...........................................................................................
Ольф поднялся из трюма, держа Грейс на руках, но после первого же шага на палубу девочка как обезьянка забралась ему на плечи и уселась, обхватив голыми ножками могучую шею.
- Да, Огонёк, взгляни сам, а то я боюсь, что мне мерещится!
Рыжий великан всмотрелся в океан, куда показывала Магдалена, и лицо его стало серьёзным.
- Надо сказать капитану, - изрёк он после недолгого разглядывания волн. - Похоже, это, то самое течение, которое втянуло нас в «поророку» на Амазонке. Правда, тогда был шторм, но всё равно не будем рисковать.
- И ты не хочешь побыстрее попасть в гости к Чига Шанки? – сузив глаза, спросила Магдалена.
- А тебе так не терпится с ним встретиться? – ответил Огнеплюй вопросом на вопрос.
- Откровенно говоря – да! – призналась воительница. – Он лучший мужчина из всех, что были у меня до и после того безумного похода. А ещё, я хочу показать ему Грейс. Если отбросить чисто девичье, то это вылитый папочка!
- Согласен, - подтвердил великан, потеревшись щекой о ножку девочки. – Но, поверь, от тебя в ней тоже очень много. А черты Анхе, вашей прародительницы ничем не скрыть. Эх, мне ведь тоже хочется повидать старых знакомых, пусть они меня и не узнают. Интересно, знаешь ли, как там дела у Ночной Выдры и Серебряной Куницы? А уж тем более интересно, кого Куница родила дону Мигелю?.. Но сейчас нам туда нельзя – эта посудина, хоть и больше «Анхелики», но сделана не так крепко. Она может не выдержать удар «поророки», а испанских лоций у нас нет. К тому же открывать путь к городу Чига Шанки всем, кто не имеет отношения к делу...
- Ясно! Тогда пойди, скажи капитану, что впереди течение, которое может вынести нас на рифы, и если мы не хотим разбиться к вечеру, то следует взять севернее, пока шхуна может ещё сопротивляться.
- Я это сделаю! – воскликнула вдруг Грейс, скатилась с шеи своего верного «скакуна» и припустила в сторону капитанской каюты.
- Не сказала бы она лишнего! – забеспокоилась Магдалена.
- Не волнуйся, - заверил её Огнеплюй, - мы не раз обсуждали с ней, что можно говорить чужим людям, а что нельзя. Я сейчас пойду и растолкую кэпу что к чему.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но в последний момент передумал и вдруг обнял Магдалену, притянул к себе и погладил по голове, как маленькую девочку.
- Не расстраивайся! – заверил хранитель рода одну из носительниц частичек своей принцессы. – Когда обоснуемся, я первым делом найду способ устроить следующую встречу «Царицы амазонок» и Великого вождя Колебателя земли и любимца Неба. Теперь прибавляют к прежнему титулу ещё что-нибудь вроде – «Дочь которого покорила мокеле мбембе!»
- Это было бы прекрасно! – улыбаясь сквозь слезы, сказала Магдалена. – Только боюсь, что я к тому времени буду совсем старенькая.
- Ты никогда не постареешь! – загадочно ответил ей Огнеплюй, взглянув в ту сторону, куда убежала Грейс.
Какая грязь!
Вся кровь от ярости зажглась:
Как твой стыдливый слух тревожит,
Едва я прямо назову
То, без чего по существу
Твоя стыдливость жить не может!
(И.В.Гёте «Фауст»)
Одна из самых очаровательных прелестей свободной любви, это её непредсказуемость!
Нет, не будем говорить плохого о близости двух любящих людей. Именно это священное действо, есть основа всему искусству наслаждения и оно же является высшей его формой – животворящим началом новой жизни, цикличность которой, настоящее, а не мнимое бессмертие, вопреки глупому сохранению неизбежно дряхлеющего и распадающегося тела.
Но, имея в виду высшую форму близости, нельзя забывать о прочих изысках доступных человеку по его природе и склонностям. Довольствоваться в близости лишь высшей формой, считая её единственно приемлемой, это, то же что питаться одними лишь лакомствами. Точнее – одним каким-то лакомством, отвергая всё остальное. Рано или поздно такое лакомство, даже при отменном качестве приестся и надоест, а то и покажется отвратительным.
По этой причине многие пары, соединившиеся в искренней любви, постигает одна и та же беда – пресыщенность друг другом. Иногда это случается с кем-нибудь одним, нередко с обоими партнёрами, но финал тот же. Людям кажется, что они разлюбили друг друга, что их страсть перешла в привычку и выродилась в надоедливую обязанность. Отчасти они в этом правы, но лишь отчасти. На самом деле никуда не делась их любовь, просто она угнетена однообразием и пресыщением, тем, что недавно казалось божественным нектаром!
Какой же выход? Нельзя сказать, что существует универсальное средство спасения. Но и утверждать, что средств выбраться из создавшегося положения нет, что надо просто потерпеть и подождать, тоже неправильно. Таких средств множество, и самое первое – освободиться от всего, что мешает счастливой жизни с любимым человеком. Освободиться от страхов, предрассудков, стеснения, ложной скромности, ревности, подозрительности и внушённых извне представлениях о том, что можно, а что нельзя. Можно всё, что не вредит здоровью и устраивает обоих партнёров. Запрещено лишь принуждение, насилие, эгоистическая подгонка интересов и склонностей одного партнёра под требования другого.
Глупо и неправильно в такой ситуации бросаться во все тяжкие, нарушая привычные запреты и не разобравшись, приемлемы ли такие нарушения. Прежде всего, следует именно разобраться, откровенно рассказав друг другу о своих ожиданиях, надеждах и фантазиях. Но и здесь следует соблюдать осторожность. Тем, кому основы морали привиты и внушены с детства, как непреложные истины и некий «высший» закон, трудно бывает поверить, что никакой морали, как таковой, вне человека не существует, что это выдумка, с помощью которой осуществляется управление людьми, один из рычагов власти. Хорошее оправдание для рабов, но человек свободный не нуждается в таком управлении. Более того – вмешательство в его личную жизнь кого бы то ни было, противозаконно и противоестественно, кто бы ни пытался это делать, будь то очередной «великий вождь», либо чрезмерно заботливый о душах паствы священнослужитель. Но что же может человек свободный?
Практически всё, что не противно ему самому и не противоречит закону, охраняющему людей от настоящего, а не мнимого вреда. (Педофилия недопустима, никогда, ни с кем, ни при каких обстоятельствах. Насилие и садизм тоже, если это не взаимопринятая игра.) Ограничения следует ставить, исходя из своей природы и из любви к тому, с кем творишь любовь. А ещё, никуда в этом деле не деться без уважения.
Именно в свободе понятие «уважение» обретает свой истинный смысл. Разве может кого-то уважать человек несвободный? Никогда! Он уверен в своей правоте, в единственной законности прокрустова ложа морали и в праведности тех, кто эту мораль для него придумал. Всех остальных он считает развратниками и извращенцами, абсолютно не уважая ни склонности, ни потребности окружающих. Его главная беда состоит в том, что именно он при этом является самым настоящим извращенцем, выкручивающим руки человеческой природе, созданной гораздо более мудрыми силами, чем те, которые когда-то высосали из пальца выхолощенную мораль.
Человек свободный уважает все формы любви, в том числе и те, которые предписаны традиционной моралью. Он в равной степени уважает тех, кто счастлив в законном браке и тех, кто придерживается свободных отношений. Такой человек в девушке видит только девушку, а не начинает считать её любовников. Ну, и, конечно, никогда не поставит её в своём мнении ниже девицы по каким-то причинам сохраняющую девственность. Кстати, выбор последней он тоже будет уважать, так-как это её личное дело, которое глупо ставить как в вину, так и в заслугу.
Даже презираемая обществом однополая любовь не вызывает у человека свободного негативную, а тем более агрессивную реакцию. Положим сам он, (она), к этому не склонен. Но какое ему дело до предпочтений соседа, если тот не затрагивает его собственные интересы? Другое дело, если эти интересы затронуты – выставленное напоказ, на всеобщее обозрение «пидерство», бесит! Впрочем, иной «нормальный» гетеросексуал, который ведёт себя, как необязательный придаток к собственному члену, бесит не меньше.
Но что же скажет тот, кто сбросил путы и вериги, о любви коллективной? О той, которую люди практиковали ещё в ранние языческие времена, о той, которая составляла изыск отношений в эпоху великих цивилизаций древности и сохранилась в обычаях празднеств, дошедших до наших дней, вроде ночи накануне Ивана Купалы?
Что ж, свободный и разумный человек скажет, что это угощение доступно не для всех. Что к подобным вещам следует подходить с осторожностью, взвесив заранее все «за» и «против». Ведь, переступая порог дома, где предполагается такое празднество любви, за порогом следует оставить не только такое неопределённое понятие, как «разврат», но и вполне реальное и природой оправданное чувство ревности.
Прямо сейчас слышны вопли – «У! А! Настоящий мужик свою бабу никому не даст, а тот, кто дал, тот не настоящий мужик!» Об этом уже говорилось в нашем повествовании.
Нельзя сказать, что это совсем неправильно. Но кто такой этот «настоящий мужик»? Вот его определение – «настоящий мужик» это альфа самец приматов, утверждающий свою волю с помощью обезьяньего кулака. Если кого-то из «баб» такое устраивает, то вольному воля! Человек свободный способен понять это чуждое ему счастье – быть рабой потного вонючего самца, ни во что не ставящего личность женщины. Если такая жизнь кого-то устраивает, то это их выбор и судьба.
Но, что, правда, то, правда – в коллективную любовь нельзя бросаться очертя голову, просто, объявив себя «свободным». Следует целиком и полностью выяснить, насколько это приемлемо для обоих партнёров. Любые сомнения должны стать препятствием к такому шагу. Ситуация, когда один другого уговаривает «попробовать», а фактически тащит через силу, совершенно исключена, если тот, кто желает разнообразить отношения не хочет спровоцировать аварию.
Прежде всего следует выяснить, что оба партнёра, (супруги, любовники), желают одного и того же. Затем отбросить, как ненужный хлам все рассуждения о том, кто там «настоящий» или «ненастоящий» мужик. Решение переступить такую черту требует изрядной смелости, и никакой «ненастоящий» мужик на такое не способен. Да и большинство «настоящих» сбегут поджав хвосты. И, наконец, самое главное – следует знать наверняка, что ваша любовь незыблема, что она стоит выше всех страстей тела, требующего новизны и свежести в ощущениях, что союз ваш не даст трещину и не развалится, как тот камень, который раскалили и облили ледяной водой, что он только закалится от этого, как стальной клинок!
И только когда всё это выяснено до конца и не пропущена ни одна мелочь, указывающая, что этот путь не для вас, можно приступать к эксперименту, если, конечно, у вас есть надёжные, проверенные единомышленники. Тогда смело творите свою необычную, интересную и прекрасную жизнь, потому что вы сильные и бесстрашные, а главное – свободные люди, в своей любви подобные богам!
* * *
Прим. авт. –
Нижайше прошу прощение у читателей за это отступление. Мне жаль, что я не оправдал чьих-то надежд, наделив своих героев не совсем теми качествами и не такой судьбой, как ожидалось. Но не буду оправдываться...
Нет, буду! Так вот – это всё они сами.
Как? А вот так как-то! Не я первый заметил, что литературные персонажи рано или поздно начинают жить самостоятельной жизнью и поступают по своей воле, не слишком-то считаясь с мнением автора. Те, кто не пишет, но имеет подросших детей, поймут меня обязательно, они ведь так и поступают. (Эй! Только не надо делать лишние выводы. Я не списывал этот роман ни со своей семьи, ни с собственной судьбы. Здесь всё литературный вымысел, кроме, разве что, некоторых моментов, а каких, это неважно!)
Что же касается моральных воззрений, изложенных в этом повествовании, то прошу не рассматривать их, как руководство к действию. Автор ни к чему не призывает, а лишь излагает собственные мысли и наблюдения, в которых он к счастью не одинок. Главная мысль, которую хотелось бы донести до читателей, это уважение друг к другу, спокойное отношение к предпочтениям ближнего, даже к тем, которые не можешь понять и принять для себя. Так же хочется доказать относительность таких понятий, как «мораль» и «разврат», «грех» и «праведность», «приличие» и «неприличие» и многих других им подобных.
Я ведь хотел эту главу вычеркнуть, чтобы «не дразнить гусей», но передумал... Пусть «гуси» погогочут в своё удовольствие, лично меня интересует мнение людей разумных и свободных. Поправьте меня, если я ошибаюсь!
Кае де Клиари.
P.S.
Господ «капусторожденных» любого толка, прошу не беспокоиться и не дочитывать эту главу, как, может быть, и весь роман не читать. Практика показывает, что вам и так «всё ясно», хоть никто ещё не смог вразумительно ответить на вопрос, что именно ясного творится в ваших туманных умах и подневольных душах. Просто не мучайтесь, бросьте! Это написано не для вас.
* * *
Устраивая новый «хоровод дриад», Анджелика не предполагала, что изначальная расстановка участников будет иной.
Накануне они договорились с девушками организовать праздник в роще возле замка. Но на этот раз мужчины, которых позвали к определённому часу, не танцевали, а наблюдали, как три грации выполняют сложные движения под согласное пение и чтение заклинаний.
Девушки медленно шли по кругу, освобождаясь от одежд и открывая свои души миру чудесных ощущений. Как и в прошлый раз, в гипнотическом трансе Анджелика почувствовала себя гибким трепетным деревцем, сплетающим свои ветви... с ольхой и клёном!
Уже чувствуя, как волны наслаждения прокатываются через её тело, она поняла, что оказалась в компании с Барбарусом и Фоллианой. Это было восхитительно! Сочетание ощущения грубых крепких рук капитана и нежных ловких пальчиков его жены, почти сразу довели принцессу до восторженного безумия! Ласки только начались, а её уже охватил экстаз высшего блаженства! Самое удивительное заключалось в том, что ощущение это долго не проходило, а когда схлынуло, то начало нарастать снова, приобретая более глубокие оттенки и звучание.
А где же Драся и Берёзка? Вот они! Тоненькая белокожая девушка почти скрыта в объятиях великана, и только её великолепные зелёные волосы показывают присутствие нежного существа. Потом две белые фигуры, большая и маленькая немного разошлись, чтобы тут же соединиться вновь. Но это уже были не объятия...
Как и тогда, в душе Анджелики поднялась целая буря ревности, немедленно сменившаяся искренним восторгом, так прекрасно было сочетание её возлюбленного и маленькой лесной богини! На миг у принцессы даже мелькнула мысль, что Драся неудачно выбрал себе её, Анджелику, как возлюбленную, так гармонично смотрелся он с очаровательной дриадой, сам похожий на некоего бога языческого пантеона. Но в это время ей пришлось отвлечься от созерцания соблазнительной картины двух божественных существ, так-как Барбарус вошёл в неё, как всегда порывисто и страстно!
Ольф поднялся из трюма, держа Грейс на руках, но после первого же шага на палубу девочка как обезьянка забралась ему на плечи и уселась, обхватив голыми ножками могучую шею.
- Да, Огонёк, взгляни сам, а то я боюсь, что мне мерещится!
Рыжий великан всмотрелся в океан, куда показывала Магдалена, и лицо его стало серьёзным.
- Надо сказать капитану, - изрёк он после недолгого разглядывания волн. - Похоже, это, то самое течение, которое втянуло нас в «поророку» на Амазонке. Правда, тогда был шторм, но всё равно не будем рисковать.
- И ты не хочешь побыстрее попасть в гости к Чига Шанки? – сузив глаза, спросила Магдалена.
- А тебе так не терпится с ним встретиться? – ответил Огнеплюй вопросом на вопрос.
- Откровенно говоря – да! – призналась воительница. – Он лучший мужчина из всех, что были у меня до и после того безумного похода. А ещё, я хочу показать ему Грейс. Если отбросить чисто девичье, то это вылитый папочка!
- Согласен, - подтвердил великан, потеревшись щекой о ножку девочки. – Но, поверь, от тебя в ней тоже очень много. А черты Анхе, вашей прародительницы ничем не скрыть. Эх, мне ведь тоже хочется повидать старых знакомых, пусть они меня и не узнают. Интересно, знаешь ли, как там дела у Ночной Выдры и Серебряной Куницы? А уж тем более интересно, кого Куница родила дону Мигелю?.. Но сейчас нам туда нельзя – эта посудина, хоть и больше «Анхелики», но сделана не так крепко. Она может не выдержать удар «поророки», а испанских лоций у нас нет. К тому же открывать путь к городу Чига Шанки всем, кто не имеет отношения к делу...
- Ясно! Тогда пойди, скажи капитану, что впереди течение, которое может вынести нас на рифы, и если мы не хотим разбиться к вечеру, то следует взять севернее, пока шхуна может ещё сопротивляться.
- Я это сделаю! – воскликнула вдруг Грейс, скатилась с шеи своего верного «скакуна» и припустила в сторону капитанской каюты.
- Не сказала бы она лишнего! – забеспокоилась Магдалена.
- Не волнуйся, - заверил её Огнеплюй, - мы не раз обсуждали с ней, что можно говорить чужим людям, а что нельзя. Я сейчас пойду и растолкую кэпу что к чему.
Он уже повернулся, чтобы уйти, но в последний момент передумал и вдруг обнял Магдалену, притянул к себе и погладил по голове, как маленькую девочку.
- Не расстраивайся! – заверил хранитель рода одну из носительниц частичек своей принцессы. – Когда обоснуемся, я первым делом найду способ устроить следующую встречу «Царицы амазонок» и Великого вождя Колебателя земли и любимца Неба. Теперь прибавляют к прежнему титулу ещё что-нибудь вроде – «Дочь которого покорила мокеле мбембе!»
- Это было бы прекрасно! – улыбаясь сквозь слезы, сказала Магдалена. – Только боюсь, что я к тому времени буду совсем старенькая.
- Ты никогда не постареешь! – загадочно ответил ей Огнеплюй, взглянув в ту сторону, куда убежала Грейс.
Глава 61. То, о чём нельзя молчать (Отступление с продолжением)
Какая грязь!
Вся кровь от ярости зажглась:
Как твой стыдливый слух тревожит,
Едва я прямо назову
То, без чего по существу
Твоя стыдливость жить не может!
(И.В.Гёте «Фауст»)
Одна из самых очаровательных прелестей свободной любви, это её непредсказуемость!
Нет, не будем говорить плохого о близости двух любящих людей. Именно это священное действо, есть основа всему искусству наслаждения и оно же является высшей его формой – животворящим началом новой жизни, цикличность которой, настоящее, а не мнимое бессмертие, вопреки глупому сохранению неизбежно дряхлеющего и распадающегося тела.
Но, имея в виду высшую форму близости, нельзя забывать о прочих изысках доступных человеку по его природе и склонностям. Довольствоваться в близости лишь высшей формой, считая её единственно приемлемой, это, то же что питаться одними лишь лакомствами. Точнее – одним каким-то лакомством, отвергая всё остальное. Рано или поздно такое лакомство, даже при отменном качестве приестся и надоест, а то и покажется отвратительным.
По этой причине многие пары, соединившиеся в искренней любви, постигает одна и та же беда – пресыщенность друг другом. Иногда это случается с кем-нибудь одним, нередко с обоими партнёрами, но финал тот же. Людям кажется, что они разлюбили друг друга, что их страсть перешла в привычку и выродилась в надоедливую обязанность. Отчасти они в этом правы, но лишь отчасти. На самом деле никуда не делась их любовь, просто она угнетена однообразием и пресыщением, тем, что недавно казалось божественным нектаром!
Какой же выход? Нельзя сказать, что существует универсальное средство спасения. Но и утверждать, что средств выбраться из создавшегося положения нет, что надо просто потерпеть и подождать, тоже неправильно. Таких средств множество, и самое первое – освободиться от всего, что мешает счастливой жизни с любимым человеком. Освободиться от страхов, предрассудков, стеснения, ложной скромности, ревности, подозрительности и внушённых извне представлениях о том, что можно, а что нельзя. Можно всё, что не вредит здоровью и устраивает обоих партнёров. Запрещено лишь принуждение, насилие, эгоистическая подгонка интересов и склонностей одного партнёра под требования другого.
Глупо и неправильно в такой ситуации бросаться во все тяжкие, нарушая привычные запреты и не разобравшись, приемлемы ли такие нарушения. Прежде всего, следует именно разобраться, откровенно рассказав друг другу о своих ожиданиях, надеждах и фантазиях. Но и здесь следует соблюдать осторожность. Тем, кому основы морали привиты и внушены с детства, как непреложные истины и некий «высший» закон, трудно бывает поверить, что никакой морали, как таковой, вне человека не существует, что это выдумка, с помощью которой осуществляется управление людьми, один из рычагов власти. Хорошее оправдание для рабов, но человек свободный не нуждается в таком управлении. Более того – вмешательство в его личную жизнь кого бы то ни было, противозаконно и противоестественно, кто бы ни пытался это делать, будь то очередной «великий вождь», либо чрезмерно заботливый о душах паствы священнослужитель. Но что же может человек свободный?
Практически всё, что не противно ему самому и не противоречит закону, охраняющему людей от настоящего, а не мнимого вреда. (Педофилия недопустима, никогда, ни с кем, ни при каких обстоятельствах. Насилие и садизм тоже, если это не взаимопринятая игра.) Ограничения следует ставить, исходя из своей природы и из любви к тому, с кем творишь любовь. А ещё, никуда в этом деле не деться без уважения.
Именно в свободе понятие «уважение» обретает свой истинный смысл. Разве может кого-то уважать человек несвободный? Никогда! Он уверен в своей правоте, в единственной законности прокрустова ложа морали и в праведности тех, кто эту мораль для него придумал. Всех остальных он считает развратниками и извращенцами, абсолютно не уважая ни склонности, ни потребности окружающих. Его главная беда состоит в том, что именно он при этом является самым настоящим извращенцем, выкручивающим руки человеческой природе, созданной гораздо более мудрыми силами, чем те, которые когда-то высосали из пальца выхолощенную мораль.
Человек свободный уважает все формы любви, в том числе и те, которые предписаны традиционной моралью. Он в равной степени уважает тех, кто счастлив в законном браке и тех, кто придерживается свободных отношений. Такой человек в девушке видит только девушку, а не начинает считать её любовников. Ну, и, конечно, никогда не поставит её в своём мнении ниже девицы по каким-то причинам сохраняющую девственность. Кстати, выбор последней он тоже будет уважать, так-как это её личное дело, которое глупо ставить как в вину, так и в заслугу.
Даже презираемая обществом однополая любовь не вызывает у человека свободного негативную, а тем более агрессивную реакцию. Положим сам он, (она), к этому не склонен. Но какое ему дело до предпочтений соседа, если тот не затрагивает его собственные интересы? Другое дело, если эти интересы затронуты – выставленное напоказ, на всеобщее обозрение «пидерство», бесит! Впрочем, иной «нормальный» гетеросексуал, который ведёт себя, как необязательный придаток к собственному члену, бесит не меньше.
Но что же скажет тот, кто сбросил путы и вериги, о любви коллективной? О той, которую люди практиковали ещё в ранние языческие времена, о той, которая составляла изыск отношений в эпоху великих цивилизаций древности и сохранилась в обычаях празднеств, дошедших до наших дней, вроде ночи накануне Ивана Купалы?
Что ж, свободный и разумный человек скажет, что это угощение доступно не для всех. Что к подобным вещам следует подходить с осторожностью, взвесив заранее все «за» и «против». Ведь, переступая порог дома, где предполагается такое празднество любви, за порогом следует оставить не только такое неопределённое понятие, как «разврат», но и вполне реальное и природой оправданное чувство ревности.
Прямо сейчас слышны вопли – «У! А! Настоящий мужик свою бабу никому не даст, а тот, кто дал, тот не настоящий мужик!» Об этом уже говорилось в нашем повествовании.
Нельзя сказать, что это совсем неправильно. Но кто такой этот «настоящий мужик»? Вот его определение – «настоящий мужик» это альфа самец приматов, утверждающий свою волю с помощью обезьяньего кулака. Если кого-то из «баб» такое устраивает, то вольному воля! Человек свободный способен понять это чуждое ему счастье – быть рабой потного вонючего самца, ни во что не ставящего личность женщины. Если такая жизнь кого-то устраивает, то это их выбор и судьба.
Но, что, правда, то, правда – в коллективную любовь нельзя бросаться очертя голову, просто, объявив себя «свободным». Следует целиком и полностью выяснить, насколько это приемлемо для обоих партнёров. Любые сомнения должны стать препятствием к такому шагу. Ситуация, когда один другого уговаривает «попробовать», а фактически тащит через силу, совершенно исключена, если тот, кто желает разнообразить отношения не хочет спровоцировать аварию.
Прежде всего следует выяснить, что оба партнёра, (супруги, любовники), желают одного и того же. Затем отбросить, как ненужный хлам все рассуждения о том, кто там «настоящий» или «ненастоящий» мужик. Решение переступить такую черту требует изрядной смелости, и никакой «ненастоящий» мужик на такое не способен. Да и большинство «настоящих» сбегут поджав хвосты. И, наконец, самое главное – следует знать наверняка, что ваша любовь незыблема, что она стоит выше всех страстей тела, требующего новизны и свежести в ощущениях, что союз ваш не даст трещину и не развалится, как тот камень, который раскалили и облили ледяной водой, что он только закалится от этого, как стальной клинок!
И только когда всё это выяснено до конца и не пропущена ни одна мелочь, указывающая, что этот путь не для вас, можно приступать к эксперименту, если, конечно, у вас есть надёжные, проверенные единомышленники. Тогда смело творите свою необычную, интересную и прекрасную жизнь, потому что вы сильные и бесстрашные, а главное – свободные люди, в своей любви подобные богам!
* * *
Прим. авт. –
Нижайше прошу прощение у читателей за это отступление. Мне жаль, что я не оправдал чьих-то надежд, наделив своих героев не совсем теми качествами и не такой судьбой, как ожидалось. Но не буду оправдываться...
Нет, буду! Так вот – это всё они сами.
Как? А вот так как-то! Не я первый заметил, что литературные персонажи рано или поздно начинают жить самостоятельной жизнью и поступают по своей воле, не слишком-то считаясь с мнением автора. Те, кто не пишет, но имеет подросших детей, поймут меня обязательно, они ведь так и поступают. (Эй! Только не надо делать лишние выводы. Я не списывал этот роман ни со своей семьи, ни с собственной судьбы. Здесь всё литературный вымысел, кроме, разве что, некоторых моментов, а каких, это неважно!)
Что же касается моральных воззрений, изложенных в этом повествовании, то прошу не рассматривать их, как руководство к действию. Автор ни к чему не призывает, а лишь излагает собственные мысли и наблюдения, в которых он к счастью не одинок. Главная мысль, которую хотелось бы донести до читателей, это уважение друг к другу, спокойное отношение к предпочтениям ближнего, даже к тем, которые не можешь понять и принять для себя. Так же хочется доказать относительность таких понятий, как «мораль» и «разврат», «грех» и «праведность», «приличие» и «неприличие» и многих других им подобных.
Я ведь хотел эту главу вычеркнуть, чтобы «не дразнить гусей», но передумал... Пусть «гуси» погогочут в своё удовольствие, лично меня интересует мнение людей разумных и свободных. Поправьте меня, если я ошибаюсь!
Кае де Клиари.
P.S.
Господ «капусторожденных» любого толка, прошу не беспокоиться и не дочитывать эту главу, как, может быть, и весь роман не читать. Практика показывает, что вам и так «всё ясно», хоть никто ещё не смог вразумительно ответить на вопрос, что именно ясного творится в ваших туманных умах и подневольных душах. Просто не мучайтесь, бросьте! Это написано не для вас.
* * *
Устраивая новый «хоровод дриад», Анджелика не предполагала, что изначальная расстановка участников будет иной.
Накануне они договорились с девушками организовать праздник в роще возле замка. Но на этот раз мужчины, которых позвали к определённому часу, не танцевали, а наблюдали, как три грации выполняют сложные движения под согласное пение и чтение заклинаний.
Девушки медленно шли по кругу, освобождаясь от одежд и открывая свои души миру чудесных ощущений. Как и в прошлый раз, в гипнотическом трансе Анджелика почувствовала себя гибким трепетным деревцем, сплетающим свои ветви... с ольхой и клёном!
Уже чувствуя, как волны наслаждения прокатываются через её тело, она поняла, что оказалась в компании с Барбарусом и Фоллианой. Это было восхитительно! Сочетание ощущения грубых крепких рук капитана и нежных ловких пальчиков его жены, почти сразу довели принцессу до восторженного безумия! Ласки только начались, а её уже охватил экстаз высшего блаженства! Самое удивительное заключалось в том, что ощущение это долго не проходило, а когда схлынуло, то начало нарастать снова, приобретая более глубокие оттенки и звучание.
А где же Драся и Берёзка? Вот они! Тоненькая белокожая девушка почти скрыта в объятиях великана, и только её великолепные зелёные волосы показывают присутствие нежного существа. Потом две белые фигуры, большая и маленькая немного разошлись, чтобы тут же соединиться вновь. Но это уже были не объятия...
Как и тогда, в душе Анджелики поднялась целая буря ревности, немедленно сменившаяся искренним восторгом, так прекрасно было сочетание её возлюбленного и маленькой лесной богини! На миг у принцессы даже мелькнула мысль, что Драся неудачно выбрал себе её, Анджелику, как возлюбленную, так гармонично смотрелся он с очаровательной дриадой, сам похожий на некоего бога языческого пантеона. Но в это время ей пришлось отвлечься от созерцания соблазнительной картины двух божественных существ, так-как Барбарус вошёл в неё, как всегда порывисто и страстно!
