Довериться? Я солнечно улыбнулась, меня трясло от ярости.
Довериться кому? Человеку, которого я вижу третий раз в жизни? Я не могу обнять родителей, я не могу встретиться с братом, я не могу ничего рассказать единственной подруге. Я даже себе доверять не могу!
Ключик от сейфа с большими деньгами. Не человек – вещь, которую можно забрать, когда вздумается! Ни семьи, ни имени, и некрасивая страсть вместо любви.
Ради чего?
В сером мире было холодно и пусто. Я аккуратно высвободила свою ладонь.
– Мне жаль вас разочаровывать, Эдриан. Но я говорила не о себе. Это не моя тайна.
Красная капля упала на стол. Я моргнула, возвращая себе привычное зрение.
– Простите, – извинился Эдриан, достал из кармана платок, приложил его к носу и закинул голову вверх. – Переутомление.
– Мне пора, – поднялась я с места. – Нет-нет, сидите, отдыхайте, Эдриан, я дойду сама.
Он попытался возразить, но кровотечение не останавливалось. Белый платок намок и весь окрасился красным.
– Попрошу сестричек принести вам бинт, – вежливо сообщила я и вышла из кабинета.
Доверие. Непозволительная роскошь.
Сообщила дежурной сестре о проблеме Эдриана, вызвала кнопкой лифт и спустилась вниз.
– Домой, – я села в машину, задумчиво уставилась в окно.
Конечно, Слоун правильно истолковал мой интерес. Трудно было не догадаться. И не было в его вопросе ничего страшного, мой брат – маг, живет и не скрывается. Но Ральф управляет электричеством, Никки умеет лечить, а в моем активе лишь голоса и видения. Не слишком похоже на магию, зато очень похоже на бред.
Вы ничего не потеряли без моей правды, господин Слоун.
Давно стемнело, на опустевших улицах дежурил патруль.
Кристос отвез меня домой, проводил до двери, отдал мне пакет с малиной. Я закрылась изнутри, убрала ягоды в холодильник, оглядела кухню и не придумала ничего лучше, чем спустить вниз по лестнице стул и подпереть им ручку.
Вдруг Лиззи ошиблась, вдруг Холд никуда не уехал?
Смешно. Можно подумать, его удержит стул.
Заперла спальню, проделала то же самое и со своей дверью. Да. Это, бесспорно, так себе баррикада. Но лучше, чем ничего!
Он не пришел. Я не спала всю ночь. Сидела на подоконнике и смотрела на пустую улицу. А утром, когда шпиль императорского дворца пронзил низкое зимнее солнце, я спустилась на кухню. Заварила кофе и достала подарок господина Холда из холодильника.
Я не смогла попробовать тот злосчастный пирог. Духа не хватило делать это при Лиззи. Но сейчас я одна и хочу узнать, не изменился ли сладкий малиновый вкус.
Положила особенно крупную ягоду на ладонь, закрыла глаза и поднесла ко рту.
Нет. Малина не стала горчить, впрочем, возможно. Я не понимала вкуса, я снова чувствовала его губы на своих губах. Жар горячих рук, тяжесть мужского тела и дикое сожаление оттого, что ничего этого на самом деле нет.
Не сдержала стон, а потом выкинула в мусор всю эту чертову малину.
Ненавижу. Не его, я себя ненавижу.
В бессонной ночи был существенный плюс. К перерыву я так хотела спать, что уже ни о чем не переживала. Тедди своими шутками напоминал муху, из тех, что летом мешают уснуть на жаре. С другой стороны, если бы не он, я отключилась бы прямо на лекции. На зачетной неделе совсем уж наглость.
– Держи! – Тедди поставил передо мной кружку с горячим кофе. Я зевнула, рассеянно посмотрела вокруг. Ольга сидела напротив, встретилась со мной взглядом, вздрогнула и отвернулась.
– Скажи мне, Алиана, что ты делала ночью? Стихи сочиняла? – со смешком спросил Теодор.
– Нет, думала, – серьезно ответила я. – Оказалось, это очень увлекательное занятие.
Тедди расхохотался.
– Читали? – Сюзи положила на стол газету, выдвинула стул и присела рядом со мной.
– Опять кого-то взорвали? – Я отпила кофе. Ни черта не помогает, все равно хочется спать.
– Нет, никого не взорвали. Опять на севере кровавый катаклизм. На этот раз крупномасштабный. Осенью у поселка кровь шла носом, прошлой ночью кровавыми слезами умылся целый городок. Автор статьи видит в этом второе предзнаменование грядущего апокалипсиса.
– А что за газета? – Я поморщилась.
– Приличная вроде бы газета. – Сюзи пожала плечами.
Громко прозвенел звонок. Я поднялась с места, пытаясь ухватить какую-то неприятную догадку за хвост.
– Ани, не спи! – Тедди дернул меня за волосы. Ольга бросила на нас тяжелый взгляд.
Преподаватель задерживался, студенты галдели, у меня заболела голова. Я вышла из коридора на лестницу, спустилась на один пролет вниз и устроилась на широком подоконнике. Подожду здесь. Прикрыла глаза. Как только шум в коридоре затихнет, надо будет идти. Кто-то сел рядом. Из последних сил открыла глаза. Теодор.
– Иди ко мне, – сделал он приглашающий жест и подставил мне свое плечо. Я придвинулась ближе, положила на него голову. И темнота. Вероятно, я все-таки уснула.
– Снеговичок?
– М-м?.. – Я зевнула.
– Лекции закончились десять минут назад.
– Как закончились? А философия? – Я села и потерла глаза.
– Философию ты проспала, – рассмеялся Теодор. – Ты такая смешная со сна. – Он протянул руку к моему лицу.
Я отстранилась и сама поправила выбившиеся из прически волосы.
– Проспала так проспала, – выглянула в окно. – Все равно у нас зачет автоматом.
Снова шел дождь. По набережной бежали студенты. Никакого настроения, а ведь праздник через несколько дней. Впервые я не хочу Рождества. Я его боюсь.
На улице дежурил патруль. Этот был из курсантов. Интересно, как долго еще продлится военное положение? Волнений нет, в столице давно спокойно. Юрий задал правильный вопрос. Чего ждет господин Холд?
– Вот и я так подумал. Проводить тебя домой?
– Нет. Я в библиотеку, – не оборачиваясь, ответила я.
За окном был привычный тихий зимний пейзаж, ничего необычного. Но я всматривалась в шумную толпу, пытаясь что-то найти. Важное, настолько важное, что сердце грозило вот-вот выпрыгнуть из груди.
Один из военных поднял голову и посмотрел в нашу сторону, зло мотнул головой. Отвернулся. Я пальцами вцепилась в подоконник. Почему он недоволен? Почему я хочу поймать его взгляд?
– …с тобой?
– Прости, Тедди, мне надо идти, – пробормотала я и побежала по лестнице вниз.
Получила вещи, накинула плащ, вылетела на улицу и застыла под холодным мелким дождем. Что я делаю? Куда бегу? Зачем?
Ночью надо спать. Иначе спать будешь днем. И грезить наяву.
– Госпожа Алиана!
Я обернулась на голос. Знакомый охранник, я видела его несколько раз.
– Да, что такое?
– Господин Холд распорядился забирать вас после занятий.
– Зачем?
– Для вашей безопасности.
– Что-то случилось? Это надолго?
– Думаю, вам следует спросить это у него самого.
В столице тихо. Пока тихо. Но я не вижу дальше собственного носа, а Холд ничего не делает просто так. Мне грозит опасность? Какого рода?
Похитить меня, что ли, хотят?
Я задумчиво посмотрела на сумку в своих руках. Приглашение на ужин во дворец все еще лежало внутри. Заманчивое предложение Юрия. Господин маршал опасается, что прямо у него из-под носа нагло уводят трофей?
Похоже на то. Потому что больше причин для этого распоряжения нет. Разве что он вдруг приревновал меня к Теодору. Хмыкнула себе под нос. Да ты шутница, Ана! Еще придумай, что он влюбился.
Пожалуй, даже я не настолько наивна.
– Да, вы правы. – Я потерла виски. – Только мне нужно в библиотеку.
Мужчина нахмурился, но я не стала ждать возражений, поудобнее перехватила длинный ремень сумки и уверенно шагнула в нужную сторону.
– Я буду ждать вас в машине! – крикнул он мне вслед. – Не задерживайтесь, господин маршал будет недоволен!
Я ускорила шаг.
Маршал будет недоволен? Какая трагедия!
А не слишком ли это похоже на домашний арест? Ни кафе после занятий, ни прогулок. И Теодору больше не придется провожать меня домой.
«Ваш хозяин держит вас на коротком поводке». Я сжала зубы. О да! И прямо сейчас затягивает ошейник еще сильнее!
В читальном зале было душно и шумно. Не храм знаний, а пчелиный улей. Короткий сон не помог, я чувствовала себя разбитой, голова гудела.
Сведений об Эдинбурге было до обидного мало, и это более чем странно. Империю не интересует наш лес? Империя оградила лес от ненужного внимания? Или империя оградила себя от леса?
И только цикл лекций о шизофрении, который я прихватила в довесок, оказался полезен. Голоса – самый частый признак этой болезни.
Буйнопомешанная наследница Эдинбурга. Звучит не очень. И все же этот вариант не стоит сбрасывать со счетов. Интересно, господин Николас обрадуется моему диагнозу? Запрет в больнице, будет навещать?
«Хотите попробовать?» – «До боли хочу». Волна жара по телу, вкус малины на губах.
Тихо рассмеялась. Шизофрения, говорите? Исключительно из-за Холда. Эротический подвид!
Моя боль – наказание, но не за порочные мысли. Наказание за мой отказ.
И усилившийся контроль – это тоже наказание. Господин Холд знает в них толк!
Я потерла уставшие глаза и поднялась из-за стола. Подошла к окну, хищно выглядывая сама не знаю кого. На улице стемнело. На набережной все еще дежурил патруль. Да. Ночью нужно спать. Никакого желания бежать и разглядывать военных не было. Даже жаль.
Интересно, каково это, когда ты нужен просто потому, что существуешь? Без Эдинбурга и странных наследий, без громкой фамилии, без дорогих вещей?
Потому что ты – это ты. Со всеми своими страхами и слабостями.
Здорово, наверное?
Может быть, простой патрульный смог бы мне это показать? Господи, о чем я только думаю?
Скрипнула тяжелая библиотечная дверь. Я вышла на улицу.
Мало мне военных? Холда мало?
Алый порез, соленая сила на языке. Сброшенная на пол одежда, сияющий камень под моей спиной.
Это ведь наши сказки! Страшные сказки, которые рассказывала нам старая няня, чтобы трое излишне активных детишек скорее укладывались спать.
Демон, способный убить одним своим взглядом. Демон, рядом с которым люди истекали кровью, убивали друг друга и сходили с ума. Демон, имя которому – Война.
Наш героический прадед убил демона в Эдинбургском лесу. Тело его окаменело, а кровь окрасила лес. Судя по девизу в нашей усыпальнице, крови было много. В легенде было «Окаменевшее тело демона». Мой прадед убил тело демона... Тело. Только тело?
Может быть, было что-то еще? Его суть?
Демон – это дух Эдинбурга? Тогда при чем тут Холд?
Никки, рукой закрывающийся от солнца на мостках у пруда. «В Эдинбурге живет смерть. Смерть вашей семьи». «У леса есть хозяева – это вы».
«Демона кровь красна».
Холд – демон? Ага, демон-искуситель, а еще моя смерть. От стыда, надо полагать. Господи, бред-то какой!
В моих видениях бездна была в глазах Рэндольфа. В сером мире – бездна в моих венах и на моих руках.
Демон во мне? Не зря я вспоминала экзорцистов? Какой, к черту, демон?! Демон, заставляющий меня желать женатого мужчину. Больше-то он себя ни в чем не проявляет. Молодец, нашла себе оправдание!
«Лиззи, я немного согрешила с твоим отцом, но ты не волнуйся, не до конца. И вообще, это не я, это меня демон подбивал!»
«А почему не до конца согрешила?»
«Потому, что в самый ответственный момент демон почему-то передумал».
– Ана, подожди! – Кто-то взял меня за локоть. Не больно, но неприятно. Синяки еще не сошли, многострадальная рука.
Я остановилась, с удивлением посмотрела на Ольгу. Лекции давно закончились, почему она все еще здесь? Дополнительная консультация? Не припомню такого.
– Да? – забрала руку, потерла больное место.
Мы стояли почти у самых ворот. За высокой решеткой видна была темная река, шумела набережная, ярко подсвеченная фонарями. Университет почти опустел, редкие студенты выходили с территории и сливались в один поток с вечно спешащими пешеходами. За несколько месяцев жизни в столице даже я приобрела привычку быстро ходить.
Скоро комендантский час.
– Я видела вас! – гневно бросила Ольга.
– Кого? – недоуменно переспросила я.
Ольга скривилась, зло усмехнулась, посмотрела мне в глаза. Боль и ненависть – вот что я увидела в ее взгляде.
– Тебя и Теодора! Ты засыпаешь у него на плече, а он прогуливает лекции, чтобы тебя не разбудить!
Я выгнула бровь.
– Он заботливый друг.
– Да, очень заботливый друг. И любовник прекрасный, я убедилась в этом два дня назад! – Она задрала подбородок и с вызовом взглянула на меня.
Любовник? Два дня назад?
В тот вечер, когда Тедди заставил ее признаться в своих чувствах, когда он озвучил свою идею с нашей помолвкой. Он впервые за все это время провожал не меня, а ее. Проводил. А наутро обещал стать мне хорошим мужем.
– А потом он опоздал на лекции, потому что ждал тебя! Ждал, чтобы поцеловать! Я ведь всегда сижу у окна, Алиана!
Горячие губы Холда, стеклянный поцелуй Теодора. Сравнила? Сравнила, не думая о том, сколько боли это может кому-то причинить.
А он думал? Что думал Теодор? «Любовь скоротечна»! Что же это за любовь?
Ветер взметнул ее волосы, они черными змеями упали ей на лицо. Ольга резко откинула их покрасневшими пальцами. Ее всю трясло.
Сколько она ждала меня?
– За что вы так со мной, Алиана?! Зачем?! Это какая-то игра?! Холд и Дарем! Небожителям, наверное, очень скучно наверху? Почему бы не развлечься за счет одной глупой студентки!
Небожители? Холд и Дарем? Если бы ты только знала, как больно мне там, наверху! Снова у меня заболела голова, я потерла виски и сглотнула горечь во рту.
– Ты ему подходишь, такая же гнилая насквозь! – выплюнула она мне в лицо. – Несчастная сирота, обманом пробравшаяся в чужую семью! Это ведь как нужно было дружить, чтобы тебя удочерил сам Холд? Или ты не только с его дочерью дружила, Ана? Я ведь видела тебя на балу!
Ты хотела искренности, Алиана? Вот она! Так думает обо мне Ольга, так думали обо мне при дворе!
– И что ты видела? – со злым предвкушением уточнила я.
Говори, Ольга, договаривай! Мне очень интересно.
– Как смотрел на тебя маршал, и слепец бы заметил, – брезгливо скривилась она.
Что ты знаешь обо мне, обиженная девочка? Кто дал тебе право меня судить?
У меня потемнело в глазах. Я сощурилась, пытаясь разобрать в темном пятне напротив женский силуэт.
– Какой догадливый слепец, – моргнула, глаза слезились, но я снова начала видеть. – Что же он не догадался проверить, как смотрит на меня Теодор?
Она закаменела, а затем замахнулась и ударила меня по лицу.
Я дотронулась до горящей щеки. Вот она – справедливость!
Кому-то нужны деньги, кому-то влияние. Кому-то жертва, которой сейчас оказалась ты!
Я не буду больше наивной и не буду девочкой для битья.
Темная тягучая ярость, неконтролируемая злость. В сером мире не было красок, только холодная черная тьма. Нет тепла, нет чувств и нет сожалений.
Человек? Слабый человек посмел ударить меня?
Это же просто смешно!
Тебе больно, девочка? О нет, ты еще не знаешь, что такое боль. Но я тебе покажу!
Тьма ласковой кошкой подкралась к Ольге. Та упала передо мной на колени, схватилась за голову. Красные капли яркими всполохами расцвечивали темноту. Малое, ничтожно малое наказание за пощечину! Может быть, забрать ее жизнь?
Что?
Я мотнула головой.
Ольга стонала у моих ног и держалась за голову, все лицо и руки ее были в крови.
– Ольга? – У меня подкосились ноги. – Помогите! Кто-нибудь, вызовите скорую!
Это я? Это действительно сделала я?
– Что такое, что случилось? – Нас окружили люди.
Я? Холодный бесцветный мир. Гулко бьющиеся сердца. Красная кровь.
Довериться кому? Человеку, которого я вижу третий раз в жизни? Я не могу обнять родителей, я не могу встретиться с братом, я не могу ничего рассказать единственной подруге. Я даже себе доверять не могу!
Ключик от сейфа с большими деньгами. Не человек – вещь, которую можно забрать, когда вздумается! Ни семьи, ни имени, и некрасивая страсть вместо любви.
Ради чего?
В сером мире было холодно и пусто. Я аккуратно высвободила свою ладонь.
– Мне жаль вас разочаровывать, Эдриан. Но я говорила не о себе. Это не моя тайна.
Красная капля упала на стол. Я моргнула, возвращая себе привычное зрение.
– Простите, – извинился Эдриан, достал из кармана платок, приложил его к носу и закинул голову вверх. – Переутомление.
– Мне пора, – поднялась я с места. – Нет-нет, сидите, отдыхайте, Эдриан, я дойду сама.
Он попытался возразить, но кровотечение не останавливалось. Белый платок намок и весь окрасился красным.
– Попрошу сестричек принести вам бинт, – вежливо сообщила я и вышла из кабинета.
Доверие. Непозволительная роскошь.
Сообщила дежурной сестре о проблеме Эдриана, вызвала кнопкой лифт и спустилась вниз.
– Домой, – я села в машину, задумчиво уставилась в окно.
Конечно, Слоун правильно истолковал мой интерес. Трудно было не догадаться. И не было в его вопросе ничего страшного, мой брат – маг, живет и не скрывается. Но Ральф управляет электричеством, Никки умеет лечить, а в моем активе лишь голоса и видения. Не слишком похоже на магию, зато очень похоже на бред.
Вы ничего не потеряли без моей правды, господин Слоун.
Давно стемнело, на опустевших улицах дежурил патруль.
Кристос отвез меня домой, проводил до двери, отдал мне пакет с малиной. Я закрылась изнутри, убрала ягоды в холодильник, оглядела кухню и не придумала ничего лучше, чем спустить вниз по лестнице стул и подпереть им ручку.
Вдруг Лиззи ошиблась, вдруг Холд никуда не уехал?
Смешно. Можно подумать, его удержит стул.
Заперла спальню, проделала то же самое и со своей дверью. Да. Это, бесспорно, так себе баррикада. Но лучше, чем ничего!
Он не пришел. Я не спала всю ночь. Сидела на подоконнике и смотрела на пустую улицу. А утром, когда шпиль императорского дворца пронзил низкое зимнее солнце, я спустилась на кухню. Заварила кофе и достала подарок господина Холда из холодильника.
Я не смогла попробовать тот злосчастный пирог. Духа не хватило делать это при Лиззи. Но сейчас я одна и хочу узнать, не изменился ли сладкий малиновый вкус.
Положила особенно крупную ягоду на ладонь, закрыла глаза и поднесла ко рту.
Нет. Малина не стала горчить, впрочем, возможно. Я не понимала вкуса, я снова чувствовала его губы на своих губах. Жар горячих рук, тяжесть мужского тела и дикое сожаление оттого, что ничего этого на самом деле нет.
Не сдержала стон, а потом выкинула в мусор всю эту чертову малину.
Ненавижу. Не его, я себя ненавижу.
Глава 24
В бессонной ночи был существенный плюс. К перерыву я так хотела спать, что уже ни о чем не переживала. Тедди своими шутками напоминал муху, из тех, что летом мешают уснуть на жаре. С другой стороны, если бы не он, я отключилась бы прямо на лекции. На зачетной неделе совсем уж наглость.
– Держи! – Тедди поставил передо мной кружку с горячим кофе. Я зевнула, рассеянно посмотрела вокруг. Ольга сидела напротив, встретилась со мной взглядом, вздрогнула и отвернулась.
– Скажи мне, Алиана, что ты делала ночью? Стихи сочиняла? – со смешком спросил Теодор.
– Нет, думала, – серьезно ответила я. – Оказалось, это очень увлекательное занятие.
Тедди расхохотался.
– Читали? – Сюзи положила на стол газету, выдвинула стул и присела рядом со мной.
– Опять кого-то взорвали? – Я отпила кофе. Ни черта не помогает, все равно хочется спать.
– Нет, никого не взорвали. Опять на севере кровавый катаклизм. На этот раз крупномасштабный. Осенью у поселка кровь шла носом, прошлой ночью кровавыми слезами умылся целый городок. Автор статьи видит в этом второе предзнаменование грядущего апокалипсиса.
– А что за газета? – Я поморщилась.
– Приличная вроде бы газета. – Сюзи пожала плечами.
Громко прозвенел звонок. Я поднялась с места, пытаясь ухватить какую-то неприятную догадку за хвост.
– Ани, не спи! – Тедди дернул меня за волосы. Ольга бросила на нас тяжелый взгляд.
Преподаватель задерживался, студенты галдели, у меня заболела голова. Я вышла из коридора на лестницу, спустилась на один пролет вниз и устроилась на широком подоконнике. Подожду здесь. Прикрыла глаза. Как только шум в коридоре затихнет, надо будет идти. Кто-то сел рядом. Из последних сил открыла глаза. Теодор.
– Иди ко мне, – сделал он приглашающий жест и подставил мне свое плечо. Я придвинулась ближе, положила на него голову. И темнота. Вероятно, я все-таки уснула.
– Снеговичок?
– М-м?.. – Я зевнула.
– Лекции закончились десять минут назад.
– Как закончились? А философия? – Я села и потерла глаза.
– Философию ты проспала, – рассмеялся Теодор. – Ты такая смешная со сна. – Он протянул руку к моему лицу.
Я отстранилась и сама поправила выбившиеся из прически волосы.
– Проспала так проспала, – выглянула в окно. – Все равно у нас зачет автоматом.
Снова шел дождь. По набережной бежали студенты. Никакого настроения, а ведь праздник через несколько дней. Впервые я не хочу Рождества. Я его боюсь.
На улице дежурил патруль. Этот был из курсантов. Интересно, как долго еще продлится военное положение? Волнений нет, в столице давно спокойно. Юрий задал правильный вопрос. Чего ждет господин Холд?
– Вот и я так подумал. Проводить тебя домой?
– Нет. Я в библиотеку, – не оборачиваясь, ответила я.
За окном был привычный тихий зимний пейзаж, ничего необычного. Но я всматривалась в шумную толпу, пытаясь что-то найти. Важное, настолько важное, что сердце грозило вот-вот выпрыгнуть из груди.
Один из военных поднял голову и посмотрел в нашу сторону, зло мотнул головой. Отвернулся. Я пальцами вцепилась в подоконник. Почему он недоволен? Почему я хочу поймать его взгляд?
– …с тобой?
– Прости, Тедди, мне надо идти, – пробормотала я и побежала по лестнице вниз.
Получила вещи, накинула плащ, вылетела на улицу и застыла под холодным мелким дождем. Что я делаю? Куда бегу? Зачем?
Ночью надо спать. Иначе спать будешь днем. И грезить наяву.
– Госпожа Алиана!
Я обернулась на голос. Знакомый охранник, я видела его несколько раз.
– Да, что такое?
– Господин Холд распорядился забирать вас после занятий.
– Зачем?
– Для вашей безопасности.
– Что-то случилось? Это надолго?
– Думаю, вам следует спросить это у него самого.
В столице тихо. Пока тихо. Но я не вижу дальше собственного носа, а Холд ничего не делает просто так. Мне грозит опасность? Какого рода?
Похитить меня, что ли, хотят?
Я задумчиво посмотрела на сумку в своих руках. Приглашение на ужин во дворец все еще лежало внутри. Заманчивое предложение Юрия. Господин маршал опасается, что прямо у него из-под носа нагло уводят трофей?
Похоже на то. Потому что больше причин для этого распоряжения нет. Разве что он вдруг приревновал меня к Теодору. Хмыкнула себе под нос. Да ты шутница, Ана! Еще придумай, что он влюбился.
Пожалуй, даже я не настолько наивна.
– Да, вы правы. – Я потерла виски. – Только мне нужно в библиотеку.
Мужчина нахмурился, но я не стала ждать возражений, поудобнее перехватила длинный ремень сумки и уверенно шагнула в нужную сторону.
– Я буду ждать вас в машине! – крикнул он мне вслед. – Не задерживайтесь, господин маршал будет недоволен!
Я ускорила шаг.
Маршал будет недоволен? Какая трагедия!
А не слишком ли это похоже на домашний арест? Ни кафе после занятий, ни прогулок. И Теодору больше не придется провожать меня домой.
«Ваш хозяин держит вас на коротком поводке». Я сжала зубы. О да! И прямо сейчас затягивает ошейник еще сильнее!
В читальном зале было душно и шумно. Не храм знаний, а пчелиный улей. Короткий сон не помог, я чувствовала себя разбитой, голова гудела.
Сведений об Эдинбурге было до обидного мало, и это более чем странно. Империю не интересует наш лес? Империя оградила лес от ненужного внимания? Или империя оградила себя от леса?
И только цикл лекций о шизофрении, который я прихватила в довесок, оказался полезен. Голоса – самый частый признак этой болезни.
Буйнопомешанная наследница Эдинбурга. Звучит не очень. И все же этот вариант не стоит сбрасывать со счетов. Интересно, господин Николас обрадуется моему диагнозу? Запрет в больнице, будет навещать?
«Хотите попробовать?» – «До боли хочу». Волна жара по телу, вкус малины на губах.
Тихо рассмеялась. Шизофрения, говорите? Исключительно из-за Холда. Эротический подвид!
Моя боль – наказание, но не за порочные мысли. Наказание за мой отказ.
И усилившийся контроль – это тоже наказание. Господин Холд знает в них толк!
Я потерла уставшие глаза и поднялась из-за стола. Подошла к окну, хищно выглядывая сама не знаю кого. На улице стемнело. На набережной все еще дежурил патруль. Да. Ночью нужно спать. Никакого желания бежать и разглядывать военных не было. Даже жаль.
Интересно, каково это, когда ты нужен просто потому, что существуешь? Без Эдинбурга и странных наследий, без громкой фамилии, без дорогих вещей?
Потому что ты – это ты. Со всеми своими страхами и слабостями.
Здорово, наверное?
Может быть, простой патрульный смог бы мне это показать? Господи, о чем я только думаю?
Скрипнула тяжелая библиотечная дверь. Я вышла на улицу.
Мало мне военных? Холда мало?
Алый порез, соленая сила на языке. Сброшенная на пол одежда, сияющий камень под моей спиной.
Это ведь наши сказки! Страшные сказки, которые рассказывала нам старая няня, чтобы трое излишне активных детишек скорее укладывались спать.
Демон, способный убить одним своим взглядом. Демон, рядом с которым люди истекали кровью, убивали друг друга и сходили с ума. Демон, имя которому – Война.
Наш героический прадед убил демона в Эдинбургском лесу. Тело его окаменело, а кровь окрасила лес. Судя по девизу в нашей усыпальнице, крови было много. В легенде было «Окаменевшее тело демона». Мой прадед убил тело демона... Тело. Только тело?
Может быть, было что-то еще? Его суть?
Демон – это дух Эдинбурга? Тогда при чем тут Холд?
Никки, рукой закрывающийся от солнца на мостках у пруда. «В Эдинбурге живет смерть. Смерть вашей семьи». «У леса есть хозяева – это вы».
«Демона кровь красна».
Холд – демон? Ага, демон-искуситель, а еще моя смерть. От стыда, надо полагать. Господи, бред-то какой!
В моих видениях бездна была в глазах Рэндольфа. В сером мире – бездна в моих венах и на моих руках.
Демон во мне? Не зря я вспоминала экзорцистов? Какой, к черту, демон?! Демон, заставляющий меня желать женатого мужчину. Больше-то он себя ни в чем не проявляет. Молодец, нашла себе оправдание!
«Лиззи, я немного согрешила с твоим отцом, но ты не волнуйся, не до конца. И вообще, это не я, это меня демон подбивал!»
«А почему не до конца согрешила?»
«Потому, что в самый ответственный момент демон почему-то передумал».
– Ана, подожди! – Кто-то взял меня за локоть. Не больно, но неприятно. Синяки еще не сошли, многострадальная рука.
Я остановилась, с удивлением посмотрела на Ольгу. Лекции давно закончились, почему она все еще здесь? Дополнительная консультация? Не припомню такого.
– Да? – забрала руку, потерла больное место.
Мы стояли почти у самых ворот. За высокой решеткой видна была темная река, шумела набережная, ярко подсвеченная фонарями. Университет почти опустел, редкие студенты выходили с территории и сливались в один поток с вечно спешащими пешеходами. За несколько месяцев жизни в столице даже я приобрела привычку быстро ходить.
Скоро комендантский час.
– Я видела вас! – гневно бросила Ольга.
– Кого? – недоуменно переспросила я.
Ольга скривилась, зло усмехнулась, посмотрела мне в глаза. Боль и ненависть – вот что я увидела в ее взгляде.
– Тебя и Теодора! Ты засыпаешь у него на плече, а он прогуливает лекции, чтобы тебя не разбудить!
Я выгнула бровь.
– Он заботливый друг.
– Да, очень заботливый друг. И любовник прекрасный, я убедилась в этом два дня назад! – Она задрала подбородок и с вызовом взглянула на меня.
Любовник? Два дня назад?
В тот вечер, когда Тедди заставил ее признаться в своих чувствах, когда он озвучил свою идею с нашей помолвкой. Он впервые за все это время провожал не меня, а ее. Проводил. А наутро обещал стать мне хорошим мужем.
– А потом он опоздал на лекции, потому что ждал тебя! Ждал, чтобы поцеловать! Я ведь всегда сижу у окна, Алиана!
Горячие губы Холда, стеклянный поцелуй Теодора. Сравнила? Сравнила, не думая о том, сколько боли это может кому-то причинить.
А он думал? Что думал Теодор? «Любовь скоротечна»! Что же это за любовь?
Ветер взметнул ее волосы, они черными змеями упали ей на лицо. Ольга резко откинула их покрасневшими пальцами. Ее всю трясло.
Сколько она ждала меня?
– За что вы так со мной, Алиана?! Зачем?! Это какая-то игра?! Холд и Дарем! Небожителям, наверное, очень скучно наверху? Почему бы не развлечься за счет одной глупой студентки!
Небожители? Холд и Дарем? Если бы ты только знала, как больно мне там, наверху! Снова у меня заболела голова, я потерла виски и сглотнула горечь во рту.
– Ты ему подходишь, такая же гнилая насквозь! – выплюнула она мне в лицо. – Несчастная сирота, обманом пробравшаяся в чужую семью! Это ведь как нужно было дружить, чтобы тебя удочерил сам Холд? Или ты не только с его дочерью дружила, Ана? Я ведь видела тебя на балу!
Ты хотела искренности, Алиана? Вот она! Так думает обо мне Ольга, так думали обо мне при дворе!
– И что ты видела? – со злым предвкушением уточнила я.
Говори, Ольга, договаривай! Мне очень интересно.
– Как смотрел на тебя маршал, и слепец бы заметил, – брезгливо скривилась она.
Что ты знаешь обо мне, обиженная девочка? Кто дал тебе право меня судить?
У меня потемнело в глазах. Я сощурилась, пытаясь разобрать в темном пятне напротив женский силуэт.
– Какой догадливый слепец, – моргнула, глаза слезились, но я снова начала видеть. – Что же он не догадался проверить, как смотрит на меня Теодор?
Она закаменела, а затем замахнулась и ударила меня по лицу.
Я дотронулась до горящей щеки. Вот она – справедливость!
Кому-то нужны деньги, кому-то влияние. Кому-то жертва, которой сейчас оказалась ты!
Я не буду больше наивной и не буду девочкой для битья.
Темная тягучая ярость, неконтролируемая злость. В сером мире не было красок, только холодная черная тьма. Нет тепла, нет чувств и нет сожалений.
Человек? Слабый человек посмел ударить меня?
Это же просто смешно!
Тебе больно, девочка? О нет, ты еще не знаешь, что такое боль. Но я тебе покажу!
Тьма ласковой кошкой подкралась к Ольге. Та упала передо мной на колени, схватилась за голову. Красные капли яркими всполохами расцвечивали темноту. Малое, ничтожно малое наказание за пощечину! Может быть, забрать ее жизнь?
Что?
Я мотнула головой.
Ольга стонала у моих ног и держалась за голову, все лицо и руки ее были в крови.
– Ольга? – У меня подкосились ноги. – Помогите! Кто-нибудь, вызовите скорую!
Это я? Это действительно сделала я?
– Что такое, что случилось? – Нас окружили люди.
Я? Холодный бесцветный мир. Гулко бьющиеся сердца. Красная кровь.
