В салате просто поковырялась, пюре с котлетой проглотила, даже не разобрав вкус, компот и плюшку умяла быстро, а потом просто сидела и потягивала теплый чай маленькими глотками.
Я отдыхала. У меня горели ноги, и ныла поясница, кожа зудела от ожогов, а еще я потела как загнанная лошадь, исходящая пеной. И это даже не серпень (август)! Я взяла практику в первый месяц лета по двум причинам: быстрее отвязаться от академии и уйти на каникулы со спокойной душой, – раз, не корячиться под мешками, собирая урожай, – два. Кто ж знал, что сеять и пропалывать так же тяжело?! Ладно, я знала, но почему-то была уверена, что сделала правильный выбор. Как оказалось – нет! Еще и Эдмундо на голову свалился.
– Полюбуйтесь! – Ворвался в мои размышления наигранно-весёлый голос Катрин. – Гадюка сбрасывает кожу и даже не стесняется.
Я перевела взгляд на соседку, посмотрела на трех девчонок, хихикающих за её спиной, вздохнула, но промолчала.
– Думаешь, после линьки станешь красивее? – Катрин оперлась ладонями о стол, нависая надо мной. – Не, не надейся, так только в сказках бывает. И то с лягушками, а ты у нас гадина! Мерзкая, холодная змеиха!
Я отставила чай, почесала ухо. Поняла, что кожа стала облезать даже там. Ну что неприятность такая? Почему мне не везёт, я интересуюсь?!
– Твои родаки не могут тебе одежду прислать, потому ты в одном и том же ходишь? Ты не только страшная, а еще и бедная? Расскажи, – Катрин притворно вздохнула, – что сделали твои предки, чтобы тебя сюда устроить? Украли золото, продали дом? Хотя откуда у такой, как ты, дом, так, халупа максимум. Или твоя мать по-другому золото срубила? Говорят, её видели на Весёлой улице, трудилась в поте лица с мажорами и вельможами, да? А что папа твой говорит? Знаю, он ее туда и отправил, да? Семейный подряд! Папочка продает мамочку, чтобы отправить дочечку учиться. Так надо было не в академию, а в Весёлый дом сразу отправляться. Чего время-то терять? Мамка научит секретам…
Хохот.
Ярость.
Встать и треснуть кулаком по морде?
Или нет, – воткнуть стакан в рот по самые гланды, чтобы замолчала?!
Только за такое сразу из академии отчислят, даже разбираться не будут.
– Катрин? – Я покачала головой, разыгрывая сочувствие. – А вот мне интересно, почему новенький тебя поцеловал… и сразу сбежал?
Катрин моргнула. Девчонки за ее спиной с интересом прислушались к разговору.
– Он не сбегал! Я просто…
– Забыла зубы почистить, да? – Я всплеснула руками. – Ты всегда забываешь, ну что ж ты так?!
Катрин пошла пятнами. Красивыми такими, залюбуешься!
– Что, не забыла? – Продолжила я. – Дай догадаюсь, ты почистила, но всё равно не помогло? Ну ты не переживай так, если все зубы выдернуть, может и поможет. Хотя нет, твое гнилое нутро даже это не скроет.
Катрин открывала рот как выброшенная на берег рыба. Девчонки хохотали. А я… Я просто допила чай одним глотком, встала и быстрым шагом покинула столовую.
Мне конец!
Если Эдмундо Катрин мне бы простила, но насмешки над своей внешностью она не забудет никогда.
Я отдыхала. У меня горели ноги, и ныла поясница, кожа зудела от ожогов, а еще я потела как загнанная лошадь, исходящая пеной. И это даже не серпень (август)! Я взяла практику в первый месяц лета по двум причинам: быстрее отвязаться от академии и уйти на каникулы со спокойной душой, – раз, не корячиться под мешками, собирая урожай, – два. Кто ж знал, что сеять и пропалывать так же тяжело?! Ладно, я знала, но почему-то была уверена, что сделала правильный выбор. Как оказалось – нет! Еще и Эдмундо на голову свалился.
– Полюбуйтесь! – Ворвался в мои размышления наигранно-весёлый голос Катрин. – Гадюка сбрасывает кожу и даже не стесняется.
Я перевела взгляд на соседку, посмотрела на трех девчонок, хихикающих за её спиной, вздохнула, но промолчала.
– Думаешь, после линьки станешь красивее? – Катрин оперлась ладонями о стол, нависая надо мной. – Не, не надейся, так только в сказках бывает. И то с лягушками, а ты у нас гадина! Мерзкая, холодная змеиха!
Я отставила чай, почесала ухо. Поняла, что кожа стала облезать даже там. Ну что неприятность такая? Почему мне не везёт, я интересуюсь?!
– Твои родаки не могут тебе одежду прислать, потому ты в одном и том же ходишь? Ты не только страшная, а еще и бедная? Расскажи, – Катрин притворно вздохнула, – что сделали твои предки, чтобы тебя сюда устроить? Украли золото, продали дом? Хотя откуда у такой, как ты, дом, так, халупа максимум. Или твоя мать по-другому золото срубила? Говорят, её видели на Весёлой улице, трудилась в поте лица с мажорами и вельможами, да? А что папа твой говорит? Знаю, он ее туда и отправил, да? Семейный подряд! Папочка продает мамочку, чтобы отправить дочечку учиться. Так надо было не в академию, а в Весёлый дом сразу отправляться. Чего время-то терять? Мамка научит секретам…
Хохот.
Ярость.
Встать и треснуть кулаком по морде?
Или нет, – воткнуть стакан в рот по самые гланды, чтобы замолчала?!
Только за такое сразу из академии отчислят, даже разбираться не будут.
– Катрин? – Я покачала головой, разыгрывая сочувствие. – А вот мне интересно, почему новенький тебя поцеловал… и сразу сбежал?
Катрин моргнула. Девчонки за ее спиной с интересом прислушались к разговору.
– Он не сбегал! Я просто…
– Забыла зубы почистить, да? – Я всплеснула руками. – Ты всегда забываешь, ну что ж ты так?!
Катрин пошла пятнами. Красивыми такими, залюбуешься!
– Что, не забыла? – Продолжила я. – Дай догадаюсь, ты почистила, но всё равно не помогло? Ну ты не переживай так, если все зубы выдернуть, может и поможет. Хотя нет, твое гнилое нутро даже это не скроет.
Катрин открывала рот как выброшенная на берег рыба. Девчонки хохотали. А я… Я просто допила чай одним глотком, встала и быстрым шагом покинула столовую.
Мне конец!
Если Эдмундо Катрин мне бы простила, но насмешки над своей внешностью она не забудет никогда.
