– Я опоздал или это ты тут безвылазно сидишь? Духота какая! Жабры еще не выросли?
– Остряк невозможный, – пробубнила я, не отвлекаясь от сбора урожая, – блещешь новизной и остроумием. Ящик бери и вперед.
– Куда? Я? – Искренне удивился Эдмундо. – Что я должен сделать, не понял?
– Ящик брешь, ставишь, помидоры аккуратно складываешь. Красные – отдельно, желтые – отдельно.
– А зеленые или половинчатые? – Парень вгляделся в полузрелые плоды и даже принюхался.
– Их не трогай, пусть наливаются.
– Как яблоки?
– Как яблоки.
– И сколько ящиков собирать?
– Вот отсюда, – я махнула рукой, обозначая куст, – и до обеда.
– Пф-ф… Нормальная математика. А после обеда?
– До ужина. Не выноси мозг, работай.
– Злючка. – Без злобы в голосе ответил дракон и, к моему огромному удивлению, принялся собирать томаты, предварительно закатав рукава шелковой рубахи. А где вопли возмущения и обещания кары, что неминуемо обрушится на мою голову за совращение дитятка физическим трудом?
Сбор урожая проходил… странно. Я косилась на Эдмундо. Эдмундо раздевался. Сначала он, не отрываясь от работы, расстегнул верхние пуговицы рубашки, потом …все остальные пуговицы. Потом вовсе стащил рубаху с себя и небрежно отбросил её на пустой ящик, ожидавший своей очереди в проходе между кустами.
Ему было жарко.
Мне тоже.
Это что же такое делается да на вверенной мне территории? Я должна смотреть на мясистые помидоры, а не на мясистые… части мужского тела!
Мозгом я это понимала, а вот глаза, казалось, жили своей жизнью: я не могла оторвать взгляд от рельефного загорелого тела, от капелек пота, блестевших на коже, от длинных пальцев Эдмундо, хватавших томаты.
– Безобразие какое. – Прорычала я, с трудом отводя взгляд от дракона.
– Где? – Тут же откликнулся Эдмундо и провел пятерней по волосам.
О-ой… Как завлекушечно провёл-то!..
– Ой, закройся!
Дракон послушался. Сбор продолжился. Еще два ящика наполнились красными крепкими помидорами.
– Марго?
– Ша! Марго-ша! – Поправила я парня, не отвлекаясь от сбора. – Чего?
– А что с твоим лицом?
Я замерла, прокрутила в голове вопрос, перевела взгляд на дракона. Весь из себя красивый полуголый парень сидел на корточках и смотрел на меня с удивлением и заботой. Издевается?!
– А что с твоими помидорами? Катрин не все отдавила?
Пришла очередь дракона думать.
Думал он долго. Аккурат один ящик. Потом не выдержал и снова нагло влез в мои мысли:
– Твое лицо, – это ожоги? Или гормоны? Или аллергия? Ну не родилась же ты с такой кожей?!
Вот хам!
– Катрин идет. – Ляпнула я.
– Где? – тут же среагировал парень и осмотрелся.
– Именно. – Возрадовалась я. – Думай о своих проблемах, а не о моих. Собирай.
– Катрин – это не проблема, это катастрофа. – Буркнул Эдмундо и подвинул себе пустой ящик.
– Сам виноват.
Мне парня даже было жалко, – Катрин и правда была несколько… влюбчивой. И очень липкой! Как пиявка. Если она выбирала цель, то шла тараном, не замечая преград и сопротивления. Парни, которым не хватило мозгов от нее свалить вовремя, потом разыгрывали целые представления, чтобы только избавиться от любвеобильной девчонки. Обычные разговоры не помогали. Катрин не устраивали объяснения: «полюбил другую» и «ты меня не устраиваешь». По мнению Катрин, такое было просто невозможно.
Зато всё еще срабатывали:
1. Шел, упал, очнулся – гипс, да, прямо на том самом месте гипс, сломал напрочь, теперь я евнух.
2. Умер.
К слову, второй уловкой воспользовались только двое за прошедший год, оба – выпускники. Я пару раз видела их в городе, думать боюсь, что будет, если и Катрин их увидит.
– Марго?
– Что?
– А давай заключим взаимовыгодный договор?
– Чего?!
Эдмундо глянул на меня, подкинул в руке спелый помидор и протянул его мне:
– Я тебе, а ты мне. Понимаешь?
– И зачем он мне сдался, я интересуюсь? У меня их целая теплица.
– Не понимаешь. – Расстроился Эдмундо и вернул томат в ящик. – Я тебе золото, а ты мне прикрытие, так понятнее?
У меня чуть мозг не вскипел. Может, из-за того, что в теплице становилось всё жарче. И влажнее. И душнее. Есть такое слово – «душнее»?
– Марго?
– Что?
– Не хочешь золото, назови свою цену.
Я вздохнула. Осмотрела заросли и количество спелых и поспевающих плодов, взгрустнула: до вечера сидеть буду. А потом еще ящики таскать надо: наполненные – под навес, пустые – к парнику. Умаюсь. Как пить дать, умаюсь!
– Марго?
– ЧТО?!
– Ты скажешь, что я тебе помогал весь месяц, идёт? Что ты за это хочешь?
Месяц?! То есть, я совру ректору, а за это дракон исчезнет с глаз моих? А если Катрин заметит? Не «если», точно заметит. Она же ястребом у штанов Эдмундо вьётся! А если сам ректор догадается? Тогда меня отчислят. Или балл снизят. Или продлят практику еще на месяц. А то и на два! Я. Тут. Помру-у-у!
– Ты себе крем от ожогов купишь. – Продолжил уговаривать меня парень и ослепительно улыбнулся. – Много кремов! На год хватит!
– Что ты привязался к моему лицу, честное слово?!
– А как тут не привязаться, если твоё лицо перед моими глазами? – Даже удивился дракон и очень невоспитанно показал пальцем в мою сторону. – Вот это лицо, со всеми пятнами, облезающей кожей и прочими прелестями. Купи крем, а?! Даже мне уже тебя жалко.
– Лист хрена тебе, а не договор, понял? – Мстительно улыбнулась я. – Во-от такенный лист, с ящик! Усёк?
– Значит, я тебе нравлюсь. – Огорошил меня парень. Да с таким невозмутимым видом, будто давно об этом знал, потом забыл, а сейчас взял и вспомнил. – Потому ты меня отпускать и не хочешь. Угадал?
Я хотела ответить что-то колкое, но банально не успела, потому что увидела Катрин. Она надвигалась на парник, как обозленный гризли на туриста, – каблуки увязали в земле, пальцы сжимались в кулак, на лице светилась гримаса уверенности. Жуткое выражение лица, я даже вздрогнула.
– Катрин идет. – Попыталась я «спасти» Эдмундо.
– Второй раз я на это не куплюсь. – Отказался спасаться дракон.
Сам виноват.
Я честно пыталась.
Катрин зашла в парник. Переступила порог, загородила собой солнце. Как такая красивая и стройная девушка может так жутко заслонять собой светило и при этом касаться плечами листьев? Она заняла сразу всё пространство! И если бы сейчас она выдала что-то вроде: «Попались, касатики, тут ваша смерть и пришла!», я бы не удивилась.
Эдмундо тоже так думал. Недаром же он округлил глаза, и потом принялся с непередаваемым воодушевлением срывать спелые томаты с веток. И не спелые тоже. Все подряд срывал и в один ящик складывал!
– Э-э-эд… – Пропела Кетрин.
Я перевела взгляд на Эдмундо, Эдмундо ещё усерднее – на кусты.
– Э-эд, а почему ты голый?
– Жарко.
– Это ты меня увидел и решил впечатлить?
– Нет.
– Ой, не верю. Пойдём погуляем?
– Не, я занят. – Откликнулся парень. – Помидоры собираю.
И ведь действительно собирал, зараза такая! Все, что видел! Скоро он от такого резкого прилива усердия и завязи пообрывает!
Катрин засопела. Покачалась, вгоняя каблуки в землю. Взяла себя в руки и снова запела:
– Э-э-эд?
– Что?
– А пото-ом?
– А потом второй до…
– Парник. – Подсказала я.
– Второй парник собирать надо. – Исправился парень. И наградил меня благодарным взглядом. Катрин тоже наградила, но ледяным.
Я пересела на доску, удерживающую грядку, и с интересом перевела взгляд с Катрин на парня. Чем парируешь?
– Я хочу гулять. – Угрожающе пропела Катрин и… уперла руки в бока. Место в проходе закончилось окончательно.
– Иди и гуляй.
– С тобой!
– Я не могу!
– Почему?
– Работаю.
– Пусть она работает.
«Она» – это, видимо, я? Я уже открыла было рот, чтобы согласиться с предложением и подставить парня на все сто процентов, но дракон меня удивил: собрался и решительно выпалил:
– Я не могу. Я всё.
– Что всё? – Озадачилась Катрин.
Я тоже посмотрела на Эда. Да, что «всё»? Звучит как-то расплывчато.
– Отец лишил меня золота, вычеркнул из завещания, выгнал из дома. У меня нет возможности тебе даже мороженое купить. – Выдал дракон.
– Да?! – Ошалела Катрин.
Я с любопытством посмотрела на нее. Потом на Эда. И незаметно ему кивнула, – уважуха, парень! Ходишь с козырей!
– Да. – Притворно вздохнул Эдмундо. – Полный голяк. Теперь я этот… неимущий.
– Совсем?! – В голосе Катрин послышались визгливые нотки.
– Полностью.
– А чего толпимся? – Проревел ректор, являя себя нам с противоположной двери парника.
От неожиданности я охнула, Эд вздрогнул, и только Катрин осталась стоять и, судя по перекошенному от усердия лицу, думать.
– Работаем. – Отмерла я и снова опустилась на корточки перед ящиком.
– В поте лица. – Подтвердил Эдмундо.
– Совсем лишил? – Очнулась Катрин.
– Куда? – Не понял ректор и на всякий случай осмотрелся.
– И я не поняла. – Развела руками Катрин.
– Как ни удивительно, но да, – влезла я. – К обеду пойдем за новыми ящиками.
– Чего?! Стоп! – Ректор уставился на меня взглядом хищника. Потом подумал и перевел взгляд на Катрин. – А ты что тут делаешь? Капуста вся собрана?
– Полила. – Надула губы хозяйка капустных плантаций.
– Теперь иди и прополи. Живо! – Сурово нахмурился ректор.
Катрин глянула на меня из-под бровей (я-то тут при чем?) и развернулась, с усилием вытащив каблуки из земли. Мы осмотрели две дыры в тропинке с одинаковым удивлением, а я тонко намекнула, что теперь понадобится тачка гравия, дабы эти шахты засыпать.
– Забыл совсем, – словно очухался ректор, махнув рукой на мое предложение, – Эдмундо, твой отец заезжал. Похлопотал… в общем, теперь ты живешь в общежитии, с финансами тоже порядок, подпишешь и можешь получить на руки.
– Да? – Даже расстроилась я.
– Да?! – возликовала «застрявшая» в дверях Катрин. – Я же говорила, простит тебя папа. Это же папа!
– ***! – Поник дракон.
– Ничего не понял. – Признался ректор и сурово погрозил парню пальцем. – За словами следи!
– Сильно извиняюсь. – Через силу выдавил Эд и окончательно поник.
– Тогда до вечера, милый. – Возрадовалась Катрин и унеслась из парника.
– Работать! – Пригрозил ректор и тоже вышел.
– Ты попал. – Заключила я и снова пересела на доску.
И я тоже попала. Потому что Катрин по любому попытается затащить к себе Эда. Этой же ночью. А мне придется всё это слушать! Почему? Потому что живет она через стенку.
– Зараза!
– Поддерживаю. – Угрюмо согласился со мной парень.
Жара прибивала. Духота превращала внутренности в кисель. Тепло от собственного дыхания казалось обжигающим. Хорошо парням, – стянул рубаху и рассекаешь полуголый, а нам, девочкам, за такое сразу ярлыки прилетят, от которых не отмоешься.
Эд опустился на доску в паре шагов от меня и принялся с усердием разглядывать свои сапоги. Представляю, как ему в них жарко, я в шлепках, и то кажется, будто ступни огнем горят.
– Спасибо, что не выдала.
Благодарность от целого дракона? Я прям выросла в своих глазах!
– Тебя Катрин или тебя ректору? – С хитрой улыбкой спросила я. А потому что жалко парня. Нет, он, конечно, зараза и всё такое, но стать целью Катрин даже врагу не пожелаешь.
– За …оба. Спасибо.
– Та не за что. – Я с тоской осмотрела заросли и вздохнула, – поскорей бы обед. В столовой прохладнее, и компот можно взять со льдом.
– А чего ты тут делаешь, Эд?
Парень вскинулся, непонимающе нахмурился.
– Здесь, – уточнила я, – в академии. Что ты тут забыл? Откуда практика, если ты даже не учился на плодоовощевода?
– Наказание.
Какая ж прелесть! Это, выходит, не я одна на редиску Эдмундо зуб точу? Враг моего врага – мой друг!
– За что?
– За… – Эд оборвал себя на полуслове, задумался и решительно продолжил, – за дело.
И это всё? Ну что это, в самом деле, – «за дело»? За какое именно дело? Подробности! Я покрутила пальцем, вынуждая парня продолжить рассказ.
Эд глянул на меня, не поднимая голову, но ответил:
– Пошумел немного. Отец разозлился. Но я рад, что мне в напарники досталась ты, а не эта К…атрин. Ненормальная баба какая-то!
Ответить колкостью я не успела. Потому что увидела паука, – мелкого, с ноготь, с оранжевой полоской на спине, – жарик! Жарики вечно строили гнезда в парниках, – жарко, влажно, красота. Мы их травили, но паучки упорно возвращались. Вреда урожаю они не наносили, зато страдали мы, от укусов. Казалось бы, тварь мелкая, а цапает так, что от боли судорогой сводит мышцы, а потом место укуса превращается в опухший и зудящий комок. И сейчас жарик полз по волосам Эда, к плечу, – того и гляди цапнет парня за висок! А потом что, – мажор-дракон пострадал, травма на производстве, Марго не доглядела?!
ХРЯСЬ!
Я прибила паука, отвесив парню «будь-здоров» оплеуху. Аж у самой ладонь заныла. Эд и вовсе чебурахнулся с доски, посмотрел на меня глазами-блюдцами.
– Ничего себе! – Почти заорал он, хватаясь за мгновенно заполыхавшую щеку. – Это женская солидарность что ли?!
– Это жарик. – Объяснила я, демонстрируя парню на ладони лепёху, бывшую когда-то пауком. – Но врезать тебе было приятно, спорить не буду.
– Чё это за Жарик, ***?!
– Паук. Кусается больно. Ты не знаешь жариков?!
По глазам Эда было видно, что он не знал и про кровожадных студенток. А вот она я, перед ним сижу.
– Больно? – Мне стало неловко.
– Как бы да! – Не стал юлить дракон. – У тебя удар как у тарана!
– Жарик укусил бы больнее.
– Ещё больнее?! У меня рожа онемела! Подуешь?
Я застыла, обмозговывая предложение.
Эдмундо показал пальцем на свою щеку и, выгнув бровь дугой, продолжил:
– Когда болит, надо подуть! У меня болит. Дуй!
– Вот зараза такая! – Взбеленилась я. – На мгновение я действительно пожалела, что тебя ударила, а ты… Ты!..
– Ладно, не бери в голову. Удар я держать умею, а вот тебе надо бы подумать о тренировках. У тебя талант выбивать из людей дух. – Парень встал в полный рост, потянулся, поигрывая рельефными мышцами, и вдруг мне подмигнул. – Но предложение всегда в силе. Захочешь пожалеть, я тут.
– Да иди ты… перетаскивать ящики! А у меня обед!
Я вылетела из парника стрижом. Чуть дверь не снесла. И потопала к главному корпусу прямо через огород, перешагивая грядки с морковкой.
Эд выводил меня из себя. Иногда я забывала о своей обиде, и мне даже было весело, но потом воспоминания наваливались, и достаточно было одного его слова или взгляда, чтобы ярость вспыхивала где-то под ребрами огненным цветком.
Я взбежала по ступеням, свернула влево, прошла по коридору и юркнула в распахнутые двери столовой, из которой явственно несло пирожками и тушеной квашеной капустой.
Говорят, еда заглушает стресс. Проверим, захочется ли мне прибить дракона после плотного обеда!
У дальней стены стояли прозрачные ящики, в которых полагалось находиться красивым тарелкам с салатами. Но полагалось, не значит – присутствовали. Зато имелась повар, – дородная женщина с пудовыми кулаками и кровожадным взглядом. На каждого студента она смотрела с ненавистью и презрением, будто мы объедали лично её. Что было вполне возможно, если вспомнить с какими котомками она покидала кухню после ужина.
Я проигнорировала зло пожатые губы повара, взяла салат Весенний (капуста и морковь), пюре с котлетой (пюре аж целая ложка, размазанная по тарелке, котлета – на 90% из хлеба), чай, компот и плюшку.
– Спасибо. – Буркнула я, отходя от раздаточного стола.
– Та не подавись. – Ответила мне повар.
Ну что ж, не ресторан, не ресторан…
Ела долго, игнорируя наигранные вздохи гороподобного повара.
– Остряк невозможный, – пробубнила я, не отвлекаясь от сбора урожая, – блещешь новизной и остроумием. Ящик бери и вперед.
– Куда? Я? – Искренне удивился Эдмундо. – Что я должен сделать, не понял?
– Ящик брешь, ставишь, помидоры аккуратно складываешь. Красные – отдельно, желтые – отдельно.
– А зеленые или половинчатые? – Парень вгляделся в полузрелые плоды и даже принюхался.
– Их не трогай, пусть наливаются.
– Как яблоки?
– Как яблоки.
– И сколько ящиков собирать?
– Вот отсюда, – я махнула рукой, обозначая куст, – и до обеда.
– Пф-ф… Нормальная математика. А после обеда?
– До ужина. Не выноси мозг, работай.
– Злючка. – Без злобы в голосе ответил дракон и, к моему огромному удивлению, принялся собирать томаты, предварительно закатав рукава шелковой рубахи. А где вопли возмущения и обещания кары, что неминуемо обрушится на мою голову за совращение дитятка физическим трудом?
Сбор урожая проходил… странно. Я косилась на Эдмундо. Эдмундо раздевался. Сначала он, не отрываясь от работы, расстегнул верхние пуговицы рубашки, потом …все остальные пуговицы. Потом вовсе стащил рубаху с себя и небрежно отбросил её на пустой ящик, ожидавший своей очереди в проходе между кустами.
Ему было жарко.
Мне тоже.
Это что же такое делается да на вверенной мне территории? Я должна смотреть на мясистые помидоры, а не на мясистые… части мужского тела!
Мозгом я это понимала, а вот глаза, казалось, жили своей жизнью: я не могла оторвать взгляд от рельефного загорелого тела, от капелек пота, блестевших на коже, от длинных пальцев Эдмундо, хватавших томаты.
– Безобразие какое. – Прорычала я, с трудом отводя взгляд от дракона.
– Где? – Тут же откликнулся Эдмундо и провел пятерней по волосам.
О-ой… Как завлекушечно провёл-то!..
– Ой, закройся!
Дракон послушался. Сбор продолжился. Еще два ящика наполнились красными крепкими помидорами.
– Марго?
– Ша! Марго-ша! – Поправила я парня, не отвлекаясь от сбора. – Чего?
– А что с твоим лицом?
Я замерла, прокрутила в голове вопрос, перевела взгляд на дракона. Весь из себя красивый полуголый парень сидел на корточках и смотрел на меня с удивлением и заботой. Издевается?!
– А что с твоими помидорами? Катрин не все отдавила?
Пришла очередь дракона думать.
Думал он долго. Аккурат один ящик. Потом не выдержал и снова нагло влез в мои мысли:
– Твое лицо, – это ожоги? Или гормоны? Или аллергия? Ну не родилась же ты с такой кожей?!
Вот хам!
– Катрин идет. – Ляпнула я.
– Где? – тут же среагировал парень и осмотрелся.
– Именно. – Возрадовалась я. – Думай о своих проблемах, а не о моих. Собирай.
– Катрин – это не проблема, это катастрофа. – Буркнул Эдмундо и подвинул себе пустой ящик.
– Сам виноват.
Мне парня даже было жалко, – Катрин и правда была несколько… влюбчивой. И очень липкой! Как пиявка. Если она выбирала цель, то шла тараном, не замечая преград и сопротивления. Парни, которым не хватило мозгов от нее свалить вовремя, потом разыгрывали целые представления, чтобы только избавиться от любвеобильной девчонки. Обычные разговоры не помогали. Катрин не устраивали объяснения: «полюбил другую» и «ты меня не устраиваешь». По мнению Катрин, такое было просто невозможно.
Зато всё еще срабатывали:
1. Шел, упал, очнулся – гипс, да, прямо на том самом месте гипс, сломал напрочь, теперь я евнух.
2. Умер.
К слову, второй уловкой воспользовались только двое за прошедший год, оба – выпускники. Я пару раз видела их в городе, думать боюсь, что будет, если и Катрин их увидит.
– Марго?
– Что?
– А давай заключим взаимовыгодный договор?
– Чего?!
Эдмундо глянул на меня, подкинул в руке спелый помидор и протянул его мне:
– Я тебе, а ты мне. Понимаешь?
– И зачем он мне сдался, я интересуюсь? У меня их целая теплица.
– Не понимаешь. – Расстроился Эдмундо и вернул томат в ящик. – Я тебе золото, а ты мне прикрытие, так понятнее?
У меня чуть мозг не вскипел. Может, из-за того, что в теплице становилось всё жарче. И влажнее. И душнее. Есть такое слово – «душнее»?
– Марго?
– Что?
– Не хочешь золото, назови свою цену.
Я вздохнула. Осмотрела заросли и количество спелых и поспевающих плодов, взгрустнула: до вечера сидеть буду. А потом еще ящики таскать надо: наполненные – под навес, пустые – к парнику. Умаюсь. Как пить дать, умаюсь!
– Марго?
– ЧТО?!
– Ты скажешь, что я тебе помогал весь месяц, идёт? Что ты за это хочешь?
Месяц?! То есть, я совру ректору, а за это дракон исчезнет с глаз моих? А если Катрин заметит? Не «если», точно заметит. Она же ястребом у штанов Эдмундо вьётся! А если сам ректор догадается? Тогда меня отчислят. Или балл снизят. Или продлят практику еще на месяц. А то и на два! Я. Тут. Помру-у-у!
– Ты себе крем от ожогов купишь. – Продолжил уговаривать меня парень и ослепительно улыбнулся. – Много кремов! На год хватит!
– Что ты привязался к моему лицу, честное слово?!
– А как тут не привязаться, если твоё лицо перед моими глазами? – Даже удивился дракон и очень невоспитанно показал пальцем в мою сторону. – Вот это лицо, со всеми пятнами, облезающей кожей и прочими прелестями. Купи крем, а?! Даже мне уже тебя жалко.
– Лист хрена тебе, а не договор, понял? – Мстительно улыбнулась я. – Во-от такенный лист, с ящик! Усёк?
– Значит, я тебе нравлюсь. – Огорошил меня парень. Да с таким невозмутимым видом, будто давно об этом знал, потом забыл, а сейчас взял и вспомнил. – Потому ты меня отпускать и не хочешь. Угадал?
Я хотела ответить что-то колкое, но банально не успела, потому что увидела Катрин. Она надвигалась на парник, как обозленный гризли на туриста, – каблуки увязали в земле, пальцы сжимались в кулак, на лице светилась гримаса уверенности. Жуткое выражение лица, я даже вздрогнула.
– Катрин идет. – Попыталась я «спасти» Эдмундо.
– Второй раз я на это не куплюсь. – Отказался спасаться дракон.
Сам виноват.
Я честно пыталась.
Катрин зашла в парник. Переступила порог, загородила собой солнце. Как такая красивая и стройная девушка может так жутко заслонять собой светило и при этом касаться плечами листьев? Она заняла сразу всё пространство! И если бы сейчас она выдала что-то вроде: «Попались, касатики, тут ваша смерть и пришла!», я бы не удивилась.
Эдмундо тоже так думал. Недаром же он округлил глаза, и потом принялся с непередаваемым воодушевлением срывать спелые томаты с веток. И не спелые тоже. Все подряд срывал и в один ящик складывал!
– Э-э-эд… – Пропела Кетрин.
Я перевела взгляд на Эдмундо, Эдмундо ещё усерднее – на кусты.
– Э-эд, а почему ты голый?
– Жарко.
– Это ты меня увидел и решил впечатлить?
– Нет.
– Ой, не верю. Пойдём погуляем?
– Не, я занят. – Откликнулся парень. – Помидоры собираю.
И ведь действительно собирал, зараза такая! Все, что видел! Скоро он от такого резкого прилива усердия и завязи пообрывает!
Катрин засопела. Покачалась, вгоняя каблуки в землю. Взяла себя в руки и снова запела:
– Э-э-эд?
– Что?
– А пото-ом?
– А потом второй до…
– Парник. – Подсказала я.
– Второй парник собирать надо. – Исправился парень. И наградил меня благодарным взглядом. Катрин тоже наградила, но ледяным.
Я пересела на доску, удерживающую грядку, и с интересом перевела взгляд с Катрин на парня. Чем парируешь?
– Я хочу гулять. – Угрожающе пропела Катрин и… уперла руки в бока. Место в проходе закончилось окончательно.
– Иди и гуляй.
– С тобой!
– Я не могу!
– Почему?
– Работаю.
– Пусть она работает.
«Она» – это, видимо, я? Я уже открыла было рот, чтобы согласиться с предложением и подставить парня на все сто процентов, но дракон меня удивил: собрался и решительно выпалил:
– Я не могу. Я всё.
– Что всё? – Озадачилась Катрин.
Я тоже посмотрела на Эда. Да, что «всё»? Звучит как-то расплывчато.
– Отец лишил меня золота, вычеркнул из завещания, выгнал из дома. У меня нет возможности тебе даже мороженое купить. – Выдал дракон.
– Да?! – Ошалела Катрин.
Я с любопытством посмотрела на нее. Потом на Эда. И незаметно ему кивнула, – уважуха, парень! Ходишь с козырей!
– Да. – Притворно вздохнул Эдмундо. – Полный голяк. Теперь я этот… неимущий.
– Совсем?! – В голосе Катрин послышались визгливые нотки.
– Полностью.
– А чего толпимся? – Проревел ректор, являя себя нам с противоположной двери парника.
От неожиданности я охнула, Эд вздрогнул, и только Катрин осталась стоять и, судя по перекошенному от усердия лицу, думать.
– Работаем. – Отмерла я и снова опустилась на корточки перед ящиком.
– В поте лица. – Подтвердил Эдмундо.
– Совсем лишил? – Очнулась Катрин.
– Куда? – Не понял ректор и на всякий случай осмотрелся.
– И я не поняла. – Развела руками Катрин.
– Как ни удивительно, но да, – влезла я. – К обеду пойдем за новыми ящиками.
– Чего?! Стоп! – Ректор уставился на меня взглядом хищника. Потом подумал и перевел взгляд на Катрин. – А ты что тут делаешь? Капуста вся собрана?
– Полила. – Надула губы хозяйка капустных плантаций.
– Теперь иди и прополи. Живо! – Сурово нахмурился ректор.
Катрин глянула на меня из-под бровей (я-то тут при чем?) и развернулась, с усилием вытащив каблуки из земли. Мы осмотрели две дыры в тропинке с одинаковым удивлением, а я тонко намекнула, что теперь понадобится тачка гравия, дабы эти шахты засыпать.
– Забыл совсем, – словно очухался ректор, махнув рукой на мое предложение, – Эдмундо, твой отец заезжал. Похлопотал… в общем, теперь ты живешь в общежитии, с финансами тоже порядок, подпишешь и можешь получить на руки.
– Да? – Даже расстроилась я.
– Да?! – возликовала «застрявшая» в дверях Катрин. – Я же говорила, простит тебя папа. Это же папа!
– ***! – Поник дракон.
– Ничего не понял. – Признался ректор и сурово погрозил парню пальцем. – За словами следи!
– Сильно извиняюсь. – Через силу выдавил Эд и окончательно поник.
– Тогда до вечера, милый. – Возрадовалась Катрин и унеслась из парника.
– Работать! – Пригрозил ректор и тоже вышел.
– Ты попал. – Заключила я и снова пересела на доску.
И я тоже попала. Потому что Катрин по любому попытается затащить к себе Эда. Этой же ночью. А мне придется всё это слушать! Почему? Потому что живет она через стенку.
– Зараза!
– Поддерживаю. – Угрюмо согласился со мной парень.
Жара прибивала. Духота превращала внутренности в кисель. Тепло от собственного дыхания казалось обжигающим. Хорошо парням, – стянул рубаху и рассекаешь полуголый, а нам, девочкам, за такое сразу ярлыки прилетят, от которых не отмоешься.
Эд опустился на доску в паре шагов от меня и принялся с усердием разглядывать свои сапоги. Представляю, как ему в них жарко, я в шлепках, и то кажется, будто ступни огнем горят.
– Спасибо, что не выдала.
Благодарность от целого дракона? Я прям выросла в своих глазах!
– Тебя Катрин или тебя ректору? – С хитрой улыбкой спросила я. А потому что жалко парня. Нет, он, конечно, зараза и всё такое, но стать целью Катрин даже врагу не пожелаешь.
– За …оба. Спасибо.
– Та не за что. – Я с тоской осмотрела заросли и вздохнула, – поскорей бы обед. В столовой прохладнее, и компот можно взять со льдом.
– А чего ты тут делаешь, Эд?
Парень вскинулся, непонимающе нахмурился.
– Здесь, – уточнила я, – в академии. Что ты тут забыл? Откуда практика, если ты даже не учился на плодоовощевода?
– Наказание.
Какая ж прелесть! Это, выходит, не я одна на редиску Эдмундо зуб точу? Враг моего врага – мой друг!
– За что?
– За… – Эд оборвал себя на полуслове, задумался и решительно продолжил, – за дело.
И это всё? Ну что это, в самом деле, – «за дело»? За какое именно дело? Подробности! Я покрутила пальцем, вынуждая парня продолжить рассказ.
Эд глянул на меня, не поднимая голову, но ответил:
– Пошумел немного. Отец разозлился. Но я рад, что мне в напарники досталась ты, а не эта К…атрин. Ненормальная баба какая-то!
Ответить колкостью я не успела. Потому что увидела паука, – мелкого, с ноготь, с оранжевой полоской на спине, – жарик! Жарики вечно строили гнезда в парниках, – жарко, влажно, красота. Мы их травили, но паучки упорно возвращались. Вреда урожаю они не наносили, зато страдали мы, от укусов. Казалось бы, тварь мелкая, а цапает так, что от боли судорогой сводит мышцы, а потом место укуса превращается в опухший и зудящий комок. И сейчас жарик полз по волосам Эда, к плечу, – того и гляди цапнет парня за висок! А потом что, – мажор-дракон пострадал, травма на производстве, Марго не доглядела?!
ХРЯСЬ!
Я прибила паука, отвесив парню «будь-здоров» оплеуху. Аж у самой ладонь заныла. Эд и вовсе чебурахнулся с доски, посмотрел на меня глазами-блюдцами.
– Ничего себе! – Почти заорал он, хватаясь за мгновенно заполыхавшую щеку. – Это женская солидарность что ли?!
– Это жарик. – Объяснила я, демонстрируя парню на ладони лепёху, бывшую когда-то пауком. – Но врезать тебе было приятно, спорить не буду.
– Чё это за Жарик, ***?!
– Паук. Кусается больно. Ты не знаешь жариков?!
По глазам Эда было видно, что он не знал и про кровожадных студенток. А вот она я, перед ним сижу.
– Больно? – Мне стало неловко.
– Как бы да! – Не стал юлить дракон. – У тебя удар как у тарана!
– Жарик укусил бы больнее.
– Ещё больнее?! У меня рожа онемела! Подуешь?
Я застыла, обмозговывая предложение.
Эдмундо показал пальцем на свою щеку и, выгнув бровь дугой, продолжил:
– Когда болит, надо подуть! У меня болит. Дуй!
– Вот зараза такая! – Взбеленилась я. – На мгновение я действительно пожалела, что тебя ударила, а ты… Ты!..
– Ладно, не бери в голову. Удар я держать умею, а вот тебе надо бы подумать о тренировках. У тебя талант выбивать из людей дух. – Парень встал в полный рост, потянулся, поигрывая рельефными мышцами, и вдруг мне подмигнул. – Но предложение всегда в силе. Захочешь пожалеть, я тут.
– Да иди ты… перетаскивать ящики! А у меня обед!
Я вылетела из парника стрижом. Чуть дверь не снесла. И потопала к главному корпусу прямо через огород, перешагивая грядки с морковкой.
Эд выводил меня из себя. Иногда я забывала о своей обиде, и мне даже было весело, но потом воспоминания наваливались, и достаточно было одного его слова или взгляда, чтобы ярость вспыхивала где-то под ребрами огненным цветком.
Я взбежала по ступеням, свернула влево, прошла по коридору и юркнула в распахнутые двери столовой, из которой явственно несло пирожками и тушеной квашеной капустой.
Говорят, еда заглушает стресс. Проверим, захочется ли мне прибить дракона после плотного обеда!
У дальней стены стояли прозрачные ящики, в которых полагалось находиться красивым тарелкам с салатами. Но полагалось, не значит – присутствовали. Зато имелась повар, – дородная женщина с пудовыми кулаками и кровожадным взглядом. На каждого студента она смотрела с ненавистью и презрением, будто мы объедали лично её. Что было вполне возможно, если вспомнить с какими котомками она покидала кухню после ужина.
Я проигнорировала зло пожатые губы повара, взяла салат Весенний (капуста и морковь), пюре с котлетой (пюре аж целая ложка, размазанная по тарелке, котлета – на 90% из хлеба), чай, компот и плюшку.
– Спасибо. – Буркнула я, отходя от раздаточного стола.
– Та не подавись. – Ответила мне повар.
Ну что ж, не ресторан, не ресторан…
Ела долго, игнорируя наигранные вздохи гороподобного повара.
