– Эй, новенькая! Опоздаешь!
Судя по голосу, Карина – девица рослая, мускулистая, скорее всего спортсменка. Вторую – хрупкую блондинку с бледным, невыразительным личиком и тихим голосом – зовут София.
Ответ не требуется, поэтому молчу, продолжаю наслаждаться прохладной водой, мелко просеянной сквозь потолочную лейку. Такой освежающий душ одновременно бодрит и умиротворяет.
В комнате нахожу всё необходимое: форму Космодемии и ученический планшет, тревожно мигающий входящим уведомлением о том, что студентка Лана Белова безнадёжно опаздывает на вводную лекцию. Рядом сидит, вольготно расправив лапки, Чак – робопаук со встроенным микропроцессором и собственной нейросетью. В спящем режиме он принимает форму кулона – того самого, что так заинтересовал Лекса.
Связь с Чаком я поддерживаю не только и уже не столько при помощи коммуникатора, включённого в общую с «пауком» сеть. Благодаря самообучению искина, мой робопитомец распознаёт голосовые команды и даже эмоции. Кроме того, у меня на теле имеется крохотный датчик, который сигнализирует Чаку о текущем физиологическом состоянии хозяйки. Чак – это последняя разработка моего отца, которую мне пришлось доводить до ума самостоятельно.
– Ну как я тебе? – вместо зеркала верчусь перед пауком, который тут же сканирует и отправляет на коммуникатор трёхмерное изображение хозяйки.
Мне нравится благородный антрацитовый цвет форменного комбинезона. Размер и фасон подошли идеально. На ноги надеваю удобные чёрные кеды, волосы снова стягиваю в высокий хвост, лишь у лица оставляю свободными несколько прядок. Чак снова принимает форму кулона, и я подвешиваю его на цепочку. Смахиваю уведомление в планшете:
– Угомонись. Это моё первое и последнее опоздание…
На подходе к аудитории выясняется, что я не единственная нарушительница устава Космодемии. С противоположного конца коридора спешит парень в таком же как у меня форменном комбинезоне с эмблемой факультета лётной эксплуатации.
Сына узнаю сразу.
Сомневаюсь, что сработал хвалёный материнский инстинкт, скорее уж обыкновенная насмотренность в сети Димкиных фото и видео. Тем более, что внешность у отпрыска весьма яркая и запоминающаяся: широкие скулы, выразительный подбородок, зелёные глаза, прямые тёмные брови и крашенные в серебристо-белый цвет волосы.
Ещё одна деталь заставляет меня вытянуть руку в сторону и преградить парню дорогу.
– Кто это сделал? – киваю на свежую гематому, что украшает его левую скулу.
– Тебе-то какая разница? – ожидаемо фырчит Димка и пытается обойти хлипкую с виду преграду.
Не тут-то было. Делаю шаг и снова оказываюсь у него на пути. Меня обуревает вовсе не материнская любовь и жалость (откуда им взяться, если я даже на руках своего ребёнка ни разу не держала?), а обострённое чувство справедливости. Вот уж никак не ожидала столкнуться с явлением травли в подобном месте в первый же день. В том, что это именно буллинг, ничуть не сомневаюсь. Потому что у меня давно уже имеются подозрения на этот счёт. Я даже знаю имя Димкиного обидчика.
Запоздало понимаю, что напортачила с первым впечатлением. Пытаюсь исправить ситуацию и, кажется, делаю только хуже:
– Ну, судя по всему, мы с тобой однокурсники, – киваю на его эмблему и тычу пальцем в свою. – Должны стоять друг за друга горой.
Димка окидывает меня угрюмым взглядом. Высокий, однако. Наверное, скоро Олега догонит.
– Просто дай пройти, – щурится он так знакомо, что я невольно вздрагиваю и отступаю.
Тем не менее в лекторий мы заходим вместе. Сын молчит. Я приношу извинения за себя и за того парня, что идёт впереди. Димка оглядывается, замечает, что тащусь следом за ним на галёрку, однако не возражает.
Я всё-таки сажусь на несколько рядов ниже и активирую встроенный в столешницу планшет для конспектирования лекций, данные с которого в конце занятия можно будет сбросить на комм. Впрочем, сегодня в этом нет необходимости. Мы всего лишь знакомимся с кураторами, уставом академии, общими для всех правилами пребывания на станции и даже немного друг с другом. По крайней мере узнаём имена старост своих групп.
На факультете три основных специализации: пилоты, внешние пилоты и навигаторы. Народу много, поэтому я далеко не сразу нахожу в рядах первокурсников знакомую светлую макушку. Станислав Воронов – двоюродный Димкин брат, который с властной руки и тяжёлого кошелька их деда, главы корпорации, стал родным, потому что официально Дима считается сыном Александра – старшего брата Олега. Зачем Виктор Воронов это сделал, понятия не имею. Может, он, как и моя подруга Пенни, является поклонником слезливых мелодрам, может, просто таким образом избавился от потенциальных проблем. В то время на Олега у него были свои далеко идущие планы, которые по итогу практически не осуществились.
Кстати, об Олеге…
Когда бурный поток студентов извергается из лектория в коридор, я замечаю бывшего, который будто волнорез невозмутимо стоит в толпе, кого-то высматривая. Непроизвольно делаю шаг назад и случайно оттаптываю чужую ногу.
– Эй ты, чего встала? – рычат за спиной, вернее над головой.
Оглядываюсь, чтобы извиниться, и обнаруживаю высокого плечистого парня с огненно-рыжим ёжиком волос и таким злым выражением лица, будто я ему не на ногу оттоптала, а двинула между ног.
– Рид, уже девчонок цепляешь? – рыжему на плечо панибратски закидывает руку Станислав, скользит по мне заинтересованным взглядом и одобряет выбор приятеля: – А ничего такая. Привет, я – Стас.
Ответить не успеваю, поскольку парень замечает кого-то куда более важного, чем случайная студентка с потока.
– Олег! – радуется он и спешит навстречу горячо любимому родственнику.
Я же сбегаю в противоположном направлении. В ту же сторону почему-то торопится Димка. Видит меня и недовольно морщится:
– Преследуешь?
– А может ты меня? – парирую в ответ и, памятуя о первом неудачном опыте общения, собираюсь равнодушно пройти мимо, когда парень сам хватает меня за локоть, останавливая. – Что это?
Отслеживаю направление чужого взгляда и обнаруживаю на своём правом плече сбежавшего с цепочки Чака. Вообще-то, когда я давала задание привлечь внимание Димы и разрешила в разумных пределах креативить, я рассчитывала на сотрудничество, а никак не на самодеятельность своего робопитомца.
– Сам разве не видишь?
Чак продолжает рекламиться, шевелит лапками и ведёт себя будто живой. Пенелопа, когда впервые его увидела, визжала на весь этаж жилого корпуса.
– Это твоё изобретение? Что он умеет? – не обращая внимание на холодок в моём голосе, с заинтересованным блеском в глазах спрашивает Димка.
– Моё. Вот только если мы продолжим здесь топтаться, опоздаем на следующую пару, – резонно замечаю я и командую: – Чак, на место.
Робопаук послушно перебирается на цепочку и принимает форму кулона. Димка наблюдает за нами восхищённым взглядом. Так или иначе Чак справился с поставленной задачей.
На этот раз мы с сыном садимся вместе. Станислава и его рыжего приятеля не видно, значит, у них другая специализация. Ну и отлично.
Димка больше от меня не отходит, мы даже обедаем вместе и за разговором засиживаемся в столовой дольше, чем следует, в результате на выходе сталкиваемся с группой преподавателей. Один из них смотрит на нас очень внимательно. Олег. Димка приветственно кивает, однако я вижу, насколько парень напряжён. Что происходит между этими двумя?
Сама пытаюсь казаться как можно незаметнее. Олега под руку держит красивая молодая брюнетка со стильной стрижкой. Она замечает интерес Воронова к моей персоне, хмурит идеально подведённые брови и что-то спрашивает. Олег её, кажется, не слышит. Я вдруг понимаю, что сейчас слишком сильно похожа на прежнюю себя, а рядом с Димкой так и вовсе становится ясно, кто я такая. Сын во многом повторяет отца, но разрез глаз и форма бровей – мои.
– Молодые люди, вы на занятия не опаздываете? – весело окликает нас один из преподавателей – добродушный полный мужчина средних лет.
Олег не спускает с меня взгляда, узнавание в котором разгорается с каждой последующей секундой. На что я рассчитывала, надеясь затеряться в толпе студентов на время учёбы? Впрочем, пусть только попробует мне помешать. Равнодушно смотрю на бывшего и его подругу, благодарно киваю толстячку, и первая выхожу из столовой. Димка догоняет меня, и дальше идём нога в ногу, думая каждый о своём.
Вечером выясняется, что сын живёт в вип-зоне. Что и следовало ожидать. От общаги она отличается более комфортными и просторными условиями существования. Там даже свой гидропонный парк имеется. Димка рассказывает об этом без особого энтузиазма. Похоже, он бы предпочёл место и людей попроще. Договариваемся, что завтра вместе выберем дополнительные занятия вне учебной программы, и расходимся.
Возвращаюсь в свою комнату в радостном возбуждении, на волне позитива ближе знакомлюсь с соседками. С Кариной общий язык нахожу быстро. Она рассказывает о своём чемпионском прошлом. Девушка с детства занимается вольной борьбой, частенько берёт призовые места и собирается продолжить спортивную карьеру, насколько позволит учёба в Космодемии. Учится Карина на пилота. Полёты – её вторая страсть после борьбы.
София по-прежнему ведёт себя замкнуто и тихо. Она будущий навигатор. Легко догадываюсь, что девчонка из семьи со скромным достатком, и кто-то из её родителей или оба, имеет низкую социальную ответственность. Блондинка всякий раз вздрагивает, когда Карина чересчур резко взмахивает руками.
Новый день начинается с оригинальной побудки – на ученических планшетах включается бодрая мелодия – гимн Космодемии. Вчера на вводной лекции предупредили, что по утрам все студенты обязаны явиться на общую пробежку и разминку.
Карина собирается быстрее всех, натянув майку и велосипедки, выгодно подчеркнувшие её мускулистую фигуру. София в противовес соседке надевает мешковатые трикотажные бриджи и свободную футболку. У меня обычный спортивный костюм тёмно-красного цвета и белые кроссовки. Договариваемся держаться вместе и дуем на стадион. В коридорах общаги людно, снаружи тоже. Все спешат в одном направлении. Купол над головой так правдоподобно расцвечен красками восхода, что очарованная видом я замираю на месте.
– Ланка, не отставай, – тут же окликает меня Карина.
Широко улыбаюсь. А мне здесь нравится, очень нравится…
На стадионе толпа делится на учебные группы, которые возглавляют старосты. В пробежке участвуют не только студенты, но и преподаватели. Мой взгляд первым делом натыкается на Олега. Все Вороновы в пику своей фамилии светловолосые. Вон, даже Димка красится в белый. Причём кожа у них легко поддаётся загару, который ложится ровно и обычно имеет красивый золотисто-медовый оттенок. Поэтому быстро найти в кучке преподавателей смуглого блондина труда не составляет. Найти и по возможности держаться подальше, то и дело слыша от однокурсниц восхищённые возгласы в сторону бывшего. Он-де не только красавчик, но и крутой профи. По пятницам, оказывается, можно лицезреть в прямом эфире тренировочные полёты старшекурсников под руководством знаменитого на всю Космодемию Воронова.
С Димкой мы оказываемся в одной учебной группе, но во время пробежки я к нему не лезу, не желаю душить парня своим навязчивым вниманием. Сын подходит сам. Смущённо улыбается. Его ко мне тянет. Это так удивительно приятно, что за спиной раскрываются невидимые крылья, на которых я легко обгоняю соседок по комнате на пути в душевую. Карина шутливо ворчит на шуструю меня. София философски помалкивает. Занимается очередной учебный день. А сколько их ещё будет, наполненных удивительными открытиями, новыми встречами, интересными знакомствами и яркими эмоциями. Нет, всё-таки не зря я это затеяла.
К концу первой учебной недели нахожу ещё один способ приятно проводить время – рано утром посещаю круглосуточно доступный бассейн. Плавать я полюбила, когда боролась с фобией открытого водного пространства. Правда, последнего до сих пор опасаюсь, но в бассейн хожу с удовольствием. Здесь есть стены, бортики, лесенки и волногасители, вода всегда прозрачная и спокойная, а потолок над ней красиво переливается световыми бликами.
Два дня наслаждаюсь благословенным одиночеством, а на третий его всё-таки нарушают. Я отдыхаю, лёжа на спине, когда слышу плеск воды от резкого соприкосновения с чужим телом – кто-то, пренебрегая лестницей, прыгает прямо с бортика. Хорошо хоть достаточно далеко от меня. Подавляю раздражение и сама над собой подсмеиваюсь: было глупо надеяться заполучить в единоличное пользование общественное место, тем более воскресным утром. Скорее всего, здесь весь день будет ажиотаж.
Решаю закончить сеанс, переворачиваюсь на живот и направляюсь к выходу из чаши. Мимо меня на приличной скорости проплывает мужчина. Золотисто-медовый загар и потемневшие от воды обычно светлые волосы.
Только не он! Впрочем, сколько можно прятаться?
Своей цели я уже достигла: поступила в Космодемию, познакомилась с Димкой, и никто из Вороновых не смог мне помешать, хотя прежде легко пресекались любые мои попытки приблизиться к сыну. Меня постоянно пасли, отслеживая место жительства и работы, пока я не изловчилась исчезнуть со всех радаров, при помощи дяди сменив документы. Это произошло после смерти бабушки. Какое-то время я обреталась в далёком космосе, подрабатывая на кораблях младшим техником, а иногда у особо отчаянных нанимателей даже навигатором, пока не осела на Консенсусе и не сделала карьеру бармена…
Собираюсь я довольно быстро, волосы не сушу, просто сворачиваю их в жгут и формирую пучок на затылке. Как бы там ни было, а встречаться с Олегом лицом к лицу я не хочу. Однако, стоит выйти из раздевалки, и сразу оказываюсь под прицелом знакомых зелёных глаз. Дёргаюсь в сторону, пытаясь пройти мимо, но мужская рука упирается в стену, преграждая мне путь.
– Ты наивно полагала, что я тебя не узнаю?
Закатываю глаза и медленно сползаю вниз, чтобы в следующее мгновение поднырнуть под преграду и выскользнуть с другой стороны.
– С наивностью я давно распрощалась.
Прикосновение его пальцев на предплечье обжигает даже сквозь плотную ткань толстовки.
– Ран…
Это уже слишком.
Рычу сквозь зубы. Так меня в далёком прошлом называли лишь отец и ОН. Вот только оба утратили на это право. Первый – по причине отхода в мир иной, второй, потому что предал.
– Отпусти.
Как назло, вокруг ни души. Похоже, большинство местного населения предпочитает отсыпаться в свой единственный выходной.
– Давай поговорим.
– О чём?
Возможно он прав и поговорить действительно стоит, но я не готова делать это сейчас, когда меня с головой накрывает лавиной противоречивых чувств. Его «Ран» подействовало гораздо сильнее, чем я ожидала. Столько лет прошло. Мы повзрослели, изменились, зачерствели сердцами, приобрели здоровый цинизм, и тем не менее от звука голоса Олега, когда он произносит моё имя, остро щемит в груди и по телу прокатывается нервная дрожь.
Мужчина молчит. Его пальцы продолжают крепко и в то же время бережно сжимать моё предплечье. Я стою к нему вполоборота.
– В том баре… Это же была ты? – наконец спрашивает он какую-то совершенно бесполезную ерунду.
Теперь-то какая разница, кто там был?
Судя по голосу, Карина – девица рослая, мускулистая, скорее всего спортсменка. Вторую – хрупкую блондинку с бледным, невыразительным личиком и тихим голосом – зовут София.
Ответ не требуется, поэтому молчу, продолжаю наслаждаться прохладной водой, мелко просеянной сквозь потолочную лейку. Такой освежающий душ одновременно бодрит и умиротворяет.
В комнате нахожу всё необходимое: форму Космодемии и ученический планшет, тревожно мигающий входящим уведомлением о том, что студентка Лана Белова безнадёжно опаздывает на вводную лекцию. Рядом сидит, вольготно расправив лапки, Чак – робопаук со встроенным микропроцессором и собственной нейросетью. В спящем режиме он принимает форму кулона – того самого, что так заинтересовал Лекса.
Связь с Чаком я поддерживаю не только и уже не столько при помощи коммуникатора, включённого в общую с «пауком» сеть. Благодаря самообучению искина, мой робопитомец распознаёт голосовые команды и даже эмоции. Кроме того, у меня на теле имеется крохотный датчик, который сигнализирует Чаку о текущем физиологическом состоянии хозяйки. Чак – это последняя разработка моего отца, которую мне пришлось доводить до ума самостоятельно.
– Ну как я тебе? – вместо зеркала верчусь перед пауком, который тут же сканирует и отправляет на коммуникатор трёхмерное изображение хозяйки.
Мне нравится благородный антрацитовый цвет форменного комбинезона. Размер и фасон подошли идеально. На ноги надеваю удобные чёрные кеды, волосы снова стягиваю в высокий хвост, лишь у лица оставляю свободными несколько прядок. Чак снова принимает форму кулона, и я подвешиваю его на цепочку. Смахиваю уведомление в планшете:
– Угомонись. Это моё первое и последнее опоздание…
На подходе к аудитории выясняется, что я не единственная нарушительница устава Космодемии. С противоположного конца коридора спешит парень в таком же как у меня форменном комбинезоне с эмблемой факультета лётной эксплуатации.
Сына узнаю сразу.
Сомневаюсь, что сработал хвалёный материнский инстинкт, скорее уж обыкновенная насмотренность в сети Димкиных фото и видео. Тем более, что внешность у отпрыска весьма яркая и запоминающаяся: широкие скулы, выразительный подбородок, зелёные глаза, прямые тёмные брови и крашенные в серебристо-белый цвет волосы.
Ещё одна деталь заставляет меня вытянуть руку в сторону и преградить парню дорогу.
– Кто это сделал? – киваю на свежую гематому, что украшает его левую скулу.
– Тебе-то какая разница? – ожидаемо фырчит Димка и пытается обойти хлипкую с виду преграду.
Не тут-то было. Делаю шаг и снова оказываюсь у него на пути. Меня обуревает вовсе не материнская любовь и жалость (откуда им взяться, если я даже на руках своего ребёнка ни разу не держала?), а обострённое чувство справедливости. Вот уж никак не ожидала столкнуться с явлением травли в подобном месте в первый же день. В том, что это именно буллинг, ничуть не сомневаюсь. Потому что у меня давно уже имеются подозрения на этот счёт. Я даже знаю имя Димкиного обидчика.
Запоздало понимаю, что напортачила с первым впечатлением. Пытаюсь исправить ситуацию и, кажется, делаю только хуже:
– Ну, судя по всему, мы с тобой однокурсники, – киваю на его эмблему и тычу пальцем в свою. – Должны стоять друг за друга горой.
Димка окидывает меня угрюмым взглядом. Высокий, однако. Наверное, скоро Олега догонит.
– Просто дай пройти, – щурится он так знакомо, что я невольно вздрагиваю и отступаю.
Тем не менее в лекторий мы заходим вместе. Сын молчит. Я приношу извинения за себя и за того парня, что идёт впереди. Димка оглядывается, замечает, что тащусь следом за ним на галёрку, однако не возражает.
Я всё-таки сажусь на несколько рядов ниже и активирую встроенный в столешницу планшет для конспектирования лекций, данные с которого в конце занятия можно будет сбросить на комм. Впрочем, сегодня в этом нет необходимости. Мы всего лишь знакомимся с кураторами, уставом академии, общими для всех правилами пребывания на станции и даже немного друг с другом. По крайней мере узнаём имена старост своих групп.
На факультете три основных специализации: пилоты, внешние пилоты и навигаторы. Народу много, поэтому я далеко не сразу нахожу в рядах первокурсников знакомую светлую макушку. Станислав Воронов – двоюродный Димкин брат, который с властной руки и тяжёлого кошелька их деда, главы корпорации, стал родным, потому что официально Дима считается сыном Александра – старшего брата Олега. Зачем Виктор Воронов это сделал, понятия не имею. Может, он, как и моя подруга Пенни, является поклонником слезливых мелодрам, может, просто таким образом избавился от потенциальных проблем. В то время на Олега у него были свои далеко идущие планы, которые по итогу практически не осуществились.
Кстати, об Олеге…
Когда бурный поток студентов извергается из лектория в коридор, я замечаю бывшего, который будто волнорез невозмутимо стоит в толпе, кого-то высматривая. Непроизвольно делаю шаг назад и случайно оттаптываю чужую ногу.
– Эй ты, чего встала? – рычат за спиной, вернее над головой.
Оглядываюсь, чтобы извиниться, и обнаруживаю высокого плечистого парня с огненно-рыжим ёжиком волос и таким злым выражением лица, будто я ему не на ногу оттоптала, а двинула между ног.
– Рид, уже девчонок цепляешь? – рыжему на плечо панибратски закидывает руку Станислав, скользит по мне заинтересованным взглядом и одобряет выбор приятеля: – А ничего такая. Привет, я – Стас.
Ответить не успеваю, поскольку парень замечает кого-то куда более важного, чем случайная студентка с потока.
– Олег! – радуется он и спешит навстречу горячо любимому родственнику.
Я же сбегаю в противоположном направлении. В ту же сторону почему-то торопится Димка. Видит меня и недовольно морщится:
– Преследуешь?
– А может ты меня? – парирую в ответ и, памятуя о первом неудачном опыте общения, собираюсь равнодушно пройти мимо, когда парень сам хватает меня за локоть, останавливая. – Что это?
Отслеживаю направление чужого взгляда и обнаруживаю на своём правом плече сбежавшего с цепочки Чака. Вообще-то, когда я давала задание привлечь внимание Димы и разрешила в разумных пределах креативить, я рассчитывала на сотрудничество, а никак не на самодеятельность своего робопитомца.
– Сам разве не видишь?
Чак продолжает рекламиться, шевелит лапками и ведёт себя будто живой. Пенелопа, когда впервые его увидела, визжала на весь этаж жилого корпуса.
– Это твоё изобретение? Что он умеет? – не обращая внимание на холодок в моём голосе, с заинтересованным блеском в глазах спрашивает Димка.
– Моё. Вот только если мы продолжим здесь топтаться, опоздаем на следующую пару, – резонно замечаю я и командую: – Чак, на место.
Робопаук послушно перебирается на цепочку и принимает форму кулона. Димка наблюдает за нами восхищённым взглядом. Так или иначе Чак справился с поставленной задачей.
На этот раз мы с сыном садимся вместе. Станислава и его рыжего приятеля не видно, значит, у них другая специализация. Ну и отлично.
Димка больше от меня не отходит, мы даже обедаем вместе и за разговором засиживаемся в столовой дольше, чем следует, в результате на выходе сталкиваемся с группой преподавателей. Один из них смотрит на нас очень внимательно. Олег. Димка приветственно кивает, однако я вижу, насколько парень напряжён. Что происходит между этими двумя?
Сама пытаюсь казаться как можно незаметнее. Олега под руку держит красивая молодая брюнетка со стильной стрижкой. Она замечает интерес Воронова к моей персоне, хмурит идеально подведённые брови и что-то спрашивает. Олег её, кажется, не слышит. Я вдруг понимаю, что сейчас слишком сильно похожа на прежнюю себя, а рядом с Димкой так и вовсе становится ясно, кто я такая. Сын во многом повторяет отца, но разрез глаз и форма бровей – мои.
– Молодые люди, вы на занятия не опаздываете? – весело окликает нас один из преподавателей – добродушный полный мужчина средних лет.
Олег не спускает с меня взгляда, узнавание в котором разгорается с каждой последующей секундой. На что я рассчитывала, надеясь затеряться в толпе студентов на время учёбы? Впрочем, пусть только попробует мне помешать. Равнодушно смотрю на бывшего и его подругу, благодарно киваю толстячку, и первая выхожу из столовой. Димка догоняет меня, и дальше идём нога в ногу, думая каждый о своём.
Вечером выясняется, что сын живёт в вип-зоне. Что и следовало ожидать. От общаги она отличается более комфортными и просторными условиями существования. Там даже свой гидропонный парк имеется. Димка рассказывает об этом без особого энтузиазма. Похоже, он бы предпочёл место и людей попроще. Договариваемся, что завтра вместе выберем дополнительные занятия вне учебной программы, и расходимся.
Возвращаюсь в свою комнату в радостном возбуждении, на волне позитива ближе знакомлюсь с соседками. С Кариной общий язык нахожу быстро. Она рассказывает о своём чемпионском прошлом. Девушка с детства занимается вольной борьбой, частенько берёт призовые места и собирается продолжить спортивную карьеру, насколько позволит учёба в Космодемии. Учится Карина на пилота. Полёты – её вторая страсть после борьбы.
София по-прежнему ведёт себя замкнуто и тихо. Она будущий навигатор. Легко догадываюсь, что девчонка из семьи со скромным достатком, и кто-то из её родителей или оба, имеет низкую социальную ответственность. Блондинка всякий раз вздрагивает, когда Карина чересчур резко взмахивает руками.
Новый день начинается с оригинальной побудки – на ученических планшетах включается бодрая мелодия – гимн Космодемии. Вчера на вводной лекции предупредили, что по утрам все студенты обязаны явиться на общую пробежку и разминку.
Карина собирается быстрее всех, натянув майку и велосипедки, выгодно подчеркнувшие её мускулистую фигуру. София в противовес соседке надевает мешковатые трикотажные бриджи и свободную футболку. У меня обычный спортивный костюм тёмно-красного цвета и белые кроссовки. Договариваемся держаться вместе и дуем на стадион. В коридорах общаги людно, снаружи тоже. Все спешат в одном направлении. Купол над головой так правдоподобно расцвечен красками восхода, что очарованная видом я замираю на месте.
– Ланка, не отставай, – тут же окликает меня Карина.
Широко улыбаюсь. А мне здесь нравится, очень нравится…
На стадионе толпа делится на учебные группы, которые возглавляют старосты. В пробежке участвуют не только студенты, но и преподаватели. Мой взгляд первым делом натыкается на Олега. Все Вороновы в пику своей фамилии светловолосые. Вон, даже Димка красится в белый. Причём кожа у них легко поддаётся загару, который ложится ровно и обычно имеет красивый золотисто-медовый оттенок. Поэтому быстро найти в кучке преподавателей смуглого блондина труда не составляет. Найти и по возможности держаться подальше, то и дело слыша от однокурсниц восхищённые возгласы в сторону бывшего. Он-де не только красавчик, но и крутой профи. По пятницам, оказывается, можно лицезреть в прямом эфире тренировочные полёты старшекурсников под руководством знаменитого на всю Космодемию Воронова.
С Димкой мы оказываемся в одной учебной группе, но во время пробежки я к нему не лезу, не желаю душить парня своим навязчивым вниманием. Сын подходит сам. Смущённо улыбается. Его ко мне тянет. Это так удивительно приятно, что за спиной раскрываются невидимые крылья, на которых я легко обгоняю соседок по комнате на пути в душевую. Карина шутливо ворчит на шуструю меня. София философски помалкивает. Занимается очередной учебный день. А сколько их ещё будет, наполненных удивительными открытиями, новыми встречами, интересными знакомствами и яркими эмоциями. Нет, всё-таки не зря я это затеяла.
ГЛАВА 4
К концу первой учебной недели нахожу ещё один способ приятно проводить время – рано утром посещаю круглосуточно доступный бассейн. Плавать я полюбила, когда боролась с фобией открытого водного пространства. Правда, последнего до сих пор опасаюсь, но в бассейн хожу с удовольствием. Здесь есть стены, бортики, лесенки и волногасители, вода всегда прозрачная и спокойная, а потолок над ней красиво переливается световыми бликами.
Два дня наслаждаюсь благословенным одиночеством, а на третий его всё-таки нарушают. Я отдыхаю, лёжа на спине, когда слышу плеск воды от резкого соприкосновения с чужим телом – кто-то, пренебрегая лестницей, прыгает прямо с бортика. Хорошо хоть достаточно далеко от меня. Подавляю раздражение и сама над собой подсмеиваюсь: было глупо надеяться заполучить в единоличное пользование общественное место, тем более воскресным утром. Скорее всего, здесь весь день будет ажиотаж.
Решаю закончить сеанс, переворачиваюсь на живот и направляюсь к выходу из чаши. Мимо меня на приличной скорости проплывает мужчина. Золотисто-медовый загар и потемневшие от воды обычно светлые волосы.
Только не он! Впрочем, сколько можно прятаться?
Своей цели я уже достигла: поступила в Космодемию, познакомилась с Димкой, и никто из Вороновых не смог мне помешать, хотя прежде легко пресекались любые мои попытки приблизиться к сыну. Меня постоянно пасли, отслеживая место жительства и работы, пока я не изловчилась исчезнуть со всех радаров, при помощи дяди сменив документы. Это произошло после смерти бабушки. Какое-то время я обреталась в далёком космосе, подрабатывая на кораблях младшим техником, а иногда у особо отчаянных нанимателей даже навигатором, пока не осела на Консенсусе и не сделала карьеру бармена…
Собираюсь я довольно быстро, волосы не сушу, просто сворачиваю их в жгут и формирую пучок на затылке. Как бы там ни было, а встречаться с Олегом лицом к лицу я не хочу. Однако, стоит выйти из раздевалки, и сразу оказываюсь под прицелом знакомых зелёных глаз. Дёргаюсь в сторону, пытаясь пройти мимо, но мужская рука упирается в стену, преграждая мне путь.
– Ты наивно полагала, что я тебя не узнаю?
Закатываю глаза и медленно сползаю вниз, чтобы в следующее мгновение поднырнуть под преграду и выскользнуть с другой стороны.
– С наивностью я давно распрощалась.
Прикосновение его пальцев на предплечье обжигает даже сквозь плотную ткань толстовки.
– Ран…
Это уже слишком.
Рычу сквозь зубы. Так меня в далёком прошлом называли лишь отец и ОН. Вот только оба утратили на это право. Первый – по причине отхода в мир иной, второй, потому что предал.
– Отпусти.
Как назло, вокруг ни души. Похоже, большинство местного населения предпочитает отсыпаться в свой единственный выходной.
– Давай поговорим.
– О чём?
Возможно он прав и поговорить действительно стоит, но я не готова делать это сейчас, когда меня с головой накрывает лавиной противоречивых чувств. Его «Ран» подействовало гораздо сильнее, чем я ожидала. Столько лет прошло. Мы повзрослели, изменились, зачерствели сердцами, приобрели здоровый цинизм, и тем не менее от звука голоса Олега, когда он произносит моё имя, остро щемит в груди и по телу прокатывается нервная дрожь.
Мужчина молчит. Его пальцы продолжают крепко и в то же время бережно сжимать моё предплечье. Я стою к нему вполоборота.
– В том баре… Это же была ты? – наконец спрашивает он какую-то совершенно бесполезную ерунду.
Теперь-то какая разница, кто там был?
