Вот как он угадал, что это я. Я прикрыла за собой дверь, несмело остановившись у порога.
— Проходи, садись, — его голос звучал спокойно, и лишь подергивание вены на шее выдавало волнение шефа. Я осторожно прошла и села на стул. И мы молча уставились друг на друга. Первым прервал молчание Арсений:
— Что-нибудь вспомнила? — хорошо, что мы больше не играем в игры с непониманием и не узнаванием. Он с надеждой вглядывался в мое лицо. Я не пыталась скрывать свои мысли.
— Мне кое-что снилось. Я знала Вас раньше, — от моего Вы он поморщился, но ничего не сказал. Медленно поднялся и не спеша подошел ко мне, присел на корточки около моего стула, взял мои руки, которые до этого располагались на моих коленях, и поднес их к своим губам. Я замерла в ожидании ласки, немного вжимаясь в спинку стула. Арсений легонько коснулся моих ладошек. Поцеловал одну, вторую, затем отпустил их, положив обратно на мои колени, а руками обвил мою талию, прислоняя свою голову к моей груди:
— Я так соскучился, Марина, — прошептал он срывающимся хриплым голосом. А мне стало неловко. Словно я обманываю его. Потому что я уже совершенно не та Маринетт, что снилась мне. Девушка из моего сна была смелая, решительная, дерзкая, жизнь в ней словно бурлила. Она умела смеяться, веселиться, радоваться и печалиться. А я. Я совсем не такая. Я вообще до встречи с Арсением не испытывала ярких эмоций, кроме, разве что, страха и ужаса во сне.
— Я не все вспомнила, только какие-то кусочки, — не смело начала было я, а он меня перебил:
— Ты обязательно все вспомнишь, Марина, — с чувством произнес Арсений, обнимая меня крепче и собираясь поцеловать. Он практически уже приблизился своими губами к моим, я чувствовала его теплое дыхание на своем лице, его пальцы скользили по моей спине. И скажу честно, я много раз представляла, как он меня целует. Эти мысли казались такими совершенно нереальными. И я желала этого. Во сне вообще все происходило легко, естественно. И вот все это сейчас могло бы свершиться на яву. Но я не выдержала, вскочив со стула и отталкивая мужчину от себя:
— Простите, все то, что мне приснилось, кажется таким не реальным… Как будто это все не со мной было. Я совсем не та девушка. Я словно фильм посмотрела, фильм про меня, но все-таки фильм. Он не имеет ничего общего с моей настоящей жизнью.
На лице Арсения отразилась борьба чувств, он пытался взять себя в руки, но ему это давалось с трудом. Это длилось всего лишь несколько секунд. И вот уже передо мной снова сидел непробиваемый суровый шеф, который ледяным голосом произнес:
— Хорошо, я понял. Возвращайся к работе. Я вызову тебя чуть позднее.
Я действительно желала поцелуя и его ласк, меня тянуло к нему, но что-то непреодолимой стеной стояло между нами. Это сложно объяснить даже самой себе, не то, что ему. Мне что-то мешало, у меня внутри словно что-то срабатывало, не давая мне расслабиться и принять его объятия. Возможно, это от того, что действительно, я еще мало что вспомнила. А, может быть, между нами что-то произошло, что влияет на мое отношение к нему? Я не знаю, не помню. Но чувствую, что между нами что-то есть. Есть чувства, и есть эта преграда. И я пока не понимаю ее природу.
Я неловко поднялась. Ноги, оказалось, дрожали. Еле добралась до своего рабочего места, уткнулась в монитор и некоторое время просто сидела, всматриваясь, думая о своем. Я не могу точно сказать, почему я оттолкнула Арсения. Мне хотелось этого поцелуя, но эти сны. Я не знаю, что случилось с той Маринетт, почему я сейчас здесь и ничего не помню, но точно, что ничего хорошего тогда не произошло. Во мне боролось столько чувств — тревога, не понимание, страх, любопытство, желание. Меня и влекло к этому мужчине и отталкивало от него одновременно. Я и жаждала близости с ним и одновременно боялась ее. Чего-то в этой истории не хватает. Мне просто необходимо вспомнить все, по-настоящему, а не эти кусочки, чтобы представлять картину происходящего целиком.
Вывел меня из этого состояния телефонный звонок.
— Привет, — раздался в трубке знакомый голос Константина. Он сделал как всегда небольшую паузу, давая мне осознать, кто звонит. Номер был незнакомый, но я все равно узнала голос. Сколько же у него телефонных номеров. Каждый раз, когда он звонил, это был новый номер. Но я почему-то все равно узнавала его сразу же, по первому слову, по манере говорить, по интонации.
— Приходи завтра, в центр, будем решать вопрос с твоей памятью, — продолжил он. Константин говорил так уверенно, словно я не могла не прийти. В общем-то, так и было.
— Хорошо. Знаешь, мне все время снятся сны, я что-то вспоминаю… — решила поделиться я важной информацией. В трубке некоторое время раздавалось молчание, а потом короткое:
— Это хорошо, Марина, хорошо, — мне показалось, что на том конце улыбаются, хотя я точно не могла этого знать, просто ощущение. — У нас все получится.
И положил трубку, и сразу же раздался другой звонок, Наталья Ивановна отошла, а я ближе всех остальных находилась к телефонному аппарату. К тому же у меня было стойкое ощущение, что это меня. Я подошла к телефону, на том конце шеф сухим голосом бросил:
— Зайди.
И все. Наверное, у меня были такие испуганные глаза, что все окружающие сразу же невольно мне посочувствовали и ободряюще виновато заулыбались.
Шеф сидел за своим столом, перебирая бумажки и не поднимая на меня глаз. Словно не было с утра нашей встречи, не было нашего разговора. Я жутко нервничала целый день, не зная, чего ожидать от Арсения Петровича.
— Завтра мы едем на неделю в еще один филиал, в область. Скорее всего, корни нестыковок находятся там.
— Я не поеду, — воскликнула я, испуганно округляя глаза.
— Ты поедешь, Марина, — очень спокойно и уверенно произнес шеф, вглядываясь в мое лицо и морщась. Конечно, в моей голове была каша. Я перебирала предлоги, какие могла бы придумать, чтобы только никуда не ехать, от похода к врачу до употребления слабительного.
— Марина, это шанс оправдать твоего шефа, Бориса Сергеевича, доказать, что его вины в происходящем нет, и в целом положительно скажется на будущем всего филиала. Неужели тебе все равно, что будет со всеми работающими здесь людьми?
Арсений Петрович говорил спокойно, объясняя. Внутри меня начала просыпаться совесть и чувство ответственности, которая переживала за наш дружный коллектив, за бывшего шефа. Если от меня зависело положение всего филиала, если я могла помочь, то я должна была это сделать. Сомнение отразилось на моем лице. Наш филиал, моя работа, люди, с которыми я столько лет работала, или попытка вспомнить прошлое, себя, шанс все понять. Я не могла выбрать. Один день, мне нужен всего один день. Я с мольбой посмотрела на Арсения:
— Пожалуйста, только не завтра. Я поеду, я сделаю все, что нужно, только не завтра.
Он о чем-то рассуждал, затем, приняв решение, легонько кивнул головой, соглашаясь:
— Хорошо. Будь готова послезавтра. Оформляй командировку.
На следующий день после работы я ехала на встречу с Константином. Я подошла к уже знакомому мне зданию центра, заходила внутрь я уже более уверенно, чем в предыдущие мои посещения. Торопливо натянула бахилы, прошмыгнув на лестничный проем, поднялась в уже знакомый мне кабинет. Компания была в том же составе, плюс еще один странный человек. Это была невысокая плотная женщина с широкой спиной и пышной грудью, наверное, пятого или шестого размера. Если бы не эта грудь, ее вообще было бы легко принять за мужчину. Над верхней губой наблюдались темные толстые волоски усов, а так же на подбородке присутствовали волосы, а руки вообще были покрыты длинными и густыми зарослями. Если все остальные — Макс, Петр и даже Кати — приветливо поздоровались, то эта дама осматривала меня придирчиво, внимательно, обходя со всех сторон, а Константин ждал ее вердикта. Заговорила она низким басом, приводя меня в легкое замешательство. Может быть, это действительно мужчина, только с грудью, а не сильно волосатая женщина с гормональными нарушениями?
— Н-да, интересный случай… — протянула дама мужским голосом. — Но вполне, я думаю, мне по силам.
— Жек, ты видишь, ее печать как решето, появились тонкие места? Готов поклясться, что во время нашей последней встречи их не было. Даже наоборот, Марина закрыла даже то одно слабое место, что мы обнаружили, — спросил Константин этого субъекта.
— Марина, я — Жек, — подмигнул мне этот непонятного пола человек, представляясь. И, видя мое замешательство, пояснил. — Сбой программы при перерождении. Я — мужчина!
Чуть ли не ударил он себя по груди, выпячивая ее все больше вперед. А все остальные тщетно пытались скрыть улыбки. Мне даже стало несколько жалко его или ее.
— Марина, Жек обычно мужчина, — все же решил пояснить мне Константин. — Ты вспомнила что-нибудь о спейшерах? — я утвердительно кивнула. — Так вот, обычно сущность при перерождении склонна рождаться всегда одного и того же пола. И Жек всегда был мужчиной. Но иногда случается непредвиденное, происходят сбои. И в этот раз произошел какой-то сбой, что-то пошло не так. И Жек родился женщиной. Но только снаружи. Сущность же как всегда неизменна.
— Я мужчина, — упорствовала это мужеподобное существо, сдвигая брови и готовясь наброситься на любого, кто будет доказывать обратное. Но желающих оспорить данный факт не нашлось. Все молчали.
— Сейчас он нам слишком нужен, чтобы мы могли потерять даже лет десять на его перерождение ради точного определения его половой принадлежности.
Дальше все согласились, что не стоит терять время и необходимо сразу же приниматься за дело, ради которого все здесь и собрались, — попытки восстановить мою память. Все заняли свои позиции, как и в нашу предыдущую встречу. Кати подключила ко мне различные приборы и устройства, от меня тянулись тонкие проводочки, а на экране монитора начали отображаться данные. На соседней кушетке расположился или расположилась Жек, нас соединили между собой проводами. Петр восхищенно бурчал, «до чего дошел прогресс», и как он облегчает нам, спейшерам, наши манипуляции. Из чего я сделала вывод, что приборы, в общем-то, самые что ни на есть обычные. То есть, простой человек при всем желании не сможет добиться с помощью них каких-либо результатов, для людей это просто груда электроники и металла. Все сверх возможности появляются благодаря способностям спейшеров, они как бы расширяют потенциал приборов. Кати наблюдала за дисплеями. Константин сидел рядом со мной, разместив свои руки на моем лбу. Петр с Максом расположились рядом и просто наблюдали. Константин давал последние инструкции:
— Марина, ничего не бойся. Твоя печать ослабла, ты начала вспоминать о том, кто ты. Жек протащит тебя сквозь стену. У него огромный опыт по взлому печатей, — усмехнулся Костя.
— Жек, а ты не пытайся идти легким путем, мы в прошлый раз так действовали с Максом. Там что-то есть, в той жизни, что вспоминается и ослабляет печать. Не смотря на кажущуюся прозрачность, эти воспоминания очень болезненные, Марина очень не хочет что-то вспоминать, а потому она непроизвольно начнет сопротивляться. Увидишь прорехи, не лезь туда, лучше как-то обойди их. Ты меня понял?
Жек утвердительно кивнул:
— Разберемся…
Я же, волнуясь, схватила Костю за руку и рассказала:
— Я вспомнила тебя, ты приходил за мной в той жизни, ты нашел меня. Но я не пошла. Расскажи мне, что было дальше…
Костя, почесал рукой свою небольшую бородку, раздумывая, что мне сказать.
— Х-м-м, я нашел тебя, Марина. Но в твоей жизни произошел какой-то сбой, обычно у спейшеров не бывает семьи, они рождаются в таких условиях, чтобы не было родственных привязок. А у тебя в семнадцать лет все еще была семья, и я надеялся, что когда ты все вспомнишь, ты оставишь ее. Но, видно, семейные связи все же очень сильны, не спроста провиденье, само мироздание их не допускает. Ты со мной не пошла. Я дал тебе время на раздумья. Но оно вышло, а ты так и не появилась. Я расспрашивал в деревне о тебе, о дочери барона, и люди охотно рассказывали. Я узнал от крестьян, что ты собираешься замуж.
— Замуж? — я заинтересовалась этим моментом. Все-таки я вышла замуж за Арсена? Моя мама дала согласие? Странно, почему тогда я все-таки здесь, и что же случилось… Почему мне потребовалось перерождение? Причем такое странное, с печатью…
— Да, за своего кузена. Я тогда понял, что ты так вжилась в свою человеческую роль, что точно не поедешь со мной. Пока, во всяком случае… Я решил, что у тебя есть право на то, чтобы прожить так, как тебе хотелось. Побыть дочерью, женой. Я не знаю, чтобы я дклал на твоем месте, мне никогда такого на мою долю не выподало… Наверное, я поступил бы точно так же, как ты… А потому я отпустил тебя. И я уехал, желая тебе быть счастливой. Когда ты стала бы готовой, ты всегда бы смогла найти меня. Конечно, я потерял лучшего запечатывающего, но я знал, что это не навсегда. Человеческая жизнь, к сожалению, так скоротечна….
Я так опешила от этой новости, что всю остальную речь Константина воспринимала уже плохо. Я собиралась выйти замуж за Лукаса? Вот это да! Почему? За своего троюродного брата! Хотя, наверное, в те временя браки между кузенами вполне были допустимы и даже желанны. Только я точно знаю, что любви к Лукасу я не питала, я вообще не воспринимала его как мужчину. Да и он относился ко мне как к сестре, как мне казалось. Или все было не так? Отрывки памяти не дают полной картины того, что происходило. Костя говорил еще что-то, но я так растерялась из-за этой новости, что никак не могла сложить все воедино.
— А потом я узнал, что ты умерла…
Так. Похоже, я прослушала что-то важное.
— Умерла? — Как я поняла, спейшеры живут гораздо дольше людей, хотя, если умирают, то потом помнят. А мне тогда было только семнадцать, то есть я только переродилась. И я умерла. А теперь я ничего не помню. Вся гамма чувств и сомнений отразилась у меня на лице, Костя ободряюще сжал мне ладонь. — Сбой программы?
— О, нет! — покачал головой Костя. — Может быть, в той жизни и был сбой из-за наличия родственных связей. Но не в этой. Твоя печать не случайность. Ее поставил лучший мастер печати. А лучшая — это ты. Это твоя работа, это точно, Марина, ты поставила себя печать.
— Может быть, все же кто-то меня запечатал? — не понимала я, зачем мне понадобилось это странное действо. Столько новостей за один раз — и Лукас в качестве жениха, и скорая непонятная смерть, и эта печать…
— Нет, Марина. Это твоя работа, — покачал головой Костя. — Если бы не эта печать, мы бы давно тебя нашли. Даже простого переродившегося человека можно отыскать без особых проблемм, а спейшера тем более. Но ты теперь стала нечто среднее, ты не спейшер, тебя не вычислить как спейшера, но и как человек ранее твоя сущность не была замечена, то есть твоя печать абсолютно новая. Ты больше похожа на молодую сущность, только-только родившуюся на этой земле. На твоей печати отпечатки всего лишь пары жизней.
Я молчала. Все запутывалось только сильнее. Получается, я проживаю уже несколько жизней как обычный человек? Я зачем-то поставила на себе печать. Для чего? Чтобы меня не нашли? Но если так, то кто? От кого я скрывалась? Или это было нужно специально для того, чтобы все забыть? И именно поэтому я так сопротивляюсь и не хочу вспоминать?
— Проходи, садись, — его голос звучал спокойно, и лишь подергивание вены на шее выдавало волнение шефа. Я осторожно прошла и села на стул. И мы молча уставились друг на друга. Первым прервал молчание Арсений:
— Что-нибудь вспомнила? — хорошо, что мы больше не играем в игры с непониманием и не узнаванием. Он с надеждой вглядывался в мое лицо. Я не пыталась скрывать свои мысли.
— Мне кое-что снилось. Я знала Вас раньше, — от моего Вы он поморщился, но ничего не сказал. Медленно поднялся и не спеша подошел ко мне, присел на корточки около моего стула, взял мои руки, которые до этого располагались на моих коленях, и поднес их к своим губам. Я замерла в ожидании ласки, немного вжимаясь в спинку стула. Арсений легонько коснулся моих ладошек. Поцеловал одну, вторую, затем отпустил их, положив обратно на мои колени, а руками обвил мою талию, прислоняя свою голову к моей груди:
— Я так соскучился, Марина, — прошептал он срывающимся хриплым голосом. А мне стало неловко. Словно я обманываю его. Потому что я уже совершенно не та Маринетт, что снилась мне. Девушка из моего сна была смелая, решительная, дерзкая, жизнь в ней словно бурлила. Она умела смеяться, веселиться, радоваться и печалиться. А я. Я совсем не такая. Я вообще до встречи с Арсением не испытывала ярких эмоций, кроме, разве что, страха и ужаса во сне.
— Я не все вспомнила, только какие-то кусочки, — не смело начала было я, а он меня перебил:
— Ты обязательно все вспомнишь, Марина, — с чувством произнес Арсений, обнимая меня крепче и собираясь поцеловать. Он практически уже приблизился своими губами к моим, я чувствовала его теплое дыхание на своем лице, его пальцы скользили по моей спине. И скажу честно, я много раз представляла, как он меня целует. Эти мысли казались такими совершенно нереальными. И я желала этого. Во сне вообще все происходило легко, естественно. И вот все это сейчас могло бы свершиться на яву. Но я не выдержала, вскочив со стула и отталкивая мужчину от себя:
— Простите, все то, что мне приснилось, кажется таким не реальным… Как будто это все не со мной было. Я совсем не та девушка. Я словно фильм посмотрела, фильм про меня, но все-таки фильм. Он не имеет ничего общего с моей настоящей жизнью.
На лице Арсения отразилась борьба чувств, он пытался взять себя в руки, но ему это давалось с трудом. Это длилось всего лишь несколько секунд. И вот уже передо мной снова сидел непробиваемый суровый шеф, который ледяным голосом произнес:
— Хорошо, я понял. Возвращайся к работе. Я вызову тебя чуть позднее.
Я действительно желала поцелуя и его ласк, меня тянуло к нему, но что-то непреодолимой стеной стояло между нами. Это сложно объяснить даже самой себе, не то, что ему. Мне что-то мешало, у меня внутри словно что-то срабатывало, не давая мне расслабиться и принять его объятия. Возможно, это от того, что действительно, я еще мало что вспомнила. А, может быть, между нами что-то произошло, что влияет на мое отношение к нему? Я не знаю, не помню. Но чувствую, что между нами что-то есть. Есть чувства, и есть эта преграда. И я пока не понимаю ее природу.
Я неловко поднялась. Ноги, оказалось, дрожали. Еле добралась до своего рабочего места, уткнулась в монитор и некоторое время просто сидела, всматриваясь, думая о своем. Я не могу точно сказать, почему я оттолкнула Арсения. Мне хотелось этого поцелуя, но эти сны. Я не знаю, что случилось с той Маринетт, почему я сейчас здесь и ничего не помню, но точно, что ничего хорошего тогда не произошло. Во мне боролось столько чувств — тревога, не понимание, страх, любопытство, желание. Меня и влекло к этому мужчине и отталкивало от него одновременно. Я и жаждала близости с ним и одновременно боялась ее. Чего-то в этой истории не хватает. Мне просто необходимо вспомнить все, по-настоящему, а не эти кусочки, чтобы представлять картину происходящего целиком.
***
Вывел меня из этого состояния телефонный звонок.
— Привет, — раздался в трубке знакомый голос Константина. Он сделал как всегда небольшую паузу, давая мне осознать, кто звонит. Номер был незнакомый, но я все равно узнала голос. Сколько же у него телефонных номеров. Каждый раз, когда он звонил, это был новый номер. Но я почему-то все равно узнавала его сразу же, по первому слову, по манере говорить, по интонации.
— Приходи завтра, в центр, будем решать вопрос с твоей памятью, — продолжил он. Константин говорил так уверенно, словно я не могла не прийти. В общем-то, так и было.
— Хорошо. Знаешь, мне все время снятся сны, я что-то вспоминаю… — решила поделиться я важной информацией. В трубке некоторое время раздавалось молчание, а потом короткое:
— Это хорошо, Марина, хорошо, — мне показалось, что на том конце улыбаются, хотя я точно не могла этого знать, просто ощущение. — У нас все получится.
И положил трубку, и сразу же раздался другой звонок, Наталья Ивановна отошла, а я ближе всех остальных находилась к телефонному аппарату. К тому же у меня было стойкое ощущение, что это меня. Я подошла к телефону, на том конце шеф сухим голосом бросил:
— Зайди.
И все. Наверное, у меня были такие испуганные глаза, что все окружающие сразу же невольно мне посочувствовали и ободряюще виновато заулыбались.
Шеф сидел за своим столом, перебирая бумажки и не поднимая на меня глаз. Словно не было с утра нашей встречи, не было нашего разговора. Я жутко нервничала целый день, не зная, чего ожидать от Арсения Петровича.
— Завтра мы едем на неделю в еще один филиал, в область. Скорее всего, корни нестыковок находятся там.
— Я не поеду, — воскликнула я, испуганно округляя глаза.
— Ты поедешь, Марина, — очень спокойно и уверенно произнес шеф, вглядываясь в мое лицо и морщась. Конечно, в моей голове была каша. Я перебирала предлоги, какие могла бы придумать, чтобы только никуда не ехать, от похода к врачу до употребления слабительного.
— Марина, это шанс оправдать твоего шефа, Бориса Сергеевича, доказать, что его вины в происходящем нет, и в целом положительно скажется на будущем всего филиала. Неужели тебе все равно, что будет со всеми работающими здесь людьми?
Арсений Петрович говорил спокойно, объясняя. Внутри меня начала просыпаться совесть и чувство ответственности, которая переживала за наш дружный коллектив, за бывшего шефа. Если от меня зависело положение всего филиала, если я могла помочь, то я должна была это сделать. Сомнение отразилось на моем лице. Наш филиал, моя работа, люди, с которыми я столько лет работала, или попытка вспомнить прошлое, себя, шанс все понять. Я не могла выбрать. Один день, мне нужен всего один день. Я с мольбой посмотрела на Арсения:
— Пожалуйста, только не завтра. Я поеду, я сделаю все, что нужно, только не завтра.
Он о чем-то рассуждал, затем, приняв решение, легонько кивнул головой, соглашаясь:
— Хорошо. Будь готова послезавтра. Оформляй командировку.
ГЛАВА 10
На следующий день после работы я ехала на встречу с Константином. Я подошла к уже знакомому мне зданию центра, заходила внутрь я уже более уверенно, чем в предыдущие мои посещения. Торопливо натянула бахилы, прошмыгнув на лестничный проем, поднялась в уже знакомый мне кабинет. Компания была в том же составе, плюс еще один странный человек. Это была невысокая плотная женщина с широкой спиной и пышной грудью, наверное, пятого или шестого размера. Если бы не эта грудь, ее вообще было бы легко принять за мужчину. Над верхней губой наблюдались темные толстые волоски усов, а так же на подбородке присутствовали волосы, а руки вообще были покрыты длинными и густыми зарослями. Если все остальные — Макс, Петр и даже Кати — приветливо поздоровались, то эта дама осматривала меня придирчиво, внимательно, обходя со всех сторон, а Константин ждал ее вердикта. Заговорила она низким басом, приводя меня в легкое замешательство. Может быть, это действительно мужчина, только с грудью, а не сильно волосатая женщина с гормональными нарушениями?
— Н-да, интересный случай… — протянула дама мужским голосом. — Но вполне, я думаю, мне по силам.
— Жек, ты видишь, ее печать как решето, появились тонкие места? Готов поклясться, что во время нашей последней встречи их не было. Даже наоборот, Марина закрыла даже то одно слабое место, что мы обнаружили, — спросил Константин этого субъекта.
— Марина, я — Жек, — подмигнул мне этот непонятного пола человек, представляясь. И, видя мое замешательство, пояснил. — Сбой программы при перерождении. Я — мужчина!
Чуть ли не ударил он себя по груди, выпячивая ее все больше вперед. А все остальные тщетно пытались скрыть улыбки. Мне даже стало несколько жалко его или ее.
— Марина, Жек обычно мужчина, — все же решил пояснить мне Константин. — Ты вспомнила что-нибудь о спейшерах? — я утвердительно кивнула. — Так вот, обычно сущность при перерождении склонна рождаться всегда одного и того же пола. И Жек всегда был мужчиной. Но иногда случается непредвиденное, происходят сбои. И в этот раз произошел какой-то сбой, что-то пошло не так. И Жек родился женщиной. Но только снаружи. Сущность же как всегда неизменна.
— Я мужчина, — упорствовала это мужеподобное существо, сдвигая брови и готовясь наброситься на любого, кто будет доказывать обратное. Но желающих оспорить данный факт не нашлось. Все молчали.
— Сейчас он нам слишком нужен, чтобы мы могли потерять даже лет десять на его перерождение ради точного определения его половой принадлежности.
Дальше все согласились, что не стоит терять время и необходимо сразу же приниматься за дело, ради которого все здесь и собрались, — попытки восстановить мою память. Все заняли свои позиции, как и в нашу предыдущую встречу. Кати подключила ко мне различные приборы и устройства, от меня тянулись тонкие проводочки, а на экране монитора начали отображаться данные. На соседней кушетке расположился или расположилась Жек, нас соединили между собой проводами. Петр восхищенно бурчал, «до чего дошел прогресс», и как он облегчает нам, спейшерам, наши манипуляции. Из чего я сделала вывод, что приборы, в общем-то, самые что ни на есть обычные. То есть, простой человек при всем желании не сможет добиться с помощью них каких-либо результатов, для людей это просто груда электроники и металла. Все сверх возможности появляются благодаря способностям спейшеров, они как бы расширяют потенциал приборов. Кати наблюдала за дисплеями. Константин сидел рядом со мной, разместив свои руки на моем лбу. Петр с Максом расположились рядом и просто наблюдали. Константин давал последние инструкции:
— Марина, ничего не бойся. Твоя печать ослабла, ты начала вспоминать о том, кто ты. Жек протащит тебя сквозь стену. У него огромный опыт по взлому печатей, — усмехнулся Костя.
— Жек, а ты не пытайся идти легким путем, мы в прошлый раз так действовали с Максом. Там что-то есть, в той жизни, что вспоминается и ослабляет печать. Не смотря на кажущуюся прозрачность, эти воспоминания очень болезненные, Марина очень не хочет что-то вспоминать, а потому она непроизвольно начнет сопротивляться. Увидишь прорехи, не лезь туда, лучше как-то обойди их. Ты меня понял?
Жек утвердительно кивнул:
— Разберемся…
Я же, волнуясь, схватила Костю за руку и рассказала:
— Я вспомнила тебя, ты приходил за мной в той жизни, ты нашел меня. Но я не пошла. Расскажи мне, что было дальше…
Костя, почесал рукой свою небольшую бородку, раздумывая, что мне сказать.
— Х-м-м, я нашел тебя, Марина. Но в твоей жизни произошел какой-то сбой, обычно у спейшеров не бывает семьи, они рождаются в таких условиях, чтобы не было родственных привязок. А у тебя в семнадцать лет все еще была семья, и я надеялся, что когда ты все вспомнишь, ты оставишь ее. Но, видно, семейные связи все же очень сильны, не спроста провиденье, само мироздание их не допускает. Ты со мной не пошла. Я дал тебе время на раздумья. Но оно вышло, а ты так и не появилась. Я расспрашивал в деревне о тебе, о дочери барона, и люди охотно рассказывали. Я узнал от крестьян, что ты собираешься замуж.
— Замуж? — я заинтересовалась этим моментом. Все-таки я вышла замуж за Арсена? Моя мама дала согласие? Странно, почему тогда я все-таки здесь, и что же случилось… Почему мне потребовалось перерождение? Причем такое странное, с печатью…
— Да, за своего кузена. Я тогда понял, что ты так вжилась в свою человеческую роль, что точно не поедешь со мной. Пока, во всяком случае… Я решил, что у тебя есть право на то, чтобы прожить так, как тебе хотелось. Побыть дочерью, женой. Я не знаю, чтобы я дклал на твоем месте, мне никогда такого на мою долю не выподало… Наверное, я поступил бы точно так же, как ты… А потому я отпустил тебя. И я уехал, желая тебе быть счастливой. Когда ты стала бы готовой, ты всегда бы смогла найти меня. Конечно, я потерял лучшего запечатывающего, но я знал, что это не навсегда. Человеческая жизнь, к сожалению, так скоротечна….
Я так опешила от этой новости, что всю остальную речь Константина воспринимала уже плохо. Я собиралась выйти замуж за Лукаса? Вот это да! Почему? За своего троюродного брата! Хотя, наверное, в те временя браки между кузенами вполне были допустимы и даже желанны. Только я точно знаю, что любви к Лукасу я не питала, я вообще не воспринимала его как мужчину. Да и он относился ко мне как к сестре, как мне казалось. Или все было не так? Отрывки памяти не дают полной картины того, что происходило. Костя говорил еще что-то, но я так растерялась из-за этой новости, что никак не могла сложить все воедино.
— А потом я узнал, что ты умерла…
Так. Похоже, я прослушала что-то важное.
— Умерла? — Как я поняла, спейшеры живут гораздо дольше людей, хотя, если умирают, то потом помнят. А мне тогда было только семнадцать, то есть я только переродилась. И я умерла. А теперь я ничего не помню. Вся гамма чувств и сомнений отразилась у меня на лице, Костя ободряюще сжал мне ладонь. — Сбой программы?
— О, нет! — покачал головой Костя. — Может быть, в той жизни и был сбой из-за наличия родственных связей. Но не в этой. Твоя печать не случайность. Ее поставил лучший мастер печати. А лучшая — это ты. Это твоя работа, это точно, Марина, ты поставила себя печать.
— Может быть, все же кто-то меня запечатал? — не понимала я, зачем мне понадобилось это странное действо. Столько новостей за один раз — и Лукас в качестве жениха, и скорая непонятная смерть, и эта печать…
— Нет, Марина. Это твоя работа, — покачал головой Костя. — Если бы не эта печать, мы бы давно тебя нашли. Даже простого переродившегося человека можно отыскать без особых проблемм, а спейшера тем более. Но ты теперь стала нечто среднее, ты не спейшер, тебя не вычислить как спейшера, но и как человек ранее твоя сущность не была замечена, то есть твоя печать абсолютно новая. Ты больше похожа на молодую сущность, только-только родившуюся на этой земле. На твоей печати отпечатки всего лишь пары жизней.
Я молчала. Все запутывалось только сильнее. Получается, я проживаю уже несколько жизней как обычный человек? Я зачем-то поставила на себе печать. Для чего? Чтобы меня не нашли? Но если так, то кто? От кого я скрывалась? Или это было нужно специально для того, чтобы все забыть? И именно поэтому я так сопротивляюсь и не хочу вспоминать?
