Лучница осталась лежать на земле, спеленатая, словно муха в паутине, и только дико озиралась вокруг, тараща глаза, превратившиеся из щёлочек в блюдца.
Между тем, девушка ловко спрыгнула со скалы, подошла к великану и ласково прижалась к нему, ткнувшись, как котёнок головой в бок. Она далеко не доставала этой громадине даже до подмышки и смотрелась рядом с ним маленьким ребёнком.
- Браво! Ещё раз - браво! – снова воскликнул атаман-пугало. – Превосходное представление! А за хорошее зрелище надо платить, так что, господа торговцы, вам придётся раскошелиться уже на пять золотых с каждого зрителя, включая слуг, погонщиков и вон тех девиц, которые из возков выглядывают. И не надо делать такие кислые лица! Я ведь предлагал совсем невысокую плату, которая никак не обременительна для таких богатых ребят, как вы. Понятное дело, что плата увеличивается в случае агрессии или любого другого непотребства с вашей стороны. Так что, если не хотите, чтобы я ещё пеню накинул, ведите себя смирно.
И тут по обе стороны дороги из-за кустов, холмиков и скал вышли разбойники. У начальника каравана глаза полезли на лоб от такого зрелища! Бандитов было не меньше сотни, и каждый был вооружён мушкетом, поставленным на форкетт и с тлеющим фитилём в руках. Более того, парочка весьма похожих друг на друга молодцов с нехорошими лицами, выкатила из-за древнего валуна небольшую пушку!
Такое могла позволить себе далеко не каждая армия какого-нибудь герцога. И, тем не менее, ружья и пушка были налицо. Один выстрел в упор из этой кулеврины и полкаравана ляжет трупами, а остальных разбойники перестреляют, как куропаток.
Как ни странно, караванщик испытал от всего этого облегчение. Кошмар с расстрелом случится, если они откажутся платить, но, если не откажутся, то спокойно поедут дальше! Да, сумма подорожной платы выходила немаленькая, но он хорошо знал, что она по карману денежным мешкам из которых состоял его караван. Купцы это тоже поняли, завздыхали, заохали, но полезли-таки за своими тугими кошелями.
- Ну, вот и славно! – обрадовался атаман. – Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Глум, а теперь я попрошу тебя...
Он обернулся в сторону, где стояли великан и девушка, но их там уже не было. Здоровяк уходил куда-то вдаль, обняв огромной лапищей свою подружку. Атаман пробормотал сквозь зубы короткое, но весьма выразительное проклятие, повернулся к другим разбойникам и стал отдавать распоряжения уже без прежних мажорных прибауток.
Когда ограбленный, но целый и не потерявший ни одного человека и даже ни одного возка, караван двинулся дальше, дикого вида бородатый одноглазый разбойник поставил перед атаманом средних размеров бочонок, до верха наполненный монетами.
- Отличный улов, атаман! – проговорил бандит. – Но я всё равно не понимаю, почему бы нам их не перерезать и не взять всё?
- От того и не понимаешь, что мозгов у тебя раз в двадцать меньше, чем у нашей принцессы. Да, этих купчишек можно было бы разок пощекотать ножиком, и тогда всё их золото стало бы нашим. Но ведь ты знаешь, что ворованное золото, как вода проходит сквозь пальцы. Раз – и нет его! Так не лучше ли, по-другому? Эти купчики там у себя расторгуются и обратно поедут, а тогда мы с них ещё разок возьмём, а потом ещё, и ещё, и ещё. И не только с них. Так добычи будет несоизмеримо больше, и она приобретёт вид постоянного дохода. Кроме того, мы приобретаем репутацию благородных разбойников, которые лишней крови не льют, много не берут и даже словом торговый люд не обижают. Это ведь тоже выгодно, как ты считаешь?
- Ага! Голова у принцесски работает, как надо, даром, что баба. Это надо было удумать – деревянных мушкетов настрогать, да пушку из пня сварганить! С двумя-то самопалами караван не возьмёшь. Гы! Другое дело, когда сотня ружьишек...
- Ну, да, только вот не стреляют, а жаль! – проговорил атаман. – И всё равно с ними всё получается гладко, но я имел в виду другое – вся идея с бескровным рэкетом, целиком принадлежит её высочеству, нда... Такое даже мне в голову не приходило.
- Зато тебе пришло в голову привязать к банде умную и ловкую девку, вместо того чтобы продать её тем же купчишкам.
- Это ты прав! – отозвался, вмиг повеселевший атаман, и тут же нахмурился снова. – Но она отняла у меня Глума, а без него я чувствую себя будто с культёй вместо правой руки.
Две горы и обе живые. Так, возможно подумал бы кто-нибудь, если бы увидел этих двоих рядом. Но по счастью их никто не видел. Циклоп, несмотря на свои размеры, умел неплохо прятаться, а Глум достаточно прожил среди разбойников, чтобы научиться, не выдавать своё удивление криком.
- Здорово, парень, - прогудел вполголоса Шарль, - не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю. Пойдём в сторонку и поговорим. Я расскажу тебе про Инци, а ты расскажешь мне, какой ты есть муж для нашей Лесы.
И он увлёк разбойника в промежуток между холмов, где их могли видеть только птицы.
- Две горы, - озвучил общую мысль Василь, а Леса с ним полностью согласилась.
Конечно, две горы, несмотря на то, что Глум настолько меньше Шарля, насколько Леса была меньше самого Глума. Нет, пожалуй, ещё меньше.
- Знаешь, - сказал со смехом Василь, - что угодно ожидал увидеть, но застать тебя замужем, да ещё за этим...
- Он нежный и добрый, - перебила его Леса. – Ты не представляешь, сколько ласки и заботы я нашла в этом человеке! Мне чудовищно стыдно и жалко, что я... не люблю его...
- Чувствую, что не любишь, - согласился Василь. – Но вы друзья, готовые друг за дружку идти и в огонь и в воду! И у вас общая постель... Интересные отношения! Но, неужели он тебе подходит, м-м... физически? Такой огромный!..
Леса улыбнулась. Василь был родней родного брата, хоть и приходился ей дядей. А ещё, с ним можно было обсуждать всё что угодно, даже самые интимные вопросы. Ни смущения, ни стеснения при этом, ни он, ни она не испытывали.
- Всё бы ничего, - сказала Леса, глядя в пространство, - но я каждый раз чувствую себя раздавленным лягушонком с вывернутыми лапками!
Василь не рассмеялся. Он внимательно поглядел на племяшку и втянул ноздрями воздух, словно мог видеть её чувства, а заодно проанализировать запах.
- Но ты же понимаешь, что так долго продолжаться не может? – спросил он с беспокойством в голосе.
- Не бойся за меня, - проговорила Леса и погладила его своими лёгкими пальчиками по руке, - я не пропаду. Тут выяснилось, что я немножко... шлюха. А это значит, что испытывать неудовлетворение мне не придётся.
Василь взглянул на племяшку с неподдельным интересом. В его лексиконе не было уничижительного слова «шлюха», в том значении, какое ему придают моралисты. Он, вообще, не делил женщин на праведниц и развратниц, а просто признавал в них разный природный темперамент. Однако заявление племяшки его озадачило.
- Расскажи, - попросил он, и Леса согласно кивнула.
.............................................................................................................
Это случилось через несколько дней после того, как она «вышла замуж». Леса обнаружила неподалёку от разбойничьего логова ручей, впадающий в крошечное озерко. Вокруг росли весьма густые кусты, что придавало этому месту вполне уединённый вид. Идеальное местечко для того чтобы в одиночестве помыться, искупаться, а может быть устроить постирушку.
В то утро она отправилась туда в одной длинной ночной рубашке, босиком, не взяв с собой другой одежды и никакого оружия. Чего ей здесь было бояться? Крупных хищников в этих холмах не водилось, о монстрах слыхом не слыхивали, а разбойники... так ведь теперь она была одной из них!
Скрип камешков за спиной послышался, едва она прошла линию кустов и вступила на лужайку с необыкновенно мягкой и зелёной травой. Леса обернулась.
Из-за скалы, из-под которой, собственно, бил ключ, вышли двое. Это были те самые, с нехорошими лицами, которых она побила и унизила перед всей бандой. В руках они сжимали дубинки, а на их протокольных рожах играли глумливые улыбки.
Леса не попыталась убежать, и не схватилась за палку или камень. Конечно, она могла постоять за себя, но тогда в пещере, они не ожидали от неё такой прыти, а сейчас были готовы и все преимущества были на их стороне. Возможно, при определённом везении, ей удалось бы справиться с одним, но не с двумя вооружёнными убийцами. А ещё, у неё была причина не сопротивляться.
Первым к ней подошёл тот, которому она при той их встрече порезала зад. Он и сейчас заметно прихрамывал. Его глаза горели ненавистью и похотью, как и в тот день, когда Леса выбирала мужа. Второй, более трусливый, жался позади, но девушка понимала, что он тут же пустит дубинку в ход, как только ударит первый. Они ничего не говорили, лишь поганенько улыбались, поигрывая своим оружием.
И тут Леса подняла руки к плечам и сбросила с них обе бретельки. Лёгкая просторная рубашка упала к её ногам. Она переступила через неё и сделала шаг к первому бандиту. Тот выронил дубинку и обнял её слегка дрожащей рукой, царапая кожу рукавами куртки и грубыми ладонями. Не только руки, он весь слегка дрожал, а на лице мешались чувства недоверия, вожделения и восхищения, которое, может быть, посетило его впервые в жизни. Девушка тоже обняла его одной рукой, а вторую протянула и ухватила за край куртки второго. И подтянула его поближе...
...................................................................................................
- Сначала я не предполагала ничего такого, - говорила Леса медленно, словно во сне. – Я просто не хотела, чтобы они меня избили, изувечили и изнасиловали. Если бы точно знала, что убьют, то всё бы, наверное, было по-другому. Но эти парни трусоваты, и убивать бы меня не стали. Решиться на такое, значит иметь дело с атаманом и с Глумом. А это могло обернуться такими последствиями, что лучше сразу удавиться. Короче говоря, они просто решили сломать мне несколько костей и унизить, что здесь за преступление не считается, так-как сведение счётов это законное и достойное дело среди «свободных людей». А потом меня всё это начало необыкновенно заводить. Тогда я ещё не знала Глума, как знаю его сейчас, и чувства вины за то, что я изменяю мужу с двумя типами, которые мне почти отвратительны, я не испытывала. Зато осознание остроты ситуации, её практически полной невозможности, вдруг вылилось в такое неистовое наслаждение, что я долго не могла остановиться, хотелось ещё и ещё! Эти парни плохо воспитаны и дурны, как люди, но тем, что помещается у мужчины между ног, не обделён ни тот, ни другой. Они сильные и обладают недюжинной фантазией в любовных утехах. В общем, мне понравилось...
- Племяшка! – широко улыбнулся Василь. - Я подозревал в тебе скрытый талант, но не знал, что ты такая заводная! Послушай, но как же Глум? Он выглядит человеком опасным, и, наверняка, ревнив. Слушай, я боюсь за тебя!
- Глум знает, - проговорила Леса, потупившись. – Я всё рассказала ему в тот же день, и всю вину взяла на себя. Попросила не мстить, тем двоим.
- И как же он?..
- Он ноги мне целовал. Стоял на коленях, плакал и просил прощения за себя. Понимаешь? Он просил, чтобы я простила его за то, что происходит со мной, за то, что он не в силах оградить меня от всего этого. А я-то надеялась, что он меня убьёт...
- Надеялась?!
- Да.
- Так. Теперь давай с самого начала и со всеми подробностями. Начни с того момента, как ты в последний раз ушла в катакомбы Мёртвого города на охоту.
Рассказ Лесы был длинным. Солнце успело подняться к зениту, а потом склонилось к горизонту, когда девушка подвела своё повествование к событиям последнего времени.
- Понимаешь, - говорила она, - я за своих ребят не только девственность, а жизнь и душу отдать готова. Я люблю Рарока, а Луций мне, как брат, так разве можно бросить в беде брата? Но то, что происходит с ними сейчас, видеть невыносимо! Я выкупила у лже-Золаса их жизни, сделала так, что этот негодяй получает немаленький доход почти ничем не рискуя. Я кормлю их из своей доли, но вижу, как они угасают каждый день. Рарок сидит целыми днями, уставившись в стену, и не отвечает ни на мои слова, ни на прикосновения. Он едва прикасается к еде, что бы ему ни принесли, и скоро будет похож на обтянутый кожей скелет. А Луций... Он утратил способность говорить на нашем языке, и всё бормочет что-то на своём. Но не это главная проблема! Видишь ли, он нашёл где-то на дороге тапочки, в которых я ушла с военной базы, и теперь на них молится!.. Но и этого мало. Я боюсь подходить к его камере - когда он видит меня, то начинает биться о решётку, сдирая кожу!..
Леса не сдержалась, и, всхлипнув, отвернулась и прикрыла глаза рукой. Василь ничего не сказал, только привлёк её к себе, а когда она положила голову ему на грудь, стал ласково гладить свою любимую племяшку по голове, чувствуя, как по его коже стекают её горячие слёзы.
- Я не знаю, - продолжала Леса, наплакавшись, - может быть я не права? Может, не стоило всего этого делать, а надо было дать ребятам умереть с достоинством, чтобы не заставлять их так мучиться?
- Может быть, - задумчиво отозвался Василь.
- Но я не хочу этого видеть! – взвизгнула Леса. – Если так суждено, если они умрут, то только после меня!..
- Так вот почему ты пропускаешь удары. Сегодня эта тётка чуть не проткнула тебя дротиком.
- Да, поэтому. Но Глум не даёт мне погибнуть. Он всегда рядом, когда мне грозит опасность и принимает на себя любой удар предназначенный мне.
- Я начинаю уважать этого мужика! Молодец, и если так пойдёт дальше, то мы подружимся. Знаешь, вот что – ты неправа в том, что нельзя ничего поправить. Возможно, это будет непросто, но мы попробуем. Смерть самый лёгкий выход, но он же самый хреновый, хотя бы из-за того, что смерть необратима. Любую другую ситуацию можно переиграть, любую беду обратить во благо, а вот смерть, нет. Всё! Не будем больше о грустном. Прости моё любопытство, но мне нужно знать некоторые детали. Те два парня, с которыми ты тогда у ручья... Ну, ты меня понимаешь! Вы и сейчас встречаетесь?
- Да, это бывает, - вздохнула Леса. – Глум сказал, что я в таких делах свободна, и с его стороны не будет ни ревности, ни мести. Он не считает меня своей собственностью, но не забывает пользоваться мною ночью!
- Мне надо бы с теми парнями переговорить. Я думаю, что мы поладим, если не передерёмся. А, если передерёмся, то всё равно поладим!
- Я приведу их сюда.
- Только надо это как-то по-хитрому обставить. Скверно, если парни будут разочарованы!
Леса рассмеялась.
- Я вижу их каждый день, - сказала она, - но ведь мы не занимаемся любовью при каждой встрече, мы и просто так встречаемся. Понимаешь, я их грамоте учу!
- Грамоте? Добро! Значит, дело обстоит лучше, чем я думал. Эти двое будут ещё более интересным сюрпризом для вашего атамана, чем Глум. Как ты сказала, их зовут?
- Ицк?
Дробовик в руке Михала слегка подрагивал, палец вспотел на спусковом крючке. Одно нажатие, и голова чудовища разлетится кровавыми ошмётками, но он не мог заставить себя это сделать! И никто из них не мог, даже невозмутимые казаки.
- Псист!
Очаровательный монстр подпрыгнул на своих восьми лапках, приветливо качнул хвостиком, увенчанным шипастой булавой розового цвета, и умчался, ловко маневрируя между странных сооружений и торчащих отовсюду корней. Все перевели дух!
Между тем, девушка ловко спрыгнула со скалы, подошла к великану и ласково прижалась к нему, ткнувшись, как котёнок головой в бок. Она далеко не доставала этой громадине даже до подмышки и смотрелась рядом с ним маленьким ребёнком.
- Браво! Ещё раз - браво! – снова воскликнул атаман-пугало. – Превосходное представление! А за хорошее зрелище надо платить, так что, господа торговцы, вам придётся раскошелиться уже на пять золотых с каждого зрителя, включая слуг, погонщиков и вон тех девиц, которые из возков выглядывают. И не надо делать такие кислые лица! Я ведь предлагал совсем невысокую плату, которая никак не обременительна для таких богатых ребят, как вы. Понятное дело, что плата увеличивается в случае агрессии или любого другого непотребства с вашей стороны. Так что, если не хотите, чтобы я ещё пеню накинул, ведите себя смирно.
И тут по обе стороны дороги из-за кустов, холмиков и скал вышли разбойники. У начальника каравана глаза полезли на лоб от такого зрелища! Бандитов было не меньше сотни, и каждый был вооружён мушкетом, поставленным на форкетт и с тлеющим фитилём в руках. Более того, парочка весьма похожих друг на друга молодцов с нехорошими лицами, выкатила из-за древнего валуна небольшую пушку!
Такое могла позволить себе далеко не каждая армия какого-нибудь герцога. И, тем не менее, ружья и пушка были налицо. Один выстрел в упор из этой кулеврины и полкаравана ляжет трупами, а остальных разбойники перестреляют, как куропаток.
Как ни странно, караванщик испытал от всего этого облегчение. Кошмар с расстрелом случится, если они откажутся платить, но, если не откажутся, то спокойно поедут дальше! Да, сумма подорожной платы выходила немаленькая, но он хорошо знал, что она по карману денежным мешкам из которых состоял его караван. Купцы это тоже поняли, завздыхали, заохали, но полезли-таки за своими тугими кошелями.
- Ну, вот и славно! – обрадовался атаман. – Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Глум, а теперь я попрошу тебя...
Он обернулся в сторону, где стояли великан и девушка, но их там уже не было. Здоровяк уходил куда-то вдаль, обняв огромной лапищей свою подружку. Атаман пробормотал сквозь зубы короткое, но весьма выразительное проклятие, повернулся к другим разбойникам и стал отдавать распоряжения уже без прежних мажорных прибауток.
Когда ограбленный, но целый и не потерявший ни одного человека и даже ни одного возка, караван двинулся дальше, дикого вида бородатый одноглазый разбойник поставил перед атаманом средних размеров бочонок, до верха наполненный монетами.
- Отличный улов, атаман! – проговорил бандит. – Но я всё равно не понимаю, почему бы нам их не перерезать и не взять всё?
- От того и не понимаешь, что мозгов у тебя раз в двадцать меньше, чем у нашей принцессы. Да, этих купчишек можно было бы разок пощекотать ножиком, и тогда всё их золото стало бы нашим. Но ведь ты знаешь, что ворованное золото, как вода проходит сквозь пальцы. Раз – и нет его! Так не лучше ли, по-другому? Эти купчики там у себя расторгуются и обратно поедут, а тогда мы с них ещё разок возьмём, а потом ещё, и ещё, и ещё. И не только с них. Так добычи будет несоизмеримо больше, и она приобретёт вид постоянного дохода. Кроме того, мы приобретаем репутацию благородных разбойников, которые лишней крови не льют, много не берут и даже словом торговый люд не обижают. Это ведь тоже выгодно, как ты считаешь?
- Ага! Голова у принцесски работает, как надо, даром, что баба. Это надо было удумать – деревянных мушкетов настрогать, да пушку из пня сварганить! С двумя-то самопалами караван не возьмёшь. Гы! Другое дело, когда сотня ружьишек...
- Ну, да, только вот не стреляют, а жаль! – проговорил атаман. – И всё равно с ними всё получается гладко, но я имел в виду другое – вся идея с бескровным рэкетом, целиком принадлежит её высочеству, нда... Такое даже мне в голову не приходило.
- Зато тебе пришло в голову привязать к банде умную и ловкую девку, вместо того чтобы продать её тем же купчишкам.
- Это ты прав! – отозвался, вмиг повеселевший атаман, и тут же нахмурился снова. – Но она отняла у меня Глума, а без него я чувствую себя будто с культёй вместо правой руки.
Глава 127. Может быть я не права?
Две горы и обе живые. Так, возможно подумал бы кто-нибудь, если бы увидел этих двоих рядом. Но по счастью их никто не видел. Циклоп, несмотря на свои размеры, умел неплохо прятаться, а Глум достаточно прожил среди разбойников, чтобы научиться, не выдавать своё удивление криком.
- Здорово, парень, - прогудел вполголоса Шарль, - не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю. Пойдём в сторонку и поговорим. Я расскажу тебе про Инци, а ты расскажешь мне, какой ты есть муж для нашей Лесы.
И он увлёк разбойника в промежуток между холмов, где их могли видеть только птицы.
- Две горы, - озвучил общую мысль Василь, а Леса с ним полностью согласилась.
Конечно, две горы, несмотря на то, что Глум настолько меньше Шарля, насколько Леса была меньше самого Глума. Нет, пожалуй, ещё меньше.
- Знаешь, - сказал со смехом Василь, - что угодно ожидал увидеть, но застать тебя замужем, да ещё за этим...
- Он нежный и добрый, - перебила его Леса. – Ты не представляешь, сколько ласки и заботы я нашла в этом человеке! Мне чудовищно стыдно и жалко, что я... не люблю его...
- Чувствую, что не любишь, - согласился Василь. – Но вы друзья, готовые друг за дружку идти и в огонь и в воду! И у вас общая постель... Интересные отношения! Но, неужели он тебе подходит, м-м... физически? Такой огромный!..
Леса улыбнулась. Василь был родней родного брата, хоть и приходился ей дядей. А ещё, с ним можно было обсуждать всё что угодно, даже самые интимные вопросы. Ни смущения, ни стеснения при этом, ни он, ни она не испытывали.
- Всё бы ничего, - сказала Леса, глядя в пространство, - но я каждый раз чувствую себя раздавленным лягушонком с вывернутыми лапками!
Василь не рассмеялся. Он внимательно поглядел на племяшку и втянул ноздрями воздух, словно мог видеть её чувства, а заодно проанализировать запах.
- Но ты же понимаешь, что так долго продолжаться не может? – спросил он с беспокойством в голосе.
- Не бойся за меня, - проговорила Леса и погладила его своими лёгкими пальчиками по руке, - я не пропаду. Тут выяснилось, что я немножко... шлюха. А это значит, что испытывать неудовлетворение мне не придётся.
Василь взглянул на племяшку с неподдельным интересом. В его лексиконе не было уничижительного слова «шлюха», в том значении, какое ему придают моралисты. Он, вообще, не делил женщин на праведниц и развратниц, а просто признавал в них разный природный темперамент. Однако заявление племяшки его озадачило.
- Расскажи, - попросил он, и Леса согласно кивнула.
.............................................................................................................
Это случилось через несколько дней после того, как она «вышла замуж». Леса обнаружила неподалёку от разбойничьего логова ручей, впадающий в крошечное озерко. Вокруг росли весьма густые кусты, что придавало этому месту вполне уединённый вид. Идеальное местечко для того чтобы в одиночестве помыться, искупаться, а может быть устроить постирушку.
В то утро она отправилась туда в одной длинной ночной рубашке, босиком, не взяв с собой другой одежды и никакого оружия. Чего ей здесь было бояться? Крупных хищников в этих холмах не водилось, о монстрах слыхом не слыхивали, а разбойники... так ведь теперь она была одной из них!
Скрип камешков за спиной послышался, едва она прошла линию кустов и вступила на лужайку с необыкновенно мягкой и зелёной травой. Леса обернулась.
Из-за скалы, из-под которой, собственно, бил ключ, вышли двое. Это были те самые, с нехорошими лицами, которых она побила и унизила перед всей бандой. В руках они сжимали дубинки, а на их протокольных рожах играли глумливые улыбки.
Леса не попыталась убежать, и не схватилась за палку или камень. Конечно, она могла постоять за себя, но тогда в пещере, они не ожидали от неё такой прыти, а сейчас были готовы и все преимущества были на их стороне. Возможно, при определённом везении, ей удалось бы справиться с одним, но не с двумя вооружёнными убийцами. А ещё, у неё была причина не сопротивляться.
Первым к ней подошёл тот, которому она при той их встрече порезала зад. Он и сейчас заметно прихрамывал. Его глаза горели ненавистью и похотью, как и в тот день, когда Леса выбирала мужа. Второй, более трусливый, жался позади, но девушка понимала, что он тут же пустит дубинку в ход, как только ударит первый. Они ничего не говорили, лишь поганенько улыбались, поигрывая своим оружием.
И тут Леса подняла руки к плечам и сбросила с них обе бретельки. Лёгкая просторная рубашка упала к её ногам. Она переступила через неё и сделала шаг к первому бандиту. Тот выронил дубинку и обнял её слегка дрожащей рукой, царапая кожу рукавами куртки и грубыми ладонями. Не только руки, он весь слегка дрожал, а на лице мешались чувства недоверия, вожделения и восхищения, которое, может быть, посетило его впервые в жизни. Девушка тоже обняла его одной рукой, а вторую протянула и ухватила за край куртки второго. И подтянула его поближе...
...................................................................................................
- Сначала я не предполагала ничего такого, - говорила Леса медленно, словно во сне. – Я просто не хотела, чтобы они меня избили, изувечили и изнасиловали. Если бы точно знала, что убьют, то всё бы, наверное, было по-другому. Но эти парни трусоваты, и убивать бы меня не стали. Решиться на такое, значит иметь дело с атаманом и с Глумом. А это могло обернуться такими последствиями, что лучше сразу удавиться. Короче говоря, они просто решили сломать мне несколько костей и унизить, что здесь за преступление не считается, так-как сведение счётов это законное и достойное дело среди «свободных людей». А потом меня всё это начало необыкновенно заводить. Тогда я ещё не знала Глума, как знаю его сейчас, и чувства вины за то, что я изменяю мужу с двумя типами, которые мне почти отвратительны, я не испытывала. Зато осознание остроты ситуации, её практически полной невозможности, вдруг вылилось в такое неистовое наслаждение, что я долго не могла остановиться, хотелось ещё и ещё! Эти парни плохо воспитаны и дурны, как люди, но тем, что помещается у мужчины между ног, не обделён ни тот, ни другой. Они сильные и обладают недюжинной фантазией в любовных утехах. В общем, мне понравилось...
- Племяшка! – широко улыбнулся Василь. - Я подозревал в тебе скрытый талант, но не знал, что ты такая заводная! Послушай, но как же Глум? Он выглядит человеком опасным, и, наверняка, ревнив. Слушай, я боюсь за тебя!
- Глум знает, - проговорила Леса, потупившись. – Я всё рассказала ему в тот же день, и всю вину взяла на себя. Попросила не мстить, тем двоим.
- И как же он?..
- Он ноги мне целовал. Стоял на коленях, плакал и просил прощения за себя. Понимаешь? Он просил, чтобы я простила его за то, что происходит со мной, за то, что он не в силах оградить меня от всего этого. А я-то надеялась, что он меня убьёт...
- Надеялась?!
- Да.
- Так. Теперь давай с самого начала и со всеми подробностями. Начни с того момента, как ты в последний раз ушла в катакомбы Мёртвого города на охоту.
Рассказ Лесы был длинным. Солнце успело подняться к зениту, а потом склонилось к горизонту, когда девушка подвела своё повествование к событиям последнего времени.
- Понимаешь, - говорила она, - я за своих ребят не только девственность, а жизнь и душу отдать готова. Я люблю Рарока, а Луций мне, как брат, так разве можно бросить в беде брата? Но то, что происходит с ними сейчас, видеть невыносимо! Я выкупила у лже-Золаса их жизни, сделала так, что этот негодяй получает немаленький доход почти ничем не рискуя. Я кормлю их из своей доли, но вижу, как они угасают каждый день. Рарок сидит целыми днями, уставившись в стену, и не отвечает ни на мои слова, ни на прикосновения. Он едва прикасается к еде, что бы ему ни принесли, и скоро будет похож на обтянутый кожей скелет. А Луций... Он утратил способность говорить на нашем языке, и всё бормочет что-то на своём. Но не это главная проблема! Видишь ли, он нашёл где-то на дороге тапочки, в которых я ушла с военной базы, и теперь на них молится!.. Но и этого мало. Я боюсь подходить к его камере - когда он видит меня, то начинает биться о решётку, сдирая кожу!..
Леса не сдержалась, и, всхлипнув, отвернулась и прикрыла глаза рукой. Василь ничего не сказал, только привлёк её к себе, а когда она положила голову ему на грудь, стал ласково гладить свою любимую племяшку по голове, чувствуя, как по его коже стекают её горячие слёзы.
- Я не знаю, - продолжала Леса, наплакавшись, - может быть я не права? Может, не стоило всего этого делать, а надо было дать ребятам умереть с достоинством, чтобы не заставлять их так мучиться?
- Может быть, - задумчиво отозвался Василь.
- Но я не хочу этого видеть! – взвизгнула Леса. – Если так суждено, если они умрут, то только после меня!..
- Так вот почему ты пропускаешь удары. Сегодня эта тётка чуть не проткнула тебя дротиком.
- Да, поэтому. Но Глум не даёт мне погибнуть. Он всегда рядом, когда мне грозит опасность и принимает на себя любой удар предназначенный мне.
- Я начинаю уважать этого мужика! Молодец, и если так пойдёт дальше, то мы подружимся. Знаешь, вот что – ты неправа в том, что нельзя ничего поправить. Возможно, это будет непросто, но мы попробуем. Смерть самый лёгкий выход, но он же самый хреновый, хотя бы из-за того, что смерть необратима. Любую другую ситуацию можно переиграть, любую беду обратить во благо, а вот смерть, нет. Всё! Не будем больше о грустном. Прости моё любопытство, но мне нужно знать некоторые детали. Те два парня, с которыми ты тогда у ручья... Ну, ты меня понимаешь! Вы и сейчас встречаетесь?
- Да, это бывает, - вздохнула Леса. – Глум сказал, что я в таких делах свободна, и с его стороны не будет ни ревности, ни мести. Он не считает меня своей собственностью, но не забывает пользоваться мною ночью!
- Мне надо бы с теми парнями переговорить. Я думаю, что мы поладим, если не передерёмся. А, если передерёмся, то всё равно поладим!
- Я приведу их сюда.
- Только надо это как-то по-хитрому обставить. Скверно, если парни будут разочарованы!
Леса рассмеялась.
- Я вижу их каждый день, - сказала она, - но ведь мы не занимаемся любовью при каждой встрече, мы и просто так встречаемся. Понимаешь, я их грамоте учу!
- Грамоте? Добро! Значит, дело обстоит лучше, чем я думал. Эти двое будут ещё более интересным сюрпризом для вашего атамана, чем Глум. Как ты сказала, их зовут?
Глава 128. Просто детский сад
- Ицк?
Дробовик в руке Михала слегка подрагивал, палец вспотел на спусковом крючке. Одно нажатие, и голова чудовища разлетится кровавыми ошмётками, но он не мог заставить себя это сделать! И никто из них не мог, даже невозмутимые казаки.
- Псист!
Очаровательный монстр подпрыгнул на своих восьми лапках, приветливо качнул хвостиком, увенчанным шипастой булавой розового цвета, и умчался, ловко маневрируя между странных сооружений и торчащих отовсюду корней. Все перевели дух!
