- А в твоей семье такое бывало? – обрёл голос Хранитель.
- Да! – ответила Мегги с гордостью. – У меня есть два старших брата и сестра, высиженных мамой в результате «Огненной страсти». И ещё столько же в других семьях, куда папа «отдавал долг». Как видишь, такие ситуации не исключены, но происходят нечасто. Есть, конечно, семьи, в которых это происходило по пять – по семь раз, но такое совсем уж редкость. Возникновение «Огненной страсти», зависит не от темперамента поединщиков, а от стечения обстоятельств и воли Высших сил. Это дар Звёздного дракона, который получает не всякая драконесса. А вообще, драконы – однолюбы, и проживают со своим избранником до глубокой старости, а если теряют его в жизненном полёте, то предпочитают одиночество новой связи. Бывают, конечно, исключения, но они так редки, что большинство из них стали легендами.
Мегги помолчала, погрустнев, потом вдруг словно очнулась и отпустила его, испугавшись, что сделала ему больно. (Хранитель знал, что ей ничего не стоит сломать ему любые кости, но невозможно было представить Мегги, настолько разгневанную и вышедшую из себя.)
- Прости, прости! – говорила она, усаживая его в кресло и с ужасом рассматривая у него на ключицах следы от своих пальцев.
- Это ты прости меня! - горестно восклицал Хранитель, без тени театральности. – Я обидел тебя недоверием. Я вёл себя, как человекообразный примат...
- Нет, подожди!..
Мегги задумалась, глядя на него снова своим «рентгеновским» взглядом.
- Теперь ты мне доверяешь? – спросила она, и ему стало не по себе от необычно плотоядных ноток, прозвучавших в её голосе.
- Да, и ещё раз прошу меня простить... – начал он, но был остановлен нетерпеливым жестом.
- Видишь ли, - проговорила она медленно, как бы тщательно подбирая слова. – Ты думаешь, что оскорбил меня и обидел своим недоверием, но на самом деле... Только пойми меня правильно! Я ведь не человек по сути, но стараюсь быть человеком, поскольку я... человек во всех отношениях сейчас. А потому твоё отношение ко мне, каковым бы оно тебе не казалось, это признание меня человеком, это... Это честь для меня, поскольку я хочу вжиться в человеческую жизнь и стать частью её. Но я никогда не перестану быть драконессой и не забуду, кто я такая, как не забуду свои взгляды на жизнь и принципы, от которых никуда не деться. Поэтому я предлагаю – давай условимся обо всём заранее. Мы оба люди, подверженные слабостям и силам души и тела. Ты врач и знаешь об этом больше меня. Так вот – я хочу, чтобы между нами не было этого примитивного чувства под названием «ревность». Очень жаль, но я к нему тоже склонна, однако понимаю его не так, как понимаешь ты. А потому давай совсем выгоним эту глупую ревность из нашей жизни. Ты можешь увлечься какой-нибудь из девушек-медсестёр или кем-то ещё, почему бы нет? Ты ведь молодой и сильный мужчина, так почему я должна осуждать человека за человеческое? Наоборот, мне интересно! Я никогда не посмею препятствовать тебе в таких связях, ведь они естественны. Даже больше – я настаиваю, чтобы они у тебя были, как опыт. Нет, не обязательно! Всё зависит от твоего желания, но я тебя прошу – не сдерживай себя. Главное то, что мы любим друг друга, а всё остальное – человеческая природа, которой мы сейчас живём.
Что же касается меня, то я точно знаю – «Огненная страсть» часть моей сущности и от неё никуда не деться. До сих пор это чувство... свойство, не возникало во мне, поскольку не было соответствующей ситуации, но это не значит, что таковая не возникнет. Она может не возникать тысячелетиями, а может случиться завтра, а потому надо быть готовыми к такому обороту, если вдруг он произойдёт. Но, кроме того...
Я ведь сейчас человек, и человек новый, ещё не знающий собственную природу и сущность. Я не хочу давать тебе какие-то клятвы и гарантии верности, не зная собственных способностей. А потому знай – я подвержена обстоятельствам, как и ты, как и весь род людской, насколько он мне известен. Давай сойдёмся на том, что наша любовь, это любовь, а всё остальное – физика, химия, судьба и то, что мы не можем предвидеть, это случайности её не касающиеся. Если ты этого не приемлешь, то прямо сейчас можешь указать мне на дверь. Я почернею от горя, но не обижусь, потому что это твоё право!..
- Мегги, я... – пролепетал почти раздавленный Хранитель. – Прости меня... Мою глупость... Я тебя никогда... Что бы не случилось... Любимая!..
- Не надо говорить о своём доверии – покажи его! – проговорила драконесса, странно облизнувшись и зажигая на руках два шара – красный и белый.
- Что ты хочешь сделать? – спросил Хранитель с невольным страхом, потому что перед ним была сейчас какая-то другая Мегги.
- Надо же! – воскликнула она. – Все эти наши общие знакомые имеют отношение к делу не больше чем воробьи за окном, которые скоро проснутся! Ни к Нике, ни к Мишане, ни к Юрцу у меня нет, и не может быть «Огненной страсти», поскольку мы даже не ссорились. Что же до прочих чувств человеческого характера, то им просто неоткуда было взяться, ведь мы с этими ребятами совсем не знаем друг друга. И всё же я благодарна им за то, что они помогли нам выяснить то, что могло стать благом, а могло сделаться проклятием, отравляющим жизнь. Я сейчас кое-что возьму у тебя, а кое-что дам взамен!
- Но, зачем? – пролепетал Хранитель не из страха, а скорее из чувства учёного, диктующего ему знать всё до конца.
- Чтобы ты поддержал честь нашей с тобой семьи, когда будешь «отдавать долг», если меня вдруг охватит «Огненная страсть», даже если это случится через сотню тысяч лет! – загадочно пропела зелёная драконесса. – А пока этого не случилось, попользуюсь сама! Ты, конечно, можешь отказаться и всё оставить как есть, но тогда мне наверно скоро придётся уйти. Так ты мне доверяешь?
- Да, - ответил он твёрдым голосом. – Поступай, как считаешь нужным. Что я должен делать?
- Просто расслабься и не двигайся, - сказала Мегги ласковым голосом. – Можешь закрыть глаза, так будет лучше. Извини, если я сделаю немного больно! Я должна признаться – мне так хочется снести от тебя яйцо, что этому нет сил противиться. Я люблю тебя!
Хорошо, что его воля отключилась сразу после того, как он закрыл глаза. «Немного больно» заключалось в том, что прямо через лобовую кость в его мозг полилась раскалённая лава, в то время как лава ледяная проникала в тело в районе паха. Мучение длилось какие-то доли секунды, но это время было длинною ровно в одну вечность...
.........................................................................................
Прошло две недели. То, что с ведущим хирургом, которого, впрочем, привыкли не воспринимать всерьёз, творится что-то особенное, было замечено всеми, в том числе и удивлённо озадаченным руководством.
Эти перемены заставили почтенных нянечек примолкнуть и навострить уши, а медсестёр от самых юных, до тех, кто цвёл бальзаковскими розами, повернуть головы в сторону того, кого они до сих пор не замечали.
Так что же произошло? Собственно, ничего особенного, но эти незаметные изменения заставляли коллег не узнавать своего сослуживца, даже когда он стоял рядом.
Прежде всего, изменилась его походка. Не то чтобы раньше он ходил медленно, но теперь его пружинистому шагу могли позавидовать юноши. Движения тоже стали уверенными и стремительными, но главное, это было лицо!
После появления Мегги, в глазах Хранителя впервые появились искры. Но при этом, лицо его сохраняло выражение грусти и неуверенности. Теперь же он постоянно улыбался! Причём, улыбка его была одновременно покровительственной и загадочной, как у профессионального актёра – исполнителя ролей героев-любовников. В глазах же полыхал странный огонь, который гипнотизировал слабый пол, заставляя забыть всё на свете!
- Вы не представляете! – клялась как-то гардеробщица двум нянечкам-уборщицам в один вечер, когда стеклянные двери хирургического отделения закрылись за спиной Хранителя и Мегги, и те направились к большим воротам, глядя друг на друга, словно вперёд смотреть было для них излишне. – Вчерась подходит он, значит, к зеркалу, пока его фифа тапочки на сапожки меняет, снимает дохтурский колпак, а на лысине у него вот такой ёжик! Во!
При этом она показала размер отросших волос с помощью указательного и большого пальцев. Нянечки ахнули – если верить их подруге, то длина волос у того, кто был уже не первый год плешив, как колено, была не меньше трёх сантиметров! Не иначе, как этот хмырь особое средство где-то надыбал! Или на него так повлияла явойная краля?
- Так это была «Огненная страсть?» И ты не сказал мне? А я-то хожу – мучаюсь!
Анджелика вздёрнула нос и отвернулась, изображая, что сердится, но её хватило только на пару секунд такой игры, после чего она захохотала, обвила руками шею любимого и принялась целовать его лицо почти, что с яростью!
Драся не стерпел такого нападения, подхватил её на руки и закружил по комнате! Так они кружили несколько минут, пока не повалились на жалобно скрипнувшую кровать.
- Ты знаешь, что из-за тебя мне пришлось вытерпеть? – продолжала Анджелика весело, словно речь шла о презабавной истории, случившейся с ней по вине возлюбленного. Такой истории, которая доставила ей массу волнений, ещё больше удовольствия, но в итоге оказалась лишь развесёлым недоразумением.
- И что же такого случилось особенного? – хитро прищурясь, спросил Драся.
- Я целый день промучилась вопросом о своей вине, - ответила Анджелика, вспыхнув, как красный сигнал светофора, - извела расспросами и Фоллиану, и Берёзку, и Быка, а помог мне только Фиг, который выдрал меня, как сидорову козу и прочёл лекцию о нравах в древние времена!
- Он это сделал? – воскликнул Драся в гневе, но хитрое выражение не покинуло его взгляд. Казалось, что он совсем не удивлён.
- Да! Ещё как сделал! – прокричала девушка, как будто с восторгом, словно рассказывала о сказочном подарке. – Отхлестал кнутом для наказания одалисок. Больно! Но рубцов не осталось. Я тебе потом покажу...
- Покажи сейчас!
Анджелика повиновалась, вскочила на ноги, задрала подол лёгкого сарафанчика, который носила в последние дни и соблазнительно покрутила попкой. Её возлюбленный видимо не доверял визуальной оценке столь деликатной части тела и обе его ладони тотчас оказались у девушки на ягодицах.
- Эй!
Принцесса даже ножкой притопнула в притворном гневе, от чего чуть не свалилась с кровати, но руки любовника снова подхватили её. После ещё нескольких минут счастливого смеха они немного успокоились и смогли продолжить разговор.
- Если бы ты сразу рассказал мне об «Огненной страсти» и о том, что это имеет место в драконьем обществе, мне не пришлось бы... считать себя шлюхой!
- Ну, здесь ты была недалека от истины!
- А-ах!..
У Анджелики аж дыхание перехватило от изумления и гнева, который теперь был лишь наполовину притворным. Она уставилась на возлюбленного с выражением вопросительного вызова, но тот ничуть не смутился её взгляда.
- Видишь ли, - начал он свои объяснения, - ты просто привыкла к негативному смыслу, который люди вкладывают в это слово. Но, по сути, оно обозначает взрослую женщину, обладающую сильным и здоровым темпераментом, хорошим сексуальным аппетитом и живой фантазией. Извращённое представление о морали заставляет недалёких людей вместо того чтобы ценить таких женщин, осуждать их и даже преследовать, между тем, как природа именно им отдаёт предпочтение, когда речь заходит о выживании вида. В результате у людей развилось представление об интимной близости, как о чём-то нечистом, в то время как это дар свыше!
- Ты прямо учёный философ! – съязвила Анджелика, укладываясь на него сверху и поставив локти ему на грудь, чтобы ладонями подпереть подбородок. – Так что же, выходит это хорошо, что я шлюха?
- Если забыть про всю ту грязь, которой дураки вымазали это понятие, то это просто великолепно!
Анджелика на минуту задумалась, глядя куда-то в пространство.
- А ты знаешь, что люди сказали бы о тебе, если бы узнали нашу историю? – спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.
- Догадываюсь, - кивнул Драся. – За время жизни среди людей я неплохо изучил их обычаи, в том числе и взгляды на то, о чём ты говоришь. Они сказали бы, что я плохой или даже совсем никакой мужик, раз уступил кому-то свою бабу, хотя бы на время. Так?
- Угу!
- Я покажу тебе кое-что.
Анджелика села на кровати, а Драся встал и вытащил из ножен большой двуручный меч, стоявший прислоненным к стене. Это громоздкое оружие казалось совершенно нелепым в помещении, несмотря на то, что их спальня была просторной. На самом деле такие клинки предназначались для битвы в поле, а в любом месте с ограниченным пространством сразу теряли свои преимущества, превращаясь в обузу, стесняющую движения фехтовальщика.
Девушке и сейчас показалось, что он заденет стены, но этого не случилось. Драся крутанул клинок в руках, и тот словно исчез в воздухе, превратившись в прозрачный веер!
- Подкинь тарелку, - попросил он, кивнув в сторону оловянной тарелки, стоявшей на столе.
Анджелика поняла, что сейчас произойдёт, но результат превзошёл её ожидания. Подброшенная в воздух тарелка тихо звякнула, но на пол упали не две половинки тарелки разделённой по диагонали, а небольшое блюдце и широкое кольцо обода. Донышко тарелки было аккуратно отделено от верхнего края.
- Старина Ванхаген научил, - улыбнулся Драся. – У Барбаруса так не получится, хоть он очень хороший фехтовальщик.
- Значит, у него совсем не было шанса на победу? – задумчиво произнесла Анджелика.
- Ни малейшего, - подтвердил Драся.
- Получается, что я законченная дура!
- Ты беспокоилась обо мне, что же тут глупого?
- Я понимаю, но что ты этим хотел сказать? Ведь речь, в данном случае, идёт о других вещах.
- Я хотел сказать, - ответил Драся, убирая меч, - что, если рассматривать Барбаруса, как соперника, то он мне не ровня, хоть знать ему об этом не обязательно. Это означает, что я не отступил перед его силой в борьбе за тебя, как это можно было бы подумать, ведь отступает проигравший, а я не проигрывал. Единственно, кому я мог уступить, так это тебе!
- Получается, что ты уступил мне?
- Нет.
- Но как же тогда?
- Чтобы уступить тебе, надо иметь на то исключительное право, как на собственность. Но дракон не имеет таких прав на принцессу. Дракон, признавший девушку своей принцессой, относится к ней, как к богине! Она же вольна идти куда хочет и делать, что хочет. Ни один дракон не принудит принцессу сделать что-то против её воли. Если принцесса осталась с драконом, это её выбор, если ушла – тоже. Немало было случаев, когда принцессы выходили замуж, но время от времени посещали своих драконов в их пещерах и даже приводили туда детей. Случалось так, что дракон после смерти принцессы, дожившей до глубокой старости, продолжал покровительствовать её потомству, и это спасало его от неминуемой гибели вызываемой тоской. За примером ходить не надо – Огнеплюй и твоё семейство. А теперь скажи – есть ли здесь место для ревности в человеческом понимании?
Анджелика задумалась.
- Конечно, - продолжал Драся, - сейчас мы оба люди, и я испытываю по отношению к тебе весь набор человеческих чувств, в том числе и ревность.
- Да! – ответила Мегги с гордостью. – У меня есть два старших брата и сестра, высиженных мамой в результате «Огненной страсти». И ещё столько же в других семьях, куда папа «отдавал долг». Как видишь, такие ситуации не исключены, но происходят нечасто. Есть, конечно, семьи, в которых это происходило по пять – по семь раз, но такое совсем уж редкость. Возникновение «Огненной страсти», зависит не от темперамента поединщиков, а от стечения обстоятельств и воли Высших сил. Это дар Звёздного дракона, который получает не всякая драконесса. А вообще, драконы – однолюбы, и проживают со своим избранником до глубокой старости, а если теряют его в жизненном полёте, то предпочитают одиночество новой связи. Бывают, конечно, исключения, но они так редки, что большинство из них стали легендами.
Мегги помолчала, погрустнев, потом вдруг словно очнулась и отпустила его, испугавшись, что сделала ему больно. (Хранитель знал, что ей ничего не стоит сломать ему любые кости, но невозможно было представить Мегги, настолько разгневанную и вышедшую из себя.)
- Прости, прости! – говорила она, усаживая его в кресло и с ужасом рассматривая у него на ключицах следы от своих пальцев.
- Это ты прости меня! - горестно восклицал Хранитель, без тени театральности. – Я обидел тебя недоверием. Я вёл себя, как человекообразный примат...
- Нет, подожди!..
Мегги задумалась, глядя на него снова своим «рентгеновским» взглядом.
- Теперь ты мне доверяешь? – спросила она, и ему стало не по себе от необычно плотоядных ноток, прозвучавших в её голосе.
- Да, и ещё раз прошу меня простить... – начал он, но был остановлен нетерпеливым жестом.
- Видишь ли, - проговорила она медленно, как бы тщательно подбирая слова. – Ты думаешь, что оскорбил меня и обидел своим недоверием, но на самом деле... Только пойми меня правильно! Я ведь не человек по сути, но стараюсь быть человеком, поскольку я... человек во всех отношениях сейчас. А потому твоё отношение ко мне, каковым бы оно тебе не казалось, это признание меня человеком, это... Это честь для меня, поскольку я хочу вжиться в человеческую жизнь и стать частью её. Но я никогда не перестану быть драконессой и не забуду, кто я такая, как не забуду свои взгляды на жизнь и принципы, от которых никуда не деться. Поэтому я предлагаю – давай условимся обо всём заранее. Мы оба люди, подверженные слабостям и силам души и тела. Ты врач и знаешь об этом больше меня. Так вот – я хочу, чтобы между нами не было этого примитивного чувства под названием «ревность». Очень жаль, но я к нему тоже склонна, однако понимаю его не так, как понимаешь ты. А потому давай совсем выгоним эту глупую ревность из нашей жизни. Ты можешь увлечься какой-нибудь из девушек-медсестёр или кем-то ещё, почему бы нет? Ты ведь молодой и сильный мужчина, так почему я должна осуждать человека за человеческое? Наоборот, мне интересно! Я никогда не посмею препятствовать тебе в таких связях, ведь они естественны. Даже больше – я настаиваю, чтобы они у тебя были, как опыт. Нет, не обязательно! Всё зависит от твоего желания, но я тебя прошу – не сдерживай себя. Главное то, что мы любим друг друга, а всё остальное – человеческая природа, которой мы сейчас живём.
Что же касается меня, то я точно знаю – «Огненная страсть» часть моей сущности и от неё никуда не деться. До сих пор это чувство... свойство, не возникало во мне, поскольку не было соответствующей ситуации, но это не значит, что таковая не возникнет. Она может не возникать тысячелетиями, а может случиться завтра, а потому надо быть готовыми к такому обороту, если вдруг он произойдёт. Но, кроме того...
Я ведь сейчас человек, и человек новый, ещё не знающий собственную природу и сущность. Я не хочу давать тебе какие-то клятвы и гарантии верности, не зная собственных способностей. А потому знай – я подвержена обстоятельствам, как и ты, как и весь род людской, насколько он мне известен. Давай сойдёмся на том, что наша любовь, это любовь, а всё остальное – физика, химия, судьба и то, что мы не можем предвидеть, это случайности её не касающиеся. Если ты этого не приемлешь, то прямо сейчас можешь указать мне на дверь. Я почернею от горя, но не обижусь, потому что это твоё право!..
- Мегги, я... – пролепетал почти раздавленный Хранитель. – Прости меня... Мою глупость... Я тебя никогда... Что бы не случилось... Любимая!..
- Не надо говорить о своём доверии – покажи его! – проговорила драконесса, странно облизнувшись и зажигая на руках два шара – красный и белый.
- Что ты хочешь сделать? – спросил Хранитель с невольным страхом, потому что перед ним была сейчас какая-то другая Мегги.
- Надо же! – воскликнула она. – Все эти наши общие знакомые имеют отношение к делу не больше чем воробьи за окном, которые скоро проснутся! Ни к Нике, ни к Мишане, ни к Юрцу у меня нет, и не может быть «Огненной страсти», поскольку мы даже не ссорились. Что же до прочих чувств человеческого характера, то им просто неоткуда было взяться, ведь мы с этими ребятами совсем не знаем друг друга. И всё же я благодарна им за то, что они помогли нам выяснить то, что могло стать благом, а могло сделаться проклятием, отравляющим жизнь. Я сейчас кое-что возьму у тебя, а кое-что дам взамен!
- Но, зачем? – пролепетал Хранитель не из страха, а скорее из чувства учёного, диктующего ему знать всё до конца.
- Чтобы ты поддержал честь нашей с тобой семьи, когда будешь «отдавать долг», если меня вдруг охватит «Огненная страсть», даже если это случится через сотню тысяч лет! – загадочно пропела зелёная драконесса. – А пока этого не случилось, попользуюсь сама! Ты, конечно, можешь отказаться и всё оставить как есть, но тогда мне наверно скоро придётся уйти. Так ты мне доверяешь?
- Да, - ответил он твёрдым голосом. – Поступай, как считаешь нужным. Что я должен делать?
- Просто расслабься и не двигайся, - сказала Мегги ласковым голосом. – Можешь закрыть глаза, так будет лучше. Извини, если я сделаю немного больно! Я должна признаться – мне так хочется снести от тебя яйцо, что этому нет сил противиться. Я люблю тебя!
Хорошо, что его воля отключилась сразу после того, как он закрыл глаза. «Немного больно» заключалось в том, что прямо через лобовую кость в его мозг полилась раскалённая лава, в то время как лава ледяная проникала в тело в районе паха. Мучение длилось какие-то доли секунды, но это время было длинною ровно в одну вечность...
.........................................................................................
Прошло две недели. То, что с ведущим хирургом, которого, впрочем, привыкли не воспринимать всерьёз, творится что-то особенное, было замечено всеми, в том числе и удивлённо озадаченным руководством.
Эти перемены заставили почтенных нянечек примолкнуть и навострить уши, а медсестёр от самых юных, до тех, кто цвёл бальзаковскими розами, повернуть головы в сторону того, кого они до сих пор не замечали.
Так что же произошло? Собственно, ничего особенного, но эти незаметные изменения заставляли коллег не узнавать своего сослуживца, даже когда он стоял рядом.
Прежде всего, изменилась его походка. Не то чтобы раньше он ходил медленно, но теперь его пружинистому шагу могли позавидовать юноши. Движения тоже стали уверенными и стремительными, но главное, это было лицо!
После появления Мегги, в глазах Хранителя впервые появились искры. Но при этом, лицо его сохраняло выражение грусти и неуверенности. Теперь же он постоянно улыбался! Причём, улыбка его была одновременно покровительственной и загадочной, как у профессионального актёра – исполнителя ролей героев-любовников. В глазах же полыхал странный огонь, который гипнотизировал слабый пол, заставляя забыть всё на свете!
- Вы не представляете! – клялась как-то гардеробщица двум нянечкам-уборщицам в один вечер, когда стеклянные двери хирургического отделения закрылись за спиной Хранителя и Мегги, и те направились к большим воротам, глядя друг на друга, словно вперёд смотреть было для них излишне. – Вчерась подходит он, значит, к зеркалу, пока его фифа тапочки на сапожки меняет, снимает дохтурский колпак, а на лысине у него вот такой ёжик! Во!
При этом она показала размер отросших волос с помощью указательного и большого пальцев. Нянечки ахнули – если верить их подруге, то длина волос у того, кто был уже не первый год плешив, как колено, была не меньше трёх сантиметров! Не иначе, как этот хмырь особое средство где-то надыбал! Или на него так повлияла явойная краля?
Глава 58. Священные обычаи
- Так это была «Огненная страсть?» И ты не сказал мне? А я-то хожу – мучаюсь!
Анджелика вздёрнула нос и отвернулась, изображая, что сердится, но её хватило только на пару секунд такой игры, после чего она захохотала, обвила руками шею любимого и принялась целовать его лицо почти, что с яростью!
Драся не стерпел такого нападения, подхватил её на руки и закружил по комнате! Так они кружили несколько минут, пока не повалились на жалобно скрипнувшую кровать.
- Ты знаешь, что из-за тебя мне пришлось вытерпеть? – продолжала Анджелика весело, словно речь шла о презабавной истории, случившейся с ней по вине возлюбленного. Такой истории, которая доставила ей массу волнений, ещё больше удовольствия, но в итоге оказалась лишь развесёлым недоразумением.
- И что же такого случилось особенного? – хитро прищурясь, спросил Драся.
- Я целый день промучилась вопросом о своей вине, - ответила Анджелика, вспыхнув, как красный сигнал светофора, - извела расспросами и Фоллиану, и Берёзку, и Быка, а помог мне только Фиг, который выдрал меня, как сидорову козу и прочёл лекцию о нравах в древние времена!
- Он это сделал? – воскликнул Драся в гневе, но хитрое выражение не покинуло его взгляд. Казалось, что он совсем не удивлён.
- Да! Ещё как сделал! – прокричала девушка, как будто с восторгом, словно рассказывала о сказочном подарке. – Отхлестал кнутом для наказания одалисок. Больно! Но рубцов не осталось. Я тебе потом покажу...
- Покажи сейчас!
Анджелика повиновалась, вскочила на ноги, задрала подол лёгкого сарафанчика, который носила в последние дни и соблазнительно покрутила попкой. Её возлюбленный видимо не доверял визуальной оценке столь деликатной части тела и обе его ладони тотчас оказались у девушки на ягодицах.
- Эй!
Принцесса даже ножкой притопнула в притворном гневе, от чего чуть не свалилась с кровати, но руки любовника снова подхватили её. После ещё нескольких минут счастливого смеха они немного успокоились и смогли продолжить разговор.
- Если бы ты сразу рассказал мне об «Огненной страсти» и о том, что это имеет место в драконьем обществе, мне не пришлось бы... считать себя шлюхой!
- Ну, здесь ты была недалека от истины!
- А-ах!..
У Анджелики аж дыхание перехватило от изумления и гнева, который теперь был лишь наполовину притворным. Она уставилась на возлюбленного с выражением вопросительного вызова, но тот ничуть не смутился её взгляда.
- Видишь ли, - начал он свои объяснения, - ты просто привыкла к негативному смыслу, который люди вкладывают в это слово. Но, по сути, оно обозначает взрослую женщину, обладающую сильным и здоровым темпераментом, хорошим сексуальным аппетитом и живой фантазией. Извращённое представление о морали заставляет недалёких людей вместо того чтобы ценить таких женщин, осуждать их и даже преследовать, между тем, как природа именно им отдаёт предпочтение, когда речь заходит о выживании вида. В результате у людей развилось представление об интимной близости, как о чём-то нечистом, в то время как это дар свыше!
- Ты прямо учёный философ! – съязвила Анджелика, укладываясь на него сверху и поставив локти ему на грудь, чтобы ладонями подпереть подбородок. – Так что же, выходит это хорошо, что я шлюха?
- Если забыть про всю ту грязь, которой дураки вымазали это понятие, то это просто великолепно!
Анджелика на минуту задумалась, глядя куда-то в пространство.
- А ты знаешь, что люди сказали бы о тебе, если бы узнали нашу историю? – спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.
- Догадываюсь, - кивнул Драся. – За время жизни среди людей я неплохо изучил их обычаи, в том числе и взгляды на то, о чём ты говоришь. Они сказали бы, что я плохой или даже совсем никакой мужик, раз уступил кому-то свою бабу, хотя бы на время. Так?
- Угу!
- Я покажу тебе кое-что.
Анджелика села на кровати, а Драся встал и вытащил из ножен большой двуручный меч, стоявший прислоненным к стене. Это громоздкое оружие казалось совершенно нелепым в помещении, несмотря на то, что их спальня была просторной. На самом деле такие клинки предназначались для битвы в поле, а в любом месте с ограниченным пространством сразу теряли свои преимущества, превращаясь в обузу, стесняющую движения фехтовальщика.
Девушке и сейчас показалось, что он заденет стены, но этого не случилось. Драся крутанул клинок в руках, и тот словно исчез в воздухе, превратившись в прозрачный веер!
- Подкинь тарелку, - попросил он, кивнув в сторону оловянной тарелки, стоявшей на столе.
Анджелика поняла, что сейчас произойдёт, но результат превзошёл её ожидания. Подброшенная в воздух тарелка тихо звякнула, но на пол упали не две половинки тарелки разделённой по диагонали, а небольшое блюдце и широкое кольцо обода. Донышко тарелки было аккуратно отделено от верхнего края.
- Старина Ванхаген научил, - улыбнулся Драся. – У Барбаруса так не получится, хоть он очень хороший фехтовальщик.
- Значит, у него совсем не было шанса на победу? – задумчиво произнесла Анджелика.
- Ни малейшего, - подтвердил Драся.
- Получается, что я законченная дура!
- Ты беспокоилась обо мне, что же тут глупого?
- Я понимаю, но что ты этим хотел сказать? Ведь речь, в данном случае, идёт о других вещах.
- Я хотел сказать, - ответил Драся, убирая меч, - что, если рассматривать Барбаруса, как соперника, то он мне не ровня, хоть знать ему об этом не обязательно. Это означает, что я не отступил перед его силой в борьбе за тебя, как это можно было бы подумать, ведь отступает проигравший, а я не проигрывал. Единственно, кому я мог уступить, так это тебе!
- Получается, что ты уступил мне?
- Нет.
- Но как же тогда?
- Чтобы уступить тебе, надо иметь на то исключительное право, как на собственность. Но дракон не имеет таких прав на принцессу. Дракон, признавший девушку своей принцессой, относится к ней, как к богине! Она же вольна идти куда хочет и делать, что хочет. Ни один дракон не принудит принцессу сделать что-то против её воли. Если принцесса осталась с драконом, это её выбор, если ушла – тоже. Немало было случаев, когда принцессы выходили замуж, но время от времени посещали своих драконов в их пещерах и даже приводили туда детей. Случалось так, что дракон после смерти принцессы, дожившей до глубокой старости, продолжал покровительствовать её потомству, и это спасало его от неминуемой гибели вызываемой тоской. За примером ходить не надо – Огнеплюй и твоё семейство. А теперь скажи – есть ли здесь место для ревности в человеческом понимании?
Анджелика задумалась.
- Конечно, - продолжал Драся, - сейчас мы оба люди, и я испытываю по отношению к тебе весь набор человеческих чувств, в том числе и ревность.
