Флидерис отодвинула от себя тарелку и некоторое время молча смотрела через изящное окно на ясное небо с маленькими облачками у горизонта.
— Я хочу… чтобы юноша уважал меня. Это должно быть не глупое рабское преклонение. Нет, он должен осознанно уважать меня, видеть во мне хозяйку своей судьбы. Должен добровольно прислушиваться к моим словам. Наверное, мой мужчина — это тот, кто вырос в семье учёных…
— Это не принципиально. Значимо лишь уважение. А что ещё?
— Из уважения логично следует желание подчиняться мне и уступать. Почаще спрашивать моё мнение. Не чтобы «сохранить семью», не чтобы получить от меня подарки или добиться моего расположения, а потому что ему самому этого хочется. Нечто похожее я вижу в женщинах у себя на работе. Они прислушиваются, так как понимают, что я знаю больше. Когда я прихожу домой, я… Да, вы правы! Я хочу видеть личность, а не собачонку, которая будет глупо скакать вокруг меня, радостно виляя хвостом! Совершенно правы! Типичный современный юноша — не более чем пустышка!
— Как холст, на который небрежно нанесли несколько мазков, — отозвалась Амадита.
— Однако бывают юноши и душевные, осознающие своё место и свою роль, — Флидерис вновь ненадолго задумалась. — Неудивительно, конечно. Это у нас взор обращён вверх. К новому, к неизведанному, к более совершенному. К идеалам, к правде, к справедливости. Взор же мужчины обращён вниз… Они только подражают нам. Вроде такие же, но сами лишь непрерывно идут на поводу у собственных желаний, а то и пороков. Наши кривые зеркала… Но и кривое зеркало способно показать нечто прекрасное! Просто обязано показать! Иначе зачем оно нужно?..
Она снова ненадолго ушла в свои мысли.
— Ещё я хочу (и это не менее важно), чтобы юноша говорил мне своим поведением: «Я нуждаюсь в тебе…». Это его выбор — уважать. Его выбор — служить, подчиняться, спрашивать совета. Всё это и сделало его счастливым. Он не выбрал бы стать свободным, нет. Предложи ему какая волшебница из сказки что угодно — он не пожелал бы независимости. Ведь потребность в жене — это то, что делает его мужчиной. Не попросил бы он и кого побогаче. Потому что предан. Слишком дорожит отношениями… Идеальный юноша — это не глупец. Напротив, он достаточно мудр. Он находит собственное счастье в служении и любви.
Амадита улыбнулась — похоже, она всё же смогла разговорить странную клиентку и выяснить, чего та хочет.
— Может, всё-таки не разных блюд или новых подвязок на избранниках вам не хватало?
— Вы совершенно правы! — обрадовалась Флидерис. — Истинного уважения мне не подарил никто… А может, это я выбирала не тех мужчин?..
Работа над картиной шла нелегко, но теперь хотя бы Амадита знала, что надо изобразить. Именно внутренние черты должны были показать трепетность юноши перед своей любимой, восхищение её умом и харизмой, её смелостью и упорством. Например, поза и взгляд, наклон головы и изгиб бровей…
Она продолжала видеться со своей заказчицей раз в несколько дней. Но обсуждение картины обычно было недолгим — учёная всё чаще принималась рассказывать о работе. Амадита же — о трудностях в творчестве…
Как бы то ни было, художница поспела к назначенному сроку. Когда Флидерис увидела большой холст с красавцем, на её губах заиграла, наконец, удовлетворённая улыбка.
Прямые волосы закрывали прелестнику пояс. Он не был ни одет, ни раздет — кутался в белое шёлковое покрывало, которое кто-то будто бы резким движением с него срывала. Ткань хотела упасть, но юнец сумел на мгновение удержать её, пытаясь прикрыться — это мгновение и отразилось на картине. Его плечи, руки и частично бёдра были открыты. Кожа выглядела нежной и мягкой. Взгляд чаровника, равно как и выражение лица, были слегка испуганными. Впрочем, не приходилось сомневаться, что он готов отдаться. И сам хочет этого.
Он смотрел на зрительницу глубоким взглядом тёмных глаз. Без сомнения, их обладатель умел уважать. Умел служить. Хотел слушаться и подчиняться. Не из страха, но из-за любви… Он нуждался, конечно же он нуждался в сильной руке той, кого он сам выбрал. Той, кому сам отдал своё сердце…
Флидерис невероятно щедро заплатила за работу. Амадита, в свою очередь, пообещала организовать доставку в ближайшее время, стараясь ничем не выдать собственного удивления.
Конечно, картина не стоила таких денег (скорее, раз в десять меньше). Нет, получилась она весьма неплохой, и самой Амадите нравился финальный вариант, но своим профессиональным взглядом она видела и изъяны. Но если учёной хотелось отблагодарить художницу именно так — она безусловно имела на это право.
Да и только ли в самой работе было дело? Может, Флидерис понравился портрет первым делом потому, что её выслушали? Тот лишь помог ей разобраться в себе?..
Учёная предложила куда-нибудь сходить напоследок. Завтра она уезжала, а перед этим, как заявила, хотела бы пообщаться ещё. Флидерис уже не была просто заказчицей, но Амадита, согласившись, отметила про себя, что сделала это вовсе не из вежливости.
В очередном ресторане, который привередливая учёная раскритиковала за слишком тусклое освещение, они на этот раз заболтались о будущем. Флидерис всё рассказывала о собственных проектах, которые не успевает закончить к сроку.
По правде, Амадита была несколько растеряна. В её кармане лежала внушительная сумма, которая так и требовала, чтобы её потратили на что-то крупное и значимое. Уж точно не на букеты для Паерси, не на сапфиры с рубинами — подарков истеричник не заслужил! Можно было продать старую мастерскую и купить побольше. О чём как бы невзначай упоминать в разговорах с каждой клиенткой в ближайшие полгода. Мол, дело в гору идёт… Можно было обновить в квартире мебель. Выбрать что-то действительно изысканное и вдохновляющее. Или закупить немало принадлежностей высшего качества для художеств — несколько новых мольбертов, роскошных рам и красок. Впрочем, где всё это хранить в такой маленькой мастерской?
Она решила поделиться размышлениями с Флидерис, опустив, разумеется, детали, что касались склочника.
— А вы не думали о переезде в Столицу? — выслушав, вдруг предложила та. — С вашим талантом об этом стоит поразмыслить. Больше город — куда больше возможностей. На мой взгляд, это лучшее вложение.
Художница почувствовала ещё большее смятение.
— Но… Здесь меня многие знают, а там… Сложно будет конкурировать с местными. Всё придётся будто начинать сначала. Первое время точно придётся нелегко.
— В чём-то вы правы. Но ведь жить можно не только продажей картин… — она на несколько секунд задумалась. — Скажите, а вы когда-нибудь преподавали?
— Кроме практики во время учёбы, собственно, и нет, — Амадита рассеянно повертела в руках бокал. — Я и не размышляла об этом. Кто меня пригласит, с моим-то опытом?
— А что, если я вас устрою в Академию художеств? У меня там знакомые. Если не ошибаюсь, сейчас как раз освободились места… У студенток всегда полно хорошеньких младших братьев. Вас, как любимую учительницу, будут часто приглашать на семейные приёмы. Перед вами будут лучшие юноши.
— Вы всерьёз мне это предлагаете? — удивилась Амадита.
— А почему нет? Молодёжь должна учиться у талантов.
— Бросить всё? Продать квартиру, мастерскую…
— Зато найти вдохновение. И те самые новые возможности.
— А как же мой муж?
— Признайтесь честно — он похож на ваш идеал?
Она промолчала.
— Пора, пожалуй, и вам самой поразмыслить, Амадита. Кто ваш идеальный юноша? — осведомилась Флидерис с искренним интересом. — Какова ваша гармония?
Учёная всё время была с ней честна, поэтому было бы справедливо ответить тем же.
— Мне важно, чтобы юноша уважал не только меня, но и себя, — начала художница. — Он должен быть достойным и вести себя соответствующе. Он не согласится есть крошки со стола — он слишком горд. Скорее умрёт, чем будет унижаться. Конечно, он никогда не изменит. Не из боязни наказания, а из уважения к собственному выбору. Ему противна сама мысль предавать себя.
— Ваш супруг именно такой? Если нет, то стоит ли жить с ним дальше? Я отправила на все четыре стороны немало красавцев. Могу сказать как специалистка в этом — вы не пожалеете, если положите конец скучным отношениям.
— Мой муж… — Амадита фыркнула. — Он всегда тянул меня вниз. Всегда пытался взять на себя слишком много и, конечно же, терпел неудачу. Он так часто плакался, что я не вижу в нём мужчину! Но он же сам готов тащить и уступать! Дошло до того, что он содержал нас обеих. И кто, если не он, была в этом виновата? Я не заставляла его идти работать. Он вызвался, когда у меня были лишь временные трудности. Он не мог просто потерпеть — нет, он предпочёл справиться сам. Не верить в меня, не вдохновлять…
Амадита перевела дух и отпила из бокала. Она не привыкла говорить так много о своей личной жизни.
— Он попал во вторую касту будто бы случайно. Наверное, из-за того, что я хотела взять его в дом. Слишком была молодая и мало что понимала… Его место — не выше третьей. А знаете, я всегда мечтала о юноше из первой! Те уважают себя — вот в чём дело. Не в красоте, она только следствие. В моём же супруге — ни капли самоуважения. Нисколько не удивительно, что я совсем не ценю его. Он просто жалок…
В глазах Флидерис читались понимание и сочувствие.
— Если вам придёт приглашение из Академии — вы приедете?
— Непременно.
Расставание с Паерси вышло не самым приятным. Склочник рыдал и говорил, что погорячился. Умолял его простить и обещал исправиться. Но Амадита была непреклонна. Её ведь тоже интересовал бриллиант, а не тусклая бронза. Разумеется, Паерси очень хотел уехать вслед за супругой. Расчётливый и мелочный, он очень жалел, что так и не вкусит роскошной жизни. Но художнице не нужен был балласт. Уработавшийся уборщик только позорил бы её на новом месте. Красивой жизни он был недостоин. О нет, только не он, этот растерявший мужественность работяга.
Его ждало возвращение в дом матери. Где та, возможно, продаст не сумевшего сохранить брак сына в третью касту. Там ему самое место.
В конце концов, юноша сам решает, кем ему быть и как жить. Всё зависит только от него! Каждый мальчик может стать в свои шестнадцать первосортным, если приложит до похода в Комиссию достаточно усилий. После чего привлечь даму (более или менее обеспеченную, в зависимости от собственных качеств) и сохранить брак. Для этого нужно всего-то правильно относиться к жене и вдохновлять её даже после многих лет. Не терять своей привлекательности и быть трудолюбивым.
Раз Паерси не захотел счастья, то это его личный выбор. Не могла же супруга всё время решать за него! Мужчины в их государстве были в достаточной мере свободны, а женщины были вынуждены прислушиваться к их мнению…
Судьба любого мужчины в его же руках. Что он заслужит, то и получит. Если кто разрушил свою жизнь — виноват в собственных страданиях только он один.
Всё-таки, как известно, беды случаются исключительно с недостойными. Тем временем хорошие, старательные мужчины непременно вознаграждаются и получают то самое своё счастье.
Вскоре Амадита получила обещанное приглашение вместе с небольшим посланием, написанным красивым чётким почерком.
«Моей дорогой подруге!
Не скромничай, как доедешь, в выборе мастерской. Твой талант заслуживает большего. Лучше сэкономь на квартире. Главное, возьми её поближе к Академии, чтобы добираться пешком. Ежедневные прогулки вдохновляют. А по дороге сможешь рассматривать мальчишек, идущих в Пансионы. Кто знает, может, один из них и покажется тебе идеалом?
К слову, об идеальных юношах. Так ли надо их искать? Всё-таки не мужем славится женщина, а делом. И не в мужчинах счастье — куда важнее иметь тех, кто может понять.»
Ей не показалось — «подруге»? Неужели привередливая учёная посчитала её не просто знакомой? И действительно она решила, что встретила великий талант?
Может, дело было не в том, что та не разбиралась в искусстве? Может, она, напротив, видела даже больше, чем сама Амадита? Видела ту самую гармонию, оригинальность, собственный стиль, который непременно проявится с годами ещё ярче?..
Амадита с удивлением отметила про себя, что признание этой учёной значит для неё намного больше, чем восхищение всех красавцев страны, вместе взятых. Неужели они и вправду подружились? Если так, то переезд в Столицу был просто необходим. Рядом с Флидерис скорее наладятся отношения с другой дамой — непостоянной и своенравной музой.
— Я хочу… чтобы юноша уважал меня. Это должно быть не глупое рабское преклонение. Нет, он должен осознанно уважать меня, видеть во мне хозяйку своей судьбы. Должен добровольно прислушиваться к моим словам. Наверное, мой мужчина — это тот, кто вырос в семье учёных…
— Это не принципиально. Значимо лишь уважение. А что ещё?
— Из уважения логично следует желание подчиняться мне и уступать. Почаще спрашивать моё мнение. Не чтобы «сохранить семью», не чтобы получить от меня подарки или добиться моего расположения, а потому что ему самому этого хочется. Нечто похожее я вижу в женщинах у себя на работе. Они прислушиваются, так как понимают, что я знаю больше. Когда я прихожу домой, я… Да, вы правы! Я хочу видеть личность, а не собачонку, которая будет глупо скакать вокруг меня, радостно виляя хвостом! Совершенно правы! Типичный современный юноша — не более чем пустышка!
— Как холст, на который небрежно нанесли несколько мазков, — отозвалась Амадита.
— Однако бывают юноши и душевные, осознающие своё место и свою роль, — Флидерис вновь ненадолго задумалась. — Неудивительно, конечно. Это у нас взор обращён вверх. К новому, к неизведанному, к более совершенному. К идеалам, к правде, к справедливости. Взор же мужчины обращён вниз… Они только подражают нам. Вроде такие же, но сами лишь непрерывно идут на поводу у собственных желаний, а то и пороков. Наши кривые зеркала… Но и кривое зеркало способно показать нечто прекрасное! Просто обязано показать! Иначе зачем оно нужно?..
Она снова ненадолго ушла в свои мысли.
— Ещё я хочу (и это не менее важно), чтобы юноша говорил мне своим поведением: «Я нуждаюсь в тебе…». Это его выбор — уважать. Его выбор — служить, подчиняться, спрашивать совета. Всё это и сделало его счастливым. Он не выбрал бы стать свободным, нет. Предложи ему какая волшебница из сказки что угодно — он не пожелал бы независимости. Ведь потребность в жене — это то, что делает его мужчиной. Не попросил бы он и кого побогаче. Потому что предан. Слишком дорожит отношениями… Идеальный юноша — это не глупец. Напротив, он достаточно мудр. Он находит собственное счастье в служении и любви.
Амадита улыбнулась — похоже, она всё же смогла разговорить странную клиентку и выяснить, чего та хочет.
— Может, всё-таки не разных блюд или новых подвязок на избранниках вам не хватало?
— Вы совершенно правы! — обрадовалась Флидерис. — Истинного уважения мне не подарил никто… А может, это я выбирала не тех мужчин?..
***
Работа над картиной шла нелегко, но теперь хотя бы Амадита знала, что надо изобразить. Именно внутренние черты должны были показать трепетность юноши перед своей любимой, восхищение её умом и харизмой, её смелостью и упорством. Например, поза и взгляд, наклон головы и изгиб бровей…
Она продолжала видеться со своей заказчицей раз в несколько дней. Но обсуждение картины обычно было недолгим — учёная всё чаще принималась рассказывать о работе. Амадита же — о трудностях в творчестве…
Как бы то ни было, художница поспела к назначенному сроку. Когда Флидерис увидела большой холст с красавцем, на её губах заиграла, наконец, удовлетворённая улыбка.
Прямые волосы закрывали прелестнику пояс. Он не был ни одет, ни раздет — кутался в белое шёлковое покрывало, которое кто-то будто бы резким движением с него срывала. Ткань хотела упасть, но юнец сумел на мгновение удержать её, пытаясь прикрыться — это мгновение и отразилось на картине. Его плечи, руки и частично бёдра были открыты. Кожа выглядела нежной и мягкой. Взгляд чаровника, равно как и выражение лица, были слегка испуганными. Впрочем, не приходилось сомневаться, что он готов отдаться. И сам хочет этого.
Он смотрел на зрительницу глубоким взглядом тёмных глаз. Без сомнения, их обладатель умел уважать. Умел служить. Хотел слушаться и подчиняться. Не из страха, но из-за любви… Он нуждался, конечно же он нуждался в сильной руке той, кого он сам выбрал. Той, кому сам отдал своё сердце…
Флидерис невероятно щедро заплатила за работу. Амадита, в свою очередь, пообещала организовать доставку в ближайшее время, стараясь ничем не выдать собственного удивления.
Конечно, картина не стоила таких денег (скорее, раз в десять меньше). Нет, получилась она весьма неплохой, и самой Амадите нравился финальный вариант, но своим профессиональным взглядом она видела и изъяны. Но если учёной хотелось отблагодарить художницу именно так — она безусловно имела на это право.
Да и только ли в самой работе было дело? Может, Флидерис понравился портрет первым делом потому, что её выслушали? Тот лишь помог ей разобраться в себе?..
Учёная предложила куда-нибудь сходить напоследок. Завтра она уезжала, а перед этим, как заявила, хотела бы пообщаться ещё. Флидерис уже не была просто заказчицей, но Амадита, согласившись, отметила про себя, что сделала это вовсе не из вежливости.
В очередном ресторане, который привередливая учёная раскритиковала за слишком тусклое освещение, они на этот раз заболтались о будущем. Флидерис всё рассказывала о собственных проектах, которые не успевает закончить к сроку.
По правде, Амадита была несколько растеряна. В её кармане лежала внушительная сумма, которая так и требовала, чтобы её потратили на что-то крупное и значимое. Уж точно не на букеты для Паерси, не на сапфиры с рубинами — подарков истеричник не заслужил! Можно было продать старую мастерскую и купить побольше. О чём как бы невзначай упоминать в разговорах с каждой клиенткой в ближайшие полгода. Мол, дело в гору идёт… Можно было обновить в квартире мебель. Выбрать что-то действительно изысканное и вдохновляющее. Или закупить немало принадлежностей высшего качества для художеств — несколько новых мольбертов, роскошных рам и красок. Впрочем, где всё это хранить в такой маленькой мастерской?
Она решила поделиться размышлениями с Флидерис, опустив, разумеется, детали, что касались склочника.
— А вы не думали о переезде в Столицу? — выслушав, вдруг предложила та. — С вашим талантом об этом стоит поразмыслить. Больше город — куда больше возможностей. На мой взгляд, это лучшее вложение.
Художница почувствовала ещё большее смятение.
— Но… Здесь меня многие знают, а там… Сложно будет конкурировать с местными. Всё придётся будто начинать сначала. Первое время точно придётся нелегко.
— В чём-то вы правы. Но ведь жить можно не только продажей картин… — она на несколько секунд задумалась. — Скажите, а вы когда-нибудь преподавали?
— Кроме практики во время учёбы, собственно, и нет, — Амадита рассеянно повертела в руках бокал. — Я и не размышляла об этом. Кто меня пригласит, с моим-то опытом?
— А что, если я вас устрою в Академию художеств? У меня там знакомые. Если не ошибаюсь, сейчас как раз освободились места… У студенток всегда полно хорошеньких младших братьев. Вас, как любимую учительницу, будут часто приглашать на семейные приёмы. Перед вами будут лучшие юноши.
— Вы всерьёз мне это предлагаете? — удивилась Амадита.
— А почему нет? Молодёжь должна учиться у талантов.
— Бросить всё? Продать квартиру, мастерскую…
— Зато найти вдохновение. И те самые новые возможности.
— А как же мой муж?
— Признайтесь честно — он похож на ваш идеал?
Она промолчала.
— Пора, пожалуй, и вам самой поразмыслить, Амадита. Кто ваш идеальный юноша? — осведомилась Флидерис с искренним интересом. — Какова ваша гармония?
Учёная всё время была с ней честна, поэтому было бы справедливо ответить тем же.
— Мне важно, чтобы юноша уважал не только меня, но и себя, — начала художница. — Он должен быть достойным и вести себя соответствующе. Он не согласится есть крошки со стола — он слишком горд. Скорее умрёт, чем будет унижаться. Конечно, он никогда не изменит. Не из боязни наказания, а из уважения к собственному выбору. Ему противна сама мысль предавать себя.
— Ваш супруг именно такой? Если нет, то стоит ли жить с ним дальше? Я отправила на все четыре стороны немало красавцев. Могу сказать как специалистка в этом — вы не пожалеете, если положите конец скучным отношениям.
— Мой муж… — Амадита фыркнула. — Он всегда тянул меня вниз. Всегда пытался взять на себя слишком много и, конечно же, терпел неудачу. Он так часто плакался, что я не вижу в нём мужчину! Но он же сам готов тащить и уступать! Дошло до того, что он содержал нас обеих. И кто, если не он, была в этом виновата? Я не заставляла его идти работать. Он вызвался, когда у меня были лишь временные трудности. Он не мог просто потерпеть — нет, он предпочёл справиться сам. Не верить в меня, не вдохновлять…
Амадита перевела дух и отпила из бокала. Она не привыкла говорить так много о своей личной жизни.
— Он попал во вторую касту будто бы случайно. Наверное, из-за того, что я хотела взять его в дом. Слишком была молодая и мало что понимала… Его место — не выше третьей. А знаете, я всегда мечтала о юноше из первой! Те уважают себя — вот в чём дело. Не в красоте, она только следствие. В моём же супруге — ни капли самоуважения. Нисколько не удивительно, что я совсем не ценю его. Он просто жалок…
В глазах Флидерис читались понимание и сочувствие.
— Если вам придёт приглашение из Академии — вы приедете?
— Непременно.
***
Расставание с Паерси вышло не самым приятным. Склочник рыдал и говорил, что погорячился. Умолял его простить и обещал исправиться. Но Амадита была непреклонна. Её ведь тоже интересовал бриллиант, а не тусклая бронза. Разумеется, Паерси очень хотел уехать вслед за супругой. Расчётливый и мелочный, он очень жалел, что так и не вкусит роскошной жизни. Но художнице не нужен был балласт. Уработавшийся уборщик только позорил бы её на новом месте. Красивой жизни он был недостоин. О нет, только не он, этот растерявший мужественность работяга.
Его ждало возвращение в дом матери. Где та, возможно, продаст не сумевшего сохранить брак сына в третью касту. Там ему самое место.
В конце концов, юноша сам решает, кем ему быть и как жить. Всё зависит только от него! Каждый мальчик может стать в свои шестнадцать первосортным, если приложит до похода в Комиссию достаточно усилий. После чего привлечь даму (более или менее обеспеченную, в зависимости от собственных качеств) и сохранить брак. Для этого нужно всего-то правильно относиться к жене и вдохновлять её даже после многих лет. Не терять своей привлекательности и быть трудолюбивым.
Раз Паерси не захотел счастья, то это его личный выбор. Не могла же супруга всё время решать за него! Мужчины в их государстве были в достаточной мере свободны, а женщины были вынуждены прислушиваться к их мнению…
Судьба любого мужчины в его же руках. Что он заслужит, то и получит. Если кто разрушил свою жизнь — виноват в собственных страданиях только он один.
Всё-таки, как известно, беды случаются исключительно с недостойными. Тем временем хорошие, старательные мужчины непременно вознаграждаются и получают то самое своё счастье.
***
Вскоре Амадита получила обещанное приглашение вместе с небольшим посланием, написанным красивым чётким почерком.
«Моей дорогой подруге!
Не скромничай, как доедешь, в выборе мастерской. Твой талант заслуживает большего. Лучше сэкономь на квартире. Главное, возьми её поближе к Академии, чтобы добираться пешком. Ежедневные прогулки вдохновляют. А по дороге сможешь рассматривать мальчишек, идущих в Пансионы. Кто знает, может, один из них и покажется тебе идеалом?
К слову, об идеальных юношах. Так ли надо их искать? Всё-таки не мужем славится женщина, а делом. И не в мужчинах счастье — куда важнее иметь тех, кто может понять.»
Ей не показалось — «подруге»? Неужели привередливая учёная посчитала её не просто знакомой? И действительно она решила, что встретила великий талант?
Может, дело было не в том, что та не разбиралась в искусстве? Может, она, напротив, видела даже больше, чем сама Амадита? Видела ту самую гармонию, оригинальность, собственный стиль, который непременно проявится с годами ещё ярче?..
Амадита с удивлением отметила про себя, что признание этой учёной значит для неё намного больше, чем восхищение всех красавцев страны, вместе взятых. Неужели они и вправду подружились? Если так, то переезд в Столицу был просто необходим. Рядом с Флидерис скорее наладятся отношения с другой дамой — непостоянной и своенравной музой.
