Конечно, ей доводилось слышать разговоры хвастунов, что они-де пивали и больше. Может, и пивали, а может, и нет? Или такой факт был в действительности, но его последствия не были столь забавны, как об этом рассказывают.
Беда была в том, что Огнеплюй, несмотря на всю свою мощь, фактически был младенцем в человеческом теле. Ни мозг его, ни желудок, не были привычными, к каким бы то ни было выпивкам.
Даже будучи в теле попугая, он редко прикасался к спиртному. То-есть к хорошему испанскому вину, которое было в ходу там, где он прожил пять столетий. Крепкие же напитки были ему знакомы лишь как составная часть алхимических соединений и основа для лекарственных настоек.
Но пока что всё было нормально. Огнеплюй заплетающимся языком заявил, что хочет спать, и в самом деле завалился на свою койку. Решив, что вечер окончен, девушки тоже собрались «на боковую». Но Мегги перед этим, как всегда отправилась в душ.
Анджелика сняла залатанное платье, (одежда получше была залита кровью убитого ей бандита, и её решили выбросить), и осталась в коротенькой ночнушке, в которой обычно спала. Она уже собиралась нырнуть под одеяло, как вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
Обернувшись, девушка увидела, что Огнеплюй не лежит, а сидит на своей койке и смотрит на неё взглядом пьяным и почти бессмысленным.
- Огонёк, с тобой всё хорошо? – Спросила она. – Может воды принести?
- Э-а! – Мотнул своей львиной головой Огнеплюй. – Пдйди сюда!
Анджелика послушалась, хоть ей и не хотелось сейчас с ним разговаривать.
- С-дись! – Сказал он, глотая слоги из-за языка, который не хотел подчиняться.
Она оглянулась, но все стулья стояли далеко. Тогда она присела на краешек его кровати, на некотором расстоянии от него, но Огнеплюй тут же положил ей на плечи свою непомерно тяжёлую ручищу и притянул девушку к себе.
Анджелика попыталась снять с себя эту руку, но легче было бы справиться с питоном из тропических лесов. С тем самым питоном, который способен переломать человеку кости и проглотить его целиком.
Поднырнуть под его руку тоже не получилось. Может быть бессознательно, а может в порыве самых лучших чувств, Огнеплюй притиснул её к себе. Причём его огромная ладонь точно пришлась ей на грудь и тут же её сжала, (хорошо ещё не со всей силы!). И тут Огнеплюй заговорил.
Странно, но сейчас он не глотал слоги. Его речь лилась, как струя воды из сломанного крана, но она не была ни бессвязной, ни бессмысленной. Он объяснялся в любви!
В другое время это может быть, её позабавило. Возможно, она бы с интересом послушала эту длинную пространную речь, переполненную поэтическими эпитетами и замысловатыми оборотами. Но сейчас девушка чувствовала себя кроликом в когтях ястреба. Мышкой в кошачьих лапах!
«Особенные» взгляды Огнеплюя она ловила на себе уже не первый день. Анджелика была не настолько наивна, чтобы не понимать, что это значит, но до сих пор бывший дракон, (попугай), вёл себя, как джентльмен, несмотря на всю свою грубоватую развязность. Теперь он явно себя не контролировал, и это могло плохо кончиться.
Парадокс, но будь Огнеплюй сейчас в своём истинном теле, а именно в облике красного дракона, он был бы ей куда менее страшен. Точнее, совершенно не страшен! Теперь же, вместе с человеческим телом, он приобрёл человеческие инстинкты и желания. Теперь она уже была для него не только отдалённым потомком его любимой воспитанницы – Анхе. Теперь в его глазах она была женщиной, самкой одного с ним вида, желанной для его молодого и здорового тела! Ужас...
Надо было, во что бы то ни стало вырваться и убежать. Ещё не хватало ей быть изнасилованной другом, который не может с собой справиться из-за перебора с алкоголем! Ведь тогда их дружбе конец...
Ну, может быть, она простит его со временем, но простит ли он себя? В любом случае, жизнь на этом может быть и не закончится, но будет испорчена гадким незабывающимся воспоминанием.
А виновата во всём будет она сама – надо было не дать другу напиться, либо держаться от него подальше, когда увидела, как он себя ведёт!
Легко сказать, да нелегко сделать. Эту руку поднять, то же самое, что двухсоткилограммовую штангу сдвинуть! Да у него бицепсы толще её талии! И тогда девушка пошла на хитрость.
Анджелика не стала сопротивляться, а наоборот – прижалась к боку Огнеплюя и погладила его по руке, лежащей на её груди. Рыжий великан довольно заворчал и чуть переместил свою ладонь, чтобы поудобнее обнять подружку.
Этого было достаточно. Почувствовав слабинку, гибкая, как угорь, девушка, выскочила из стальных объятий и рванулась прочь!.. Но тут кисть её левой руки, каким-то образом оказалась зажатой в кулаке, способном дать фору чугунным тискам.
- Куда?!
В голосе Огнеплюя прозвучали обида и злость. Он так дёрнул Анджелику обратно, что едва не выдернул ей руку из плеча. Теперь она оказалась у него на коленях и её обвили уже две громадные руки. Из такого капкана не вырваться...
Но это было не самым страшным. И даже то, что она чувствовала под собой нечто смахивающее на третье колено, не настолько ужасало, как смена настроения Огнеплюя, с которого моментально слетел весь его романтический стих.
Больше не было никаких признаний и славословий. Возбуждённый до крайности самец, впился ей в шею страстным поцелуем, и теперь сомневаться в его намерениях не приходилось. Анджелика почувствовала, как ветхая ткань старенькой ночнушки ползёт под железными пальцами, словно мокрая бумага... Беда!
И тогда она начала биться! От этого было мало толку, но девушка брыкалась и вырывалась с отчаянием обречённой, словно собиралась выпрыгнуть из собственной кожи. И это подействовало, но вовсе не так, как хотелось бы пойманной жертве.
Неизвестно, что тогда творилось в затуманенной голове Огнеплюя, но он оторвался от её шеи, встал с койки, всё ещё держа Анджелику в объятиях, и вдруг со страшной силой стиснул её тело, словно хотел расплющить, раздавить и размазать по своей широкой груди.
Анджелика подумала, что сейчас, наверное, её внутренности вылезут наружу, как у лягушки, попавшей под велосипедное колесо.
- Огонёк, миленький! Ну, хороший! Пожалуйста! Пусти-и!
Это был крик, или скорее писк отчаяния. Ноги девушки болтались в полуметре над полом, в то время как её лицо упиралось мужчине в грудь. На миг, подняв голову кверху, она увидела сквозь наползающую тьму, что Огнеплюй смотрит не на неё, а куда-то в пустоту, совершенно бессмысленным взглядом. Похоже, он был без сознания, хоть и не потерял тонуса страшных мускулов. Впрочем, её сознание тоже стремительно угасало.
- Ой, а что это вы делаете?
Голос Мегги прозвучал, как будто издалека, да ещё сквозь толстый слой ваты.
- Огги? Ты меня слышишь, Огги?
Теперь в её словах была уже неподдельная тревога, но Анджелике это было всё равно. Ею вдруг овладело странное равнодушие ко всему, что происходило с ней и вокруг неё. Даже дышать больше не хотелось. Хотелось спать...
Неожиданный жар обдал лицо девушки, словно на неё пахнуло из раскалённой духовки! Анджелика почувствовала, что падает и это показалось ей странным. Боли от жёсткого приземления на твёрдый пол она не почувствовала, но это её и не удивило. Орган, лишённый кровообращения ничего не чувствует. Об этом знает любой, кому доводилось отсидеть себе ногу. У неё кровообращение остановилось во всём теле, вот она ничего и не чувствовала...
Воздух ворвался в лёгкие миллионом маленьких раскалённых кинжалов! Анджелике вдруг вспомнилось, что нечто подобное она уже испытывала, когда хозяин Колдовского замка вытряхнул из неё воду. Только тогда кинжалы были ледяными... Теперь нужно было выдохнуть, но внутри что-то заклинило, и девушка почувствовала себя воздушным шариком, который надули до отказа.
Но тут две ладони упёрлись ей в грудь и надавили раз, другой, третий. Анджелика сдулась. Тут же к её губам прильнули губы подруги и в лёгкие снова насильно вдули воздух.
Теперь выдохнуть и снова вдохнуть ей удалось уже самостоятельно. Анджелика закашлялась, захлебнулась, но в следующий момент задышала уже свободно. Если бы не противный вкус крови, застрявший где-то в горле, то было бы совсем хорошо.
Возможно, она ошибалась, но кажется, кости были целы, а вот сама себя она ощущала помятой куклой, что было недалеко от действительности. Вставать не хотелось, но не лежать же теперь вот так на полу всю ночь?
Девушка попыталась подняться и Мегги тут же пришла ей на помощь, помогла сесть. Первое, что бросилось в глаза, это был стоящий в двух шагах на коленях Огнеплюй. Из его ушей, ноздрей и приоткрытого рта шёл дым, глаза помещались на лбу, лицо было ошалелым, а руки он держал перед собой, словно правоверный во время молитвы.
Огнеплюй несколько раз перевёл взгляд со своих ладоней на Анджелику и обратно, и его лицо исказила гримаса ужаса.
- Что я наделал? – Проговорил он не своим, а каким-то замогильным голосом. – Что... я... наделал?!!
Тут он впился пальцами себе в лицо и буквально сложился, гулко ударив лбом об пол. Тело его сотрясала крупная дрожь. Сквозь злые и горькие, захлёбывающиеся рыдания можно было услышать только – «Прости меня, Анхе! Прости!..» и – «Внучка!.. Внучка!..»
- Что ты с ним сделала? – Спросила Анджелика у поддерживающей её Мегги, и сама ужаснулась своему голосу – он звучал ничуть не лучше, чем тот, которым сейчас говорил Огнеплюй.
- Вдохнула ему в ухо немного пламени! – Ответила Мегги. – Слегка поджарила съехавшие мозги и выжгла весь спирт.
- Ой, а с ним всё будет хорошо? – Испугалась Анджелика.
- Не волнуйся! – Заверила её Мегги. – Дракону такое пламя нипочём. Человек, конечно сразу бы помер, но Огги ведь, по сути, не человек! Что же касается душевных мук, то это уже не по моей части.
Анджелика знала по чьей это части, а потому, несмотря на боль во всём теле, встала, подошла к Огнеплюю, опустилась рядом с ним на пол и ласково обняла, теперь уже прижавшись к нему по своей собственной воле.
Так они просидели довольно долго. Девушка терпеливо ждала, когда её друг успокоится, гладила буйную рыжую шевелюру, шептала на ушко что-то успокоительно-бессвязное, словно разговаривала с ребёнком. Только когда он перестал вздрагивать и всхлипывать, она прямо глянула в его глаза и сказала следующее:
- Огонёк, я совсем-совсем на тебя не сержусь и совсем не обижаюсь! Ты только никогда больше так не делай.
- Внучка, - пролепетал поверженный дракон слабым голосом, - поверь! Чтобы я тебя после такого, хоть пальцем...
Но она не дала ему договорить, прижав пальчик к его губам.
- Я не об этом. – Сказала Анджелика, прикоснувшись к лохмотьям, оставшимся от растерзанной ночнушки. – Я об этом!
И она указала на пустую бутылку из-под виски, закатившуюся в угол.
* * *
- Впечатляет!
Такая похвала от Драгиса Драговски означала, что он действительно впечатлён. Уж кому-кому, а Фигольчику это было хорошо известно. Правда сейчас ему было не до тщеславия, но факт оставался фактом – сегодня он сработал чисто и эффективно. Иначе было просто нельзя. Если бы хоть один из четырёх охранников, которых он встретил по дороге сюда, поднял тревогу или хотя бы вскрикнул, дело вышло бы скверное.
Но искусство не изменило знаменитому гангстеру с обманчиво-мирной внешностью. Бесшумно напасть, вырубить, обезвредить, не только не убив, но и не сильно покалечив, затем связать и спрятать с глаз долой. И так четыре раза подряд. Причём один раз он встретил сразу двоих. Действительно впечатляет!
- Ты слышал Быка? – Спросил он, ответив на похвалу кивком.
- Его глухой не услышит. – Проговорил Драгис, недобро оскалившись. – Не нравится мне, как он мычит. Не случилось ли там чего, а?
Фигольчика одолевали те же опасения, поэтому он был здесь.
- Давай пойдём, проверим. – Сказал он, а сам подумал про Драгиса:
«Интересно, а сколько вертухаев наколотил он?»
Обычно счёт дракона был вдвое - втрое выше, но сейчас им было не до соревнований.
- Откуда у тебя пистолет? – Поинтересовался Драговски.
Вопрос не был праздным. Обычные надзиратели были вооружены здесь только дубинками, но в тюрьме имелись в штате стрелки. Как правило, они находились где-нибудь сверху или передвигались по отдельным проходам, отгороженным от всего остального пространства прочными стальными сетками. Таким образом, оставаясь вне досягаемости для заключённых, они могли контролировать всё внутреннее и внешнее пространство тюрьмы, и способны были достать до любого уголка меткими винтовочными пулями.
Но так было днём. Ночью же, когда зэки сидели по своим камерам, не было смысла держать наготове такое количество снайперов.
- Это ещё с корабля. – Улыбнулся Фигольчик, крутанув пистолет на указательном пальце. – Только вот он не заряжен.
- Потом объяснишь, как ты ухитрился спрятать такую штуку, чтобы её не нашли при всех обысках.
Что касается обысков, то здешние вертухаи были в этом деле настоящие мастера. Везде залезут, везде прощупают. Абсолютно небрезгливые и совершенно не стеснительные. Одежду арестантов они изучали миллиметр за миллиметром, отдельно прощупывая, каждый шов. В этом был определённый смысл. В опытных руках, спрятанная булавка или половинка бритвенного лезвия могла стать оружием, а тонкая проволочка, отмычкой. Туда же можно зашить послание, написанное на крохотном клочке бумаги, ампулу с ядом или наркотиком.
Но ни в каком шве, и ни в какой складке не спрячешь стандартный армейский пистолет, под который даже карман-то требуется специальный, потому что в обычном он в два счёта проделает дырку.
- Обязательно расскажу! – Пообещал Фигольчик, улыбнувшись. – Надо было раньше вас всех этому научить, но до сих пор вроде обходились.
На этом их разговор закончился, потому что камера, где содержали Быка, была уже близко.
- Наконец-то! – Приветствовал их дежуривший на этом участке вертухай, приняв эту пару за смену. – Замучил меня этот Стоун на Малютку Телёнка похожий. Я уж думал, с ума сойду или прибью его ненаро...
Тычок жёстким, как стальной стержень, пальцем в какую-то точку на горле, заставил его замолчать. Фигольчик не дал телу рухнуть на пол, а подхватил надзирателя под мышки и оттащил в сторону. Связывать того, кого вырубил Драгис, не требовалось. Такие приходили в себя нескоро, а, очнувшись, были вялыми и ничего не помнили.
Бык сидел на койке, привинченной к полу, раскачивался из стороны в сторону и издавал такие звуки, что от них на душе скребли все кошачьи миров сущего. Он не был связан, закован в кандалы или зажат в колодки. Быстрый осмотр показал отсутствие следов побоев и пыток. Даже роба на нём была новая и чистая. Аж похрустывала!
- Ты как, дружище? – Спросил Фигольчик участливо, но казалось, Бык не слышит его.
- Быкович! Эй, каменная башка! – Позвал его Драгис и легонько встряхнул товарища за плечи.
Бык перестал раскачиваться, приоткрыл глаза и вымученно улыбнулся.
- Ребята! – Тихо простонал он слабым голосом. Это действительно вы?
- Да, это мы! – Заговорил Фигольчик, словно беседовал с тяжелобольным, которого опасно лишний раз беспокоить. – Да, это мы – твои друзья, пришли за тобой.
Беда была в том, что Огнеплюй, несмотря на всю свою мощь, фактически был младенцем в человеческом теле. Ни мозг его, ни желудок, не были привычными, к каким бы то ни было выпивкам.
Даже будучи в теле попугая, он редко прикасался к спиртному. То-есть к хорошему испанскому вину, которое было в ходу там, где он прожил пять столетий. Крепкие же напитки были ему знакомы лишь как составная часть алхимических соединений и основа для лекарственных настоек.
Но пока что всё было нормально. Огнеплюй заплетающимся языком заявил, что хочет спать, и в самом деле завалился на свою койку. Решив, что вечер окончен, девушки тоже собрались «на боковую». Но Мегги перед этим, как всегда отправилась в душ.
Анджелика сняла залатанное платье, (одежда получше была залита кровью убитого ей бандита, и её решили выбросить), и осталась в коротенькой ночнушке, в которой обычно спала. Она уже собиралась нырнуть под одеяло, как вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.
Обернувшись, девушка увидела, что Огнеплюй не лежит, а сидит на своей койке и смотрит на неё взглядом пьяным и почти бессмысленным.
- Огонёк, с тобой всё хорошо? – Спросила она. – Может воды принести?
- Э-а! – Мотнул своей львиной головой Огнеплюй. – Пдйди сюда!
Анджелика послушалась, хоть ей и не хотелось сейчас с ним разговаривать.
- С-дись! – Сказал он, глотая слоги из-за языка, который не хотел подчиняться.
Она оглянулась, но все стулья стояли далеко. Тогда она присела на краешек его кровати, на некотором расстоянии от него, но Огнеплюй тут же положил ей на плечи свою непомерно тяжёлую ручищу и притянул девушку к себе.
Анджелика попыталась снять с себя эту руку, но легче было бы справиться с питоном из тропических лесов. С тем самым питоном, который способен переломать человеку кости и проглотить его целиком.
Поднырнуть под его руку тоже не получилось. Может быть бессознательно, а может в порыве самых лучших чувств, Огнеплюй притиснул её к себе. Причём его огромная ладонь точно пришлась ей на грудь и тут же её сжала, (хорошо ещё не со всей силы!). И тут Огнеплюй заговорил.
Странно, но сейчас он не глотал слоги. Его речь лилась, как струя воды из сломанного крана, но она не была ни бессвязной, ни бессмысленной. Он объяснялся в любви!
В другое время это может быть, её позабавило. Возможно, она бы с интересом послушала эту длинную пространную речь, переполненную поэтическими эпитетами и замысловатыми оборотами. Но сейчас девушка чувствовала себя кроликом в когтях ястреба. Мышкой в кошачьих лапах!
«Особенные» взгляды Огнеплюя она ловила на себе уже не первый день. Анджелика была не настолько наивна, чтобы не понимать, что это значит, но до сих пор бывший дракон, (попугай), вёл себя, как джентльмен, несмотря на всю свою грубоватую развязность. Теперь он явно себя не контролировал, и это могло плохо кончиться.
Парадокс, но будь Огнеплюй сейчас в своём истинном теле, а именно в облике красного дракона, он был бы ей куда менее страшен. Точнее, совершенно не страшен! Теперь же, вместе с человеческим телом, он приобрёл человеческие инстинкты и желания. Теперь она уже была для него не только отдалённым потомком его любимой воспитанницы – Анхе. Теперь в его глазах она была женщиной, самкой одного с ним вида, желанной для его молодого и здорового тела! Ужас...
Надо было, во что бы то ни стало вырваться и убежать. Ещё не хватало ей быть изнасилованной другом, который не может с собой справиться из-за перебора с алкоголем! Ведь тогда их дружбе конец...
Ну, может быть, она простит его со временем, но простит ли он себя? В любом случае, жизнь на этом может быть и не закончится, но будет испорчена гадким незабывающимся воспоминанием.
А виновата во всём будет она сама – надо было не дать другу напиться, либо держаться от него подальше, когда увидела, как он себя ведёт!
Легко сказать, да нелегко сделать. Эту руку поднять, то же самое, что двухсоткилограммовую штангу сдвинуть! Да у него бицепсы толще её талии! И тогда девушка пошла на хитрость.
Анджелика не стала сопротивляться, а наоборот – прижалась к боку Огнеплюя и погладила его по руке, лежащей на её груди. Рыжий великан довольно заворчал и чуть переместил свою ладонь, чтобы поудобнее обнять подружку.
Этого было достаточно. Почувствовав слабинку, гибкая, как угорь, девушка, выскочила из стальных объятий и рванулась прочь!.. Но тут кисть её левой руки, каким-то образом оказалась зажатой в кулаке, способном дать фору чугунным тискам.
- Куда?!
В голосе Огнеплюя прозвучали обида и злость. Он так дёрнул Анджелику обратно, что едва не выдернул ей руку из плеча. Теперь она оказалась у него на коленях и её обвили уже две громадные руки. Из такого капкана не вырваться...
Но это было не самым страшным. И даже то, что она чувствовала под собой нечто смахивающее на третье колено, не настолько ужасало, как смена настроения Огнеплюя, с которого моментально слетел весь его романтический стих.
Больше не было никаких признаний и славословий. Возбуждённый до крайности самец, впился ей в шею страстным поцелуем, и теперь сомневаться в его намерениях не приходилось. Анджелика почувствовала, как ветхая ткань старенькой ночнушки ползёт под железными пальцами, словно мокрая бумага... Беда!
И тогда она начала биться! От этого было мало толку, но девушка брыкалась и вырывалась с отчаянием обречённой, словно собиралась выпрыгнуть из собственной кожи. И это подействовало, но вовсе не так, как хотелось бы пойманной жертве.
Неизвестно, что тогда творилось в затуманенной голове Огнеплюя, но он оторвался от её шеи, встал с койки, всё ещё держа Анджелику в объятиях, и вдруг со страшной силой стиснул её тело, словно хотел расплющить, раздавить и размазать по своей широкой груди.
Анджелика подумала, что сейчас, наверное, её внутренности вылезут наружу, как у лягушки, попавшей под велосипедное колесо.
- Огонёк, миленький! Ну, хороший! Пожалуйста! Пусти-и!
Это был крик, или скорее писк отчаяния. Ноги девушки болтались в полуметре над полом, в то время как её лицо упиралось мужчине в грудь. На миг, подняв голову кверху, она увидела сквозь наползающую тьму, что Огнеплюй смотрит не на неё, а куда-то в пустоту, совершенно бессмысленным взглядом. Похоже, он был без сознания, хоть и не потерял тонуса страшных мускулов. Впрочем, её сознание тоже стремительно угасало.
- Ой, а что это вы делаете?
Голос Мегги прозвучал, как будто издалека, да ещё сквозь толстый слой ваты.
- Огги? Ты меня слышишь, Огги?
Теперь в её словах была уже неподдельная тревога, но Анджелике это было всё равно. Ею вдруг овладело странное равнодушие ко всему, что происходило с ней и вокруг неё. Даже дышать больше не хотелось. Хотелось спать...
Неожиданный жар обдал лицо девушки, словно на неё пахнуло из раскалённой духовки! Анджелика почувствовала, что падает и это показалось ей странным. Боли от жёсткого приземления на твёрдый пол она не почувствовала, но это её и не удивило. Орган, лишённый кровообращения ничего не чувствует. Об этом знает любой, кому доводилось отсидеть себе ногу. У неё кровообращение остановилось во всём теле, вот она ничего и не чувствовала...
Воздух ворвался в лёгкие миллионом маленьких раскалённых кинжалов! Анджелике вдруг вспомнилось, что нечто подобное она уже испытывала, когда хозяин Колдовского замка вытряхнул из неё воду. Только тогда кинжалы были ледяными... Теперь нужно было выдохнуть, но внутри что-то заклинило, и девушка почувствовала себя воздушным шариком, который надули до отказа.
Но тут две ладони упёрлись ей в грудь и надавили раз, другой, третий. Анджелика сдулась. Тут же к её губам прильнули губы подруги и в лёгкие снова насильно вдули воздух.
Теперь выдохнуть и снова вдохнуть ей удалось уже самостоятельно. Анджелика закашлялась, захлебнулась, но в следующий момент задышала уже свободно. Если бы не противный вкус крови, застрявший где-то в горле, то было бы совсем хорошо.
Возможно, она ошибалась, но кажется, кости были целы, а вот сама себя она ощущала помятой куклой, что было недалеко от действительности. Вставать не хотелось, но не лежать же теперь вот так на полу всю ночь?
Девушка попыталась подняться и Мегги тут же пришла ей на помощь, помогла сесть. Первое, что бросилось в глаза, это был стоящий в двух шагах на коленях Огнеплюй. Из его ушей, ноздрей и приоткрытого рта шёл дым, глаза помещались на лбу, лицо было ошалелым, а руки он держал перед собой, словно правоверный во время молитвы.
Огнеплюй несколько раз перевёл взгляд со своих ладоней на Анджелику и обратно, и его лицо исказила гримаса ужаса.
- Что я наделал? – Проговорил он не своим, а каким-то замогильным голосом. – Что... я... наделал?!!
Тут он впился пальцами себе в лицо и буквально сложился, гулко ударив лбом об пол. Тело его сотрясала крупная дрожь. Сквозь злые и горькие, захлёбывающиеся рыдания можно было услышать только – «Прости меня, Анхе! Прости!..» и – «Внучка!.. Внучка!..»
- Что ты с ним сделала? – Спросила Анджелика у поддерживающей её Мегги, и сама ужаснулась своему голосу – он звучал ничуть не лучше, чем тот, которым сейчас говорил Огнеплюй.
- Вдохнула ему в ухо немного пламени! – Ответила Мегги. – Слегка поджарила съехавшие мозги и выжгла весь спирт.
- Ой, а с ним всё будет хорошо? – Испугалась Анджелика.
- Не волнуйся! – Заверила её Мегги. – Дракону такое пламя нипочём. Человек, конечно сразу бы помер, но Огги ведь, по сути, не человек! Что же касается душевных мук, то это уже не по моей части.
Анджелика знала по чьей это части, а потому, несмотря на боль во всём теле, встала, подошла к Огнеплюю, опустилась рядом с ним на пол и ласково обняла, теперь уже прижавшись к нему по своей собственной воле.
Так они просидели довольно долго. Девушка терпеливо ждала, когда её друг успокоится, гладила буйную рыжую шевелюру, шептала на ушко что-то успокоительно-бессвязное, словно разговаривала с ребёнком. Только когда он перестал вздрагивать и всхлипывать, она прямо глянула в его глаза и сказала следующее:
- Огонёк, я совсем-совсем на тебя не сержусь и совсем не обижаюсь! Ты только никогда больше так не делай.
- Внучка, - пролепетал поверженный дракон слабым голосом, - поверь! Чтобы я тебя после такого, хоть пальцем...
Но она не дала ему договорить, прижав пальчик к его губам.
- Я не об этом. – Сказала Анджелика, прикоснувшись к лохмотьям, оставшимся от растерзанной ночнушки. – Я об этом!
И она указала на пустую бутылку из-под виски, закатившуюся в угол.
* * *
Глава 50. Стон в ночи – 3. Занавес!
- Впечатляет!
Такая похвала от Драгиса Драговски означала, что он действительно впечатлён. Уж кому-кому, а Фигольчику это было хорошо известно. Правда сейчас ему было не до тщеславия, но факт оставался фактом – сегодня он сработал чисто и эффективно. Иначе было просто нельзя. Если бы хоть один из четырёх охранников, которых он встретил по дороге сюда, поднял тревогу или хотя бы вскрикнул, дело вышло бы скверное.
Но искусство не изменило знаменитому гангстеру с обманчиво-мирной внешностью. Бесшумно напасть, вырубить, обезвредить, не только не убив, но и не сильно покалечив, затем связать и спрятать с глаз долой. И так четыре раза подряд. Причём один раз он встретил сразу двоих. Действительно впечатляет!
- Ты слышал Быка? – Спросил он, ответив на похвалу кивком.
- Его глухой не услышит. – Проговорил Драгис, недобро оскалившись. – Не нравится мне, как он мычит. Не случилось ли там чего, а?
Фигольчика одолевали те же опасения, поэтому он был здесь.
- Давай пойдём, проверим. – Сказал он, а сам подумал про Драгиса:
«Интересно, а сколько вертухаев наколотил он?»
Обычно счёт дракона был вдвое - втрое выше, но сейчас им было не до соревнований.
- Откуда у тебя пистолет? – Поинтересовался Драговски.
Вопрос не был праздным. Обычные надзиратели были вооружены здесь только дубинками, но в тюрьме имелись в штате стрелки. Как правило, они находились где-нибудь сверху или передвигались по отдельным проходам, отгороженным от всего остального пространства прочными стальными сетками. Таким образом, оставаясь вне досягаемости для заключённых, они могли контролировать всё внутреннее и внешнее пространство тюрьмы, и способны были достать до любого уголка меткими винтовочными пулями.
Но так было днём. Ночью же, когда зэки сидели по своим камерам, не было смысла держать наготове такое количество снайперов.
- Это ещё с корабля. – Улыбнулся Фигольчик, крутанув пистолет на указательном пальце. – Только вот он не заряжен.
- Потом объяснишь, как ты ухитрился спрятать такую штуку, чтобы её не нашли при всех обысках.
Что касается обысков, то здешние вертухаи были в этом деле настоящие мастера. Везде залезут, везде прощупают. Абсолютно небрезгливые и совершенно не стеснительные. Одежду арестантов они изучали миллиметр за миллиметром, отдельно прощупывая, каждый шов. В этом был определённый смысл. В опытных руках, спрятанная булавка или половинка бритвенного лезвия могла стать оружием, а тонкая проволочка, отмычкой. Туда же можно зашить послание, написанное на крохотном клочке бумаги, ампулу с ядом или наркотиком.
Но ни в каком шве, и ни в какой складке не спрячешь стандартный армейский пистолет, под который даже карман-то требуется специальный, потому что в обычном он в два счёта проделает дырку.
- Обязательно расскажу! – Пообещал Фигольчик, улыбнувшись. – Надо было раньше вас всех этому научить, но до сих пор вроде обходились.
На этом их разговор закончился, потому что камера, где содержали Быка, была уже близко.
- Наконец-то! – Приветствовал их дежуривший на этом участке вертухай, приняв эту пару за смену. – Замучил меня этот Стоун на Малютку Телёнка похожий. Я уж думал, с ума сойду или прибью его ненаро...
Тычок жёстким, как стальной стержень, пальцем в какую-то точку на горле, заставил его замолчать. Фигольчик не дал телу рухнуть на пол, а подхватил надзирателя под мышки и оттащил в сторону. Связывать того, кого вырубил Драгис, не требовалось. Такие приходили в себя нескоро, а, очнувшись, были вялыми и ничего не помнили.
Бык сидел на койке, привинченной к полу, раскачивался из стороны в сторону и издавал такие звуки, что от них на душе скребли все кошачьи миров сущего. Он не был связан, закован в кандалы или зажат в колодки. Быстрый осмотр показал отсутствие следов побоев и пыток. Даже роба на нём была новая и чистая. Аж похрустывала!
- Ты как, дружище? – Спросил Фигольчик участливо, но казалось, Бык не слышит его.
- Быкович! Эй, каменная башка! – Позвал его Драгис и легонько встряхнул товарища за плечи.
Бык перестал раскачиваться, приоткрыл глаза и вымученно улыбнулся.
- Ребята! – Тихо простонал он слабым голосом. Это действительно вы?
- Да, это мы! – Заговорил Фигольчик, словно беседовал с тяжелобольным, которого опасно лишний раз беспокоить. – Да, это мы – твои друзья, пришли за тобой.
