- Конечно! По мне так лучше торговать, чем воевать! - он остановил коня и очень серьезно посмотрел на меня, - Если Карисса исчезнет, Пастыри в Лаччио сделает все, чтобы война вновь вспыхнула, и тогда ее уже ничто не остановит… Выжженные поля, разрушенные деревни…
- И поэтому вы решили устроить мне экскурсию? – понимающе протянула я, испытывая странное желание задеть его, - Так надо было еще завести в какую-нибудь деревню, зайти в дом, дать подержать кудрявого чумазого малыша…
- Я не думаю, что это поможет…
- Понятно. Да, красоты города впечатляют. Особенно огромный белый купол собора.
- Тампль, - поправил он меня, - Мы называем их так
- Тампль,- послушно повторила я, - спасибо. Было весьма гм… познавательно!
Чувствуя, что во мне вновь разгорается злость на этого человека, я развернула коня и направилась обратно, в сторону дома, возвышавшегося на холме. Теперь он напомнил мне тюрьму или неприступную крепость.
Вокруг виллы были поля: золотистые, зеленые красные, за ними в дымке виднелись крыши небольших деревень.
- А вот и Лагомбардия, - Рой показал рукой куда-то вперед, я посмотрела и ахнула: впереди, над терракотово-красными крышами домов, стоящих очень плотно друг к другу парили корабли. Отсюда они казались маленькими, почти игрушечными.
- Как это… - я всмотрелась, заметив, что у них не хватает днища.
- Это эффект высокого горизонта, - граф наслаждался моим изумлением, - на самом деле они, конечно, плывут по морю. И, надеюсь, сегодня пришвартуются на пристани.
- Вы говорите так, будто с нетерпением ожидаете из прибытия.
- Признаться да, это мои корабли! – он усмехнулся.
- Аристократия не брезгует тогровлей?
- К чему презирать то, что нас всех кормит? – слегка беспечно отозвался граф, - Торговля – вот процветание для нашего края.
Серая кобыла безнадежно от нас отстала, впрочем, ни нас, ни художника это не волновало. Тропинка все петляла, я не утерпела:
- Мы едем в город?
Рой покачал головой:
-Нет. Слишком жарко, не стоит напрягать лошадей.
- Тогда зачем вы вообще предложили эту прогулку?
- Вам же наверняка было скучно… - он замолчал, затем вдруг продекламировал:
- Если ждешь ты любви – торопись, поспешай,
Тебя ждет наш прекрасный и радостный край…
Сколько в мире вина и веселья вокруг,
Все найдешь только здесь, о, мой радостный друг!
Это было неожиданно.
- Чьи это стихи? – поинтересовалась я. Рой чуть дернул уголком рта, словно скрывая усмешку:
- Мои. Я был… скажем так, весьма романтичным юношей…
- И потом… - поддразнила я, слегка опьяненная воздухом и жарой. Но Рой помрачнел.
- А потом моего отца убили. Опрыскали ягоды витиса, это как ваш виноград, только ярко-красные ягоды, ядом вирозы... Кто-то очень хорошо знал его привычку после обеда ездить на виноградник и пробовать спелость грозди…
- И вы нашли того, кто это сделал, - я даже не спрашивала, но он покачал головой:
- Нет, так и не нашел. Да и времени не было. Смерть отца породила раздоры в Лагомбардии, чем воспользовались Пастыри, втянув республику в войну с княжеством Риччионе.
- Почему вы не вмешались?
- Я? Конечно вмешался, но был слишком молод, к тому же несколько лет, рассорившись с отцом провел в Лаччио, намереваясь стать художником. Глупые мечты…
- Почему?
- Потому что до нашего друга Бононвенунто мне очень далеко, - он грустно усмехнулся, - К тому же мое отсутствие подорвало авторитет нашего рода и после смерти отца момент был упущен. Мне понадобилось достаточно много времен, чтобы восстановить мирные отношения двух стран.
- Они так важны для вас? – нахмурилась я.
- Конечно! По мне так лучше торговать, чем воевать! - он остановил коня и очень серьезно посмотрел на меня, - Если Карисса исчезнет, Пастыри в Лаччио сделает все, чтобы война вновь вспыхнула, и тогда ее уже ничто не остановит… Выжженные поля, разрушенные деревни…
- И поэтому вы решили устроить мне экскурсию? – понимающе протянула я, испытывая странное желание задеть его, - Так надо было еще завести в какую-нибудь деревню, зайти в дом, дать подержать кудрявого чумазого малыша…
- Я не думаю, что это поможет…
- Понятно. Да, красоты города впечатляют. Особенно огромный белый купол собора.
- Тампль, - поправил он меня, - Мы называем их так
- Тампль,- послушно повторила я, - спасибо. Было весьма гм… познавательно!
Чувствуя, что во мне вновь разгорается злость на этого человека, я развернула коня и направилась обратно, в сторону дома, возвышавшегося на холме. Теперь он напомнил мне тюрьму или неприступную крепость.
Рой догнал меня, но не стал ничего говорить, просто молча поехал рядом. Я даже не смотрела на него, слишком оскорбленная всей этой показухой: лошади, поля, рассказ о себе, несчастном и одиноком… я бросила взгляд на своего спутника. Он с равнодушным видом ехал рядом, будто нашего разговора и не было.
- О, наконец-то, кто же ездит в такую жару! – Бонвенунто присоединился к нам, когда мы проехали где-то две трети дороги. Его лицо подозрительно раскраснелось, а глаза блестели. Он пристроился рядом и протяну л мне пузатый глиняный кувшин, оплетенный лозой, - Ничто так не утоляет жажду, как дивный фьён, сделанный из ягод витиса!
Я невольно улыбнулась: ягоды то разные, а напиток один, но кувшин не взяла:
- Простите, я при исполнении.
При этих словах Рой чуть сильнее стиснул зубы, словно сдерживаясь.
- Да? Жаль, - сделав вид, что он не понял моих слов, художник пожал плечами, обогнул меня и подогнал лошадь, поравнявшись со своим покровителем:
- Мессэр?
Граф одарил его мрачным взглядом и коротко и емко сообщил, что он думает о местных пьяницах. Тот ничуть не обиделся, лишь отъехал на безопасное расстояние и, притормозив коня, сделал несколько больших глотков. Затем, тыльной стороной ладони вытерев губы, воскликнул:
- Тут не много и было!
После чего зашвырнул кувшин куда-то в сторону. Глухой стук возвестил, что керамика раскололась. Рой нахмурился, дернулся, но промолчал.
Подъехав к воротам усадьбы, он спешился, передал наших коней Бонвенунто и вновь взмахнул рукой в воздухе:
- Прошу!
Я послушно шагнула в яркий белый свет и оказалась в комнате. Сразу же портал закрылся, разозленный неудачей Рой явно не собирался провожать меня.
Далитя помогла мне переодеться, принесла мне обед: фаршированного не то воробья, не то перепела, какие-то распаренные овощи, хлеб и фьён. При расспросах выяснилось, что эту птицу при жизни звали квал, и он приготовлен в фьёне со специями и ягодами, и это очнеь изысканное блюдо. Возможно не стоило сразу после знакомства накидываться с ножом и вилкой, но я рассудила, что холодным он будет менее приятен. Во время обеда я попыталась расспросить Далию о Рое, но та отвечала очень уклончиво, и ничего нового мне узнать не удалось. Служанка собрала тарелки и вышла.
День тянулся очень медленно, я изнывала от скуки, совершенно не зная, чем себя занять.
Рассматривать гобелен, висевший на стене, мне быстро надоело, да и картинка была невеселая: тела жениха и невесты, пронзенные стрелами, все пирующие вскочили со своих мест и пальцами указывают на двух розовых птиц, напоминающих наших лебедей, которые взмывают в небо. В памяти внезапно всплыла древняя легенда, когда влюбленные были застрелены ревнивым соперником на свадебном пиру и превратились в розовых птиц - анела?.
Я с недоверием взглянула на гобелен. Вот интересно только, откуда я это все знала. Так же, как знала, что этот дом, по всей видимости, любимая загородная вилла графа Алайстера, главы могущественного рода, который являлся главой Совета десяти и фактическим правителем Лагомбардии. Даже нынешний д'орез был избран и обручен с морем по желанию Алайстера.
При мыслях о Гаудани сердце учащенно забилось. Лоренцио… это имя пришло само собой, как и воспоминание: темноволосый красавец, склонившийся к моей руке. Я буквально ощутила теплоту его пальцев, прикосновение губ к моему запястью… да что же это такое! Я затрясла головой, прогоняя наваждение.
Затем вскочила и закружила по комнате, пытаясь понять, откуда все это в моей голове. Что-то подсказывало, что и окно с утра в знак протеста я открыла не просто так. Да и мое желание уколоть Алайстера на прогулке… Будто я была избалованной принцессой.
Взгляд упал на кольцо, которое сегодня утром граф надел мне на палец. Кажется, он сказал, что это – амулет. Возможно ли, что именно кольцо заставляло меня вести и думать, как Карисса? Вчера я бы лишь рассмеялась в ответ на такое предположение, но не сегодня.
Я решительно стянула кольцо с пальца, положила его на стол и прошлась по комнате. Ничего не случилось. Не было ни грома, ни молнии, сюда не примчался разгневанный хозяин дома. Мыслей тоже не было. Никаких. Ни своих, ни чужих.
Поняв, что для чистоты эксперимента мне необходимо выйти хотя бы в коридор, я задумалась. С одной стороны, Рой категорически запретил мне покидать комнату, с другой… маячок оставался в комнате.
Все еще колеблясь, я приоткрыла дверь и вышла, готовая сбежать в свое убежище при малейшем постороннем шорохе. Но, как я и предполагала, там никого не было. Соседняя комната была нечто средним между гостиной и кабинетом: большой стол, несколько стульев, удобный диванчик у стены. Я разочарованно вздохнула: на стенах, расписанных наверняка тем самым Боневенунто, был изображен парк.
Надо отдать должное мастерству художника, действительно складывалось ощущение, что находишься в волшебном лесу. Яркие цветы, зеленые листья, красные гроздья местного винограда, витиса, и где-то вдалеке – синее небо с белоснежными облаками. В общем, все достаточно знакомое мне и без волшебного кольца.
Разочарованно выдохнув, я подошла к огромному окну, которое тоже выходило на тот же самый двор. Экспериментировать дальше было опасно, слуги могли меня заметить, поэтому я решила вернуться обратно в комнату.
Я не успела сделать и нескольких шагов по направлению к двери, когда вдруг по стенам пробежались желтые сполохи, после раздался оглушительный грохот, меня отбросило к стене, дверь, ведущая в спальню, разлетелась на кусочки, стены вздрогнули, а с потолка посыпалась штукатурка. Должно быть, я на несколько секунд потеряла сознание, потому что вдруг поняла, что стою за распахнутой дверью и держусь за ручку, а в комнате полно людей.
Кажется, они что-то говорили, но я не слышала, оглушенная взрывом. Это было даже забавно: смотреть, как они, словно рыбы, открывают рты, отчаянно жестикулирут, напоминая торговцев на рынке. Меня, полускрытую за дверной створкой, они не замечали. Я с каким-то отстраненным интересом рассматривала кусок штукатурки, лежащий неподалеку, там был изображен глаз птицы. Большой и круглый, два круга: белый и черный, внутри какие-то блики… Затем слух вернулся, и мир вокруг просто взорвался какофонией звуков.
Крики, оханье, испуганные возгласы, торопливые звуки шагов, хлопанье дверей – я все это воспринимала слишком отстраненно, словно смотрела представление в театре.
Слуги отчаянно жестикулировали и толкались, стараясь получше рассмотреть комнату, вернее, то, что от нее осталось: по всему полу были разбросаны доски от кровати, ошметки гобеленов и портьер, на которых, точно снег, лежал тонкий слой белого пуха, по всей видимости, из простыней и подушек. Далия вбежала одной из последних. Увидев спальню, она побледнела и буквально упала на ближайший стул.
- Что здесь… - негромкий голос графа перекрыл шум. Рой вошел в компании художника. Увидев, что стало с дверями спальни, они переглянулись и кинулись к перекошенному порогу. Боневенунто хотел войти, но Рой жестом приказал ему оставаться на месте, а сам прошел внутрь. Через несколько минут он вышел. Его лицо было очень мрачным. Качнув головой в ответ на вопросительные взгляды художника и Далии, граф посмотрел на слуг, все еще толпившихся в комнате.
- Можете идти, - ровным голосом произнес он. Те, спеша исполнить приказ хозяина, кинулись к дверям и тут же начали толкаться. Рой с какой-то усталой злостью посмотрел на них, затем он заметил меня, все еще стоявшую за дверью.
- Вы живы! – воскликнул он. Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, я хотела потребовать объяснений, но не могла сказать ни слова: тело вдруг начала сотрясать мелкая дрожь. Потом мои ноги подогнулись, и я бы упала, не удержи граф меня за плечи в самый последний момент.
- Отп-пустите меня, - прошипела я. Голос дрожал, и получилось жалко. Рой, все еще прижимая меня к себе, покачал головой:
- Вы опять упадете.
- Отпустите! – упрямо повторила я, почему-то хватаясь за ткань его дублета. Мне было холодно и страшно. Рой заглянул в мои глаза, затем подхватил на руки, прижал к себе, словно намереваясь согреть, и понес куда-то через анфиладу комнат. Сил сопротивляться не было, да и уже прекрасно зная хозяина дома, это было бессмысленно. Голова кружилась, и я просто закрыла глаза и опустила голову на его плечо, погружаясь в какое-то странно состояние полудремы-полузабытья.
Очнулась я от прикосновения к губам холодного металла. Я невольно приоткрыла рот, и глотнула. Вода была просто ледяной, дыхание перехватило. Несколько капель обожгли кожу, приводя меня в чувство. Я обнаружила, что опять нахожусь в незнакомой мне комнате, правда, на этот раз вместо кровати я лежала на небольшом диванчике, а надо мной склонялся Рой.
- Очнулись, - удовлетворенно кивнул он. Я вдохнула и хотела подняться. Но он удержал меня, - Не торопитесь, иначе голова может закружиться.
- Да куда уж больше, - пробормотала я, стряхивая его руку и все-таки садясь.
- Ну, как хотите, – слегка раздраженно сказал он, все еще стоя рядом, словно желая поддержать.
Я медленно и очень внимательно осматривала комнату, в которой оказалась. Расписной потолок – очередной сюжет из мифов с неизменными розовыми птицами, мозаичный пол из голубого и зеленого ирхама, на этот раз с белыми прожилками, плиты уложены рядами. Вдоль синих стен, украшенных барельефами на мифологические сцены, стояли огромные шкафы с книгами. Резные, с вставками из голубого и серого перламутра, они сами по себе были уже произведением искусства.
Сквозь огромные арочные окна, разделённые лишь узкими колоннами тех же цветов, как и мозаика на полу, виднелись верхушки деревьев. Мне вдруг подумалось, что, если открыть все эти окна, комната превратится в террасу, но, судя по всему, это редко делали. Тем не менее огромный массивный стол с резными панелями по бокам стоял так, чтобы сидевший за ним мог видеть панораму из окон.
Рой подошел к нему и со стуком поставил кубок на лакированное дерево, не заботясь, останутся ли вмятины. Вода плеснула через край, несколько капель попало на бумаги, граф недовольно нахмурился и смахнул их, чернильный след потянулся следом за его рукой к краю листа. Ругнувшись, Рой присыпал его песком и недовольно посмотрел на пергамент, словно тот был провинившимся слугой, затем отложил и вновь обернулся ко мне. Его внимательный взгляд скользнул по моему лицу. Он явно размышлял о чем-то. Заметив, что я смотрю на него, граф изобразил на своем лице улыбку и слегка натянуто произнес:
- Я бы хотел извиниться за то, что вам пришлось испытать в последнее время по моей вине.
- И поэтому вы решили устроить мне экскурсию? – понимающе протянула я, испытывая странное желание задеть его, - Так надо было еще завести в какую-нибудь деревню, зайти в дом, дать подержать кудрявого чумазого малыша…
- Я не думаю, что это поможет…
- Понятно. Да, красоты города впечатляют. Особенно огромный белый купол собора.
- Тампль, - поправил он меня, - Мы называем их так
- Тампль,- послушно повторила я, - спасибо. Было весьма гм… познавательно!
Чувствуя, что во мне вновь разгорается злость на этого человека, я развернула коня и направилась обратно, в сторону дома, возвышавшегося на холме. Теперь он напомнил мне тюрьму или неприступную крепость.
Прода от 13.01.2018, 16:59
Вокруг виллы были поля: золотистые, зеленые красные, за ними в дымке виднелись крыши небольших деревень.
- А вот и Лагомбардия, - Рой показал рукой куда-то вперед, я посмотрела и ахнула: впереди, над терракотово-красными крышами домов, стоящих очень плотно друг к другу парили корабли. Отсюда они казались маленькими, почти игрушечными.
- Как это… - я всмотрелась, заметив, что у них не хватает днища.
- Это эффект высокого горизонта, - граф наслаждался моим изумлением, - на самом деле они, конечно, плывут по морю. И, надеюсь, сегодня пришвартуются на пристани.
- Вы говорите так, будто с нетерпением ожидаете из прибытия.
- Признаться да, это мои корабли! – он усмехнулся.
- Аристократия не брезгует тогровлей?
- К чему презирать то, что нас всех кормит? – слегка беспечно отозвался граф, - Торговля – вот процветание для нашего края.
Серая кобыла безнадежно от нас отстала, впрочем, ни нас, ни художника это не волновало. Тропинка все петляла, я не утерпела:
- Мы едем в город?
Рой покачал головой:
-Нет. Слишком жарко, не стоит напрягать лошадей.
- Тогда зачем вы вообще предложили эту прогулку?
- Вам же наверняка было скучно… - он замолчал, затем вдруг продекламировал:
- Если ждешь ты любви – торопись, поспешай,
Тебя ждет наш прекрасный и радостный край…
Сколько в мире вина и веселья вокруг,
Все найдешь только здесь, о, мой радостный друг!
Это было неожиданно.
- Чьи это стихи? – поинтересовалась я. Рой чуть дернул уголком рта, словно скрывая усмешку:
- Мои. Я был… скажем так, весьма романтичным юношей…
- И потом… - поддразнила я, слегка опьяненная воздухом и жарой. Но Рой помрачнел.
- А потом моего отца убили. Опрыскали ягоды витиса, это как ваш виноград, только ярко-красные ягоды, ядом вирозы... Кто-то очень хорошо знал его привычку после обеда ездить на виноградник и пробовать спелость грозди…
- И вы нашли того, кто это сделал, - я даже не спрашивала, но он покачал головой:
- Нет, так и не нашел. Да и времени не было. Смерть отца породила раздоры в Лагомбардии, чем воспользовались Пастыри, втянув республику в войну с княжеством Риччионе.
- Почему вы не вмешались?
- Я? Конечно вмешался, но был слишком молод, к тому же несколько лет, рассорившись с отцом провел в Лаччио, намереваясь стать художником. Глупые мечты…
- Почему?
- Потому что до нашего друга Бононвенунто мне очень далеко, - он грустно усмехнулся, - К тому же мое отсутствие подорвало авторитет нашего рода и после смерти отца момент был упущен. Мне понадобилось достаточно много времен, чтобы восстановить мирные отношения двух стран.
- Они так важны для вас? – нахмурилась я.
- Конечно! По мне так лучше торговать, чем воевать! - он остановил коня и очень серьезно посмотрел на меня, - Если Карисса исчезнет, Пастыри в Лаччио сделает все, чтобы война вновь вспыхнула, и тогда ее уже ничто не остановит… Выжженные поля, разрушенные деревни…
- И поэтому вы решили устроить мне экскурсию? – понимающе протянула я, испытывая странное желание задеть его, - Так надо было еще завести в какую-нибудь деревню, зайти в дом, дать подержать кудрявого чумазого малыша…
- Я не думаю, что это поможет…
- Понятно. Да, красоты города впечатляют. Особенно огромный белый купол собора.
- Тампль, - поправил он меня, - Мы называем их так
- Тампль,- послушно повторила я, - спасибо. Было весьма гм… познавательно!
Чувствуя, что во мне вновь разгорается злость на этого человека, я развернула коня и направилась обратно, в сторону дома, возвышавшегося на холме. Теперь он напомнил мне тюрьму или неприступную крепость.
Прода от 14.01.2018, 17:08
Рой догнал меня, но не стал ничего говорить, просто молча поехал рядом. Я даже не смотрела на него, слишком оскорбленная всей этой показухой: лошади, поля, рассказ о себе, несчастном и одиноком… я бросила взгляд на своего спутника. Он с равнодушным видом ехал рядом, будто нашего разговора и не было.
- О, наконец-то, кто же ездит в такую жару! – Бонвенунто присоединился к нам, когда мы проехали где-то две трети дороги. Его лицо подозрительно раскраснелось, а глаза блестели. Он пристроился рядом и протяну л мне пузатый глиняный кувшин, оплетенный лозой, - Ничто так не утоляет жажду, как дивный фьён, сделанный из ягод витиса!
Я невольно улыбнулась: ягоды то разные, а напиток один, но кувшин не взяла:
- Простите, я при исполнении.
При этих словах Рой чуть сильнее стиснул зубы, словно сдерживаясь.
- Да? Жаль, - сделав вид, что он не понял моих слов, художник пожал плечами, обогнул меня и подогнал лошадь, поравнявшись со своим покровителем:
- Мессэр?
Граф одарил его мрачным взглядом и коротко и емко сообщил, что он думает о местных пьяницах. Тот ничуть не обиделся, лишь отъехал на безопасное расстояние и, притормозив коня, сделал несколько больших глотков. Затем, тыльной стороной ладони вытерев губы, воскликнул:
- Тут не много и было!
После чего зашвырнул кувшин куда-то в сторону. Глухой стук возвестил, что керамика раскололась. Рой нахмурился, дернулся, но промолчал.
Подъехав к воротам усадьбы, он спешился, передал наших коней Бонвенунто и вновь взмахнул рукой в воздухе:
- Прошу!
Я послушно шагнула в яркий белый свет и оказалась в комнате. Сразу же портал закрылся, разозленный неудачей Рой явно не собирался провожать меня.
Далитя помогла мне переодеться, принесла мне обед: фаршированного не то воробья, не то перепела, какие-то распаренные овощи, хлеб и фьён. При расспросах выяснилось, что эту птицу при жизни звали квал, и он приготовлен в фьёне со специями и ягодами, и это очнеь изысканное блюдо. Возможно не стоило сразу после знакомства накидываться с ножом и вилкой, но я рассудила, что холодным он будет менее приятен. Во время обеда я попыталась расспросить Далию о Рое, но та отвечала очень уклончиво, и ничего нового мне узнать не удалось. Служанка собрала тарелки и вышла.
Прода от 15.01.2018, 20:31
День тянулся очень медленно, я изнывала от скуки, совершенно не зная, чем себя занять.
Рассматривать гобелен, висевший на стене, мне быстро надоело, да и картинка была невеселая: тела жениха и невесты, пронзенные стрелами, все пирующие вскочили со своих мест и пальцами указывают на двух розовых птиц, напоминающих наших лебедей, которые взмывают в небо. В памяти внезапно всплыла древняя легенда, когда влюбленные были застрелены ревнивым соперником на свадебном пиру и превратились в розовых птиц - анела?.
Я с недоверием взглянула на гобелен. Вот интересно только, откуда я это все знала. Так же, как знала, что этот дом, по всей видимости, любимая загородная вилла графа Алайстера, главы могущественного рода, который являлся главой Совета десяти и фактическим правителем Лагомбардии. Даже нынешний д'орез был избран и обручен с морем по желанию Алайстера.
При мыслях о Гаудани сердце учащенно забилось. Лоренцио… это имя пришло само собой, как и воспоминание: темноволосый красавец, склонившийся к моей руке. Я буквально ощутила теплоту его пальцев, прикосновение губ к моему запястью… да что же это такое! Я затрясла головой, прогоняя наваждение.
Затем вскочила и закружила по комнате, пытаясь понять, откуда все это в моей голове. Что-то подсказывало, что и окно с утра в знак протеста я открыла не просто так. Да и мое желание уколоть Алайстера на прогулке… Будто я была избалованной принцессой.
Взгляд упал на кольцо, которое сегодня утром граф надел мне на палец. Кажется, он сказал, что это – амулет. Возможно ли, что именно кольцо заставляло меня вести и думать, как Карисса? Вчера я бы лишь рассмеялась в ответ на такое предположение, но не сегодня.
Я решительно стянула кольцо с пальца, положила его на стол и прошлась по комнате. Ничего не случилось. Не было ни грома, ни молнии, сюда не примчался разгневанный хозяин дома. Мыслей тоже не было. Никаких. Ни своих, ни чужих.
Поняв, что для чистоты эксперимента мне необходимо выйти хотя бы в коридор, я задумалась. С одной стороны, Рой категорически запретил мне покидать комнату, с другой… маячок оставался в комнате.
Все еще колеблясь, я приоткрыла дверь и вышла, готовая сбежать в свое убежище при малейшем постороннем шорохе. Но, как я и предполагала, там никого не было. Соседняя комната была нечто средним между гостиной и кабинетом: большой стол, несколько стульев, удобный диванчик у стены. Я разочарованно вздохнула: на стенах, расписанных наверняка тем самым Боневенунто, был изображен парк.
Надо отдать должное мастерству художника, действительно складывалось ощущение, что находишься в волшебном лесу. Яркие цветы, зеленые листья, красные гроздья местного винограда, витиса, и где-то вдалеке – синее небо с белоснежными облаками. В общем, все достаточно знакомое мне и без волшебного кольца.
Разочарованно выдохнув, я подошла к огромному окну, которое тоже выходило на тот же самый двор. Экспериментировать дальше было опасно, слуги могли меня заметить, поэтому я решила вернуться обратно в комнату.
Я не успела сделать и нескольких шагов по направлению к двери, когда вдруг по стенам пробежались желтые сполохи, после раздался оглушительный грохот, меня отбросило к стене, дверь, ведущая в спальню, разлетелась на кусочки, стены вздрогнули, а с потолка посыпалась штукатурка. Должно быть, я на несколько секунд потеряла сознание, потому что вдруг поняла, что стою за распахнутой дверью и держусь за ручку, а в комнате полно людей.
Кажется, они что-то говорили, но я не слышала, оглушенная взрывом. Это было даже забавно: смотреть, как они, словно рыбы, открывают рты, отчаянно жестикулирут, напоминая торговцев на рынке. Меня, полускрытую за дверной створкой, они не замечали. Я с каким-то отстраненным интересом рассматривала кусок штукатурки, лежащий неподалеку, там был изображен глаз птицы. Большой и круглый, два круга: белый и черный, внутри какие-то блики… Затем слух вернулся, и мир вокруг просто взорвался какофонией звуков.
Крики, оханье, испуганные возгласы, торопливые звуки шагов, хлопанье дверей – я все это воспринимала слишком отстраненно, словно смотрела представление в театре.
Слуги отчаянно жестикулировали и толкались, стараясь получше рассмотреть комнату, вернее, то, что от нее осталось: по всему полу были разбросаны доски от кровати, ошметки гобеленов и портьер, на которых, точно снег, лежал тонкий слой белого пуха, по всей видимости, из простыней и подушек. Далия вбежала одной из последних. Увидев спальню, она побледнела и буквально упала на ближайший стул.
- Что здесь… - негромкий голос графа перекрыл шум. Рой вошел в компании художника. Увидев, что стало с дверями спальни, они переглянулись и кинулись к перекошенному порогу. Боневенунто хотел войти, но Рой жестом приказал ему оставаться на месте, а сам прошел внутрь. Через несколько минут он вышел. Его лицо было очень мрачным. Качнув головой в ответ на вопросительные взгляды художника и Далии, граф посмотрел на слуг, все еще толпившихся в комнате.
- Можете идти, - ровным голосом произнес он. Те, спеша исполнить приказ хозяина, кинулись к дверям и тут же начали толкаться. Рой с какой-то усталой злостью посмотрел на них, затем он заметил меня, все еще стоявшую за дверью.
Прода от 16.01.2018, 21:43
- Вы живы! – воскликнул он. Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, я хотела потребовать объяснений, но не могла сказать ни слова: тело вдруг начала сотрясать мелкая дрожь. Потом мои ноги подогнулись, и я бы упала, не удержи граф меня за плечи в самый последний момент.
- Отп-пустите меня, - прошипела я. Голос дрожал, и получилось жалко. Рой, все еще прижимая меня к себе, покачал головой:
- Вы опять упадете.
- Отпустите! – упрямо повторила я, почему-то хватаясь за ткань его дублета. Мне было холодно и страшно. Рой заглянул в мои глаза, затем подхватил на руки, прижал к себе, словно намереваясь согреть, и понес куда-то через анфиладу комнат. Сил сопротивляться не было, да и уже прекрасно зная хозяина дома, это было бессмысленно. Голова кружилась, и я просто закрыла глаза и опустила голову на его плечо, погружаясь в какое-то странно состояние полудремы-полузабытья.
Очнулась я от прикосновения к губам холодного металла. Я невольно приоткрыла рот, и глотнула. Вода была просто ледяной, дыхание перехватило. Несколько капель обожгли кожу, приводя меня в чувство. Я обнаружила, что опять нахожусь в незнакомой мне комнате, правда, на этот раз вместо кровати я лежала на небольшом диванчике, а надо мной склонялся Рой.
- Очнулись, - удовлетворенно кивнул он. Я вдохнула и хотела подняться. Но он удержал меня, - Не торопитесь, иначе голова может закружиться.
- Да куда уж больше, - пробормотала я, стряхивая его руку и все-таки садясь.
- Ну, как хотите, – слегка раздраженно сказал он, все еще стоя рядом, словно желая поддержать.
Я медленно и очень внимательно осматривала комнату, в которой оказалась. Расписной потолок – очередной сюжет из мифов с неизменными розовыми птицами, мозаичный пол из голубого и зеленого ирхама, на этот раз с белыми прожилками, плиты уложены рядами. Вдоль синих стен, украшенных барельефами на мифологические сцены, стояли огромные шкафы с книгами. Резные, с вставками из голубого и серого перламутра, они сами по себе были уже произведением искусства.
Сквозь огромные арочные окна, разделённые лишь узкими колоннами тех же цветов, как и мозаика на полу, виднелись верхушки деревьев. Мне вдруг подумалось, что, если открыть все эти окна, комната превратится в террасу, но, судя по всему, это редко делали. Тем не менее огромный массивный стол с резными панелями по бокам стоял так, чтобы сидевший за ним мог видеть панораму из окон.
Рой подошел к нему и со стуком поставил кубок на лакированное дерево, не заботясь, останутся ли вмятины. Вода плеснула через край, несколько капель попало на бумаги, граф недовольно нахмурился и смахнул их, чернильный след потянулся следом за его рукой к краю листа. Ругнувшись, Рой присыпал его песком и недовольно посмотрел на пергамент, словно тот был провинившимся слугой, затем отложил и вновь обернулся ко мне. Его внимательный взгляд скользнул по моему лицу. Он явно размышлял о чем-то. Заметив, что я смотрю на него, граф изобразил на своем лице улыбку и слегка натянуто произнес:
- Я бы хотел извиниться за то, что вам пришлось испытать в последнее время по моей вине.
