Дуб согласно зашуршал кроной.
Достала бутылку с соком, отвинтила жестяную крышку, сделала глоток. Покрутила головой. Какой-то новенький работник неспешно шел в мою сторону. Диана решила, что одна я корзинку не донесу?
Впрочем, я буду рада компании. Тем более такой симпатичной.
Интересно, кем он работает? Помощник садовника? Высокий, с короткой стрижкой, очень стройный, плавная походка человека, знающего свое тело и наверняка увлекающегося спортом. Я наскоро застегнула сарафан, чтобы не смущать ни его, ни себя, и поймала себя на мысли, что очень хочу увидеть его лицо.
У меня была странная уверенность, что вблизи он окажется еще лучше, чем издалека.
Светлая футболка, свободные брюки и идеально ровная осанка.
Слишком ровная, даже для спортсмена. Я нахмурилась, смутная догадка дразнила сонный от жары разум, но ухватить ее за хвост мне было никак.
Я поставила сок обратно в корзину, встала на ноги и оправила сарафан, делая шаг ему навстречу. Невежливо сидя встречать гостей, даже если ты сидишь на траве, а твой гость вовсе и не гость, а слуга, присланный тебе в помощь хозяйкой дома.
– Добрый день, – улыбнулась как можно более приветливо.
Солнце слепило глаза, я козырьком приставила ладонь к глазам и застыла.
– Ник… – Я запнулась, а потом сказала очевидную глупость: – Николас, ты подстригся?
Холд-младший равнодушно пожал плечами и по старой привычке качнул головой, чтобы откинуть челку, которой теперь не было.
– Так лучше! – уверенно заявила я. – Яблоко хочешь?
– Хочу, – согласился подросток и присел на краешек покрывала.
Я достала фрукт и протянула ему, с любопытством разглядывая его лицо. Он действительно был очень похож на сестру, но еще больше – на отца.
Копия Холда-старшего. И Александра. Удивительные причуды крови.
– Ты видел Лиззи? Она заболела.
– Видел. – Никки взял у меня яблоко. – Не волнуйся. Сейчас она спит, а к вечеру уже проснется здоровой.
Невероятно! Целое предложение, и даже понятное!
Он подбросил яблоко на руке и впился зубами в ярко-розовый бок.
Я присела рядом с ним. Относительно рядом, конечно. На другой стороне покрывала. Доверху наполненная съестным корзинка для пикника служила неким барьером между нами двоими.
Никки жевал и глядел на пруд. Я нагло его рассматривала и думала о том, как забавно растут мальчишки. Скачками. То спина вытянется, то руки, то ноги. То нос вдруг станет непропорционально большим, или вот как у Никки сейчас, тело почти взрослого мужчины, и такое удивительно нежное, по-девичьи утонченное лицо.
Да он красивее сестры, черт возьми!
Улыбнулась собственным мыслям, а потом улыбка эта превратилась в гримасу скорби.
Я не видела, как рос Ральф, он совсем уже мужчина. И никогда я не увижу, каким мог вырасти Рэндольф. Стали бы они меньше походить друг на друга с возрастом? Или, как и в детстве, отличить их можно было бы лишь по мимике да кудряшкам Ральфа?
– Как ты себя чувствуешь? – вдруг спросил меня Николас.
– Хорошо. – Я не соврала.
– Дашь руку?
– Зачем? – удивилась я.
Мне действительно не нужна была помощь, прошлого «сеанса» хватало до сих пор.
– Потому что я подстригся, – серьезно ответил он.
Да. Логично, конечно. Но в этом весь Никки.
– Держи, – протянула ему ладонь.
Младший Холд, как и месяц назад, не просто взял мою руку, но сплел наши пальцы. В этот раз я ничего не чувствовала, разве что мне было немного щекотно.
Он закрыл глаза и сжал губы в тонкую полоску, то ли от боли, то ли оттого, что сосредоточился. Я и не пыталась понять.
Никогда я не мечтала о сверхспособностях. Не знаю почему, но я была уверена, что за щедро отмеренный сверху дар одаренному придется заплатить сторицей.
И, судя по всему, я была права.
Ральфу было непросто физически, а Никки находится на каком-то другом, более тонком уровне.
Интересно, что он видит сейчас? Что чувствует? О чем, а главное, как он думает?
Его глаза начали двигаться под опущенными веками. С каждой секундой быстрее и быстрее. Это выглядело не то чтобы странно, а даже жутко. У меня, кажется, волосы на голове зашевелились.
Вдруг все прекратилось. Он расслабился, резко распахнул ресницы и подался вперед ко мне.
– Бу! – клацнул он зубами прямо перед моим носом и захохотал.
У меня сработал инстинкт. Все детство я росла с братьями и частенько становилась объектом шуток, поэтому и поступила так, как делала всегда в подобных случаях.
Я дала ему подзатыльник и от всей души сказала:
– Дурак!
И только после того, как я выпустила пар, до меня дошло, кого я только что ударила.
Гениального одаренного, над которым с младенчества трясется вся его семья.
– Больно, – удивленно потер он затылок.
У него был такой ошарашенный вид, что я прыснула.
– А нечего пугать! – отрезала я.
В конце концов, сколько можно бояться сделать что-то не так? Что мне ответят на это Холды? Накажут? Лишат сладкого? Господин Холд передумает брать меня на работу?
Вернет нас с братом в Эдинбург первым поездом?
Очень сомневаюсь…
– Прости, ты была такая смешная, – улыбнулся Никки, чем несказанно меня удивил.
– У тебя глаза двигались, – буркнула я.
– Да? – Он растерянно почесал голову. – Надо же.
Пожалуй, так мне мог бы ответить один из братьев, но не молчаливый младший Холд.
– А в Эдинбург тебе нельзя, я же уже говорил, – тяжело вздохнул подросток и опустил голову, снова превращаясь в бледную тень самого себя.
«Он еще и мысли читает», – без особых эмоций подумала я.
Чего-то подобного я и ожидала.
Николас смотрел в одну точку. Между ним и миром больше не было ни капюшона, ни длинных волос, и ничто не мешало видеть его ставшее в один миг мертвенно-бледным лицо. Это на такой-то жаре.
«Бедный ребенок. С каким же грузом ты живешь». Я покачала головой, поднялась на ноги. Протянула ему руку и сказала:
– Пошли-ка лучше купаться, господин Холд.
Никки воспользовался предложенной опорой и встал рядом со мной.
– Я не читаю мысли, – заявило это чудо и добавило: – И я не ребенок!
– Конечно, – даже спорить не стала, взяла его за руку и пошла к воде.
В голове было пусто и звонко. У меня был целый ворох вопросов еще несколько минут назад, а теперь, когда я знала, что их даже озвучивать не нужно, все они куда-то выветрились.
«Вернее, расплавились», – посмотрела я на небо. Ни одного облачка. Скинула сарафан.
– Правда не читаю, – виновато улыбнулся мне Никки. Он тоже уже разделся и теперь светил смуглым торсом, загораживая мне солнце.
«Надо же, и когда он успел стать таким высоченным?» – подумала я, а Николас договорил:
– Это ты говоришь со мной мысленно, и у меня не получается от тебя закрыться.
– Хочешь сказать, я тоже сверхчеловек? – не поверила я.
– Нет. – Он снова потер затылок. – Я вообще не уверен, что ты человек.
– Что? – Глаза мои, полагаю, были у меня где-то на лбу. – И кто я, по-твоему? Пришелец из космоса?
– Не знаю, – надулся Никки. – Женщина?
Я захохотала.
– А, ну да, действительно. Женщина. Разве женщина человек?
– Ты не понимаешь, – вздохнул Никки. – Ты не такая, как другие люди. С тобой – не больно.
Мне больше не было смешно.
Отдельное крыло, детские истерики, глубокие капюшоны и длинные волосы. Никки не переносил чужого внимания.
И теперь, кажется, я знала причину этих странностей.
Как же это страшно – быть в вечной изоляции и не иметь никакой возможности завести друзей. Обнять мать, сестру, жить обычной жизнью.
– Тебе больно, когда до тебя дотрагиваются? – спросила я и зачем-то спрятала руки за спиной.
Он внимательно следил за моим лицом. Меня захлестнуло волной жалости к младшему Холду.
– Уже нет, – улыбнулся мне Николас, сверкая белоснежными зубами.
Мы стояли на самом краю мостков. Никки расправил плечи, сощурился и, увидев что-то в моих глазах, недовольно поджал губы, разом становясь старше и жестче.
«Копия. Копия Холда», – вновь подумала я.
– Не нужно меня жалеть, Алиана, – процедил Николас-младший.
– Не буду! – с готовностью согласилась я и изо всех сил толкнула его в воду.
И бояться тебя я тоже не буду. Это неконструктивно.
Хватит мне страха перед твоим отцом.
Я смеялась, глядя на то, как он фыркает и отплевывается, а потом прыгнула в воду сама. Глотнула воздуха и ушла туда с головой.
Свет тонул в толще воды, крошечные пузырьки воздуха бежали наверх. Никки нырнул ко мне, подплыл ближе и завис напротив. Улыбнулся, не разжимая губ. Задерживать дыхание ему давалось легко, еще бы, это ведь было одним из немногих доступных ему развлечений. А мои легкие уже настойчиво требовали кислорода. Я показала ему наверх, он кивнул, и вскоре мы оба уже были на воде, а не под ней.
Подплыли к мосткам, подтянулись и легли на них животом, а ноги оставили в воде.
– Ты похожа на русалку, – заявил Никки, одним движением забрался на деревянный настил и поднялся на ноги, подставляя лицо солнцу.
– Так, может, я она и есть? – пошутила я и не особенно грациозно встала рядом.
Меня немного шатало от усталости.
Мы собрали вещи и, как были мокрые, прошли к расстеленному под деревом покрывалу. Никки сел с края, а я отставила корзинку и улеглась на спину. Легкий ветер шевелил резные листочки, солнце игриво заглядывало сквозь пушистую крону дуба.
Не хотелось ни думать, ни вспоминать, ни спрашивать. Мы оба молчали, но тишина эта не была неловкой. Мне было спокойно, Николасу, вероятно, тоже. Иначе он бы давно ушел.
Он хмыкнул, и я почувствовала движение с той стороны, где он сидел. Господин Холд-младший решил последовать моему примеру и улегся на покрывало. Лицо его оказалось совсем рядом. Я видела и яркий румянец во всю щеку, и длинные темные ресницы, и гладкий подбородок, который с этого ракурса казался очень смешным – Никки лежал ногами в другую сторону.
– Как ты оказался во дворце? – все-таки спросила я.
– Пришел, – равнодушно сказал он.
Я понятливо хихикнула. Отличный у нас разговор.
– Юрий, – я замолчала, собираясь с мыслями, – он жив? Ты помог ему?
Это, безусловно, был глупый вопрос. Если бы наследник погиб, вся империя непременно знала бы об этом. И все же я чувствовала вину, что все это время почти не вспоминала о нем.
– Жив, – недовольно буркнул Никки и добавил: – Что ему сделается?
Я хмыкнула. Значит, все-таки помог.
Или во дворце нашелся еще один маг.
Впрочем, какая разница? Меня это не касается.
– Почему ты каждый раз оказываешься в моих видениях об Эдинбурге? – Я подняла руку и расставила пальцы, давая ветру свободно обвивать ладонь.
– Это у тебя нужно спросить, – сказал Никки и перевернулся на живот. Слегка привстал, опираясь на локти.
Я повернулась к нему. Этот мини-допрос напоминал игру в пинг-понг. Странный вопрос и не менее странный ответ.
Кажется, Николас знал не намного больше меня.
– Почему мне нельзя в Эдинбург? – сделала я последнюю попытку что-то выяснить.
Он слегка наклонил голову и ответил:
– Потому что там живет смерть.
Я хмыкнула. Чего еще ожидать от Холда, пусть и младшего. Отвечать, не отвечая, – это, видимо, семейное.
– Разве смерть может жить?
– Ваша – как-то умудряется, – равнодушно пожал плечами Никки.
– Наша? – Я даже привстала.
– Вашей семьи, – отвернул он голову. – Мне сложно объяснить словами.
Неприятный озноб заставил меня поежиться. Наша семья никогда не была большой, мама была единственным ребенком у родителей. Отец ее, урожденный Бонк, погиб за несколько лет до присоединения Эдинбурга к империи. Его задрал зимой шатун. И прадед мой тоже сгинул в Эдинбургском лесу.
А теперь и Рэн.
Холд говорил, это родители настаивали на моем отъезде. Хотели уберечь?
Так кто же господин Николас? Враг или ангел-хранитель?
Хорошенький ангел. Сама доброта.
Устало потерла веки. Как же сложно делать выводы, ничего не зная.
Никки снова лег на спину. Закинул руку за голову и закрыл глаза.
Длинные ресницы отбрасывали тени на его лице, я легонько коснулась его волос. Он задержал дыхание, а потом расслабился, позволяя мне перебирать короткие жесткие пряди.
– А не словами? – тихо спросила я.
Он открыл глаза и ответил:
– Можно попробовать.
Сел напротив, обхватил мое лицо руками и прижался лбом к моему лбу. Я смотрела в его глаза и видела в них себя. Никаких провалов в лес, никаких видений. Только теплые руки Николаса и его дыхание, щекочущее мне нос.
Тихо шумели листья, ветер усилился и играл с моими волосами. Шли секунды, ничего не происходило.
Никки недовольно хмурился и был таким серьезным, что я не выдержала и хихикнула. Он отпустил меня и поднял бровь, в точности копируя любимое выражение отца, это почему-то еще больше рассмешило меня. Я прикрыла рот ладонью и расхохоталась.
– Да. Попытка провалилась, – хмыкнув, подытожил Никки. – Ты закрылась и не пускаешь меня.
Мне было так смешно, что я не придала значения этим словам.
– Ты только представь, как мы выглядели со стороны. – Я вытерла выступившие слезы.
– Как? – улыбнулся Холд-младший.
– Как два барана, – поделилась я мыслью, а он весело рассмеялся в ответ и щелкнул меня по носу.
Шутливо толкнула его в грудь. Николас упал на спину и затих. Я испуганно нависла над ним, он открыл глаза и, хохотнув, дернул меня за волосы. Хлопнула его по руке и, смеясь, улеглась рядом.
Мы смотрели в синее небо и хихикали, и я с удивлением поняла, что так легко мне не было даже с Элизабет.
Может быть, это тоже было частью его дара?
– Не поделитесь, над чем смеетесь? – Ровный голос господина Николаса-старшего был подобен вылитому на голову ведру холодной воды. – Я с удовольствием посмеюсь вместе с вами.
– Добрый день. – Я резко села, лихорадочно выискивая глазами сарафан. Руки сами принялись заплетать косу, я чувствовала чужой взгляд, скользящий по открытому в купальнике телу, и мечтала от него укрыться.
Так он обжигал.
«Это все только твои фантазии! – приказала я себе успокоиться. – Холд не виноват, что оказался фактически единственным привлекательным мужчиной в твоем окружении».
«А говорила, не привлекает, – зашептали голоса. – Врала». Ласковый смешок.
У меня задрожали руки. Господи, я все-таки схожу с ума!
– Не это ищете? – Господин Николас протянул мне сарафан.
– Спасибо, – забрала я одежду из его рук и натянула спасительную ткань.
– Купались? – мягко спросил маршал меня и сына.
– Да. – Я кивнула. Никки пожал плечами. Оделся, встал рядом со мной.
Они стояли друг напротив друга, сын и отец. Один рост, одно лицо, одна прическа. Зеркало с разницей в двадцать с лишним лет.
– Что белые? – без особого интереса спросил отца Николас.
– Все как ты сказал, – улыбнулся сыну маршал. – Демонстрация силы – и люди сами готовы рвать их на части.
– Люди предсказуемы, – заметил Никки.
– Не все. – Господин Холд поднял руку, чтобы дотронуться до Никки. Опомнился. Опустил, сделал шаг назад.
Николас-младший равнодушно смотрел на отца. Повернулся ко мне и сказал:
– Торгуйся, Ана. Ты даже не представляешь, насколько ценна. – Он дождался моего неуверенного кивка и ушел, не удостоив отца даже взглядом.
Господин Николас задумчиво смотрел ему вслед.
– Чего ты хочешь, Алиана? – повернулся ко мне мужчина.
– Что вы можете предложить?
– Все, – хищно улыбнулся он и подал мне руку.
– Звучит заманчиво, – вернула улыбку, но к нему не подошла.
Холд выжидательно поднял бровь, только на его лице это выражение не казалось смешным. Темные глаза его не улыбались, губы – лгали.
Достала бутылку с соком, отвинтила жестяную крышку, сделала глоток. Покрутила головой. Какой-то новенький работник неспешно шел в мою сторону. Диана решила, что одна я корзинку не донесу?
Впрочем, я буду рада компании. Тем более такой симпатичной.
Интересно, кем он работает? Помощник садовника? Высокий, с короткой стрижкой, очень стройный, плавная походка человека, знающего свое тело и наверняка увлекающегося спортом. Я наскоро застегнула сарафан, чтобы не смущать ни его, ни себя, и поймала себя на мысли, что очень хочу увидеть его лицо.
У меня была странная уверенность, что вблизи он окажется еще лучше, чем издалека.
Светлая футболка, свободные брюки и идеально ровная осанка.
Слишком ровная, даже для спортсмена. Я нахмурилась, смутная догадка дразнила сонный от жары разум, но ухватить ее за хвост мне было никак.
Я поставила сок обратно в корзину, встала на ноги и оправила сарафан, делая шаг ему навстречу. Невежливо сидя встречать гостей, даже если ты сидишь на траве, а твой гость вовсе и не гость, а слуга, присланный тебе в помощь хозяйкой дома.
– Добрый день, – улыбнулась как можно более приветливо.
Солнце слепило глаза, я козырьком приставила ладонь к глазам и застыла.
– Ник… – Я запнулась, а потом сказала очевидную глупость: – Николас, ты подстригся?
Глава 13
Холд-младший равнодушно пожал плечами и по старой привычке качнул головой, чтобы откинуть челку, которой теперь не было.
– Так лучше! – уверенно заявила я. – Яблоко хочешь?
– Хочу, – согласился подросток и присел на краешек покрывала.
Я достала фрукт и протянула ему, с любопытством разглядывая его лицо. Он действительно был очень похож на сестру, но еще больше – на отца.
Копия Холда-старшего. И Александра. Удивительные причуды крови.
– Ты видел Лиззи? Она заболела.
– Видел. – Никки взял у меня яблоко. – Не волнуйся. Сейчас она спит, а к вечеру уже проснется здоровой.
Невероятно! Целое предложение, и даже понятное!
Он подбросил яблоко на руке и впился зубами в ярко-розовый бок.
Я присела рядом с ним. Относительно рядом, конечно. На другой стороне покрывала. Доверху наполненная съестным корзинка для пикника служила неким барьером между нами двоими.
Никки жевал и глядел на пруд. Я нагло его рассматривала и думала о том, как забавно растут мальчишки. Скачками. То спина вытянется, то руки, то ноги. То нос вдруг станет непропорционально большим, или вот как у Никки сейчас, тело почти взрослого мужчины, и такое удивительно нежное, по-девичьи утонченное лицо.
Да он красивее сестры, черт возьми!
Улыбнулась собственным мыслям, а потом улыбка эта превратилась в гримасу скорби.
Я не видела, как рос Ральф, он совсем уже мужчина. И никогда я не увижу, каким мог вырасти Рэндольф. Стали бы они меньше походить друг на друга с возрастом? Или, как и в детстве, отличить их можно было бы лишь по мимике да кудряшкам Ральфа?
– Как ты себя чувствуешь? – вдруг спросил меня Николас.
– Хорошо. – Я не соврала.
– Дашь руку?
– Зачем? – удивилась я.
Мне действительно не нужна была помощь, прошлого «сеанса» хватало до сих пор.
– Потому что я подстригся, – серьезно ответил он.
Да. Логично, конечно. Но в этом весь Никки.
– Держи, – протянула ему ладонь.
Младший Холд, как и месяц назад, не просто взял мою руку, но сплел наши пальцы. В этот раз я ничего не чувствовала, разве что мне было немного щекотно.
Он закрыл глаза и сжал губы в тонкую полоску, то ли от боли, то ли оттого, что сосредоточился. Я и не пыталась понять.
Никогда я не мечтала о сверхспособностях. Не знаю почему, но я была уверена, что за щедро отмеренный сверху дар одаренному придется заплатить сторицей.
И, судя по всему, я была права.
Ральфу было непросто физически, а Никки находится на каком-то другом, более тонком уровне.
Интересно, что он видит сейчас? Что чувствует? О чем, а главное, как он думает?
Его глаза начали двигаться под опущенными веками. С каждой секундой быстрее и быстрее. Это выглядело не то чтобы странно, а даже жутко. У меня, кажется, волосы на голове зашевелились.
Вдруг все прекратилось. Он расслабился, резко распахнул ресницы и подался вперед ко мне.
– Бу! – клацнул он зубами прямо перед моим носом и захохотал.
У меня сработал инстинкт. Все детство я росла с братьями и частенько становилась объектом шуток, поэтому и поступила так, как делала всегда в подобных случаях.
Я дала ему подзатыльник и от всей души сказала:
– Дурак!
И только после того, как я выпустила пар, до меня дошло, кого я только что ударила.
Гениального одаренного, над которым с младенчества трясется вся его семья.
– Больно, – удивленно потер он затылок.
У него был такой ошарашенный вид, что я прыснула.
– А нечего пугать! – отрезала я.
В конце концов, сколько можно бояться сделать что-то не так? Что мне ответят на это Холды? Накажут? Лишат сладкого? Господин Холд передумает брать меня на работу?
Вернет нас с братом в Эдинбург первым поездом?
Очень сомневаюсь…
– Прости, ты была такая смешная, – улыбнулся Никки, чем несказанно меня удивил.
– У тебя глаза двигались, – буркнула я.
– Да? – Он растерянно почесал голову. – Надо же.
Пожалуй, так мне мог бы ответить один из братьев, но не молчаливый младший Холд.
– А в Эдинбург тебе нельзя, я же уже говорил, – тяжело вздохнул подросток и опустил голову, снова превращаясь в бледную тень самого себя.
«Он еще и мысли читает», – без особых эмоций подумала я.
Чего-то подобного я и ожидала.
Николас смотрел в одну точку. Между ним и миром больше не было ни капюшона, ни длинных волос, и ничто не мешало видеть его ставшее в один миг мертвенно-бледным лицо. Это на такой-то жаре.
«Бедный ребенок. С каким же грузом ты живешь». Я покачала головой, поднялась на ноги. Протянула ему руку и сказала:
– Пошли-ка лучше купаться, господин Холд.
Никки воспользовался предложенной опорой и встал рядом со мной.
– Я не читаю мысли, – заявило это чудо и добавило: – И я не ребенок!
– Конечно, – даже спорить не стала, взяла его за руку и пошла к воде.
В голове было пусто и звонко. У меня был целый ворох вопросов еще несколько минут назад, а теперь, когда я знала, что их даже озвучивать не нужно, все они куда-то выветрились.
«Вернее, расплавились», – посмотрела я на небо. Ни одного облачка. Скинула сарафан.
– Правда не читаю, – виновато улыбнулся мне Никки. Он тоже уже разделся и теперь светил смуглым торсом, загораживая мне солнце.
«Надо же, и когда он успел стать таким высоченным?» – подумала я, а Николас договорил:
– Это ты говоришь со мной мысленно, и у меня не получается от тебя закрыться.
– Хочешь сказать, я тоже сверхчеловек? – не поверила я.
– Нет. – Он снова потер затылок. – Я вообще не уверен, что ты человек.
– Что? – Глаза мои, полагаю, были у меня где-то на лбу. – И кто я, по-твоему? Пришелец из космоса?
– Не знаю, – надулся Никки. – Женщина?
Я захохотала.
– А, ну да, действительно. Женщина. Разве женщина человек?
– Ты не понимаешь, – вздохнул Никки. – Ты не такая, как другие люди. С тобой – не больно.
Мне больше не было смешно.
Отдельное крыло, детские истерики, глубокие капюшоны и длинные волосы. Никки не переносил чужого внимания.
И теперь, кажется, я знала причину этих странностей.
Как же это страшно – быть в вечной изоляции и не иметь никакой возможности завести друзей. Обнять мать, сестру, жить обычной жизнью.
– Тебе больно, когда до тебя дотрагиваются? – спросила я и зачем-то спрятала руки за спиной.
Он внимательно следил за моим лицом. Меня захлестнуло волной жалости к младшему Холду.
– Уже нет, – улыбнулся мне Николас, сверкая белоснежными зубами.
Мы стояли на самом краю мостков. Никки расправил плечи, сощурился и, увидев что-то в моих глазах, недовольно поджал губы, разом становясь старше и жестче.
«Копия. Копия Холда», – вновь подумала я.
– Не нужно меня жалеть, Алиана, – процедил Николас-младший.
– Не буду! – с готовностью согласилась я и изо всех сил толкнула его в воду.
И бояться тебя я тоже не буду. Это неконструктивно.
Хватит мне страха перед твоим отцом.
Я смеялась, глядя на то, как он фыркает и отплевывается, а потом прыгнула в воду сама. Глотнула воздуха и ушла туда с головой.
Свет тонул в толще воды, крошечные пузырьки воздуха бежали наверх. Никки нырнул ко мне, подплыл ближе и завис напротив. Улыбнулся, не разжимая губ. Задерживать дыхание ему давалось легко, еще бы, это ведь было одним из немногих доступных ему развлечений. А мои легкие уже настойчиво требовали кислорода. Я показала ему наверх, он кивнул, и вскоре мы оба уже были на воде, а не под ней.
Подплыли к мосткам, подтянулись и легли на них животом, а ноги оставили в воде.
– Ты похожа на русалку, – заявил Никки, одним движением забрался на деревянный настил и поднялся на ноги, подставляя лицо солнцу.
– Так, может, я она и есть? – пошутила я и не особенно грациозно встала рядом.
Меня немного шатало от усталости.
Мы собрали вещи и, как были мокрые, прошли к расстеленному под деревом покрывалу. Никки сел с края, а я отставила корзинку и улеглась на спину. Легкий ветер шевелил резные листочки, солнце игриво заглядывало сквозь пушистую крону дуба.
Не хотелось ни думать, ни вспоминать, ни спрашивать. Мы оба молчали, но тишина эта не была неловкой. Мне было спокойно, Николасу, вероятно, тоже. Иначе он бы давно ушел.
Он хмыкнул, и я почувствовала движение с той стороны, где он сидел. Господин Холд-младший решил последовать моему примеру и улегся на покрывало. Лицо его оказалось совсем рядом. Я видела и яркий румянец во всю щеку, и длинные темные ресницы, и гладкий подбородок, который с этого ракурса казался очень смешным – Никки лежал ногами в другую сторону.
– Как ты оказался во дворце? – все-таки спросила я.
– Пришел, – равнодушно сказал он.
Я понятливо хихикнула. Отличный у нас разговор.
– Юрий, – я замолчала, собираясь с мыслями, – он жив? Ты помог ему?
Это, безусловно, был глупый вопрос. Если бы наследник погиб, вся империя непременно знала бы об этом. И все же я чувствовала вину, что все это время почти не вспоминала о нем.
– Жив, – недовольно буркнул Никки и добавил: – Что ему сделается?
Я хмыкнула. Значит, все-таки помог.
Или во дворце нашелся еще один маг.
Впрочем, какая разница? Меня это не касается.
– Почему ты каждый раз оказываешься в моих видениях об Эдинбурге? – Я подняла руку и расставила пальцы, давая ветру свободно обвивать ладонь.
– Это у тебя нужно спросить, – сказал Никки и перевернулся на живот. Слегка привстал, опираясь на локти.
Я повернулась к нему. Этот мини-допрос напоминал игру в пинг-понг. Странный вопрос и не менее странный ответ.
Кажется, Николас знал не намного больше меня.
– Почему мне нельзя в Эдинбург? – сделала я последнюю попытку что-то выяснить.
Он слегка наклонил голову и ответил:
– Потому что там живет смерть.
Я хмыкнула. Чего еще ожидать от Холда, пусть и младшего. Отвечать, не отвечая, – это, видимо, семейное.
– Разве смерть может жить?
– Ваша – как-то умудряется, – равнодушно пожал плечами Никки.
– Наша? – Я даже привстала.
– Вашей семьи, – отвернул он голову. – Мне сложно объяснить словами.
Неприятный озноб заставил меня поежиться. Наша семья никогда не была большой, мама была единственным ребенком у родителей. Отец ее, урожденный Бонк, погиб за несколько лет до присоединения Эдинбурга к империи. Его задрал зимой шатун. И прадед мой тоже сгинул в Эдинбургском лесу.
А теперь и Рэн.
Холд говорил, это родители настаивали на моем отъезде. Хотели уберечь?
Так кто же господин Николас? Враг или ангел-хранитель?
Хорошенький ангел. Сама доброта.
Устало потерла веки. Как же сложно делать выводы, ничего не зная.
Никки снова лег на спину. Закинул руку за голову и закрыл глаза.
Длинные ресницы отбрасывали тени на его лице, я легонько коснулась его волос. Он задержал дыхание, а потом расслабился, позволяя мне перебирать короткие жесткие пряди.
– А не словами? – тихо спросила я.
Он открыл глаза и ответил:
– Можно попробовать.
Сел напротив, обхватил мое лицо руками и прижался лбом к моему лбу. Я смотрела в его глаза и видела в них себя. Никаких провалов в лес, никаких видений. Только теплые руки Николаса и его дыхание, щекочущее мне нос.
Тихо шумели листья, ветер усилился и играл с моими волосами. Шли секунды, ничего не происходило.
Никки недовольно хмурился и был таким серьезным, что я не выдержала и хихикнула. Он отпустил меня и поднял бровь, в точности копируя любимое выражение отца, это почему-то еще больше рассмешило меня. Я прикрыла рот ладонью и расхохоталась.
– Да. Попытка провалилась, – хмыкнув, подытожил Никки. – Ты закрылась и не пускаешь меня.
Мне было так смешно, что я не придала значения этим словам.
– Ты только представь, как мы выглядели со стороны. – Я вытерла выступившие слезы.
– Как? – улыбнулся Холд-младший.
– Как два барана, – поделилась я мыслью, а он весело рассмеялся в ответ и щелкнул меня по носу.
Шутливо толкнула его в грудь. Николас упал на спину и затих. Я испуганно нависла над ним, он открыл глаза и, хохотнув, дернул меня за волосы. Хлопнула его по руке и, смеясь, улеглась рядом.
Мы смотрели в синее небо и хихикали, и я с удивлением поняла, что так легко мне не было даже с Элизабет.
Может быть, это тоже было частью его дара?
– Не поделитесь, над чем смеетесь? – Ровный голос господина Николаса-старшего был подобен вылитому на голову ведру холодной воды. – Я с удовольствием посмеюсь вместе с вами.
– Добрый день. – Я резко села, лихорадочно выискивая глазами сарафан. Руки сами принялись заплетать косу, я чувствовала чужой взгляд, скользящий по открытому в купальнике телу, и мечтала от него укрыться.
Так он обжигал.
«Это все только твои фантазии! – приказала я себе успокоиться. – Холд не виноват, что оказался фактически единственным привлекательным мужчиной в твоем окружении».
«А говорила, не привлекает, – зашептали голоса. – Врала». Ласковый смешок.
У меня задрожали руки. Господи, я все-таки схожу с ума!
– Не это ищете? – Господин Николас протянул мне сарафан.
– Спасибо, – забрала я одежду из его рук и натянула спасительную ткань.
– Купались? – мягко спросил маршал меня и сына.
– Да. – Я кивнула. Никки пожал плечами. Оделся, встал рядом со мной.
Они стояли друг напротив друга, сын и отец. Один рост, одно лицо, одна прическа. Зеркало с разницей в двадцать с лишним лет.
– Что белые? – без особого интереса спросил отца Николас.
– Все как ты сказал, – улыбнулся сыну маршал. – Демонстрация силы – и люди сами готовы рвать их на части.
– Люди предсказуемы, – заметил Никки.
– Не все. – Господин Холд поднял руку, чтобы дотронуться до Никки. Опомнился. Опустил, сделал шаг назад.
Николас-младший равнодушно смотрел на отца. Повернулся ко мне и сказал:
– Торгуйся, Ана. Ты даже не представляешь, насколько ценна. – Он дождался моего неуверенного кивка и ушел, не удостоив отца даже взглядом.
Господин Николас задумчиво смотрел ему вслед.
– Чего ты хочешь, Алиана? – повернулся ко мне мужчина.
– Что вы можете предложить?
– Все, – хищно улыбнулся он и подал мне руку.
– Звучит заманчиво, – вернула улыбку, но к нему не подошла.
Холд выжидательно поднял бровь, только на его лице это выражение не казалось смешным. Темные глаза его не улыбались, губы – лгали.
