- О как! А дочка твоя более щепетильна в этом вопросе, так что можешь поставить галочку в её пользу. Но поехали дальше! Ребёнку ведь нужен отец. Может быть, ты постараешься изобличить парня, который виновен в беременности дочери и заставить их вступить в законный брак?
- Не заставлю. Что это будет за семья по принуждению? Беда будет, а не семья. Там где нет настоящей любви, где супруги едва терпят друг друга, кроме беды ждать больше нечего. И что это будет за отец для ребёнка, если он не желает его появления на свет? Лучше никакого отца, чем такой. Добро, если ещё человек окажется порядочный, а то всякое может случиться.
- Можешь записать очко на свой счёт! – потёр руки лепрекон и налил нам ещё по рюмке. – Конечно, надо, прежде всего, думать о счастье и благе своих близких, а уже потом о традициях и общих представлениях. Правильно, что ребёнку нужен отец, но это должен быть действительно – Отец, а не одно название, к тому же способное навредить. Ладно, насчёт чего ты там ещё сомневался? Ах, да – образование!
- Возьмёт академичку! – сказал я, опуская кулак на стол, так что всё на нём, в том числе и лепрекон, подпрыгнуло. – Это не такой уж неразрешимый вопрос, если не опускать руки. Ситуация жизненная, возникает у людей не в первый раз и не в последний. И в Вузах всё это давно просчитано. Справится, если что! Да что мы с матерью, не поможем что ли?..
- Ну, конечно, поможете! – рассмеялся Улли, поднимая опрокинувшуюся рюмку и наливая нам ещё по одной. – Если бы я в этом сомневался, то мы бы с тобой сейчас вообще не разговаривали. Но остался ещё один вопрос, который тебя беспокоит в связи с обсуждаемой проблемой – дальнейшая личная жизнь нашей девицы. Нет, в самом деле – кому она будет нужна, с ребёнком-то?
- А без ребёнка, кому она нужна? – проговорил я ему в тон, чувствуя, что как-то странно захмелел с трёх рюмок. – То есть, если побаловаться, то парням до морковкиного заговенья, есть у неё ребёнок или нет. А если по серьёзному...
- Да, если по серьёзному?
Я призадумался. Действительно, что будет, если по серьёзному? Предположим, понравилась она какому-нибудь хорошему парню. Скажем больше – человек влюбился! И тут он узнаёт, что у его избранницы есть ребёнок от первого брака или от любовной связи давно разорванной. Что сделает большинство представителей мужского пола в таком случае? «Ноги сделают», вот что! Ну и скатертью дорога, а вдогонку ещё и скипидаром подмазать можно! Я ведь сам только что развивал тему насчёт бесполезности брака без любви. А это не любовь, если мужчина видит в ребёнке для себя препятствие. В таком случае он рассматривает девушку, как вещь, как скотину, а на что нам такое счастье? Как отец, я мечтаю о таком муже для дочери, который её бы на руках носил, души бы в ней не чаял, принимал такую, какая она есть, любил бы, иными словами! По-другому личную жизнь строить противопоказано. И если такой любви судьбой не дано, то лучше не придумывать себе никакую, а жить собственной жизнью. Даже короткие связи без обязательств лучше фальшивой любви. И нет в этом ничего постыдного!
- Знаешь, что? – мягко проговорил Улли. – По моему, тебе на сегодня хватит. Завтра договорим, а сейчас иди баиньки. И вот что – не изменяй собственной натуре, и в положенный срок станешь замечательным дедом!
- В положенный срок? – спросил я, чувствуя, что глаза начинают слипаться. – Кем положенный?
- Судьбой, малыш, судьбой! – раздался издалека голос лепрекона.
................................................................................
Я знаю, что по своей натуре лепреконы существа проказливые и весёлые, но их шутки бывают грубыми и даже жестокими. Мой личный, (я теперь так о нём думал), лепрекон, оказался любителем сюрпризов. Правда, сюрприз, который меня ждал по возвращении домой следующим вечером, не был ни грубым, ни жестоким.
Короче, когда я вошёл в свою квартиру после рабочего дня, расслабленный предвкушением вечернего отдыха, то увидел, что в большой комнате за накрытым к ужину столом сидят две Ульяны! Наверное, вид при этом у меня был до того удивлённо-глупый, что обе «Ульяны» и открывшая мне дверь жена, хором расхохотались! При этом мне впору было расхохотаться над самим собой, что я и сделал!
Нет, хорош гусь – не узнал собственного ребёнка! Мог ведь сразу сообразить, что у второй «Ульяны» стрижка короткая, а волосы не бронзово-золотые, а просто светлые с золотистым оттенком. В общем, дочка перекрасилась в блондинку, наложила изящный макияж, вместо кричащего, и нарядилась в платье – а-ля «Ульяна»!
Куда девалась захипованная пацанка с зелёными волосами, чёрными губами и белым черепом на чёрной футболке? Передо мной была юная леди, способная наделать фурор в любом великосветском салоне, любой цивилизованной страны мира!
Странно, но мне пришлось подавить чувство протеста, взявшееся неведомо откуда. Теперь-то я чем недоволен? Разве сам не мечтал увидеть в дочке такую красавицу?
Наверное, это просто реакция на смену привычного образа. Мне вдруг стало не хватать моей смешной привычной девчонки! Стало страшновато за эту яркую, прямо-таки блистающую девушку! Нда, это прямо как с погодой – человек вечно чем-то недоволен. То ему холодно, то ему жарко, то сухо, то мокро. Вчера я боялся, что к дочке будет липнуть всякая шпана да отребье, а теперь понимаю, что на такую овечку найдётся целая стая волков, да ещё умеющих притворяться милыми барашками!
А что бы меня удовлетворило? Видеть в дочери серую мышку, надёжно защищённую от мужского кобелизма внешней непривлекательностью? Надо быть пнём, чтобы такое пожелать своему ребёнку!
О последовавшем семейном вечере можно мало что сказать интересного. Основная тема для разговора – дочкино преображение. Я при этом опять больше молчал. Несмотря на то, что это событие вовсе не оставило меня равнодушным, согласитесь, что мужчине не просто беседовать с дамами о таких вещах сколь-нибудь долго и со знанием дела, если он только не профессиональный стилист.
Меня выручила Ульяна. Она трещала без умолку, показывая высокий профессионализм во всех аспектах касающихся женских хитростей преобразующих внешность. Жена и дочка слушали её с видом набожных прихожанок, глядящих в рот любимому пастору. Я же, тем временем, задремал...
......................................................................................
- Я вот тут подумал – что это всё время я к тебе в гости наведываюсь? Пора бы и тебе меня навестить!
Когда и как я снова оказался на кухне в трусах и в майке? Вроде только что сидели вчетвером за столом в большой комнате, да я, кажется, прикорнул в кресле...
На сей раз лепрекон сидел в пепельнице в позе лотоса. При этом пепельница медленно крутилась сама собой. Я хлопнул глазами раз-другой и подставил палец, останавливая это вращение.
- Ну, так как?
Он поднял на меня взгляд, каким мой ребёнок смотрел на меня, когда ей было года два от роду. Смахнет, бывало что-нибудь со стола, потом взглянет снизу вверх нагловато-невинными глазками, да ещё выдаст комментарий своим действиям – «Я хулиганю!» Подозрительное какое-то сходство... Невольно приходит в голову мысль – а не имеют ли дочкины детские проказы несколько иное происхождение, чем я думал раньше?
- Веди! – коротко бросил я, стараясь не выдать своего любопытства.
В тот же миг меня окатило потоком холодной воды, и в нос ударил запах свежести! Несколько секунд я ничего не видел и не слышал. Возможно, я бы упал, если бы меня не поддержали чьи-то сильные руки.
Первое, что я увидел, открыв глаза, (голова моя была поднята вверх, видимо в инстинктивном стремлении вынырнуть, хоть я и не был под водой, как показалось сначала), это было огромно-глубокое, неестественно чёрное, безлунное небо, усеянное крупными сверкающими звёздами. Такого неба я не видел даже в южных широтах. Оно было каким-то... сказочным!
Не сразу оторвавшись от завораживающего зрелища, я, наконец, принял естественное для человека положение и огляделся вокруг. Похоже, я находился в ночном лесу. Повсюду были тёмные заросли какой-то странной формы. Что это, джунгли что ли?
Действительно, переплетение причудливых растений больше всего напоминало джунгли. А ещё, это были очень влажные джунгли! Всё кругом было в росе, причём росинки размером превосходили человеческую голову.
Так вот какой водой меня окатило! Я невольно поёжился от холода и вдруг обнаружил, что я совершенно голый!.. Трусы, майка и тапочки бесследно исчезли, а ведь обстановка была такая, что я предпочёл бы быть одетым во что-нибудь тёплое и непромокаемое.
- Не боись, не простудишься! – сказал рядом насмешливый голос.
Я обернулся и увидел Улли. Он был в своём обычном наряде, но одного роста со мной.
- Где мы? – спросил я, прикидывая, что после такого приключения, обязательно слягу с простудой, чего бы он не обещал.
- На вересковых холмах, - ответил лепрекон, улыбнувшись. – В двух шагах от моего дома. Если поторопимся, то попадём туда до рассвета.
- До рассвета? – спросил я, припомнив, что на рассвете мне нужно будет собираться на работу. Эх, ещё одна бессонная ночь!
- До здешнего рассвета! – уточнил Улли. – Не бойся, успеешь выспаться, а сейчас пошли. Если не успеем до здешнего рассвета, то я не смогу найти вход в дом, а тогда мы здесь действительно надолго застрянем.
- Насколько надолго? – спросил я из любопытства.
- Лет на триста, может на пятьсот, - был ответ, и я понял, что лепрекон не шутит.
Когда-то наши прапредки были сотворены голыми и чувствовали себя неплохо, пока не сваляли дурака с неким яблоком, съеденным без спроса. Тогда-то, осознав свою наготу, они потребовали одежду, и с тех пор человечество себя без неё не мыслит. Нас заворачивают в ткань сразу после рождения, и всю жизнь мы потом стремимся иметь на себе хотя бы один слой текстиля, даже когда совершенно в нём не нуждаемся. Нас и хоронят запакованными в тряпки, хоть они и нужны отслужившему телу, не более чем берёзе бумажные листья на зиму.
Люди даже купаются в одежде, что само по себе невероятно глупо, и сбрасывают её лишь в двух случаях – когда моются, либо когда собираются создать новую жизнь. (То есть, заняться любовью, если кто не понял.)
Я не нудист, а потому голым в зарослях вереска чувствовал себя неуютно. Правда, стесняться здесь было некого – Улли сейчас был в мужском образе, а это глупо мужчине мужчину стесняться. Но всё же неловко было шастать за ним сквозь траву, чувствуя, как твоё прирождённое естество по дурацки прыгает и мотается туда-сюда, не сдерживаемое даже бельём.
- Ты что там пыхтишь? – спросил лепрекон, обернувшись.
- Слушай, - сказал я, видимо покраснев при этом, - у тебя нет лишнего лоскута, а то я уже замаялся гулять, как стриптизёрша!
От хохота лепрекона с ближайших листьев обрушились потоки росы! Потом он куда-то исчез, но тут же вернулся, держа в руках большой лист лопуха.
- На, завернись! – сказал он, а у самого в глазах так и прыгали черти. – Извини, но от своей одежды ничего дать не могу. Она, видишь ли, магическая, и на людей действует непредсказуемо.
- А как она действует на людей? – спросил я ворчливо, пытаясь соорудить из влажного, холодного, слегка колючего листа, что-то напоминающее плащ.
- Я с её помощью могу превратиться во что угодно, - ответил Улли. – В Ульяну, например. Что же касается тебя, то ты тоже сможешь превратиться, но только во что, это никому неизвестно, но только не в то во что хочешь. Поверь – опыты были! Чаще всего мужики пробуют стать львами там или драконами. А получаются жабы кроты или рыбы. Сом из тебя получился бы славный, нда! Но беда не в этом, а в том, что расколдовать тебя обратно будет непросто. Почти невозможно! Ну, может быть лет через тысячу...
- Понял, дважды объяснять не надо!
- Тогда пошли! До рассвета совсем немного осталось...
В это время откуда-то сверху раздалось – «Фр-р-р!», и нас снова окатило росой. И тут прямо перед нами возникло нечто такое, от чего я едва не упустил лист, упрямо старавшийся распрямиться!
Существо внешне было похоже на девушку дочкиного возраста или чуть помладше – лет восемнадцать. Оно было умопомрачительно красиво, какой-то нечеловеческой красотой! Огромные удивлённые глаза фиалкового цвета, тонкие черты лица, тело совершенной формы с перламутрово-розовой кожей, волосы цвета утреннего тумана, прозрачные стрекозиные крылышки за спиной, полное отсутствие одежды...
Я – старый хрыч, к тому же хрыч женатый, но я пока ещё живой хрыч! И такое зрелище не может оставить меня равнодушным.
Какие бы мрачные фантазии не посещали меня по поводу дочкиной судьбы, я, в общем, хорошо отношусь к девушкам, считаю естественным и прекрасным явлением их, (вот грубое слово!), сексуальность, не осуждаю стремление быть привлекательными, в том числе и за счёт соблазнительного, эстетически оправданного, обнажения. В обычных условиях это открытые плечи, руки и ноги летом, но ни как не голый пупок зимой! В условиях интимных, ограничений на обнажение вообще существовать не может. На этом, между прочим, держится всё мировое искусство! Уже не первое тысячелетие держится, так что это – природное, человеческое, живое, жизненное! А шипящих старух, «высокоморальных» каплунов с отсохшими яйцами и лицемерных святош, гоните вон! Без них воздух чище и жизни больше.
Но, конечно, столь неожиданное появление прекрасного и очаровательно бесстыдного создания, это испытание не по моему возрасту! Сердце ухнуло тоскливым филином, и начало вытворять какие-то фортели, в то время как другие органы, вопреки здравому смыслу, решили поднять восстание!..
Фр-р-р! Фр-р-р! Фр-р-р! Фр-р-р!
Это справа, слева и сзади от нас с неба упали, ещё несколько таких же волшебных красавиц. Сбылась моя юношеская мечта – я в окружении чудесных девушек, которые не визжат, не бегут и не фордыбачат, а живо интересуются моей персоной! И почему мечты всегда сбываются не вовремя?..
- Рассветные эльфы! Бежим!
В следующее мгновение лепрекон схватил меня за руку и припустил с такой скоростью, что мои ноги оторвались от земли! Я потерял свой лопух, и, делая гигантские шаги, прилагал отчаянные усилия, чтобы не полететь кубарем. Сначала мы бежали в совершенной темноте, потому что мой проводник нырнул в самую гущу вересковых зарослей. Сзади раздавалось знакомое – «Фр-р-р!», превратившееся в стрекочущий хор, что говорило о многочисленности рассветных эльфов, устремившихся вслед за нами. Судя по тому, как наддал при этом Улли, опасность они представляли немаленькую, но расспрашивать лепрекона об этом было некогда.
Но вот, наконец, впереди что-то показалось. Какой-то свет, как от далёкого фонаря, маленького и неяркого. Видимо, этот свет был как-то связан с целью нашего путешествия, потому что лепрекон при виде его, ещё прибавил скорость.
Я никогда не любил бег. Хоть и говорят, что это полезно, но для меня такое упражнение всегда было утомительно. Пять километров бега по утрам? Я лучше десять пройду в усиленном темпе, но бегать не буду! По-видимому, это не моё.
В общем, через пару минут я почувствовал, что ещё чуть-чуть и сдохну! Злыдень, тянувший меня за руку этого не замечал или не желал замечать, но мои силы стремительно заканчивались.
Я не слабак, нет! До сих пор свободно поднимаю человека равного с собой весом, а это больше центнера.
- Не заставлю. Что это будет за семья по принуждению? Беда будет, а не семья. Там где нет настоящей любви, где супруги едва терпят друг друга, кроме беды ждать больше нечего. И что это будет за отец для ребёнка, если он не желает его появления на свет? Лучше никакого отца, чем такой. Добро, если ещё человек окажется порядочный, а то всякое может случиться.
- Можешь записать очко на свой счёт! – потёр руки лепрекон и налил нам ещё по рюмке. – Конечно, надо, прежде всего, думать о счастье и благе своих близких, а уже потом о традициях и общих представлениях. Правильно, что ребёнку нужен отец, но это должен быть действительно – Отец, а не одно название, к тому же способное навредить. Ладно, насчёт чего ты там ещё сомневался? Ах, да – образование!
- Возьмёт академичку! – сказал я, опуская кулак на стол, так что всё на нём, в том числе и лепрекон, подпрыгнуло. – Это не такой уж неразрешимый вопрос, если не опускать руки. Ситуация жизненная, возникает у людей не в первый раз и не в последний. И в Вузах всё это давно просчитано. Справится, если что! Да что мы с матерью, не поможем что ли?..
- Ну, конечно, поможете! – рассмеялся Улли, поднимая опрокинувшуюся рюмку и наливая нам ещё по одной. – Если бы я в этом сомневался, то мы бы с тобой сейчас вообще не разговаривали. Но остался ещё один вопрос, который тебя беспокоит в связи с обсуждаемой проблемой – дальнейшая личная жизнь нашей девицы. Нет, в самом деле – кому она будет нужна, с ребёнком-то?
- А без ребёнка, кому она нужна? – проговорил я ему в тон, чувствуя, что как-то странно захмелел с трёх рюмок. – То есть, если побаловаться, то парням до морковкиного заговенья, есть у неё ребёнок или нет. А если по серьёзному...
- Да, если по серьёзному?
Я призадумался. Действительно, что будет, если по серьёзному? Предположим, понравилась она какому-нибудь хорошему парню. Скажем больше – человек влюбился! И тут он узнаёт, что у его избранницы есть ребёнок от первого брака или от любовной связи давно разорванной. Что сделает большинство представителей мужского пола в таком случае? «Ноги сделают», вот что! Ну и скатертью дорога, а вдогонку ещё и скипидаром подмазать можно! Я ведь сам только что развивал тему насчёт бесполезности брака без любви. А это не любовь, если мужчина видит в ребёнке для себя препятствие. В таком случае он рассматривает девушку, как вещь, как скотину, а на что нам такое счастье? Как отец, я мечтаю о таком муже для дочери, который её бы на руках носил, души бы в ней не чаял, принимал такую, какая она есть, любил бы, иными словами! По-другому личную жизнь строить противопоказано. И если такой любви судьбой не дано, то лучше не придумывать себе никакую, а жить собственной жизнью. Даже короткие связи без обязательств лучше фальшивой любви. И нет в этом ничего постыдного!
- Знаешь, что? – мягко проговорил Улли. – По моему, тебе на сегодня хватит. Завтра договорим, а сейчас иди баиньки. И вот что – не изменяй собственной натуре, и в положенный срок станешь замечательным дедом!
- В положенный срок? – спросил я, чувствуя, что глаза начинают слипаться. – Кем положенный?
- Судьбой, малыш, судьбой! – раздался издалека голос лепрекона.
................................................................................
Я знаю, что по своей натуре лепреконы существа проказливые и весёлые, но их шутки бывают грубыми и даже жестокими. Мой личный, (я теперь так о нём думал), лепрекон, оказался любителем сюрпризов. Правда, сюрприз, который меня ждал по возвращении домой следующим вечером, не был ни грубым, ни жестоким.
Короче, когда я вошёл в свою квартиру после рабочего дня, расслабленный предвкушением вечернего отдыха, то увидел, что в большой комнате за накрытым к ужину столом сидят две Ульяны! Наверное, вид при этом у меня был до того удивлённо-глупый, что обе «Ульяны» и открывшая мне дверь жена, хором расхохотались! При этом мне впору было расхохотаться над самим собой, что я и сделал!
Нет, хорош гусь – не узнал собственного ребёнка! Мог ведь сразу сообразить, что у второй «Ульяны» стрижка короткая, а волосы не бронзово-золотые, а просто светлые с золотистым оттенком. В общем, дочка перекрасилась в блондинку, наложила изящный макияж, вместо кричащего, и нарядилась в платье – а-ля «Ульяна»!
Куда девалась захипованная пацанка с зелёными волосами, чёрными губами и белым черепом на чёрной футболке? Передо мной была юная леди, способная наделать фурор в любом великосветском салоне, любой цивилизованной страны мира!
Странно, но мне пришлось подавить чувство протеста, взявшееся неведомо откуда. Теперь-то я чем недоволен? Разве сам не мечтал увидеть в дочке такую красавицу?
Наверное, это просто реакция на смену привычного образа. Мне вдруг стало не хватать моей смешной привычной девчонки! Стало страшновато за эту яркую, прямо-таки блистающую девушку! Нда, это прямо как с погодой – человек вечно чем-то недоволен. То ему холодно, то ему жарко, то сухо, то мокро. Вчера я боялся, что к дочке будет липнуть всякая шпана да отребье, а теперь понимаю, что на такую овечку найдётся целая стая волков, да ещё умеющих притворяться милыми барашками!
А что бы меня удовлетворило? Видеть в дочери серую мышку, надёжно защищённую от мужского кобелизма внешней непривлекательностью? Надо быть пнём, чтобы такое пожелать своему ребёнку!
О последовавшем семейном вечере можно мало что сказать интересного. Основная тема для разговора – дочкино преображение. Я при этом опять больше молчал. Несмотря на то, что это событие вовсе не оставило меня равнодушным, согласитесь, что мужчине не просто беседовать с дамами о таких вещах сколь-нибудь долго и со знанием дела, если он только не профессиональный стилист.
Меня выручила Ульяна. Она трещала без умолку, показывая высокий профессионализм во всех аспектах касающихся женских хитростей преобразующих внешность. Жена и дочка слушали её с видом набожных прихожанок, глядящих в рот любимому пастору. Я же, тем временем, задремал...
......................................................................................
- Я вот тут подумал – что это всё время я к тебе в гости наведываюсь? Пора бы и тебе меня навестить!
Когда и как я снова оказался на кухне в трусах и в майке? Вроде только что сидели вчетвером за столом в большой комнате, да я, кажется, прикорнул в кресле...
На сей раз лепрекон сидел в пепельнице в позе лотоса. При этом пепельница медленно крутилась сама собой. Я хлопнул глазами раз-другой и подставил палец, останавливая это вращение.
- Ну, так как?
Он поднял на меня взгляд, каким мой ребёнок смотрел на меня, когда ей было года два от роду. Смахнет, бывало что-нибудь со стола, потом взглянет снизу вверх нагловато-невинными глазками, да ещё выдаст комментарий своим действиям – «Я хулиганю!» Подозрительное какое-то сходство... Невольно приходит в голову мысль – а не имеют ли дочкины детские проказы несколько иное происхождение, чем я думал раньше?
- Веди! – коротко бросил я, стараясь не выдать своего любопытства.
В тот же миг меня окатило потоком холодной воды, и в нос ударил запах свежести! Несколько секунд я ничего не видел и не слышал. Возможно, я бы упал, если бы меня не поддержали чьи-то сильные руки.
Первое, что я увидел, открыв глаза, (голова моя была поднята вверх, видимо в инстинктивном стремлении вынырнуть, хоть я и не был под водой, как показалось сначала), это было огромно-глубокое, неестественно чёрное, безлунное небо, усеянное крупными сверкающими звёздами. Такого неба я не видел даже в южных широтах. Оно было каким-то... сказочным!
Не сразу оторвавшись от завораживающего зрелища, я, наконец, принял естественное для человека положение и огляделся вокруг. Похоже, я находился в ночном лесу. Повсюду были тёмные заросли какой-то странной формы. Что это, джунгли что ли?
Действительно, переплетение причудливых растений больше всего напоминало джунгли. А ещё, это были очень влажные джунгли! Всё кругом было в росе, причём росинки размером превосходили человеческую голову.
Так вот какой водой меня окатило! Я невольно поёжился от холода и вдруг обнаружил, что я совершенно голый!.. Трусы, майка и тапочки бесследно исчезли, а ведь обстановка была такая, что я предпочёл бы быть одетым во что-нибудь тёплое и непромокаемое.
- Не боись, не простудишься! – сказал рядом насмешливый голос.
Я обернулся и увидел Улли. Он был в своём обычном наряде, но одного роста со мной.
- Где мы? – спросил я, прикидывая, что после такого приключения, обязательно слягу с простудой, чего бы он не обещал.
- На вересковых холмах, - ответил лепрекон, улыбнувшись. – В двух шагах от моего дома. Если поторопимся, то попадём туда до рассвета.
- До рассвета? – спросил я, припомнив, что на рассвете мне нужно будет собираться на работу. Эх, ещё одна бессонная ночь!
- До здешнего рассвета! – уточнил Улли. – Не бойся, успеешь выспаться, а сейчас пошли. Если не успеем до здешнего рассвета, то я не смогу найти вход в дом, а тогда мы здесь действительно надолго застрянем.
- Насколько надолго? – спросил я из любопытства.
- Лет на триста, может на пятьсот, - был ответ, и я понял, что лепрекон не шутит.
Когда-то наши прапредки были сотворены голыми и чувствовали себя неплохо, пока не сваляли дурака с неким яблоком, съеденным без спроса. Тогда-то, осознав свою наготу, они потребовали одежду, и с тех пор человечество себя без неё не мыслит. Нас заворачивают в ткань сразу после рождения, и всю жизнь мы потом стремимся иметь на себе хотя бы один слой текстиля, даже когда совершенно в нём не нуждаемся. Нас и хоронят запакованными в тряпки, хоть они и нужны отслужившему телу, не более чем берёзе бумажные листья на зиму.
Люди даже купаются в одежде, что само по себе невероятно глупо, и сбрасывают её лишь в двух случаях – когда моются, либо когда собираются создать новую жизнь. (То есть, заняться любовью, если кто не понял.)
Я не нудист, а потому голым в зарослях вереска чувствовал себя неуютно. Правда, стесняться здесь было некого – Улли сейчас был в мужском образе, а это глупо мужчине мужчину стесняться. Но всё же неловко было шастать за ним сквозь траву, чувствуя, как твоё прирождённое естество по дурацки прыгает и мотается туда-сюда, не сдерживаемое даже бельём.
- Ты что там пыхтишь? – спросил лепрекон, обернувшись.
- Слушай, - сказал я, видимо покраснев при этом, - у тебя нет лишнего лоскута, а то я уже замаялся гулять, как стриптизёрша!
От хохота лепрекона с ближайших листьев обрушились потоки росы! Потом он куда-то исчез, но тут же вернулся, держа в руках большой лист лопуха.
- На, завернись! – сказал он, а у самого в глазах так и прыгали черти. – Извини, но от своей одежды ничего дать не могу. Она, видишь ли, магическая, и на людей действует непредсказуемо.
- А как она действует на людей? – спросил я ворчливо, пытаясь соорудить из влажного, холодного, слегка колючего листа, что-то напоминающее плащ.
- Я с её помощью могу превратиться во что угодно, - ответил Улли. – В Ульяну, например. Что же касается тебя, то ты тоже сможешь превратиться, но только во что, это никому неизвестно, но только не в то во что хочешь. Поверь – опыты были! Чаще всего мужики пробуют стать львами там или драконами. А получаются жабы кроты или рыбы. Сом из тебя получился бы славный, нда! Но беда не в этом, а в том, что расколдовать тебя обратно будет непросто. Почти невозможно! Ну, может быть лет через тысячу...
- Понял, дважды объяснять не надо!
- Тогда пошли! До рассвета совсем немного осталось...
В это время откуда-то сверху раздалось – «Фр-р-р!», и нас снова окатило росой. И тут прямо перед нами возникло нечто такое, от чего я едва не упустил лист, упрямо старавшийся распрямиться!
Существо внешне было похоже на девушку дочкиного возраста или чуть помладше – лет восемнадцать. Оно было умопомрачительно красиво, какой-то нечеловеческой красотой! Огромные удивлённые глаза фиалкового цвета, тонкие черты лица, тело совершенной формы с перламутрово-розовой кожей, волосы цвета утреннего тумана, прозрачные стрекозиные крылышки за спиной, полное отсутствие одежды...
Я – старый хрыч, к тому же хрыч женатый, но я пока ещё живой хрыч! И такое зрелище не может оставить меня равнодушным.
Какие бы мрачные фантазии не посещали меня по поводу дочкиной судьбы, я, в общем, хорошо отношусь к девушкам, считаю естественным и прекрасным явлением их, (вот грубое слово!), сексуальность, не осуждаю стремление быть привлекательными, в том числе и за счёт соблазнительного, эстетически оправданного, обнажения. В обычных условиях это открытые плечи, руки и ноги летом, но ни как не голый пупок зимой! В условиях интимных, ограничений на обнажение вообще существовать не может. На этом, между прочим, держится всё мировое искусство! Уже не первое тысячелетие держится, так что это – природное, человеческое, живое, жизненное! А шипящих старух, «высокоморальных» каплунов с отсохшими яйцами и лицемерных святош, гоните вон! Без них воздух чище и жизни больше.
Но, конечно, столь неожиданное появление прекрасного и очаровательно бесстыдного создания, это испытание не по моему возрасту! Сердце ухнуло тоскливым филином, и начало вытворять какие-то фортели, в то время как другие органы, вопреки здравому смыслу, решили поднять восстание!..
Фр-р-р! Фр-р-р! Фр-р-р! Фр-р-р!
Это справа, слева и сзади от нас с неба упали, ещё несколько таких же волшебных красавиц. Сбылась моя юношеская мечта – я в окружении чудесных девушек, которые не визжат, не бегут и не фордыбачат, а живо интересуются моей персоной! И почему мечты всегда сбываются не вовремя?..
- Рассветные эльфы! Бежим!
В следующее мгновение лепрекон схватил меня за руку и припустил с такой скоростью, что мои ноги оторвались от земли! Я потерял свой лопух, и, делая гигантские шаги, прилагал отчаянные усилия, чтобы не полететь кубарем. Сначала мы бежали в совершенной темноте, потому что мой проводник нырнул в самую гущу вересковых зарослей. Сзади раздавалось знакомое – «Фр-р-р!», превратившееся в стрекочущий хор, что говорило о многочисленности рассветных эльфов, устремившихся вслед за нами. Судя по тому, как наддал при этом Улли, опасность они представляли немаленькую, но расспрашивать лепрекона об этом было некогда.
Но вот, наконец, впереди что-то показалось. Какой-то свет, как от далёкого фонаря, маленького и неяркого. Видимо, этот свет был как-то связан с целью нашего путешествия, потому что лепрекон при виде его, ещё прибавил скорость.
Я никогда не любил бег. Хоть и говорят, что это полезно, но для меня такое упражнение всегда было утомительно. Пять километров бега по утрам? Я лучше десять пройду в усиленном темпе, но бегать не буду! По-видимому, это не моё.
В общем, через пару минут я почувствовал, что ещё чуть-чуть и сдохну! Злыдень, тянувший меня за руку этого не замечал или не желал замечать, но мои силы стремительно заканчивались.
Я не слабак, нет! До сих пор свободно поднимаю человека равного с собой весом, а это больше центнера.
