– Показывай невесту! – весело сказал Владимир Андреевич, разрывая объятия. – Кто из них?
– Ёсико! – позвал Олег. – Подойди к моему отцу. Вторая – это служанка.
Одна из двух японок поспешно приблизилась и низко поклонилась.
– Приветствую моего императора! – сказала она довольно чисто по-русски.
– Красавица! – оценил Владимир Андреевич зарумянившуюся девушку. – А ты ещё не хотел ехать.
– Дайте и мне посмотреть, – сказала Елена Николаевна. – Да, очень славная, только худая. Куда дел свиту?
– Я их распустил, – ответил Олег. – Они целый месяц не были дома, а здесь мне пока не нужны. У тебя толпа своих женщин.
– Пошли, родная! – сказала императрица принцессе. – Я распоряжусь, и тебя отведут в твои покои и приставят тех, кто о тебе позаботятся. Служанку тоже забирай. Твои вещи сейчас доставят.
Женщины ушли, и Олег остался наедине с отцом.
– Договор я подписал, – сказал он. – Наш экземпляр у секретаря. Мы ещё многое обсуждали, потом об этом поговорим.
– Как тебе невеста? – спросил отец, пытливо взглянув сыну в глаза. – Нравится?
– Она не может не нравиться, – ответил Олег. – Я в неё влюбился. Только беспокоит, что у них такие слабые принцессы, что не все доживают до старости. Она умудрилась простудиться в дороге, хоть закутывали и кормили только горячим. И мой врач сказал, что такие женщины переносят роды через одну.
– И с чем связана такая слабость? – удивился отец.
– Он считает, что с недостатком движения и с наследственностью. В семьях императоров Японии традиционно была высокая детская смертность.
– А не могли найти покрепче? Дали самую дохлую.
– Отец! – возмутился Олег. – Я выбрал её сам!
– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал Владимир Андреевич. – Есть у меня мысли по этому поводу. Но сначала её нужно крестить, потом вас поженим. Всё остальное подождёт.
С крещением тянуть не стали и провели его на следующий день в Благовещенском соборе. Принцессу Ёсико нарекли Еленой Владимировной. В тот же день прибыли из поездки в Санкт-Петербург брат Андрей и его жена Александра Августовна. Братья увиделись после долгой разлуки и познакомили друг друга со своими избранницами. Александра уже чисто говорила по-русски, а Ёсико-Елена пока не могла этим похвастаться, но уже понимала большую часть разговора. Встреча произошла в комнатах, которые занимала невеста. Оставив женщин общаться в большой гостиной, братья вышли в малую.
– Красивая, – с ноткой зависти сказал Андрей, – но слишком бледная. И в бёдрах узкая, там все такие?
– Я ей бёдра не мерил, – ответил Олег, – а бледность уберём. Отец сказал, что у него по этому поводу есть мысль, но и я кое-что придумал.
– Я смотрю, ты к ней неравнодушен, – заметил брат. – А как же Вера?
– Что ты хочешь услышать? – спросил Олег. – Какой смысл в любви, если она не принесёт ничего, кроме неприятностей и страданий?
– А в ней вообще есть смысл? – усмехнулся Андрей.
– В моей к Елене есть! – ответил Олег. – Мы сделаем друг друга счастливыми и оставим после себя детей. Если в жизни и есть какой-то смысл, то он в этом! Я Алексея считаю своим другом, хоть он и обошёлся со мной по-свински. И любовь к его жене я из себя вытравил, хотя она по-прежнему волнует как женщина. Но влечение мужчины к красивой и сильной женщине – это ещё не любовь. Если бы не было невесты, я продолжал бы страдать, теперь думаю только о ней.
– Хорошо, если так, – сказал Андрей. – Ты что-то говорил насчёт мысли?
– Вера говорила, что была очень дохлая, – улыбнулся Олег. – Муж заставил заниматься борьбой, а потом она приохотилась сама. И мой врач сказал, что большинство болезней проистекает из-за недостатка движений. Вроде это нарушает обмен. Старики, говорит, потому и болеют, что мало двигаются. А кого гоняют, тот до ста лет проживёт без болезней!
– С ума сошёл? – спросил Андрей. – Я не знаю, какой была Вера, но сейчас она напоминает дикую кошку. Такая же маленькая, но сильная, гибкая и готова показать когти. А твоя Елена развалится на части, да и отец не позволит заниматься борьбой. Об этом узнают и будут болтать.
– А что в этом позорного? – спросил Олег. – Необычное занятие для женщины? Так она у меня сама необычная. А с отцом я поговорю, только уже после свадьбы.
– Когда венчание?
– Примерно через неделю, – ответил Олег. – Отец пока не решил.
– Куда теперь? – спросил я Шувалова.
– Вы о чём? – не понял Пётр Павлович.
Он приехал во дворец несколько минут назад и сразу же направился к нам. Мой вопрос последовал после обмена приветствиями.
– Ну как же, – сказал я. – Вы к нам приезжаете только для того, чтобы сдёрнуть с одного места и перевезти куда-нибудь в другое.
– А вы так сильно держитесь за свой дворец? – спросил он.
– Какой он мой! – ответил я. – Надо поговорить с тётей, чтобы продала его казне. Это уже не дворец, а научный центр. А насчёт того, что держусь... До того как убрали тех, кто занимался радиолокацией, мне было бы жалко уезжать, а теперь уже нет. Там были друзья, да и я принёс пользу, а с пополнением дружба не складывается и среди них нет женщин. И в новых темах я вам не помощник: всё, что по ним знал, давно выложил.
– А зачем вам женщины? Мало жены? – пошутил Шувалов.
– Уехала её подруга, – объяснил я. – Да и большинство тех, кого она учила борьбе, тоже сейчас в Питере. Занять себя нечем, поэтому у нас опять хандра.
– Слышал об этих занятиях. И как результаты?
– Кто как занимался, – ответил я. – Многие за четыре месяца кое-чего достигли. Если не бросят, толк будет. А почему вас это интересует?
– Есть одна мысль, – хмыкнул он. – Три дня назад женился великий князь...
– Изящный ход с японцами, аплодирую. Я думал, что с ними придётся воевать.
– Я тоже так думал, – сказал Шувалов. – В той бочке мёда, которую мы привезли из Японии, оказалась ложка дёгтя – здоровье принцессы.
– И чем она больна? – спросил я. – Или это секрет?
– Её обследовали после свадьбы и не нашли никаких болезней, но излишне субтильное сложение и слабость... Врачи полагают, что в нашем климате она будет часто болеть, и могут возникнуть сложности с родами.
– У наших дворянок такие сложности через одну, – сказал я. – Многие после второго или третьего ребёнка прекращают рожать, а то и вовсе отдают богу душу. А крестьянки рожают по десятку и без всяких проблем. Это от лени и безделья. Видели бы вы мою Веру, пока я за неё не взялся!
– А возьмётесь за великую княгиню? – спросил он, вогнав меня в ступор.
– Вы долго думали, прежде чем такое сказать? – отойдя от удивления, спросил я.
– Это не моя идея, – сообщил с интересом наблюдавший за мной Шувалов. – Такая мысль почему-то пришла в головы великого князя и императора. Врачи императорской семьи выразили сомнение...
– Это понятно, – кивнул я. – Покажите мне врача, который в такой ситуации возьмёт на себя смелость что-то советовать. На их месте я тоже сомневался бы. Скажу вам больше, я и на своём сомневаюсь! Я вытягивал жену в спорт насильно, и был совершенно уверен, что у неё нет никаких болезней, кроме лени. А с вашей княгиней я ни в чём не уверен! Насколько я помню, императорская семья в Японии никогда не отличалась большим здоровьем. И медицина сейчас... так себе. Просмотрят какую-нибудь гадость, а мы окажемся крайними.
– Не замечал за вами трусости, – покачал он головой.
– Боятся все! Страх – это нормальное чувство, которое помогает выжить. Превозмогать нужно только тогда, когда он мешает, – в этом и заключается мужество. А когда страх разумный, глупо с ним бороться.
– Может, вы и правы, – согласился он. – В любом случае это решите не со мной. Император хочет вернуть вас в свой ближний круг. Придворных должностей вас не лишали и комнаты остались за вашей семьёй, так что нужно только собрать вещи и переехать. Когда это удобно сделать?
– Вещи мы соберём хоть сегодня, а переезжать лучше завтра, в первой половине дня. Я не надрываюсь на работе, но кое-какие дела есть, и их нужно закончить.
– Значит, завтра, в одиннадцать, будут машины и охрана, – сказал он, поднимаясь с кресла. – Когда выпустите следующую книгу? Сами говорите, что нет работы, а за три месяца не написали ни одной книги.
– На днях отправим рукопись в редакцию, – ответил я, тоже встав, чтобы его проводить. – Книги не пирожки, а мы вам не булочники. Как получается, так и пишем.
Когда я рассказал о нашем разговоре жене, она растерялась.
– Я не против того, чтобы отсюда уехать и вернуться к родителям, но заниматься с этой японкой... Я занималась с теми, кто смотрел мне в рот и делал всё, что я говорила. По-другому в этой борьбе просто нельзя. А как заставить её что-то делать? И потом почему обязательно борьба? Если она, как ты говоришь, дохлая, достаточно обычных упражнений.
– Посмотрим, – сказал я. – Нужно послушать, что нам скажут, поговорить с врачами и познакомиться с женой Олега. Может быть, решат что-нибудь другое. Мне самому не хочется с этим связываться. Никогда бы не подумал, что такое может прийти в голову императору. Нам с тобой нужно забрать вещи и проститься с ребятами. Твои ученики будут расстроены.
– Их только трое. Они получили необходимый минимум и при желании смогут заниматься без меня. А вещи я сегодня соберу, тебе не нужно этим заниматься.
В этот день я обошёл лаборатории, оповестил всех о нашем отъезде и ответил на некоторые из возникших вопросов. По-хорошему надо было собраться и посидеть за столом с теми, с кем у нас завязались приятельские отношения, но проводить такие посиделки не тянуло. Вера высказалась точно так же.
– Были бы здесь друзья – другое дело, а я не хочу собираться из-за одного твоего Головина. О чём можно втроём говорить весь вечер без водки?
День закончился, а на следующий за нами приехали сразу после завтрака.
– Нам велели подождать, если вы не готовы, – сказал мне командовавший охраной штабс-капитан.
– Давно готовы. Прикажите солдатам забрать вещи.
Провожать нас, бросив работу, вышли все учёные и инженеры. Я помахал им рукой из окна «медведя» и почему-то подумал, что сюда уже не вернусь. Наверное, Вера подумала о том же, потому что всхлипнула и прижалась ко мне. Нервы у жены в последнее время слегка растрепались. Неустроенность из-за этих переездов с места на место и страх бесплодия действовали на неё не лучшим образом.
До окраин Москвы ехали минут десять и в два раза дольше добирались до дворца. На воротах стояли знакомые офицеры, которых заранее предупредили о нашем приезде, поэтому не было проверки документов. За время отсутствия родители выбирались к нам только два раза, поэтому встреча получилась очень тёплой. Сестра пока жила здесь, но скоро оканчивала гимназию и собиралась замуж.
Долго общаться не дали: зазвенел телефон, и взявший трубку отец позвал к аппарату. Звонил сам император.
– Я в кабинете, – сказал он и положил трубку.
Я сообщил родным, что меня вызывают, и поспешил в императорский кабинет. В охране стояли императорские гренадёры, которые меня не знали, но из дверей выглянул секретарь и велел пропустить.
– Проходите в кабинет, князь, вас ждут, – сказал он мне и сел на своё место в приёмной.
В кабинете собралась вся мужская часть императорского семейства. Сам Владимир Андреевич сидел за своим столом, а его сыновья заняли стулья, которыми пользовались те из посетителей, кому это позволяли их положение или хозяин кабинета. Я их приветствовал как положено, начиная с императора. Получилось довольно долго, но меня не прервали.
– Закончили? – спросил Владимир Андреевич. – Тогда перейдём к делу. Пётр Павлович должен был вам передать, в чём у нас нужда.
– А почему именно я? – спросил я. – И почему обязательно борьба? У вас есть куча врачей, под руководством и наблюдением которых княгиня может заниматься спортивной гимнастикой. Это и легче, и безопаснее, и не вызовет лишних разговоров.
– Я предлагал то же самое, – вставил Андрей.
– А почему вы сами не ограничились гимнастикой? – спросил император.
– Гимнастика развивает мышцы и связки, – ответил я. – Регулярные занятия делают женщину здоровой и сильной. А если заниматься долго и много, намного проще переносятся роды. Я не ограничился физическими упражнениями потому, что моя жена ленилась и ей было неинтересно нагружать тело пустой работой. Кроме того, борьба закаляет характер и даёт возможность испытать себя в схватке, что редко выпадает женщине. Развивается координация движений, увеличивается скорость реакции и появляется уверенность в собственных силах. Вашим жёнам такое вряд ли понадобится, а для моей, да ещё при той жизни, которую мы вели, это было нелишним. Мне и сейчас спокойнее, потому что она может за себя постоять. У Веры оказался талант к борьбе, другим, чтобы добиться её мастерства, требуется намного больше времени.
– Я всё-таки тебя попрошу, – сказал Олег, перейдя со мной на ты при отце и брате, заставив их переглянуться. – Я говорил с Еленой, она согласна. Неужели не поможешь?
– Вы не понимаете, о чём просите, – ответил я. – Заняться гимнастикой согласен, могу даже заняться индийской йогой, а заниматься борьбой – увольте!
– Жаль, – сказал Олег. – Я думал, что ты мне друг.
Его слова разозлили и заставили плюнуть на этикет.
– Да, друг! – сердито сказал я. – Но я не смогу заниматься с твоей женой так, как занимался со своей. Дворянки не привычны к труду и к каким-то усилиям, а здесь придётся изо дня в день нагружать себя всё больше и больше! Конечно, потом она скажет спасибо, но до её спасибо нужно дожить! А до этого нужно заставлять заниматься. И нужен постоянный врачебный контроль. У жены отец размером с медведя, и никто в их семье серьёзно не болел, а японского императора можно перешибить соплёй, да и вообще...
Я замолчал, решив, что и так сказал больше чем следовало.
– Значит, так! – подвёл черту Владимир Андреевич. – В двенадцать покажете великой княгине всё, на что способны. Заодно Веру Николаевну осмотрит мой врач, а потом решим.
– Готовься к демонстрации! – сказал я Вере, когда злой вернулся к семье. – Через час будем давать представление для японки. Только не вздумай меня так же приголубить, как при показе императору. Ей такое может понравиться, а мне – нет. Надо было вчера отрепетировать для них танец.
Я немного ошибся: смотрела нас не одна великая княжна, а всё императорское семейство, да ещё два врача в придачу, так что мы смогли увидеть не только Елену Владимировну, но и Александру Августовну. Японка понравилась, хотя я видел более красивых, правда, только на фотографиях, а немка могла работать моделью, если бы была красивее лицом. Фигура у неё замечательная. Все были одеты без лишней роскоши, но мы в своих кимоно всё равно смотрелись на их фоне бомжами.
