– Как можно дальше…
Внезапно его нательный рисунок полыхнул металлическим отблеском снизу-вверх, словно краска была свежей и до сих пор не просохла, влажно отражая вспышки невидимого бушующего пламени. Следом по телу ташида пробежала крупная дрожь. Я испуганно склонилась над раненым. Его веки плотно сомкнулись, на лбу выступила испарина, губы сжались в бледную линию.
– Больно?
– Уйди!
Надо ли говорить, что я не послушалась? Ташид резко открыл глаза, и на меня глянула сама Тьма. Белок и прозрачно-зелёная, как морская вода, радужка почернели и слились со зрачком в неразделимое целое. Как же это было странно и страшно… Я отшатнулась. Поздно. Холодные пальцы сомкнулись вокруг запястья, сжали так, что из глаз брызнули слёзы.
– А-а-а!!! Пусти! Больно!
Однако он тоже не отличался особой покладистостью.
Знакомое покалывание настигло меня врасплох. Я не пыталась применить дар в качестве самозащиты, надеялась отбрыкаться чисто физически, ведь на ташида всё равно не действовали мои сверхчеловеческие способности. И тем не менее сила против воли наполняла тело, как вода мелкопористую губку, преобразуя внешнюю энергию и готовясь к колоссальному выбросу внутренней…
Вот только дальше я почувствовала себя совсем по-другому, не как обычно. Привычное состояния реторты сменилось ощущением воронки, через которую вещество, в данном случае энергия общего поля, проскакивала, не вступая в должную реакцию с даром, а точнее её жадно пили, нагло используя мою связь с полем в качестве насоса. И всё бы ничего, но, как известно, у каждой воронки своя пропускная способность. В лучшем случае она переполнится, в худшем – её горлышко лопнет, не выдержав давления. Не знаю, что конкретно лопнет у меня, но, похоже, это случится очень скоро…
Ташид жадно вцепился в свою жертву не только руками, но и взглядом. Разорвать установившийся зрительный контакт я не могла при всём желании. Тело онемело настолько, что даже просто закрыть глаза не получалось. Чувствуя себя рыбой, у которой, как известно, отсутствует рефлекс моргания, да и век, собственно говоря, не имеется, я беспомощно таращилась на своего неблагодарного гостя. За что?!
В голове и ушах нарастал странный шум с периодическим пощёлкиванием, сознание мутилось, подташнивало, изначальное покалывание лишь в кончиках пальцев постепенно переползло на всё тело и стало походить на щекотку – пограничное ощущение между лаской и болью, от которого хотелось избавиться как можно скорее. Я больше не видела отчётливо лица ташида, лишь бездонную пропасть его непроницаемо чёрных глаз, куда, спустя несколько томительных мгновений, ухнула в полном беспамятстве…
Утром у меня болела голова и, похоже, немного отшибло память, поскольку, увидев, во что утыкаюсь лицом, я испуганно вскрикнула, откатилась в сторону и брякнулась с лежанки, на которой развалился совершенно незнакомый мужик. Ах да… ташид… Но как он здесь оказался? Я же оставила его на полу? И себя, кстати, тоже.
Бррр… Холодно. И подозрительно светло.
Поднявшись на ноги и одёрнув платье, торопливо глянула в окно. Так и есть, ленивое зимнее солнце успело добраться до зенита и, как вареник в сметане, купалось в густой млечной дымке облаков. Надо же как долго я спала, и при этом до сих пор ощущаю себя усталой и слабой, словно всю ночь занималась энергозатратной практикой.
Потерев ноющие виски, покосилась на ташида. Лежал мой гость на спине, правую руку закинул за голову. Длинные волосы цвета белого пепла разметались по подушке. Что ж, выглядит вполне живым, кожа, хоть и бледная, но без сероватого оттенка, предвещающего скорую кончину. Дышит ровно и уверенно. Вот только, куда опять пропали татуировки?
Отогнув край одеяла, внимательно осмотрела плечи и грудь, но и там ничего похожего на виденные мной вечером рисунки не было. Зато имелась повязка, насквозь промокшая и уже засохшая. Пора обрабатывать рану. Однако я не спешила будить своего нежданного гостя. Он так сладко спал. С закрытыми глазами, без татуировок от человека не отличишь. Красивый мужчина. Как и у эльфов, кроме длинных бровей вразлёт и густых ресниц, другой растительности на лице не было, даже безобидного пушка над верхней губой. Веснушки, родимые пятна, прыщи и прочие изъяны тоже отсутствовали. Кожа наощупь гладкая как плотный шёлк, за время, проведённое на студёном ветру и морозе, не обветрилась, не зашелушилась, разве что здорового румянца не хватало, хотя бы чуть-чуть…
Ещё меня очень заинтересовали его губы, чётко очерченные, широкие в центре и сужающиеся к уголкам. Я невольно вспомнила полулегендарную историю о девице на выданье, внезапно впавшей в летаргический сон. Внезапно для себя и очень вовремя с точки зрения её родителей. Дело в том, что строптивая принцесса не желала выходить замуж. Претендентов на её руку было несколько, все – сыны глав окрестных королевств. Обидеть никого не хотелось, кидать жребий показалось бестактно. Вот умная королева и придумала волшебную сказку, а в подспорье себе наняла веду, которая умело разыграла роль злой колдуньи, наславшей на несчастную девушку проклятие, то есть погрузила строптивицу в глубокий сон, похожий на зимнюю спячку некоторых млекопитающих. Дальше королю и королеве осталось лишь выбрать, кого из принцев осчастливить браком с их ненаглядной, но уж больно упрямой доченькой. И всё бы ничего, но очнувшись и увидев незнакомого мужика, распустившего губы, принцесса в ответ распустила руки – дала такую затрещину, что выбила горе-жениху зуб. Тот, не будь дурак, обиделся и ушёл искать другую невесту, более покладистую. Принцесса же устроила своим изобретательным родителям скандал, поскольку одобренный принц был четвёртым в очереди, дабы у прочих претендентов на девичью руку, точнее губы, не возникло подозрений в чистоте эксперимента, а значит, девушку без её на то согласия поцеловало ещё три парня. Боевая красотка пообещала начистить халявщикам «наглые рожи» при следующей встрече. Весть об этом быстро облетела окрестные государства, завернув сватов в обратную дорогу.
С тех пор и повелось, что на престоле Арлии сидели исключительно королевы, замуж выходившие ради продолжения рода. Мужья титул монарха не получали, политической роли при дворе не играли. Более того, у них даже должности никакой не было, дабы случайно не составить потенциальную конкуренцию своим венценосным супругам. И поскольку соседние государства с глубоко патриархальным строем не горели желанием отдавать своих принцев под каблук свободолюбивым арлийкам, королевы и принцессы часто выходили замуж по любви, без оглядки на титул и состояние милого сердцу избранника.
– Что ты делаешь? – из глубокой задумчивости меня вывел тихий голос ташида. Незаметно для себя я очень низко над ним склонилась, явно примериваясь к заинтересовавшим меня губам, как тот принц, возжелавший разбудить поцелуем спящую арлийскую красавицу.
– Очнулся, – весело констатировала факт, отпрянув в сторону. Резкое движение отозвалось в голове фонтанчиком острой боли. Превозмогая себя, я лишь досадливо поморщилась. – Надо сделать перевязку.
– Почему так холодно? – взгляд ташида выражал странную смесь тревоги и любопытства.
Из-за боли и слабости, до сих пор не отпустивших тело после глубокого обморока, я перестала обращать внимание на недостаток тепла, полностью переключившись на раненого и… хм… его губы. Действительно пора бы заняться печью, которая успела основательно выстыть за ночь и добрую половину светового дня.
Натолкав дрова в топку, привычно щёлкнула пальцами над пучком бересты. Огонь и не вздумал заниматься. Попробовала второй раз. Безрезультатно. Но это же простейшее управление энергией! Даётся легко даже первокурснику. Прислушалась к внутренним ощущениям. Что-то явно было не так. Медленно поднялась с корточек и повернулась к ташиду. Тот наблюдал за мной с нескрываемым интересом.
– Что ты со мной сделал? – холодея от ужаса, спросила я, внезапно осознавая, что впервые мой резерв полностью опустошён, даже маломальских поскрёбышей «силы» не осталось.
– Прости, – ташид покаянно опустил голову.
Я пошатнулась, едва успев ухватиться за угол печи. Сверху жалобно мяукнула кошка, испуганная видом потрясённой до дрожи в коленях хозяйки.
– Это надолго?
– Не знаю.
– Навсегда? – я опустилась обратно на холодный пол. Прикосновение его леденящей свежести немного привело в чувство: даже если загнусь как веда, загибаться как человек я в ближайшее время не намерена. Где-то у меня валялось за ненадобностью огниво… Эх, для того-то и оставляют угли в загнетке, чтобы в следующую протопку не прибегать к розжигу. Совсем избаловал тебя дар, Тайрин. Простейшие житейские навыки забываешь.
С непривычки очень долго разводила огонь. Удостоверившись, что язычки пламени со всё возрастающим аппетитом уверенно лижут поленья, вернулась к ташиду. Он лежал с закрытыми глазами, до сих пор слишком слабый, чтобы вести нервные продолжительные разговоры. Если честно, я бы тоже с удовольствием растянулась рядом и соснула часок-другой. Голову как толстостенный чугунок непреодолимо тянуло к подушке. Ещё чуть-чуть и я бы её туда уронила, но тут одновременно с приглушённым сенями стуком в дверь раздался грохот кулака по оконной раме.
– Тай! Ты жива?!
Придерживая готовое от страха выскочить из груди сердце, я удивлённо смотрела на мелькающее в заиндевевшем, но успевшем подтаять стекле лицо Алека. Почему заранее не почувствовала его появления? Ах да, резерв… Очевидно охранная энергетическая сеть исчезла вместе с ним.
– Тайрин! – коллега не оставлял попыток дозваться. Его крикам вторили тяжёлые удары в дверь, наверняка пинаемую ногами. Надо спешить, пока её не выломали вместе с косяком.
– Стой! – ташид успел схватить меня за предплечье. – Не выдавай.
Я легко стряхнула с себя его слабую хватку и, не удостоив ответа, вышла в сени.
– Г*х*р*… – похоже, приличных слов мой потрёпанный вид сегодня не заслуживал. С утра я ещё ни разу не смотрелась в зеркало, однако догадывалась, что воронье гнездо с головы никуда не исчезло.
– Что случилось? Почему охранную сеть не выставила? Ты бы видела, сколько у частокола следов! Похоже, все злыдни с округи сбежались, – зачастил более эмоциональный Алек.
Бишем после первого нецензурного высказывания пока отмалчивался.
– А вы чего тут забыли? – негостеприимно поинтересовалась я, продолжая держать переминающихся с ноги на ногу коллег на пороге. Возле крыльца из сугроба торчали их снегоступы.
– Тебя проверить. Всё ли в порядке, – развёл руками Алек и как-то странно покосился на второго ревизора. – Два дня непогода, в лесу полным-полно хищников.
– Хорош заливать, – поморщилась я. – Лучше сразу скажите, в чём дело.
– Почему ты такая бледная? – тихо спросил Бишем, пытливо изучая моё лицо.
– С похмелья, – врать я умела не моргая. – Вчера одну из своих наливочек вскрыла попробовать, да так и не закрыла, пока бутыль не опустела. Вкуснющаяяяя…
– Ммм, – завистливо поджал губы Алек. – А ещё бутылочки не найдётся? Я бы тоже пробу снял.
– Одна пила или кто в гости захаживал? – продолжал допытываться Бишем. Он невольно напомнил мне бабку Агафью, главную зиргскую сплетницу – та коль начнёт что выпытывать, покуда до истины не докопается, не отстанет.
– По такой-то погоде, – фыркнула я, скрестив руки на груди исключительно для того, чтобы согреться. Торопясь открыть дверь, даже шаль на себя не накинула, дурёха. – Кстати, насчёт бутыли. Дам, но не даром. Снег во дворе уберите. А я пока оладьи вам испеку.
– Шутишь? – присвистнул Алек, оценивая фронт работ. Но я лишь молча сунула ему в руки лопату – одну на двоих. Так они дольше провозятся.
В горницу возвращалась медленно, по стеночке. Слабость после разговора с коллегами накатила с удвоенной силой. В голове лишь одна мысль: куда спрятать ташида? Я прекрасно понимала, что Бишем не успокоится, пока собственными глазами не убедится, что мой дом пуст, не считая хозяйки. Этот серьёзный обстоятельный парень был бессменным старостой нашей группы с первого курса и до самого выпуска. Честный и неподкупный, за что некоторые страшно его ненавидели, зато все остальные искренне уважали.
Я окинула задумчивым взглядом обстановку своего временного (по крайней мере, очень на это надеюсь) пристанища, слишком убогую, чтобы долго играть здесь в прятки, и решила обойтись малой кровью: плотно задёрнула занавеску, отгораживающую лежанку от остальной части избы. Ташид с тревогой следил за моими действиями, но терпеливо молчал в ожидании пояснений.
– Лежи тихо, – приложила я указательный палец к губам. – Сейчас сюда придут мои друзья. Отделаться от них не получилось. К тому же, похоже, в Зирге творится что-то неладное. Надо выведать.
Мужчина кивнул, и я старательно укутала его в одеяло, оставив лишь небольшую лазейку для свежего воздуха. После чего занялась готовкой, предварительно взбодрив себя той самой наливкой, о которой упоминала в разговоре. В действительности хмельное я не люблю, предпочитаю трезвую голову напускному веселью, а нрав у меня и без того задорный. Или вздорный – кому как. Наливка помогла ослабить головную боль да согреться на первых порах. Когда же пары обильно повалили от печки, меня и вовсе разжарило.
Алек и Бишем явились на запах. Я только-только скинула на плоское глиняное блюдо первую партию румяных пышных оладушек, их бока ещё скворчали золотистыми пузырьками масла. Парни облизнулись и ринулись за стол.
– Сметану из сеней принесите да взвар по кружкам разлейте, – скомандовала я, пресекая излишнее нетерпение.
Когда всё было готово: оладьи дожарены, стол накрыт и шутник-Алек воздел руки к потолку, благодаря небеса за ниспосланное угощение, – я предложила:
– Теперь рассказывайте, что стряслось.
– Арлия пригрозила объявить Равии войну, – первым огорошил Бишем.
– Ага. Фа фо, фто мы не фэфаем фоефать с фафытами, – поддакнул Алек с набитым ртом. Подобное он позволял себе только в моём присутствии. Этот отчаянный бабник в женском обществе всегда вёл себя подчёркнуто аристократично, с подобающим утончённой натуре достоинством. А при мне расслаблялся, иногда даже слишком.
Заметив проступившее на лице слушательницы сильное недоумение, Бишем перевёл невнятную речь друга:
– Арлия требует, чтобы мы вслед за нею объявили ташидам войну. Наш король отказался. И арлийцы обвинили его в сговоре с пришлыми, которые, по их утверждению, вот уже несколько месяцев истребляют ведунов, причём самых сильных.
«Пришлыми» ташидов называли неспроста. Несколько веков назад они проникли в наш мир через порталы, существовавшие испокон веков и считавшиеся нерабочими, выгоревшими. На самом же деле они оказались воротами в другие миры, которые открывались снаружи. Обосновались ташиды на непригодных для житья пустошах, отгородились от прочих народов лесами, холмами, оврагами, реками, ловко чередуя природные границы с рукотворными, да такими, что без сильного дара точно не обойдёшь. Тем не менее нас учили, что ташиды не имеют способностей к управлению энергией в отличие от остальных разумных рас.
– Истребляют ведунов? – переспросила я, опустив руку, протянутую было к блюду. Аппетит резко пропал. – Почему нас до сих пор не предупредили?
– Предупредили. Сегодня утром пришла телепатограмма, – кивнул Бишем. Колыхнулась в такт движению головы шапка золотисто-русых кудрей.
Внезапно его нательный рисунок полыхнул металлическим отблеском снизу-вверх, словно краска была свежей и до сих пор не просохла, влажно отражая вспышки невидимого бушующего пламени. Следом по телу ташида пробежала крупная дрожь. Я испуганно склонилась над раненым. Его веки плотно сомкнулись, на лбу выступила испарина, губы сжались в бледную линию.
– Больно?
– Уйди!
Надо ли говорить, что я не послушалась? Ташид резко открыл глаза, и на меня глянула сама Тьма. Белок и прозрачно-зелёная, как морская вода, радужка почернели и слились со зрачком в неразделимое целое. Как же это было странно и страшно… Я отшатнулась. Поздно. Холодные пальцы сомкнулись вокруг запястья, сжали так, что из глаз брызнули слёзы.
– А-а-а!!! Пусти! Больно!
Однако он тоже не отличался особой покладистостью.
Знакомое покалывание настигло меня врасплох. Я не пыталась применить дар в качестве самозащиты, надеялась отбрыкаться чисто физически, ведь на ташида всё равно не действовали мои сверхчеловеческие способности. И тем не менее сила против воли наполняла тело, как вода мелкопористую губку, преобразуя внешнюю энергию и готовясь к колоссальному выбросу внутренней…
Вот только дальше я почувствовала себя совсем по-другому, не как обычно. Привычное состояния реторты сменилось ощущением воронки, через которую вещество, в данном случае энергия общего поля, проскакивала, не вступая в должную реакцию с даром, а точнее её жадно пили, нагло используя мою связь с полем в качестве насоса. И всё бы ничего, но, как известно, у каждой воронки своя пропускная способность. В лучшем случае она переполнится, в худшем – её горлышко лопнет, не выдержав давления. Не знаю, что конкретно лопнет у меня, но, похоже, это случится очень скоро…
Ташид жадно вцепился в свою жертву не только руками, но и взглядом. Разорвать установившийся зрительный контакт я не могла при всём желании. Тело онемело настолько, что даже просто закрыть глаза не получалось. Чувствуя себя рыбой, у которой, как известно, отсутствует рефлекс моргания, да и век, собственно говоря, не имеется, я беспомощно таращилась на своего неблагодарного гостя. За что?!
В голове и ушах нарастал странный шум с периодическим пощёлкиванием, сознание мутилось, подташнивало, изначальное покалывание лишь в кончиках пальцев постепенно переползло на всё тело и стало походить на щекотку – пограничное ощущение между лаской и болью, от которого хотелось избавиться как можно скорее. Я больше не видела отчётливо лица ташида, лишь бездонную пропасть его непроницаемо чёрных глаз, куда, спустя несколько томительных мгновений, ухнула в полном беспамятстве…
***
Утром у меня болела голова и, похоже, немного отшибло память, поскольку, увидев, во что утыкаюсь лицом, я испуганно вскрикнула, откатилась в сторону и брякнулась с лежанки, на которой развалился совершенно незнакомый мужик. Ах да… ташид… Но как он здесь оказался? Я же оставила его на полу? И себя, кстати, тоже.
Бррр… Холодно. И подозрительно светло.
Поднявшись на ноги и одёрнув платье, торопливо глянула в окно. Так и есть, ленивое зимнее солнце успело добраться до зенита и, как вареник в сметане, купалось в густой млечной дымке облаков. Надо же как долго я спала, и при этом до сих пор ощущаю себя усталой и слабой, словно всю ночь занималась энергозатратной практикой.
Потерев ноющие виски, покосилась на ташида. Лежал мой гость на спине, правую руку закинул за голову. Длинные волосы цвета белого пепла разметались по подушке. Что ж, выглядит вполне живым, кожа, хоть и бледная, но без сероватого оттенка, предвещающего скорую кончину. Дышит ровно и уверенно. Вот только, куда опять пропали татуировки?
Отогнув край одеяла, внимательно осмотрела плечи и грудь, но и там ничего похожего на виденные мной вечером рисунки не было. Зато имелась повязка, насквозь промокшая и уже засохшая. Пора обрабатывать рану. Однако я не спешила будить своего нежданного гостя. Он так сладко спал. С закрытыми глазами, без татуировок от человека не отличишь. Красивый мужчина. Как и у эльфов, кроме длинных бровей вразлёт и густых ресниц, другой растительности на лице не было, даже безобидного пушка над верхней губой. Веснушки, родимые пятна, прыщи и прочие изъяны тоже отсутствовали. Кожа наощупь гладкая как плотный шёлк, за время, проведённое на студёном ветру и морозе, не обветрилась, не зашелушилась, разве что здорового румянца не хватало, хотя бы чуть-чуть…
Ещё меня очень заинтересовали его губы, чётко очерченные, широкие в центре и сужающиеся к уголкам. Я невольно вспомнила полулегендарную историю о девице на выданье, внезапно впавшей в летаргический сон. Внезапно для себя и очень вовремя с точки зрения её родителей. Дело в том, что строптивая принцесса не желала выходить замуж. Претендентов на её руку было несколько, все – сыны глав окрестных королевств. Обидеть никого не хотелось, кидать жребий показалось бестактно. Вот умная королева и придумала волшебную сказку, а в подспорье себе наняла веду, которая умело разыграла роль злой колдуньи, наславшей на несчастную девушку проклятие, то есть погрузила строптивицу в глубокий сон, похожий на зимнюю спячку некоторых млекопитающих. Дальше королю и королеве осталось лишь выбрать, кого из принцев осчастливить браком с их ненаглядной, но уж больно упрямой доченькой. И всё бы ничего, но очнувшись и увидев незнакомого мужика, распустившего губы, принцесса в ответ распустила руки – дала такую затрещину, что выбила горе-жениху зуб. Тот, не будь дурак, обиделся и ушёл искать другую невесту, более покладистую. Принцесса же устроила своим изобретательным родителям скандал, поскольку одобренный принц был четвёртым в очереди, дабы у прочих претендентов на девичью руку, точнее губы, не возникло подозрений в чистоте эксперимента, а значит, девушку без её на то согласия поцеловало ещё три парня. Боевая красотка пообещала начистить халявщикам «наглые рожи» при следующей встрече. Весть об этом быстро облетела окрестные государства, завернув сватов в обратную дорогу.
С тех пор и повелось, что на престоле Арлии сидели исключительно королевы, замуж выходившие ради продолжения рода. Мужья титул монарха не получали, политической роли при дворе не играли. Более того, у них даже должности никакой не было, дабы случайно не составить потенциальную конкуренцию своим венценосным супругам. И поскольку соседние государства с глубоко патриархальным строем не горели желанием отдавать своих принцев под каблук свободолюбивым арлийкам, королевы и принцессы часто выходили замуж по любви, без оглядки на титул и состояние милого сердцу избранника.
– Что ты делаешь? – из глубокой задумчивости меня вывел тихий голос ташида. Незаметно для себя я очень низко над ним склонилась, явно примериваясь к заинтересовавшим меня губам, как тот принц, возжелавший разбудить поцелуем спящую арлийскую красавицу.
– Очнулся, – весело констатировала факт, отпрянув в сторону. Резкое движение отозвалось в голове фонтанчиком острой боли. Превозмогая себя, я лишь досадливо поморщилась. – Надо сделать перевязку.
– Почему так холодно? – взгляд ташида выражал странную смесь тревоги и любопытства.
Из-за боли и слабости, до сих пор не отпустивших тело после глубокого обморока, я перестала обращать внимание на недостаток тепла, полностью переключившись на раненого и… хм… его губы. Действительно пора бы заняться печью, которая успела основательно выстыть за ночь и добрую половину светового дня.
Натолкав дрова в топку, привычно щёлкнула пальцами над пучком бересты. Огонь и не вздумал заниматься. Попробовала второй раз. Безрезультатно. Но это же простейшее управление энергией! Даётся легко даже первокурснику. Прислушалась к внутренним ощущениям. Что-то явно было не так. Медленно поднялась с корточек и повернулась к ташиду. Тот наблюдал за мной с нескрываемым интересом.
– Что ты со мной сделал? – холодея от ужаса, спросила я, внезапно осознавая, что впервые мой резерв полностью опустошён, даже маломальских поскрёбышей «силы» не осталось.
– Прости, – ташид покаянно опустил голову.
Я пошатнулась, едва успев ухватиться за угол печи. Сверху жалобно мяукнула кошка, испуганная видом потрясённой до дрожи в коленях хозяйки.
– Это надолго?
– Не знаю.
– Навсегда? – я опустилась обратно на холодный пол. Прикосновение его леденящей свежести немного привело в чувство: даже если загнусь как веда, загибаться как человек я в ближайшее время не намерена. Где-то у меня валялось за ненадобностью огниво… Эх, для того-то и оставляют угли в загнетке, чтобы в следующую протопку не прибегать к розжигу. Совсем избаловал тебя дар, Тайрин. Простейшие житейские навыки забываешь.
С непривычки очень долго разводила огонь. Удостоверившись, что язычки пламени со всё возрастающим аппетитом уверенно лижут поленья, вернулась к ташиду. Он лежал с закрытыми глазами, до сих пор слишком слабый, чтобы вести нервные продолжительные разговоры. Если честно, я бы тоже с удовольствием растянулась рядом и соснула часок-другой. Голову как толстостенный чугунок непреодолимо тянуло к подушке. Ещё чуть-чуть и я бы её туда уронила, но тут одновременно с приглушённым сенями стуком в дверь раздался грохот кулака по оконной раме.
– Тай! Ты жива?!
ГЛАВА 3
Придерживая готовое от страха выскочить из груди сердце, я удивлённо смотрела на мелькающее в заиндевевшем, но успевшем подтаять стекле лицо Алека. Почему заранее не почувствовала его появления? Ах да, резерв… Очевидно охранная энергетическая сеть исчезла вместе с ним.
– Тайрин! – коллега не оставлял попыток дозваться. Его крикам вторили тяжёлые удары в дверь, наверняка пинаемую ногами. Надо спешить, пока её не выломали вместе с косяком.
– Стой! – ташид успел схватить меня за предплечье. – Не выдавай.
Я легко стряхнула с себя его слабую хватку и, не удостоив ответа, вышла в сени.
– Г*х*р*… – похоже, приличных слов мой потрёпанный вид сегодня не заслуживал. С утра я ещё ни разу не смотрелась в зеркало, однако догадывалась, что воронье гнездо с головы никуда не исчезло.
– Что случилось? Почему охранную сеть не выставила? Ты бы видела, сколько у частокола следов! Похоже, все злыдни с округи сбежались, – зачастил более эмоциональный Алек.
Бишем после первого нецензурного высказывания пока отмалчивался.
– А вы чего тут забыли? – негостеприимно поинтересовалась я, продолжая держать переминающихся с ноги на ногу коллег на пороге. Возле крыльца из сугроба торчали их снегоступы.
– Тебя проверить. Всё ли в порядке, – развёл руками Алек и как-то странно покосился на второго ревизора. – Два дня непогода, в лесу полным-полно хищников.
– Хорош заливать, – поморщилась я. – Лучше сразу скажите, в чём дело.
– Почему ты такая бледная? – тихо спросил Бишем, пытливо изучая моё лицо.
– С похмелья, – врать я умела не моргая. – Вчера одну из своих наливочек вскрыла попробовать, да так и не закрыла, пока бутыль не опустела. Вкуснющаяяяя…
– Ммм, – завистливо поджал губы Алек. – А ещё бутылочки не найдётся? Я бы тоже пробу снял.
– Одна пила или кто в гости захаживал? – продолжал допытываться Бишем. Он невольно напомнил мне бабку Агафью, главную зиргскую сплетницу – та коль начнёт что выпытывать, покуда до истины не докопается, не отстанет.
– По такой-то погоде, – фыркнула я, скрестив руки на груди исключительно для того, чтобы согреться. Торопясь открыть дверь, даже шаль на себя не накинула, дурёха. – Кстати, насчёт бутыли. Дам, но не даром. Снег во дворе уберите. А я пока оладьи вам испеку.
– Шутишь? – присвистнул Алек, оценивая фронт работ. Но я лишь молча сунула ему в руки лопату – одну на двоих. Так они дольше провозятся.
В горницу возвращалась медленно, по стеночке. Слабость после разговора с коллегами накатила с удвоенной силой. В голове лишь одна мысль: куда спрятать ташида? Я прекрасно понимала, что Бишем не успокоится, пока собственными глазами не убедится, что мой дом пуст, не считая хозяйки. Этот серьёзный обстоятельный парень был бессменным старостой нашей группы с первого курса и до самого выпуска. Честный и неподкупный, за что некоторые страшно его ненавидели, зато все остальные искренне уважали.
Я окинула задумчивым взглядом обстановку своего временного (по крайней мере, очень на это надеюсь) пристанища, слишком убогую, чтобы долго играть здесь в прятки, и решила обойтись малой кровью: плотно задёрнула занавеску, отгораживающую лежанку от остальной части избы. Ташид с тревогой следил за моими действиями, но терпеливо молчал в ожидании пояснений.
– Лежи тихо, – приложила я указательный палец к губам. – Сейчас сюда придут мои друзья. Отделаться от них не получилось. К тому же, похоже, в Зирге творится что-то неладное. Надо выведать.
Мужчина кивнул, и я старательно укутала его в одеяло, оставив лишь небольшую лазейку для свежего воздуха. После чего занялась готовкой, предварительно взбодрив себя той самой наливкой, о которой упоминала в разговоре. В действительности хмельное я не люблю, предпочитаю трезвую голову напускному веселью, а нрав у меня и без того задорный. Или вздорный – кому как. Наливка помогла ослабить головную боль да согреться на первых порах. Когда же пары обильно повалили от печки, меня и вовсе разжарило.
Алек и Бишем явились на запах. Я только-только скинула на плоское глиняное блюдо первую партию румяных пышных оладушек, их бока ещё скворчали золотистыми пузырьками масла. Парни облизнулись и ринулись за стол.
– Сметану из сеней принесите да взвар по кружкам разлейте, – скомандовала я, пресекая излишнее нетерпение.
Когда всё было готово: оладьи дожарены, стол накрыт и шутник-Алек воздел руки к потолку, благодаря небеса за ниспосланное угощение, – я предложила:
– Теперь рассказывайте, что стряслось.
– Арлия пригрозила объявить Равии войну, – первым огорошил Бишем.
– Ага. Фа фо, фто мы не фэфаем фоефать с фафытами, – поддакнул Алек с набитым ртом. Подобное он позволял себе только в моём присутствии. Этот отчаянный бабник в женском обществе всегда вёл себя подчёркнуто аристократично, с подобающим утончённой натуре достоинством. А при мне расслаблялся, иногда даже слишком.
Заметив проступившее на лице слушательницы сильное недоумение, Бишем перевёл невнятную речь друга:
– Арлия требует, чтобы мы вслед за нею объявили ташидам войну. Наш король отказался. И арлийцы обвинили его в сговоре с пришлыми, которые, по их утверждению, вот уже несколько месяцев истребляют ведунов, причём самых сильных.
«Пришлыми» ташидов называли неспроста. Несколько веков назад они проникли в наш мир через порталы, существовавшие испокон веков и считавшиеся нерабочими, выгоревшими. На самом же деле они оказались воротами в другие миры, которые открывались снаружи. Обосновались ташиды на непригодных для житья пустошах, отгородились от прочих народов лесами, холмами, оврагами, реками, ловко чередуя природные границы с рукотворными, да такими, что без сильного дара точно не обойдёшь. Тем не менее нас учили, что ташиды не имеют способностей к управлению энергией в отличие от остальных разумных рас.
– Истребляют ведунов? – переспросила я, опустив руку, протянутую было к блюду. Аппетит резко пропал. – Почему нас до сих пор не предупредили?
– Предупредили. Сегодня утром пришла телепатограмма, – кивнул Бишем. Колыхнулась в такт движению головы шапка золотисто-русых кудрей.
