Беда в том, что злыдни плохо поддавались воздействию магии. Отбросить или ненадолго обездвижить ещё получится, смертельно ранить, уничтожить – нет. Придётся помахать мечом. Но самое гнусное, иногда злыдни болели. В самой их сущности происходила некая порча, из-за которой зверюга – и без того не шибко миролюбивая – теряла всякую осторожность, нападая даже на превосходящего силой противника и заражая через укус (если таковой сразу не являлся смертельным) своим безумием. У всех теплокровных животных, а также людей есть схожая напасть – бешенство называется – болезнь, от которой может вылечить только одарённый целитель, да и то не всегда. Поэтому я заслуженно гордилась тем, что получилось спасти Добрана. Теперь бы с покусавшим его злыднем справиться…
Леденящий душу вой прорезал плотную тишину лесной чащобы. Я без раздумий (например, о том, что из оружия у меня лишь маленький нож в сапоге, используемый для бытовых нужд) рванула на звук. Киар попытался обогнать, но я схватила его за рукав.
– Нам нельзя отдаляться друг от друга!
– И всё-таки лучше я буду первым, – возразил ташид, обнажая клинок.
Пока стояли, снег, процеженный сквозь паутину веток, не казался таким уж частым, а на бегу умудрился залепить глаза и попасть в неосторожно приоткрытый от частого дыхания рот.
Схватка между злыднем и Алеком разгорелась на крохотном пятачке свободного от кустарника пространства: зверь лежал на боку и яростно молотил воздух когтистыми лапами, пытаясь подняться, ведун – удержать. На снегу между ними предметом раздора темнела куриная тушка.
Свежая кровь и в обычном-то время дурит норлокам голову, тем более, когда они пребывают в состоянии бешенства. Именно охотничий трофей спас Добрану жизнь, а не его ловкость и умелое обращение с оружием. Встреть он злыдня по дороге в лес, живым бы не вернулся.
Наше с Киаром появление не осталось незамеченным. Зверь рванулся изо всех сил, преодолел сопротивление наброшенной на него невидимой энергетической сети, одним тягучим прыжком достал ведуна и сбил его с ног.
– Ал! – отчаянно закричала я.
Киар действовал молча и настолько стремительно, что не получилось отследить, когда он оказался рядом с барахтающимися в снегу норлоком и человеком. А потом… Потом он явно забыл про меч и одной левой, ибо оружие держал в правой, вздёрнул тварь высоко в воздух и отшвырнул с такой силой, что раздался хруст костей от удара крупного тела об дерево.
Я бросилась к другу:
– Ал! Слышишь меня?!
Парень был весь в крови, однако глаза оставались открыты. Странно, он даже не стонал от боли. Может потому, что умирал? А я ничем не могла ему помочь…
– Только не это! Нет! Пожалуйста! – взмолилась я, впервые в жизни так сильно за кого-то испугавшись.
В ответ запоздало раздалось довольное: «Не дождётесь» – и над нашими головами вспыхнул бело-голубой светоч.
– Это не моя кровь, – добавил Алек, приподнимаясь на локте.
С облегчением выдохнула и тут же вознегодовала, чувствуя, что на глаза всё-таки успели навернуться слёзы.
– Почему сразу не сказал?! – я сердито ткнула ведуна в грудь, роняя обратно в снег, дабы он не успел заметить на моём лице предательские дорожки солёной влаги.
– Однако помял он меня знатно, – охнул Алек.
Но я больше не желала его слушать, поднялась и направилась обратно в селение.
– Тай! Ну прости меня. Сглупил. Я не хотел пугать, но ты так мило обо мне переживала, что я не удержался продлить приятный момент, – виновато закричал вдогонку друг.
Я непреклонно ускорила шаг. Вот же дурень! На полпути обернулась проверить, что оба подельника идут следом, подождала, когда Киар со мной поравняется, и попросила:
– Милый, пожалуйста, возьми меня на руки. Я очень устала.
Благодаря светочу было прекрасно видно, как вытянулось от удивления лицо Алека.
Приятно ему. Мне сейчас тоже приятно будет.
Ташид без возражений выполнил просьбу. Для удобства я обняла его за шею, а для тепла – теснее прижалась к мужской груди.
Возмутительно быстро восстановил он свои нечеловеческие силы. Мне бы так. Остаётся одно: пускай тратит их на меня, свою бесценную фальшивую невесту.
Пока нас не было, Еська успел разнести по селу весть о бравом походе по усекновению бешеного злыдня. Поэтому, когда мы целые и невредимые вернулись на постоялый двор, там нас поджидала праздная толпа благодарных сельчан, желающих чествовать своих героев всеми горячительными напитками, какие имелись в наличии. Отвертеться не получилось, да и не больно-то хотелось. Я позволила увлечь себя за стол. Первый кубок осушила залпом до дна, только со второго распробовав что мне туда налили. Брага оказалась весьма недурной на вкус, а то, что ноги при относительно светлой голове вскоре отказали, не беда – было кому донести до комнаты.
Ранний подъём после бурной пирушки случился лишь по причине подозрительной жёсткости моего ложа, коим оказалось брошенное на пол одеяло. Проснулась я в своей комнате, но почему-то не на кровати, а рядом с ней. Последствия вчерашних неумеренных возлияний быстро дали о себе знать тупой болью в висках и сушняком во рту. Тело ныло после ночи, проведённой на голом холодном полу. Однако, когда я села и увидела, кому уступила постель, неприятные ощущения отошли на второй план.
Бледный зимний рассвет, с трудом проникающий в замороженное окно позволил смутно различить силуэты двух спящих мужчин. Разделить узкую кровать по-братски у них не получилось, пришлось слиться в страстных объятиях. Благо один обнимал другого со спины. Я хотела пощадить их гордость и тихо покинуть комнату до того, как они проснутся, но безудержный смех разобрал меня раньше и лишил всяких сил. Понятия не имею, кого они представляли в одной постели с собой, но явно не друг друга, поскольку, разобравшись что к чему, оба вскочили с кровати как ужаленные.
– Тай, хватит! – простонал Алек, хватаясь за голову. –Не смешно!
– Вам – нет, – иронично согласилась я, – мне – очень даже.
Неловкая ситуация взбодрила похлеще опрокинутого на голову ведра холодной воды. Впрочем, три тазика оной мы всё-таки использовали по назначению, дабы освежиться перед завтраком. Пока мужчины седлали коней и подвязывали к сёдлам походные торбы, я сбегала убедиться, что мой пациент уверенно идёт на поправку. В сравнении со вчерашним днём потеплело, небо по-прежнему было затянуто тучами, однако снежить перестало. Глядишь к полудню развеется.
Почти возле каждого двора орудовал лопатой мужик, иногда баба или ребёнок, и все приветственно махали мне рукой, как своей хорошей знакомой. Моё приподнятое настроение омрачало лишь одно: куда пропал ведун?!
Свежевыпавший снег отливал голубым и, несмотря на пасмурное небо, слепил глаза, однако стоило прищуриться, как веки тут же начинали слипаться вязкой патокой дремоты. Ехавший впереди Алек расслабленно, будто мешок с крупой перекатывался по седлу с боку на бок. Вид его размеренных покачиваний, шорох снега под копытами лошадей, тихое позвякивание уздечек незаметно убаюкивали, отупляли внимание. Взбодрилась я лишь во время дневного перекуса, который мы совершили на ходу. В обозримом пространстве не виднелось ни одной деревеньки, даже не курились дымки печных труб на горизонте. Дорога, бегущая по равнине с редкими перелесками, едва угадывалась среди высоких сугробов. Впереди далёким ориентиром темнела густая щётка ельника.
После еды меня разморило ещё сильнее, и уснула я уже по-настоящему крепко, наивно полагаясь на бдение своих спутников.
Как бы не так.
Неизвестно, когда и где это произошло, но кони свернули с дороги и, судя по всему, долгое время брели по снежной целине, пока перед ними заградительной стеной не вырос тот самый ельник, а может и не тот.
Все понимали, что искать большак в быстро сгущающихся сумерках – занятие бесполезное и вредное для жизни, поэтому решили переночевать под сенью деревьев, соорудив времянку-шалашик из лапника. Мужчины отправились за строительным материалом и дровами для костра, я расседлала и покормила овсом лошадей. Алек удивился, когда я не смогла воспользоваться даром, чтобы разжечь огонь. Постаралась как можно убедительнее объяснить это тем, что не успела восстановиться после вчерашнего и всю дорогу «грела» себя и Кира, подчистую истратив резерв. Поэтому ставить защитный контур и поддерживать его всю ночь напролёт придётся другу.
Пока обустраивались на ночлег, окончательно стемнело. Прояснившееся к ночи небо обсыпалось яркими звёздами, среди которых робко затерялся молодой месяц.
Обледеневшие сучья громко трещали и шипели, когда их подкидывали в огонь. Вверх и в стороны брызгали снопы золотых искр.
Сидеть у костра, любуясь танцующим пламенем, было тепло и уютно. Выспавшись за день, мы не спешили отправляться на боковую, лениво болтая обо всём, что взбредёт в голову. Иногда разговор замирал и было слышно, как пофыркивают невидимые в темноте кони.
На общее ложе из лапника и подогретых у огня одеял меня затолкали посередине. Скорее всего не столько для того, чтобы хрупкой девушке было теплее, а дабы наверняка избежать повторения случившегося предыдущей ночью конфуза.
Самое забавное, что вчера и Киар, и Алек пользовались большим успехом у женского пола, в поздний час представленного на постоялом дворе тремя пригожими подавальщицами и их подружками, тайком сбежавшими из дома, чтобы поглазеть на симпатичных чужаков. И у каждого из мужчин была своя отдельная комната, где можно было уединиться с той, кто понравится и согласится. Вместо этого они горячо поспорили, кому достанется сомнительная честь препроводить меня баиньки. Киар на ногах стоял крепче, поэтому последнее, что запомнилось, были его сапоги, на которые я глазела, мешком болтаясь на левом плече ташида, в то время как правое с тем же удобством занимал Алек. В комнате спор, очевидно, продолжился и закончился приснопамятным – так не доставайся же ты никому! – в результате чего я провела ночь на полу.
Эх, мне бы сегодня по утру клочок бумаги, карандаш да талант живописца, чтобы увековечить момент если не для потомков, то в качестве компромата на будущее.
Помечтав о несбыточном, я поворочалась, устраиваясь поудобнее и выбирая между любимым боком и тем, лёжа на котором, окажусь лицом к другу. Оба мужчины спали или притворялись спящими ко мне спиной. В конце концов я уткнулась лбом в ташида и притихла.
На рассвете пригрезился навеянный недавними событиями кошмар. Будто Киар взбунтовался и проделал с Алеком то же самое, что и со злыднем – схватил за горло и со всей силы шмякнул об дерево. Видение, в котором друг тряпичной куклой лежит на снегу с широко открытыми неподвижными глазами, было настолько ярким, что взбодрило не только разум, но и тело. Я резко вздрогнула и проснулась.
Хм, надеюсь, они сделали это, чтобы согреться.
За ночь обо спутника повернулись ко мне лицом и оплели меня тугим коконом из рук и ног. Я представила, как незаметно-коварно выскальзываю из их объятий и всё-таки пытаюсь, пусть и коряво, сделать зарисовку с натуры.
На этот раз смеялась я тихо, но всё равно была услышана. Мужчины открыли глаза, осознали в чём подвох и раскатились в разные стороны.
Светать только начало, но мы решили не терять время на потягушки, костёр и завтрак, а немедленно отправляться на поиски дороги, однако тут возникла проблема с выбором направления. У каждого из нас было своё представление на этот счёт.
– Тай, тебе всегда лучше моего удавались поисковые импульсы, – обратился ко мне Алек. – Может, попробуешь?
– Ну и к чему я привяжу его в незнакомой местности? – скептически возразила я. – Напрасная трата силы.
– Может, какой человек поблизости окажется.
– Скорее уж медведь, да и тот в берлоге. Это всё равно, что тыкать пальцем в небо.
– Давайте для начала обыкновенным зрением поищем, – выдвинул рациональное предложение ташид.
– Давайте! – поддержала я и пощекотала свою лошадку пятками.
Заиндевевшая от мороза животинка только того и ждала, охотно тронувшись с места бодрой рысцой.
Поначалу было даже весело. Крепкий, но вполне терпимый морозец. Ясное небо. Пушистый, искрящийся россыпью бриллиантов снег, в котором до поры до времени резво рысили наши кони. Однако прошёл час, второй, третий… Лошади давно перешли на шаг, мы проголодались, а дороги и обозначающих её вешек как не было, так и нет.
– Что за ерунда? – Алек поравнялся со мной поделиться своими сомнениями. – Не могли мы вчера так далеко от тракта уехать. Я, конечно, дремал, но вполглаза, разве что под самый вечер ненадолго уснул. Такое ощущение, что ездим по кругу. Но мы же не в лесу, чтобы так бестолково плутать, да и места вокруг всё время разные.
– Мфда? – удивилась я. По мне так одни и те же ёлочки-рябинки.
– Ты что делаешь? – заподозрил неладное парень.
– Ем.
– А почему нам не предложила?!
Я прожевала твердокаменный то ли от холода, то ли от времени сухарик и развела руками:
– Думала, сами догадаетесь.
– Если так дальше пойдёт, то мы и эту ночь проведём под открытым небом, – проворчал друг, извлекая из сумки пирожок – один из тех, что собрала ему в дорогу подавальщица Марьяна. Уж больно ей рыжий ведун приглянулся.
Алек дунул магией на гостинец и тот закурился ароматным парком. Я завистливо сглотнула.
– Хочешь?
– Давай.
Мне щедро протянули кулёк с выпечкой. С большим трудом сдержав разочарованный вздох, я выгребла по два пирожка себе и Киару. Погрызём на досуге. Придержала коня, дождалась, когда ехавший последним ташид догонит, протянула угощение и спросила:
– Тебе тоже кажется, что мы кружим на одном месте?
Мужчина скептически осмотрел подношение, которым было впору гвозди забивать, а не голод утолять, сунул за пазуху (авось, разморозится) и только тогда ответил:
– Возможно.
Я порылась в сумке и протянула ташиду мешочек с ломтиками вяленого мяса, которому хотя бы положено быть жёстким. Киар благодарно кивнул, и я попробовала под это дело кое-что выведать:
– Ты такой сильный сам по себе или благодаря моей магии?
– Я – хорошо обученный воин, – с лёгкой усмешкой ответил ташид, намекая на то, как недавно я убеждала Алека в обратном.
– Но подобная сила за переделами возможностей обычного человека. Вы все такие?
– Нет.
Я досадливо фыркнула: малосодержательные ответы скорее нагнали туману, чем что-то прояснили.
– Эй! – обернулся к нам Алек. – Там впереди люди.
Пока что впереди виднелся лес, сквозь который желательно было бы найти дорогу, чтобы не путаться в зарослях малинника и лещины. Возможно, люди, на которых наткнулся поисковый импульс друга, окажутся дровосеками из близлежащего селения, хотя знакомых звуков, сопровождающих заготовку дров, слышно не было. Отдыхают или обедают?
Мы оба ошиблись.
Здесь были не только люди, и деревья в качестве добычи их не интересовали, разве что, как наблюдательная вышка, дабы выследить потенциальную жертву грабежа или вовремя заметить незваных свидетелей. Правда, один топор имелся. Боевой. В руках здоровенного тролля.
Зато нашлась дорога, на которой стояла окружённая разбойничьей шайкой карета с открытыми дверцами. Возле неё испуганно жались друг к другу две женщины в долгополых шубах и узорчатых шерстяных платках, повязанных поверх меховых шапок. Одна – молоденькая, совсем ещё девчонка, другая – в два-три раза старше, мать или компаньонка.
Леденящий душу вой прорезал плотную тишину лесной чащобы. Я без раздумий (например, о том, что из оружия у меня лишь маленький нож в сапоге, используемый для бытовых нужд) рванула на звук. Киар попытался обогнать, но я схватила его за рукав.
– Нам нельзя отдаляться друг от друга!
– И всё-таки лучше я буду первым, – возразил ташид, обнажая клинок.
Пока стояли, снег, процеженный сквозь паутину веток, не казался таким уж частым, а на бегу умудрился залепить глаза и попасть в неосторожно приоткрытый от частого дыхания рот.
Схватка между злыднем и Алеком разгорелась на крохотном пятачке свободного от кустарника пространства: зверь лежал на боку и яростно молотил воздух когтистыми лапами, пытаясь подняться, ведун – удержать. На снегу между ними предметом раздора темнела куриная тушка.
Свежая кровь и в обычном-то время дурит норлокам голову, тем более, когда они пребывают в состоянии бешенства. Именно охотничий трофей спас Добрану жизнь, а не его ловкость и умелое обращение с оружием. Встреть он злыдня по дороге в лес, живым бы не вернулся.
Наше с Киаром появление не осталось незамеченным. Зверь рванулся изо всех сил, преодолел сопротивление наброшенной на него невидимой энергетической сети, одним тягучим прыжком достал ведуна и сбил его с ног.
– Ал! – отчаянно закричала я.
Киар действовал молча и настолько стремительно, что не получилось отследить, когда он оказался рядом с барахтающимися в снегу норлоком и человеком. А потом… Потом он явно забыл про меч и одной левой, ибо оружие держал в правой, вздёрнул тварь высоко в воздух и отшвырнул с такой силой, что раздался хруст костей от удара крупного тела об дерево.
Я бросилась к другу:
– Ал! Слышишь меня?!
Парень был весь в крови, однако глаза оставались открыты. Странно, он даже не стонал от боли. Может потому, что умирал? А я ничем не могла ему помочь…
– Только не это! Нет! Пожалуйста! – взмолилась я, впервые в жизни так сильно за кого-то испугавшись.
В ответ запоздало раздалось довольное: «Не дождётесь» – и над нашими головами вспыхнул бело-голубой светоч.
– Это не моя кровь, – добавил Алек, приподнимаясь на локте.
С облегчением выдохнула и тут же вознегодовала, чувствуя, что на глаза всё-таки успели навернуться слёзы.
– Почему сразу не сказал?! – я сердито ткнула ведуна в грудь, роняя обратно в снег, дабы он не успел заметить на моём лице предательские дорожки солёной влаги.
– Однако помял он меня знатно, – охнул Алек.
Но я больше не желала его слушать, поднялась и направилась обратно в селение.
– Тай! Ну прости меня. Сглупил. Я не хотел пугать, но ты так мило обо мне переживала, что я не удержался продлить приятный момент, – виновато закричал вдогонку друг.
Я непреклонно ускорила шаг. Вот же дурень! На полпути обернулась проверить, что оба подельника идут следом, подождала, когда Киар со мной поравняется, и попросила:
– Милый, пожалуйста, возьми меня на руки. Я очень устала.
Благодаря светочу было прекрасно видно, как вытянулось от удивления лицо Алека.
Приятно ему. Мне сейчас тоже приятно будет.
Ташид без возражений выполнил просьбу. Для удобства я обняла его за шею, а для тепла – теснее прижалась к мужской груди.
Возмутительно быстро восстановил он свои нечеловеческие силы. Мне бы так. Остаётся одно: пускай тратит их на меня, свою бесценную фальшивую невесту.
***
Пока нас не было, Еська успел разнести по селу весть о бравом походе по усекновению бешеного злыдня. Поэтому, когда мы целые и невредимые вернулись на постоялый двор, там нас поджидала праздная толпа благодарных сельчан, желающих чествовать своих героев всеми горячительными напитками, какие имелись в наличии. Отвертеться не получилось, да и не больно-то хотелось. Я позволила увлечь себя за стол. Первый кубок осушила залпом до дна, только со второго распробовав что мне туда налили. Брага оказалась весьма недурной на вкус, а то, что ноги при относительно светлой голове вскоре отказали, не беда – было кому донести до комнаты.
Ранний подъём после бурной пирушки случился лишь по причине подозрительной жёсткости моего ложа, коим оказалось брошенное на пол одеяло. Проснулась я в своей комнате, но почему-то не на кровати, а рядом с ней. Последствия вчерашних неумеренных возлияний быстро дали о себе знать тупой болью в висках и сушняком во рту. Тело ныло после ночи, проведённой на голом холодном полу. Однако, когда я села и увидела, кому уступила постель, неприятные ощущения отошли на второй план.
Бледный зимний рассвет, с трудом проникающий в замороженное окно позволил смутно различить силуэты двух спящих мужчин. Разделить узкую кровать по-братски у них не получилось, пришлось слиться в страстных объятиях. Благо один обнимал другого со спины. Я хотела пощадить их гордость и тихо покинуть комнату до того, как они проснутся, но безудержный смех разобрал меня раньше и лишил всяких сил. Понятия не имею, кого они представляли в одной постели с собой, но явно не друг друга, поскольку, разобравшись что к чему, оба вскочили с кровати как ужаленные.
– Тай, хватит! – простонал Алек, хватаясь за голову. –Не смешно!
– Вам – нет, – иронично согласилась я, – мне – очень даже.
Неловкая ситуация взбодрила похлеще опрокинутого на голову ведра холодной воды. Впрочем, три тазика оной мы всё-таки использовали по назначению, дабы освежиться перед завтраком. Пока мужчины седлали коней и подвязывали к сёдлам походные торбы, я сбегала убедиться, что мой пациент уверенно идёт на поправку. В сравнении со вчерашним днём потеплело, небо по-прежнему было затянуто тучами, однако снежить перестало. Глядишь к полудню развеется.
Почти возле каждого двора орудовал лопатой мужик, иногда баба или ребёнок, и все приветственно махали мне рукой, как своей хорошей знакомой. Моё приподнятое настроение омрачало лишь одно: куда пропал ведун?!
ГЛАВА 9
Свежевыпавший снег отливал голубым и, несмотря на пасмурное небо, слепил глаза, однако стоило прищуриться, как веки тут же начинали слипаться вязкой патокой дремоты. Ехавший впереди Алек расслабленно, будто мешок с крупой перекатывался по седлу с боку на бок. Вид его размеренных покачиваний, шорох снега под копытами лошадей, тихое позвякивание уздечек незаметно убаюкивали, отупляли внимание. Взбодрилась я лишь во время дневного перекуса, который мы совершили на ходу. В обозримом пространстве не виднелось ни одной деревеньки, даже не курились дымки печных труб на горизонте. Дорога, бегущая по равнине с редкими перелесками, едва угадывалась среди высоких сугробов. Впереди далёким ориентиром темнела густая щётка ельника.
После еды меня разморило ещё сильнее, и уснула я уже по-настоящему крепко, наивно полагаясь на бдение своих спутников.
Как бы не так.
Неизвестно, когда и где это произошло, но кони свернули с дороги и, судя по всему, долгое время брели по снежной целине, пока перед ними заградительной стеной не вырос тот самый ельник, а может и не тот.
Все понимали, что искать большак в быстро сгущающихся сумерках – занятие бесполезное и вредное для жизни, поэтому решили переночевать под сенью деревьев, соорудив времянку-шалашик из лапника. Мужчины отправились за строительным материалом и дровами для костра, я расседлала и покормила овсом лошадей. Алек удивился, когда я не смогла воспользоваться даром, чтобы разжечь огонь. Постаралась как можно убедительнее объяснить это тем, что не успела восстановиться после вчерашнего и всю дорогу «грела» себя и Кира, подчистую истратив резерв. Поэтому ставить защитный контур и поддерживать его всю ночь напролёт придётся другу.
Пока обустраивались на ночлег, окончательно стемнело. Прояснившееся к ночи небо обсыпалось яркими звёздами, среди которых робко затерялся молодой месяц.
Обледеневшие сучья громко трещали и шипели, когда их подкидывали в огонь. Вверх и в стороны брызгали снопы золотых искр.
Сидеть у костра, любуясь танцующим пламенем, было тепло и уютно. Выспавшись за день, мы не спешили отправляться на боковую, лениво болтая обо всём, что взбредёт в голову. Иногда разговор замирал и было слышно, как пофыркивают невидимые в темноте кони.
На общее ложе из лапника и подогретых у огня одеял меня затолкали посередине. Скорее всего не столько для того, чтобы хрупкой девушке было теплее, а дабы наверняка избежать повторения случившегося предыдущей ночью конфуза.
Самое забавное, что вчера и Киар, и Алек пользовались большим успехом у женского пола, в поздний час представленного на постоялом дворе тремя пригожими подавальщицами и их подружками, тайком сбежавшими из дома, чтобы поглазеть на симпатичных чужаков. И у каждого из мужчин была своя отдельная комната, где можно было уединиться с той, кто понравится и согласится. Вместо этого они горячо поспорили, кому достанется сомнительная честь препроводить меня баиньки. Киар на ногах стоял крепче, поэтому последнее, что запомнилось, были его сапоги, на которые я глазела, мешком болтаясь на левом плече ташида, в то время как правое с тем же удобством занимал Алек. В комнате спор, очевидно, продолжился и закончился приснопамятным – так не доставайся же ты никому! – в результате чего я провела ночь на полу.
Эх, мне бы сегодня по утру клочок бумаги, карандаш да талант живописца, чтобы увековечить момент если не для потомков, то в качестве компромата на будущее.
Помечтав о несбыточном, я поворочалась, устраиваясь поудобнее и выбирая между любимым боком и тем, лёжа на котором, окажусь лицом к другу. Оба мужчины спали или притворялись спящими ко мне спиной. В конце концов я уткнулась лбом в ташида и притихла.
На рассвете пригрезился навеянный недавними событиями кошмар. Будто Киар взбунтовался и проделал с Алеком то же самое, что и со злыднем – схватил за горло и со всей силы шмякнул об дерево. Видение, в котором друг тряпичной куклой лежит на снегу с широко открытыми неподвижными глазами, было настолько ярким, что взбодрило не только разум, но и тело. Я резко вздрогнула и проснулась.
Хм, надеюсь, они сделали это, чтобы согреться.
За ночь обо спутника повернулись ко мне лицом и оплели меня тугим коконом из рук и ног. Я представила, как незаметно-коварно выскальзываю из их объятий и всё-таки пытаюсь, пусть и коряво, сделать зарисовку с натуры.
На этот раз смеялась я тихо, но всё равно была услышана. Мужчины открыли глаза, осознали в чём подвох и раскатились в разные стороны.
Светать только начало, но мы решили не терять время на потягушки, костёр и завтрак, а немедленно отправляться на поиски дороги, однако тут возникла проблема с выбором направления. У каждого из нас было своё представление на этот счёт.
– Тай, тебе всегда лучше моего удавались поисковые импульсы, – обратился ко мне Алек. – Может, попробуешь?
– Ну и к чему я привяжу его в незнакомой местности? – скептически возразила я. – Напрасная трата силы.
– Может, какой человек поблизости окажется.
– Скорее уж медведь, да и тот в берлоге. Это всё равно, что тыкать пальцем в небо.
– Давайте для начала обыкновенным зрением поищем, – выдвинул рациональное предложение ташид.
– Давайте! – поддержала я и пощекотала свою лошадку пятками.
Заиндевевшая от мороза животинка только того и ждала, охотно тронувшись с места бодрой рысцой.
Поначалу было даже весело. Крепкий, но вполне терпимый морозец. Ясное небо. Пушистый, искрящийся россыпью бриллиантов снег, в котором до поры до времени резво рысили наши кони. Однако прошёл час, второй, третий… Лошади давно перешли на шаг, мы проголодались, а дороги и обозначающих её вешек как не было, так и нет.
– Что за ерунда? – Алек поравнялся со мной поделиться своими сомнениями. – Не могли мы вчера так далеко от тракта уехать. Я, конечно, дремал, но вполглаза, разве что под самый вечер ненадолго уснул. Такое ощущение, что ездим по кругу. Но мы же не в лесу, чтобы так бестолково плутать, да и места вокруг всё время разные.
– Мфда? – удивилась я. По мне так одни и те же ёлочки-рябинки.
– Ты что делаешь? – заподозрил неладное парень.
– Ем.
– А почему нам не предложила?!
Я прожевала твердокаменный то ли от холода, то ли от времени сухарик и развела руками:
– Думала, сами догадаетесь.
– Если так дальше пойдёт, то мы и эту ночь проведём под открытым небом, – проворчал друг, извлекая из сумки пирожок – один из тех, что собрала ему в дорогу подавальщица Марьяна. Уж больно ей рыжий ведун приглянулся.
Алек дунул магией на гостинец и тот закурился ароматным парком. Я завистливо сглотнула.
– Хочешь?
– Давай.
Мне щедро протянули кулёк с выпечкой. С большим трудом сдержав разочарованный вздох, я выгребла по два пирожка себе и Киару. Погрызём на досуге. Придержала коня, дождалась, когда ехавший последним ташид догонит, протянула угощение и спросила:
– Тебе тоже кажется, что мы кружим на одном месте?
Мужчина скептически осмотрел подношение, которым было впору гвозди забивать, а не голод утолять, сунул за пазуху (авось, разморозится) и только тогда ответил:
– Возможно.
Я порылась в сумке и протянула ташиду мешочек с ломтиками вяленого мяса, которому хотя бы положено быть жёстким. Киар благодарно кивнул, и я попробовала под это дело кое-что выведать:
– Ты такой сильный сам по себе или благодаря моей магии?
– Я – хорошо обученный воин, – с лёгкой усмешкой ответил ташид, намекая на то, как недавно я убеждала Алека в обратном.
– Но подобная сила за переделами возможностей обычного человека. Вы все такие?
– Нет.
Я досадливо фыркнула: малосодержательные ответы скорее нагнали туману, чем что-то прояснили.
– Эй! – обернулся к нам Алек. – Там впереди люди.
Пока что впереди виднелся лес, сквозь который желательно было бы найти дорогу, чтобы не путаться в зарослях малинника и лещины. Возможно, люди, на которых наткнулся поисковый импульс друга, окажутся дровосеками из близлежащего селения, хотя знакомых звуков, сопровождающих заготовку дров, слышно не было. Отдыхают или обедают?
Мы оба ошиблись.
Здесь были не только люди, и деревья в качестве добычи их не интересовали, разве что, как наблюдательная вышка, дабы выследить потенциальную жертву грабежа или вовремя заметить незваных свидетелей. Правда, один топор имелся. Боевой. В руках здоровенного тролля.
Зато нашлась дорога, на которой стояла окружённая разбойничьей шайкой карета с открытыми дверцами. Возле неё испуганно жались друг к другу две женщины в долгополых шубах и узорчатых шерстяных платках, повязанных поверх меховых шапок. Одна – молоденькая, совсем ещё девчонка, другая – в два-три раза старше, мать или компаньонка.
