- Ну хоть что-то он должен уметь, – вздохнул Куруфинвэ всё с тем же вялым сарказмом. - А то поиски Куйвиэнен не задались...
- Не ищет он, он просто книги любит. - Тьелпэ на мгновение умолк, пытаясь придумать, что Тинтаэле ещё умеет. Качели делать? И добавил: – Он у Румила учился.
- О, так ты бы сказал, я бы захватил работы отца по грамматике. Глядишь, проку было бы больше. - Куруфинвэ встал и прошёл к столу, снимая обруч. Положил его на стопку книг, провёл гребнем по волосам. Литературный диспут ему надоел. - Ладно, пусть твой приятель занимается, чем угодно. А ты завтра поедешь в лагерь.
Через несколько минут, выслушав инструкции и убедившись, что больше поручений не будет, Тьелпэ вышел и огляделся в поисках Тинтаэле. Тот стоял в нескольких шагах, под старым клёном, сунув руки в рукава, и с хрустом давил носком сапога ледок на луже, но при виде Тьелпэ отвлёкся от этого важного занятия.
- Я завтра уезжаю, - сказал тот, отдавая книжку.
- Куда? – Тинтаэле обнял книгу, опять пряча руки в рукава.
- В лагерь. Через два дня вернусь.
- А можно с тобой? – ему вопрос "зачем" в голову не приходил.
С другой стороны, отец же сказал, что он пусть делает что хочет, и в прошлый раз вообще никто не поинтересовался, зачем Тинтаэле поехал с ними на карьеры. В конце концов, может, он хочет просто взять выходной и съездить в лагерь. У него же там есть кто-то, наверное.
Но лучше спросить. А то мало ли, вдруг у отца до завтра опять настроение испортится.
- Приходи завтра утром, – сказал Тьелпэ, определившись. – Я уточню, но думаю, сложностей не возникнет.
Сложностей не возникло. Куруфинвэ только пожал плечами: хочет – пусть едет, силком тут никого не держат. Поворошил угли в жаровне, добавил ещё дров и забрался под одеяло.
- Мы не будем искать Куйвиэнен по дороге, - пообещал Тьелпэ перед сном.
Куруфинвэ только фыркнул.
Выехали на следующий день рано утром, когда на небе снова появился серебряный круг - за беспокойный характер кто-то назвал его Раной, и имя прижилось. Теперь основную работу старались делать при его свете, и ездить так тоже было удобнее.
- А почему мы изучаем только строительный камень? – полюбопытствовал Тинто, догоняя ехавшего впереди Тьелперинкваро. Молчать ему надоело ещё на выезде из лагеря. - Я скоро виды гранита с закрытыми глазами распознавать начну. Разве всякие драгоценные камни не нужно знать?
- Для строительства крепости нам драгоценные камни не нужны. А учиться лучше на деле, а не в теории.
- Ну, на карьерах же сапфиры добывают.
- Вот и посмотришь. Отец хочет подготовить подарок для местных правителей. Я еду взять инструменты для огранки из лагеря и сапфиры с карьеров.
- Ого! Лорд Куруфинвэ будет гранить самоцветы?
- Да.
Тьелперинкваро покосился в ответ на глупый вопрос, но обрадованный Тинто этого не заметил:
- Здорово! – Ещё бы, будет шанс увидеть, как работает лучший из живущих мастеров среди нолдор! Хотя бы одним глазком. - А ты это умеешь?
- Немного.
- Почему немного?
- Не знаю. С металлом у меня лучше получается. А с отцом или Феанаро вообще не сравнить.
- Ну, с лордом Феанаро даже валар не все сравнятся...
Тьелпэ пожал плечами. Он совершенно не видел, с чего бы, например, Оромэ равняться с Феанаро по мастерству работы с камнем. Но Тинто долгого молчания опять не выдержал.
- А работать с металлом ты меня будешь учить?
- Для этого нужна кузница. Так что это после того, как достроим крепость.
Тинто кивнул и ненадолго унялся, приглядываясь. Да нет, вроде бы лорд не хмурый, просто болтать не любит – особенно, при чужих.
Когда он сам успел стать менее чужим, чем верные Куруфинвэ, Тинто не задумывался.
Разговор здорово поднял ему настроение. Не то чтобы он так уж хотел учиться работать с металлом – хотя это наверняка интересно. Просто такой ответ означал, что Тьелперинкваро думает общаться и после завершения стройки. Неожиданно это очень радовало.
(На самом деле, Тьелпэ ничего не планировал, ему просто не приходило в голову, что Тинтаэле может куда-то деться. Отец сказал его учить – значит, Тинтаэле обязан учиться. Других распоряжений не поступало. Что тут планировать?
Непонятно ещё, до какого уровня учить. Если до уровня Ауле, то это точно долго. Сначала самому бы научиться.)
Тропа перестала вилять по холмам, выводя к самому озеру, и Тьелпэ остановил коня между соснами на высоком песчаном берегу. Противоположный берег маячил далеко впереди. Где-то там должен был быть лагерь, но Тьелпэ больше смотрел, как серебристый свет ложится на низкие облака и ветер дробит по волнам их отражения. У берегов и в заводях озеро уже подёрнулось льдом, но дальше по чистой воде плясала мелкая рябь.
- Привал.
Отдыхали недолго, даже огня не разводили. Только перекусили немного, дали лошадям остыть. У Тинтаэле опять были вопросы по учебникам, а потом Тьелперинкваро успел ещё набросать несколько вариантов одной и той же картинки: серебряный диск сквозь облако. Давно собирался, но всё никак руки не доходили. А тут как раз мысли о кузнице напомнили.
Скоро двинулись дальше, оставляя озеро по левую руку. Этой дорогой Тинто ещё ездить не приходилось, так что он перестал задавать вопросы и только вертел головой по сторонам – и поэтому первый заметил, как небо стало светлеть. Вообще-то светлее стало не только на небе, но Рана то скрывалась за облаками, то появлялась снова, так что можно было и не обратить внимания. Сначала. Но свет нарастал, растекаясь вдоль горизонта, звёзды гасли одна за другой, скоро и Рану стало почти не видно, а небо из белёсого стало розоватым понизу, становясь выше нежно голубым, и дальше в синеву. Наконец заозирались уже все.
- Смотрите, - Тинто ткнул пальцем туда, где света было больше всего.
Отряд остановился без команды, да и Тьелпэ сам смотрел туда же. Все уже догадывались, что будет дальше. Только не знали, что – так красиво. Розовая полоска ширилась и краснела, как будто там бушевал огромный пожар, охватывая всё небо по горизонту, зажигая рваные облака малиновым и золотым и повторяясь в озёрной воде. Только в зените купол сделался бледно-голубым, медленно густея в синеву.
"Наверное, так отсюда виделись корабли", - некстати подумал Тинто. Но если сейчас что-то и горело, то на многие-многие лиги. Столько кораблей не было ни у кого.
А потом озеро вдруг расчертили длинные густые тени - сосен, всадников, - и между этих теней в воду упала пригоршня искр, ярких до белизны. И стало ясно, что всё это время они смотрели не в ту сторону. Незамеченный сначала за холмом и соснами, в небо выкатился красный диск, мигом выбелив облака и залив прорехи между ними глубокой синевой. И мир вокруг тоже начал стремительно меняться. Менялись краски, стволы сосен вокруг порыжели, а зелёные иголки под снегом словно засветились изнутри.
- Лаурелин, - тихо сказал кто-то, озвучивая общие мысли.
Тьелпэ молча наблюдал, как светлеет небо и цвета вокруг меняются как раз так, как помнилось по сну.
А скоро смотреть на раскалившийся почти до белизны диск стало уже больно, от взгляда в упор глаза слезились, даже если щуриться. Снег вокруг сделался разноцветным: синим в тени и искристым там, где его касались золотые лучи.
- Эглерио! – воскликнул кто-то, и возглас подхватили остальные.
- Эглерио! – прошептал Тинто. – Красиво-то как…
Неужели валар и правда удалось оживить древа?
Тьелперинкваро молчал, и Тинто обернулся проверить, всё ли в порядке, но ничего подозрительного не заметил. А когда опять посмотрел на свет, оказалось, что лучи бьют в глаза уже слишком сильно.
- Оно гораздо ярче, - удивлённо сообщил Тинто.
Теперь он смотрел вокруг и заметил, что и они сами поменяли цвета. Одежда, волосы, масть лошадей – всё стало ужасно ярким, всё блестело, на металлические пряжки даже смотреть было больно.
На этот раз Тьелперинкваро ответил. Кивнул:
- Ярче Лаурелина. Теперь весь снег растает, наверное.
Тинто подставил руку под пробивающийся между стволами сосен луч. Совсем не так, как с Раной. Она мягкая, и свет мягкий. А тут такие лучи, что порезаться можно. Зато руке стало тепло, как будто к костру поднёс.
- Да, оно греет.
Постояв ещё немного, Тьелпэ развернул коня, трогая его шагом, и верные с некоторой неохотой последовали его примеру, то и дело оборачиваясь, хотя смотреть прямо на источник света уже не получалось. Последним тронулся Нинкветинко, даже отстал немного, но быстро нагнал отряд.
Тьелпэ смотрел на неожиданно рыжую гриву лошади – до сих пор она была гораздо темней, почти чёрная, - и думал. Где тут могут быть такие залы? Либо в будущей крепости (надо просмотреть чертежи), либо у кого-то из местных квенди. Интересно, отец сам собирается отвозить подарки?
Зачем только приснилось?.. Ведь непонятно ничего. И непонятно, можно ли как-то предотвратить.
Тинтаэле поотстал: ему слишком хотелось делиться счастьем, чтобы молчать за компанию с лордом.
Отряд ещё не успел снова растянуться, и слышно было, как все оживлённо обсуждают новости.
- Теперь у нас снова два света, как в Амане, - счастливо говорил Тинтаэле. – Даже лучше. В Амане древа на месте стояли, и дома рядом строить неудобно было. Чтобы свет не загораживали. А тут свет движется!
Ему возразили, что тут оба света ходят на юге, так что окна на север всё равно будут в тени, но восторженных голосов было больше. Кто-то гадал, будет ли здесь смешение света, как в Амане, когда оба древа светили одновременно, кто-то со смехом представлял, как разозлился Моринготто.
Тьелпэ слушал краем уха и улыбался забавному ощущению: как будто ты старше собеседника раза в три. Как с Амбаруссар.
- А тебе больше серебряный свет нравится? – спросил Тинтаэле, догоняя.
- Да. – Подумал и решил поддержать беседу развёрнутым ответом. - Он мягче.
- У тебя и имя подходящее, - Тинтаэле так улыбался, что сложно было не улыбнуться в ответ.
- Я и правда серебро больше люблю. И старое тоже, когда оно чернеет.
- Вообще я иногда думаю, как это удивительно, - охотно продолжил болтать Тинтаэле, воодушевившись успехом. - Ребёнок только рождается, а ему сразу дают такое имя... Ну которое потом как-то проявляется. Говорят, матерям иногда становится доступно предвидение. А я думаю, может, это имя так влияет? Ну вот назвали тебя "серебряным", и подсовывают серебро всю жизнь. Как тут его не полюбить?
- Или устать от него годам к пяти. - Тьелпэ чуть усмехнулся. - С камнем меня тоже всю жизнь учили работать, но серебро я всё равно больше люблю.
- А это твоё материнское имя?
- Отцовское.
- А материнское?
- Материнского у меня нет.
Тинто посмотрел удивлённо, но расспрашивать не стал. Может, и вообще невежливо было лезть с вопросами про имя, как ему запоздало подумалось. Хотя лорд, кажется, не обижается, едет себе и едет, щурится от непривычно яркого света.
- А моё материнское – Арломэ, - сообщил Тинто для поддержания разговора.
Разговор оборвался всё равно. Тьелпэ кивнул только, подумав, что имя странное. Какие сумерки? Неудивительно, что Тинтаэле предпочитает отцовское имя.
Через пару часов, когда золотой круг поднялся совсем высоко, первым, вопреки обыкновению, заговорил Тьелпэ.
- Твои родители в лагере?
- Мама – да.
- Как её зовут?
- Хисайлин. А что? - Тинто подъехал поближе, удивлённый внезапной разговорчивостью лорда, но твёрдо намеренный её не спугнуть. По возможности – до самого лагеря.
- Я подумал, что не знаю про тебя ничего.
- А что ты хочешь знать?
- У тебя ещё кто-то из родственников в лагере есть?
- Нет. - Тинто покачал головой. - Отец пропал ещё в первую битву.
- Мне жаль, - сказал Тьелпэ, помолчав. Но расспросы не прекратил. - Он жив?
Тинто посомневался немного, прежде чем сознаться:
- Не знаю. Я, честно говоря, плохо его чувствую. Иногда и вообще не чувствую, а иногда вроде бы кажется, что да. Но мама говорит, что да.
- Как его зовут?
- Элесорно.
- Верный Майтимо?
- Ты его знаешь? – опять удивился Тинто.
- Нет. Я его видел, но не общался.
- Понятно...
- Почему вы в Форменосе не жили?
Тинто нахохлился. Он, конечно, хотел поболтать, но лучше бы о чём-то приятном, а не так. Это не разговор, это допрос какой-то. Ну ничего, зато потом можно будет тоже вопросов позадавать, в ответ.
- Ну я же ещё маленький был. Родители решили, что не стоит нам с мамой на север ехать.
- А сколько тебе лет?
- Пять. Исполнилось ещё в Амане.
Тьелперинкваро глянул странно, но промолчал.
Тропа уткнулась в широкий распадок, почти до краёв засыпанный снегом и валежником. Лошади недовольно фыркали, отказываясь рисковать ногами, и в поисках обхода пришлось сначала сворачивать правей, а затем растягиваться цепочкой на прогалине, сплошь заросшей низенькими разлапистыми ёлочками. Так что допрос прервался сам собой.
Вернувшись на тропу, Тинто сразу же снова нагнал лорда, но у того, видимо, список вопросов закончился, и Тинто спросил сам:
- А тебе сколько?
- Четыре.
- Четыре? - удивился. - И тебя поставили карьером руководить? Я думал, ты старше меня на пару лет, по меньшей мере.
Тьелпэ не стал комментировать чужую привычку бесцельно думать вслух, и Тинто сначала тоже молчал, сомневаясь, стоит ли задавать следующий вопрос. Но всё-таки задал.
- А твоя мама осталась в Амане?
- Да.
- И разговаривать же с ней теперь нельзя... - вздохнул Тинто, жалея, что спрашивать о причинах уже точно невежливо. - Ты соскучился, наверное...
Он уже решил, что тема исчерпана и надо переводить разговор на другое, когда Тьелпэ определился с ответом:
- Я привык.
- Так быстро? - Тинто удивлённо обернулся, и едва не получил веткой в ухо, забыв смотреть вперёд.
- Почему быстро? Я с переезда в Форменос её почти не видел.
- Она осталась в Тирионе? Почему? - Этот вопрос тоже не был вежливым, но Тинто слишком удивился, чтобы помнить приличия. Раньше ему не приходилось слышать, чтобы семьи распадались. Кроме, разве что, короля Финвэ, но там были особые обстоятельства.
- Они поссорились, - спокойно ответил Тьелпэ. С таким же лицом, с каким отвечал на вопрос про возраст.
- А-а... - Тинто погрустнел за обоих. Спрашивать дальше не хотелось.
Да и что спросишь? Вряд ли маленький ребёнок тогда понимал, что произошло между его родителями. И вряд ли лорд Куруфинвэ ему потом рассказал. И это явно не самая любимая его тема для разговоров. Так что Тинто помолчал, переваривая, и вздохнул.
- Жаль, что так вышло.
Тьелпэ кивнул. Особенно жаль было, что так вышло с клятвой, проклятьем и войной. Давние семейные ссоры на этом фоне смотрелись как-то неубедительно.
Отдельных шатров на всех в лагере не хватало, так что молодёжь жила в общих, на дюжину, а то и больше эльдар. Но у семей с детьми жильё было, по большей части, своё. После того, как Элесорно пропал, а Тинто стал жить отдельно, Хисайлин уже не была, конечно, семьёй с детьми, но война проредила население не только этого шатра, и переселять кого-то просто не было смысла.
К ней Тинто и пошёл, проводив лорда до шатра Макалаурэ. О своём приезде он не предупреждал, и сюрприз удался.
- Тинто? - Хисайлин, говорившая с кем-то недалеко от шатра, удивлённо обернулась и обняла, улыбаясь. - Ты когда приехал?
- Только что. Мы ненадолго, мам. Завтра уже обратно едем.
- Мы?
- Ну... Да. Я с лордом приехал.
Хисайлин отстранилась, оглядывая сына, и заулыбалась, видимо, удовлетворившись осмотром.
- Не ищет он, он просто книги любит. - Тьелпэ на мгновение умолк, пытаясь придумать, что Тинтаэле ещё умеет. Качели делать? И добавил: – Он у Румила учился.
- О, так ты бы сказал, я бы захватил работы отца по грамматике. Глядишь, проку было бы больше. - Куруфинвэ встал и прошёл к столу, снимая обруч. Положил его на стопку книг, провёл гребнем по волосам. Литературный диспут ему надоел. - Ладно, пусть твой приятель занимается, чем угодно. А ты завтра поедешь в лагерь.
Через несколько минут, выслушав инструкции и убедившись, что больше поручений не будет, Тьелпэ вышел и огляделся в поисках Тинтаэле. Тот стоял в нескольких шагах, под старым клёном, сунув руки в рукава, и с хрустом давил носком сапога ледок на луже, но при виде Тьелпэ отвлёкся от этого важного занятия.
- Я завтра уезжаю, - сказал тот, отдавая книжку.
- Куда? – Тинтаэле обнял книгу, опять пряча руки в рукава.
- В лагерь. Через два дня вернусь.
- А можно с тобой? – ему вопрос "зачем" в голову не приходил.
С другой стороны, отец же сказал, что он пусть делает что хочет, и в прошлый раз вообще никто не поинтересовался, зачем Тинтаэле поехал с ними на карьеры. В конце концов, может, он хочет просто взять выходной и съездить в лагерь. У него же там есть кто-то, наверное.
Но лучше спросить. А то мало ли, вдруг у отца до завтра опять настроение испортится.
- Приходи завтра утром, – сказал Тьелпэ, определившись. – Я уточню, но думаю, сложностей не возникнет.
Сложностей не возникло. Куруфинвэ только пожал плечами: хочет – пусть едет, силком тут никого не держат. Поворошил угли в жаровне, добавил ещё дров и забрался под одеяло.
- Мы не будем искать Куйвиэнен по дороге, - пообещал Тьелпэ перед сном.
Куруфинвэ только фыркнул.
***
Выехали на следующий день рано утром, когда на небе снова появился серебряный круг - за беспокойный характер кто-то назвал его Раной, и имя прижилось. Теперь основную работу старались делать при его свете, и ездить так тоже было удобнее.
- А почему мы изучаем только строительный камень? – полюбопытствовал Тинто, догоняя ехавшего впереди Тьелперинкваро. Молчать ему надоело ещё на выезде из лагеря. - Я скоро виды гранита с закрытыми глазами распознавать начну. Разве всякие драгоценные камни не нужно знать?
- Для строительства крепости нам драгоценные камни не нужны. А учиться лучше на деле, а не в теории.
- Ну, на карьерах же сапфиры добывают.
- Вот и посмотришь. Отец хочет подготовить подарок для местных правителей. Я еду взять инструменты для огранки из лагеря и сапфиры с карьеров.
- Ого! Лорд Куруфинвэ будет гранить самоцветы?
- Да.
Тьелперинкваро покосился в ответ на глупый вопрос, но обрадованный Тинто этого не заметил:
- Здорово! – Ещё бы, будет шанс увидеть, как работает лучший из живущих мастеров среди нолдор! Хотя бы одним глазком. - А ты это умеешь?
- Немного.
- Почему немного?
- Не знаю. С металлом у меня лучше получается. А с отцом или Феанаро вообще не сравнить.
- Ну, с лордом Феанаро даже валар не все сравнятся...
Тьелпэ пожал плечами. Он совершенно не видел, с чего бы, например, Оромэ равняться с Феанаро по мастерству работы с камнем. Но Тинто долгого молчания опять не выдержал.
- А работать с металлом ты меня будешь учить?
- Для этого нужна кузница. Так что это после того, как достроим крепость.
Тинто кивнул и ненадолго унялся, приглядываясь. Да нет, вроде бы лорд не хмурый, просто болтать не любит – особенно, при чужих.
Когда он сам успел стать менее чужим, чем верные Куруфинвэ, Тинто не задумывался.
Разговор здорово поднял ему настроение. Не то чтобы он так уж хотел учиться работать с металлом – хотя это наверняка интересно. Просто такой ответ означал, что Тьелперинкваро думает общаться и после завершения стройки. Неожиданно это очень радовало.
(На самом деле, Тьелпэ ничего не планировал, ему просто не приходило в голову, что Тинтаэле может куда-то деться. Отец сказал его учить – значит, Тинтаэле обязан учиться. Других распоряжений не поступало. Что тут планировать?
Непонятно ещё, до какого уровня учить. Если до уровня Ауле, то это точно долго. Сначала самому бы научиться.)
Тропа перестала вилять по холмам, выводя к самому озеру, и Тьелпэ остановил коня между соснами на высоком песчаном берегу. Противоположный берег маячил далеко впереди. Где-то там должен был быть лагерь, но Тьелпэ больше смотрел, как серебристый свет ложится на низкие облака и ветер дробит по волнам их отражения. У берегов и в заводях озеро уже подёрнулось льдом, но дальше по чистой воде плясала мелкая рябь.
- Привал.
Отдыхали недолго, даже огня не разводили. Только перекусили немного, дали лошадям остыть. У Тинтаэле опять были вопросы по учебникам, а потом Тьелперинкваро успел ещё набросать несколько вариантов одной и той же картинки: серебряный диск сквозь облако. Давно собирался, но всё никак руки не доходили. А тут как раз мысли о кузнице напомнили.
Скоро двинулись дальше, оставляя озеро по левую руку. Этой дорогой Тинто ещё ездить не приходилось, так что он перестал задавать вопросы и только вертел головой по сторонам – и поэтому первый заметил, как небо стало светлеть. Вообще-то светлее стало не только на небе, но Рана то скрывалась за облаками, то появлялась снова, так что можно было и не обратить внимания. Сначала. Но свет нарастал, растекаясь вдоль горизонта, звёзды гасли одна за другой, скоро и Рану стало почти не видно, а небо из белёсого стало розоватым понизу, становясь выше нежно голубым, и дальше в синеву. Наконец заозирались уже все.
- Смотрите, - Тинто ткнул пальцем туда, где света было больше всего.
Отряд остановился без команды, да и Тьелпэ сам смотрел туда же. Все уже догадывались, что будет дальше. Только не знали, что – так красиво. Розовая полоска ширилась и краснела, как будто там бушевал огромный пожар, охватывая всё небо по горизонту, зажигая рваные облака малиновым и золотым и повторяясь в озёрной воде. Только в зените купол сделался бледно-голубым, медленно густея в синеву.
"Наверное, так отсюда виделись корабли", - некстати подумал Тинто. Но если сейчас что-то и горело, то на многие-многие лиги. Столько кораблей не было ни у кого.
А потом озеро вдруг расчертили длинные густые тени - сосен, всадников, - и между этих теней в воду упала пригоршня искр, ярких до белизны. И стало ясно, что всё это время они смотрели не в ту сторону. Незамеченный сначала за холмом и соснами, в небо выкатился красный диск, мигом выбелив облака и залив прорехи между ними глубокой синевой. И мир вокруг тоже начал стремительно меняться. Менялись краски, стволы сосен вокруг порыжели, а зелёные иголки под снегом словно засветились изнутри.
- Лаурелин, - тихо сказал кто-то, озвучивая общие мысли.
Тьелпэ молча наблюдал, как светлеет небо и цвета вокруг меняются как раз так, как помнилось по сну.
А скоро смотреть на раскалившийся почти до белизны диск стало уже больно, от взгляда в упор глаза слезились, даже если щуриться. Снег вокруг сделался разноцветным: синим в тени и искристым там, где его касались золотые лучи.
- Эглерио! – воскликнул кто-то, и возглас подхватили остальные.
- Эглерио! – прошептал Тинто. – Красиво-то как…
Неужели валар и правда удалось оживить древа?
Тьелперинкваро молчал, и Тинто обернулся проверить, всё ли в порядке, но ничего подозрительного не заметил. А когда опять посмотрел на свет, оказалось, что лучи бьют в глаза уже слишком сильно.
- Оно гораздо ярче, - удивлённо сообщил Тинто.
Теперь он смотрел вокруг и заметил, что и они сами поменяли цвета. Одежда, волосы, масть лошадей – всё стало ужасно ярким, всё блестело, на металлические пряжки даже смотреть было больно.
На этот раз Тьелперинкваро ответил. Кивнул:
- Ярче Лаурелина. Теперь весь снег растает, наверное.
Тинто подставил руку под пробивающийся между стволами сосен луч. Совсем не так, как с Раной. Она мягкая, и свет мягкий. А тут такие лучи, что порезаться можно. Зато руке стало тепло, как будто к костру поднёс.
- Да, оно греет.
Постояв ещё немного, Тьелпэ развернул коня, трогая его шагом, и верные с некоторой неохотой последовали его примеру, то и дело оборачиваясь, хотя смотреть прямо на источник света уже не получалось. Последним тронулся Нинкветинко, даже отстал немного, но быстро нагнал отряд.
Тьелпэ смотрел на неожиданно рыжую гриву лошади – до сих пор она была гораздо темней, почти чёрная, - и думал. Где тут могут быть такие залы? Либо в будущей крепости (надо просмотреть чертежи), либо у кого-то из местных квенди. Интересно, отец сам собирается отвозить подарки?
Зачем только приснилось?.. Ведь непонятно ничего. И непонятно, можно ли как-то предотвратить.
Тинтаэле поотстал: ему слишком хотелось делиться счастьем, чтобы молчать за компанию с лордом.
Отряд ещё не успел снова растянуться, и слышно было, как все оживлённо обсуждают новости.
- Теперь у нас снова два света, как в Амане, - счастливо говорил Тинтаэле. – Даже лучше. В Амане древа на месте стояли, и дома рядом строить неудобно было. Чтобы свет не загораживали. А тут свет движется!
Ему возразили, что тут оба света ходят на юге, так что окна на север всё равно будут в тени, но восторженных голосов было больше. Кто-то гадал, будет ли здесь смешение света, как в Амане, когда оба древа светили одновременно, кто-то со смехом представлял, как разозлился Моринготто.
Тьелпэ слушал краем уха и улыбался забавному ощущению: как будто ты старше собеседника раза в три. Как с Амбаруссар.
- А тебе больше серебряный свет нравится? – спросил Тинтаэле, догоняя.
- Да. – Подумал и решил поддержать беседу развёрнутым ответом. - Он мягче.
- У тебя и имя подходящее, - Тинтаэле так улыбался, что сложно было не улыбнуться в ответ.
- Я и правда серебро больше люблю. И старое тоже, когда оно чернеет.
- Вообще я иногда думаю, как это удивительно, - охотно продолжил болтать Тинтаэле, воодушевившись успехом. - Ребёнок только рождается, а ему сразу дают такое имя... Ну которое потом как-то проявляется. Говорят, матерям иногда становится доступно предвидение. А я думаю, может, это имя так влияет? Ну вот назвали тебя "серебряным", и подсовывают серебро всю жизнь. Как тут его не полюбить?
- Или устать от него годам к пяти. - Тьелпэ чуть усмехнулся. - С камнем меня тоже всю жизнь учили работать, но серебро я всё равно больше люблю.
- А это твоё материнское имя?
- Отцовское.
- А материнское?
- Материнского у меня нет.
Тинто посмотрел удивлённо, но расспрашивать не стал. Может, и вообще невежливо было лезть с вопросами про имя, как ему запоздало подумалось. Хотя лорд, кажется, не обижается, едет себе и едет, щурится от непривычно яркого света.
- А моё материнское – Арломэ, - сообщил Тинто для поддержания разговора.
Разговор оборвался всё равно. Тьелпэ кивнул только, подумав, что имя странное. Какие сумерки? Неудивительно, что Тинтаэле предпочитает отцовское имя.
Через пару часов, когда золотой круг поднялся совсем высоко, первым, вопреки обыкновению, заговорил Тьелпэ.
- Твои родители в лагере?
- Мама – да.
- Как её зовут?
- Хисайлин. А что? - Тинто подъехал поближе, удивлённый внезапной разговорчивостью лорда, но твёрдо намеренный её не спугнуть. По возможности – до самого лагеря.
- Я подумал, что не знаю про тебя ничего.
- А что ты хочешь знать?
- У тебя ещё кто-то из родственников в лагере есть?
- Нет. - Тинто покачал головой. - Отец пропал ещё в первую битву.
- Мне жаль, - сказал Тьелпэ, помолчав. Но расспросы не прекратил. - Он жив?
Тинто посомневался немного, прежде чем сознаться:
- Не знаю. Я, честно говоря, плохо его чувствую. Иногда и вообще не чувствую, а иногда вроде бы кажется, что да. Но мама говорит, что да.
- Как его зовут?
- Элесорно.
- Верный Майтимо?
- Ты его знаешь? – опять удивился Тинто.
- Нет. Я его видел, но не общался.
- Понятно...
- Почему вы в Форменосе не жили?
Тинто нахохлился. Он, конечно, хотел поболтать, но лучше бы о чём-то приятном, а не так. Это не разговор, это допрос какой-то. Ну ничего, зато потом можно будет тоже вопросов позадавать, в ответ.
- Ну я же ещё маленький был. Родители решили, что не стоит нам с мамой на север ехать.
- А сколько тебе лет?
- Пять. Исполнилось ещё в Амане.
Тьелперинкваро глянул странно, но промолчал.
Тропа уткнулась в широкий распадок, почти до краёв засыпанный снегом и валежником. Лошади недовольно фыркали, отказываясь рисковать ногами, и в поисках обхода пришлось сначала сворачивать правей, а затем растягиваться цепочкой на прогалине, сплошь заросшей низенькими разлапистыми ёлочками. Так что допрос прервался сам собой.
Вернувшись на тропу, Тинто сразу же снова нагнал лорда, но у того, видимо, список вопросов закончился, и Тинто спросил сам:
- А тебе сколько?
- Четыре.
- Четыре? - удивился. - И тебя поставили карьером руководить? Я думал, ты старше меня на пару лет, по меньшей мере.
Тьелпэ не стал комментировать чужую привычку бесцельно думать вслух, и Тинто сначала тоже молчал, сомневаясь, стоит ли задавать следующий вопрос. Но всё-таки задал.
- А твоя мама осталась в Амане?
- Да.
- И разговаривать же с ней теперь нельзя... - вздохнул Тинто, жалея, что спрашивать о причинах уже точно невежливо. - Ты соскучился, наверное...
Он уже решил, что тема исчерпана и надо переводить разговор на другое, когда Тьелпэ определился с ответом:
- Я привык.
- Так быстро? - Тинто удивлённо обернулся, и едва не получил веткой в ухо, забыв смотреть вперёд.
- Почему быстро? Я с переезда в Форменос её почти не видел.
- Она осталась в Тирионе? Почему? - Этот вопрос тоже не был вежливым, но Тинто слишком удивился, чтобы помнить приличия. Раньше ему не приходилось слышать, чтобы семьи распадались. Кроме, разве что, короля Финвэ, но там были особые обстоятельства.
- Они поссорились, - спокойно ответил Тьелпэ. С таким же лицом, с каким отвечал на вопрос про возраст.
- А-а... - Тинто погрустнел за обоих. Спрашивать дальше не хотелось.
Да и что спросишь? Вряд ли маленький ребёнок тогда понимал, что произошло между его родителями. И вряд ли лорд Куруфинвэ ему потом рассказал. И это явно не самая любимая его тема для разговоров. Так что Тинто помолчал, переваривая, и вздохнул.
- Жаль, что так вышло.
Тьелпэ кивнул. Особенно жаль было, что так вышло с клятвой, проклятьем и войной. Давние семейные ссоры на этом фоне смотрелись как-то неубедительно.
***
Отдельных шатров на всех в лагере не хватало, так что молодёжь жила в общих, на дюжину, а то и больше эльдар. Но у семей с детьми жильё было, по большей части, своё. После того, как Элесорно пропал, а Тинто стал жить отдельно, Хисайлин уже не была, конечно, семьёй с детьми, но война проредила население не только этого шатра, и переселять кого-то просто не было смысла.
К ней Тинто и пошёл, проводив лорда до шатра Макалаурэ. О своём приезде он не предупреждал, и сюрприз удался.
- Тинто? - Хисайлин, говорившая с кем-то недалеко от шатра, удивлённо обернулась и обняла, улыбаясь. - Ты когда приехал?
- Только что. Мы ненадолго, мам. Завтра уже обратно едем.
- Мы?
- Ну... Да. Я с лордом приехал.
Хисайлин отстранилась, оглядывая сына, и заулыбалась, видимо, удовлетворившись осмотром.
