И желтая табличка со знаком «Мокрый пол», которую уборщица оставила утром за моим столом, оказывается как нельзя кстати.
Кусок пластмассы не сдержит людей навечно, но долго мне не нужно. Или все случится сейчас и очень быстро, или я выставлю наглую девицу вон. Причем таким безобразным образом, что она не посмеет больше вернуться и вертеть передо мной своим совершенным телом.
Примерочная номер восемь.
Шаг внутрь.
За мной плотно прикрывается тяжелая занавеска.
Стою, опустив руки, и смотрю на девушку передо мной. Между стенами, зеркалом и перегородкой так мало места, не занятого нашими телами, что мы почти касаемся друг друга, не вытягивая рук. Платье-сорочка, ничего не скрывающее и зовущее, все еще на ней. На мне свободные штаны-трико, и взгляд соблазнительницы уже там – ниже моего пояса, ей все видно, все понятно – я не скрываю своих желаний и намерений.
Ну что, статуэтка слоновой кости, модель рекламы нижнего белья, что ты теперь сделаешь? Если на симпатичном личике появится выражение торжества – я усмирю свои желания, отвешу отвратительную пошлость, сделаю что-нибудь неприятное, даже гнусное – вплоть до того, что обвиню наглую девицу в попытке воровства. Сейчас я так взведен, что могу выкинуть что угодно.
Во взгляде Охотницы вспыхивает испуг, сменяется азартом или похотью – в ее зрачках так темно, что не понять. Только волны напряжения расходятся от нас – от нее, от меня – сливаются вместе, наэлектризовывая крошечное пространство, заставляя его искриться молниями.
Стою, не двигаясь, буравлю девушку взглядом, когда уже давно хочется большего. Но шаг с моей стороны сделан, теперь ее очередь.
Она тянется руками к лямкам платья, струей воды, теплого молока ткань стекает к ее ногам.
Я достаю из кармана пакетик с презервативом – они у меня всегда с собой. Если ты ценный приз с миллионами в придачу, то быстро оцениваешь необходимость безопасного секса.
Не отрывая от меня глаз, девушка поднимает платье с пола и аккуратно кладет на табурет.
Молодец, отмечаю я – не знаю, зачем, – и тяну вниз свои штаны. Дешевые, из этого самого магазина, но в этот момент они удобнее моих фирменных джинсов, лежащих в шкафу съемной квартиры.
На пол подают ажурные стринги девушки, изящное движение ногой – пальцы с педикюром телесного цвета ловко подхватывают полоску кружев и отправляют на табурет. Черт, а эта Охотница смела, кроме того, что мозги-отключающе красива.
Отчаянная девчонка. Это заводит. Заводит еще больше. Хотя куда еще?
Хочу ее голой, и она понимает без слов. Горку вещей – восемь из магазина и парочку ее собственных – венчает кружевной бюстгальтер, сливками на праздничный торт. Хотя нет, торт стоит передо мной, и я собираюсь его опробовать – грубо, спешно, испугавшись силы своих желаний.
Но черт – меня все сводит с ума! Ее тело – модельное, идеальное для белья и без, взгляд, полный ожидания и темный как ночь, в которой все кричит о наслаждении, кабинка в примерочной магазина... То, что в любой момент нас могут обнаружить – и разразится скандал.
Я быстр. Я решителен. Подхватываю девушку на руки – она легкая, гибкая и готова принять меня, – врываюсь в нее одним стремительным движением, получив в награду восторженный всхлип, и едва удерживаю свой стон. Толкаюсь на всю длину, еще и еще раз – примеряясь, приходя в восторг от того, насколько хорошо мне в ней! И какой гуттаперчевой становится девушка в моих руках, обтекла ногами, руками… Длинные локоны щекочут мне плечи, и хочется почувствовать все голым телом. Дергаю девушку вверх и вниз на руках, потом прислоняю спиной к холодному зеркалу и мчу. Спешу навстречу короткому мгновению, ради которого мужчины во все века совершали самые идиотские глупости.
«Не говорить». Она понимает без слов. Удерживает звуки и ловит стоны губами.
«Не целовать». Мимолетное разочарование сверкает в ее глазах. Пропало.
Да, вот так.
Так.
Так.
Эту игру начала ты. Но мы будем вести ее. По моим. Правилам.
Такого яростного, такого стремительного перепиха у меня не бывало со времен ранней юности, когда секса хотелось при любой возможности и в самых неподходящих местах (на велосипедной стоянке, в школьной раздевалке, на кухне, пока родители ждали десерт на стол...)
Но девушке приходится по вкусу бешеный ритм и напор.
Бьется птицей в моих руках, прикусывает до крови губы. У меня даже челюсти сводит, как хочется впиться в ее рот. Нет! Не по правилам! «Не целовать».
Вместо этого слизываю алую капельку и срываюсь в жесточайший оргазм. Раскатывает меня, как тесто для спагетти...
Такого ошеломляющего взрыва я не испытывал никогда.
Но разве я когда-то занимался сексом в примерочной?
Опасность – серьезнейший афродизиак. Особенно если быть обнаруженным грозит не выговором и беседой с родителями в кабинете директора, не просто потерей работы, но гораздо более серьезной потерей – всех моих миллионов!
Выскальзывая из примерочной, вдруг жалею, что такой принципиальный урод и не поцеловал. Если жизнь подбросила приятный подарок, нужно брать целиком. Заглотить весь спектр чувств.
До головокружения, до одури не хватает вкуса девушки на моих губах.
Отрезвляет меня вид менеджера зала – знаком вопроса торчит над пластмассовой табличкой «мокрый пол».
Пит долговяз и близорук. С чувством превосходства, слишком тяжелым для его костлявых плеч. У парня хватает причин чувствовать себя лучше других. Он младше меня на два года, но уже успел сделать успешную карьеру – от мойщика туалетов до распорядителя продавцами в зале. Относительно меня его превосходство буксует. Пит пытается смотреть свысока – он и впрямь чуть выше, – но у него ничего не выходит. Избранников фортуны не спрятать за дешевой одеждой и в дешевом магазине, вот и Пит, ничего не зная обо мне, чувствует – сколько ни лезь из кожи вон, а никогда не заработать той благородной стали во взгляде, которой я легко и непринужденно стегаю его сутулые плечи.
А может, наоборот, Пит что-то знает? Он вполне похож на того, кто покупает глянцевые журналы, чтобы камерами папарацци подглядывать в недоступный ему мир. Я вполне мог засветиться в одном из последних номеров. Это бы объяснило желчь, растекающуюся по лицу парня каждый раз, когда он обращается ко мне. Меня его поведение забавляет. Его мое – еще сильнее нервирует и злит. Он стреляет своими мелкими глазками на примерочные, прислушивается, облапывая меня сальным взглядом.
Я нормально выгляжу. Я успел привести в себя в порядок. А глаза, блестящие от еще не схлынувшего возбуждения, легко залить металлом. Наглости в них всегда в избытке. Так что Пит не станет слишком любопытствовать и не посмеет рта раскрыть, если что-то слышал. В последнем я не уверен – мы были предельно осторожны в номере восемь, но обоих так накрыло, что кто его знает.
Молча отставляю за стол табличку «Мокрый пол», и как раз подходят клиенты, вынуждая нас с Питом вернуться к своим непосредственным обязанностям. Меня – считать вещи, Пита – уйти в зал, следить за работой продавцов.
Распределяю потенциальных покупателей по примерочным подальше от восьмой. Девушка из нее не спешит появляться в коридорчике.
Чувствую вдруг сильное раздражение, не хуже Пита, потому что все становится на свои места. Охотница знает, кого ловит на удочку своего идеального тела, и предложила пресытившемуся парню приключение, которого у него наверняка не было. Теперь вот тянет время, выжидая момент, пока разойдутся клиенты. Чтобы удобнее предъявить счета за полученное удовольствие – номер телефона. Знакомство.
Дрожит занавеска. Девушка появляется с ворохом одежды в объятьях, прижатым чуть ниже груди, выставляя ее тем самым напоказ. Я мял эти груди своими руками еще десять минут назад. Они – такие упругие! Соски темные, словно жареная карамель – почему я их не прикусил, чтобы распробовать? Не на то ли намекает девчонка, выразительно подпирая вверх полушария и подсовывая их в открытый запах расстегнутой на лишнюю пуговицу рубашки? Хочет, чтобы я стоял, глядя на то, как она приближается, и вместо удовлетворения испытывал чувство, что откусил от тортика слишком маленький кусок?
Стою. Испытываю.
Значит, все делается специально? Сейчас начнутся затаскивающие взгляды, способные проникнуть в карманы, заглянуть в память телефона?
Называние имен.
Вопросы...
Их не последовало.
Девушка опустила на прилавок передо мной аккуратно сложенные вещи – восемь штук – платье цвета слоновой кости короновало стопку как напоминание, от которого между ног плеснуло кипятком.
Улыбнулась, как бы говоря: «Спасибо, мне не подошло»… и не спеша направилась прочь. Оставляя глазеть ей в спину.
Честно?
Я был озадачен и, черт возьми, задет!
Стонало самолюбие, трещала вера в свою неотразимость. Еще ни одна девушка не уходила от меня неудовлетворенной – первая связь в школе не в счет, мы с одноклассницей сами не понимали, что делали. А тут я впервые разгонял унизительные сомнения: «Ей что, не понравилось?» И какому мужчине подобное не испортит настроение?
Спасли свежие воспоминания о том, как девица, равнодушно покидавшая магазин, бьется птицей в моих руках. Капелька крови алеет на нижней губе… Отправившая меня в короткий и звёздный полет капелька крови.
Жаркие картины подправили самолюбие, но напрочь уничтожили покой, и девушка-статуэтка в моих мыслях весь вечер. Я даже не спал ночью пару часов – вертелся как петух на гриле, потому что представлял ее голое, ровное, гладкое тело, открытое для меня – разглядывай, бери! Источавшее возбуждение. Глаза – голубые, с темной полоской по краю радужки – в плохом освещении кабинки они потемнели под цвет этой самой полоски. За миг до того, как девушка забилась в экстазе, они распахнулись и посмотрели на меня испуганно и восторженно.
Вот эта невероятная смесь эмоций беспокоила, не оставляла меня.
Разобрав быстрый, но яркий секс на мелкие детали, я прогнал последние подозрения в своей несостоятельности - моя Охотница впервые испытала сильнейший оргазм. В такой момент не соврешь. Я был богом в примерочной номер восемь, подарив девушке новую вселенную. И смотрела она на меня, как на бога – с испугом и восторгом!
Утром проснулся с красными от недосыпа глазами, жутким стояком и кривой усмешкой на помятом лице. Кем бы ни была незнакомка, она сумела залезть мне не только в штаны, но и в мозги, лишив нормального сна и заполнив воображение бесстыже-прекрасными сценами с собой в главной роли.
Впервые за месяц я собирался на работу как в ночной клуб – накупался, начистил до блеска зубы, залил себя дорогим одеколоном. Приоделся! Выбрав из рабочих тряпок те, что выставляли в наиболее выгодном свете.
И кто кого собирался соблазнять?
Со вчерашнего дня, а может, уже с самого первого, мы вступили с Охотницей в необычную игру. Какой бы привлекательной ни была незнакомка, неотразимой ее сделала именно игра. Чтобы задеть такого, как я, требуются раздражители посильнее, чем одна красота – слишком избалован. Слишком многое из того, что не даже не снилось Питу, давно опробовано и успело приесться. Но коктейль из похоти и адреналина пришелся мне по вкусу. Я собирался насладиться по полной – и девушкой, и игрой.
Шел по слезливому предзимнему городу и улыбался в предвкушении.
Подобное состояние души я ценил. Слишком редко оно посещало меня. Особенно в последние месяцы.
Что делать? Человек – удивительно капризное существо, и ему вечно чего-то не хватает для счастья. Кому-то денег до зарплаты, кому-то – на часы «Ролекс», и неважно, что вызывает неудовлетворённость, главное – оно вызывает. Можно сколько угодно сравнивать и сопоставлять свою судьбу с чужой, как пыталась учить нас сдержанности Мария. Сколько угодно думать о голодающих из стран третьего мира... Оно может немного помочь – поскребет ленивым земляным червем в груди – но терапевтический эффект все равно выйдет короткоживущим.
Да, людям в разных уголках планеты не хватает воды, еды и множества других необходимых для жизни вещей, но меня лишили месячного содержания и любимой «Ламборгини» – и я несчастлив. Я целый месяц уже, считай, пребываю в тяжелой депрессии, если вдруг вздумал завидовать Джейсону!
Мой хороший друг – тот еще засранец. Мы знакомы с начальной школы, и еще совсем недавно вместе гонялись за впечатлениями. Но, закончив университет, он устроился в консалтинговую компанию и готовится через пару лет перейти в семейный холдинг. У Джейсона получается. Его никто не заставляет. Он заразился какой-то облагораживающей душу болезнью или на него снизошло просветление, но чем бы не было вызвано, с некоторых пор желания моего лучшего друга удачно совпадают с пожеланиями его отца.
У меня так не вышло.
Мы старались оба – я и моя совесть, несмотря ни на что, она у меня есть. Мы прислушивались к пожеланиям родителей, нытью сестры, к проникновенным рассказам Марии – она для нас с сестрой как мать, хоть и получает за свою доброту деньги. В нашем мире – все за деньги, не исключая любви. Я старался разобрать во сне голоса, которые вывели прадеда Первопроходца из Чехии в Роттердам. И почувствовать созидательные силы, что способствовали успеху деда Основателя. Я даже пытался прислушаться к поучениям новообращенного Джейсона, примкнувшего к стану нравоучителей.
Бесполезно.
Я понимаю логику всех их аргументов, но не в силах изменить характер – хорошо и от души я делаю только то, что мне по-настоящему нравится. А найти что-либо более увлекательное, чем приятное времяпровождение, не смог.
Я вовсе не глуп и согласно тестам на интеллект отношусь к пяти процентам людей, у которых уровень, определяющий работоспособность клеток головного мозга, значительно выше среднестатистического. Но серое вещество в моей голове очень серое. Клетки в нем способны на слаженное функционирование, только если я искренне увлечен. Тогда я могу все! У меня получается все. Абсолютно.
Слабый характер? Да ни фига. Если мне нужно, я способен сносить стены. Я расколотил одну в гараже пару месяцев назад, добираясь до своей «Ламборгини». Мы с Сандро накурились какого-то говна и вздумали прокатиться по ночному городу, а ворота не открывались. Тогда я решил, что дед выполнил свою угрозу и оставил меня без машины. На самом деле накануне в гараже сменили замок, и новый ключ лежал у меня в кармане, но под дурманными парами я совершенно забыл об этом. Разбитая стена ускорила мое появление за прилавком дешевого магазина.
Но факт остается фактом – если мне что-то надо, я весь в деле, на все сто процентов моего существа. По желанию - у меня функционирует только один канал для общения с миром, все остальные закрыты. Я ничего не слышу, не вижу, не приду на помощь, даже если кто-то начнет орать в уши: «Помоги!». Вокруг будут рушиться дома и подкатывать волны цунами – я продолжу делать, что делал, до одури, до звезд в глазах. До тошноты – такой, что только ползти в туалет. Коллекция ЛЕГО – лучшее доказательство того, что я не преувеличиваю.
Собрать модель из тысячей деталей чертовски трудно, нудно и занимает время. ЛЕГО – это конструктор для аутистов и роботов. Создатели пытки века утверждают, что бракованный кубик встречается не чаще, чем на девять миллионов. Моя избранность судьбой включает не только приятные, но и горькие моменты, потому что среди пакетиков для моих моделей ЛЕГО часто находились лишние детали или недоставало одной из нужных.
Кусок пластмассы не сдержит людей навечно, но долго мне не нужно. Или все случится сейчас и очень быстро, или я выставлю наглую девицу вон. Причем таким безобразным образом, что она не посмеет больше вернуться и вертеть передо мной своим совершенным телом.
Примерочная номер восемь.
Шаг внутрь.
За мной плотно прикрывается тяжелая занавеска.
***
Стою, опустив руки, и смотрю на девушку передо мной. Между стенами, зеркалом и перегородкой так мало места, не занятого нашими телами, что мы почти касаемся друг друга, не вытягивая рук. Платье-сорочка, ничего не скрывающее и зовущее, все еще на ней. На мне свободные штаны-трико, и взгляд соблазнительницы уже там – ниже моего пояса, ей все видно, все понятно – я не скрываю своих желаний и намерений.
Ну что, статуэтка слоновой кости, модель рекламы нижнего белья, что ты теперь сделаешь? Если на симпатичном личике появится выражение торжества – я усмирю свои желания, отвешу отвратительную пошлость, сделаю что-нибудь неприятное, даже гнусное – вплоть до того, что обвиню наглую девицу в попытке воровства. Сейчас я так взведен, что могу выкинуть что угодно.
Во взгляде Охотницы вспыхивает испуг, сменяется азартом или похотью – в ее зрачках так темно, что не понять. Только волны напряжения расходятся от нас – от нее, от меня – сливаются вместе, наэлектризовывая крошечное пространство, заставляя его искриться молниями.
Стою, не двигаясь, буравлю девушку взглядом, когда уже давно хочется большего. Но шаг с моей стороны сделан, теперь ее очередь.
Она тянется руками к лямкам платья, струей воды, теплого молока ткань стекает к ее ногам.
Я достаю из кармана пакетик с презервативом – они у меня всегда с собой. Если ты ценный приз с миллионами в придачу, то быстро оцениваешь необходимость безопасного секса.
Не отрывая от меня глаз, девушка поднимает платье с пола и аккуратно кладет на табурет.
Молодец, отмечаю я – не знаю, зачем, – и тяну вниз свои штаны. Дешевые, из этого самого магазина, но в этот момент они удобнее моих фирменных джинсов, лежащих в шкафу съемной квартиры.
На пол подают ажурные стринги девушки, изящное движение ногой – пальцы с педикюром телесного цвета ловко подхватывают полоску кружев и отправляют на табурет. Черт, а эта Охотница смела, кроме того, что мозги-отключающе красива.
Отчаянная девчонка. Это заводит. Заводит еще больше. Хотя куда еще?
Хочу ее голой, и она понимает без слов. Горку вещей – восемь из магазина и парочку ее собственных – венчает кружевной бюстгальтер, сливками на праздничный торт. Хотя нет, торт стоит передо мной, и я собираюсь его опробовать – грубо, спешно, испугавшись силы своих желаний.
Но черт – меня все сводит с ума! Ее тело – модельное, идеальное для белья и без, взгляд, полный ожидания и темный как ночь, в которой все кричит о наслаждении, кабинка в примерочной магазина... То, что в любой момент нас могут обнаружить – и разразится скандал.
Я быстр. Я решителен. Подхватываю девушку на руки – она легкая, гибкая и готова принять меня, – врываюсь в нее одним стремительным движением, получив в награду восторженный всхлип, и едва удерживаю свой стон. Толкаюсь на всю длину, еще и еще раз – примеряясь, приходя в восторг от того, насколько хорошо мне в ней! И какой гуттаперчевой становится девушка в моих руках, обтекла ногами, руками… Длинные локоны щекочут мне плечи, и хочется почувствовать все голым телом. Дергаю девушку вверх и вниз на руках, потом прислоняю спиной к холодному зеркалу и мчу. Спешу навстречу короткому мгновению, ради которого мужчины во все века совершали самые идиотские глупости.
«Не говорить». Она понимает без слов. Удерживает звуки и ловит стоны губами.
«Не целовать». Мимолетное разочарование сверкает в ее глазах. Пропало.
Да, вот так.
Так.
Так.
Эту игру начала ты. Но мы будем вести ее. По моим. Правилам.
Такого яростного, такого стремительного перепиха у меня не бывало со времен ранней юности, когда секса хотелось при любой возможности и в самых неподходящих местах (на велосипедной стоянке, в школьной раздевалке, на кухне, пока родители ждали десерт на стол...)
Но девушке приходится по вкусу бешеный ритм и напор.
Бьется птицей в моих руках, прикусывает до крови губы. У меня даже челюсти сводит, как хочется впиться в ее рот. Нет! Не по правилам! «Не целовать».
Вместо этого слизываю алую капельку и срываюсь в жесточайший оргазм. Раскатывает меня, как тесто для спагетти...
Такого ошеломляющего взрыва я не испытывал никогда.
Но разве я когда-то занимался сексом в примерочной?
Опасность – серьезнейший афродизиак. Особенно если быть обнаруженным грозит не выговором и беседой с родителями в кабинете директора, не просто потерей работы, но гораздо более серьезной потерей – всех моих миллионов!
Выскальзывая из примерочной, вдруг жалею, что такой принципиальный урод и не поцеловал. Если жизнь подбросила приятный подарок, нужно брать целиком. Заглотить весь спектр чувств.
До головокружения, до одури не хватает вкуса девушки на моих губах.
Отрезвляет меня вид менеджера зала – знаком вопроса торчит над пластмассовой табличкой «мокрый пол».
Пит долговяз и близорук. С чувством превосходства, слишком тяжелым для его костлявых плеч. У парня хватает причин чувствовать себя лучше других. Он младше меня на два года, но уже успел сделать успешную карьеру – от мойщика туалетов до распорядителя продавцами в зале. Относительно меня его превосходство буксует. Пит пытается смотреть свысока – он и впрямь чуть выше, – но у него ничего не выходит. Избранников фортуны не спрятать за дешевой одеждой и в дешевом магазине, вот и Пит, ничего не зная обо мне, чувствует – сколько ни лезь из кожи вон, а никогда не заработать той благородной стали во взгляде, которой я легко и непринужденно стегаю его сутулые плечи.
А может, наоборот, Пит что-то знает? Он вполне похож на того, кто покупает глянцевые журналы, чтобы камерами папарацци подглядывать в недоступный ему мир. Я вполне мог засветиться в одном из последних номеров. Это бы объяснило желчь, растекающуюся по лицу парня каждый раз, когда он обращается ко мне. Меня его поведение забавляет. Его мое – еще сильнее нервирует и злит. Он стреляет своими мелкими глазками на примерочные, прислушивается, облапывая меня сальным взглядом.
Я нормально выгляжу. Я успел привести в себя в порядок. А глаза, блестящие от еще не схлынувшего возбуждения, легко залить металлом. Наглости в них всегда в избытке. Так что Пит не станет слишком любопытствовать и не посмеет рта раскрыть, если что-то слышал. В последнем я не уверен – мы были предельно осторожны в номере восемь, но обоих так накрыло, что кто его знает.
Молча отставляю за стол табличку «Мокрый пол», и как раз подходят клиенты, вынуждая нас с Питом вернуться к своим непосредственным обязанностям. Меня – считать вещи, Пита – уйти в зал, следить за работой продавцов.
Распределяю потенциальных покупателей по примерочным подальше от восьмой. Девушка из нее не спешит появляться в коридорчике.
Чувствую вдруг сильное раздражение, не хуже Пита, потому что все становится на свои места. Охотница знает, кого ловит на удочку своего идеального тела, и предложила пресытившемуся парню приключение, которого у него наверняка не было. Теперь вот тянет время, выжидая момент, пока разойдутся клиенты. Чтобы удобнее предъявить счета за полученное удовольствие – номер телефона. Знакомство.
Дрожит занавеска. Девушка появляется с ворохом одежды в объятьях, прижатым чуть ниже груди, выставляя ее тем самым напоказ. Я мял эти груди своими руками еще десять минут назад. Они – такие упругие! Соски темные, словно жареная карамель – почему я их не прикусил, чтобы распробовать? Не на то ли намекает девчонка, выразительно подпирая вверх полушария и подсовывая их в открытый запах расстегнутой на лишнюю пуговицу рубашки? Хочет, чтобы я стоял, глядя на то, как она приближается, и вместо удовлетворения испытывал чувство, что откусил от тортика слишком маленький кусок?
Стою. Испытываю.
Значит, все делается специально? Сейчас начнутся затаскивающие взгляды, способные проникнуть в карманы, заглянуть в память телефона?
Называние имен.
Вопросы...
***
Их не последовало.
Девушка опустила на прилавок передо мной аккуратно сложенные вещи – восемь штук – платье цвета слоновой кости короновало стопку как напоминание, от которого между ног плеснуло кипятком.
Улыбнулась, как бы говоря: «Спасибо, мне не подошло»… и не спеша направилась прочь. Оставляя глазеть ей в спину.
Честно?
Я был озадачен и, черт возьми, задет!
Стонало самолюбие, трещала вера в свою неотразимость. Еще ни одна девушка не уходила от меня неудовлетворенной – первая связь в школе не в счет, мы с одноклассницей сами не понимали, что делали. А тут я впервые разгонял унизительные сомнения: «Ей что, не понравилось?» И какому мужчине подобное не испортит настроение?
Спасли свежие воспоминания о том, как девица, равнодушно покидавшая магазин, бьется птицей в моих руках. Капелька крови алеет на нижней губе… Отправившая меня в короткий и звёздный полет капелька крови.
Жаркие картины подправили самолюбие, но напрочь уничтожили покой, и девушка-статуэтка в моих мыслях весь вечер. Я даже не спал ночью пару часов – вертелся как петух на гриле, потому что представлял ее голое, ровное, гладкое тело, открытое для меня – разглядывай, бери! Источавшее возбуждение. Глаза – голубые, с темной полоской по краю радужки – в плохом освещении кабинки они потемнели под цвет этой самой полоски. За миг до того, как девушка забилась в экстазе, они распахнулись и посмотрели на меня испуганно и восторженно.
Вот эта невероятная смесь эмоций беспокоила, не оставляла меня.
Разобрав быстрый, но яркий секс на мелкие детали, я прогнал последние подозрения в своей несостоятельности - моя Охотница впервые испытала сильнейший оргазм. В такой момент не соврешь. Я был богом в примерочной номер восемь, подарив девушке новую вселенную. И смотрела она на меня, как на бога – с испугом и восторгом!
Утром проснулся с красными от недосыпа глазами, жутким стояком и кривой усмешкой на помятом лице. Кем бы ни была незнакомка, она сумела залезть мне не только в штаны, но и в мозги, лишив нормального сна и заполнив воображение бесстыже-прекрасными сценами с собой в главной роли.
Впервые за месяц я собирался на работу как в ночной клуб – накупался, начистил до блеска зубы, залил себя дорогим одеколоном. Приоделся! Выбрав из рабочих тряпок те, что выставляли в наиболее выгодном свете.
И кто кого собирался соблазнять?
Со вчерашнего дня, а может, уже с самого первого, мы вступили с Охотницей в необычную игру. Какой бы привлекательной ни была незнакомка, неотразимой ее сделала именно игра. Чтобы задеть такого, как я, требуются раздражители посильнее, чем одна красота – слишком избалован. Слишком многое из того, что не даже не снилось Питу, давно опробовано и успело приесться. Но коктейль из похоти и адреналина пришелся мне по вкусу. Я собирался насладиться по полной – и девушкой, и игрой.
Шел по слезливому предзимнему городу и улыбался в предвкушении.
Подобное состояние души я ценил. Слишком редко оно посещало меня. Особенно в последние месяцы.
Что делать? Человек – удивительно капризное существо, и ему вечно чего-то не хватает для счастья. Кому-то денег до зарплаты, кому-то – на часы «Ролекс», и неважно, что вызывает неудовлетворённость, главное – оно вызывает. Можно сколько угодно сравнивать и сопоставлять свою судьбу с чужой, как пыталась учить нас сдержанности Мария. Сколько угодно думать о голодающих из стран третьего мира... Оно может немного помочь – поскребет ленивым земляным червем в груди – но терапевтический эффект все равно выйдет короткоживущим.
Да, людям в разных уголках планеты не хватает воды, еды и множества других необходимых для жизни вещей, но меня лишили месячного содержания и любимой «Ламборгини» – и я несчастлив. Я целый месяц уже, считай, пребываю в тяжелой депрессии, если вдруг вздумал завидовать Джейсону!
Мой хороший друг – тот еще засранец. Мы знакомы с начальной школы, и еще совсем недавно вместе гонялись за впечатлениями. Но, закончив университет, он устроился в консалтинговую компанию и готовится через пару лет перейти в семейный холдинг. У Джейсона получается. Его никто не заставляет. Он заразился какой-то облагораживающей душу болезнью или на него снизошло просветление, но чем бы не было вызвано, с некоторых пор желания моего лучшего друга удачно совпадают с пожеланиями его отца.
У меня так не вышло.
Мы старались оба – я и моя совесть, несмотря ни на что, она у меня есть. Мы прислушивались к пожеланиям родителей, нытью сестры, к проникновенным рассказам Марии – она для нас с сестрой как мать, хоть и получает за свою доброту деньги. В нашем мире – все за деньги, не исключая любви. Я старался разобрать во сне голоса, которые вывели прадеда Первопроходца из Чехии в Роттердам. И почувствовать созидательные силы, что способствовали успеху деда Основателя. Я даже пытался прислушаться к поучениям новообращенного Джейсона, примкнувшего к стану нравоучителей.
Бесполезно.
Я понимаю логику всех их аргументов, но не в силах изменить характер – хорошо и от души я делаю только то, что мне по-настоящему нравится. А найти что-либо более увлекательное, чем приятное времяпровождение, не смог.
Я вовсе не глуп и согласно тестам на интеллект отношусь к пяти процентам людей, у которых уровень, определяющий работоспособность клеток головного мозга, значительно выше среднестатистического. Но серое вещество в моей голове очень серое. Клетки в нем способны на слаженное функционирование, только если я искренне увлечен. Тогда я могу все! У меня получается все. Абсолютно.
Слабый характер? Да ни фига. Если мне нужно, я способен сносить стены. Я расколотил одну в гараже пару месяцев назад, добираясь до своей «Ламборгини». Мы с Сандро накурились какого-то говна и вздумали прокатиться по ночному городу, а ворота не открывались. Тогда я решил, что дед выполнил свою угрозу и оставил меня без машины. На самом деле накануне в гараже сменили замок, и новый ключ лежал у меня в кармане, но под дурманными парами я совершенно забыл об этом. Разбитая стена ускорила мое появление за прилавком дешевого магазина.
Но факт остается фактом – если мне что-то надо, я весь в деле, на все сто процентов моего существа. По желанию - у меня функционирует только один канал для общения с миром, все остальные закрыты. Я ничего не слышу, не вижу, не приду на помощь, даже если кто-то начнет орать в уши: «Помоги!». Вокруг будут рушиться дома и подкатывать волны цунами – я продолжу делать, что делал, до одури, до звезд в глазах. До тошноты – такой, что только ползти в туалет. Коллекция ЛЕГО – лучшее доказательство того, что я не преувеличиваю.
Собрать модель из тысячей деталей чертовски трудно, нудно и занимает время. ЛЕГО – это конструктор для аутистов и роботов. Создатели пытки века утверждают, что бракованный кубик встречается не чаще, чем на девять миллионов. Моя избранность судьбой включает не только приятные, но и горькие моменты, потому что среди пакетиков для моих моделей ЛЕГО часто находились лишние детали или недоставало одной из нужных.
