– Идём со мной, красавчик! – позвала она. – Ты узнаешь неземную любовь!
– Я не занимаюсь этим с рыбами! – пьяным голосом ответил мужик и дыхнул на нее перегаром. – Здесь хватает баб!
Высказав ему в матерных выражениях всё, что думает об алкашах, Катя сползла в воду и отплыла к мостику.
– Мила, ты здесь? – окликнула она подругу.
– Здесь, – ответила та откуда-то сверху. – Вот дятел! Что думаешь делать?
– Поплыву на пляж. Покажусь, если там мало людей. Надоело уже плавать просто так!
– Тогда я тоже на пляж! Сделаю вид, что испугалась.
Когда «русалка» подплыла к первому волнорезу, на пляже сидел один-единственный мужчина. Он тоже курил и смотрел на спускавшуюся к пляжу Милу, поэтому удалось незаметно подплыть и выбраться на берег. Стемнело, но уже светила луна, да и расстояние было всего шагов десять, поэтому жертву было хорошо видно. Полный тип лет шестидесяти, в одних шортах и с полотенцем через плечо.
– Красавчик! – окликнула Катя. – Не хочешь заняться со мной любовью? Сделаем это в море! – И провела рукой по обнажённой груди.
Этот мужчина отреагировал так, как они и рассчитывали. Он вытаращился на приплывшее чудо и вскочил на ноги. А вот дальше случилось то, от чего обе девушки пришли в ужас. Толстяк покачнулся, схватился за сердце и упал. При этом он сильно ударился затылком об один из булыжников, подёргался и затих.
– Ты его убила! – потрясенно сказала подбежавшая Мила. – Плыви на наше место, а я бегу домой! Набросай в хвост камней, завяжи и утопи, где-нибудь поглубже! Чтобы я ещё хоть раз с этим связалась!
С утоплением хвоста ничего не получилось, её саму чуть не утопили. Едва Катя выплыла за буйки, как услышала шум мотора. Девушка отбросила надувную подушку и собралась нырнуть, но не успела. Сверху упала сетка, в которой она тут же запуталась. Плыть не получилось, поэтому стала тонуть.
– Поймали что-то крупное! – возбуждённо говорил один из сидевших в лодке мужчин. – Я же говорил, что здесь плавает какая-то тварь! Вытягивай, пока она не порвала сеть!
– Теперь никуда не денется, – отозвался второй рыбак. – Вываливаем в лодку. Ёшкин кот, да это же твоя Катерина!
Дальше слышался один мат, пока мужики выпутывали девушку из сети и вытряхивали из нее воду.
– Развлекаешься? – сердито спросил отец пришедшую в сознание дочь. – Возьми рубаху и прикрой срам! Приедем, дома поговорим!
Та ничего не ответила, плакала и думала о том, что сделают их отцы, когда узнают, что шалость дочерей отняла чью-то жизнь. Неужели сдадут их в полицию?
– Где это я? – удивился очнувшийся Михаил.
Последним, что осталось в памяти, был салон «Мерседеса», а сейчас он лежал на полу очень необычной комнаты. Похоже, что у неё не было потолка, а ослепительно-белые стены стремительно удалялись, стоило остановить на них взгляд. Из-за этого кружилась голова, поэтому он не спешил подниматься с тёплого и слегка пружинившего под руками пола. Вопрос был задан незнакомому типу, сидевшему в нескольких шагах от Михаила за обычным канцелярским столом. Тип был весь в белом и немного светился.
– Долго вы намерены так валяться? – спросил он приятным голосом. – Ах, кружится голова! Смотрите на меня или в пол. Садитесь, у нас будет долгий разговор. Неудобно вести его с лежащей душой.
– Какой душой? – не понял Гинзбург. – Что вы болтаете? Кто вы такой и как я здесь оказался?
– Нужно меньше пить, – назидательно сказал белый. – Отпустили своего шофера, нажрались как свинья, а потом сели за руль. Мало того что погибли сами, ещё и угробили вполне порядочную семью. Одного этого достаточно, чтобы осудить вас на вечные муки, но я всё-таки проведу суд. Традиция, знаете ли.
– Я умер? – не поверил Михаил. – Хватит заливать!
– Встать! – рявкнул белый и сам встал из-за стола. За его спиной развернулись два огромных крыла. Перьев на них не было или душа их не увидела из-за ослепительного света.
Гинзбург с трудом поднялся: ставшие ватными ноги едва держали. Если он и потерял тело, это никак не чувствовалось.
– Садитесь, – уже тише сказал белый и сам сел, свернув крылья. – Итак, слушаем дело души Михаила Борисовича Гинзбурга, торговца...
– Я предприниматель, – перебил его подсудимый.
– Ещё раз перебьёте ангела и будете наказаны, – предупредил белый. – Продолжим... Дело!
У него на столе появилась довольно толстая книга. Она сама открылась и быстро перелистала страницы.
– С вами всё ясно, – объявил ангел. – Как я и думал, ад без права обжалования! Есть возражения?
– Кто же так судит?.. – растерялся Михаил. – Ни адвоката, ни последнего слова...
– Я у вас и адвокат, и обвинитель, и судья, – объяснил ангел. – Можете говорить, что хотели. Вы у меня последний в смене, поэтому я никуда не спешу.
– За что ад? – спросил осуждённый.
– Это ваша чёрная книга, – ответил ангел. – Не поняли? В неё записываются все ваши грехи. Есть и белая, в которой то, что можно отнести к добродетелям.
Откуда-то сверху на книгу упал небольшой блокнот.
– Мне их взвешивать? – язвительно спросил судья. – Или поверите на слово, что ваши грехи перевешивают любовь к вашим детям и собакам?
– Я не хуже других! – крикнул Михаил.
– Вы не хуже многих, – поправил его ангел, – поэтому будете гореть в большой компании. Ворам положено вечно жечь руки. Души не чувствуют боли, поэтому вас всех вселяют в эти тела. Они не могут умереть, но прекрасно чувствуют боль.
– Я не вор!
– Кто украл мелочь у деда? – ехидно сказал ангел. – Но я даже не рассматривал детские грехи, у вас их в достатке во взрослой жизни. В России что ни торговец, то вор! Я имею в виду не рядовых работников, а хозяев. Исключения очень редки. Торговая наценка от пятидесяти до двухсот процентов – это даже не воровство, это грабёж! За чей счет куплены дома в Англии и Греции? А яхта и три шикарные иномарки? Вам с неба упали тридцать два миллиона баксов? А сколько денег вы потратили на детей и промотали на жену и любовниц? А ведь они отобраны у покупателей ваших магазинов!
– Меня не могут осудить до страшного суда! – в отчаянии крикнул торговец.
– Вам было откровение, – сказал белый, – но за прошедшие века всё забыли или переврали. Мёртвые судятся сразу и приговор тут же приводится в исполнение. Страшный суд не для них, а для тех живых, кому не повезёт уцелеть к моменту, когда у вашего Создателя иссякнет терпение. Но он очень терпелив, поэтому я думаю, что вы убьёте себя сами, а нам не придётся пачкаться. Есть что сказать?
– Я покаюсь! – уже ничего не соображая от ужаса, закричал Михаил.
– Кому нужно ваше покаяние? – пожал плечами ангел. – На Земле грехи отпускает не Бог, а священники, и это никак не сказывается на вашем посмертии. Богу не нужны ваши молитвы и восхваления. Даже Ему не под силу слушать сразу десятки миллионов людей, да и зачем? Молитвы нужны самим верующим. Они очищают души и придают людям уверенность в жизни. А каяться нужно до наказания, а не после. Даже сейчас ваши слова вызваны не раскаянием, а страхом.
Он опять встал, развернул крылья и внезапно стал абсолютно чёрным. Это было так страшно, что Гинзбург потерял сначала голос, а потом и сознание. В чувство привела страшная боль, которая терзала руки, и ей не было конца.
На улице опять прозвучали выстрелы. Михаил Борисович вздрогнул и с опаской посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы по тротуару бежал молодой, хорошо одетый парень, за которым гналась толпа оборванцев. Кто-то опять выстрелил, и беглец упал. Его окружили и потащили к ближайшему фонарному столбу. Соседние уже были заняты повешенными, а на этом ещё осталось место. Раненый в ногу парень был ещё жив и пытался вырываться, но получил удар по голове и безвольно обвис в руках палачей. Отшатнувшись от окна, Михаил Борисович взял мобильный телефон и позвонил.
– Ты ещё жив, Миша? – раздался из трубки голос приятеля.
– Привет, Виктор! – поздоровался он. – Какая у вас обстановка?
– Такая же, как и повсюду, – отозвался Хаевский. – Народишко бунтует и вешает всех, у кого сытая морда и дорогая одежда.
– А чего это они вдруг так взбесились? – не понял Михаил Борисович. – То всё терпели, даже отмену пенсий, а сейчас эти бунты…
– Кричат, что нечем кормить детей, – объяснил Виктор. – Сами-то давно сидят на одних макарошках, а дети – это святое. По-моему, наверху излишне перегнули палку. Нужно было дать хоть какое-то послабление. Потом всё вернули бы.
– А почему не видно полиции? – поинтересовался он.
– Сколько тех полицейских! К тому же говорят, что многие тоже бунтуют. Повесили своё начальство…
– А национальная гвардия?
– Её всю стянули к Москве. Передавали, что в столице ездят грузовики, из которых москвичам разбрасывают деньги. Там пока спокойно.
– Есть же ещё армия. Неужели так долго ввести чрезвычайное положение? В Новочеркасске в шестьдесят втором…
– У меня есть знакомый полковник, который сказал, что власть может не рассчитывать на армию. Хоть она вся наёмная, но родные большинства солдат сейчас на улицах. Думаешь, они будут в них стрелять? Скорее прикончат тех офицеров, которые это прикажут, и присоединятся к бузотёрам.
– Так что же делать? – беспомощно спросил Михаил Борисович. – Семья в Швеции, а я всё откладывал отъезд. Хотелось собрать больше денег…
– Я думаю добраться до Владислава. У него свой самолёт – это шанс свалить из этой дикой страны. Мои все в Израиле, а я здесь застрял.
– Может, и мне с вами?.. – задумался он.
– Давай, самолёт большой, а Влад не откажет. В крайнем случае заплатишь. Только смени прикид, а то в твоём точно повесят.
– Где же я возьму рваньё? – растерялся Михаил Борисович.
– Я купил у нашего дворника. За какую-то дерюгу содрал сто баксов! Но я заплатил, потому что жизнь дороже.
Он прервал разговор и поспешил добраться до дворника, который жил на техническом этаже их дома. Потолок был низким, поэтому пришлось идти согнувшись.
– Эй вы там! – крикну в темноту Михаил Борисович, и в ответ зажглась тусклая лампочка накаливания.
– Господин Ривкин, – узнал его сидевший на трубах отопления старик. – Чем могу быть полезным?
– Можете, – сказал он. – Продайте мне хоть какую-нибудь одежду!
– Хотите бежать, – оживился дед. – Хорошее дело! Я против расправ на улицах, просто вы слишком сильно придавили народ, вот он и озверел. Судить – дело другое. Только чинуш очень много, да и судьи ничем не лучше. Поэтому, чем больше вас смоется за бугор, тем меньше будет проблем с оставшимися.
– Одежда, – напомнил о себе Михаил Борисович. – Я дам вам за неё сто баксов!
– Баксы не берём, – отказался дворник. – Американцы ввели новые санкции, поэтому их деньги у нас никому не нужны. Эти сволочи как-то метили все купюры, которые привозили в Россию с пятнадцатого года, а сейчас объявили их недействительными. Никто не знает, что это за метки, поэтому за баксы ничего не купишь. Да и рубли… Если турнут нынешнюю власть, деньги точно обесценятся. Давайте я обменяю свой тулуп на ваше пальто? Оно вам всё равно уже не понадобится.
Обмен состоялся, и ободрённый Ривкин поднялся лифтом в свою квартиру. Там он открыл сейф и набил карманы вонючего тулупа долларами. Рублевой наличности было мало, потому что он предпочитал рассчитываться картой. Последними сгрёб карточки на разные счета и сунул в карман брюк. Когда Михаил Борисович вышел из дома, во дворе было безлюдно. На улице тоже не было никого, если не считать раскачивавшихся на фонарях покойников. Мусор никто не убирал, и он попадался на каждом шагу. Пока добрался до проспекта, увидел с десяток сожжённых иномарок. Надежда поймать такси не оправдалась, поймали его самого.
– Стой, жирная рожа! – крикнул кто-то за спиной, и Ривкина схватили несколько рук.
– Точно, чинуша, – сказал другой голос. – Мозги заплыли жиром. Напялил тулуп, а брюки и ботинки не сменил. Вешай его, ребята!
– Я никому не делал зла! – в страхе закричал Михаил Борисович. – Отпустите, Христа ради!
– Я объяснил бы тебе, сволочь, почему твоё благополучие построено на нашей бедности и голоде моих детей, да недосуг, – сказал ему интеллигентного вида мужчина с худым от недоедания лицом. – На фонарь его!
– Нет! – жутко заорал Ривкин и… проснулся.
«Надо валить отсюда! – вытирая пот со лба, думал он. – Есть Вилла в Гётеборге, квартира в Мальмё, три миллиона баксов и ещё столько же на рублёвых счетах. Это не считая машин и украшений жены. К чёрту эту службу и эту страну! Или ещё задержаться? Уж больно хлебное место. Я никому не нужен в Швеции, а семья привыкла жить на широкую ногу».
Не очень далёкое будущее
– Не надоело пялиться в экран? – сварливо спросила жена. – Учти, что скоро по первому каналу «Танцы с московскими геями».
– Посмотришь в записи, – отмахнулся Иван Иванович. – Лучше садись смотреть ужасный триллер «Новый президент». В нём покажут, что случится с Россией, если мы не переизберём нынешнего.
– Как его переизбирать? – проворчала жена. – И так уже разваливается на ходу! Не могли показать раньше. Вот нужно тебе смотреть ужастики на ночь глядя?
– Не мешай! Уже начался.
На экране стереовизора летающий лимузин президента сел перед главным корпусом Ново-Огарёво. Вслед за ним с неба посыпались мотолёты охраны. Новый президент был моложе и бодрей уже покинувшего резиденцию. Выбравшись с помощью водителя из машины, он, постукивая тростью, направился к пристроенному к зданию лифту. После этого показали комнату второго этажа, где возле красивого камина в мягком кресле устроился избранник народа.
– А выглядит неплохо, – оценил Иван Иванович.
– Помолчи! – шикнула на него севшая рядом жена.
В комнату с камином вбежал одетый в чёрный костюм парень и застыл перед хозяином по стойке смирно.
– Садись, Валентин, – разрешил президент. – Я победил с небольшим отрывом, поэтому нужно придумать что-нибудь приятное для народа, чтобы поднять рейтинг. Напряги мозги, мне это уже тяжело.
– Можно понизить коммунальные платежи, – с готовностью предложил молодой.
– Хочешь, чтобы меня грохнула коммунальная мафия? Кажется, я ошибся, оставив тебя в своей администрации!
– Может, взять под контроль цены на лекарства? – неуверенно сказал молодой. – Пусть не все, а только жизненно важные...
– Там своя мафия, – начал сердиться президент.
– Можно легализовать проституцию, – в панике предложил молодой. – Народ оценит...
– Молодец, – одобрил хозяин. – Так и сделаем!
Следующий эпизод снимали в этой же комнате и с теми же персонажами, но уже после первых десяти дней президентства.
– Я не занимаюсь этим с рыбами! – пьяным голосом ответил мужик и дыхнул на нее перегаром. – Здесь хватает баб!
Высказав ему в матерных выражениях всё, что думает об алкашах, Катя сползла в воду и отплыла к мостику.
– Мила, ты здесь? – окликнула она подругу.
– Здесь, – ответила та откуда-то сверху. – Вот дятел! Что думаешь делать?
– Поплыву на пляж. Покажусь, если там мало людей. Надоело уже плавать просто так!
– Тогда я тоже на пляж! Сделаю вид, что испугалась.
Когда «русалка» подплыла к первому волнорезу, на пляже сидел один-единственный мужчина. Он тоже курил и смотрел на спускавшуюся к пляжу Милу, поэтому удалось незаметно подплыть и выбраться на берег. Стемнело, но уже светила луна, да и расстояние было всего шагов десять, поэтому жертву было хорошо видно. Полный тип лет шестидесяти, в одних шортах и с полотенцем через плечо.
– Красавчик! – окликнула Катя. – Не хочешь заняться со мной любовью? Сделаем это в море! – И провела рукой по обнажённой груди.
Этот мужчина отреагировал так, как они и рассчитывали. Он вытаращился на приплывшее чудо и вскочил на ноги. А вот дальше случилось то, от чего обе девушки пришли в ужас. Толстяк покачнулся, схватился за сердце и упал. При этом он сильно ударился затылком об один из булыжников, подёргался и затих.
– Ты его убила! – потрясенно сказала подбежавшая Мила. – Плыви на наше место, а я бегу домой! Набросай в хвост камней, завяжи и утопи, где-нибудь поглубже! Чтобы я ещё хоть раз с этим связалась!
С утоплением хвоста ничего не получилось, её саму чуть не утопили. Едва Катя выплыла за буйки, как услышала шум мотора. Девушка отбросила надувную подушку и собралась нырнуть, но не успела. Сверху упала сетка, в которой она тут же запуталась. Плыть не получилось, поэтому стала тонуть.
– Поймали что-то крупное! – возбуждённо говорил один из сидевших в лодке мужчин. – Я же говорил, что здесь плавает какая-то тварь! Вытягивай, пока она не порвала сеть!
– Теперь никуда не денется, – отозвался второй рыбак. – Вываливаем в лодку. Ёшкин кот, да это же твоя Катерина!
Дальше слышался один мат, пока мужики выпутывали девушку из сети и вытряхивали из нее воду.
– Развлекаешься? – сердито спросил отец пришедшую в сознание дочь. – Возьми рубаху и прикрой срам! Приедем, дома поговорим!
Та ничего не ответила, плакала и думала о том, что сделают их отцы, когда узнают, что шалость дочерей отняла чью-то жизнь. Неужели сдадут их в полицию?
Глава 32 Смерть торговца
– Где это я? – удивился очнувшийся Михаил.
Последним, что осталось в памяти, был салон «Мерседеса», а сейчас он лежал на полу очень необычной комнаты. Похоже, что у неё не было потолка, а ослепительно-белые стены стремительно удалялись, стоило остановить на них взгляд. Из-за этого кружилась голова, поэтому он не спешил подниматься с тёплого и слегка пружинившего под руками пола. Вопрос был задан незнакомому типу, сидевшему в нескольких шагах от Михаила за обычным канцелярским столом. Тип был весь в белом и немного светился.
– Долго вы намерены так валяться? – спросил он приятным голосом. – Ах, кружится голова! Смотрите на меня или в пол. Садитесь, у нас будет долгий разговор. Неудобно вести его с лежащей душой.
– Какой душой? – не понял Гинзбург. – Что вы болтаете? Кто вы такой и как я здесь оказался?
– Нужно меньше пить, – назидательно сказал белый. – Отпустили своего шофера, нажрались как свинья, а потом сели за руль. Мало того что погибли сами, ещё и угробили вполне порядочную семью. Одного этого достаточно, чтобы осудить вас на вечные муки, но я всё-таки проведу суд. Традиция, знаете ли.
– Я умер? – не поверил Михаил. – Хватит заливать!
– Встать! – рявкнул белый и сам встал из-за стола. За его спиной развернулись два огромных крыла. Перьев на них не было или душа их не увидела из-за ослепительного света.
Гинзбург с трудом поднялся: ставшие ватными ноги едва держали. Если он и потерял тело, это никак не чувствовалось.
– Садитесь, – уже тише сказал белый и сам сел, свернув крылья. – Итак, слушаем дело души Михаила Борисовича Гинзбурга, торговца...
– Я предприниматель, – перебил его подсудимый.
– Ещё раз перебьёте ангела и будете наказаны, – предупредил белый. – Продолжим... Дело!
У него на столе появилась довольно толстая книга. Она сама открылась и быстро перелистала страницы.
– С вами всё ясно, – объявил ангел. – Как я и думал, ад без права обжалования! Есть возражения?
– Кто же так судит?.. – растерялся Михаил. – Ни адвоката, ни последнего слова...
– Я у вас и адвокат, и обвинитель, и судья, – объяснил ангел. – Можете говорить, что хотели. Вы у меня последний в смене, поэтому я никуда не спешу.
– За что ад? – спросил осуждённый.
– Это ваша чёрная книга, – ответил ангел. – Не поняли? В неё записываются все ваши грехи. Есть и белая, в которой то, что можно отнести к добродетелям.
Откуда-то сверху на книгу упал небольшой блокнот.
– Мне их взвешивать? – язвительно спросил судья. – Или поверите на слово, что ваши грехи перевешивают любовь к вашим детям и собакам?
– Я не хуже других! – крикнул Михаил.
– Вы не хуже многих, – поправил его ангел, – поэтому будете гореть в большой компании. Ворам положено вечно жечь руки. Души не чувствуют боли, поэтому вас всех вселяют в эти тела. Они не могут умереть, но прекрасно чувствуют боль.
– Я не вор!
– Кто украл мелочь у деда? – ехидно сказал ангел. – Но я даже не рассматривал детские грехи, у вас их в достатке во взрослой жизни. В России что ни торговец, то вор! Я имею в виду не рядовых работников, а хозяев. Исключения очень редки. Торговая наценка от пятидесяти до двухсот процентов – это даже не воровство, это грабёж! За чей счет куплены дома в Англии и Греции? А яхта и три шикарные иномарки? Вам с неба упали тридцать два миллиона баксов? А сколько денег вы потратили на детей и промотали на жену и любовниц? А ведь они отобраны у покупателей ваших магазинов!
– Меня не могут осудить до страшного суда! – в отчаянии крикнул торговец.
– Вам было откровение, – сказал белый, – но за прошедшие века всё забыли или переврали. Мёртвые судятся сразу и приговор тут же приводится в исполнение. Страшный суд не для них, а для тех живых, кому не повезёт уцелеть к моменту, когда у вашего Создателя иссякнет терпение. Но он очень терпелив, поэтому я думаю, что вы убьёте себя сами, а нам не придётся пачкаться. Есть что сказать?
– Я покаюсь! – уже ничего не соображая от ужаса, закричал Михаил.
– Кому нужно ваше покаяние? – пожал плечами ангел. – На Земле грехи отпускает не Бог, а священники, и это никак не сказывается на вашем посмертии. Богу не нужны ваши молитвы и восхваления. Даже Ему не под силу слушать сразу десятки миллионов людей, да и зачем? Молитвы нужны самим верующим. Они очищают души и придают людям уверенность в жизни. А каяться нужно до наказания, а не после. Даже сейчас ваши слова вызваны не раскаянием, а страхом.
Он опять встал, развернул крылья и внезапно стал абсолютно чёрным. Это было так страшно, что Гинзбург потерял сначала голос, а потом и сознание. В чувство привела страшная боль, которая терзала руки, и ей не было конца.
Глава 33 Страшный сон
На улице опять прозвучали выстрелы. Михаил Борисович вздрогнул и с опаской посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы по тротуару бежал молодой, хорошо одетый парень, за которым гналась толпа оборванцев. Кто-то опять выстрелил, и беглец упал. Его окружили и потащили к ближайшему фонарному столбу. Соседние уже были заняты повешенными, а на этом ещё осталось место. Раненый в ногу парень был ещё жив и пытался вырываться, но получил удар по голове и безвольно обвис в руках палачей. Отшатнувшись от окна, Михаил Борисович взял мобильный телефон и позвонил.
– Ты ещё жив, Миша? – раздался из трубки голос приятеля.
– Привет, Виктор! – поздоровался он. – Какая у вас обстановка?
– Такая же, как и повсюду, – отозвался Хаевский. – Народишко бунтует и вешает всех, у кого сытая морда и дорогая одежда.
– А чего это они вдруг так взбесились? – не понял Михаил Борисович. – То всё терпели, даже отмену пенсий, а сейчас эти бунты…
– Кричат, что нечем кормить детей, – объяснил Виктор. – Сами-то давно сидят на одних макарошках, а дети – это святое. По-моему, наверху излишне перегнули палку. Нужно было дать хоть какое-то послабление. Потом всё вернули бы.
– А почему не видно полиции? – поинтересовался он.
– Сколько тех полицейских! К тому же говорят, что многие тоже бунтуют. Повесили своё начальство…
– А национальная гвардия?
– Её всю стянули к Москве. Передавали, что в столице ездят грузовики, из которых москвичам разбрасывают деньги. Там пока спокойно.
– Есть же ещё армия. Неужели так долго ввести чрезвычайное положение? В Новочеркасске в шестьдесят втором…
– У меня есть знакомый полковник, который сказал, что власть может не рассчитывать на армию. Хоть она вся наёмная, но родные большинства солдат сейчас на улицах. Думаешь, они будут в них стрелять? Скорее прикончат тех офицеров, которые это прикажут, и присоединятся к бузотёрам.
– Так что же делать? – беспомощно спросил Михаил Борисович. – Семья в Швеции, а я всё откладывал отъезд. Хотелось собрать больше денег…
– Я думаю добраться до Владислава. У него свой самолёт – это шанс свалить из этой дикой страны. Мои все в Израиле, а я здесь застрял.
– Может, и мне с вами?.. – задумался он.
– Давай, самолёт большой, а Влад не откажет. В крайнем случае заплатишь. Только смени прикид, а то в твоём точно повесят.
– Где же я возьму рваньё? – растерялся Михаил Борисович.
– Я купил у нашего дворника. За какую-то дерюгу содрал сто баксов! Но я заплатил, потому что жизнь дороже.
Он прервал разговор и поспешил добраться до дворника, который жил на техническом этаже их дома. Потолок был низким, поэтому пришлось идти согнувшись.
– Эй вы там! – крикну в темноту Михаил Борисович, и в ответ зажглась тусклая лампочка накаливания.
– Господин Ривкин, – узнал его сидевший на трубах отопления старик. – Чем могу быть полезным?
– Можете, – сказал он. – Продайте мне хоть какую-нибудь одежду!
– Хотите бежать, – оживился дед. – Хорошее дело! Я против расправ на улицах, просто вы слишком сильно придавили народ, вот он и озверел. Судить – дело другое. Только чинуш очень много, да и судьи ничем не лучше. Поэтому, чем больше вас смоется за бугор, тем меньше будет проблем с оставшимися.
– Одежда, – напомнил о себе Михаил Борисович. – Я дам вам за неё сто баксов!
– Баксы не берём, – отказался дворник. – Американцы ввели новые санкции, поэтому их деньги у нас никому не нужны. Эти сволочи как-то метили все купюры, которые привозили в Россию с пятнадцатого года, а сейчас объявили их недействительными. Никто не знает, что это за метки, поэтому за баксы ничего не купишь. Да и рубли… Если турнут нынешнюю власть, деньги точно обесценятся. Давайте я обменяю свой тулуп на ваше пальто? Оно вам всё равно уже не понадобится.
Обмен состоялся, и ободрённый Ривкин поднялся лифтом в свою квартиру. Там он открыл сейф и набил карманы вонючего тулупа долларами. Рублевой наличности было мало, потому что он предпочитал рассчитываться картой. Последними сгрёб карточки на разные счета и сунул в карман брюк. Когда Михаил Борисович вышел из дома, во дворе было безлюдно. На улице тоже не было никого, если не считать раскачивавшихся на фонарях покойников. Мусор никто не убирал, и он попадался на каждом шагу. Пока добрался до проспекта, увидел с десяток сожжённых иномарок. Надежда поймать такси не оправдалась, поймали его самого.
– Стой, жирная рожа! – крикнул кто-то за спиной, и Ривкина схватили несколько рук.
– Точно, чинуша, – сказал другой голос. – Мозги заплыли жиром. Напялил тулуп, а брюки и ботинки не сменил. Вешай его, ребята!
– Я никому не делал зла! – в страхе закричал Михаил Борисович. – Отпустите, Христа ради!
– Я объяснил бы тебе, сволочь, почему твоё благополучие построено на нашей бедности и голоде моих детей, да недосуг, – сказал ему интеллигентного вида мужчина с худым от недоедания лицом. – На фонарь его!
– Нет! – жутко заорал Ривкин и… проснулся.
«Надо валить отсюда! – вытирая пот со лба, думал он. – Есть Вилла в Гётеборге, квартира в Мальмё, три миллиона баксов и ещё столько же на рублёвых счетах. Это не считая машин и украшений жены. К чёрту эту службу и эту страну! Или ещё задержаться? Уж больно хлебное место. Я никому не нужен в Швеции, а семья привыкла жить на широкую ногу».
Глава 34 Ужасы на ночь
Не очень далёкое будущее
– Не надоело пялиться в экран? – сварливо спросила жена. – Учти, что скоро по первому каналу «Танцы с московскими геями».
– Посмотришь в записи, – отмахнулся Иван Иванович. – Лучше садись смотреть ужасный триллер «Новый президент». В нём покажут, что случится с Россией, если мы не переизберём нынешнего.
– Как его переизбирать? – проворчала жена. – И так уже разваливается на ходу! Не могли показать раньше. Вот нужно тебе смотреть ужастики на ночь глядя?
– Не мешай! Уже начался.
На экране стереовизора летающий лимузин президента сел перед главным корпусом Ново-Огарёво. Вслед за ним с неба посыпались мотолёты охраны. Новый президент был моложе и бодрей уже покинувшего резиденцию. Выбравшись с помощью водителя из машины, он, постукивая тростью, направился к пристроенному к зданию лифту. После этого показали комнату второго этажа, где возле красивого камина в мягком кресле устроился избранник народа.
– А выглядит неплохо, – оценил Иван Иванович.
– Помолчи! – шикнула на него севшая рядом жена.
В комнату с камином вбежал одетый в чёрный костюм парень и застыл перед хозяином по стойке смирно.
– Садись, Валентин, – разрешил президент. – Я победил с небольшим отрывом, поэтому нужно придумать что-нибудь приятное для народа, чтобы поднять рейтинг. Напряги мозги, мне это уже тяжело.
– Можно понизить коммунальные платежи, – с готовностью предложил молодой.
– Хочешь, чтобы меня грохнула коммунальная мафия? Кажется, я ошибся, оставив тебя в своей администрации!
– Может, взять под контроль цены на лекарства? – неуверенно сказал молодой. – Пусть не все, а только жизненно важные...
– Там своя мафия, – начал сердиться президент.
– Можно легализовать проституцию, – в панике предложил молодой. – Народ оценит...
– Молодец, – одобрил хозяин. – Так и сделаем!
Следующий эпизод снимали в этой же комнате и с теми же персонажами, но уже после первых десяти дней президентства.
