Пролог
Часовая стрелка ещё не достигла отметки «5» на маленьких блеклых часиках, но на улице было уже темно. Пасмурное небо могло бы быть тёмно-синим, но от света города всё равно приобретало оранжевый оттенок. Я сунул руки в карманы толстой куртки и поспешил к остановке.
В последнее время ощущение зябкости, казалось, стало не только физическим, оно проникало куда-то в душу и заставляло ёжится даже в тёплой одежде. Даже если выглядишь как большая надутая рыбка, всё равно чувствуешь этот неприятный шелестящий свист, проходящий сквозь тебя. А снега так и не выпало.
На половине пути меня стал сопровождать мой единственный сейчас друг (одновременно с этим – мой заклятый враг) – стаканчик с кофе. Бодрящий приторный аромат, та небольшая теплота, которую он тебе дарит, но постоянная горечь при каждом глотке и неприятная вязкость во рту на последующие 30 минут.
На автобусной остановке было пусто, на дороге никого, сети и связи нет, кофе закончился. И со всем этим я смирился.
Студент третьего курса технического вуза в городе, о котором уже все давно забыли, сидел на скамье автобусной остановки и смотрел на свои ноги; по имени к нему не обращались, лишь «эй, друг», «брат» и другие не-имена, да и то лишь, когда нужно было подсобить с билетами, конспектом и прочим. В остальное время он был абсолютно один. Пропади он в какой-то момент – его бы не искали.
«Пропади он в какой-то момент – его бы не искали», – сказал про себя студент и вновь поёжился от холода.
Спустя 20 минут ничего и никого не проехало, не прошло и даже не пролетело. Дабы просто не окоченеть, молодой человек встал со скрипучей скамьи и пошёл в сторону другой остановки. До дома он так не дойдёт, но хотя бы скоротать время сможет.
Шарканье по асфальту. Но, даже опустив взгляд, он не смотрел под ноги, иногда спотыкаясь и притормаживая. Пара фонарных столбов не горело – его это не волновало – он шёл далее. Снова подул не морозный, но леденящий ветер (между ними были различия), он прикрыл глаза от раздражения и на третий шаг ступил в открытый люк.
От неожиданности прихватило дыхание. Не успел он и среагировать, как падал, царапаясь и ударяясь о узкие стены тоненького цилиндра. Несколько секунд падения, а после всплеск, и тепло разлилось по телу. Логично было предположить, что он упал в тёплую канализационную воду, но только ни удара о воду, ни пол канализации он не почувствовал. Лишь громкий всплеск, а после тишина. Он попробовал принюхаться – ничем не пахло. Ни отходами, ни мусором, ни стоками – ничем. Спустя пару секунд он заметил, что тёплой воды, которая заполнила все складки под одеждой и избавила от навязчивого холода – нету. Он был абсолютно сух, при этом продолжая будто плавать в чём-то большом и бескрайнем. А спустя ещё несколько мгновений темноту залил свет, что после сразу потух, и он оказался в пространстве (по-другому это было нельзя назвать), похожем на космос. Всё вокруг было синее, тёмно-синее, с вкраплениями чего-то светящегося, с жёлтыми, будто блестящими золотой чешуёй, пятнами. В центре всего этого места (непонятно почему, но было почти понятно, где центр этого) был кто-то. Вокруг летали большие старинные пергаменты, длинные сворачивающиеся свитки, что-то похожее на позолоченные перья и чернильницы. Они летали вокруг не пожилого, но уже явно взрослого мужчины. Поседевшие виски, морщины, видимо слабое зрение, он был в старинных, круглых маленьких очках. Тот что-то писал в одном из парящих свитков, поглядывая, как казалось сначала, просто в сторону чёрной синевы, но, приглядевшись, можно было увидеть рядом что-то вроде окошек, на которых были и даже двигались изображения.
Его заворожённый взгляд поймали. Седые брови поднялись, будто вопрошая о чём-то, но в лице пишущий не поменялся. Серые глаза сконцентрировались на студенте, только сейчас тот понял, что это всё не кажется таким уж нормальным. «Я что, умер?»
Старик с пером заговорил.
– Пустота поглощает: засасывает в себя всё, неугомонно тянется ко всему, что ещё не поглотила, а затем вновь поглощает. Ты ненавидишь пустоту или... преследуешь её цели?
Вопреки ожиданиям, звук не разносился эхом, не отражался от невидимых стен, однако это не убавило той интонации, с которой было произнесено. Мужчина говорил тихо, старческим голосом, но чётко. Если бы вокруг него сидели люди и он говорил, то его точно слушали.
Не успел студент ответить, или хотя бы кивнуть, как синева померкла, мужчина исчез, а блестящие картинки пропали.
Он лежал на песке под ярким солнцем, слепившим сквозь закрытые веки, толстая зимняя куртка давила на шею, а под стеклом механических часов оторвались стрелки.
Часть Путешествие по Пустыне
Глава 1. Бескрайние пески
Он лежал на песке под ярким солнцем, слепившим сквозь закрытые веки; толстая зимняя куртка давила на шею; под стеклом механических часов оторвались стрелки. Поднять руку и прикрыть глаза удалось не с первой попытки, но, совершив трудный манёвр сейчас, продолжить было легче. Самое трудное – начать что-либо. Опёршись сначала локтем, бывший студент перевернулся на бок, а после, подпирая коленом песок, встал на ноги.
Он был в пустыне. Вокруг только холмы песка, то разрисованные бороздками, то совершенно гладкие, будто ветер никогда не ходил по каким-то участкам. Крутя головой сначала для того, чтобы найти хоть что-то кроме песка, а после продолжая лишь по инерции, так как ничего другого не оставалось делать, студент думал. Думаньем это было трудно назвать, в голове просто крутилось множество мыслей: от «Что происходит?» и «Как я здесь оказался?», до размышлений «Телепортация ли это в параллельный мир?» и «Перерождение ли это?». Лишь дуновение ветра, поднявшее пыль, заставило прекратить активную мыслительную деятельность.
В чёрной куртке уже становилось жарко. Сняв её, студент завязал рукава с подолом куртки – получилось что-то вроде нелепого рюкзака, лямками которого являлись рукава.
Десять минут назад он лежал без сил, неспособный встать, пять минут назад студент был готов и дальше стоять, озираясь по сторонам и задаваясь безответными вопросами, но сейчас ноги сами начали двигаться; под зимней обувью на песке оставались бороздки. Я, ведомый неведомой силой, иду через пустыню.
Солнце стремительно близилось к горизонту, постепенно небо приобретало оранжевый и красный оттенки. Студент шёл на восток, в противоположное солнцу направление. На несколько метров тянулась тень, постоянно колеблясь из-за бороздок.
За весь «день» ему ни разу не захотелось ни есть, ни пить. В горле пересохло, но жажда как таковая почти не ощущалась, хотя, возможно, так просто казалось. Каждый шаг уже отдавался скрипучей болью в суставах, ноги уже забились, но при этом студент, наоборот, с каждым шагом наполнялся необъяснимым оптимизмом. Он в пустыне без еды, воды, без ничего, но от размышлений об этом становится только смешнее.
Внимание студента привлёк писк. Маленький и тихий. Обернувшись на звук, студент увидел маленького зверька. Круглое, пушистое, с длинными ушами и длинным хвостом, кончик которого был таким же оранжевым как закатное солнце, существо, наверное, было чуть больше ботинка. Существо помахало хвостиком, как бы приглашая идти за ним, но зачарованный смотритель так и остался на месте, со взглядом, прикованным к чудному созданию. Создание, будто поняв, что намёк и приглашение не поняты, само подошло к человеку. Несколько раз слабенько подёргав за штанину, ему всё же удалось вывести из транса наблюдавшего.
– Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой?
Вопрос звучал комично. Он обращается к маленькому существу, отчасти напоминавшему тушканчика, и будто всерьёз ждёт ответ. Но «тушканчик» ответил, снова тихо-громко пискнув. Трактовать это можно было как «да, конечно». Махнув хвостиком, создание вновь пригласило человека идти. На этот раз человек пошёл. Каждые сто пройденных метров зверёк оглядывался, будто проверяя не отстал ли человек, студент же покорно шёл за огненным хвостиком.
Постепенно стемнело, но вместо звёзд на небе появились тучи. Тучи в пустыне и лишь маленький участок без туч, дыра в небе, в которой была Луна... Серп луны, а посередине ромб, но скорее октаэдр, той же самой луны. Будто луну кто-то разбил и теперь от неё остались только осколки, которые теперь витают рядом с ней. Холодный бледный свет в мрачной пустыне.
Студент сел на песок и прикрыл лицо руками. Телепортация, странный мир, странные существа, битая луна, тучи в пустыне и он. Совершенно один, наверное, на сотни километров. Подавляя приступ неестественного смеха, он сидел и смотрел на луну, чем-то напоминавшую турецкий полумесяц, хотя ассоциация пришла нарочито специально, просто чтобы хоть с чем-то сравнить из привычного. Потонуть в смехе не дал зверёк, вновь подойдя и вновь потянув за ткань, теперь уже рукав.
Зверёк предлагал идти; студент, не имея ни малейшего понятия, что будет дальше, но и не имея никаких альтернатив, встал и пошёл за зверьком.
Не смотря ни в даль, ни на небо, лишь на следы маленьких лап существа на песке, студент шёл с полузакрытыми глазами. Скоро он уснёт, а потом, возможно, и не проснётся.
Однако, споткнувшись о сухой корень, парень сразу выпал из дремоты. Подняв голову, студент обнаружил себя на краю перехода песка и земли. Маленький зверёк, стоявший рядом, радостно пискнул и скрылся в кустах. Существо с рыжим хвостиком привело его к оазису.
Хромая, но не от падения, а скорее от удивления, парень шёл по зелёной траве и глядел на окружающие его деревья. Около сорока шагов и он сидел у воды. Гладкая поверхность отражала тучи и луну. Лишь дойдя до воды, он понял, насколько его мучала жажда.
Он вновь разразился смехом, но теперь уже не от безысходности. Это было облегчение. Он может перевести дух, он не умрёт от жажды и он сможет продолжить путь. Куда именно продолжить уже будто не имело значения, были лишь факт, надежда и подобие оптимизма, вера во что-то «хорошее».
Обводя взглядом озерцо, студент заметил, что на самом деле не один. На противоположном берегу сидели коты. Барханные коты с зелёными глазами и строгим взглядом, прикованным к человеку. Заметив, что они обнаружены, кошачьи спрятались в тень деревьев, однако горящие зелёные глаза оставались видны даже в темноте.
Засмотревшись на противоположный берег, человек не заметил, что сбоку к нему подошёл ещё один кошачий. Лишь когда кот уже был вплотную, человек расслышал шорох травы и испуганно обернулся. Кот, в свою очередь, не дёрнулся. Зелёные глаза с вертикальными зрачками смотрели на человека. Кот подошёл ближе, только тогда человек заметил, что кот что-то несёт в зубах. Барханный кот, не моргая, не опуская глаз, положил на траву принесённое, а после растворился в воздухе. На противоположном берегу уже не сверкало зелёных глаз.
Заметив, что уже почти не удивляется, парень взял с травы принесённое котом. То был плод оранжевого и розового цветов, цвета шли спиралью по яйцевидной форме. На неведомом фрукте остался след от клыков, значит коты ему всё же не померещились.
Не долго думая и снова удивляясь, что не удивляется этому, студент откусил от плода кусок. Кожица была толстой, но мякоть была мягкой. Мягкой, сочной и сладкой. Вкус не напоминал ни что, был совершенно уникальным. Был похож на какой-то ягодный, по консистенции напоминал мякоть тыквы, по кожице выглядел как баклажан, по запаху шёл на необычный цветок, в совокупности был похож на нектарин, косточка также была похожа.
Надев вновь куртку, студент спрятал косточку в карман и лёг на траву. Ночь в пустыне принесла прохладу, в оазисе близь воды было и вовсе холодно. Однако с недавним холодом, постигшем его до «переноса», он не шёл в сравнение и казался вовсе не значительным. «Согретый» этой мыслью, он, на удивление, довольно быстро заснул, глядя на заволоченное тучами небо и на неправильной формы луну.
Глава 2. Город Полис
Снов не было.
Студент проснулся от плеска воды, но, вскочив, устремляя взгляд на оазисное озерцо, застал лишь безмятежную водную гладь. Не было даже ряби.
Сняв куртку и вновь завязав её в «рюкзак», парень достал из кармана целлофановый пакет. Когда-то считавшийся не выброшенным мусором, сейчас он был его ценнейшей вещью. Набрав в пакет (который даже оказался без дыр) воду и положив этот запас воды в рюкзак, студент встал, намереваясь выходить из оазиса. Делая на интуиции какие-то вещи, вовсе не свойственные для него, парень невольно задумывался: «Что же делать дальше?» Вопрос не поддавался рациональной оценке: он попал не пойми куда совершенно неведомым путём. Что он должен хотеть в такой ситуации? Вернуться домой? Нет, его там не ждут и искать не будут. Разобраться в ситуации? Зачем, всё произошло вне законов логики, а значит он ничего и понять не сможет. Пытаться понять необъяснимое, чтобы запутаться ещё больше уж точно не хотелось. Тогда почему бы просто не принять всё как есть, оставив размышления? Он – упал в люк и перенёсся в другой мир. Как, почему и зачем – не ясно и не важно.
От такой ленивой оценки происходящего становилось комично. Глупо усмехаясь, парень пошёл в сторону зияющего жёлтым песком просвета. На градиенте травы и песка росло несколько кустов. Листья выглядели жёсткими, а также блестели, словно от воска. Жёлтые ягоды даже не на ощупь, а на взгляд казались упругими, с толстой кожицей. Значит, не помнутся в рюкзаке. Оборвав весь куст и набив рюкзак почти наполовину, парень направился к песчаным холмам. Он собирался идти на север, в расчёте на постепенное снижение температуры.
Каждые пятьсот метров он сожалел, что не сделал из листьев шляпу, уверял себя, что поворачивать уже поздно, а после ещё пяти сотен метров, вновь горевал, что мог повернуть, а сейчас уже поздно. После получаса прогулки (хотя считать время в месте, где виден только один пейзаж, а часы сломались – непросто) ноги подгибались. Стараясь не поддаваться желанию упасть, он шёл дальше, ведь если он упадёт – подняться уже не сможет. Тут не поможет передышка: каждая минута пребывания под солнцем – губительна.
Обычно оптимизмом согреваются, теперь он освежал. Чудодейственный, эфемерный оптимизм. Берётся из ниоткуда и совершает необъяснимую магию: даёт сил, заставляет идти вперёд, находит ночлег, создаёт на горизонте повозку, неспешно двигающуюся по песку. Десять секунд ступора, а после радостные крики и размахивания руками. Парень побежал, поскальзываясь на зыбучем песке. Люди! Люди! Повозка, услышав отчаянные крики, остановилась.
Запыхавшись и закашлявшись, крикун добежал до повозки. Повозка была запряжена гигантскими ящерами с ушами-капюшонами, как у кобр. В самой же повозке сидела тучного и добродушного вида женщина в бежевой грубоватой ткани. Расплываясь в ласковой улыбке, как у бабушки, встретившей внука, она пригласила залезать в повозку.
– Долго идёшь, мо?лодец? Тебе очень повезло, что я проезжала мимо, а то так и помер бы. Залезай скорее в повозку.
По доброму тону, с которым это было сказано, было понятно, что и сама женщина рада этой встрече. Вдобавок, сильно слышалась говорливость, будто у экстраверта давно не было собеседника.
