- Не проси прощения, Лоран - ответила девушка. - Здесь нет твоей вины. Ладно, - она весело взглянула на Лорана, - скоро сварится луковая похлёбка, и мы с тобой поужинаем. Хорошо?
На следующий день Жанна, как обычно, пошла на работу. Но бакалейная лавка, где она торговала, оказалась закрыта. Как выяснилось, мадам Буллье, опасавшаяся народного волнения и погромов, закрыла её на пару дней.
- От греха подальше, - объяснила она Жанне, - не хочется, чтобы разгромили мне всё. Или на ближайшем столбе меня вздёрнули. Кто их знает, что им в голову придёт. Жестокие стали люди... ой, жестокие, - повторила она это слово, глядя на Жанну.
- Когда же мне теперь приходить? - Спросила девушка, - когда Вы откроете лавку?
- Не раньше, чем денька через три, - ответила мадам Буллье, - хочу переждать все эти беспорядки. Так что, деточка, наверное, не раньше понедельника. А пока иди-ка ты домой.
- Понятно, - тяжело вздохнула Жанна. - До свидания, мадам Буллье.
И она повернула обратно, думая, что эти три безработных дня ей, конечно, никто не оплатит.
Впрочем, опасения мадам Буллье были совсем не беспочвенны. Жанна как раз проходила мимо разграбленной хлебной лавки. Дверь была выбита, стекла на окнах разбиты. От дверного проёма и дальше, по мостовой тянулась белая дорожка просыпанной муки.
- Да-да, - услышала девушка за спиной дряхый старушечий голос и обернулась.- Сегодня на рассвете разгромили здесь всё. Я сама видела, в доме напротив живу.
Перед Жанной стояла старуха. На вид ей было лет восемьдесят пять или даже больше. Её тёмное лицо было изрыто глубокими морщинами, на клочковатых седых волосах был надет залатанный розовый чепец. В трясущихся руках старая женщина держала какой-то сверточек из газетной бумаги.
- Всю муку вынесли, - продолжала старуха. - Все булки унесли. А Пьера, владельца лавки, схватили и потащили куда-то...
Жанна с горечью подумала о том, что этого Пьера скорее всего уже нет в живых.
- Кричали, что он спекулянт и наживается на голодных желудках, - продолжала старуха. - Вот так вот.
- Ужасно, - проговорила Жанна.
- Ужасно, да, - закивала головой старуха, - но и людей понять можно. Что им есть, когда хлеб втридорога. И стоять за ним нужно по четыре-пять часов.
Где силы-то взять и терпение, а?
А депутаты наши только языками чешут, да всё новые декреты принимают. Так ведь?
Она вдруг схватила Жанну за локоть своей цепкой костлявой рукой.
- Тише, - прошептала ей Жанна, оглянувшись по сторонам. Но к счастью, улица была пуста. Перед разгромленной лавкой стояли только она и старуха.
- А чего мне бояться, милая? - старуха вдруг повысила голос, - я уж столько на своём веку повидала. Мне уж девяносто три. Да-а, - с какой-то гордостью протянула она, - и королевские времена видела. И до теперешних вот, дожила. Хотя, думаю, лучше б и не доживать мне до этого.
А тебе рыбка-то не нужна? - вдруг неожиданно сменив тему, спросила старуха.
- Какая рыбка? - растерянно пробормотала Жанна.
- Уступлю тебе всего за пять су. - Старуха кивнула на свой свёрток, - Рыбка вкусная, копчёная. Объедение одно, тает во рту. Покупай, милая.
Жанна задумалась. Денег у неё было совсем немного, а до следующей получки было ещё долгих десять дней. Да и сейчас три безработных дня ей никто не оплатит.
Она уже повернулась к старухе спиной, но вдруг вспомнила про Лорана. "На пустой луковой похлёбке он вряд ли поправится", - подумала девушка и засунула руку в карман, нащупывая скудные монетки.
- Хорошо, мадам, - обернулась она к старухе, протягивая ей деньги - Я беру у Вас рыбу.
Когда Жанна вернулась в квартиру, открыв дверь ключом, Лоран спал. Девушка положила сверток с покупкой на стол и устало присела у окна. Она вгляделась в бледное красивое лицо Лорана, и вдруг её сердце кольнула какая-то иголочка. Стало больно... и в то же время Жанна почувствовала нежность. Да, это было именно оно... это тёплое чувство, поднявшееся внутри и от которого её сердце забилось сильнее, а к щекам опять прилила кровь.
"Не хватало ещё влюбиться" - рассудительно подумала Жанна.
Лоран, как-будто почувствовав её пристальный взгляд, кашлянул и проснулся.
Несколько мгновений он как-то недоуменно смотрел перед собой, пока не понял, где находится и кто сидит перед ним.
- Доброе утро, Жанна, - тихо сказал он.
-Доброе утро, Лоран. Как твоя рана, не сильно тебя беспокоит? - спросила девушка.
- Нет, - он покачал головой.
- Вот и хорошо. А я ходила на работу, но моя лавка пока закрыта, хозяйка боится беспорядков в городе. Вот я и вернулась.
- Ты торгуешь в лавке? - спросил Лоран.
- Да, - немного смущённо улыбнулась Жанна, - зеленью и овощами.
- У меня ещё не было знакомой продавщицы зеленью,- улыбнулся ей в ответ Лоран, - это здорово.
А что в Париже? Спокойнее? - спросил он, и по его лицу пробежала тень.
- Город какой-то пустой, - ответила Жанна, - многие сидят по домам. Я видела разгромленную булочную...
Говорят, другие лавки тоже громили. Или собираются.
- Значит, режут не только аристократов, - проговорил Лоран.
- Да, - грустно кивнула ему Жанна. - Но я ходила не зря. И купила вот что.
Она подошла к столу и развернула газетный сверток. По комнате поплыл вкусный запах копченой рыбы.
- Будем пировать, - весело сказала она, - Ты любишь рыбу, Лоран?
- Но..., - Лоран сел на кровати.
- Никаких "но", - командирским тоном сказала девушка, - если не будешь питаться, не поправишься.
Она взяла небольшой ножик и стала нарезать рыбу.
- А что там за газета? - вдруг спросил Лоран.
Жанна подняла на него удивлённый взгляд.
- Дай ка мне её, - попросил Лоран, кивнув на газету, в которую была завернута покупка.
- Бумага жирная, вряд ли можно что-то прочитать, - ответила девушка, но всё-таки протянула Лорану промасленный листок.
- Очередная агитка от жирондистов, - протянул Лоран, скользя взглядом по тексту, - давно я не читал республиканских газет. Да она совсем свежая, вчерашняя...
Он нахмурился и углубился в строки, напечатанные мелким шрифтом.
- Слушай-ка, Жанна. Вот слова нашего министра юстиции. Это о последних событиях: "Мы сделали всё, что могли, пытаясь остановить это. Но сила народного гнева иногда бывает слишком велика. Это как лавина, которая сметает всё ветхое и отжившее на своём пути.
Да, могут пострадать и невиновные, но мы помним, что конечная цель всё-таки великая и благая."
- Великая и благая цель, - тихо, побелевшими губами произнёс Лоран и отбросил газету в сторону. - Как я и думал, их цель - вырезать нас всех до одного. Вот она, их великая цель, - Лоран повысил голос. Его рука непроизвольно сжала край одеяла.
Жанна испуганно посмотрела на него.
- Лоран, успокойся. Тебе вредно волноваться, - проговорила она. Газетный листок девушка скомкала и засунула в печку.
- Ты не читаешь газет, Жанна? - спросил Лоран.
- Нет, - девушка покачала головой. - Я не умею читать. Из нас двоих только Рене ходил в школу, правда, только два года... а я нет. Да и не до этого мне было, с детства приходилось работать. Сперва помогала маме. А потом стала работать сама. Но я... я хотела бы научиться, - как-то смущенно проговорила девушка, - Я не хочу читать эти газеты. Но... в мире ведь столько прекрасных книг.
- Да, это верно, - Лоран улыбнулся ей, - но ничего, Жанна. Я тебя научу. Это совсем не сложно.
Несмотря на серьёзную рану и скудное питание, молодой организм всё-таки брал своё. Лоран довольно быстро пошёл на поправку. Минула первая декада сентября. Страшные волнения постепенно стихли, и город как-будто бы немного успокоился. Но многие понимали, что это - всего лишь временное затишье перед очередной бурей. И, возможно, ещё более страшной. Но пока открылись многие, прежде закрытые лавки. Возобновилась торговля. После разгрома нескольких булочных, цены на хлеб стали как-будто бы ниже. Но длинные, изнуряющие очереди никуда не исчезли. За хлебом стояли теперь иной раз и по шесть часов.
Парижская коммуна, возглавляемая Эбером, требовала введения максимума цен на ряд продуктов и в первую очередь, на муку. Правительство же, большинство в котором занимали представители умеренной партии жирондистов, с введением максимума не спешило, полагая, что это приведёт к черному рынку и ещё большей спекуляции продуктами.
Однажды вечером, Жанна вернулась домой очень поздно, едва не падая с ног от усталости. После рабочего дня она около пяти часов стояла в очереди за хлебом.
- Сегодня было какое-то сумасшествие, - тихо сказала она Лорану, - прямо в очереди две женщины упали в обморок. Одна была с грудным ребенком на руках. Мы все стояли дольше, чем обычно. Слава Господу, я успела купить хлеб, но почти сразу за мной, он закончился.
Булочник вышел на улицу и стал кричать, что хлеб закончился, и чтобы люди приходили завтра. Поднялся страшный шум, несколько парней подняли с мостовой булыжники и стали бросать в окна лавки, требуя отдать им хлеб. Они кричали, что булочник его спрятал. Я не стала дожидаться, что будет дальше, и побежала домой. Тем более, что одна из женщин, попыталась вырвать у меня из рук хлеб. И вот, - Жанна сняла с головы и с грустью показала Лорану порванный чепец, - она схватила меня за волосы.
Я еле вырвалась. Народ как-будто обезумел. Больше всего я боялась, что они отнимут хлеб. Но к счастью, мне удалось принести его домой. Больше одной буханки в руки не дают, - Жанна подняла на Лорана большие серые глаза, - Но она большая, нам хватит надолго.
- Это не дело, Жанна, - Лоран посмотрел на лежащую на столе буханку ржаного хлеба и отвернулся.
- Что? - Не поняла девушка.
- То, что ты и работаешь, и достаешь еду на двоих, а я сижу здесь и ничего не делаю.
- Но, Лоран... тебе опасно выходить, - проговорила Жанна.- Не надо было мне всё это тебе рассказывать.
Но я просто не удержалась, прости.
- Нет, Жанна, хорошо что ты всё это рассказала, - Лоран слегка обнял её за плечи, - Да и я же не слепой, сам вижу, что происходит в городе... и во всей стране.
Он отошёл к окну. Уже почти совсем стемнело, был поздний вечер. Жанна потянулась за огарком и зажгла свечу. Маленькое дрожащее пламя скупо осветило подвальчик, бледное лицо Лорана, стоявшего у окна.
- Я думаю, Жанна, - начал он, - нет, я решил... завтра я ухожу отсюда. Найду себе другое жилье, чтобы не стеснять тебя дальше. К тому же ты подвергаешься большой опасности. Если кто-нибудь узнает, что у тебя скрывается сбежавший из тюрьмы аристократ, тебя обвинят в соучастии врагам республики.
- Нет! - вдруг воскликнула Жанна.
Этот крик как-то непроизвольно вырвался у нее, опередив остальные мысли.
- Не уходи, Лоран, - быстро продолжила она, - там ты погибнешь. И ты меня совсем не стесняешь, я даже рада, что смогла тебе помочь, и что теперь ты здесь живёшь. Не уходи. И ещё, - девушка подняла на него глаза, и Лоран впервые увидел, какие они большие и красивые, светло-серые, ресницы длинные и густые, а на подбородке была небольшая милая ямочка.
- Ещё... ты обещал научить меня читать. Вот, - быстро выдохнула Жанна, как последний довод. - А обещания надо выполнять.
И тут она, как-будто устыдившись своего порыва, опустила глаза. Лоран подошёл к ней, осторожно взял за руку.
И Жанна почувствовала, как от его прикосновения, к щекам опять прилила кровь.
- Хорошо, Жанна, - он слегка улыбнулся ей, - Ты очень смелая девушка. Я останусь и научу тебя читать, как и обещал. Только я должен найти работу. Пойми, мне тяжело жить за твой счёт.
- Но..., - начала девушка.
- Никаких "но". Помнишь, как ты мне это говорила? Не спорь, Жанна. Завтра я попробую подыскать хоть какую-то работу.
- Лоран, это очень опасно, - опять вырвалось у девушки.
- Ну, ничего, - Лоран улыбнулся ей, - в одежде твоего брата, да ещё с многодневной щетиной, - он провёл рукой по своей небритой щеке, - меня вряд ли примут за кого-то из знатного рода.
- Как знать, Лоран, - грустно вздохнула Жанна.
Но она видела, что парня ей не переубедить.
На следующий день у Жанны был выходной. Последнее время вынужденные выходные были всё чаще и чаще, осторожная мадам Буллье опять закрыла лавку, и рано утром Жанна уже вернулась обратно.
- Ну вот видишь, Жанна! - воскликнул Лоран, - значит сам Бог велел, чтобы я пошёл искать работу.
- У тебя же нет документов, - быстро сказала Жанна, - что ты скажешь, если тебя остановят гвардейцы?
- Скажу, что потерял. Или, что их украли.
- Я боюсь, Лоран, - прошептала Жанна.
Лоран уже шёл к двери, и на пороге она незаметно сунула ему в карман несколько су и перекрестила.
- Зачем это? - нахмурил брови Лоран, вытащив из кармана монетки.
- Пусть будут, - проговорила Жанна, - мало ли что.
- Ну... хорошо, - согласился Лоран, порывисто обнял её за плечи и шагнул за порог. И уже закрыв за ним дверь, Жанна поняла, что если он не вернётся, ей будет очень больно.
Лоран шёл по парижским улицам, совсем не представляя, где можно найти хоть какую-то работу. Он сунулся было в какую-то обувную лавку, но сапожник быстро дал ему понять, что в помощниках не нуждается. То же самое было ещё в нескольких местах, и Лоран начал уже отчаиваться. Проходив по городу около полутора часов, он вдруг сам не заметил, как ноги сами несут его к знакомой с детства улице. Той, где стоял большой особняк, в котором жила его семья.
- Я только взгляну ненадолго и всё, - говорил себе Лоран и шёл всё быстрее и быстрее, засунув руки в карманы и нагнув голову.
- Да здравствует республика! - кто-то гаркнул у него над самым ухом, и Лоран вздрогнул от неожиданности.
На него, пьяно улыбаясь, смотрело красное лицо какого-то санкюлота.
- Свобода, равенство и братство, - продолжил санкюлот, - или..., - он вопросительно посмотрел на Лорана и хохотнул.
- Или смерть, - закончил Лоран знаменитый лозунг революции и отвернулся.
- Правильно, братишка, - опять хохотнул его неожиданный собеседник и дружески хлопнул Лорана по спине. К счастью, он отвлёкся на какого-то другого прохожего, и Лоран быстро свернул за угол. Он прошёл ещё немного, а вот уже перед глазами поплыла знакомая ажурная решётка их особняка. Лоран остановился и вытер появившиеся в углах глаз слёзы. Но он всё равно шёл вперёд. Как-будто можно было оказаться в той, прежней жизни, когда родители и младшая сестра были ещё живы. К страшной реальности его быстро вернули высокие покореженные ворота с выломанным замком, теперь распахнутые настежь. В саду никого не было, Лоран быстро вошёл внутрь, сделал несколько шагов по присыпанной гравием дорожке.
Посмотрел на дом, и как-будто что-то тяжёлое больно ударило его в сердце.
Их особняк, когда-то такой красивый, белого цвета, с изящными колоннами, теперь был темный от копоти, с выбитыми окнами. Они тоскливо темнели, как слепые глаза. Дом был разграблен и сожжён. Лоран не стал заходить внутрь, было слишком тяжело. Да и ясно, что из особняка уже вынесли всё ценное, что можно было вынести. Иначе здесь была бы охрана.
Неожиданно сильно заболел бок. Лоран прижал руку к ране и обошёл вокруг дома, стараясь сдержать слёзы.
В памяти сразу же всплыли страшные картины - убийство отца... это случилось вон там, на уличной мостовой, у самых ворот. Плачущая сестренка. Бледная испуганная матушка. И как их вывели из дома и повели, тыкая в спину и отпуская грубые шутки. Повели в тюрьму, где матушка и сестра приняли смерть, а он...
На следующий день Жанна, как обычно, пошла на работу. Но бакалейная лавка, где она торговала, оказалась закрыта. Как выяснилось, мадам Буллье, опасавшаяся народного волнения и погромов, закрыла её на пару дней.
- От греха подальше, - объяснила она Жанне, - не хочется, чтобы разгромили мне всё. Или на ближайшем столбе меня вздёрнули. Кто их знает, что им в голову придёт. Жестокие стали люди... ой, жестокие, - повторила она это слово, глядя на Жанну.
- Когда же мне теперь приходить? - Спросила девушка, - когда Вы откроете лавку?
- Не раньше, чем денька через три, - ответила мадам Буллье, - хочу переждать все эти беспорядки. Так что, деточка, наверное, не раньше понедельника. А пока иди-ка ты домой.
- Понятно, - тяжело вздохнула Жанна. - До свидания, мадам Буллье.
И она повернула обратно, думая, что эти три безработных дня ей, конечно, никто не оплатит.
Впрочем, опасения мадам Буллье были совсем не беспочвенны. Жанна как раз проходила мимо разграбленной хлебной лавки. Дверь была выбита, стекла на окнах разбиты. От дверного проёма и дальше, по мостовой тянулась белая дорожка просыпанной муки.
- Да-да, - услышала девушка за спиной дряхый старушечий голос и обернулась.- Сегодня на рассвете разгромили здесь всё. Я сама видела, в доме напротив живу.
Перед Жанной стояла старуха. На вид ей было лет восемьдесят пять или даже больше. Её тёмное лицо было изрыто глубокими морщинами, на клочковатых седых волосах был надет залатанный розовый чепец. В трясущихся руках старая женщина держала какой-то сверточек из газетной бумаги.
- Всю муку вынесли, - продолжала старуха. - Все булки унесли. А Пьера, владельца лавки, схватили и потащили куда-то...
Жанна с горечью подумала о том, что этого Пьера скорее всего уже нет в живых.
- Кричали, что он спекулянт и наживается на голодных желудках, - продолжала старуха. - Вот так вот.
- Ужасно, - проговорила Жанна.
- Ужасно, да, - закивала головой старуха, - но и людей понять можно. Что им есть, когда хлеб втридорога. И стоять за ним нужно по четыре-пять часов.
Где силы-то взять и терпение, а?
А депутаты наши только языками чешут, да всё новые декреты принимают. Так ведь?
Она вдруг схватила Жанну за локоть своей цепкой костлявой рукой.
- Тише, - прошептала ей Жанна, оглянувшись по сторонам. Но к счастью, улица была пуста. Перед разгромленной лавкой стояли только она и старуха.
- А чего мне бояться, милая? - старуха вдруг повысила голос, - я уж столько на своём веку повидала. Мне уж девяносто три. Да-а, - с какой-то гордостью протянула она, - и королевские времена видела. И до теперешних вот, дожила. Хотя, думаю, лучше б и не доживать мне до этого.
А тебе рыбка-то не нужна? - вдруг неожиданно сменив тему, спросила старуха.
- Какая рыбка? - растерянно пробормотала Жанна.
- Уступлю тебе всего за пять су. - Старуха кивнула на свой свёрток, - Рыбка вкусная, копчёная. Объедение одно, тает во рту. Покупай, милая.
Жанна задумалась. Денег у неё было совсем немного, а до следующей получки было ещё долгих десять дней. Да и сейчас три безработных дня ей никто не оплатит.
Она уже повернулась к старухе спиной, но вдруг вспомнила про Лорана. "На пустой луковой похлёбке он вряд ли поправится", - подумала девушка и засунула руку в карман, нащупывая скудные монетки.
- Хорошо, мадам, - обернулась она к старухе, протягивая ей деньги - Я беру у Вас рыбу.
Когда Жанна вернулась в квартиру, открыв дверь ключом, Лоран спал. Девушка положила сверток с покупкой на стол и устало присела у окна. Она вгляделась в бледное красивое лицо Лорана, и вдруг её сердце кольнула какая-то иголочка. Стало больно... и в то же время Жанна почувствовала нежность. Да, это было именно оно... это тёплое чувство, поднявшееся внутри и от которого её сердце забилось сильнее, а к щекам опять прилила кровь.
"Не хватало ещё влюбиться" - рассудительно подумала Жанна.
Лоран, как-будто почувствовав её пристальный взгляд, кашлянул и проснулся.
Несколько мгновений он как-то недоуменно смотрел перед собой, пока не понял, где находится и кто сидит перед ним.
- Доброе утро, Жанна, - тихо сказал он.
-Доброе утро, Лоран. Как твоя рана, не сильно тебя беспокоит? - спросила девушка.
- Нет, - он покачал головой.
- Вот и хорошо. А я ходила на работу, но моя лавка пока закрыта, хозяйка боится беспорядков в городе. Вот я и вернулась.
- Ты торгуешь в лавке? - спросил Лоран.
- Да, - немного смущённо улыбнулась Жанна, - зеленью и овощами.
- У меня ещё не было знакомой продавщицы зеленью,- улыбнулся ей в ответ Лоран, - это здорово.
А что в Париже? Спокойнее? - спросил он, и по его лицу пробежала тень.
- Город какой-то пустой, - ответила Жанна, - многие сидят по домам. Я видела разгромленную булочную...
Говорят, другие лавки тоже громили. Или собираются.
- Значит, режут не только аристократов, - проговорил Лоран.
- Да, - грустно кивнула ему Жанна. - Но я ходила не зря. И купила вот что.
Она подошла к столу и развернула газетный сверток. По комнате поплыл вкусный запах копченой рыбы.
- Будем пировать, - весело сказала она, - Ты любишь рыбу, Лоран?
- Но..., - Лоран сел на кровати.
- Никаких "но", - командирским тоном сказала девушка, - если не будешь питаться, не поправишься.
Она взяла небольшой ножик и стала нарезать рыбу.
- А что там за газета? - вдруг спросил Лоран.
Жанна подняла на него удивлённый взгляд.
- Дай ка мне её, - попросил Лоран, кивнув на газету, в которую была завернута покупка.
- Бумага жирная, вряд ли можно что-то прочитать, - ответила девушка, но всё-таки протянула Лорану промасленный листок.
- Очередная агитка от жирондистов, - протянул Лоран, скользя взглядом по тексту, - давно я не читал республиканских газет. Да она совсем свежая, вчерашняя...
Он нахмурился и углубился в строки, напечатанные мелким шрифтом.
- Слушай-ка, Жанна. Вот слова нашего министра юстиции. Это о последних событиях: "Мы сделали всё, что могли, пытаясь остановить это. Но сила народного гнева иногда бывает слишком велика. Это как лавина, которая сметает всё ветхое и отжившее на своём пути.
Да, могут пострадать и невиновные, но мы помним, что конечная цель всё-таки великая и благая."
- Великая и благая цель, - тихо, побелевшими губами произнёс Лоран и отбросил газету в сторону. - Как я и думал, их цель - вырезать нас всех до одного. Вот она, их великая цель, - Лоран повысил голос. Его рука непроизвольно сжала край одеяла.
Жанна испуганно посмотрела на него.
- Лоран, успокойся. Тебе вредно волноваться, - проговорила она. Газетный листок девушка скомкала и засунула в печку.
- Ты не читаешь газет, Жанна? - спросил Лоран.
- Нет, - девушка покачала головой. - Я не умею читать. Из нас двоих только Рене ходил в школу, правда, только два года... а я нет. Да и не до этого мне было, с детства приходилось работать. Сперва помогала маме. А потом стала работать сама. Но я... я хотела бы научиться, - как-то смущенно проговорила девушка, - Я не хочу читать эти газеты. Но... в мире ведь столько прекрасных книг.
- Да, это верно, - Лоран улыбнулся ей, - но ничего, Жанна. Я тебя научу. Это совсем не сложно.
Глава 5
Несмотря на серьёзную рану и скудное питание, молодой организм всё-таки брал своё. Лоран довольно быстро пошёл на поправку. Минула первая декада сентября. Страшные волнения постепенно стихли, и город как-будто бы немного успокоился. Но многие понимали, что это - всего лишь временное затишье перед очередной бурей. И, возможно, ещё более страшной. Но пока открылись многие, прежде закрытые лавки. Возобновилась торговля. После разгрома нескольких булочных, цены на хлеб стали как-будто бы ниже. Но длинные, изнуряющие очереди никуда не исчезли. За хлебом стояли теперь иной раз и по шесть часов.
Парижская коммуна, возглавляемая Эбером, требовала введения максимума цен на ряд продуктов и в первую очередь, на муку. Правительство же, большинство в котором занимали представители умеренной партии жирондистов, с введением максимума не спешило, полагая, что это приведёт к черному рынку и ещё большей спекуляции продуктами.
Однажды вечером, Жанна вернулась домой очень поздно, едва не падая с ног от усталости. После рабочего дня она около пяти часов стояла в очереди за хлебом.
- Сегодня было какое-то сумасшествие, - тихо сказала она Лорану, - прямо в очереди две женщины упали в обморок. Одна была с грудным ребенком на руках. Мы все стояли дольше, чем обычно. Слава Господу, я успела купить хлеб, но почти сразу за мной, он закончился.
Булочник вышел на улицу и стал кричать, что хлеб закончился, и чтобы люди приходили завтра. Поднялся страшный шум, несколько парней подняли с мостовой булыжники и стали бросать в окна лавки, требуя отдать им хлеб. Они кричали, что булочник его спрятал. Я не стала дожидаться, что будет дальше, и побежала домой. Тем более, что одна из женщин, попыталась вырвать у меня из рук хлеб. И вот, - Жанна сняла с головы и с грустью показала Лорану порванный чепец, - она схватила меня за волосы.
Я еле вырвалась. Народ как-будто обезумел. Больше всего я боялась, что они отнимут хлеб. Но к счастью, мне удалось принести его домой. Больше одной буханки в руки не дают, - Жанна подняла на Лорана большие серые глаза, - Но она большая, нам хватит надолго.
- Это не дело, Жанна, - Лоран посмотрел на лежащую на столе буханку ржаного хлеба и отвернулся.
- Что? - Не поняла девушка.
- То, что ты и работаешь, и достаешь еду на двоих, а я сижу здесь и ничего не делаю.
- Но, Лоран... тебе опасно выходить, - проговорила Жанна.- Не надо было мне всё это тебе рассказывать.
Но я просто не удержалась, прости.
- Нет, Жанна, хорошо что ты всё это рассказала, - Лоран слегка обнял её за плечи, - Да и я же не слепой, сам вижу, что происходит в городе... и во всей стране.
Он отошёл к окну. Уже почти совсем стемнело, был поздний вечер. Жанна потянулась за огарком и зажгла свечу. Маленькое дрожащее пламя скупо осветило подвальчик, бледное лицо Лорана, стоявшего у окна.
- Я думаю, Жанна, - начал он, - нет, я решил... завтра я ухожу отсюда. Найду себе другое жилье, чтобы не стеснять тебя дальше. К тому же ты подвергаешься большой опасности. Если кто-нибудь узнает, что у тебя скрывается сбежавший из тюрьмы аристократ, тебя обвинят в соучастии врагам республики.
- Нет! - вдруг воскликнула Жанна.
Этот крик как-то непроизвольно вырвался у нее, опередив остальные мысли.
- Не уходи, Лоран, - быстро продолжила она, - там ты погибнешь. И ты меня совсем не стесняешь, я даже рада, что смогла тебе помочь, и что теперь ты здесь живёшь. Не уходи. И ещё, - девушка подняла на него глаза, и Лоран впервые увидел, какие они большие и красивые, светло-серые, ресницы длинные и густые, а на подбородке была небольшая милая ямочка.
- Ещё... ты обещал научить меня читать. Вот, - быстро выдохнула Жанна, как последний довод. - А обещания надо выполнять.
И тут она, как-будто устыдившись своего порыва, опустила глаза. Лоран подошёл к ней, осторожно взял за руку.
И Жанна почувствовала, как от его прикосновения, к щекам опять прилила кровь.
- Хорошо, Жанна, - он слегка улыбнулся ей, - Ты очень смелая девушка. Я останусь и научу тебя читать, как и обещал. Только я должен найти работу. Пойми, мне тяжело жить за твой счёт.
- Но..., - начала девушка.
- Никаких "но". Помнишь, как ты мне это говорила? Не спорь, Жанна. Завтра я попробую подыскать хоть какую-то работу.
- Лоран, это очень опасно, - опять вырвалось у девушки.
- Ну, ничего, - Лоран улыбнулся ей, - в одежде твоего брата, да ещё с многодневной щетиной, - он провёл рукой по своей небритой щеке, - меня вряд ли примут за кого-то из знатного рода.
- Как знать, Лоран, - грустно вздохнула Жанна.
Но она видела, что парня ей не переубедить.
На следующий день у Жанны был выходной. Последнее время вынужденные выходные были всё чаще и чаще, осторожная мадам Буллье опять закрыла лавку, и рано утром Жанна уже вернулась обратно.
- Ну вот видишь, Жанна! - воскликнул Лоран, - значит сам Бог велел, чтобы я пошёл искать работу.
- У тебя же нет документов, - быстро сказала Жанна, - что ты скажешь, если тебя остановят гвардейцы?
- Скажу, что потерял. Или, что их украли.
- Я боюсь, Лоран, - прошептала Жанна.
Лоран уже шёл к двери, и на пороге она незаметно сунула ему в карман несколько су и перекрестила.
- Зачем это? - нахмурил брови Лоран, вытащив из кармана монетки.
- Пусть будут, - проговорила Жанна, - мало ли что.
- Ну... хорошо, - согласился Лоран, порывисто обнял её за плечи и шагнул за порог. И уже закрыв за ним дверь, Жанна поняла, что если он не вернётся, ей будет очень больно.
***
Лоран шёл по парижским улицам, совсем не представляя, где можно найти хоть какую-то работу. Он сунулся было в какую-то обувную лавку, но сапожник быстро дал ему понять, что в помощниках не нуждается. То же самое было ещё в нескольких местах, и Лоран начал уже отчаиваться. Проходив по городу около полутора часов, он вдруг сам не заметил, как ноги сами несут его к знакомой с детства улице. Той, где стоял большой особняк, в котором жила его семья.
- Я только взгляну ненадолго и всё, - говорил себе Лоран и шёл всё быстрее и быстрее, засунув руки в карманы и нагнув голову.
- Да здравствует республика! - кто-то гаркнул у него над самым ухом, и Лоран вздрогнул от неожиданности.
На него, пьяно улыбаясь, смотрело красное лицо какого-то санкюлота.
- Свобода, равенство и братство, - продолжил санкюлот, - или..., - он вопросительно посмотрел на Лорана и хохотнул.
- Или смерть, - закончил Лоран знаменитый лозунг революции и отвернулся.
- Правильно, братишка, - опять хохотнул его неожиданный собеседник и дружески хлопнул Лорана по спине. К счастью, он отвлёкся на какого-то другого прохожего, и Лоран быстро свернул за угол. Он прошёл ещё немного, а вот уже перед глазами поплыла знакомая ажурная решётка их особняка. Лоран остановился и вытер появившиеся в углах глаз слёзы. Но он всё равно шёл вперёд. Как-будто можно было оказаться в той, прежней жизни, когда родители и младшая сестра были ещё живы. К страшной реальности его быстро вернули высокие покореженные ворота с выломанным замком, теперь распахнутые настежь. В саду никого не было, Лоран быстро вошёл внутрь, сделал несколько шагов по присыпанной гравием дорожке.
Посмотрел на дом, и как-будто что-то тяжёлое больно ударило его в сердце.
Их особняк, когда-то такой красивый, белого цвета, с изящными колоннами, теперь был темный от копоти, с выбитыми окнами. Они тоскливо темнели, как слепые глаза. Дом был разграблен и сожжён. Лоран не стал заходить внутрь, было слишком тяжело. Да и ясно, что из особняка уже вынесли всё ценное, что можно было вынести. Иначе здесь была бы охрана.
Неожиданно сильно заболел бок. Лоран прижал руку к ране и обошёл вокруг дома, стараясь сдержать слёзы.
В памяти сразу же всплыли страшные картины - убийство отца... это случилось вон там, на уличной мостовой, у самых ворот. Плачущая сестренка. Бледная испуганная матушка. И как их вывели из дома и повели, тыкая в спину и отпуская грубые шутки. Повели в тюрьму, где матушка и сестра приняли смерть, а он...
