У нас в поместье я никогда не надевала подобного, я вообще любила кататься на лошадях в мужском костюме, бегать в соседнюю деревню к целительнице вообще в простом платье, без всяких этих сложностей, и часто вообще надевала брюки, потому что в них было удобнее перемещаться. Но здесь так нельзя. Здесь высший свет. От одной мысли надеть на себя брюки у местного женского общества может случиться обморок. Платье на мне сейчас такое огромное, специальные подушечки на бедрах зрительно расширяли фигуру по бокам, грудь затянута в корсет так, что мне нечем дышать. Пудра на лице. В итоге, я чувствую себя грязной, с нехваткой кислорода и с трудом перемещающейся из-за своих увеличенных габаритов. Хорошо еще я настояла на том, чтобы убрать с платья все эти дурацкие рюши, которые пачками крепились и на рукавах, и на подоле. Это же надо столько метров кружев на одно платье пришить. Я сама увлекалась кружевоплетением, но никогда не прикрепляла к платьям столько рюшей сразу. Совсем чуть-чуть, на крае рукава или на подоле юбки, чтобы было красиво, но просто. И сейчас мое платье без этого обилия метров кружев было, может быть, простовато, но я хотя бы не чувствовала себя ванильным тортом.
Чтобы там ни было, но соответствовать современным тенденциям было необходимо, чтобы найти себе жениха. Да, кстати, о каком таком женихе говорил Лукас? Данное заявление меня неприятно поразило, неужели мама согласилась с этим? Отец говорил мне, что я могу сама выбрать себе мужа, и он не отдаст меня против моей воли за кого бы то ни было. И я ему верила.
— Вот Вы где, Маринетт. Позвольте напомнить Вам о нашем танце. Прошу, Вашу руку, принцесса, — поклонился мне князь Лобковиц. Я же протянула ему руку, и мы направились в бальную залу.
— Хорошо, что вашего обращения ко мне не слышит ее Высочество, — улыбнулась я. — Иначе, она не пережила бы этого. Ну, какая я принцесса?
— Самая что ни на есть, настоящая, — он тоже улыбался. — Вы чудесны. Вы даже интереснее, чем я себе представлял, — рассыпал комплименты князь. А я уже забыла о предупреждении кузена. В обществе князя мне было так комфортно, мне он нравился.
— От кого же вы слышали обо мне? — осведомилась я совершенно без интереса, так, чтобы поддержать разговор.
Князь начал присматриваться ко мне внимательнее, а затем сказал странное:
— К-х-м, от нашего общего знакомого – Косты, ты его лучшая находка, лучший мастер печати, — а затем он остановился, как-то прищуривая глаза и наблюдая, наверное, ошарашенное выражение моего лица, — о-о-о, надо же, да ты еще до конца не проснулась? Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — не знаю, почему я продолжала этот странный разговор, чем-то он меня зацепил.
— Странно, уже давно пора бы все вспомнить… — Арсен продолжал пугать меня непонятными фразами. Самое страшное, что я верила ему. Я знала, что он говорит правду. И образ Косты стоял перед глазами, я знала человека с таким именем. Мне вдруг стало нехорошо, а Арсен, поняв, что со мной происходит, отвел меня на балкон, прочь с танцевальной залы, чтобы не привлекать к нам внимания, все равно я уже не могла двигаться в такт музыке.
Воспоминания обрушились на меня потоком. Я знала, всегда знала, что со мной что-то не так. Я не такая, как все остальные, кто меня окружал. И это чувство, постоянно преследующее меня чувство, неправильности происходящего, что я занимаю не свое место, что у меня не должно быть так, не должно. И страх внутри, ожидание, когда все закончится. У таких, как я, не бывает семьи, не бывает любящего отца, не бывает мамы. Все это недоступно, а у меня почему-то есть.
— Прости меня, Маринетт. Я не должен был так резко напоминать тебе о том, кто ты. Я был уверен, что ты уже сама все вспомнила. Обычно, после перерождения это происходит гораздо раньше… Да и я не ощущаю каких-либо отклонений…
Арсен неловко замолчал, всем своим видом демонстрируя сожаление. Но я понимала, рано или поздно, я бы все равно все вспомнила. Мне иногда снились странные сны, всплывали какие-то образы, строения, которых я никогда не видела, люди, которых я никогда не знала. Но я гнала прочь все эти мысли и воспоминания, желая лишь одного — почувствовать себя настоящим человеком.
Я проснулась. Будильник как всегда уже давно прозвонил, и на работу я катастрофически опоздала. Такой реальный сон, и там был Арсений Петрович. И теперь я была уверенна, что точно знала его раньше. И он хотел, чтобы я вспомнила это. Уже было совершенно бесполезно подниматься с кровати и спешить, все равно уже рабочий день начался, а меня в офисе не наблюдается. Теперь какая разница, приду я часом позже или раньше, а потому я валялась на кровати, радуясь отсутствию Лизки, чтобы иметь возможность побыть одной и обдумать увиденное, и не приходится сейчас ей что-то объяснять.
Тут раздался звук смс, прочла: «Можешь сегодня на работе не появляться. Даю тебе отгул. Выспись». Ему не нужно было подписываться, чтобы я поняла, от кого сообщение. Конечно же, от моего странного боса, который снится мне в странных снах, которые очень сложно отделить от яви.
Где же происходили события во сне? Мы говорили точно не на русском. И не на английском. Такой жесткий, отрывистый, шипящий, но в то же время очень эмоциональный и красивый язык. Сильный язык. Это был немецки. Точно, хотя я от многих слышала, что этот язык сухой и грубый, мне же он казался совершенным, идеальным, точным. Или это от того, что так много приятных воспоминаний было связанно у меня с этой страной, эмоций, восторгов, любви. И да, о стране, события происходили в Австрии. Я была именно там, вот точно знаю, и все. Очень хотелось встать и что-нибудь найти на немецком, какой-нибудь текст или песню, чтобы проверить уровень своего понимания языка. В школе у меня был английский. Он мне легко давался, очень. О других языках я никогда не думала. Мне не приходило в голову, что такая легкость освоения языка у меня была из-за того, что я уже знала его, и что я так же могу знать еще и другие языки. Я тогда бы никогда не пошла на экономический факультет, поступила бы на переводчика. Сейчас бы работала в международной компании… Да, я размечталась.
Тяжело вздохнув, все же поднялась с постели. Включила наш общий старенький компьютер, который мы использовали только ради интернета. Набрала в поиске фильмы на немецком. И начала просматривать, вслушиваясь в эту до боли знакомую речь. Сначала что-то понять было сложно, но! Я понимала. Пусть не так естественно, как русский, но понимала! Я никогда не изучала немецкого, ни в каком виде, но я могла понять суть фильма, примерно, о чем говорили герои. Я хочу еще что-нибудь вспомнить. Если сейчас ко мне воспоминания возвращаются во сне, то я буду спать.
Я снова залезла под одеяло, закрыла глаза, тщетно пытаясь уснуть. Мысли об Арсене не выходили у меня из головы. Если он такой же, как Константин и остальные, если он их знает, меня знает, так почему он не был с ними в тот день? Или таких, как они — наверное, уже стоит говорить, как мы — вообще много, и они как-то определяют себе подобных, узнают… Он узнал меня в торговом центре, не смотря на то, что я запечатанная. Он постоянно что-то подсовывает мне такое, что вызывает во мне бурю эмоций, тревожит мой покой, мне снятся сны. Кто он для меня? Интересно, он ответит, если я прямо спрошу? Но почему-то у меня было ощущение, что нет. Скажет, что-то вроде того, что мне сказал Константин, что я сама должна буду это вспомнить.
Я пока отогнала эти мысли. Что выдумывать, я скоро сама все вспомню. Если не сейчас, то, надеюсь, завтра-послезавтра вернется Константин, и мы еще раз проведем необходимую процедуру. И тогда точно все получится, я не буду сопротивляться, соберусь. Как же мне надоели все эти загадки и неясности.
Я собралась и вышла на улицу, пройтись, раз все равно не получается уснуть. Сейчас усиленно похожу, чтобы несколько утомить свое тело, а потом в обед предприниму еще одну попытку провалиться в сон.
Я ходила по парку, любуясь молодой зеленой листвой. Еще месяц, и ее цвет будет более насыщенным, темным. А сейчас она такая чистая, светлая. В парке гуляли мамочки с колясками, на детской площадке слышался детский смех. А я быстро ходила по тропинкам, вспоминая свой сон. Теплый восхищенный взгляд Арсена не шел у меня из головы, его улыбка, его комплименты. Отрицать больше не буду, мне он нравился, что в моем сне, что в роли моего шефа. Смущал, пугал, но был очень симпатичен. И внутри разгоралась надежда, что и он ко мне небезразличен, иначе, зачем ему нужно, чтобы я все вспомнила?
Я уже подходила к своему подъезду, когда оттуда выходил Вовка. Я замерла от удивления — что ему тут делать, Лиза уезжала вчера с ним, а сейчас на работе. Он тоже заметил меня, растерялся, но быстро взял себя в руки:
— Привет, — приветливая улыбка расползлась на его губах.
— Лизка на работе, — очень сухо сказала ему я, помня о предупреждении Арсения Петровича.
— Я знаю, я к тебе, — он присел на лавочку, жестом предлагая присоединиться к нему.
Мне совершенно не хотелось останавливаться и говорить с ним, да и не о чем. Но я все же притормозила. На лавочку я не села, но стояла рядом и ждала, что же он мне скажет.
— Мне Лизка сказала, что у тебя в пригороде есть дом, который остался тебе от бабушки. Это правда?
— Да, — произнесла я, совершенно не понимая, причем здесь бабушкин дом.
— Ты не думала его продать?
— Кому? Тебе? — я растерялась. Хотя, зачем ему старый дом, тем более, в пригороде. Но сам разговор и предположение казались мне неприятными.
— Нет, не мне, но я мог бы в этом помочь, — Вовка снова широко улыбнулся, выказывая расположение и заинтересованность. Я же напряглась. Мне не нравился он вообще, тем более, не собиралась я иметь с ним каких-либо дел, а уж о бабушкином доме даже упоминать не хотелось. Зачем, спрашивается, Лизка ему это доложила? С какой радости? Поговорить им, что ли, больше не о чем?
— Хорошо, если я соберусь продавать дом, я буду знать, к кому обращаться, — очень сухо сказала я, резко развернулась и зашла в подъезд.
Дверь в квартиру оказалась открытой. Странно. Вот я точно помню, что закрывала ее. И Вовка, вышедший из нашего подъезда, не мог же он к нам заходить? Не могла же Лиза дать ему ключи? Я огляделась, вроде бы ничего не пропало. Да и пропадать-то было особо нечему. Квартира съемная, вся мебель в ней старая, ее только на свалку вынести, да и только, она даром никому не нужна. Денег мы здесь не держали. А если точнее, то у нас никогда и не было больших сумм денег. Я, конечно, немного откладывала, но все накопления держала на карте. А у Близки средств всегда едва хватало до зарплаты. Драгоценностей я не носила, у Лизки было несколько золотых колец и цепочек, но они всегда были на ней. Да и договоренность у нас была с подругой, что все встречи с мужчинами не на нашей территории, она не могла дать ключи Вовке. Если только она так поступила из-за того, что я вчера с мужчиной заявилась. Так он даже не переступил порог подъезда, не то чтобы квартиры. Все же не думаю, что Лизка на такое способна. Наверное, все же это я забыла запереть дверь. Я немного успокоилась, хотя до этого я была несколько взволнованна, когда уходила, слишком многое мне пришлось пережить за последнее время. Да, точно, я могла забыть.
Я быстренько пообедала и легла в кровать, закрывая глаза и расслабляясь.
Я быстрым шагом прочесывала дорожки в парке, моя компаньонка еле поспевала за мной. Прочесывала — самое подходящее слово для определения моих действий. Я металась по парку, выглядывая по сторонам князя. Ну, где же он? Я с нетерпением ждала нашей встречи. Мы назначили свидание здесь, потому что это было безопасно, здесь было людно, женщины и мужчины не спеша прогуливались вдоль клумб и зеленых лужаек. Солнце палило нещадно, но на этот случай имелись зонтики. Я свой зонтик тоже уже давно раскрыла, и, по правде, он сильно мешал передвигаться, а чужие перекрывали мне обзор.
И вот на дорожке я увидела его. Чего мне стоило удержаться на месте, а не броситься ему на встречу. Князь Арсен Лобковиц. Он улыбался. Поравнявшись с нами, он поклонился в приветственном жесте. И не спеша пошел рядом снами, ведя непринужденную светскую беседу.
— Сегодня необычайно солнечный день, не правда ли? — Он всеми силами старался придать голосу незаинтересованный тон и показную обычную вежливость, хотя я знала, что он, как и я, мечтает поскорее сбежать от надоевших наблюдателей и побыть со мной хоть немножко наедине. Почему-то в доме моих родственников все были абсолютно против моего знакомства с чешским князем. Все приглашения на балы и приемы, на которых, возможно, мог бы присутствовать Арсен, для меня отменялись, то есть самые престижные места оказались для меня под запретом. Но вот князь почему-то всегда появлялся там, где его совершенно не ждали. В нашем доме постоянно ссылались на чью-либо болезнь, чтобы вежливо отказать в приеме «дорогого гостя». Лукас был постоянно злым и раздраженным. И я не совсем понимала, почему все так происходит. Если цель — выдать меня удачно замуж, а именно для этого мы прибыли в столицу, — то князь подходил для этого более, чем на сто процентов. Он был и богат, и знатен. И мне нравился, что лично для меня было самым важным.
Нас с Арсеном тянуло друг к другу с непреодолимой силой, и уже никто не мог помешать возникшему сильному чувству между нами, хотя нам и приходилось постараться, чтобы встретиться, преодолевая многочисленные препятствия, что выстраивали на нашем пути.
Вот и сегодня, мне пришлось с большой неохотой согласиться на прогулку в парке, а до этого несколько раз упомянуть о том, как я не люблю дневные прогулки на свежем воздухе, что было, естественно, ложью. Но зато я здесь, и мы «случайно» встретились с князем. Мои щеки залились румянцем, а в районе груди разливалось счастье. Как же я рада его видеть, и как тяжело скрывать это от окружающих. Моя сопровождающая приходилась мне какой-то дальней родственницей по отцу и считала своим долгом приглядывать за мной. Она была уже довольно преклонного возраста и довольно пышных размеров, она медленно перемещалась, то и дело поправляя свой парик.
Князь незаметно направлял нашу троицу в дальнюю, более заросшую и менее людимую, часть парка. Я не знаю, как он это делал, но дама совершенно не возражала, очарованно глядя на мужчину. Затем князь галантно помог женщине присесть на лавочку, поддерживая ее за локоток, а дальше быстро прислонил свою руку к ее лбу, и женщина прикрыла глаза и близлежащие окрестности огласили громовые раскаты храпа.
Я, все еще не веря, что свободна, широко раскрытыми глазами рассматривала эту мирную картину, искренне восхищаясь Арсеном. Он же, не теряя времени, потянул меня за руку, быстро увлекая за собой в небольшую чащу. Затем, когда мы скрылись с любопытных глаз, он остановился и сразу же приник к моим губам. Он целовал меня жадно, страстно, сминая мои губы и сильнее прижимая к себе. Чувствовалось, как сильно он скучал. Мои ноги стали ватными, и если бы не широкий ствол дерева, к которому уже прижималось мое тело и сильные руки Арсена, которые меня поддерживали, то я непременно бы упала. Глаза мужчины помутнели от страсти, мои руки обвились вокруг его шеи, а его поползли вниз по моим бедрам.
Чтобы там ни было, но соответствовать современным тенденциям было необходимо, чтобы найти себе жениха. Да, кстати, о каком таком женихе говорил Лукас? Данное заявление меня неприятно поразило, неужели мама согласилась с этим? Отец говорил мне, что я могу сама выбрать себе мужа, и он не отдаст меня против моей воли за кого бы то ни было. И я ему верила.
— Вот Вы где, Маринетт. Позвольте напомнить Вам о нашем танце. Прошу, Вашу руку, принцесса, — поклонился мне князь Лобковиц. Я же протянула ему руку, и мы направились в бальную залу.
— Хорошо, что вашего обращения ко мне не слышит ее Высочество, — улыбнулась я. — Иначе, она не пережила бы этого. Ну, какая я принцесса?
— Самая что ни на есть, настоящая, — он тоже улыбался. — Вы чудесны. Вы даже интереснее, чем я себе представлял, — рассыпал комплименты князь. А я уже забыла о предупреждении кузена. В обществе князя мне было так комфортно, мне он нравился.
— От кого же вы слышали обо мне? — осведомилась я совершенно без интереса, так, чтобы поддержать разговор.
Князь начал присматриваться ко мне внимательнее, а затем сказал странное:
— К-х-м, от нашего общего знакомого – Косты, ты его лучшая находка, лучший мастер печати, — а затем он остановился, как-то прищуривая глаза и наблюдая, наверное, ошарашенное выражение моего лица, — о-о-о, надо же, да ты еще до конца не проснулась? Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — не знаю, почему я продолжала этот странный разговор, чем-то он меня зацепил.
— Странно, уже давно пора бы все вспомнить… — Арсен продолжал пугать меня непонятными фразами. Самое страшное, что я верила ему. Я знала, что он говорит правду. И образ Косты стоял перед глазами, я знала человека с таким именем. Мне вдруг стало нехорошо, а Арсен, поняв, что со мной происходит, отвел меня на балкон, прочь с танцевальной залы, чтобы не привлекать к нам внимания, все равно я уже не могла двигаться в такт музыке.
Воспоминания обрушились на меня потоком. Я знала, всегда знала, что со мной что-то не так. Я не такая, как все остальные, кто меня окружал. И это чувство, постоянно преследующее меня чувство, неправильности происходящего, что я занимаю не свое место, что у меня не должно быть так, не должно. И страх внутри, ожидание, когда все закончится. У таких, как я, не бывает семьи, не бывает любящего отца, не бывает мамы. Все это недоступно, а у меня почему-то есть.
— Прости меня, Маринетт. Я не должен был так резко напоминать тебе о том, кто ты. Я был уверен, что ты уже сама все вспомнила. Обычно, после перерождения это происходит гораздо раньше… Да и я не ощущаю каких-либо отклонений…
Арсен неловко замолчал, всем своим видом демонстрируя сожаление. Но я понимала, рано или поздно, я бы все равно все вспомнила. Мне иногда снились странные сны, всплывали какие-то образы, строения, которых я никогда не видела, люди, которых я никогда не знала. Но я гнала прочь все эти мысли и воспоминания, желая лишь одного — почувствовать себя настоящим человеком.
***
Я проснулась. Будильник как всегда уже давно прозвонил, и на работу я катастрофически опоздала. Такой реальный сон, и там был Арсений Петрович. И теперь я была уверенна, что точно знала его раньше. И он хотел, чтобы я вспомнила это. Уже было совершенно бесполезно подниматься с кровати и спешить, все равно уже рабочий день начался, а меня в офисе не наблюдается. Теперь какая разница, приду я часом позже или раньше, а потому я валялась на кровати, радуясь отсутствию Лизки, чтобы иметь возможность побыть одной и обдумать увиденное, и не приходится сейчас ей что-то объяснять.
Тут раздался звук смс, прочла: «Можешь сегодня на работе не появляться. Даю тебе отгул. Выспись». Ему не нужно было подписываться, чтобы я поняла, от кого сообщение. Конечно же, от моего странного боса, который снится мне в странных снах, которые очень сложно отделить от яви.
Где же происходили события во сне? Мы говорили точно не на русском. И не на английском. Такой жесткий, отрывистый, шипящий, но в то же время очень эмоциональный и красивый язык. Сильный язык. Это был немецки. Точно, хотя я от многих слышала, что этот язык сухой и грубый, мне же он казался совершенным, идеальным, точным. Или это от того, что так много приятных воспоминаний было связанно у меня с этой страной, эмоций, восторгов, любви. И да, о стране, события происходили в Австрии. Я была именно там, вот точно знаю, и все. Очень хотелось встать и что-нибудь найти на немецком, какой-нибудь текст или песню, чтобы проверить уровень своего понимания языка. В школе у меня был английский. Он мне легко давался, очень. О других языках я никогда не думала. Мне не приходило в голову, что такая легкость освоения языка у меня была из-за того, что я уже знала его, и что я так же могу знать еще и другие языки. Я тогда бы никогда не пошла на экономический факультет, поступила бы на переводчика. Сейчас бы работала в международной компании… Да, я размечталась.
Тяжело вздохнув, все же поднялась с постели. Включила наш общий старенький компьютер, который мы использовали только ради интернета. Набрала в поиске фильмы на немецком. И начала просматривать, вслушиваясь в эту до боли знакомую речь. Сначала что-то понять было сложно, но! Я понимала. Пусть не так естественно, как русский, но понимала! Я никогда не изучала немецкого, ни в каком виде, но я могла понять суть фильма, примерно, о чем говорили герои. Я хочу еще что-нибудь вспомнить. Если сейчас ко мне воспоминания возвращаются во сне, то я буду спать.
Я снова залезла под одеяло, закрыла глаза, тщетно пытаясь уснуть. Мысли об Арсене не выходили у меня из головы. Если он такой же, как Константин и остальные, если он их знает, меня знает, так почему он не был с ними в тот день? Или таких, как они — наверное, уже стоит говорить, как мы — вообще много, и они как-то определяют себе подобных, узнают… Он узнал меня в торговом центре, не смотря на то, что я запечатанная. Он постоянно что-то подсовывает мне такое, что вызывает во мне бурю эмоций, тревожит мой покой, мне снятся сны. Кто он для меня? Интересно, он ответит, если я прямо спрошу? Но почему-то у меня было ощущение, что нет. Скажет, что-то вроде того, что мне сказал Константин, что я сама должна буду это вспомнить.
Я пока отогнала эти мысли. Что выдумывать, я скоро сама все вспомню. Если не сейчас, то, надеюсь, завтра-послезавтра вернется Константин, и мы еще раз проведем необходимую процедуру. И тогда точно все получится, я не буду сопротивляться, соберусь. Как же мне надоели все эти загадки и неясности.
***
Я собралась и вышла на улицу, пройтись, раз все равно не получается уснуть. Сейчас усиленно похожу, чтобы несколько утомить свое тело, а потом в обед предприниму еще одну попытку провалиться в сон.
Я ходила по парку, любуясь молодой зеленой листвой. Еще месяц, и ее цвет будет более насыщенным, темным. А сейчас она такая чистая, светлая. В парке гуляли мамочки с колясками, на детской площадке слышался детский смех. А я быстро ходила по тропинкам, вспоминая свой сон. Теплый восхищенный взгляд Арсена не шел у меня из головы, его улыбка, его комплименты. Отрицать больше не буду, мне он нравился, что в моем сне, что в роли моего шефа. Смущал, пугал, но был очень симпатичен. И внутри разгоралась надежда, что и он ко мне небезразличен, иначе, зачем ему нужно, чтобы я все вспомнила?
***
Я уже подходила к своему подъезду, когда оттуда выходил Вовка. Я замерла от удивления — что ему тут делать, Лиза уезжала вчера с ним, а сейчас на работе. Он тоже заметил меня, растерялся, но быстро взял себя в руки:
— Привет, — приветливая улыбка расползлась на его губах.
— Лизка на работе, — очень сухо сказала ему я, помня о предупреждении Арсения Петровича.
— Я знаю, я к тебе, — он присел на лавочку, жестом предлагая присоединиться к нему.
Мне совершенно не хотелось останавливаться и говорить с ним, да и не о чем. Но я все же притормозила. На лавочку я не села, но стояла рядом и ждала, что же он мне скажет.
— Мне Лизка сказала, что у тебя в пригороде есть дом, который остался тебе от бабушки. Это правда?
— Да, — произнесла я, совершенно не понимая, причем здесь бабушкин дом.
— Ты не думала его продать?
— Кому? Тебе? — я растерялась. Хотя, зачем ему старый дом, тем более, в пригороде. Но сам разговор и предположение казались мне неприятными.
— Нет, не мне, но я мог бы в этом помочь, — Вовка снова широко улыбнулся, выказывая расположение и заинтересованность. Я же напряглась. Мне не нравился он вообще, тем более, не собиралась я иметь с ним каких-либо дел, а уж о бабушкином доме даже упоминать не хотелось. Зачем, спрашивается, Лизка ему это доложила? С какой радости? Поговорить им, что ли, больше не о чем?
— Хорошо, если я соберусь продавать дом, я буду знать, к кому обращаться, — очень сухо сказала я, резко развернулась и зашла в подъезд.
Дверь в квартиру оказалась открытой. Странно. Вот я точно помню, что закрывала ее. И Вовка, вышедший из нашего подъезда, не мог же он к нам заходить? Не могла же Лиза дать ему ключи? Я огляделась, вроде бы ничего не пропало. Да и пропадать-то было особо нечему. Квартира съемная, вся мебель в ней старая, ее только на свалку вынести, да и только, она даром никому не нужна. Денег мы здесь не держали. А если точнее, то у нас никогда и не было больших сумм денег. Я, конечно, немного откладывала, но все накопления держала на карте. А у Близки средств всегда едва хватало до зарплаты. Драгоценностей я не носила, у Лизки было несколько золотых колец и цепочек, но они всегда были на ней. Да и договоренность у нас была с подругой, что все встречи с мужчинами не на нашей территории, она не могла дать ключи Вовке. Если только она так поступила из-за того, что я вчера с мужчиной заявилась. Так он даже не переступил порог подъезда, не то чтобы квартиры. Все же не думаю, что Лизка на такое способна. Наверное, все же это я забыла запереть дверь. Я немного успокоилась, хотя до этого я была несколько взволнованна, когда уходила, слишком многое мне пришлось пережить за последнее время. Да, точно, я могла забыть.
Я быстренько пообедала и легла в кровать, закрывая глаза и расслабляясь.
ГЛАВА 8
Я быстрым шагом прочесывала дорожки в парке, моя компаньонка еле поспевала за мной. Прочесывала — самое подходящее слово для определения моих действий. Я металась по парку, выглядывая по сторонам князя. Ну, где же он? Я с нетерпением ждала нашей встречи. Мы назначили свидание здесь, потому что это было безопасно, здесь было людно, женщины и мужчины не спеша прогуливались вдоль клумб и зеленых лужаек. Солнце палило нещадно, но на этот случай имелись зонтики. Я свой зонтик тоже уже давно раскрыла, и, по правде, он сильно мешал передвигаться, а чужие перекрывали мне обзор.
И вот на дорожке я увидела его. Чего мне стоило удержаться на месте, а не броситься ему на встречу. Князь Арсен Лобковиц. Он улыбался. Поравнявшись с нами, он поклонился в приветственном жесте. И не спеша пошел рядом снами, ведя непринужденную светскую беседу.
— Сегодня необычайно солнечный день, не правда ли? — Он всеми силами старался придать голосу незаинтересованный тон и показную обычную вежливость, хотя я знала, что он, как и я, мечтает поскорее сбежать от надоевших наблюдателей и побыть со мной хоть немножко наедине. Почему-то в доме моих родственников все были абсолютно против моего знакомства с чешским князем. Все приглашения на балы и приемы, на которых, возможно, мог бы присутствовать Арсен, для меня отменялись, то есть самые престижные места оказались для меня под запретом. Но вот князь почему-то всегда появлялся там, где его совершенно не ждали. В нашем доме постоянно ссылались на чью-либо болезнь, чтобы вежливо отказать в приеме «дорогого гостя». Лукас был постоянно злым и раздраженным. И я не совсем понимала, почему все так происходит. Если цель — выдать меня удачно замуж, а именно для этого мы прибыли в столицу, — то князь подходил для этого более, чем на сто процентов. Он был и богат, и знатен. И мне нравился, что лично для меня было самым важным.
Нас с Арсеном тянуло друг к другу с непреодолимой силой, и уже никто не мог помешать возникшему сильному чувству между нами, хотя нам и приходилось постараться, чтобы встретиться, преодолевая многочисленные препятствия, что выстраивали на нашем пути.
Вот и сегодня, мне пришлось с большой неохотой согласиться на прогулку в парке, а до этого несколько раз упомянуть о том, как я не люблю дневные прогулки на свежем воздухе, что было, естественно, ложью. Но зато я здесь, и мы «случайно» встретились с князем. Мои щеки залились румянцем, а в районе груди разливалось счастье. Как же я рада его видеть, и как тяжело скрывать это от окружающих. Моя сопровождающая приходилась мне какой-то дальней родственницей по отцу и считала своим долгом приглядывать за мной. Она была уже довольно преклонного возраста и довольно пышных размеров, она медленно перемещалась, то и дело поправляя свой парик.
Князь незаметно направлял нашу троицу в дальнюю, более заросшую и менее людимую, часть парка. Я не знаю, как он это делал, но дама совершенно не возражала, очарованно глядя на мужчину. Затем князь галантно помог женщине присесть на лавочку, поддерживая ее за локоток, а дальше быстро прислонил свою руку к ее лбу, и женщина прикрыла глаза и близлежащие окрестности огласили громовые раскаты храпа.
Я, все еще не веря, что свободна, широко раскрытыми глазами рассматривала эту мирную картину, искренне восхищаясь Арсеном. Он же, не теряя времени, потянул меня за руку, быстро увлекая за собой в небольшую чащу. Затем, когда мы скрылись с любопытных глаз, он остановился и сразу же приник к моим губам. Он целовал меня жадно, страстно, сминая мои губы и сильнее прижимая к себе. Чувствовалось, как сильно он скучал. Мои ноги стали ватными, и если бы не широкий ствол дерева, к которому уже прижималось мое тело и сильные руки Арсена, которые меня поддерживали, то я непременно бы упала. Глаза мужчины помутнели от страсти, мои руки обвились вокруг его шеи, а его поползли вниз по моим бедрам.
