– Почему вы без корсета? – жёстко поинтересовался маркиз, останавливаясь.
– Я… – девушка запнулась и сказала явно не то, что хотела: – Как раз собиралась его надеть.
– Впредь вы должны всегда быть в корсете, – отчеканил Виктор. Провожать невесту до комнаты он изначально не намеревался, лишь озвучить своё требование.
– Даже ночью? – строптиво вздёрнула подбородок Мариана.
– Если прикажу – будешь в нём спать, – рыкнул маркиз. Последнее, пожалуй, прозвучало излишне грубо, но она сама напросилась. – Готовьтесь к брачному обряду. Мы поужинаем без вас.
Лилиана сердито смотрела вслед жениху: как можно быть таким бесцеремонным и грубым! Ведёт себя как разбойник с большой дороги. Настаивает на браке и сам же по этому поводу беснуется. А всё из-за какого-то наследства. Неотёсанный мужлан и скупердяй. Почему Мариана не могла просто отказаться в пользу Виктора от завещанного Ральфом капитала и имущества? Зачем было заходить так далеко? Или тут кроется что-то ещё, о чём Лилиана пока не знает?
Высказав про себя всё, что она думает о будущем супруге, девушка поспешила в свою комнату. На зов колокольчика явились Нати и Роза, обе взволнованные предстоящим событием. Они принесли выглаженный и накрахмаленный свадебный наряд, который Лил доверила их заботам ещё с прошлого вечера. Но сначала пришлось надеть и затянуть корсет…
В отличие от невесты, Виктор Стейн переодеванием себя не утруждал. Так и остался в пыльном охотничьем костюме и грязных сапогах с бурыми разводами крови на голенище. На Лилиану в белом с едва уловимым розовым отливом шёлковом платье (оно не было подвенечным, просто подходило к случаю более всех остальных) смотрел с мрачным выражением лица. Рядом с ним у подножия лестницы стоял тот самый кареглазый мужчина, что вчера переживал за маркиза больше всех, хотя и бравировал насмешливыми репликами, стараясь этого не показывать. Барон Дэрек Леской был немного выше и крупнее Виктора, но в целом такой же стройный и статный. Вьющиеся светло-русые волосы до плеч красиво обрамляли точёное продолговатое лицо, на губах играла вежливая улыбка, однако взгляд, как и у лучшего друга, был напряжённым. Что происходит? И где остальные?
– Мы едем втроём, – ответил на немой вопрос маркиз Стейн и подал руку.
Лилиана без особого желания на неё оперлась.
Женщина и двое мужчин в одном экипаже?
– Коль скоро леди не видит ничего предосудительного в том, чтобы путешествовать без компаньонки, – снова непостижимым образом прочитал мысли невесты жених, – её не смутит наше любезное скромное общество.
Скромное? Как бы не так!
Лилиана перехватила взгляд барона. Кажется, он был смущён.
– Может лучше пригласить священника сюда? – тихо спросила девушка.
– Зачем утруждать пастора Рериха в его преклонные года трястись по разбитой дороге ради сущей безделицы?
– Но это не безделица, – возмутилась пренебрежительным тоном собеседника Лилиана. – Это наша свадьба.
– Вот именно. Ничего особенного, – бросил сквозь зубы Виктор и силой увлёк невесту за собой.
Снаружи стоял неприметный дорожный экипаж без украшений и других опознавательных признаков, что внутри едут будущие молодожёны. Возница с любопытством косился на господ, из окон первого этажа украдкой подсматривали слуги.
Лилиана почувствовала, как лицо заливает румянец смущения и гнева. Она поспешила спрятаться от посторонних взглядов в экипаже. Когда тот тронулся с места, маркиз попросил барона достать брачный договор.
– Можете прочитать, – передал бумаги невесте Виктор, – но вы в любом случае его подпишите.
– Зачем? – изумилась девушка самому факту существования договора.
– Затем, что я не собираюсь терпеть вас до конца своих дней. Поэтому заключаю с вами соглашение, что через год, если вы не понесёте, брак будет расторгнут по обоюдному согласию.
Лилиана вспыхнула ещё жарче. Стало трудно дышать из-за туго затянутого корсета. Маркиз говорил о ней, как об одной из своих породистых охотничьих сук, пущенных в разведение.
– Разве такое возможно?
– Не переживайте. Я позабочусь об остальном. У меня есть для этого особые привилегии, – насмешливо ответил Стейн. – Подписывайте.
Он протянул ей металлическую перьевую ручку с резервуаром для чернил – дорогостоящую и весьма редкую вещь.
Лилиана глянула на барона Лескоя – свидетеля своего унижения. Тот с равнодушным видом смотрел в окно на сгущающиеся к ночи тучи. Что ж, всё, что ни делается, к лучшему. Через год они с маркизом будут свободны от ненавистного брака. Подписывая договор, девушка даже смогла улыбнуться, чем вызвала недоумение у будущего супруга.
Остаток пути они провели в гробовом молчании.
По приезду начал накрапывать дождь.
Местный храм – каменное здание с остроконечной крышей – походило на склеп, настолько здесь было сыро и мрачно. Даже свечи у алтаря, казалось, не разгоняют, а ещё сильнее сгущают темноту вокруг.
В тонком шёлковом платье Лилиана быстро замёрзла и теперь дрожала не столько от волнения, сколько от холода, мечтая, чтобы церемония поскорее закончилась. Пастор Рерих – седой, сухопарый старик с куцей бородой – смотрел неодобрительно, но поскольку его обитель существовала в основном за счёт пожертвований семейства Стейнов, вслух своё неудовольствие происходящим не высказывал.
Церемония бракосочетания для Лил прошла как в тумане. Девушка очнулась, лишь когда маркиз надел ей на палец кольцо и пастор с торжественным и одновременно скорбным видом объявил Лилиану и Виктора мужем и женой, после чего будничным тоном, украдкой позёвывая в кулак, пригласил молодожёнов вместе со свидетелем расписаться в приходской книге.
На выходе из храма Лилиана споткнулась. Барон Леской успел подхватить и помог устоять на ногах, а девушка неожиданно даже для себя разрыдалась.
Какой ужас! Она никогда не была плаксой. Стойко терпела любую, даже острую телесную боль, во всём старалась находить положительные стороны, однако сегодня не смогла сдержать слёз. Наверное, она просто устала, замёрзла и проголодалась.
Дэрек пробормотал что-то утешительное, но тут вмешался Виктор. Он подхватил жену на руки и быстрым шагом отнёс к карете. Внутри экипажа он усадил девушку к себе на колени и крепко обнял. От неожиданной заботы Лилиана расплакалась ещё горше. Она уткнулась маркизу в плечо в попытке заглушить постыдные стенания, однако ничего не получалось.
– Дэрек, позволь твой сюртук.
Девушка почувствовала, как ей на плечи опускается чужая тёплая одежда, и благодарно всхлипнула.
Мужчины молчали. Постепенно Лилиана согрелась, успокоилась и задремала, так и не покинув супружеских объятий.
Виктор Стейн испытывал к Мариане двоякие чувства: с одной стороны, считал монстром, виновным в смерти младшего брата, с другой, ему невыносимо было видеть её слёзы – сразу захотелось обнять и утешить. Когда они вернулись в поместье, он настороженно наблюдал, как бледная, измученная девушка тепло и дружелюбно улыбается его друзьям, отвечает на дурацкие вопросы и шутит в ответ, вместо того чтобы отправиться отдыхать. Игра на публику? Пытается таким образом заслужить его снисхождение? А то и вызвать нежные чувства? Охмурить и обдурить, как когда-то Ральфа?
Балбес Ревьер предложил выпить за молодых, после чего потребовал демонстрацию нежных чувств – поцелуя. Мариана вздрогнула и испуганно посмотрела на Виктора. Чёрт побери! Да она – великолепная актриса! Провела всех, включая Дэрека, хотя он знал подробности о гибели Ральфа.
– Господа, позвольте нам с миледи вас оставить, – высокопарно, чтобы за пафосом скрыть обуревающие его эмоции, обратился к друзьям Виктор.
– Кому-то не терпится исполнить супружеский долг, – ухмыльнулся Ревьер, многозначительно подмигивая.
Руки зачесались отвесить дуралею подзатыльник, чтобы прекратил паясничать. Остальные напутствовали молодожёнов красноречивым молчанием. Виктор подхватил жену под локоток и поспешил увести прочь.
Мариана плелась за ним как на убой. Кажется, она ещё не до конца оправилась после недавней истерики.
– Приведите себя в порядок, – прежде чем отпустить руку жены, сухо приказал маркиз. – Впредь ночевать будете у меня.
Ему самому тоже хотелось как следует освежиться. Сегодня выдался насыщенный событиями день. Помогавший Виктору переодеться и умыться камердинер Марис подробно рассказал, чем занималась миледи, пока господин отсутствовал. Маркиз с изумлением узнал, что его жена не теряла времени даром и начала обширную подготовку к приёму. Он, конечно, собирался вменить ей это в обязанность, однако не предполагал, что девушка проявит похвальное рвение.
Странно, очень странно. До сих пор у Виктора были несколько иные представления о нраве и способностях Марианы. Правда он мог судить о них лишь по рассказам слуг и любовной переписке, что велась между изменницей и бароном Эдвером, из которой удалось перехватить несколько посланий. Маркиз уверенно полагал, что Мариана – девица крайне избалованная, алчная до развлечений, дорогих нарядов и украшений. Она тяготилась жизнью в провинции, мечтала о столице и королевских приёмах, пренебрегала своими обязанностями как хозяйки дома и изводила прислугу бесконечными придирками. А тут вдруг образцово-показательная старательность и предприимчивость.
Приказав Марису и дальше бдительно следить за госпожой, Виктор вернулся в спальню и в ожидании супруги принялся читать отчёт управляющего за минувший месяц. В присутствии друзей он слишком мало уделял времени хозяйственным вопросам. Пора бы исправить это упущение.
Девушка вошла так тихо, что он не сразу её заметил. Мариана робко замерла у порога, украдкой осматриваясь и, видимо, дожидаясь особого приглашения. Сама невинность и скромность.
– Чего вы там застряли? – грубовато окликнул её Виктор. – Можно подумать, впервые ложитесь с мужчиной в одну постель.
Маркиза вспыхнула, правая рука метнулась к вороту ночной рубашки, пальцы судорожно вцепились в ткань. Где она откопала настолько бесформенный балахон, больше похожий на монашескую рясу? Само собой Виктор не ожидал, что Мариана попытается соблазнить его в первую же брачную ночь, но её показная праведность раздражала.
– Ваша печать давно сломана, – напомнил маркиз. – Почему жмётесь, будто девственница?
Он обошёл комнату по периметру, задувая свечи, оставил лишь одну возле кровати. Предстоял важный разговор, во время которого он хотел видеть выражение лица двоедушной собеседницы.
– Неужели вы до сих пор не поняли, что наш брак будет фиктивным? – язвительно поинтересовался Виктор, глядя, как жена устраивается на самом краю просторного ложа. – Здесь вы только для вида, чтобы никто из слуг и гостей не заподозрил подлога.
Она молчала, растерянно таращась на него своими огромными глазищами, бездонными из-за расширившихся зрачков.
– Я не притронусь к вам, даже если будете умолять на коленях, и через год мы разведёмся по причине вашего бесплодия.
– Правда? – недоверчиво переспросила девушка.
Похоже, испугалась. Ещё бы! Прослыть бесплодной и до конца своих дней влачить жалкое существование старой девы на скромное содержание, которое, так уж и быть, милостиво назначит ей бывший муж.
Мариана вздохнула, но отнюдь не удручённо, скорее с облегчением, после чего легла на бок, пожелала спокойной ночи и притихла.
Вот это выдержка… Вик не знал, восхищаться ему или содрогаться от презрения.
Ночью он проснулся от странного ощущения пустоты, попытался нащупать жену и не обнаружил её в кровати. Почему-то первой мыслью было, что Мариана осмыслила его слова, оценила свои плачевные перспективы и решила свести счёты с жизнью, напоследок основательно подгадив. Шутка ли – самоубийство в первую брачную ночь. Что ж такого надо было сотворить с новобрачной, чтобы бедняжка наложила на себя руки? После подобного и до опалы недалеко. Не спасёт даже покровительство кронпринца.
Пришлось вставать и отправляться на поиски.
Маркиз нашёл жену на кухне. Довольно жмурясь, Мариана уписывала за обе щёки холодный мясной пирог. Девушка ничуть не смутилась при появлении стороннего наблюдателя, продолжая с нескрываемым наслаждением жевать и прихлёбывать из кружки.
Виктор сложил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку в ожидании, когда супруга закончит трапезничать. Он запоздало сообразил, что, отказав Мариане в присутствии на ужине, оставил её голодной. Тем не менее было странно видеть настолько непринуждённый и здоровый аппетит у благородной леди. Аделина ела как птичка, да и прочие дамы питались чуть ли не воздухом, по крайней мере на людях.
– Люблю поесть, – словно прочитав чужие мысли, призналась девушка. – Тётушка меня за это ругала, но вы-то, надеюсь, не будете.
Надо же, а по внешнему виду не скажешь. Талию, казалось, можно обхватить двумя пальцами, и веса немногим больше, чем в косуле.
Между тем Мариана доела, стряхнула со стола крошки в помойное ведро, сполоснула кружку, подхватила свечу и подошла к Виктору.
– Простите мою недавнюю истерику, – повинилась она. – Я больше не буду.
Ему вдруг стало перед ней неловко. Ненависть, которую маркиз испытывал к убийце брата, внезапно ослабила каменную хватку на сердце, подпуская иные чувства. Нахмурившись, мужчина холодно произнёс:
– Мне рассказали, что вы занялись подготовкой приёма по случаю нашей свадьбы.
– Да, – кивнула девушка и по-детски доверчиво улыбнулась: – Всегда хотела попробовать организовать что-то подобное. Однако тётушка не любила приглашать к себе, предпочитала сама ездить в гости.
Тётушка? Опять тётушка! Она намеренно избегает упоминаний о жизни с Ральфом? Его застенчивый брат не любил шумных сборищ, чувствуя себя неловко в обществе малознакомых людей, а значит с ним её честолюбивым желаниям не суждено было осуществиться. Ещё один веский повод избавиться от постылого супруга.
Виктор ощутил, как образовавшаяся было брешь в броне неприязни затягивается и снова становится монолитной.
– Идёмте, – коротко бросил он, поворачиваясь к Мариане спиной.
Слова о фиктивности брака вопреки ожиданиям маркиза обрадовали Лилиану. Всего-то год потерпеть, и она свободна. Клеймо бесплодия? Ерунда! Помимо замужества и деторождения на свете полно других интересных занятий. Она, например, мечтает открыть школу для детей из бедных семей. Это же так чудесно видеть, как свет знаний озаряет детские лица и дарит надежду на лучшее будущее. Осталось лишь найти подходящее место и единомышленников, желательно таких же альтруистов, поскольку обучение в школе будет бесплатным.
И всё-таки странно, почему Виктор враждебно относится к Мариане? Чистейшее ли это самодурство или грубое поведение имеет под собой реальную подоплёку?
За сестру Лилиана очень беспокоилась. Ведь Мари теперь носила её имя, а барон Эдвер при первой и последней встрече на городском благотворительном балу не вызвал ни доверия, ни симпатии. Обычно Лил не спешила составлять окончательное мнение о человеке, не познакомившись с ним ближе. Того же Виктора она хоть и ругала мысленно, но не торопилась категорично осуждать, предполагая, что у него есть веские причины негодовать на Мариану. Надо просто выяснить какие. Однако Мэрлок Эдвер моментально вызвал у Лилианы острую антипатию. Чем он так приглянулся сестре, что она решилась на опасный обман? Ведь если правда откроется, они обе сильно пострадают.
– Я… – девушка запнулась и сказала явно не то, что хотела: – Как раз собиралась его надеть.
– Впредь вы должны всегда быть в корсете, – отчеканил Виктор. Провожать невесту до комнаты он изначально не намеревался, лишь озвучить своё требование.
– Даже ночью? – строптиво вздёрнула подбородок Мариана.
– Если прикажу – будешь в нём спать, – рыкнул маркиз. Последнее, пожалуй, прозвучало излишне грубо, но она сама напросилась. – Готовьтесь к брачному обряду. Мы поужинаем без вас.
***
Лилиана сердито смотрела вслед жениху: как можно быть таким бесцеремонным и грубым! Ведёт себя как разбойник с большой дороги. Настаивает на браке и сам же по этому поводу беснуется. А всё из-за какого-то наследства. Неотёсанный мужлан и скупердяй. Почему Мариана не могла просто отказаться в пользу Виктора от завещанного Ральфом капитала и имущества? Зачем было заходить так далеко? Или тут кроется что-то ещё, о чём Лилиана пока не знает?
Высказав про себя всё, что она думает о будущем супруге, девушка поспешила в свою комнату. На зов колокольчика явились Нати и Роза, обе взволнованные предстоящим событием. Они принесли выглаженный и накрахмаленный свадебный наряд, который Лил доверила их заботам ещё с прошлого вечера. Но сначала пришлось надеть и затянуть корсет…
В отличие от невесты, Виктор Стейн переодеванием себя не утруждал. Так и остался в пыльном охотничьем костюме и грязных сапогах с бурыми разводами крови на голенище. На Лилиану в белом с едва уловимым розовым отливом шёлковом платье (оно не было подвенечным, просто подходило к случаю более всех остальных) смотрел с мрачным выражением лица. Рядом с ним у подножия лестницы стоял тот самый кареглазый мужчина, что вчера переживал за маркиза больше всех, хотя и бравировал насмешливыми репликами, стараясь этого не показывать. Барон Дэрек Леской был немного выше и крупнее Виктора, но в целом такой же стройный и статный. Вьющиеся светло-русые волосы до плеч красиво обрамляли точёное продолговатое лицо, на губах играла вежливая улыбка, однако взгляд, как и у лучшего друга, был напряжённым. Что происходит? И где остальные?
– Мы едем втроём, – ответил на немой вопрос маркиз Стейн и подал руку.
Лилиана без особого желания на неё оперлась.
Женщина и двое мужчин в одном экипаже?
– Коль скоро леди не видит ничего предосудительного в том, чтобы путешествовать без компаньонки, – снова непостижимым образом прочитал мысли невесты жених, – её не смутит наше любезное скромное общество.
Скромное? Как бы не так!
Лилиана перехватила взгляд барона. Кажется, он был смущён.
– Может лучше пригласить священника сюда? – тихо спросила девушка.
– Зачем утруждать пастора Рериха в его преклонные года трястись по разбитой дороге ради сущей безделицы?
– Но это не безделица, – возмутилась пренебрежительным тоном собеседника Лилиана. – Это наша свадьба.
– Вот именно. Ничего особенного, – бросил сквозь зубы Виктор и силой увлёк невесту за собой.
Снаружи стоял неприметный дорожный экипаж без украшений и других опознавательных признаков, что внутри едут будущие молодожёны. Возница с любопытством косился на господ, из окон первого этажа украдкой подсматривали слуги.
Лилиана почувствовала, как лицо заливает румянец смущения и гнева. Она поспешила спрятаться от посторонних взглядов в экипаже. Когда тот тронулся с места, маркиз попросил барона достать брачный договор.
– Можете прочитать, – передал бумаги невесте Виктор, – но вы в любом случае его подпишите.
– Зачем? – изумилась девушка самому факту существования договора.
– Затем, что я не собираюсь терпеть вас до конца своих дней. Поэтому заключаю с вами соглашение, что через год, если вы не понесёте, брак будет расторгнут по обоюдному согласию.
Лилиана вспыхнула ещё жарче. Стало трудно дышать из-за туго затянутого корсета. Маркиз говорил о ней, как об одной из своих породистых охотничьих сук, пущенных в разведение.
– Разве такое возможно?
– Не переживайте. Я позабочусь об остальном. У меня есть для этого особые привилегии, – насмешливо ответил Стейн. – Подписывайте.
Он протянул ей металлическую перьевую ручку с резервуаром для чернил – дорогостоящую и весьма редкую вещь.
Лилиана глянула на барона Лескоя – свидетеля своего унижения. Тот с равнодушным видом смотрел в окно на сгущающиеся к ночи тучи. Что ж, всё, что ни делается, к лучшему. Через год они с маркизом будут свободны от ненавистного брака. Подписывая договор, девушка даже смогла улыбнуться, чем вызвала недоумение у будущего супруга.
Остаток пути они провели в гробовом молчании.
По приезду начал накрапывать дождь.
Местный храм – каменное здание с остроконечной крышей – походило на склеп, настолько здесь было сыро и мрачно. Даже свечи у алтаря, казалось, не разгоняют, а ещё сильнее сгущают темноту вокруг.
В тонком шёлковом платье Лилиана быстро замёрзла и теперь дрожала не столько от волнения, сколько от холода, мечтая, чтобы церемония поскорее закончилась. Пастор Рерих – седой, сухопарый старик с куцей бородой – смотрел неодобрительно, но поскольку его обитель существовала в основном за счёт пожертвований семейства Стейнов, вслух своё неудовольствие происходящим не высказывал.
Церемония бракосочетания для Лил прошла как в тумане. Девушка очнулась, лишь когда маркиз надел ей на палец кольцо и пастор с торжественным и одновременно скорбным видом объявил Лилиану и Виктора мужем и женой, после чего будничным тоном, украдкой позёвывая в кулак, пригласил молодожёнов вместе со свидетелем расписаться в приходской книге.
На выходе из храма Лилиана споткнулась. Барон Леской успел подхватить и помог устоять на ногах, а девушка неожиданно даже для себя разрыдалась.
Какой ужас! Она никогда не была плаксой. Стойко терпела любую, даже острую телесную боль, во всём старалась находить положительные стороны, однако сегодня не смогла сдержать слёз. Наверное, она просто устала, замёрзла и проголодалась.
Дэрек пробормотал что-то утешительное, но тут вмешался Виктор. Он подхватил жену на руки и быстрым шагом отнёс к карете. Внутри экипажа он усадил девушку к себе на колени и крепко обнял. От неожиданной заботы Лилиана расплакалась ещё горше. Она уткнулась маркизу в плечо в попытке заглушить постыдные стенания, однако ничего не получалось.
– Дэрек, позволь твой сюртук.
Девушка почувствовала, как ей на плечи опускается чужая тёплая одежда, и благодарно всхлипнула.
Мужчины молчали. Постепенно Лилиана согрелась, успокоилась и задремала, так и не покинув супружеских объятий.
ГЛАВА 4
Виктор Стейн испытывал к Мариане двоякие чувства: с одной стороны, считал монстром, виновным в смерти младшего брата, с другой, ему невыносимо было видеть её слёзы – сразу захотелось обнять и утешить. Когда они вернулись в поместье, он настороженно наблюдал, как бледная, измученная девушка тепло и дружелюбно улыбается его друзьям, отвечает на дурацкие вопросы и шутит в ответ, вместо того чтобы отправиться отдыхать. Игра на публику? Пытается таким образом заслужить его снисхождение? А то и вызвать нежные чувства? Охмурить и обдурить, как когда-то Ральфа?
Балбес Ревьер предложил выпить за молодых, после чего потребовал демонстрацию нежных чувств – поцелуя. Мариана вздрогнула и испуганно посмотрела на Виктора. Чёрт побери! Да она – великолепная актриса! Провела всех, включая Дэрека, хотя он знал подробности о гибели Ральфа.
– Господа, позвольте нам с миледи вас оставить, – высокопарно, чтобы за пафосом скрыть обуревающие его эмоции, обратился к друзьям Виктор.
– Кому-то не терпится исполнить супружеский долг, – ухмыльнулся Ревьер, многозначительно подмигивая.
Руки зачесались отвесить дуралею подзатыльник, чтобы прекратил паясничать. Остальные напутствовали молодожёнов красноречивым молчанием. Виктор подхватил жену под локоток и поспешил увести прочь.
Мариана плелась за ним как на убой. Кажется, она ещё не до конца оправилась после недавней истерики.
– Приведите себя в порядок, – прежде чем отпустить руку жены, сухо приказал маркиз. – Впредь ночевать будете у меня.
Ему самому тоже хотелось как следует освежиться. Сегодня выдался насыщенный событиями день. Помогавший Виктору переодеться и умыться камердинер Марис подробно рассказал, чем занималась миледи, пока господин отсутствовал. Маркиз с изумлением узнал, что его жена не теряла времени даром и начала обширную подготовку к приёму. Он, конечно, собирался вменить ей это в обязанность, однако не предполагал, что девушка проявит похвальное рвение.
Странно, очень странно. До сих пор у Виктора были несколько иные представления о нраве и способностях Марианы. Правда он мог судить о них лишь по рассказам слуг и любовной переписке, что велась между изменницей и бароном Эдвером, из которой удалось перехватить несколько посланий. Маркиз уверенно полагал, что Мариана – девица крайне избалованная, алчная до развлечений, дорогих нарядов и украшений. Она тяготилась жизнью в провинции, мечтала о столице и королевских приёмах, пренебрегала своими обязанностями как хозяйки дома и изводила прислугу бесконечными придирками. А тут вдруг образцово-показательная старательность и предприимчивость.
Приказав Марису и дальше бдительно следить за госпожой, Виктор вернулся в спальню и в ожидании супруги принялся читать отчёт управляющего за минувший месяц. В присутствии друзей он слишком мало уделял времени хозяйственным вопросам. Пора бы исправить это упущение.
Девушка вошла так тихо, что он не сразу её заметил. Мариана робко замерла у порога, украдкой осматриваясь и, видимо, дожидаясь особого приглашения. Сама невинность и скромность.
– Чего вы там застряли? – грубовато окликнул её Виктор. – Можно подумать, впервые ложитесь с мужчиной в одну постель.
Маркиза вспыхнула, правая рука метнулась к вороту ночной рубашки, пальцы судорожно вцепились в ткань. Где она откопала настолько бесформенный балахон, больше похожий на монашескую рясу? Само собой Виктор не ожидал, что Мариана попытается соблазнить его в первую же брачную ночь, но её показная праведность раздражала.
– Ваша печать давно сломана, – напомнил маркиз. – Почему жмётесь, будто девственница?
Он обошёл комнату по периметру, задувая свечи, оставил лишь одну возле кровати. Предстоял важный разговор, во время которого он хотел видеть выражение лица двоедушной собеседницы.
– Неужели вы до сих пор не поняли, что наш брак будет фиктивным? – язвительно поинтересовался Виктор, глядя, как жена устраивается на самом краю просторного ложа. – Здесь вы только для вида, чтобы никто из слуг и гостей не заподозрил подлога.
Она молчала, растерянно таращась на него своими огромными глазищами, бездонными из-за расширившихся зрачков.
– Я не притронусь к вам, даже если будете умолять на коленях, и через год мы разведёмся по причине вашего бесплодия.
– Правда? – недоверчиво переспросила девушка.
Похоже, испугалась. Ещё бы! Прослыть бесплодной и до конца своих дней влачить жалкое существование старой девы на скромное содержание, которое, так уж и быть, милостиво назначит ей бывший муж.
Мариана вздохнула, но отнюдь не удручённо, скорее с облегчением, после чего легла на бок, пожелала спокойной ночи и притихла.
Вот это выдержка… Вик не знал, восхищаться ему или содрогаться от презрения.
Ночью он проснулся от странного ощущения пустоты, попытался нащупать жену и не обнаружил её в кровати. Почему-то первой мыслью было, что Мариана осмыслила его слова, оценила свои плачевные перспективы и решила свести счёты с жизнью, напоследок основательно подгадив. Шутка ли – самоубийство в первую брачную ночь. Что ж такого надо было сотворить с новобрачной, чтобы бедняжка наложила на себя руки? После подобного и до опалы недалеко. Не спасёт даже покровительство кронпринца.
Пришлось вставать и отправляться на поиски.
Маркиз нашёл жену на кухне. Довольно жмурясь, Мариана уписывала за обе щёки холодный мясной пирог. Девушка ничуть не смутилась при появлении стороннего наблюдателя, продолжая с нескрываемым наслаждением жевать и прихлёбывать из кружки.
Виктор сложил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку в ожидании, когда супруга закончит трапезничать. Он запоздало сообразил, что, отказав Мариане в присутствии на ужине, оставил её голодной. Тем не менее было странно видеть настолько непринуждённый и здоровый аппетит у благородной леди. Аделина ела как птичка, да и прочие дамы питались чуть ли не воздухом, по крайней мере на людях.
– Люблю поесть, – словно прочитав чужие мысли, призналась девушка. – Тётушка меня за это ругала, но вы-то, надеюсь, не будете.
Надо же, а по внешнему виду не скажешь. Талию, казалось, можно обхватить двумя пальцами, и веса немногим больше, чем в косуле.
Между тем Мариана доела, стряхнула со стола крошки в помойное ведро, сполоснула кружку, подхватила свечу и подошла к Виктору.
– Простите мою недавнюю истерику, – повинилась она. – Я больше не буду.
Ему вдруг стало перед ней неловко. Ненависть, которую маркиз испытывал к убийце брата, внезапно ослабила каменную хватку на сердце, подпуская иные чувства. Нахмурившись, мужчина холодно произнёс:
– Мне рассказали, что вы занялись подготовкой приёма по случаю нашей свадьбы.
– Да, – кивнула девушка и по-детски доверчиво улыбнулась: – Всегда хотела попробовать организовать что-то подобное. Однако тётушка не любила приглашать к себе, предпочитала сама ездить в гости.
Тётушка? Опять тётушка! Она намеренно избегает упоминаний о жизни с Ральфом? Его застенчивый брат не любил шумных сборищ, чувствуя себя неловко в обществе малознакомых людей, а значит с ним её честолюбивым желаниям не суждено было осуществиться. Ещё один веский повод избавиться от постылого супруга.
Виктор ощутил, как образовавшаяся было брешь в броне неприязни затягивается и снова становится монолитной.
– Идёмте, – коротко бросил он, поворачиваясь к Мариане спиной.
***
Слова о фиктивности брака вопреки ожиданиям маркиза обрадовали Лилиану. Всего-то год потерпеть, и она свободна. Клеймо бесплодия? Ерунда! Помимо замужества и деторождения на свете полно других интересных занятий. Она, например, мечтает открыть школу для детей из бедных семей. Это же так чудесно видеть, как свет знаний озаряет детские лица и дарит надежду на лучшее будущее. Осталось лишь найти подходящее место и единомышленников, желательно таких же альтруистов, поскольку обучение в школе будет бесплатным.
И всё-таки странно, почему Виктор враждебно относится к Мариане? Чистейшее ли это самодурство или грубое поведение имеет под собой реальную подоплёку?
За сестру Лилиана очень беспокоилась. Ведь Мари теперь носила её имя, а барон Эдвер при первой и последней встрече на городском благотворительном балу не вызвал ни доверия, ни симпатии. Обычно Лил не спешила составлять окончательное мнение о человеке, не познакомившись с ним ближе. Того же Виктора она хоть и ругала мысленно, но не торопилась категорично осуждать, предполагая, что у него есть веские причины негодовать на Мариану. Надо просто выяснить какие. Однако Мэрлок Эдвер моментально вызвал у Лилианы острую антипатию. Чем он так приглянулся сестре, что она решилась на опасный обман? Ведь если правда откроется, они обе сильно пострадают.
