилось в обнаженную дрожащую девушку с руками, по самые локти обагренными кровью. Ишнаис как подкошенная рухнула на холодный каменный пол. Вот только разлеживаться и осмысливать произошедшее было некогда – сюда в любой момент мог войти Ворон!
С трудом Ишнаис поднялась на ноги – ощущения были такие, будто ее пропустили через мясорубку – и, шатаясь, побрела к растерзанной ею Энелзе, голова и тело которой разлучились навеки. Обмотав шею трупа обрывками своего ципао, чтобы не заляпать пол кровью еще больше, Ишнаис схватила обезглавленное тело за ноги и поволокла в угол зала, к крохотной, еле заметной дверке, за которой, как она знала, начинается потайной ход. Эта дверь, невидимая ни для кого, кроме колдуна и его дочери, пришлась сейчас как нельзя более кстати: Ишнаис спрятала тело в потайном ходе. Туда же она отнесла и голову, и остатки ципао и нижнего белья, которыми она тщательно вытерла всю кровь с пола. Она еле успела подобрать с пола зачарованный флакончик со своей кровью и скрыться за потайной дверью, как послышались шаги и такой знакомый и любимый ею голос бесстрастно произнес:
– Я все сделаю, повелитель.
Через зал спокойно прошел Ворон, даже не подозревая о том, какая драма только что разыгралась здесь, в этом холодном и пустом помещении.
Ишнаис, подождав, пока он скроется из виду и затихнут его шаги, выскочила из потайного хода и побежала к отцу. Она не боялась застать здесь слуг, которые затем разнесут по всему дворцу новость о том, что принцесса Подземья разгуливает в чем мать родила. Личные прислужники колдуна были немыми – Шердэан собственноручно вырезал им языки, да и боялись они своего повелителя до умопомрачения, так что даже если она кого-то и встретит в этом крыле, огласка ей не грозит.
Как буря ворвалась она в личные покои Шердэана, не обращая внимания на прислужников, которые, при виде обнаженной принцессы, поспешно отводили глаза в сторону.
– Отец!!! – Ишнаис, нимало не смущаясь своей наготы, бросилась в объятия колдуна. – Отец...
Повелитель Подземья, прижимая рыдающую дочь к груди, окинул мертвящим взглядом желтых глаз слуг и они, пятясь и кланяясь, спешно покинули комнату.
– Это случилось, Ишнаис? – спокойно спросил колдун, отстранив от себя дочь и окинув ее внимательным взглядом, задержавшись на ее окровавленных руках.
– Да!
– Злость спровоцировала оборот?
– Да! Отец, я хотела опоить Ворона своей кровью, чтобы он влюбился в меня до оборота, но не успела! Ах, да, еще я растерзала Энелзу.
– Невелика потеря, – пожал плечами Шердэан, с силой обводя пальцами соски Ишнаис. – А ты у меня красавица, совсем как твоя мать.
– Которую ты убил, – не протестуя против действий отца, руки которого блуждали по ее обнаженному телу, протянула покорная дочка.
– И убил бы снова, если бы представилась такая возможность! – прорычал Шердэан, с силой сжимая ягодицы дочери. – Она посмела изменить мне! И ты убьешь Ворона, если он изменит тебе, поняла?! Ты – моя дочь, наследница трона в Подземье, а когда-нибудь станешь и повелительницей Верхнего Мира! А не жалкая самка, облизывающая ноги своего самца, которыми он ее пинает! Ты поняла меня?
– Да, – опустила голову принцесса, про себя думая, что ей-то такая участь точно не грозит, ведь Ворон, напоенный ее кровью, на других женщин и смотреть не захочет, а всегда будет приходить к ней, распаленный страстью и желанием.
Шердэан же, отпустив истерзанные ягодицы дочери – наверняка останутся синяки – велел:
– А теперь иди и умойся. Вся в крови, в слезах – жалкое зрелище.
Ишнаис ушла, а Шердэан с досадой покачал головой. Слишком мягкотела – так расклеиться из-за мужчины! Позор! Хотя когда-то и он сам с ума сходил от желания обладать матерью этой самой Ишнаис, несравненной Иморой... А до Иморы была еще одна… Но о ней он даже вспоминать не хочет! Наверное, ему просто нужна женщина, да… давно он уже не наслаждался женским телом. Последняя его любовница, из тех, что пачками проходили через его постель, не оставляя следа в душе, надоела ему еще месяц назад и с тех пор… Да, он хочет женщину! Молодую, нетронутую, с аппетитными формами…
Вернувшаяся принцесса застала отца в задумчивости, лицо его с четкими, словно чеканными чертами лица, широкими черными бровями вразлет, крупным красивым ртом и миндалевидными желтыми глазами, было искажено… странное выражение блуждало на этом лице. Но стоило только Шердэану понять, что в комнате он не один, выражение лица его тут же изменилось, стало привычным Ишнаис.
– Рассказывай, как все произошло, – потребовал он, жадно глядя на уже успевшую успокоиться, но по-прежнему обнаженную дочь.
Да, ему определенно нужна женщина, желательно, с такой же фигурой, как у его дочурки.
Через час одетая и причесанная Ишнаис выходила из покоев своего отца, сжимая в кулачке флакончик с темной густой жидкостью. Она все равно добьется своего, во что бы то ни стало!
Она нашла Ворона на берегу моря, в уединенной бухте, расположенной недалеко от Хрустального дворца, но скрытой так искусно, что обнаружить ее можно было с большим трудом. Это было излюбленное место Ворона, любящего проводить здесь время, сидя на обломке скалы и задумчиво глядя на разбивающиеся о каменистый берег волны. Это место, как он думал, было известно лишь ему одному, но вездесущая Ишнаис давно уже выследила его здесь, только до сего дня не решалась нарушать его уединение, справедливо опасаясь вызвать его неудовольствие. Но сейчас время работало против нее. Когда-нибудь она снова не сможет сдержать оборот, ее кто-нибудь увидит... и пойдут разговоры, полетят слухи и пересуды, которые, конечно же, дойдут до Ворона. А может, она даже обратится в его присутствии. Так или иначе, а скоро он все узнает. Так пусть узнает тогда, когда уже будет намертво влюблен в нее!
Она самолично сходила на дворцовую кухню и велела служанке собрать для нее небольшую корзиночку для пикника, которая сейчас оттягивала ей руку. Поверх разной снеди в корзинке лежала бутылка превосходного вина, ради которого, собственно, и затевался весь пикник. В вино Ишнаис добавит свою кровь и тогда...
Принцесса плотоядно облизала губки, представив себе это самое «и тогда».
Ворон, казалось, ничуть не удивился, когда увидел Ишнаис в бухте, мысли его витали где-то далеко, а взгляд был устремлен на что-то, скрытое от принцессы огромной каменной глыбой.
– Мы с Энелзой решили устроить пикник в каком-нибудь уединенном месте на берегу моря, но она в последний момент передумала идти, – ворковала Ишнаис, ловко раскладывая снедь на большом плоском камне. – А я решила все же пойти и вот, встретила тебя. Ты же составишь мне компанию, правда? – Ишнаис говорила, а руки ее проворно открывали бутылку и разливали вино по бокалам.
Быстрый взгляд в сторону Ворона – он продолжал напряженно вглядываться куда-то вдаль и что-то ответил ей невпопад – и она опрокинула в один из бокалов содержимое хрустального флакончика.
– За нашу встречу у моря, – торжественно провозгласила она, протягивая Ворону бокал с вином и кровью. – За...
– Твое здоровье, Ишнаис! – Ворон одним махом выпил вино, – А теперь прошу меня простить, принцесса! – он вскочил со своего места и тенью метнулся за скалу.
Вскрикнув от неожиданности, Ишнаис вскочила с места и наконец увидела, на что, вернее, на кого смотрел Ворон все это время.
Вдалеке вдоль кромки воды медленно шла девушка, одетая по-мужски: в кожаную куртку и штаны, ее принадлежность к женскому полу выдавала только длинная толстая коса чудесных огненно-рыжих волос. И – Ишнаис просто глазам своим не поверила! – на ладони ее, которую она держала на уровне груди, то и дело вспыхивало и гасло пламя.
Именно к ней и летел сейчас Ворон, раскручивая на ходу водяные вихри.
Эльсинелла сидела у постели раненного, выплетая из нитей нор-аниэ целительный узор, и напевала. Человек лежал, уже весь оплетенный серебристыми нитями, взгляд приоткрытых глаз был устремлен на нее, но осмысленным он не был. Дорого же ему обошлась его выходка. И чего вообще из дому понесло?!
Слух сильфиды уловил легкий, чуть шипящий звук и словно перезвон сотен хрустальных колокольчиков.
Только этого ей не хватало!
Испуганно ойкнув, Эльси снова набросила на человека сеть воздушных потоков – чтобы не вздумал вставать или кричать и, наскоро оправив платье (не с кровавым пятном на груди, а другое, в которое она переоделась после ухода Аллана), кинулась прочь из спальни.
Он уже был у самого дома. Высокую фигуру мягко облегает колышущийся на ветру плащ, длинные темные волосы клубятся по плечам подобно туману.
– Повелитель Эсгарион! – Эльси низко склонилась перед статным сильфом.
– Эльсинелла, – небрежный кивок в ее сторону. – Прекращай это представление, мы не во дворце.
Сильфида выпрямилась, и Эсгарион обнял ее. Дядю Эльсинелла любила, и он отвечал ей взаимностью. Правитель сильфов взял на себя заботу о воспитании племянницы, когда умерла ее мать – его сестра. Отца своего Эльси сроду не знала и о нем ей рассказала мать только перед самой своей смертью. Она хотела предостеречь дочь, а вместо этого внушила ей жгучую ненависть к существу, сломавшему жизнь ее матери. О том, кем является отец Эльсинеллы, больше не знал никто, даже дядя Эсгарион – мать строго-настрого запретила дочери кому-либо говорить об этом.
Так или иначе, рано осиротев, Эльсинелла всей душой прикипела к дядюшке, который заменил ей и мать, и отца.
Племянница с дядей вместе вошли в дом.
– Зачем ты это сделала, Эльси?
Словно морозным воздухом потянуло. Сильфида поежилась. Обманывать дядю она не хотела, но...
– Что сделала, дядя Эс?
Порыв ветра распахнул окно, взметнул легкую занавеску, закружил вокруг Эльсинеллы ледяным вихрем.
Да-а, когда повелитель Эсгарион гневается, приходит в ярость и вся воздушная стихия...
Не дожидаясь, пока северный ветер совсем заморозит ее, Эльси велела ему убираться, и он послушался, тихо уполз, поскуливая, будто нашкодивший щенок. Дядя нахмурился.
– Человек. Ты притащила в Фидэликию человека. Зачем?! Ты не знаешь закона? Не знаешь, что только я могу решать, кого пустить через границу, а кого нет?!
– Дядя...
– Ты хоть понимаешь, чем рисковала? Если о твоем поступке узнают, тебя ждет изгнание! Тебе так хочется провести жизнь в человеческих землях?
Эльсинелла молчала. Ответить ей было нечего. Что говорить? Что поддалась на уговоры Наяланы? А потом, когда увидела человека, окровавленного, неподвижного, израненного, в ней самой проснулась жалость?
Нет! Выдавать подругу нельзя – сильфы и ундины и так не слишком дружно живут, а уж после такого... Нельзя говорить и про собственную слабость – сильфы и люди живут в разных мирах, почти не соприкасаясь, и чувствам к людям, пусть даже это всего-навсего жалость, не место в душе сильфа.
– Я его забираю.
– Что?!
– Что слышала!
– Но он ранен!
– По-твоему, я не умею лечить? – изогнул смоляную бровь повелитель.
– Умеешь, конечно, но он же человек. Ты будешь лечить человека?!
– Я довершу начатое тобой. Оставлять здесь его опасно – в любой момент могут обнаружить. И что тогда?! К тому же, его разыскивают.
– Кто?
– Его соплеменники и, в данный момент, мои гости.
– Что?! В Фидэликии сейчас есть люди?! У тебя при дворе?
– Да, Эльсинелла, именно так.
– Но Аллан мне ничего не сказал...
– Твой Аллан считает людей ничего не значащей пылью. Как думаешь, стал бы он, при таком отношении, рассказывать тебе о них? Для него их будто бы и не существует. Он вежлив с моими гостями, но и только.
– Думаю, если бы Аллан обнаружил одну такую «пылинку» в моей спальне, он отреагировал бы более эмоционально, – пробормотала Эльси, искоса взглянув на нахмурившего брови дядю.
– Даже не сомневаюсь, – ядовито процедил повелитель. – И это подводит нас к еще одному нарушенному тобой закону сильфов – ты, имея законного жениха, ввела в свою спальню постороннего мужчину!
Эльсинелла опустила голову – возразить ей было нечего, снова дядя был прав. Но тут же подняла ее и с любопытством спросила:
– А что за люди пришли в Фидэликию? Почему ты позволил им пройти?
Дядя укоризненно покачал головой, вздохнул... и ответил, вместо того, чтобы отчитывать дальше.
– Королева Карнависа со свитой и в сопровождении полка королевских гвардейцев прибыла в Фидэликию. А пропустил я их потому, что королева Хильда привезла чрезвычайно важные сведения об одном из святилищ Четырех Ветров, о существовании которого мы не знали.
Та передернула точеными плечами, пренебрежительно взглянув на неудачливую соперницу. Несколько дней уже прошло с тех пор, а Энелзу так пронял их демонстративный уход, что до сих пор успокоиться не может!
– Да так, – протянула Ишнаис. – На волнах катались.
– Ворон тебя на волнах прокатил? – с придыханием воскликнула Энелза. – Ну да, конечно, ты попросила, а он не смог отказать – ведь был твой день рождения. Ловко ты воспользовалась своим положением!
Энелза залилась громким фальшивым смехом, а Ишнаис разозлилась.
Подумать только, эта мерзавка мигом сообразила, как было дело! Теперь Ишнаис сама себе казалась жалкой и ничтожной, выпрашивающей у желанного мужчины крохи внимания. А все эта Энелза! Твар-р-рь!!!
– Ишнаис! Что с тобой? – словно через плотный слой ваты долетело до нее тоненькое испуганное восклицание Энелзы.
Сквозь кровавую пелену гнева, застилавшую ей глаза, Ишнаис осмотрелась по сторонам. Они с Энелзой были уже на половине Шердэана, в небольшом зале, в котором сейчас не было ни души. Как кстати!
Ишнаис услышала треск рвущейся ткани, почувствовала, что тело ее будто меняется, становится текучим и пластичным, переплавляется в какую-то другую форму. Она издала истошный вопль, перешедший в звериное рычание и, краем глаза заметив какое-то движение, молниеносно метнулась к удирающей со всех ног насмерть перепуганной Энелзе. Один удар мощной когтистой лапы и голова подруги катится по матовому черному полу, оставляя за собой на шершавом камне кровавый след.
Гнев утих, разум очистился от обуревающих его эмоций... Ишнаис в ужасе метнулась к тусклому старому зеркалу, висящему на одной из стен...
Так и есть! Первый оборот свершился! Из зеркала на нее смотрела почти точная копия Шердэана в его зверином обличии, только поменьше и шерсть была не серая, а ослепительно белая. Но как же уродлива она была! Каким она стала чудовищем! Отвратительные шипы и наросты, проглядывающие сквозь проплешины ее белой шерсти, розоватая чешуйчатая кожа, на спине – огромный горб, мощные кривые лапы, увенчанные длинными когтями, приплюснутая морда со скошенным лбом и вытянутым затылком, жуткие клыки и маленькие желтые глазки, полыхающие злобой, хотя сейчас она чувствовала лишь ужас и отчаяние. И голый крысиный хвост!
Какой кошмар!
Все случилось даже раньше, чем говорил отец! Он ведь сказал, что месяц-другой у нее еще есть и ошибся – она обратилась уже через несколько дней после своего двадцатилетия!
Отец! Она ведь находится на его личной половине! А у него сейчас Ворон! Если он увидит ее ТАКОЙ...
Чудовище в зеркале напряглось, напружинило мускулы, закинуло голову от ломающей тело боли, выгнулось и превратилось в обнаженную дрожащую девушку с руками, по самые локти обагренными кровью. Ишнаис как подкошенная рухнула на холодный каменный пол. Вот только разлеживаться и осмысливать произошедшее было некогда – сюда в любой момент мог войти Ворон!
С трудом Ишнаис поднялась на ноги – ощущения были такие, будто ее пропустили через мясорубку – и, шатаясь, побрела к растерзанной ею Энелзе, голова и тело которой разлучились навеки. Обмотав шею трупа обрывками своего ципао, чтобы не заляпать пол кровью еще больше, Ишнаис схватила обезглавленное тело за ноги и поволокла в угол зала, к крохотной, еле заметной дверке, за которой, как она знала, начинается потайной ход. Эта дверь, невидимая ни для кого, кроме колдуна и его дочери, пришлась сейчас как нельзя более кстати: Ишнаис спрятала тело в потайном ходе. Туда же она отнесла и голову, и остатки ципао и нижнего белья, которыми она тщательно вытерла всю кровь с пола. Она еле успела подобрать с пола зачарованный флакончик со своей кровью и скрыться за потайной дверью, как послышались шаги и такой знакомый и любимый ею голос бесстрастно произнес:
– Я все сделаю, повелитель.
Через зал спокойно прошел Ворон, даже не подозревая о том, какая драма только что разыгралась здесь, в этом холодном и пустом помещении.
Ишнаис, подождав, пока он скроется из виду и затихнут его шаги, выскочила из потайного хода и побежала к отцу. Она не боялась застать здесь слуг, которые затем разнесут по всему дворцу новость о том, что принцесса Подземья разгуливает в чем мать родила. Личные прислужники колдуна были немыми – Шердэан собственноручно вырезал им языки, да и боялись они своего повелителя до умопомрачения, так что даже если она кого-то и встретит в этом крыле, огласка ей не грозит.
Как буря ворвалась она в личные покои Шердэана, не обращая внимания на прислужников, которые, при виде обнаженной принцессы, поспешно отводили глаза в сторону.
– Отец!!! – Ишнаис, нимало не смущаясь своей наготы, бросилась в объятия колдуна. – Отец...
Повелитель Подземья, прижимая рыдающую дочь к груди, окинул мертвящим взглядом желтых глаз слуг и они, пятясь и кланяясь, спешно покинули комнату.
– Это случилось, Ишнаис? – спокойно спросил колдун, отстранив от себя дочь и окинув ее внимательным взглядом, задержавшись на ее окровавленных руках.
– Да!
– Злость спровоцировала оборот?
– Да! Отец, я хотела опоить Ворона своей кровью, чтобы он влюбился в меня до оборота, но не успела! Ах, да, еще я растерзала Энелзу.
– Невелика потеря, – пожал плечами Шердэан, с силой обводя пальцами соски Ишнаис. – А ты у меня красавица, совсем как твоя мать.
– Которую ты убил, – не протестуя против действий отца, руки которого блуждали по ее обнаженному телу, протянула покорная дочка.
– И убил бы снова, если бы представилась такая возможность! – прорычал Шердэан, с силой сжимая ягодицы дочери. – Она посмела изменить мне! И ты убьешь Ворона, если он изменит тебе, поняла?! Ты – моя дочь, наследница трона в Подземье, а когда-нибудь станешь и повелительницей Верхнего Мира! А не жалкая самка, облизывающая ноги своего самца, которыми он ее пинает! Ты поняла меня?
– Да, – опустила голову принцесса, про себя думая, что ей-то такая участь точно не грозит, ведь Ворон, напоенный ее кровью, на других женщин и смотреть не захочет, а всегда будет приходить к ней, распаленный страстью и желанием.
Шердэан же, отпустив истерзанные ягодицы дочери – наверняка останутся синяки – велел:
– А теперь иди и умойся. Вся в крови, в слезах – жалкое зрелище.
Ишнаис ушла, а Шердэан с досадой покачал головой. Слишком мягкотела – так расклеиться из-за мужчины! Позор! Хотя когда-то и он сам с ума сходил от желания обладать матерью этой самой Ишнаис, несравненной Иморой... А до Иморы была еще одна… Но о ней он даже вспоминать не хочет! Наверное, ему просто нужна женщина, да… давно он уже не наслаждался женским телом. Последняя его любовница, из тех, что пачками проходили через его постель, не оставляя следа в душе, надоела ему еще месяц назад и с тех пор… Да, он хочет женщину! Молодую, нетронутую, с аппетитными формами…
Вернувшаяся принцесса застала отца в задумчивости, лицо его с четкими, словно чеканными чертами лица, широкими черными бровями вразлет, крупным красивым ртом и миндалевидными желтыми глазами, было искажено… странное выражение блуждало на этом лице. Но стоило только Шердэану понять, что в комнате он не один, выражение лица его тут же изменилось, стало привычным Ишнаис.
– Рассказывай, как все произошло, – потребовал он, жадно глядя на уже успевшую успокоиться, но по-прежнему обнаженную дочь.
Да, ему определенно нужна женщина, желательно, с такой же фигурой, как у его дочурки.
***
Через час одетая и причесанная Ишнаис выходила из покоев своего отца, сжимая в кулачке флакончик с темной густой жидкостью. Она все равно добьется своего, во что бы то ни стало!
Она нашла Ворона на берегу моря, в уединенной бухте, расположенной недалеко от Хрустального дворца, но скрытой так искусно, что обнаружить ее можно было с большим трудом. Это было излюбленное место Ворона, любящего проводить здесь время, сидя на обломке скалы и задумчиво глядя на разбивающиеся о каменистый берег волны. Это место, как он думал, было известно лишь ему одному, но вездесущая Ишнаис давно уже выследила его здесь, только до сего дня не решалась нарушать его уединение, справедливо опасаясь вызвать его неудовольствие. Но сейчас время работало против нее. Когда-нибудь она снова не сможет сдержать оборот, ее кто-нибудь увидит... и пойдут разговоры, полетят слухи и пересуды, которые, конечно же, дойдут до Ворона. А может, она даже обратится в его присутствии. Так или иначе, а скоро он все узнает. Так пусть узнает тогда, когда уже будет намертво влюблен в нее!
Она самолично сходила на дворцовую кухню и велела служанке собрать для нее небольшую корзиночку для пикника, которая сейчас оттягивала ей руку. Поверх разной снеди в корзинке лежала бутылка превосходного вина, ради которого, собственно, и затевался весь пикник. В вино Ишнаис добавит свою кровь и тогда...
Принцесса плотоядно облизала губки, представив себе это самое «и тогда».
Ворон, казалось, ничуть не удивился, когда увидел Ишнаис в бухте, мысли его витали где-то далеко, а взгляд был устремлен на что-то, скрытое от принцессы огромной каменной глыбой.
– Мы с Энелзой решили устроить пикник в каком-нибудь уединенном месте на берегу моря, но она в последний момент передумала идти, – ворковала Ишнаис, ловко раскладывая снедь на большом плоском камне. – А я решила все же пойти и вот, встретила тебя. Ты же составишь мне компанию, правда? – Ишнаис говорила, а руки ее проворно открывали бутылку и разливали вино по бокалам.
Быстрый взгляд в сторону Ворона – он продолжал напряженно вглядываться куда-то вдаль и что-то ответил ей невпопад – и она опрокинула в один из бокалов содержимое хрустального флакончика.
– За нашу встречу у моря, – торжественно провозгласила она, протягивая Ворону бокал с вином и кровью. – За...
– Твое здоровье, Ишнаис! – Ворон одним махом выпил вино, – А теперь прошу меня простить, принцесса! – он вскочил со своего места и тенью метнулся за скалу.
Вскрикнув от неожиданности, Ишнаис вскочила с места и наконец увидела, на что, вернее, на кого смотрел Ворон все это время.
Вдалеке вдоль кромки воды медленно шла девушка, одетая по-мужски: в кожаную куртку и штаны, ее принадлежность к женскому полу выдавала только длинная толстая коса чудесных огненно-рыжих волос. И – Ишнаис просто глазам своим не поверила! – на ладони ее, которую она держала на уровне груди, то и дело вспыхивало и гасло пламя.
Именно к ней и летел сейчас Ворон, раскручивая на ходу водяные вихри.
ГЛАВА 14 Нежданные гости
Эльсинелла сидела у постели раненного, выплетая из нитей нор-аниэ целительный узор, и напевала. Человек лежал, уже весь оплетенный серебристыми нитями, взгляд приоткрытых глаз был устремлен на нее, но осмысленным он не был. Дорого же ему обошлась его выходка. И чего вообще из дому понесло?!
Слух сильфиды уловил легкий, чуть шипящий звук и словно перезвон сотен хрустальных колокольчиков.
Только этого ей не хватало!
Испуганно ойкнув, Эльси снова набросила на человека сеть воздушных потоков – чтобы не вздумал вставать или кричать и, наскоро оправив платье (не с кровавым пятном на груди, а другое, в которое она переоделась после ухода Аллана), кинулась прочь из спальни.
Он уже был у самого дома. Высокую фигуру мягко облегает колышущийся на ветру плащ, длинные темные волосы клубятся по плечам подобно туману.
– Повелитель Эсгарион! – Эльси низко склонилась перед статным сильфом.
– Эльсинелла, – небрежный кивок в ее сторону. – Прекращай это представление, мы не во дворце.
Сильфида выпрямилась, и Эсгарион обнял ее. Дядю Эльсинелла любила, и он отвечал ей взаимностью. Правитель сильфов взял на себя заботу о воспитании племянницы, когда умерла ее мать – его сестра. Отца своего Эльси сроду не знала и о нем ей рассказала мать только перед самой своей смертью. Она хотела предостеречь дочь, а вместо этого внушила ей жгучую ненависть к существу, сломавшему жизнь ее матери. О том, кем является отец Эльсинеллы, больше не знал никто, даже дядя Эсгарион – мать строго-настрого запретила дочери кому-либо говорить об этом.
Так или иначе, рано осиротев, Эльсинелла всей душой прикипела к дядюшке, который заменил ей и мать, и отца.
Племянница с дядей вместе вошли в дом.
– Зачем ты это сделала, Эльси?
Словно морозным воздухом потянуло. Сильфида поежилась. Обманывать дядю она не хотела, но...
– Что сделала, дядя Эс?
Порыв ветра распахнул окно, взметнул легкую занавеску, закружил вокруг Эльсинеллы ледяным вихрем.
Да-а, когда повелитель Эсгарион гневается, приходит в ярость и вся воздушная стихия...
Не дожидаясь, пока северный ветер совсем заморозит ее, Эльси велела ему убираться, и он послушался, тихо уполз, поскуливая, будто нашкодивший щенок. Дядя нахмурился.
– Человек. Ты притащила в Фидэликию человека. Зачем?! Ты не знаешь закона? Не знаешь, что только я могу решать, кого пустить через границу, а кого нет?!
– Дядя...
– Ты хоть понимаешь, чем рисковала? Если о твоем поступке узнают, тебя ждет изгнание! Тебе так хочется провести жизнь в человеческих землях?
Эльсинелла молчала. Ответить ей было нечего. Что говорить? Что поддалась на уговоры Наяланы? А потом, когда увидела человека, окровавленного, неподвижного, израненного, в ней самой проснулась жалость?
Нет! Выдавать подругу нельзя – сильфы и ундины и так не слишком дружно живут, а уж после такого... Нельзя говорить и про собственную слабость – сильфы и люди живут в разных мирах, почти не соприкасаясь, и чувствам к людям, пусть даже это всего-навсего жалость, не место в душе сильфа.
– Я его забираю.
– Что?!
– Что слышала!
– Но он ранен!
– По-твоему, я не умею лечить? – изогнул смоляную бровь повелитель.
– Умеешь, конечно, но он же человек. Ты будешь лечить человека?!
– Я довершу начатое тобой. Оставлять здесь его опасно – в любой момент могут обнаружить. И что тогда?! К тому же, его разыскивают.
– Кто?
– Его соплеменники и, в данный момент, мои гости.
– Что?! В Фидэликии сейчас есть люди?! У тебя при дворе?
– Да, Эльсинелла, именно так.
– Но Аллан мне ничего не сказал...
– Твой Аллан считает людей ничего не значащей пылью. Как думаешь, стал бы он, при таком отношении, рассказывать тебе о них? Для него их будто бы и не существует. Он вежлив с моими гостями, но и только.
– Думаю, если бы Аллан обнаружил одну такую «пылинку» в моей спальне, он отреагировал бы более эмоционально, – пробормотала Эльси, искоса взглянув на нахмурившего брови дядю.
– Даже не сомневаюсь, – ядовито процедил повелитель. – И это подводит нас к еще одному нарушенному тобой закону сильфов – ты, имея законного жениха, ввела в свою спальню постороннего мужчину!
Эльсинелла опустила голову – возразить ей было нечего, снова дядя был прав. Но тут же подняла ее и с любопытством спросила:
– А что за люди пришли в Фидэликию? Почему ты позволил им пройти?
Дядя укоризненно покачал головой, вздохнул... и ответил, вместо того, чтобы отчитывать дальше.
– Королева Карнависа со свитой и в сопровождении полка королевских гвардейцев прибыла в Фидэликию. А пропустил я их потому, что королева Хильда привезла чрезвычайно важные сведения об одном из святилищ Четырех Ветров, о существовании которого мы не знали.
