ГЛАВА 1
— Руська, ты дома? Я иду к тебе! — Я выходила из здания суда, в котором работала почти уже год. И мне не терпелось поскорее добраться до подруги и поделиться последними новостями. Хотя сама фраза, что я иду к Руське домой — это слишком сильно сказано. Мария Петрова — а для меня просто Руся, являлась моей лучшей подругой на протяжении более десятка лет. Мы дружили с ней с самого раннего детства, тогда же мы и придумали себе что-то вроде кличек, такие имена, которыми звали друг друга только мы — я Машку — Русей, сокращенно от производного ее имени Маруся, а она меня — ЛерОй, ударение на последний слог, или ЛерОйчик. Это звучало так мило и сокровенно. Сейчас моя подруга проживала в студенческом общежитии в двадцати минутах ходьбы от моей работы. И это убогое местечко называть домом можно было с большим натягом, скорее, местом временного пристанища. Когда зародилась наша дружба, мы тогда еще жили в другом городе, в области, в одном подъезде небольшого дома. Руся была младше меня на два года, но это не мешало мне испытывать интерес к «малявке», возможно, потому что Руська была довольно-таки умной не по годам, что, в общем-то, не мешало нам вляпываться в неприятности. Однажды мы, играя, решили отправиться в лес за грибами, оставили у меня дома записку — «Я и Руська ушли в лес» — и отправились в лесопосадку. Конечно, это был не настоящий лес, обычная полоса деревцев, посаженная напротив нашего дома. Ни грибов, ни ягод мы, конечно, не нашли — откуда им взяться в городской лесополосе, — но от мам нам попало основательно. Бедные родительницы перепугались так, что чуть ли скорую не вызывали себе от тревоги и волнения, подняли на уши местную полицию, заставляя их срочно начать прочесывать весь лес, находящийся близ города, а может быть даже все прилежащие леса сразу. В другой раз мы полезли на дерево за яблоками, растущее на территории школы, в которой училась Руся. Залезть-то у нас получилось легко, а вот обратно — я спрыгнула, а у подруги вдруг проснулся страх высоты. Пришлось опять отправлять проходящего мимо парня за подмогой. Спустил с дерева Русю мой отец, так как он находился в более спортивной форме — полковник полиции как-никак. И хотя все гениальные идеи принадлежали подруге, попадало, в основном, мне, так как я, вроде бы, старшая. Да и Руська с первого класса училась отлично и вообще являлась образцом для подражания, примером и так далее, никто даже подумать не мог, что внутри нее живет такая хулиганка. Все списывали на мое пагубное влияние. Но я не жаловалась. Совсем нет. Скорее наоборот. Готова была еще сто раз отстоять в углу и выслушать нравоучения родителей, лишь бы наши приключения с Руськой продолжались. Вспоминая наше детство, дружба с Русей — это лучшее, что у меня было. В общем, рядом с нейдни проходили так интересно, что никакие наказания не могли остановить полет нашей фантазии и жажды приключений.
А потом все закончилось. Отец заслужил повышение, и мы переехали в областной городN, в котором я окончила школу, а после поступила в университет, на юридический факультет. Математику я никогда не понимала, а потому дорога в технический вуз для меня была закрыта. А из гуманитарных самый престижный — был юридический, после которого отец мог помочь с работой. У меня самой определенного предпочтения в выборе профессии не было, а потому я положилась на родительскую волю. Некоторое время наша дружба проходила испытание на прочность через расстояние, мы созванивались, отправляли друг другу открыточки на праздники и, надо сказать, с честью перенесли разлуку. И через несколько лет мы с Руськой снова были вместе, и теперь нашей дружбе уже ничего не могло навредить. Дело в том, что после окончания школы Руська так же приехала в город N поступать в университет. В отличие от меня, у Руськи с математикой отношения сложились прекрасные, она всегда мечтала стать программистом, и ее целеустремленности можно было позавидовать. Вот сейчас она закончила бакалавриат и собирается поступать в магистратуру, в общем, совсем скоро станет полноправным айтишником, как и хотела, а я вот уже год работаю в суде — секретарем судебного заседания. Должность, конечно, не особо ответственная, да и работа, как я поняла уже, скучная, как и многое в моей жизни. Это по телевизору показывают в сериалах, как расследуют загадочные преступления, случившиеся из-за свалившегося на голову наследства или неожиданные обнаружения баснословно богатых кровных родственников. В моей же рабочей практике, в основном, все время сплошная дележка ничтожно малого имущества между родственниками, бывшими супругами, партнерами по бизнесу. Бывают еще уклонения от уплат, желание выбить из другой стороны свои и не свои деньги — сплошные бытовые дрязги, порой мелочные и несущественные. Каждый раз одно и то же. А я что? Сначала записываю процесс, потом свои же записи печатаю, оформляю. Скука страшная. Иногда я даже наперед предугадываю, что скажет тот или иной оппонент. И это отнюдь не из-за раскрытия во мне какого-то дара предвидения, просто настолько претензии и желания у людей, оказывается, одинаковые. Моя работа уже давно не вызывает у меня каких-то надежд, интереса и вдохновения. Но что делать – нужно же где-то работать, а сюда меня отец устроил, хорошее место, теплое. Вообще, я должна была бы быть довольной, и я честно старалась, хотя иной раз наваливалась такая тоска от осознания, что я должна буду провести в этом месте всю свою жизнь.
Но это все вдруг в один момент стало неважно. Я бы даже сказала, наоборот, я вдруг воспылала к своей работе благодарностью и пониманием, моя работа — это моя судьба, так как именно здесь появился Он. Именно Он с большой буквы. Но подождите немного, сейчас доберусь до подруги, и все расскажу.
***
Как я уже говорила, местечко, где жила Руся, было преотвратное – студенческое общежитие от ее университета. Огромный коридор, вдоль которого расположены комнаты друг напротив друга, и в конце него одна общая кухня и туалеты, так же общие на весь этаж. Я поморщилась, представляя, как я смогла бы жить в таком месте или нет. Но у подруги выхода не было — снимать квартиру для нее было дорого. Я несколько раз предлагала ей пожить в моей квартире, раз я все равно в ней не живу, но подруга отказывалась, говоря, что здесь ей намного удобнее, и к университету близко, и одногруппники живут, если вдруг какую лекцию переписать нужно. Но на самом деле, здесь было очень дешево, какую-то символически смешную плату брал университет со студентов, а в квартире сразу бы пришлось платить за свет, за воду. Думаю, для Руськи сейчас даже такая сумма имела значение.
По пути я купила фруктов, и влетела на четвертый этаж пулей, чтобы не чувствовать неприятных запахов еды, спиртного и туалета. Закрыв за собою дверь, я порывисто обняла Руську, затем расположилась за столиком, который выполнял функции и учебного, и обеденного. Я, не дожидаясь, пока закипит электрический чайник, стала не терпеливо ерзать на стуле:
— Руся! Ты даже не представляешь, как я люблю свою работу! Знаешь, кто появился в суде?— я многозначительно крутила глазами, стараясь вызвать у подруги интерес. И паузу сделала намеренно длинную, чтобы она прониклась важностью моего последующего сообщения. Еще бы, я ни разу еще не отзывалась о своей работе положительно. Выражала лишь радость, когда выдавали аванс и заработную плату, а в остальные дни сходила с ума от скуки и жутко завидовала Руське белой завистью, которая вкладывалась в учебу всей душой и уже начинала подрабатывать по специальности — писала небольшие программки для смартфонов. Заметив на лице подруги заинтересованный взгляд, я продолжила:
— У нас новый судья — перевели из областного отделения, — Руська мягко улыбнулась, весело сверкнув глазами:
— Мужчина? — небрежно бросила подруга, а я растерялась, откуда она все знает?!
— Да, то есть нет, новая судья, она женщина. Но у нее такой сын, — и я, закатив глаза, мечтательно продолжила:
—Он встречал ее вчера и сегодня с работы. Крашеный блондин, высокий, красивый. На такой машине приехал бирюзовой, прямо под цвет его глаз. А глаза у него такие огромные, как небо синие, и пахнет он шикарно… Он такой … такой….словно Бог! Нереальный… Я влюбилась, — вздохнула я, заканчивая свой монолог немного печально, прекрасно осознавая, что мне этот сынуля судьи не по зубам. Руська как-то снисходительно начала ухмыляться, а я продолжила описывать свой идеал:
— Я как увидела его сегодня второй раз, у меня дар речи пропал, а он поздоровался, подошел к моему столу так близко, что захотелось дотронуться до него, чтобы проверить — настоящий он или нет. Но я, как дура, даже ответить не смогла, сидела, уставившись и пуская слюни. Он словно с обложки журнала сошел, весь такой красивый. Волосы у него шикарные – до плеч. Его мама уже всю неделю нам его рекламировала — не курит, девушки у него нет, весь такой домашний, хотя по виду не скажешь — выглядит, как будто звезда, правда, такой немного неформал. Джинсы рваные, ботинки на высоченной платформе. И цвета такого желто-оранжевого…. Интересно, и где он такие только нашел?! Я даже не представляла, что подобные вообще в природе существуют.
— Ботинки? — подколола подруга.
— Что? — я словно выплыла из своего волшебного сна-мечты, не понимая, о чем вещает Руська. — Какие ботинки! Парни такие не существуют! Ты меня вообще слушаешь?
Руська стала улыбаться еще шире. Но тут вдруг, словно чего-то вспомнив, встрепенулась и так внимательно на меня посмотрела:
— А как же Сашка? — она ждала ответа от меня, но у меня его не было.
Сашка — это мой парень. Точнее, он себя таковым считает, а я пока еще думаю и не спешу переводить его в разряд таковых окончательно. По факту, мы больше похожи на хороших приятелей, встречаемся периодически, ну, и пару раз целовались.
— Русь, не мучай меня. Сашка — хороший парень и любит меня. Наверное. За все время, сколько он вокруг меня вертится, мы только целовались-то раза два, только и всего. Он готов ждать, пока я решусь на большее. Но я не знаю… Мне же с таким как Валера ничего не светит, — ага, имена у нас с моим идеалом были одинаковые. Валерий плюс Валерия — звучит! Красиво. Жаль только у меня в голове.
— Это же – так, мечта! Несбыточная. Это … Это как если бы Гога Сладкий, — и я ткнула пальцем в плакат известного певца, кумира молодежи, подмигивающего со стены своими загадочными черными глазами, наконец-то найдя нужное сравнение, — зашел в эту дверь…. НЕ-РЕ-АЛЬ-НО.
По слогам отчеканила я последнее слово, а Руська почему-то поморщилась, глядя на плакат.
— Почему же, Леройчик, тебе ничего не светит? Ты посмотри на себя — ты у меня такая красивая! Просто куколка, — начала расхваливать меня подруга, проливая бальзам на израненное сердце. По правде сказать, мой принц меня не особо заметил. Он равнодушным взглядом прошелся по нашему женскому коллективу и задержался взглядом лишь на Таньке — симпатичной блондинке с пышным бюстом чуть постарше меня. А я почувствовала себя каким- то предметом интерьера, ни больше ни меньше, у которого есть дополнительная функция приготовить кофе или налить чаю. Сразу же жутко захотелось выкраситься в белый цвет и сделать пластическую операцию по наращиванию недостающего объема в нужных местах.
— Лерчик, солнце мое, зачем тебе нужен этот Саша, если он не привлекает тебя как мужчина? Тем более, ты встретила того, кто тебе действительно понравился?! — Руська почему-то сразу невзлюбила Сашку, хотя видела-то его пару раз. Она пользовалась любой возможностью отговорить меня от него. Тот, кстати, отвечал ей взаимной не любовью, жутко ревнуя, когда я встречалась с Руськой, а не с ним. В чем-то подруга была права, меня Сашка как-то не привлекал. Но все равно слова подруги вызвали глухое раздражение. Мне бы ее слепую уверенность в том, что я рано или поздно встречу своего принца. Это там, в деревне, я теперь так называла наш родной город, можно было ни с кем не встречаться, а здесь, в большом городе, девчонки уже в старших классах хвалились своими любовными победами, а в институте так и подавно, наверное, только у меня одной не было парня. Я всегда была как белая ворона, общий язык находила с людьми трудно, а уж парня и подавно не нашла. Сашка, может быть, и не принц из мечты. Но зато я ему действительно нравлюсь, и когда меня спрашивают – встречаюсь ли я с кем-нибудь, я могу смело и достойно ответить, что да, у меня есть парень! Только вот объяснять свою позицию подруге я не торопилась. Руська все равно не поймет. Иногда мне она казалась такой серьезной и правильной, что я уже и сама была готова поверить в то, что все те проказы в детстве придумывала я, а не она.
— Русь, я к тебе не только за тем, чтобы рассказать о Валере, зашла. Ты же помнишь, что у меня скоро день рождения? — я поспешила перевести тему на более безопасную. Когда разговор касался парней и отношений, Руська превращалась в непримиримого врага нелюбви, т.е. она с таким жаром защищала любовь, что меня это тихо бесило. Я сразу же ощущала себя старшей, причем не на два года, а на два десятка лет. Пора бы и ей уже вырасти и начать кое-что понимать в этой жизни. Кроме любви есть еще такие чувства, как уверенность, авторитет, уважение других людей, коих я не могла добиться без наличия парня. Мне нужно было, чтобы у меня был парень. Просто необходимо. У всех девчонок в моем возрасте, он уже есть. Некоторые уже замужем. А я одна должна ждать свою мечту? Которая на то и мечта, чтобы никогда не сбыться. Не могу я как она годами сохнуть по парню, который никогда со мной не будет. Даже не так. Сохнуть-то как раз и могу, а вот ждать все время и на что-то надеяться не собираюсь. В том, что Валера мне не светит, как далекая полярная звезда, я не сомневалась. Влюбиться в Валеру, это все равно, что влюбиться в очень известного актера, рок-гитариста или президента, в конце концов. То есть никого этим не удивишь, но и относиться к этому нужно легко. Только смотреть, пускать слюни, и радоваться самой возможности лицезреть его иногда вживую. Только Руське я этого всего не говорила. Почему? Возможно, я боялась, что своими доводами подруга разобьет вдрызг стену моих убеждений. И тогда … тогда… я вообще не знаю, что тогда…
— Конечно, помню. У меня и подарок для тебя есть, — протянула мне небольшую коробочку подруга. — Только сейчас не открывай. В день рождения и откроешь!
— Вообще-то я не про подарок напоминаю. Помнишь, я хотела отметить этот день в клубе. Я уже заказала столик. Пригласила девчонок с работы и из группы, бывших однокурсниц. Ты будешь? — Руська торопливо отвела глаза, по одному этому жесту я сразу же поняла, что никуда она не собирается. Так и оказалось.
— Нет, Леройчик, прости, у меня сессия на носу, — но я знала, что дело ни в какой ни сессии. Руська никогда вообще не ходила со мной в клуб.
— Русь, я тебе такое платье дам одеть, — не сдавалась я в попытках заманить подругу на танцпол.— Потанцуем, нам с тобой весело будет. Помнишь, как всегда раньше. Сашка ни в какую не хочет идти. И ты не пойдешь со мной? — привела я последний довод.
— В кой-то веки я с ним солидарна, — усмехнулась подруга.
По ее лицу я уже видела, что она уперлась. Терпеть не могу это состояние у Руськи, когда она начинает упрямиться, тут любые аргументы бессильны, и доводы бесполезны.
