Я знаю, мне не быть твоей...
- Старый, ты глянь, что на улице творится! Прямо снегопад настоящий, - голос жены, сопровождаемый звяканьем ведра и плеском воды, доносился из сеней. - Уже и не помню, когда еще сады так цвели.
- Что толку-то. Это ж как лебединая песня. После такого цветения завязи поопадают, - ворчливо отозвался дед Андрей. - А ты бросай полы намывать, дыру протрешь.
- Как это «бросай»?! - Лидия, крепкая, моложавая женщина, возникла в дверях с мокрой тряпкой в руках. - Старший внук женится, невесту везет показывать, а ты «бросай» да «что толку»! Что с тобой, чем недоволен?
- А чем быть довольным? Парню двадцать один только исполнилось, а он уже брачуется. Куда торопятся? Зачем? - отозвался дед Андрей.
- А самому-то сколько было, когда на мне женился? - всплеснула руками Лидия.
- Тогда времена другие были... - пробормотал старик, подходя к столу, накрытому к приему гостей. Взял за спинку один из стульев, развернул к окну и уселся.
С буйно цветущих вишен срывались лепестки, кружили в воздухе белой вьюгой и оседали на землю. Дед Андрей отлично помнил, как полвека назад весной также пышно цвели сады. Но перед глазами старика встал зимний день, случившийся в тот же далекий год, когда с мутного низкого неба крупными рыхлыми хлопьями валил то ли снег, то ли пепел...
...Никто в Малых Лисичках не помнил точно, как и когда в селе появилась семья Дорофеевых. Во всяком случае, произошло это задолго до рождения Андрея.
Пришлых было трое - рыжий, молчаливый вдовец Анисим, его сын и невестка.
Годы спустя Дорофеевы так и остались чужаками, жили особняком, ни с кем ни дружбы, ни близкого знакомства не завели. Однако к ним привыкли, признав семейством тихим, безвредным и работящим. Сын Анисима, Григорий, был отменным плотником, а жена его, Раиса, искусной швеей и вышивальщицей.
Детей у Раисы и Григория не было, и они вместе со стариком-отцом, казалось, просто тихо доживали свой век, ничего уже не прося и не ожидая от судьбы. Так бы и сгинули Дорофеевы бесследно - пришли ниоткуда, ушли в никуда, - как вдруг односельчане с удивлением стали замечать, что Раиса, баба по всем меркам «переспелая», ходит будто бы тяжелая. В редкие появления на улице она ступала осторожно, боязливо, прикрывая живот руками.
Дорофеевы всегда были любимой темой для сплетен и пересудов, а тут на их счет и вовсе стали злословить.
- У Райки коса вся седая, мужик к земле гнется, а туда же - ляльку заделали! Не иначе к знахарке ходили, или того чище - чертям на поклон. Это где ж видано, чтобы всю жизнь пустой ходить, и вдруг чуть не на шестом десятке понести, - шипели вслед.
Дочку Раиса родила в положенный срок, а сама родами умерла. Григорий, похоронив жену, вдруг будто постарел на десяток лет, а дед Анисим, давно похожий на засохшего кузнечика и возраста своего не помнящий, на ногах еще держался крепко и сыну, как мог, помогал дочь растить.
- Я на тот свет не прошусь, - скрипел старик. - Пока с лавки встать могу, буду за внучкой ходить и ни одной пакости в обиду не дам.
Так минуло почти восемнадцать лет.
Андрею на ту пору исполнилось двадцать один. Парень он был видный, крепкий, да и умом не обиженный. Отслужил в армии, где выучился на шофера, и вернулся в родное село.
Девушки на него заглядывались, чуть не каждая мечтала о таком женихе, но ни одна пока интереса у Андрея не вызывала. Ходил парень по селу беззаботно, тешился, подмечая, как девицы краснеют и вздыхают от улыбок и взглядов, которые он щедро раздавал.
Но однажды ранним майским утром повстречал он Таисью, дочку Григория Дорофеева. Окольной стежкой возвращалась она из лесу с корзинкой, полной молодых трав. Андрей стоял поодаль, смотрел и все никак не мог поверить, что видит ту самую Тайку, которую помнил рыжей нескладной девчонкой-подростком.
С пышно цветущих вишен слетали лепестки, кружились и оседали на волосах девушки, пламенеющих в лучах утреннего солнца. Шла Тая, словно плыла неспешно, едва касаясь земли маленькими босыми ступнями. Небольшого роста, с высокой крепкой грудью и горделиво выпрямленной спиной. Под тонкой тканью платья угадываются плавные изгибы и округлости юного, но уже вполне созревшего тела.
По сторонам не смотрела, вся в своих мыслях. Но, почувствовав что-то, остановилась, повернулась. Один взгляд ее темных глаз и потонул парень в их бездонной бархатной глубине.
...Таисью Дорофееву на селе не любили, побаивались и считали ведьмой, за то, что от рождения не говорила, умела лечить животных и людей, готовя чудодейственные снадобья, зимой ходила по снегу босая и полоскала белье в проруби в самый лютый мороз.
Поговаривали, что Тая опоила чем-то своих деда и отца, чтобы продлить им жизнь и дать здоровье. А ведь и впрямь, оба уже стариками были, когда Таисья на свет народилась, а тут за истекшие восемнадцать лет будто стареть да хворать прекратили, и чуть ли не помолодели оба.
На Таисью в Малых Лисичках с самого детства смотрели с опаской. Никто из ребятишек с ней играть не хотел. Всех пугала щуплая немая девчонка с копной рыжих волос и пристальным взглядом больших темных глаз. Таких темных, что казались черными, как переспелые вишни.
- И в кого только уродилась, - говорили односельчане. - Ну, рыжая и тощая в деда Анисима, а в остальном ни в мать, ни в отца, и глаза точно ведьмины.
До армии Андрей на Таисью внимания не обращал, она тогда совсем малолеткой была - мелкая, лохматая, страшненькая. Над односельчанами, видевшими в девчонке воплощение зла, только посмеивался. А что взгляд ее казался слишком пристальным, так это оттого, что сама она хоть и немая, но не дурочка, слышала и примечала больше, чем другие.
...Сердце в груди Андрея вдруг проснулось, заворочалось, когда обжег парня ответный взгляд Таисьи. И были в том взгляде удивление и смущение, проступившие на щеках румянцем, и отрада, заставившая дрогнуть нежные молчаливые губы.
С того дня будто нарочно встречалась и виделась ему немая красавица повсюду. В лес ли она направлялась или в деревенский магазин, непременно столкнется по пути с Андреем. Да и сам парень, проходя мимо дома Дорофеевых, завидев Таю, работающую в огороде или во дворе, встанет, как вкопанный, и смотрит, не в силах глаз отвести и уйти. Таисья при виде Андрея сначала настороженно хмурилась, а потом стала отвечать робкой улыбкой.
Минула весна, пришло лето.
Андрей парень не робкий, но за все время, что они играли в гляделки, к Тае так и не подошел, не заговорил, никуда не позвал. Продолжали встречаться случайно и неслучайно, взгляды их становились все жарче и задерживались друг на друге дольше. Парень и немая красавица словно учились понимать друг друга без слов.
Сердце юноши то замирало, то стучало громче, когда засматривался на ладную фигурку Таи, долго задерживаясь взглядом на розовых губах, все чаще и радостней улыбающихся ему в ответ.
И пришел день, когда парень понял, что Тая ждет их встреч, выглядывая из-за забора, высматривая на улице. Толком не знал, что чувствует и что со всем этим делать, только уже не мог и дня прожить, чтобы не увидеть Таисью, не нырнуть с головой в омут ее вишнево-черных глаз.
Так бы и ходили стороной, если бы не один случай.
Во время работы в поле сильно покалечился отец Андрея, распорол косой ногу. Местная фельдшерица рану обработала, швы наложила, сделала перевязку, сказала, как ухаживать. Но что-то пошло не так, порез воспалился, и вскоре крепкий, работящий мужик слег, стал слабеть день ото дня. Фельдшерица сказала, что помочь больше ничем не может, надо срочно ехать в город. Мать совсем отчаялась, а Андрей вдруг подхватился и выбежал из дома. Вихрем домчался до хаты Дорофеевых, ворвался во двор, едва не снеся калитку.
- Дед Анисим, дядька Григорий, есть кто дома? Покличьте Таисью! - забарабанил в дверь. Не соображал, что Таисья ведь не глухая, слышит отлично. - Она нужна очень. Помощь ее нужна, отцу совсем плохо.
Дверь в хату открыла сама Тая, и все слова застряли у Андрея в горле, когда так близко увидел девушку. Черные глаза ее смотрели серьезно и внимательно.
- Тая, помоги, - выговорил, наконец. - Отца лихорадит, а ты отвары знаешь. Люди говорят, лечить можешь. Помоги...
Таисья кивнула, взглядом указала «Жди здесь» и исчезла за дверью. Скоро появилась с холщовой сумкой через плечо.
Дороги до своего дома Андрей не запомнил. Не заметил, как односельчане, встреченные по пути, шептались и оборачивались вслед. Чувствовал только, что идет с Таисьей рядом, в одну сторону. И это нравилось ему.
Мать обмерла, увидев, кого сын привел в дом. Оттащила в сторону за рукав.
- Ты совсем рехнулся! Зачем блаженную привел? Веди обратно, нечего ей здесь делать, - торопливо шептала женщина.
Андрей посмотрел в заплаканные, полные отчаяния глаза матери.
- Таисья знает травы, лечить умеет. Ведь к ней обращаются люди, хоть и не любят говорить об этом. Вдруг и отцу поможет. Пусть попробует.
- А если не поможет? Угробит совсем?! Беги, проси машину, в город отца повезем.
- Плох он совсем, можем и не довезти.
Мать сдалась. Встала у стены, поджала губы и как орлица следила за Таисьей. Девушка, пощупав горячий лоб отца Андрея, взглянула на его рану и принялась хлопотать у плиты. Налила в два котелка воды, поставила кипятить. В оба набросала трав, а в один разломила тонкими пальцами на кусочки и покрошила еще что-то. Пока зелья готовились, стала вытаскивать нитки, которыми фельдшер швы наложила.
- Ты что творишь, безумная! - кинулась к ней мать Андрея.
Таисья только вскинула на женщину бездонные свои глазищи, словно к месту пригвоздила, и продолжила делать свое дело.
Долго возилась Тая, промывала страшную рану, делала припарки. Снадобья использовала горячими, не сняв с плиты. Потом наложила бурую кашу из варева, сверху повязку из пропаренной тряпицы, забинтовала. Повернулась к Андрею, все это время тихо сидевшему на стуле возле кровати отца, и знаками стала что-то показывать, одновременно шевеля губами.
Парень сначала видел только маленькие белые руки, и хотелось ему эти руки схватить и прижать к губам. Потом взглянул в лицо Таи, увидел движение ее губ и «услышал», что она хотела сказать.
«Шить рану не надо пока. Пусть очистится. Через несколько дней можно будет швы заново наложить», - рука взметнулась в сторону плиты. - «Отвар давайте ему пить, теплый. Я приду, еще заварю».
Потом подошла к тихо плачущей у стены матери Андрея, взяла руку женщины и заглянула той в глаза.
«Рана его заживет. Он поправится, и все у вас будет хорошо».
После ухода Таи отец пришел в себя, попил воды и уснул крепким целительным сном. Лихорадка спала, и дышать он стал ровно и спокойно.
- Вот не поверишь, Андрейка, - все повторяла позже мать. - Слов она хоть и не говорила, а я их будто слышала в своей голове.
«Почему же не поверю. Очень даже поверю», - подумал Андрей.
Таисья приходила к ним, как обещала. Делала перевязки, заваривала отвары. Когда рана заметно очистилась, краснота и опухоль спали, то сомнений в том, что дело пошло на поправку, уже не было. Фельдшер, пришедшая навестить пациента, глазам своим не поверила. Признала, что страшная рана выглядит гораздо лучше, но настояла, чтобы раненого свозили в городскую клинику.
- Врачу показаться все же надо, анализы сдать, а то мало ли. Там пусть и швы накладывают.
На следующий день Андрей взял служебную машину и повез отца в город. В больнице, пока ждал, увидел молоденькую сестричку. Разговорились, познакомились, она назвалась Лидией, и Андрею показалось, что милей имени и самой девушки он еще не встречал.
«А как же Тая?» - спросил голос в голове. Андрей и не знал, что ответить.
Городская красавица Лида полюбилась ему так, что встретив ее однажды, уже не смог забыть. Ездил к любимой в город, дарил подарки и цветы, гулял с ней до рассвета и клялся в любви.
А в Малых Лисичках, встречая Таисью, все также смотрел на нее и не мог насмотреться. Что с ним творилось, не понять. Словно раздвоился. Ведь любил Лиду, а перед глазами днем и ночью стояла Тая.
«Тая - это чудо. Это свет и огонь, это мечта, которой движешься не навстречу, а в одном с ней направлении. Отпустить, отстать от нее невозможно и признать своей нельзя», - решил Андрей.
Как-то ночью парню не спалось. Сначала все ворочался и прислушивался к звукам в доме, потом встал, натянул штаны и рубаху и тихо вышел на улицу.
Самое тихое время перед рассветом, когда все замирает в ожидании нового дня. На улицах пусто, даже собаки не шныряют по селу в этот час. Андрей шел к реке, и ему казалось, что сейчас он один в целом мире.
У реки свернул туда, где берег покруче, и куда народ почти не ходит. Пробрался сквозь кустарник, вышел к воде и обомлел, не веря своим глазам.
Над гладью реки стелился туман, и из него, как из пены поднимался женский силуэт. В предутренней серой мгле белое, гладкое тело светилось лунным сиянием, а длинные волосы казались красным заревом.
Андрей с места не сдвинулся, когда Таисья развернулась и пошла к берегу. Вода словно и не плескалась, пока немая красавица двигалась, лишь туман чуть колыхался, оглаживая стройное тело.
Таисья вышла из воды и, не смущаясь, встала перед Андреем. А он потянулся, обнял девушку и прижал к себе. Руки заскользили по изгибу спины, губы нашли губы. Девичья кожа под его загрубевшими руками как влажный и прохладный шелк, волосы пахнут травами, чистым снегом и немного дымком. В тихий час стало еще тише, все исчезло, и остались только эти полные жизни запахи и гладкость кожи под нетерпеливыми ладонями, земляничный вкус и сладость розовых сосков, и тихие вздохи.
И распирающее изнутри желание заорать во все горло «Хочу тебя. Стань только моей».
Но ничего этого он не сказал. Остановился, когда что-то словно переключилось в голове. Отодвинулся, тяжело и часто дыша, посмотрел в лицо Таисьи. Она улыбнулась ему, погладила по голове, прикоснулась кончиками пальцев к губам Андрея. Поднялась на ноги, и пока одевалась, Андрей сидел на земле, опустив голову между согнутых коленей.
Почувствовал на своем лице прикосновение прохладных рук, поднял голову. Вишневые глаза смотрели со всей той нежностью, что только возможно вообразить. Губы шевельнулись, и парень услышал тихие слова, прозвучавшие в его голове.
«Я люблю тебя»
...Осенью Андрей объявил родителям, что женится и собирается жить с молодой женой в большом селе недалеко от города. Там его брали на работу и обещали помочь с жильем. Свадьбу решили сыграть зимой.
В Малых Лисичках быстро узнали о предстоящем событии, дошла весть и до Таисьи. И Андрей точно почувствовал, когда это произошло. Сердце словно скрутило в узел и заныло. И опять что-то повлекло его выйти на улицу и пройтись к дому Дорофеевых, что он и сделал немедленно.
Таисья ждала его, стоя у забора. Андрей приблизился, остановился, боясь и ожидая увидеть в глазах Таи обиду и злость на него, но снова увидел только нежность и тепло.
Смотрел, как задвигались губы Таисьи. И хоть она не произносила ни звука, Андрей опять слышал каждое слово.
«Я знаю, мне не быть твоей. Люби другую так, как любил бы меня. Не думай обо мне, не вспоминай.
- Старый, ты глянь, что на улице творится! Прямо снегопад настоящий, - голос жены, сопровождаемый звяканьем ведра и плеском воды, доносился из сеней. - Уже и не помню, когда еще сады так цвели.
- Что толку-то. Это ж как лебединая песня. После такого цветения завязи поопадают, - ворчливо отозвался дед Андрей. - А ты бросай полы намывать, дыру протрешь.
- Как это «бросай»?! - Лидия, крепкая, моложавая женщина, возникла в дверях с мокрой тряпкой в руках. - Старший внук женится, невесту везет показывать, а ты «бросай» да «что толку»! Что с тобой, чем недоволен?
- А чем быть довольным? Парню двадцать один только исполнилось, а он уже брачуется. Куда торопятся? Зачем? - отозвался дед Андрей.
- А самому-то сколько было, когда на мне женился? - всплеснула руками Лидия.
- Тогда времена другие были... - пробормотал старик, подходя к столу, накрытому к приему гостей. Взял за спинку один из стульев, развернул к окну и уселся.
С буйно цветущих вишен срывались лепестки, кружили в воздухе белой вьюгой и оседали на землю. Дед Андрей отлично помнил, как полвека назад весной также пышно цвели сады. Но перед глазами старика встал зимний день, случившийся в тот же далекий год, когда с мутного низкого неба крупными рыхлыми хлопьями валил то ли снег, то ли пепел...
***
...Никто в Малых Лисичках не помнил точно, как и когда в селе появилась семья Дорофеевых. Во всяком случае, произошло это задолго до рождения Андрея.
Пришлых было трое - рыжий, молчаливый вдовец Анисим, его сын и невестка.
Годы спустя Дорофеевы так и остались чужаками, жили особняком, ни с кем ни дружбы, ни близкого знакомства не завели. Однако к ним привыкли, признав семейством тихим, безвредным и работящим. Сын Анисима, Григорий, был отменным плотником, а жена его, Раиса, искусной швеей и вышивальщицей.
Детей у Раисы и Григория не было, и они вместе со стариком-отцом, казалось, просто тихо доживали свой век, ничего уже не прося и не ожидая от судьбы. Так бы и сгинули Дорофеевы бесследно - пришли ниоткуда, ушли в никуда, - как вдруг односельчане с удивлением стали замечать, что Раиса, баба по всем меркам «переспелая», ходит будто бы тяжелая. В редкие появления на улице она ступала осторожно, боязливо, прикрывая живот руками.
Дорофеевы всегда были любимой темой для сплетен и пересудов, а тут на их счет и вовсе стали злословить.
- У Райки коса вся седая, мужик к земле гнется, а туда же - ляльку заделали! Не иначе к знахарке ходили, или того чище - чертям на поклон. Это где ж видано, чтобы всю жизнь пустой ходить, и вдруг чуть не на шестом десятке понести, - шипели вслед.
Дочку Раиса родила в положенный срок, а сама родами умерла. Григорий, похоронив жену, вдруг будто постарел на десяток лет, а дед Анисим, давно похожий на засохшего кузнечика и возраста своего не помнящий, на ногах еще держался крепко и сыну, как мог, помогал дочь растить.
- Я на тот свет не прошусь, - скрипел старик. - Пока с лавки встать могу, буду за внучкой ходить и ни одной пакости в обиду не дам.
Так минуло почти восемнадцать лет.
Андрею на ту пору исполнилось двадцать один. Парень он был видный, крепкий, да и умом не обиженный. Отслужил в армии, где выучился на шофера, и вернулся в родное село.
Девушки на него заглядывались, чуть не каждая мечтала о таком женихе, но ни одна пока интереса у Андрея не вызывала. Ходил парень по селу беззаботно, тешился, подмечая, как девицы краснеют и вздыхают от улыбок и взглядов, которые он щедро раздавал.
Но однажды ранним майским утром повстречал он Таисью, дочку Григория Дорофеева. Окольной стежкой возвращалась она из лесу с корзинкой, полной молодых трав. Андрей стоял поодаль, смотрел и все никак не мог поверить, что видит ту самую Тайку, которую помнил рыжей нескладной девчонкой-подростком.
С пышно цветущих вишен слетали лепестки, кружились и оседали на волосах девушки, пламенеющих в лучах утреннего солнца. Шла Тая, словно плыла неспешно, едва касаясь земли маленькими босыми ступнями. Небольшого роста, с высокой крепкой грудью и горделиво выпрямленной спиной. Под тонкой тканью платья угадываются плавные изгибы и округлости юного, но уже вполне созревшего тела.
По сторонам не смотрела, вся в своих мыслях. Но, почувствовав что-то, остановилась, повернулась. Один взгляд ее темных глаз и потонул парень в их бездонной бархатной глубине.
...Таисью Дорофееву на селе не любили, побаивались и считали ведьмой, за то, что от рождения не говорила, умела лечить животных и людей, готовя чудодейственные снадобья, зимой ходила по снегу босая и полоскала белье в проруби в самый лютый мороз.
Поговаривали, что Тая опоила чем-то своих деда и отца, чтобы продлить им жизнь и дать здоровье. А ведь и впрямь, оба уже стариками были, когда Таисья на свет народилась, а тут за истекшие восемнадцать лет будто стареть да хворать прекратили, и чуть ли не помолодели оба.
На Таисью в Малых Лисичках с самого детства смотрели с опаской. Никто из ребятишек с ней играть не хотел. Всех пугала щуплая немая девчонка с копной рыжих волос и пристальным взглядом больших темных глаз. Таких темных, что казались черными, как переспелые вишни.
- И в кого только уродилась, - говорили односельчане. - Ну, рыжая и тощая в деда Анисима, а в остальном ни в мать, ни в отца, и глаза точно ведьмины.
До армии Андрей на Таисью внимания не обращал, она тогда совсем малолеткой была - мелкая, лохматая, страшненькая. Над односельчанами, видевшими в девчонке воплощение зла, только посмеивался. А что взгляд ее казался слишком пристальным, так это оттого, что сама она хоть и немая, но не дурочка, слышала и примечала больше, чем другие.
...Сердце в груди Андрея вдруг проснулось, заворочалось, когда обжег парня ответный взгляд Таисьи. И были в том взгляде удивление и смущение, проступившие на щеках румянцем, и отрада, заставившая дрогнуть нежные молчаливые губы.
С того дня будто нарочно встречалась и виделась ему немая красавица повсюду. В лес ли она направлялась или в деревенский магазин, непременно столкнется по пути с Андреем. Да и сам парень, проходя мимо дома Дорофеевых, завидев Таю, работающую в огороде или во дворе, встанет, как вкопанный, и смотрит, не в силах глаз отвести и уйти. Таисья при виде Андрея сначала настороженно хмурилась, а потом стала отвечать робкой улыбкой.
Минула весна, пришло лето.
Андрей парень не робкий, но за все время, что они играли в гляделки, к Тае так и не подошел, не заговорил, никуда не позвал. Продолжали встречаться случайно и неслучайно, взгляды их становились все жарче и задерживались друг на друге дольше. Парень и немая красавица словно учились понимать друг друга без слов.
Сердце юноши то замирало, то стучало громче, когда засматривался на ладную фигурку Таи, долго задерживаясь взглядом на розовых губах, все чаще и радостней улыбающихся ему в ответ.
И пришел день, когда парень понял, что Тая ждет их встреч, выглядывая из-за забора, высматривая на улице. Толком не знал, что чувствует и что со всем этим делать, только уже не мог и дня прожить, чтобы не увидеть Таисью, не нырнуть с головой в омут ее вишнево-черных глаз.
Так бы и ходили стороной, если бы не один случай.
Во время работы в поле сильно покалечился отец Андрея, распорол косой ногу. Местная фельдшерица рану обработала, швы наложила, сделала перевязку, сказала, как ухаживать. Но что-то пошло не так, порез воспалился, и вскоре крепкий, работящий мужик слег, стал слабеть день ото дня. Фельдшерица сказала, что помочь больше ничем не может, надо срочно ехать в город. Мать совсем отчаялась, а Андрей вдруг подхватился и выбежал из дома. Вихрем домчался до хаты Дорофеевых, ворвался во двор, едва не снеся калитку.
- Дед Анисим, дядька Григорий, есть кто дома? Покличьте Таисью! - забарабанил в дверь. Не соображал, что Таисья ведь не глухая, слышит отлично. - Она нужна очень. Помощь ее нужна, отцу совсем плохо.
Дверь в хату открыла сама Тая, и все слова застряли у Андрея в горле, когда так близко увидел девушку. Черные глаза ее смотрели серьезно и внимательно.
- Тая, помоги, - выговорил, наконец. - Отца лихорадит, а ты отвары знаешь. Люди говорят, лечить можешь. Помоги...
Таисья кивнула, взглядом указала «Жди здесь» и исчезла за дверью. Скоро появилась с холщовой сумкой через плечо.
Дороги до своего дома Андрей не запомнил. Не заметил, как односельчане, встреченные по пути, шептались и оборачивались вслед. Чувствовал только, что идет с Таисьей рядом, в одну сторону. И это нравилось ему.
Мать обмерла, увидев, кого сын привел в дом. Оттащила в сторону за рукав.
- Ты совсем рехнулся! Зачем блаженную привел? Веди обратно, нечего ей здесь делать, - торопливо шептала женщина.
Андрей посмотрел в заплаканные, полные отчаяния глаза матери.
- Таисья знает травы, лечить умеет. Ведь к ней обращаются люди, хоть и не любят говорить об этом. Вдруг и отцу поможет. Пусть попробует.
- А если не поможет? Угробит совсем?! Беги, проси машину, в город отца повезем.
- Плох он совсем, можем и не довезти.
Мать сдалась. Встала у стены, поджала губы и как орлица следила за Таисьей. Девушка, пощупав горячий лоб отца Андрея, взглянула на его рану и принялась хлопотать у плиты. Налила в два котелка воды, поставила кипятить. В оба набросала трав, а в один разломила тонкими пальцами на кусочки и покрошила еще что-то. Пока зелья готовились, стала вытаскивать нитки, которыми фельдшер швы наложила.
- Ты что творишь, безумная! - кинулась к ней мать Андрея.
Таисья только вскинула на женщину бездонные свои глазищи, словно к месту пригвоздила, и продолжила делать свое дело.
Долго возилась Тая, промывала страшную рану, делала припарки. Снадобья использовала горячими, не сняв с плиты. Потом наложила бурую кашу из варева, сверху повязку из пропаренной тряпицы, забинтовала. Повернулась к Андрею, все это время тихо сидевшему на стуле возле кровати отца, и знаками стала что-то показывать, одновременно шевеля губами.
Парень сначала видел только маленькие белые руки, и хотелось ему эти руки схватить и прижать к губам. Потом взглянул в лицо Таи, увидел движение ее губ и «услышал», что она хотела сказать.
«Шить рану не надо пока. Пусть очистится. Через несколько дней можно будет швы заново наложить», - рука взметнулась в сторону плиты. - «Отвар давайте ему пить, теплый. Я приду, еще заварю».
Потом подошла к тихо плачущей у стены матери Андрея, взяла руку женщины и заглянула той в глаза.
«Рана его заживет. Он поправится, и все у вас будет хорошо».
После ухода Таи отец пришел в себя, попил воды и уснул крепким целительным сном. Лихорадка спала, и дышать он стал ровно и спокойно.
- Вот не поверишь, Андрейка, - все повторяла позже мать. - Слов она хоть и не говорила, а я их будто слышала в своей голове.
«Почему же не поверю. Очень даже поверю», - подумал Андрей.
Таисья приходила к ним, как обещала. Делала перевязки, заваривала отвары. Когда рана заметно очистилась, краснота и опухоль спали, то сомнений в том, что дело пошло на поправку, уже не было. Фельдшер, пришедшая навестить пациента, глазам своим не поверила. Признала, что страшная рана выглядит гораздо лучше, но настояла, чтобы раненого свозили в городскую клинику.
- Врачу показаться все же надо, анализы сдать, а то мало ли. Там пусть и швы накладывают.
На следующий день Андрей взял служебную машину и повез отца в город. В больнице, пока ждал, увидел молоденькую сестричку. Разговорились, познакомились, она назвалась Лидией, и Андрею показалось, что милей имени и самой девушки он еще не встречал.
«А как же Тая?» - спросил голос в голове. Андрей и не знал, что ответить.
Городская красавица Лида полюбилась ему так, что встретив ее однажды, уже не смог забыть. Ездил к любимой в город, дарил подарки и цветы, гулял с ней до рассвета и клялся в любви.
А в Малых Лисичках, встречая Таисью, все также смотрел на нее и не мог насмотреться. Что с ним творилось, не понять. Словно раздвоился. Ведь любил Лиду, а перед глазами днем и ночью стояла Тая.
«Тая - это чудо. Это свет и огонь, это мечта, которой движешься не навстречу, а в одном с ней направлении. Отпустить, отстать от нее невозможно и признать своей нельзя», - решил Андрей.
Как-то ночью парню не спалось. Сначала все ворочался и прислушивался к звукам в доме, потом встал, натянул штаны и рубаху и тихо вышел на улицу.
Самое тихое время перед рассветом, когда все замирает в ожидании нового дня. На улицах пусто, даже собаки не шныряют по селу в этот час. Андрей шел к реке, и ему казалось, что сейчас он один в целом мире.
У реки свернул туда, где берег покруче, и куда народ почти не ходит. Пробрался сквозь кустарник, вышел к воде и обомлел, не веря своим глазам.
Над гладью реки стелился туман, и из него, как из пены поднимался женский силуэт. В предутренней серой мгле белое, гладкое тело светилось лунным сиянием, а длинные волосы казались красным заревом.
Андрей с места не сдвинулся, когда Таисья развернулась и пошла к берегу. Вода словно и не плескалась, пока немая красавица двигалась, лишь туман чуть колыхался, оглаживая стройное тело.
Таисья вышла из воды и, не смущаясь, встала перед Андреем. А он потянулся, обнял девушку и прижал к себе. Руки заскользили по изгибу спины, губы нашли губы. Девичья кожа под его загрубевшими руками как влажный и прохладный шелк, волосы пахнут травами, чистым снегом и немного дымком. В тихий час стало еще тише, все исчезло, и остались только эти полные жизни запахи и гладкость кожи под нетерпеливыми ладонями, земляничный вкус и сладость розовых сосков, и тихие вздохи.
И распирающее изнутри желание заорать во все горло «Хочу тебя. Стань только моей».
Но ничего этого он не сказал. Остановился, когда что-то словно переключилось в голове. Отодвинулся, тяжело и часто дыша, посмотрел в лицо Таисьи. Она улыбнулась ему, погладила по голове, прикоснулась кончиками пальцев к губам Андрея. Поднялась на ноги, и пока одевалась, Андрей сидел на земле, опустив голову между согнутых коленей.
Почувствовал на своем лице прикосновение прохладных рук, поднял голову. Вишневые глаза смотрели со всей той нежностью, что только возможно вообразить. Губы шевельнулись, и парень услышал тихие слова, прозвучавшие в его голове.
«Я люблю тебя»
...Осенью Андрей объявил родителям, что женится и собирается жить с молодой женой в большом селе недалеко от города. Там его брали на работу и обещали помочь с жильем. Свадьбу решили сыграть зимой.
В Малых Лисичках быстро узнали о предстоящем событии, дошла весть и до Таисьи. И Андрей точно почувствовал, когда это произошло. Сердце словно скрутило в узел и заныло. И опять что-то повлекло его выйти на улицу и пройтись к дому Дорофеевых, что он и сделал немедленно.
Таисья ждала его, стоя у забора. Андрей приблизился, остановился, боясь и ожидая увидеть в глазах Таи обиду и злость на него, но снова увидел только нежность и тепло.
Смотрел, как задвигались губы Таисьи. И хоть она не произносила ни звука, Андрей опять слышал каждое слово.
«Я знаю, мне не быть твоей. Люби другую так, как любил бы меня. Не думай обо мне, не вспоминай.
