В течение получаса после облетевшей всю Туру новости представитель дома Инландер выступил перед журналистами с самыми сердечными поздравлениями молодоженам от правящей семьи – и выразил уверенность в долгом и плодотворном сотрудничестве как с Рудлогом, так и с Песками.
Четери
Мастер клинков, расположившись на заднем сидении королевского автомобиля, вез родителям Светланы письмо от дочери и подарки, на этот раз, как ни странно, уместившиеся в маленький сверток. Света накануне отлета со смехом отговаривала Чета брать с собой золото и камни.
- Им и того, что ты уже привез, на десять жизней хватит, - она торопливо собирала гостинец родителям. Фотоаппарат с нащелканными кадрами, шелковую накидку маме, серебряную шкатулку со сладким лукумом и баклавой.
- Женщина, - снисходительно ответил Чет и положил к подаркам мешочек с камнями, - так принято выказывать родителям уважение.
- Да они и так тебя будут рады видеть, - заверила она. - Если купишь маме цветов, то вообще растает.
- Водитель, - позвал Четери, и служащий, крутящий руль, покосился на него в зеркало, - знаешь, где можно купить цветы?
- Да хоть вот здесь, Владыка, - шофер кивнул на павильон, мимо которого они проезжали.
- Останови, - попросил Чет и выбрался на заснеженную мостовую. Пошел покупать то, что поможет задобрить тещу. Уж очень она у него строгая.
Когда раздался звонок в дверь, супруги Никольские сидели рядышком на кухне и смотрели какой-то унылый сериал. Иван Ильич ремонтировал электромясорубку, Тамара Алексеевна вышивала рубашку для внука или внучки и вздыхала. Несмотря на вздохи, работа спорилась.
Без Светы вдруг оказалось совершенно нечем заняться. Они уже привыкли жить мечтой о внуке – а теперь чувствовали себя одинокими, старыми и очень переживали, как там дочка.
- Я открою, Ваня, - Тамара Алексеевна отложила пяльцы и прошла в коридор. Раздалось аханье, поспешное щелканье замка – и по-командирски зычный голос зятя на весь подъезд возвестил:
- Здоровья тебе, матушка! Я надеюсь, что новости и эти цветы порадуют тебя и отца.
Иван Ильич, оживившись, выскочил вслед за женой – а там на пороге стоял Четери с огромной охапкой букетов. Такой широкой, что угадать зятя можно было только по красной макушке и сверкающим из-за цветов зеленым глазам.
Драконья теща, растерянная и растроганная, тянулась обнять дракона и не могла его обхватить.
- Здравствуй, здравствуй, - засуетился Иван Ильич, ловко обошел жену, вытащил благоухающее подношение из рук зятя. – Дай сюда и проходи, чего на пороге стоишь?
Он потащил цветы в Светину комнату – столько их было, что на столе не уместились, заняли почти всю дочкину кровать.
- Заехал-таки, молодец, - громко говорил он, шагая по квартире и доставая все имеющиеся вазы. В коридоре всхлипывала Тамара Алексеевна и уже скороговоркой что-то выспрашивала про дочку, Чет открыл сверток и передал ей письмо и подарки. - А мы новости смотрим - а там дракон, я и подумал, что ты-то тоже должен прилететь. Томочка, не держи гостя на пороге, давайте на кухню, надо покормить. А какой у нас сегодня борщ!
- Да нас во дворце накормили, - хохотнул Четери, - если еще и у вас объемся, взлететь не смогу.
- А вина? – живо предложил проницательный Иван Ильич, игнорируя строгий взгляд жены.
- А вина выпью, - согласился Четери. Поглядел на тещу, ухмыльнулся и пошел мыть руки.
Дракона поили вином и расспрашивали о дочери, по очереди читали и перечитывали письмо, ели баклаву, смотрели фотографии, ахали от красоты дворца и новостей про ожившие Пески, оценивали размер Светиного живота и переживали.
- Я сейчас ненадолго, нужно вечером улетать, - сообщил Четери, когда уже по третьему разу рассказал все, что мог, выдержал учительский допрос от Тамары Алексеевны на предмет как чувствует себя дочка и полюбовался отремонтированной мясорубкой. – Но в в воскресенье уже должен открыться телепорт в Истаиле, а в понедельник и в Тафии. Я приду за вами, погостите у нас?
- Конечно! – обрадовался Иван Ильич. – Мы хоть сейчас, да, Тамара?
- А там подумайте, чтобы остаться, - прямо предложил Чет. – Настаивать не буду, но знайте, что если решите, порадуете и меня, и Светлану. Там будет и работа, если захотите. Ты, матушка, учитель, а нам в городе нужны учителя – скоро откроется первая школа. А ты, отец, тоже не останешься без инженерного дела. У нас там даже электричества пока нет. Сами сможете присматривать, как я выполняю брачные обещания, да и Светлана по вам скучает. Захотите – будете жить в почете во дворце, захотите – будет у вас богатый дом на берегу реки, у чистой заводи.
- Подумаем, - строго сказала Тамара Алексеевна, разрумянившаяся от сладкого вина. – Пока погостим, а потом посмотрим.
- Вот что, - спохватился Четери. – Прошу, позовите сейчас в гости сына вашей сестры, Матвея. Тоже хочу его пригласить. И его семью, если пожелают. Город большой, места на всех хватит.
Тамара Алексеевна ушла в комнату позвонить Матвею, а вернулась уже в сопровождении хмурого племянника.
- Здрасьте, дядь Ваня, - пробасил Матвей, протягивая руку для рукопожатия. Поздоровался и с Четом – тот встал, ничуть не стесняясь оглядел будущего ученика с ног до головы, удовлетворенно похлопал его по плечу.
- Ну здравствуй. Вижу, занятия идут тебе на пользу. Крепче стал.
- Как там Светка? - гулко пробурчал Матвей и отстранился.
- Хорошо, - успокаивающе сообщил Иван Ильич, уловивший возникшее напряжение. – Вы тут поговорите, поговорите. Тамара, пойдем, придумаем, куда цветы поставить.
И он взял супругу под локоток и вывел ее из кухни.
- Чего вам? – так же угрюмо спросил Ситников. – Я пришел только потому, что тетя Тома попросила. Опять будете звать в ученики?
- Буду, - согласился Четери, присаживаясь на подоконник. – Но могу и не звать. Долги предков все равно расставят все на свои места. Я совсем недавно наблюдал это в действии. Но скажи, почему ты упрямишься? Твой учитель почитает за честь заниматься у меня, а ты нос воротишь?
Матвей помолчал, сунул руки в карманы.
- Не хочу уезжать отсюда, - неохотно поделился он. – Меня возьмут в королевскую гвардию, планирую служить там.
- А если я предложу тебе место придворного мага при своем дворце? Или, если пожелаешь, у Нории, Владыки Владык? – Матвей посерьезнел, задумался. - Нории не смотрит на возраст, только на умение, а я вижу, что ты силен. Заниматься со мной можно по утрам и вечерам. Придется трудиться, но и оплата велика. У тебя будет свой дом, почет, уважение, и родные твои заживут в достатке. А сколько у нас прекрасных женщин, жадных до ласки!
На последнем предложении Ситников оценивающе посмотрел дракону в глаза и с сожалением качнул головой.
- Нет, не могу. Я хочу служить здесь. При дворе.
- Неудивительно, - с легкой иронией сказал Четери. – Скажи мне, потомок Лаураса, а если эта красная девочка, Алина Рудлог, переедет в Тафию, станешь ты моим учеником?
Ситников вскинулся и тут же заставил себя успокоиться.
- Она не переедет.
- Думаешь, любишь ее? – проницательно спросил Чет.
Ситников сжал кулаки и вздохнул.
- Я пойду, пожалуй. Вы не обижайтесь. Но вы мне никто, и дел я иметь с вами не хочу, и пойду, чтобы тетю с дядей не расстраивать. Светку проведать буду рад, если разрешите, но это все. До свидания, - он направился к двери, из-за которой раздавались шаги, шуршание и звуки льющейся воды из ванной – видимо, родители Светы решили наполнить все найденные вазы.
- Остановись, - с металлом в голосе приказал Четери, и было в его тоне то, что заставляет всех, когда-либо служивших в армии, подчиняться приказам старшего по званию. – Сядь, потомок Лаураса. Я должен был тебе это давно рассказать, но другим занят был. Да и откуда ж мне знать, что Рудлоги больше гвардию не привязывают и тебе ничего не известно? Послушай меня, а потом, если захочешь – уйдешь.
Матвей сложил руки на груди и выпрямился у двери, хмуро глядя на дракона. Но не сел.
- Ответь, - продолжил Четери, - кто-то из твоих предков, кроме Марка, служил в королевской гвардии?
- Никто, - буркнул Ситников, - я и про пра-пра-деда-то не знал.
Чет покачал головой. Удивительно.
- Скажи мне про эту девочку, Матвей. Ты чувствуешь, когда ей страшно или больно? Все время думаешь о ней, и единственное желание, когда ты рядом – защитить?
Матвей хмуро молчал – и только лицо краснело то ли от злости, то ли от смущения, и на шее его вздувались гневные жилы. Совсем не юноша стоял на этой кухне – огромный и мрачный мужик, надеющийся дослужиться до чуда. Получилось же у северянина Байдека? Почему не может повториться с южанином Ситниковым?
- До встречи с ней ты общался с кем-то из Рудлогов?
- Нет.
- А увидел – и жить без нее не можешь, да? Что бы ни попросила – выполнишь. Если скажет из окна прыгнуть, тут же прыгнешь, правда? Жизнь положишь, а сделаешь. А счастливее всего, когда рядом находишься.
- Ну и что? – мрачно высказался Матвей. – Вам-то что?
- Я вижу на тебе привязку, - охотно объяснил Четери, сочувственно глядя на собеседника. – Видимо, так проявилось наследие Лаураса и она передалась с кровью предков. Встреть ты первой любую из сестер Рудлог, и ощущал бы то же самое.
- Врете? – очень спокойно поинтересовался Ситников.
Чет покачал головой.
- Нет.
Семикурсник испытывающе посмотрел на него, так же спокойно потребовал:
- Расскажите мне про привязку.
- У Рудлогов в мое время существовал старый обряд, - охотно пояснил Четери. - Время было такое, что верности добивались страхом и ритуалами, Матвей. Много столетий подряд в личную гвардию короля со всей страны отбирались юноши высокого роста и огромной силы. Их было немного – два десятка, три, лучшие воины, самые преданные, самые умелые. Росли они вместе с будущим королем, и каждый год наследник поил их своей кровью под слова привязки-клятвы, которую произносил господин и повторял его воин. Кровь не только делала их верными, но и меняла – давала ярость в бою и силу, укрепляла кости и плоть. Их считали неуязвимыми – потому что выживали там, где другие бы погибли. Бывало у тебя такое?
- Бывало, - с неохотой кивнул Ситников и с силой, расстроенно потер широкой своей ладонью лицо. – Но я ведь не пил Алинину кровь.
- Но случалось, - продолжил Четери, - что у детей тех, кто служил в гвардии, привязка к кому-то из семьи Рудлог проявлялась без ритуала. Поэтому со временем стали в гвардию брать только потомков тех, кто уже был привязан. Их тоже поили кровью – и с каждым поколением связь крепла. А вот почему после войны Седрик не продолжил традицию для своего старшего сына – то мне неизвестно. Может, оставил женам и матерям сыновей в утешение за то, что весь гвардейский отряд погиб на войне.
- Почему погиб? – Матвей явно думал о чем-то другом, и все хмурился, и сжимал зубы.
- Я их убил, - с легкой горчинкой отозвался Четери.
- И моего прадеда?
- И его, - согласился Чет, отошел от подоконника, взял бутылку вина и хлебнул прямо из горла. – Война была.
Протянул бутылку Матвею.
- Помяни, раз языками поминаем.
Тот выпил и поставил вино на стол.
- Вы можете снять эту привязку?
- Нет, - покачал головой Четери. – Только тот, с кем возникла связь – и тот, кто занимает трон. Но я ритуала разрыва не знаю, и знает ли эта девочка – вот вопрос.
- А если это не привязка? – разумно поинтересовался Матвей. – Если вы ошибаетесь, и это мое… настоящее?
- Ты ее хочешь? - прямо спросил Чет.
Матвей помрачнел.
- Она еще маленькая, Четери.
- У нас такие маленькие пятьсот лет назад уже по двое детей имели, Матвей. Все очень просто – либо ты волнуешь ее, она волнует тебя, либо нет.
Ситников сам потянулся к вину, сделал несколько глотков.
- Положим, - проговорил он размеренно, будто лекцию читал, - кровная связь существует и влияет на меня. Но ведь она должна периодически вступать в противоречие с моими желаниями, если ее задача – выгода другого человека. А я ничего такого не ощущал. Значит, либо ее нет, либо она не страшна, так как желания, которые продуцирует кровная связь, совпадают с моими.
- Долго и умно, но правильно, - усмехнулся Чет. – А может все из-за того, что принцесса тебя кровью не поила и ритуал не проводила. А может, связь со временем усилится. Или рассосется. Так что разберись с этим, молодой Лаурас. Пойми, где ты, а где влияние крови, чтобы ты мог сделать свободный выбор.
- Черт, - с тоской пробурчал Матвей и потер затылок ладонью, с недоумением посмотрел на руку и гулко стукнул кулаком по стенке кухонного шкафа. Там задребезжала посуда. – Лучше бы вы мне ничего не говорили. Это самое доброе, что сейчас есть у меня в жизни. Самое светлое. А вы свели это к какому-то навязанному инстинкту опеки. И что, по-вашему, я теперь буду избегать Алинку?
- Ты не будешь, - улыбнулся Чет с пониманием. – Для тебя это ничего не меняет, да?
- Да, - буркнул Ситников и сделал еще глоток. Передал бутылку Чету, сел рядом, и они некоторое время молча пили. И дракон заговорил – рассказал о том, как попал к нему долговязый и удививший его Марк Лаурас, как упорно он учился и как гордился им учитель, как встретились они на поле боя – каждый со своей стороны, и что пообещали друг другу.
- Марк вернулся к Седрику после обучения у меня, - с той же царапающей горечью и гордостью проговорил Четери. – Вернулся после приказа, но не потому, что не мог отказаться. Техники дают контроль над телом и разумом, подчиняют плоть и дух воле. Но он был честен и приносил клятву. И вернулся, потому что клялся служить, а не потому, что кровь позвала. И на бой со мной вышел не потому, что защищал короля, а чтобы остановить войну. Ты – истинный Лаурас, молодой Матвей. И будет существовать привязка или нет, ты все равно останешься с этой девочкой.
- Да.
- Я понял тебя. Думай. Я не могу разорвать кровную клятву, но я могу научить тебя очищать сознание и контролировать разум. Решишь идти в гвардию – иди, но я обяжу тебя приходить ко мне дважды в день учиться, пусть мне придется связывать тебя, как барана, и утаскивать в Тафию на плечах. Хотя это баловство, конечно, тебе надо ставить мышцы, руки, ноги, гибкость, учить ритму… днями и ночами. Но пусть. Решишь – иди служить Рудлогам. А если надумаешь все же переехать в Пески, знай, что тебя там ждут. Ты ведь можешь построить ко мне Зеркало?
- Надо пробовать, - обстоятельно и задумчиво ответил Ситников.
- На неделе попробуй, - посоветовал дракон, - сейчас все равно никто не может. Приводи семью. Пусть пока хотя бы на выходные приходят. Вас будет ждать дом и содержание.
- Не нужно денег.
- Не спорь, - строго сказал Чет, - я задолжал Марку пять веков назад. Я тоже связан с тобой, Матвей, клятвой. Деньги не освободят меня от нее.
- Не нужно, - упрямо буркнул Матвей.
- Отработаешь, - коварно предложил Чет, - если мне понадобится куда-то попасть, обращусь.
Ситников угрюмо сверкнул глазами, опустошил бутылку и встал. У двери оглянулся.
- Светке привет передавайте, - проговорил он. – Я приду. Посмотрю.
Мастер Клинков проводил его взглядом, послушал, как гулко будущий ученик прощается с родными, подумал, залез на полку за тарелкой, и положил себе из пузатенькой голубой кастрюли наваристого мясного борща. Пусть родители порадуются – а потом сразу во дворец.
Четери
Мастер клинков, расположившись на заднем сидении королевского автомобиля, вез родителям Светланы письмо от дочери и подарки, на этот раз, как ни странно, уместившиеся в маленький сверток. Света накануне отлета со смехом отговаривала Чета брать с собой золото и камни.
- Им и того, что ты уже привез, на десять жизней хватит, - она торопливо собирала гостинец родителям. Фотоаппарат с нащелканными кадрами, шелковую накидку маме, серебряную шкатулку со сладким лукумом и баклавой.
- Женщина, - снисходительно ответил Чет и положил к подаркам мешочек с камнями, - так принято выказывать родителям уважение.
- Да они и так тебя будут рады видеть, - заверила она. - Если купишь маме цветов, то вообще растает.
- Водитель, - позвал Четери, и служащий, крутящий руль, покосился на него в зеркало, - знаешь, где можно купить цветы?
- Да хоть вот здесь, Владыка, - шофер кивнул на павильон, мимо которого они проезжали.
- Останови, - попросил Чет и выбрался на заснеженную мостовую. Пошел покупать то, что поможет задобрить тещу. Уж очень она у него строгая.
Когда раздался звонок в дверь, супруги Никольские сидели рядышком на кухне и смотрели какой-то унылый сериал. Иван Ильич ремонтировал электромясорубку, Тамара Алексеевна вышивала рубашку для внука или внучки и вздыхала. Несмотря на вздохи, работа спорилась.
Без Светы вдруг оказалось совершенно нечем заняться. Они уже привыкли жить мечтой о внуке – а теперь чувствовали себя одинокими, старыми и очень переживали, как там дочка.
- Я открою, Ваня, - Тамара Алексеевна отложила пяльцы и прошла в коридор. Раздалось аханье, поспешное щелканье замка – и по-командирски зычный голос зятя на весь подъезд возвестил:
- Здоровья тебе, матушка! Я надеюсь, что новости и эти цветы порадуют тебя и отца.
Иван Ильич, оживившись, выскочил вслед за женой – а там на пороге стоял Четери с огромной охапкой букетов. Такой широкой, что угадать зятя можно было только по красной макушке и сверкающим из-за цветов зеленым глазам.
Драконья теща, растерянная и растроганная, тянулась обнять дракона и не могла его обхватить.
- Здравствуй, здравствуй, - засуетился Иван Ильич, ловко обошел жену, вытащил благоухающее подношение из рук зятя. – Дай сюда и проходи, чего на пороге стоишь?
Он потащил цветы в Светину комнату – столько их было, что на столе не уместились, заняли почти всю дочкину кровать.
- Заехал-таки, молодец, - громко говорил он, шагая по квартире и доставая все имеющиеся вазы. В коридоре всхлипывала Тамара Алексеевна и уже скороговоркой что-то выспрашивала про дочку, Чет открыл сверток и передал ей письмо и подарки. - А мы новости смотрим - а там дракон, я и подумал, что ты-то тоже должен прилететь. Томочка, не держи гостя на пороге, давайте на кухню, надо покормить. А какой у нас сегодня борщ!
- Да нас во дворце накормили, - хохотнул Четери, - если еще и у вас объемся, взлететь не смогу.
- А вина? – живо предложил проницательный Иван Ильич, игнорируя строгий взгляд жены.
- А вина выпью, - согласился Четери. Поглядел на тещу, ухмыльнулся и пошел мыть руки.
Дракона поили вином и расспрашивали о дочери, по очереди читали и перечитывали письмо, ели баклаву, смотрели фотографии, ахали от красоты дворца и новостей про ожившие Пески, оценивали размер Светиного живота и переживали.
- Я сейчас ненадолго, нужно вечером улетать, - сообщил Четери, когда уже по третьему разу рассказал все, что мог, выдержал учительский допрос от Тамары Алексеевны на предмет как чувствует себя дочка и полюбовался отремонтированной мясорубкой. – Но в в воскресенье уже должен открыться телепорт в Истаиле, а в понедельник и в Тафии. Я приду за вами, погостите у нас?
- Конечно! – обрадовался Иван Ильич. – Мы хоть сейчас, да, Тамара?
- А там подумайте, чтобы остаться, - прямо предложил Чет. – Настаивать не буду, но знайте, что если решите, порадуете и меня, и Светлану. Там будет и работа, если захотите. Ты, матушка, учитель, а нам в городе нужны учителя – скоро откроется первая школа. А ты, отец, тоже не останешься без инженерного дела. У нас там даже электричества пока нет. Сами сможете присматривать, как я выполняю брачные обещания, да и Светлана по вам скучает. Захотите – будете жить в почете во дворце, захотите – будет у вас богатый дом на берегу реки, у чистой заводи.
- Подумаем, - строго сказала Тамара Алексеевна, разрумянившаяся от сладкого вина. – Пока погостим, а потом посмотрим.
- Вот что, - спохватился Четери. – Прошу, позовите сейчас в гости сына вашей сестры, Матвея. Тоже хочу его пригласить. И его семью, если пожелают. Город большой, места на всех хватит.
Тамара Алексеевна ушла в комнату позвонить Матвею, а вернулась уже в сопровождении хмурого племянника.
- Здрасьте, дядь Ваня, - пробасил Матвей, протягивая руку для рукопожатия. Поздоровался и с Четом – тот встал, ничуть не стесняясь оглядел будущего ученика с ног до головы, удовлетворенно похлопал его по плечу.
- Ну здравствуй. Вижу, занятия идут тебе на пользу. Крепче стал.
- Как там Светка? - гулко пробурчал Матвей и отстранился.
- Хорошо, - успокаивающе сообщил Иван Ильич, уловивший возникшее напряжение. – Вы тут поговорите, поговорите. Тамара, пойдем, придумаем, куда цветы поставить.
И он взял супругу под локоток и вывел ее из кухни.
- Чего вам? – так же угрюмо спросил Ситников. – Я пришел только потому, что тетя Тома попросила. Опять будете звать в ученики?
- Буду, - согласился Четери, присаживаясь на подоконник. – Но могу и не звать. Долги предков все равно расставят все на свои места. Я совсем недавно наблюдал это в действии. Но скажи, почему ты упрямишься? Твой учитель почитает за честь заниматься у меня, а ты нос воротишь?
Матвей помолчал, сунул руки в карманы.
- Не хочу уезжать отсюда, - неохотно поделился он. – Меня возьмут в королевскую гвардию, планирую служить там.
- А если я предложу тебе место придворного мага при своем дворце? Или, если пожелаешь, у Нории, Владыки Владык? – Матвей посерьезнел, задумался. - Нории не смотрит на возраст, только на умение, а я вижу, что ты силен. Заниматься со мной можно по утрам и вечерам. Придется трудиться, но и оплата велика. У тебя будет свой дом, почет, уважение, и родные твои заживут в достатке. А сколько у нас прекрасных женщин, жадных до ласки!
На последнем предложении Ситников оценивающе посмотрел дракону в глаза и с сожалением качнул головой.
- Нет, не могу. Я хочу служить здесь. При дворе.
- Неудивительно, - с легкой иронией сказал Четери. – Скажи мне, потомок Лаураса, а если эта красная девочка, Алина Рудлог, переедет в Тафию, станешь ты моим учеником?
Ситников вскинулся и тут же заставил себя успокоиться.
- Она не переедет.
- Думаешь, любишь ее? – проницательно спросил Чет.
Ситников сжал кулаки и вздохнул.
- Я пойду, пожалуй. Вы не обижайтесь. Но вы мне никто, и дел я иметь с вами не хочу, и пойду, чтобы тетю с дядей не расстраивать. Светку проведать буду рад, если разрешите, но это все. До свидания, - он направился к двери, из-за которой раздавались шаги, шуршание и звуки льющейся воды из ванной – видимо, родители Светы решили наполнить все найденные вазы.
- Остановись, - с металлом в голосе приказал Четери, и было в его тоне то, что заставляет всех, когда-либо служивших в армии, подчиняться приказам старшего по званию. – Сядь, потомок Лаураса. Я должен был тебе это давно рассказать, но другим занят был. Да и откуда ж мне знать, что Рудлоги больше гвардию не привязывают и тебе ничего не известно? Послушай меня, а потом, если захочешь – уйдешь.
Матвей сложил руки на груди и выпрямился у двери, хмуро глядя на дракона. Но не сел.
- Ответь, - продолжил Четери, - кто-то из твоих предков, кроме Марка, служил в королевской гвардии?
- Никто, - буркнул Ситников, - я и про пра-пра-деда-то не знал.
Чет покачал головой. Удивительно.
- Скажи мне про эту девочку, Матвей. Ты чувствуешь, когда ей страшно или больно? Все время думаешь о ней, и единственное желание, когда ты рядом – защитить?
Матвей хмуро молчал – и только лицо краснело то ли от злости, то ли от смущения, и на шее его вздувались гневные жилы. Совсем не юноша стоял на этой кухне – огромный и мрачный мужик, надеющийся дослужиться до чуда. Получилось же у северянина Байдека? Почему не может повториться с южанином Ситниковым?
- До встречи с ней ты общался с кем-то из Рудлогов?
- Нет.
- А увидел – и жить без нее не можешь, да? Что бы ни попросила – выполнишь. Если скажет из окна прыгнуть, тут же прыгнешь, правда? Жизнь положишь, а сделаешь. А счастливее всего, когда рядом находишься.
- Ну и что? – мрачно высказался Матвей. – Вам-то что?
- Я вижу на тебе привязку, - охотно объяснил Четери, сочувственно глядя на собеседника. – Видимо, так проявилось наследие Лаураса и она передалась с кровью предков. Встреть ты первой любую из сестер Рудлог, и ощущал бы то же самое.
- Врете? – очень спокойно поинтересовался Ситников.
Чет покачал головой.
- Нет.
Семикурсник испытывающе посмотрел на него, так же спокойно потребовал:
- Расскажите мне про привязку.
- У Рудлогов в мое время существовал старый обряд, - охотно пояснил Четери. - Время было такое, что верности добивались страхом и ритуалами, Матвей. Много столетий подряд в личную гвардию короля со всей страны отбирались юноши высокого роста и огромной силы. Их было немного – два десятка, три, лучшие воины, самые преданные, самые умелые. Росли они вместе с будущим королем, и каждый год наследник поил их своей кровью под слова привязки-клятвы, которую произносил господин и повторял его воин. Кровь не только делала их верными, но и меняла – давала ярость в бою и силу, укрепляла кости и плоть. Их считали неуязвимыми – потому что выживали там, где другие бы погибли. Бывало у тебя такое?
- Бывало, - с неохотой кивнул Ситников и с силой, расстроенно потер широкой своей ладонью лицо. – Но я ведь не пил Алинину кровь.
- Но случалось, - продолжил Четери, - что у детей тех, кто служил в гвардии, привязка к кому-то из семьи Рудлог проявлялась без ритуала. Поэтому со временем стали в гвардию брать только потомков тех, кто уже был привязан. Их тоже поили кровью – и с каждым поколением связь крепла. А вот почему после войны Седрик не продолжил традицию для своего старшего сына – то мне неизвестно. Может, оставил женам и матерям сыновей в утешение за то, что весь гвардейский отряд погиб на войне.
- Почему погиб? – Матвей явно думал о чем-то другом, и все хмурился, и сжимал зубы.
- Я их убил, - с легкой горчинкой отозвался Четери.
- И моего прадеда?
- И его, - согласился Чет, отошел от подоконника, взял бутылку вина и хлебнул прямо из горла. – Война была.
Протянул бутылку Матвею.
- Помяни, раз языками поминаем.
Тот выпил и поставил вино на стол.
- Вы можете снять эту привязку?
- Нет, - покачал головой Четери. – Только тот, с кем возникла связь – и тот, кто занимает трон. Но я ритуала разрыва не знаю, и знает ли эта девочка – вот вопрос.
- А если это не привязка? – разумно поинтересовался Матвей. – Если вы ошибаетесь, и это мое… настоящее?
- Ты ее хочешь? - прямо спросил Чет.
Матвей помрачнел.
- Она еще маленькая, Четери.
- У нас такие маленькие пятьсот лет назад уже по двое детей имели, Матвей. Все очень просто – либо ты волнуешь ее, она волнует тебя, либо нет.
Ситников сам потянулся к вину, сделал несколько глотков.
- Положим, - проговорил он размеренно, будто лекцию читал, - кровная связь существует и влияет на меня. Но ведь она должна периодически вступать в противоречие с моими желаниями, если ее задача – выгода другого человека. А я ничего такого не ощущал. Значит, либо ее нет, либо она не страшна, так как желания, которые продуцирует кровная связь, совпадают с моими.
- Долго и умно, но правильно, - усмехнулся Чет. – А может все из-за того, что принцесса тебя кровью не поила и ритуал не проводила. А может, связь со временем усилится. Или рассосется. Так что разберись с этим, молодой Лаурас. Пойми, где ты, а где влияние крови, чтобы ты мог сделать свободный выбор.
- Черт, - с тоской пробурчал Матвей и потер затылок ладонью, с недоумением посмотрел на руку и гулко стукнул кулаком по стенке кухонного шкафа. Там задребезжала посуда. – Лучше бы вы мне ничего не говорили. Это самое доброе, что сейчас есть у меня в жизни. Самое светлое. А вы свели это к какому-то навязанному инстинкту опеки. И что, по-вашему, я теперь буду избегать Алинку?
- Ты не будешь, - улыбнулся Чет с пониманием. – Для тебя это ничего не меняет, да?
- Да, - буркнул Ситников и сделал еще глоток. Передал бутылку Чету, сел рядом, и они некоторое время молча пили. И дракон заговорил – рассказал о том, как попал к нему долговязый и удививший его Марк Лаурас, как упорно он учился и как гордился им учитель, как встретились они на поле боя – каждый со своей стороны, и что пообещали друг другу.
- Марк вернулся к Седрику после обучения у меня, - с той же царапающей горечью и гордостью проговорил Четери. – Вернулся после приказа, но не потому, что не мог отказаться. Техники дают контроль над телом и разумом, подчиняют плоть и дух воле. Но он был честен и приносил клятву. И вернулся, потому что клялся служить, а не потому, что кровь позвала. И на бой со мной вышел не потому, что защищал короля, а чтобы остановить войну. Ты – истинный Лаурас, молодой Матвей. И будет существовать привязка или нет, ты все равно останешься с этой девочкой.
- Да.
- Я понял тебя. Думай. Я не могу разорвать кровную клятву, но я могу научить тебя очищать сознание и контролировать разум. Решишь идти в гвардию – иди, но я обяжу тебя приходить ко мне дважды в день учиться, пусть мне придется связывать тебя, как барана, и утаскивать в Тафию на плечах. Хотя это баловство, конечно, тебе надо ставить мышцы, руки, ноги, гибкость, учить ритму… днями и ночами. Но пусть. Решишь – иди служить Рудлогам. А если надумаешь все же переехать в Пески, знай, что тебя там ждут. Ты ведь можешь построить ко мне Зеркало?
- Надо пробовать, - обстоятельно и задумчиво ответил Ситников.
- На неделе попробуй, - посоветовал дракон, - сейчас все равно никто не может. Приводи семью. Пусть пока хотя бы на выходные приходят. Вас будет ждать дом и содержание.
- Не нужно денег.
- Не спорь, - строго сказал Чет, - я задолжал Марку пять веков назад. Я тоже связан с тобой, Матвей, клятвой. Деньги не освободят меня от нее.
- Не нужно, - упрямо буркнул Матвей.
- Отработаешь, - коварно предложил Чет, - если мне понадобится куда-то попасть, обращусь.
Ситников угрюмо сверкнул глазами, опустошил бутылку и встал. У двери оглянулся.
- Светке привет передавайте, - проговорил он. – Я приду. Посмотрю.
Мастер Клинков проводил его взглядом, послушал, как гулко будущий ученик прощается с родными, подумал, залез на полку за тарелкой, и положил себе из пузатенькой голубой кастрюли наваристого мясного борща. Пусть родители порадуются – а потом сразу во дворец.
