И что хватит набивать животы, потому что он не хочет драться с пузатыми неповоротливыми курицами.
«А если пустите мне кровь, буду лично заниматься», - сообщил он и с вызовом оглядел тосковавших до этого драконов.
Глаза у слетевшихся из всех Городов гостей засверкали, и в воздухе запахло хорошей мужской дракой.
Что же, всем на пользу пойдет встряхнуться. Бой, да с Мастером, да до крови, не только сблизит, но и уберет тоску, всколыхнет это сонное болото. Когда тебя загоняли до седьмого пота, не до терзаний. Будет и мужская злость, и цель – стремиться к победе.
И поэтому Нории кивнул в ответ на вопросительно поднятые брови друга и воина. И улыбнулся, показывая, что понял цель затеи.
- А как же ты? – громко поинтересовался Чет. – Примешь участие?
Владыка покачал головой – он давно уже научился не поддаваться на провокации.
- Мне нечего тебе доказывать, Чети-эн, - сказал он и Мастер кивнул, пусть и с сожалением.
И сейчас Владыка следил за боем, мышцы его подрагивали, тело просило драки. Двое выступивших против Четери продержались чуть более минуты и отступили, поклонились – на клинках воина-дракона снова была кровь, на спине одного его противника и бедре другого были порезы, и уже спешили слуги с водой и полотенцами, и готовились следующие сразиться против Мастера.
Чет протирал клинки и объяснял почтительно слушавшим и не спешившим останавливать кровь противникам, что нужно потренировать и какие ошибки они допустили, и был совершенно счастлив. Женщины, стайкой расположившиеся под навесом галереи, о чем-то шептались, и Владыка оглядел их, думая о том, что будет сегодня ночью во дворце жарко. И нахмурился, наткнувшись взглядом на прямую, как стрела, полыхающую страстным огнем Рудлог, с непривычно мягким выражением лица и блестящими глазами.
Только вот смотрела она не на него – на Четери.
Плеснул и взорвался водяной пылью фонтан, охлаждая разгоряченных мужчин, и на апельсиновых деревьях вокруг вдруг стали набухать и гроздьями раскрываться белые аккуратные цветы, наполняя двор горьким цитрусовым запахом. Драконы с изумлением оглянулись на Владыку – Нории уже вставал, снимал рубаху, заворачивал штаны до колен – переодеваться в свободные боевые некогда.
Четери удовлетворенно вздохнул, покрутил плечами, задрал голову и улыбнулся небу.
- Тебе же не нужно мне ничего доказывать? - произнес он насмешливо, когда повелитель Истаила выбрал клинки, примерился, покрутился, разогреваясь.
Нории бросил короткий взгляд за его спину, и Мастер клинков оглянулся – туда, где стояли женщины.
- Понятно, - сказал он едко и все-таки расхохотался. – Не мне.
Они поклонились друг другу, разошлись. Драконы расступились шире, затихли, взволнованно дышали женщины, внимательно и остро глядела красная принцесса, опадала на нагревшиеся на полуденном солнце плечи водяная взвесь, журчал вновь заполняющийся фонтан. И одуряюще пахло апельсиновым цветом.
- Жалеть не буду, - предупредил Чет, поднимая оружие. – Тебе есть для чего стараться.
- Есть, - подтвердил Владыка, улыбнулся и сорвался с места.
С Четом не было проходных боев.
Сверкание клинков, мышцы, отвыкшие от такой нагрузки, друг-соперник с гибелью в горящих глазах, пружинящее, изгибающееся тело, сталь, проносящаяся у ресниц, свист отсроченного поражения, пустота внутри, дающая возможность выжить. Забыто все - где ты, кто вокруг, есть только близкая, улыбающаяся и танцующая смерть напротив. И снова уход от удара, и столкнувшиеся лезвия болью отдают в запястья и предплечья, а клинок противника чуть касается твоего лица – и на губах вкус крови, и внутри все раскрывается, закипает восторгом, изливается боевым безумием, и смеется Мастер, отбивая твои атаки, и ты улыбаешься в ответ.
Сколько это длится, неизвестно, времени нет и не было никогда. И оружие в ваших руках будто начинает жить своей жизнью, великодушно оставляя вам право держать его и просто следовать за движением, скорость все возрастает, и лезвия двигаются так быстро, что кажутся свистящими сверкающими полукругами, сталь уже не звенит – поет, гудит, стонет от удовольствия.
В воздухе капельками тянется красная россыпь - на плече наставника едва заметный порез, и Четери ускоряется совсем невозможно, хохочет, разворачивается – и вдруг мир останавливается, гулко бьется сердце, дрожат руки, в кадык почти упирается поющий, вибрирующий клинок, светло улыбается Мастер, и пахнут, пахнут горьким цитрусом цветы на апельсиновых деревьях.
Ты переводишь дыхание, слизываешь кровь с щеки, поворачиваешь голову к галерее – огненная пульсация бушующей ауры так сильна, а адреналин после боя так бьет в голову и чресла, что единственное желание – схватить ее и унести, продолжить бой там, где мужчина всегда победитель и побежденный, хозяин и самый верный раб.
Принцесса бледна – короткий взгляд глаза в глаза, и она резко разворачивается и уходит. И тут же возвращаются звуки: – Молодец! – орет Четери, хлопая его по плечу, пищат женщины, возбужденно гудят его соплеменники – Он его задел! - и солнце такое яркое, жаркое – и все равно не может сравниться с ней мощью и красотой.
Взбудораженные, разгоряченные боем драконы окружили Мастера и Владыку и внимательно слушали разбор драки, Чет объяснял, показывал, повторял движения, Нории внимал рассеянно. Провел большим пальцем по щеке, залечивая порез, слизнул кровь, принял от подошедшего слуги тяжелый кувшин с водой, чуть отошел, чтобы не забрызгать гостей, и стал обливаться. Хороший сегодня день.
Ангелина Рудлог сбежала. Сбежала!
Все это было для нее слишком. Невыносимо. Проклятый дракон, проклятая страна и вся эта чрезмерность вокруг лишают ее разума.
Но как можно справиться с столь неумолимым торжеством чувств, с увиденной ею гармонией контрастов? Оглушающая тишина и пронзительная, вибрирующая песня стали, резкий запах мужского азарта и нежный, горьковатый – цветов, жаркое солнце и сверкающая прохладная водяная пыль, опасность и смертоносная красота, взгляд полыхающих жизнью зеленых глаз, от которого перехватывает дыхание – и приходит понимание, что все это время ты и не дышала.
Изнутри тяжелыми волнами накатывала паника, грозя захлестнуть с головой и сломать едва удерживаемые стены самообладания.
Она ворвалась в свои покои, напугав служанок, ушла в спальню, сбросила туфли, вытащила мешающий гребень из волос - ненавидя проникающую в помещение жару, не дающую остыть, успокоиться. Скинула платье и нагишом прошла в темную, пахнущую влагой и травами купальню, расколотила в раздражении горшочек с мылом, швырнув его в зеркало – чтобы не видеть растерянность и беспомощность на своем лице.
Боги, как же хочется домой, в порядок и прохладу, туда, где все понятно и где она все способна превозмочь. Где она точно знает, кто она, и нет силы, могущей заставить ее изменить себе, опуститься до состояния полуразумной дурочки, которой можно манипулировать. Как же стыдно.
По зеркалу ломаной паутиной бежали трещины, и принцесса прижалась лбом к прохладному стеклу – потому что искала точку опоры внутри себя и не находила более. Стояла долго, затем выдохнула и пошла наружу – плавать. Дела подождут, пока она будет возвращать себе привычный и упорядоченный мир.
- Я, похоже, пропустил забаву, брат? – Энтери, только вышедший во двор, с недоумением осматривался – к собравшимся у фонтана мужчинам подходили драконицы, им тоже было интересно, и участвовавшие в боях расступались, уступая место. Слуги быстро выставляли на широкий бортик фонтана напитки, свежие лепешки с теплым хлебным запахом, холодное мясо, зелень – видимо, Зафир распорядился, чтобы господа могли подкрепиться. Кто-то из драконов налил из кувшина в высокий стакан лимонад, подал его Чету – а Мастер все говорил, забыв про текущую по плечу кровь.
- Четери горячил кровь, - усмехнулся Владыка, - напомнил мужчинам, что вода, если ее не греть, превращается в лед. Жаль, что тебя не было.
Нории вылил на себя второй кувшин, фыркнул, взял из рук слуги полотенце и начал вытираться.
- Жаль, - согласился Энтери. Его волосы уже достигали ушей, прядями спадали на глаза, но он терпел – отращивал. – Я в город ходил, к старому маминому дому. Я, Нории, скоро ведь жену сюда принесу. Позволишь мне поселиться там?
В большом доме, окруженном маленьким садом, прошло их с Энтери детство, там они жили с матерью. Отец их, Терии Вайлертин, был Владыкой Владык и управлял приморским городом Лонкара, мать любила Истаил, но согласилась на брак с отцом, когда Нории получил Ключ и Белый Город в придачу. «Не хочу, чтобы ты оглядывался на меня», - сказала мудрая Амеири на прощание. Но во дворце ее всегда ждали личные покои, и Нории любил, когда мать прилетала к ним с братом. Драконы вообще привязаны к матерям.
- Конечно, - легко ответил Владыка. Ему вообще сейчас было как-то легко и весело. Вытер лицо, поднял глаза на Энтери. – Ждешь?
- Дни считаю, - серьезно ответил тот.
- Энти-эн, - подошедший Чет хлопнул дракона по плечу, повернулся к Нории. – Владыка, - тон был почти издевательским, - скажи мне, неразумному, почему твоя женщина ушла, а ты еще здесь?
- Она испугана, Четери, - спокойно пояснил хозяин Белого Города. Энтери поднял брови, знакомо-вопросительно наклонил голову – в этом они с братом были похожи. – Ей нужно успокоиться.
Воин-дракон раздраженно поднял глаза к небу.
- Нори, поверь мне, все, что этой женщине было нужно – чтобы ты догнал ее, нагнул, задрал юбку и вспахал, наконец, это дикое поле со всей самоотдачей. Ее жар даже я прочувствовал. Охладил бы, успокоил, заодно и Пески бы зацвели. Боги с ней, с свадьбой, половина Песков лучше, чем голая пустыня.
Нории поморщился – Чет, как всегда, не выбирал выражения.
- Или Истаил разнесло бы в пыль и пепел, - возразил Владыка, криво улыбнувшись. Резковатые слова Четери звучали эхом его собственных желаний.
- Это уж как постарался бы, - ухмыльнулся Чет. – Владыка, - добавил он уже серьезно, - прости меня. Женщина мне нравится, она тебя достойна. Но взять эту крепость измором – нет и еще раз нет. Только стремительной атакой, и риск тут неизбежен.
- Я точно много пропустил, - медленно проговорил Энтери, внимательно глядя на старшего. Нории отрицательно покачал головой. «Потом, брат».
- А ты, Энти, - резко переключился воин-дракон, - не хочешь размяться? До первой крови, а?
Младший улыбнулся и глаза его сверкнули.
- Кто же откажется от боя с тобой, Мастер?
«…Я от нечего делать занялась образованием местных женщин. До сих пор не могу привыкнуть к специфичности местных обычаев. У похитившего меня дракона есть гарем, представляете? Женщины в нем относительно свободны, и к ним в городе относятся с уважением и восхищением. Это, скорее, какое-то статусное подразделение, как почетный караул или личная гвардия, только занимаются они не охраной. Девушки в гареме довольно милы и наивны, но при этом любознательны и болтливы. Мне, как ни странно, интересно общаться с ними, довольно забавно наблюдать столкновение культур. Очень не хватает учебников, простых букварей, письменных принадлежностей, да много чего. Не знаю, возможно ли передать с драконом груз, поинтересуюсь этим вопросом…»
Ани спокойно дописала последнюю строку, допила чай и пошла в гарем – учить и общаться.
Девушки были чрезвычайно возбуждены. Гомон и смех принцесса услышала еще в коридоре, а уж когда открыла двери – будто на рынок перенеслась. Нани-шар сидели за столами, на столах, сбились в группки в проходах и щебетали, обсуждая волнующее утреннее зрелище. Но увидели учительницу – и стали разбегаться по «партам», усаживаться, гомон потихоньку замолкал, но все были раскрасневшиеся, губы подрагивали, и Ангелина поняла, что пока урока не случится – не смогут воспринимать, пока не выговорятся. И точно, молчание долго не продлилось, одна из сидящих поблизости не выдержала-таки:
- Госпожа Ангелина, а вам понравился бой?
И тут же многоголосое:
- Они очень красивы, правда?
- Господин Четери – лучший, лучший!
- Не говори так, ты видела, как сражался Владыка?
- А почему вы ушли?
- А у вас мужчины так умеют?
- Я бы тоже хотела так уметь…
- Ха, да ты себе ноги отрубишь с первым же взмахом!
- Какие же они красивые…
- Да эти клинки, наверное, не поднять…
- Ну хоть потрогать можно было бы попросить…
- А драконицы злые какие-то…
- Тише! Вдруг услышат, глупая!
И Зара, весомо и громко:
- Дайте госпоже ответить!!!
Молчание и просто-таки осязаемое любопытство. Вдруг резко бросился в глаза смешной и очевиднейший контраст – арки и резьба на стенах столовой, восточная пышность, разодетые девушки – и она, по глупости своей пытающаяся принести в этот мир свое видение, рассадить их за парты, сделать вид, что они – те же дети, ученики.
- Я не поклонница подобных зрелищ, - сказала она, видя, как сменяется восторг на лицах смущением, недоверием и разочарованием, - да и пришла я поздно. Но то, что я видела, мне понравилось. Очень быстро и красиво. В Рудлоге я с подобной техникой не встречалась.
- А драконы? – как-то несмело спросила зачинщица допроса. – Красивые?
- Красивые, - улыбнулась Ангелина.
- А Владыка красивый? – лукаво спросили откуда-то с задних рядов.
- Как и остальные, - сухо ответила принцесса. – Сильные мужчины не бывают некрасивыми.
- А он сильный, да?
- И добрый. Бывают сильные и злые, - печально добавила еще одна.
- И щедрый, - похвасталась другая, кажется, Казина. – Нам с Маризой и Зарой такие украшения сегодня подарил! Ни у кого таких нет, госпожа!
- Щедрый, - медленно подтвердила принцесса, глядя, как виновато опускает глаза Зара.
- Болтушка ты, - рассердилась девушка, сидевшая рядом с счастливой обладательницей украшений.
- Но ведь госпожа сказала, что не сердится, если Владыка берет женщин, - растерянно проговорила Казина и все вдруг испуганно замолчали и посмотрели на молчащую учительницу. Кто-то судорожно всхлипнул, и выражения на лицах были такие, будто они видят что-то страшное и готовы броситься врассыпную.
- Мне все равно.
«Ты такая горячая…такая яркая…девочка»
Проклятый дракон.
- Все равно, девушки, - добавила она успокаивающе. Кончики пальцев покалывало, пять десятков пар глаз смотрели с недоверием и страхом, поэтому пришлось улыбнуться. – Я же говорила. Ничего не поменялось.
Нани-шар молчали.
- Давайте заниматься, - решила она и отвернулась к доске – написать слоги. И только после того, как Ангелина отвернулась, за спиной ее наконец-то отмерли и зашуршали бумагой.
Оказывается, испуг очень способствует внимательности и усвояемости материала. Как бы то ни было, девушки аккуратно перерисовывали буквы и слоги, по очереди читали слова, которые принцесса писала на доске, и честно отсидели не час, а все два, не смея пожаловаться – Ангелина поняла, что увлеклась, когда кончилась ее мраморная «доска» - а ведь обычно она и половины не исписывала.
- На этом закончим, - сообщила она, но нани-шар остались смирно сидеть, пока она не собрала записи, дружно попрощались и, только когда она вышла, – зашептались возбужденно за дверьми. Бедные трусихи.
Зара догнала ее почти у входа на мужскую половину, пошла рядом, о чем-то раздумывая.
- Вы сердитесь, госпожа, - сказала она, наконец. – У вас такой взгляд был…все перепугались.
- Сами себе придумали, сами и испугались, - с иронией ответила Ангелина. – Зато как отзанимались – тихо, усердно, не отвлекаясь. Так к концу недели и читать, и писать научитесь.
«А если пустите мне кровь, буду лично заниматься», - сообщил он и с вызовом оглядел тосковавших до этого драконов.
Глаза у слетевшихся из всех Городов гостей засверкали, и в воздухе запахло хорошей мужской дракой.
Что же, всем на пользу пойдет встряхнуться. Бой, да с Мастером, да до крови, не только сблизит, но и уберет тоску, всколыхнет это сонное болото. Когда тебя загоняли до седьмого пота, не до терзаний. Будет и мужская злость, и цель – стремиться к победе.
И поэтому Нории кивнул в ответ на вопросительно поднятые брови друга и воина. И улыбнулся, показывая, что понял цель затеи.
- А как же ты? – громко поинтересовался Чет. – Примешь участие?
Владыка покачал головой – он давно уже научился не поддаваться на провокации.
- Мне нечего тебе доказывать, Чети-эн, - сказал он и Мастер кивнул, пусть и с сожалением.
И сейчас Владыка следил за боем, мышцы его подрагивали, тело просило драки. Двое выступивших против Четери продержались чуть более минуты и отступили, поклонились – на клинках воина-дракона снова была кровь, на спине одного его противника и бедре другого были порезы, и уже спешили слуги с водой и полотенцами, и готовились следующие сразиться против Мастера.
Чет протирал клинки и объяснял почтительно слушавшим и не спешившим останавливать кровь противникам, что нужно потренировать и какие ошибки они допустили, и был совершенно счастлив. Женщины, стайкой расположившиеся под навесом галереи, о чем-то шептались, и Владыка оглядел их, думая о том, что будет сегодня ночью во дворце жарко. И нахмурился, наткнувшись взглядом на прямую, как стрела, полыхающую страстным огнем Рудлог, с непривычно мягким выражением лица и блестящими глазами.
Только вот смотрела она не на него – на Четери.
Плеснул и взорвался водяной пылью фонтан, охлаждая разгоряченных мужчин, и на апельсиновых деревьях вокруг вдруг стали набухать и гроздьями раскрываться белые аккуратные цветы, наполняя двор горьким цитрусовым запахом. Драконы с изумлением оглянулись на Владыку – Нории уже вставал, снимал рубаху, заворачивал штаны до колен – переодеваться в свободные боевые некогда.
Четери удовлетворенно вздохнул, покрутил плечами, задрал голову и улыбнулся небу.
- Тебе же не нужно мне ничего доказывать? - произнес он насмешливо, когда повелитель Истаила выбрал клинки, примерился, покрутился, разогреваясь.
Нории бросил короткий взгляд за его спину, и Мастер клинков оглянулся – туда, где стояли женщины.
- Понятно, - сказал он едко и все-таки расхохотался. – Не мне.
Они поклонились друг другу, разошлись. Драконы расступились шире, затихли, взволнованно дышали женщины, внимательно и остро глядела красная принцесса, опадала на нагревшиеся на полуденном солнце плечи водяная взвесь, журчал вновь заполняющийся фонтан. И одуряюще пахло апельсиновым цветом.
- Жалеть не буду, - предупредил Чет, поднимая оружие. – Тебе есть для чего стараться.
- Есть, - подтвердил Владыка, улыбнулся и сорвался с места.
С Четом не было проходных боев.
Сверкание клинков, мышцы, отвыкшие от такой нагрузки, друг-соперник с гибелью в горящих глазах, пружинящее, изгибающееся тело, сталь, проносящаяся у ресниц, свист отсроченного поражения, пустота внутри, дающая возможность выжить. Забыто все - где ты, кто вокруг, есть только близкая, улыбающаяся и танцующая смерть напротив. И снова уход от удара, и столкнувшиеся лезвия болью отдают в запястья и предплечья, а клинок противника чуть касается твоего лица – и на губах вкус крови, и внутри все раскрывается, закипает восторгом, изливается боевым безумием, и смеется Мастер, отбивая твои атаки, и ты улыбаешься в ответ.
Сколько это длится, неизвестно, времени нет и не было никогда. И оружие в ваших руках будто начинает жить своей жизнью, великодушно оставляя вам право держать его и просто следовать за движением, скорость все возрастает, и лезвия двигаются так быстро, что кажутся свистящими сверкающими полукругами, сталь уже не звенит – поет, гудит, стонет от удовольствия.
В воздухе капельками тянется красная россыпь - на плече наставника едва заметный порез, и Четери ускоряется совсем невозможно, хохочет, разворачивается – и вдруг мир останавливается, гулко бьется сердце, дрожат руки, в кадык почти упирается поющий, вибрирующий клинок, светло улыбается Мастер, и пахнут, пахнут горьким цитрусом цветы на апельсиновых деревьях.
Ты переводишь дыхание, слизываешь кровь с щеки, поворачиваешь голову к галерее – огненная пульсация бушующей ауры так сильна, а адреналин после боя так бьет в голову и чресла, что единственное желание – схватить ее и унести, продолжить бой там, где мужчина всегда победитель и побежденный, хозяин и самый верный раб.
Принцесса бледна – короткий взгляд глаза в глаза, и она резко разворачивается и уходит. И тут же возвращаются звуки: – Молодец! – орет Четери, хлопая его по плечу, пищат женщины, возбужденно гудят его соплеменники – Он его задел! - и солнце такое яркое, жаркое – и все равно не может сравниться с ней мощью и красотой.
Взбудораженные, разгоряченные боем драконы окружили Мастера и Владыку и внимательно слушали разбор драки, Чет объяснял, показывал, повторял движения, Нории внимал рассеянно. Провел большим пальцем по щеке, залечивая порез, слизнул кровь, принял от подошедшего слуги тяжелый кувшин с водой, чуть отошел, чтобы не забрызгать гостей, и стал обливаться. Хороший сегодня день.
Ангелина Рудлог сбежала. Сбежала!
Все это было для нее слишком. Невыносимо. Проклятый дракон, проклятая страна и вся эта чрезмерность вокруг лишают ее разума.
Но как можно справиться с столь неумолимым торжеством чувств, с увиденной ею гармонией контрастов? Оглушающая тишина и пронзительная, вибрирующая песня стали, резкий запах мужского азарта и нежный, горьковатый – цветов, жаркое солнце и сверкающая прохладная водяная пыль, опасность и смертоносная красота, взгляд полыхающих жизнью зеленых глаз, от которого перехватывает дыхание – и приходит понимание, что все это время ты и не дышала.
Изнутри тяжелыми волнами накатывала паника, грозя захлестнуть с головой и сломать едва удерживаемые стены самообладания.
Она ворвалась в свои покои, напугав служанок, ушла в спальню, сбросила туфли, вытащила мешающий гребень из волос - ненавидя проникающую в помещение жару, не дающую остыть, успокоиться. Скинула платье и нагишом прошла в темную, пахнущую влагой и травами купальню, расколотила в раздражении горшочек с мылом, швырнув его в зеркало – чтобы не видеть растерянность и беспомощность на своем лице.
Боги, как же хочется домой, в порядок и прохладу, туда, где все понятно и где она все способна превозмочь. Где она точно знает, кто она, и нет силы, могущей заставить ее изменить себе, опуститься до состояния полуразумной дурочки, которой можно манипулировать. Как же стыдно.
По зеркалу ломаной паутиной бежали трещины, и принцесса прижалась лбом к прохладному стеклу – потому что искала точку опоры внутри себя и не находила более. Стояла долго, затем выдохнула и пошла наружу – плавать. Дела подождут, пока она будет возвращать себе привычный и упорядоченный мир.
- Я, похоже, пропустил забаву, брат? – Энтери, только вышедший во двор, с недоумением осматривался – к собравшимся у фонтана мужчинам подходили драконицы, им тоже было интересно, и участвовавшие в боях расступались, уступая место. Слуги быстро выставляли на широкий бортик фонтана напитки, свежие лепешки с теплым хлебным запахом, холодное мясо, зелень – видимо, Зафир распорядился, чтобы господа могли подкрепиться. Кто-то из драконов налил из кувшина в высокий стакан лимонад, подал его Чету – а Мастер все говорил, забыв про текущую по плечу кровь.
- Четери горячил кровь, - усмехнулся Владыка, - напомнил мужчинам, что вода, если ее не греть, превращается в лед. Жаль, что тебя не было.
Нории вылил на себя второй кувшин, фыркнул, взял из рук слуги полотенце и начал вытираться.
- Жаль, - согласился Энтери. Его волосы уже достигали ушей, прядями спадали на глаза, но он терпел – отращивал. – Я в город ходил, к старому маминому дому. Я, Нории, скоро ведь жену сюда принесу. Позволишь мне поселиться там?
В большом доме, окруженном маленьким садом, прошло их с Энтери детство, там они жили с матерью. Отец их, Терии Вайлертин, был Владыкой Владык и управлял приморским городом Лонкара, мать любила Истаил, но согласилась на брак с отцом, когда Нории получил Ключ и Белый Город в придачу. «Не хочу, чтобы ты оглядывался на меня», - сказала мудрая Амеири на прощание. Но во дворце ее всегда ждали личные покои, и Нории любил, когда мать прилетала к ним с братом. Драконы вообще привязаны к матерям.
- Конечно, - легко ответил Владыка. Ему вообще сейчас было как-то легко и весело. Вытер лицо, поднял глаза на Энтери. – Ждешь?
- Дни считаю, - серьезно ответил тот.
- Энти-эн, - подошедший Чет хлопнул дракона по плечу, повернулся к Нории. – Владыка, - тон был почти издевательским, - скажи мне, неразумному, почему твоя женщина ушла, а ты еще здесь?
- Она испугана, Четери, - спокойно пояснил хозяин Белого Города. Энтери поднял брови, знакомо-вопросительно наклонил голову – в этом они с братом были похожи. – Ей нужно успокоиться.
Воин-дракон раздраженно поднял глаза к небу.
- Нори, поверь мне, все, что этой женщине было нужно – чтобы ты догнал ее, нагнул, задрал юбку и вспахал, наконец, это дикое поле со всей самоотдачей. Ее жар даже я прочувствовал. Охладил бы, успокоил, заодно и Пески бы зацвели. Боги с ней, с свадьбой, половина Песков лучше, чем голая пустыня.
Нории поморщился – Чет, как всегда, не выбирал выражения.
- Или Истаил разнесло бы в пыль и пепел, - возразил Владыка, криво улыбнувшись. Резковатые слова Четери звучали эхом его собственных желаний.
- Это уж как постарался бы, - ухмыльнулся Чет. – Владыка, - добавил он уже серьезно, - прости меня. Женщина мне нравится, она тебя достойна. Но взять эту крепость измором – нет и еще раз нет. Только стремительной атакой, и риск тут неизбежен.
- Я точно много пропустил, - медленно проговорил Энтери, внимательно глядя на старшего. Нории отрицательно покачал головой. «Потом, брат».
- А ты, Энти, - резко переключился воин-дракон, - не хочешь размяться? До первой крови, а?
Младший улыбнулся и глаза его сверкнули.
- Кто же откажется от боя с тобой, Мастер?
«…Я от нечего делать занялась образованием местных женщин. До сих пор не могу привыкнуть к специфичности местных обычаев. У похитившего меня дракона есть гарем, представляете? Женщины в нем относительно свободны, и к ним в городе относятся с уважением и восхищением. Это, скорее, какое-то статусное подразделение, как почетный караул или личная гвардия, только занимаются они не охраной. Девушки в гареме довольно милы и наивны, но при этом любознательны и болтливы. Мне, как ни странно, интересно общаться с ними, довольно забавно наблюдать столкновение культур. Очень не хватает учебников, простых букварей, письменных принадлежностей, да много чего. Не знаю, возможно ли передать с драконом груз, поинтересуюсь этим вопросом…»
Ани спокойно дописала последнюю строку, допила чай и пошла в гарем – учить и общаться.
Девушки были чрезвычайно возбуждены. Гомон и смех принцесса услышала еще в коридоре, а уж когда открыла двери – будто на рынок перенеслась. Нани-шар сидели за столами, на столах, сбились в группки в проходах и щебетали, обсуждая волнующее утреннее зрелище. Но увидели учительницу – и стали разбегаться по «партам», усаживаться, гомон потихоньку замолкал, но все были раскрасневшиеся, губы подрагивали, и Ангелина поняла, что пока урока не случится – не смогут воспринимать, пока не выговорятся. И точно, молчание долго не продлилось, одна из сидящих поблизости не выдержала-таки:
- Госпожа Ангелина, а вам понравился бой?
И тут же многоголосое:
- Они очень красивы, правда?
- Господин Четери – лучший, лучший!
- Не говори так, ты видела, как сражался Владыка?
- А почему вы ушли?
- А у вас мужчины так умеют?
- Я бы тоже хотела так уметь…
- Ха, да ты себе ноги отрубишь с первым же взмахом!
- Какие же они красивые…
- Да эти клинки, наверное, не поднять…
- Ну хоть потрогать можно было бы попросить…
- А драконицы злые какие-то…
- Тише! Вдруг услышат, глупая!
И Зара, весомо и громко:
- Дайте госпоже ответить!!!
Молчание и просто-таки осязаемое любопытство. Вдруг резко бросился в глаза смешной и очевиднейший контраст – арки и резьба на стенах столовой, восточная пышность, разодетые девушки – и она, по глупости своей пытающаяся принести в этот мир свое видение, рассадить их за парты, сделать вид, что они – те же дети, ученики.
- Я не поклонница подобных зрелищ, - сказала она, видя, как сменяется восторг на лицах смущением, недоверием и разочарованием, - да и пришла я поздно. Но то, что я видела, мне понравилось. Очень быстро и красиво. В Рудлоге я с подобной техникой не встречалась.
- А драконы? – как-то несмело спросила зачинщица допроса. – Красивые?
- Красивые, - улыбнулась Ангелина.
- А Владыка красивый? – лукаво спросили откуда-то с задних рядов.
- Как и остальные, - сухо ответила принцесса. – Сильные мужчины не бывают некрасивыми.
- А он сильный, да?
- И добрый. Бывают сильные и злые, - печально добавила еще одна.
- И щедрый, - похвасталась другая, кажется, Казина. – Нам с Маризой и Зарой такие украшения сегодня подарил! Ни у кого таких нет, госпожа!
- Щедрый, - медленно подтвердила принцесса, глядя, как виновато опускает глаза Зара.
- Болтушка ты, - рассердилась девушка, сидевшая рядом с счастливой обладательницей украшений.
- Но ведь госпожа сказала, что не сердится, если Владыка берет женщин, - растерянно проговорила Казина и все вдруг испуганно замолчали и посмотрели на молчащую учительницу. Кто-то судорожно всхлипнул, и выражения на лицах были такие, будто они видят что-то страшное и готовы броситься врассыпную.
- Мне все равно.
«Ты такая горячая…такая яркая…девочка»
Проклятый дракон.
- Все равно, девушки, - добавила она успокаивающе. Кончики пальцев покалывало, пять десятков пар глаз смотрели с недоверием и страхом, поэтому пришлось улыбнуться. – Я же говорила. Ничего не поменялось.
Нани-шар молчали.
- Давайте заниматься, - решила она и отвернулась к доске – написать слоги. И только после того, как Ангелина отвернулась, за спиной ее наконец-то отмерли и зашуршали бумагой.
Оказывается, испуг очень способствует внимательности и усвояемости материала. Как бы то ни было, девушки аккуратно перерисовывали буквы и слоги, по очереди читали слова, которые принцесса писала на доске, и честно отсидели не час, а все два, не смея пожаловаться – Ангелина поняла, что увлеклась, когда кончилась ее мраморная «доска» - а ведь обычно она и половины не исписывала.
- На этом закончим, - сообщила она, но нани-шар остались смирно сидеть, пока она не собрала записи, дружно попрощались и, только когда она вышла, – зашептались возбужденно за дверьми. Бедные трусихи.
Зара догнала ее почти у входа на мужскую половину, пошла рядом, о чем-то раздумывая.
- Вы сердитесь, госпожа, - сказала она, наконец. – У вас такой взгляд был…все перепугались.
- Сами себе придумали, сами и испугались, - с иронией ответила Ангелина. – Зато как отзанимались – тихо, усердно, не отвлекаясь. Так к концу недели и читать, и писать научитесь.
