Оказалось, что стена не такая узкая, как казалось вначале. Моя рука вошла уже по локоть, но все еще никак не могла дотянуться до паренька. Со мной что-то происходило, мое состояние менялось. Вдруг накатила такая волна счастья, что захотелось улыбаться. Я в жизни-то никогда не улыбаюсь, а тут — так хорошо и уютно. И я увидела себя по другую сторону вязкого пространства. Силуэт был размыт. Я встрепенулась от мысли, что одновременно могу ощущать себя и лежащей на кушетке, и стоящей возле вязкой стены, и даже там, по ту сторону.
В голове что-то запульсировало, монотонный голос Кати произнес:
— Пульс учащается.
Где-то возле себя я почувствовала тепло. Рука Константина, похоже, снова легла на мой лоб, а я начала успокаиваться и осознавать себя снова больше там, около стены. Моя рука все еще находилась в вязком пространстве. Я приблизила лицо, погружая уже и его. Волна различных образов накатила на меня. После серого ничего вдруг оказалось очень шумно, в глаза ударил резкий свет так, что захотелось зажмуриться. Перед глазами мелькали яркие картинки, незнакомые люди, силуэты. Я слышала голоса, разговоры, в голове шумело так, что хотелось заткнуть уши. Я обхватила свою голову руками, останавливаясь и привыкая к своему новому состоянию. И тут среди потока бессвязных картинок я увидела одну — яркую и не мелькающую. Она словно застыла перед глазами. Это была девушка с длинными светлыми волосами, бегущая по полю с той стороны от стены. Высокая трава мешала, но девушка, подхватив свои длинные юбки, легко преодолевала препятствия, пряди волос выбились из прически и их трепал ветер. Девушка раскинула руки, и тут ее кто-то подхватил и закружил. Она смеялась, и я смеялась вместе с ней.
Где-то рядом раздался тихий голос Максима:
—Давай мне руку, ты уже рядом, я помогут тебе пройти.
И я протянулась к нему рукой, оставалось всего каких-то пара сантиметров, как вдруг картинка со смеющейся девушкой начала рассыпаться, потемнело. Я ощутила себя все той же девушкой, только находилась я уже не в поле, а где-то высоко на площадке темной мрачной башни. Небо было темным и серым, небольшой дождь моросил, порывы ветра бросали мокрые пряди волос мне на лицо, я куталась в темный плащ, но это не помогало согреться. Тело мелко дрожало, а я стояла на самом краю и смотрела вниз отвесной серой стены, внизу которой виднеются острые пики камней и волны бьются о серую стену башни. А затем я медленно оборачиваюсь, и грудь начинает сжиматься от ужаса. Максим уже коснулся моих пальцев, когда я с силой потянула руку назад и начала сопротивляться. Я не хочу туда, там слишком больно, слишком страшно. Невыносимо. Я слышала где-то далеко тревожный голос Кати:
—Пульс слишком частый, давление растет, нужно прекращать.
Я ощущала теплую руку на своем лбу, но это больше не помогало успокоиться. Что есть силы я дернулась в сторону, назад в серое ничего, сопротивляясь Максиму и его уговорам. Я не хотела слушать о том, что он мне поможет, что осталось совсем немножко. Руками я начала быстро выстраивать между мной и пареньком твердую стену. Не знаю, как я это делала, но мягкой вязкости больше не осталось. Я очень быстро выстроила звенящую как стекло преграду. И паренек бессильно стучал по ней где-то далеко. А я рванула в пустоту и бежала, периодически все же начиная чувствовать стену перед собой, разворачиваясь от нее и припускаясь в бег в противоположном направлении. Но стена вновь оказывалась где-то впереди. И я ощутила себя кружащей вокруг оси, стараясь быстрее отвернуться, чтобы стена не успела появиться передо мной. Но она появлялась. Сердце колотилось. Мир кружился вокруг меня.
Меня ничто не могло успокоить. Я билась в истерике, желая лишь одного — прекратить все это. Оставить все как есть, ничего не вспоминать.
Приходила я в себя, сидя на диване, укутанная теплым пледом, под которым все еще дрожало мое замерзшее тело. Меня разбудили, вернули в сознание, но почему-то я все еще чувствовала, как мокрые пряди падают на мое лицо, а холодный ветер продувает насквозь.
Кати принесла мне горячего чаю, и все сидели, недовольные собой и тем, что ничего не вышло.
— Я видела себя, — шептала я сдавленным голосом. — Это совсем другой человек, но я точно знала, что это я. Что это? Воспоминания? Откуда? Они были такие реальные… И мне там было очень плохо.
Слезы текли по моим щекам, и никто не осуждал меня за это. Все молча сидели, осознавая только что произошедшее. Все же я сама заделала щель в своей печати, перекрыла поток воспоминаний, что доказывало то, что я не простой человек. Я одна из них, такая же волшебница, только чего-то очень не желающая вспоминать из своего прошлого.
Я целый день ждала, когда же меня к себе пригласит Арсений Петрович. Даже не знаю, чего я хотела больше — чтобы он оставил меня в покое или же быстрее бы позвал к себе, чтобы прекратить мои мучения. Должен же он был выговорить мне за вчерашний трюк, за то, что не сама занесла бумаги, ушла, не предупредив, сбежала. Но он не давал о себе знать. Может быть, его вообще сегодня нет? Но эти мысли развеяла Наталья Петровна, которая уже видела сегодня шефа и с большой охотой рассказывала всем о суровом шефе и его дурном настроении. Все же он тут, и не в духе. И я была уверенна, что настроение у шефа испорчено опять же не без моей помощи. Хотя, наверное, это слишком самонадеянно считать себя ответственной за мрачное состояние шефа. Кто я такая, чтобы он вообще обращал на меня внимание. Скорее всего, он уже и думать забыл о какой-то там Ильевой. Отчеты есть, и это главное. Но врожденное чувство самосохранения кричало, что очень хорошо, что он меня к себе не вызывает, момент расплаты отдаляется. Но и ждать вот так я не могла. У меня внутри все нервные волокна натянулись от ожидания, я словно на минном поле сидела, не зная в какой момент рванет. А то, что рванет, я не сомневалась. Я вздрагивала при звуке телефонного звонка и резко оборачивалась, когда открывалась дверь, или слышались чьи-то шаги. Но мне шеф не звонил, и сам не заходил в наш кабинет. Под конец дня я себя уже сама так измучила непрерывным ожиданием, что ругала себя самыми обидными словами за вчерашнюю выходку.
Вот чего мне еще одну неделю не ждалось? Отдала бы сама бумаги Арсению Петровичу. Может быть, он ничего бы мне не сказал, и я так же ушла на встречу с Константином. А сегодня я бы с легкой совестью сидела и спокойно работала. Нет, меня раздирало нетерпение. Подавай мне ответы прямо сейчас. Все равно же ничего не вышло. Конечно, хорошо, что мы вчера попробовали пробить мою стену, но снять печать не получилось. Я до конца не понимала, что произошло, и мои новые знакомые ничего не рассказывали, только расстроено пожимали плечами. Как сказал Константин, возможно, не стоило нам рваться через появившуюся щель в моей печати. Возможно, она именно от того, что слишком сильная боль в тех воспоминаниях. А раз так, то я не хочу туда возвращаться. А, может быть, у Максима не хватило опыта выдернуть меня, не смотря на мое сопротивление. Через неделю, когда вернется Константин, с ним будет еще один человек из «нашей» команды. И вот он точно сможет вернуть мне память. Теперь у меня целая неделя ожиданий до следующей попытки. Одно очевидно, я одна из них. Этого больше не отрицала даже Кати.
Я вздрогнула в очередной раз, услышав звук телефонного звонка. Сердце забилось быстрее, и я уже опять не могла сосредоточиться на работе, ожидая, кто же звонит. Наталья Ивановна обернулась ко мне, подмигивая:
— Иди к шефу.
Вот и настал час расплаты.
Ноги оказались ватными и не слушались меня. Вот что я ему скажу?! Я шла, замедляя шаг и оттягивая встречу, которую ждала целый день. Кроме страха, мне еще очень хотелось заглянуть ему в глаза, чтобы понять, может ли он читать мои мысли. То имя, как он назвал меня при нашей первой встрече, не выходило у меня из головы. Неужели бывают такие случайности? Я не верила в это. Возможно, он тоже знал Марину, а сейчас хотел убедиться, что я — это она, или наоборот. Еще немного, и я додумаюсь до того, что он и на фирме нашей появился не просто так…
Я попыталась выкинуть эти мысли из головы. А лучше вообще все мысли, на всякий случай. Вот только как не думать ни о чем? И я вспомнила наш разговор с Константином. «Обычно, у человека в голове движется одновременно огромное количество хаотичных мыслей… Очень сложно из этого потока отделить важную мысль, да и не нужно это никому. Хотя некоторые из нас способны улавливать особенно яркие образы». Главное, не подчеркнуть важные мысли в своей голове, чтобы они не выделялись на фоне обычного шума. Думать обо всем, перескакивать с мысли на мысль, не дать задержаться важной мысли чуть дольше, чтобы никто не мог ее заметить. Я буду думать о работе, о Лизке, о нашей квартире, о парке около дома. Я буду вспоминать, как ехала сегодня на работу в переполненном троллейбусе, о том, как зашла в магазин, чтобы купить печенье к чаю. Я даже перебрала в голове всех сотрудниц нашего отдела, вспоминая, кто во что был сегодня одет, какие обои приклеены у нас дома, и кучу других мыслей. Раз я не могу не думать, то я буду думать намеренно обо всем, я спрячу свои важные мысли за этим ворохом ничего не значащих мыслей.
Придумав, как я буду действовать, я почувствовала себя более уверенно. Пройдя мимо Нади, я постучала и вошла в кабинет к Арсению Петровичу. Он не поднимал на меня взгляда, не отрываясь от бумаг на своем столе. В целом, он выглядел погруженным в дела и уставшим. На миг мне даже стало стыдно за свою подозрительность. А шеф, словно почувствовав, поднял на меня свой пронизывающий взгляд. А я сразу же постаралась вспомнить, в чем я только что видела Надежду, какого цвета туфли были у нее на ногах. Арсений Петрович поморщился:
— Заходите смелее, Ильева. Вот здесь, в ваших отчетах, я нашел ошибку, — он протянул мне бумаги, а я была вынуждена с ним согласиться. Эту часть вообще не я печатала, а кто-то из девчонок в отделе.
— Исправьте, пожалуйста, и занесите, — и все. Больше он ничего у меня не попросил. И я мялась около его стола, ожидая чего-то еще. Он же опустил взгляд и продолжил изучать бумаги. Я даже набралась смелости и спросила:
— И все? Больше ничего не нужно?
Наверное, мой вопрос прозвучал глупо. Во всяком случае, шеф приподнял удивленное лицо и ответил:
— Пока все. Идите.
Я испытала даже какое-то разочарование. Неужели он не собирается меня изводить работой? Или он этого и не делал? В растрепанных чувствах я переделала несколько листов с цифрами и отнесла их Арсению Петровичу. Он даже не отвлекся от бумаг, лежащих на его столе, когда я отдавала отчеты. Лишь кивнул головой и снова погрузился в изучение цыфр.
Когда я закрывала за собой дверь, мне показалось, что на меня задумчиво смотрит шеф, но проверять я не стала, и так слишком самонадеянно думала, что он меня специально работой грузит.
Я уходила с работы слишком рано. Я действительно уже собиралась и сегодня задерживаться, быть Золушкой, выполнять кучу поручений. Но Арсений Петрович больше обо мне не вспомнил. И я решила прогуляться по улице, раз появилось неожиданное свободное время. Ехать в переполненном транспорте в час пик домой не хотелось, тем более, что стояла такая замечательная погода. Я шла вдоль улицы, любуясь чистым небом и ощущая теплый ветерок.
Лето стояло в разгаре, в парках и скверах уже разбили шатры уличные кафе на свежем воздухе. Я проходила как раз мимо подобного заведения, играла классическая музыка, и за пластиковым столиком я увидела Вовку, друга моей соседки Лизы. Его спутница сидела ко мне спиной, но я, ни сколько не сомневаясь, что это Лизка, подскочила к их столику и застыла в недоумении. Напротив Вовки сидела не моя подруга, а совершенно незнакомая мне девушка. Русые волосы со спины были похожи на Лизкины, но теперь я понимала, платья такого у моей подруги нет, да и сидящая девушка выше Лизки и крупнее.
Не зная, что сказать, я поздоровалась с Вовкой, и решила удалиться. Но парень догнал меня, схватив за руку:
— Ирина, подожди. Я хочу все объяснить. Ты не так все поняла.
Я вообще ничего не успела понять.
— Это просто знакомая. Но я прошу, не говори о нашей встрече Лизе…
Он смотрел на меня умоляющими глазами. А я не знала, что сказать. В общем-то, ничего страшного не произошло же. Мало ли, с кем он тут сидит. И это не мое дело.
— Хорошо, ты сам ей все расскажешь, — согласилась я, не желая все же утаивать что-то от подруги. Пусть сами разбираются.
Он быстро согласился, поблагодарив меня и передав мне привет от Мишки. А я пошла дальше домой.
Встреча с Вовкой никак не выходила у меня из головы. С того дня, как я убежала от его друга Мишки, не желая углублять наши отношения, я так никого из них и не видела. Наверное, стоило встретиться с Михаилом и как-то объясниться. Все же он не виноват, что я оказалась такой ненормальной, странной и с ворохом тревожащих меня воспоминаний. Нужно, по крайней мере, извиниться за свое поведение.
Ночью мне опять снились кошмары. Я проснулась в холодном поту, не зная, что делать. Я решила позвонить своему новому знакомому Петру и попросить какое-либо средство, помогающее хорошо спать. Я оказалась права, он согласился, что у него есть то, что мне нужно.
День на работе пролетел не заметно. Арсений Петрович меня не беспокоил, я его даже не встретила и ничего не слышала о нем от сотрудников. Я даже расслабилась, и день пролетел как обычно. Точнее, как обычно он у меня проходил раньше, до нового шефа, без стрессов. Затем я поехала в «центр развития личности и способностей». Пожилая администраторша проверила свои записи, убеждаясь, что мне назначено. Выдала мне бахилы и попросила подождать своего времени. Я поднялась к уже знакомому мне кабинету и присела около него на имеющийся в наличие стульчик. Минут через двадцать кабинет покинула пожилая женщина, и вскоре вышла медсестра в белом халате и попросила меня зайти.
Петр сидел за столом. Когда я вошла, он улыбнулся и поднялся мне навстречу. Я не думала, что меня ожидает здесь теплый прием, особенно учитывая, что Константин отсутствует, но ошиблась. Меня крепко обняли, как хорошую знакомую, предложили чаю, и только потом мой новый приятель достал пузырек с каплями. Написал на бумаге как применять.
— Это поможет тебе крепко спать какое-то время. А через неделю, я думаю, все решится.
Я судорожно думала, о чем бы расспросить Петра, раз выпала такая возможность, но он только устало улыбнулся:
— Не стоит, Марина. Потерпи еще чуть-чуть, и все сама вспомнишь. Ты сильная! У тебя все получится.
Он назвал меня Мариной. И мне от этого стало так тепло на душе. Петр тоже верит, что это я. И горячо обняла его на прощание, испытывая прилив необъяснимого счастья от того, что в меня верят.
Назад шла я через небольшой сквер, и в дальнем углу опять же обнаружила Вовку. Он сидел ко мне спиной и не видел меня, а потому я проскользнула незаметно мимо. Что ж это такое! Почему он мне все время попадается. Сегодня он тоже был не один. С девушкой, со спины я не видела ее лица, но точно знала, что это не Лизка. Его рука обвивала ее талию, и я не могла сомневаться, что это просто знакомая.
Придется поговорить с подругой.
В голове что-то запульсировало, монотонный голос Кати произнес:
— Пульс учащается.
Где-то возле себя я почувствовала тепло. Рука Константина, похоже, снова легла на мой лоб, а я начала успокаиваться и осознавать себя снова больше там, около стены. Моя рука все еще находилась в вязком пространстве. Я приблизила лицо, погружая уже и его. Волна различных образов накатила на меня. После серого ничего вдруг оказалось очень шумно, в глаза ударил резкий свет так, что захотелось зажмуриться. Перед глазами мелькали яркие картинки, незнакомые люди, силуэты. Я слышала голоса, разговоры, в голове шумело так, что хотелось заткнуть уши. Я обхватила свою голову руками, останавливаясь и привыкая к своему новому состоянию. И тут среди потока бессвязных картинок я увидела одну — яркую и не мелькающую. Она словно застыла перед глазами. Это была девушка с длинными светлыми волосами, бегущая по полю с той стороны от стены. Высокая трава мешала, но девушка, подхватив свои длинные юбки, легко преодолевала препятствия, пряди волос выбились из прически и их трепал ветер. Девушка раскинула руки, и тут ее кто-то подхватил и закружил. Она смеялась, и я смеялась вместе с ней.
Где-то рядом раздался тихий голос Максима:
—Давай мне руку, ты уже рядом, я помогут тебе пройти.
И я протянулась к нему рукой, оставалось всего каких-то пара сантиметров, как вдруг картинка со смеющейся девушкой начала рассыпаться, потемнело. Я ощутила себя все той же девушкой, только находилась я уже не в поле, а где-то высоко на площадке темной мрачной башни. Небо было темным и серым, небольшой дождь моросил, порывы ветра бросали мокрые пряди волос мне на лицо, я куталась в темный плащ, но это не помогало согреться. Тело мелко дрожало, а я стояла на самом краю и смотрела вниз отвесной серой стены, внизу которой виднеются острые пики камней и волны бьются о серую стену башни. А затем я медленно оборачиваюсь, и грудь начинает сжиматься от ужаса. Максим уже коснулся моих пальцев, когда я с силой потянула руку назад и начала сопротивляться. Я не хочу туда, там слишком больно, слишком страшно. Невыносимо. Я слышала где-то далеко тревожный голос Кати:
—Пульс слишком частый, давление растет, нужно прекращать.
Я ощущала теплую руку на своем лбу, но это больше не помогало успокоиться. Что есть силы я дернулась в сторону, назад в серое ничего, сопротивляясь Максиму и его уговорам. Я не хотела слушать о том, что он мне поможет, что осталось совсем немножко. Руками я начала быстро выстраивать между мной и пареньком твердую стену. Не знаю, как я это делала, но мягкой вязкости больше не осталось. Я очень быстро выстроила звенящую как стекло преграду. И паренек бессильно стучал по ней где-то далеко. А я рванула в пустоту и бежала, периодически все же начиная чувствовать стену перед собой, разворачиваясь от нее и припускаясь в бег в противоположном направлении. Но стена вновь оказывалась где-то впереди. И я ощутила себя кружащей вокруг оси, стараясь быстрее отвернуться, чтобы стена не успела появиться передо мной. Но она появлялась. Сердце колотилось. Мир кружился вокруг меня.
Меня ничто не могло успокоить. Я билась в истерике, желая лишь одного — прекратить все это. Оставить все как есть, ничего не вспоминать.
***
Приходила я в себя, сидя на диване, укутанная теплым пледом, под которым все еще дрожало мое замерзшее тело. Меня разбудили, вернули в сознание, но почему-то я все еще чувствовала, как мокрые пряди падают на мое лицо, а холодный ветер продувает насквозь.
Кати принесла мне горячего чаю, и все сидели, недовольные собой и тем, что ничего не вышло.
— Я видела себя, — шептала я сдавленным голосом. — Это совсем другой человек, но я точно знала, что это я. Что это? Воспоминания? Откуда? Они были такие реальные… И мне там было очень плохо.
Слезы текли по моим щекам, и никто не осуждал меня за это. Все молча сидели, осознавая только что произошедшее. Все же я сама заделала щель в своей печати, перекрыла поток воспоминаний, что доказывало то, что я не простой человек. Я одна из них, такая же волшебница, только чего-то очень не желающая вспоминать из своего прошлого.
ГЛАВА 6
Я целый день ждала, когда же меня к себе пригласит Арсений Петрович. Даже не знаю, чего я хотела больше — чтобы он оставил меня в покое или же быстрее бы позвал к себе, чтобы прекратить мои мучения. Должен же он был выговорить мне за вчерашний трюк, за то, что не сама занесла бумаги, ушла, не предупредив, сбежала. Но он не давал о себе знать. Может быть, его вообще сегодня нет? Но эти мысли развеяла Наталья Петровна, которая уже видела сегодня шефа и с большой охотой рассказывала всем о суровом шефе и его дурном настроении. Все же он тут, и не в духе. И я была уверенна, что настроение у шефа испорчено опять же не без моей помощи. Хотя, наверное, это слишком самонадеянно считать себя ответственной за мрачное состояние шефа. Кто я такая, чтобы он вообще обращал на меня внимание. Скорее всего, он уже и думать забыл о какой-то там Ильевой. Отчеты есть, и это главное. Но врожденное чувство самосохранения кричало, что очень хорошо, что он меня к себе не вызывает, момент расплаты отдаляется. Но и ждать вот так я не могла. У меня внутри все нервные волокна натянулись от ожидания, я словно на минном поле сидела, не зная в какой момент рванет. А то, что рванет, я не сомневалась. Я вздрагивала при звуке телефонного звонка и резко оборачивалась, когда открывалась дверь, или слышались чьи-то шаги. Но мне шеф не звонил, и сам не заходил в наш кабинет. Под конец дня я себя уже сама так измучила непрерывным ожиданием, что ругала себя самыми обидными словами за вчерашнюю выходку.
Вот чего мне еще одну неделю не ждалось? Отдала бы сама бумаги Арсению Петровичу. Может быть, он ничего бы мне не сказал, и я так же ушла на встречу с Константином. А сегодня я бы с легкой совестью сидела и спокойно работала. Нет, меня раздирало нетерпение. Подавай мне ответы прямо сейчас. Все равно же ничего не вышло. Конечно, хорошо, что мы вчера попробовали пробить мою стену, но снять печать не получилось. Я до конца не понимала, что произошло, и мои новые знакомые ничего не рассказывали, только расстроено пожимали плечами. Как сказал Константин, возможно, не стоило нам рваться через появившуюся щель в моей печати. Возможно, она именно от того, что слишком сильная боль в тех воспоминаниях. А раз так, то я не хочу туда возвращаться. А, может быть, у Максима не хватило опыта выдернуть меня, не смотря на мое сопротивление. Через неделю, когда вернется Константин, с ним будет еще один человек из «нашей» команды. И вот он точно сможет вернуть мне память. Теперь у меня целая неделя ожиданий до следующей попытки. Одно очевидно, я одна из них. Этого больше не отрицала даже Кати.
Я вздрогнула в очередной раз, услышав звук телефонного звонка. Сердце забилось быстрее, и я уже опять не могла сосредоточиться на работе, ожидая, кто же звонит. Наталья Ивановна обернулась ко мне, подмигивая:
— Иди к шефу.
Вот и настал час расплаты.
Ноги оказались ватными и не слушались меня. Вот что я ему скажу?! Я шла, замедляя шаг и оттягивая встречу, которую ждала целый день. Кроме страха, мне еще очень хотелось заглянуть ему в глаза, чтобы понять, может ли он читать мои мысли. То имя, как он назвал меня при нашей первой встрече, не выходило у меня из головы. Неужели бывают такие случайности? Я не верила в это. Возможно, он тоже знал Марину, а сейчас хотел убедиться, что я — это она, или наоборот. Еще немного, и я додумаюсь до того, что он и на фирме нашей появился не просто так…
Я попыталась выкинуть эти мысли из головы. А лучше вообще все мысли, на всякий случай. Вот только как не думать ни о чем? И я вспомнила наш разговор с Константином. «Обычно, у человека в голове движется одновременно огромное количество хаотичных мыслей… Очень сложно из этого потока отделить важную мысль, да и не нужно это никому. Хотя некоторые из нас способны улавливать особенно яркие образы». Главное, не подчеркнуть важные мысли в своей голове, чтобы они не выделялись на фоне обычного шума. Думать обо всем, перескакивать с мысли на мысль, не дать задержаться важной мысли чуть дольше, чтобы никто не мог ее заметить. Я буду думать о работе, о Лизке, о нашей квартире, о парке около дома. Я буду вспоминать, как ехала сегодня на работу в переполненном троллейбусе, о том, как зашла в магазин, чтобы купить печенье к чаю. Я даже перебрала в голове всех сотрудниц нашего отдела, вспоминая, кто во что был сегодня одет, какие обои приклеены у нас дома, и кучу других мыслей. Раз я не могу не думать, то я буду думать намеренно обо всем, я спрячу свои важные мысли за этим ворохом ничего не значащих мыслей.
Придумав, как я буду действовать, я почувствовала себя более уверенно. Пройдя мимо Нади, я постучала и вошла в кабинет к Арсению Петровичу. Он не поднимал на меня взгляда, не отрываясь от бумаг на своем столе. В целом, он выглядел погруженным в дела и уставшим. На миг мне даже стало стыдно за свою подозрительность. А шеф, словно почувствовав, поднял на меня свой пронизывающий взгляд. А я сразу же постаралась вспомнить, в чем я только что видела Надежду, какого цвета туфли были у нее на ногах. Арсений Петрович поморщился:
— Заходите смелее, Ильева. Вот здесь, в ваших отчетах, я нашел ошибку, — он протянул мне бумаги, а я была вынуждена с ним согласиться. Эту часть вообще не я печатала, а кто-то из девчонок в отделе.
— Исправьте, пожалуйста, и занесите, — и все. Больше он ничего у меня не попросил. И я мялась около его стола, ожидая чего-то еще. Он же опустил взгляд и продолжил изучать бумаги. Я даже набралась смелости и спросила:
— И все? Больше ничего не нужно?
Наверное, мой вопрос прозвучал глупо. Во всяком случае, шеф приподнял удивленное лицо и ответил:
— Пока все. Идите.
Я испытала даже какое-то разочарование. Неужели он не собирается меня изводить работой? Или он этого и не делал? В растрепанных чувствах я переделала несколько листов с цифрами и отнесла их Арсению Петровичу. Он даже не отвлекся от бумаг, лежащих на его столе, когда я отдавала отчеты. Лишь кивнул головой и снова погрузился в изучение цыфр.
Когда я закрывала за собой дверь, мне показалось, что на меня задумчиво смотрит шеф, но проверять я не стала, и так слишком самонадеянно думала, что он меня специально работой грузит.
***
Я уходила с работы слишком рано. Я действительно уже собиралась и сегодня задерживаться, быть Золушкой, выполнять кучу поручений. Но Арсений Петрович больше обо мне не вспомнил. И я решила прогуляться по улице, раз появилось неожиданное свободное время. Ехать в переполненном транспорте в час пик домой не хотелось, тем более, что стояла такая замечательная погода. Я шла вдоль улицы, любуясь чистым небом и ощущая теплый ветерок.
Лето стояло в разгаре, в парках и скверах уже разбили шатры уличные кафе на свежем воздухе. Я проходила как раз мимо подобного заведения, играла классическая музыка, и за пластиковым столиком я увидела Вовку, друга моей соседки Лизы. Его спутница сидела ко мне спиной, но я, ни сколько не сомневаясь, что это Лизка, подскочила к их столику и застыла в недоумении. Напротив Вовки сидела не моя подруга, а совершенно незнакомая мне девушка. Русые волосы со спины были похожи на Лизкины, но теперь я понимала, платья такого у моей подруги нет, да и сидящая девушка выше Лизки и крупнее.
Не зная, что сказать, я поздоровалась с Вовкой, и решила удалиться. Но парень догнал меня, схватив за руку:
— Ирина, подожди. Я хочу все объяснить. Ты не так все поняла.
Я вообще ничего не успела понять.
— Это просто знакомая. Но я прошу, не говори о нашей встрече Лизе…
Он смотрел на меня умоляющими глазами. А я не знала, что сказать. В общем-то, ничего страшного не произошло же. Мало ли, с кем он тут сидит. И это не мое дело.
— Хорошо, ты сам ей все расскажешь, — согласилась я, не желая все же утаивать что-то от подруги. Пусть сами разбираются.
Он быстро согласился, поблагодарив меня и передав мне привет от Мишки. А я пошла дальше домой.
Встреча с Вовкой никак не выходила у меня из головы. С того дня, как я убежала от его друга Мишки, не желая углублять наши отношения, я так никого из них и не видела. Наверное, стоило встретиться с Михаилом и как-то объясниться. Все же он не виноват, что я оказалась такой ненормальной, странной и с ворохом тревожащих меня воспоминаний. Нужно, по крайней мере, извиниться за свое поведение.
***
Ночью мне опять снились кошмары. Я проснулась в холодном поту, не зная, что делать. Я решила позвонить своему новому знакомому Петру и попросить какое-либо средство, помогающее хорошо спать. Я оказалась права, он согласился, что у него есть то, что мне нужно.
День на работе пролетел не заметно. Арсений Петрович меня не беспокоил, я его даже не встретила и ничего не слышала о нем от сотрудников. Я даже расслабилась, и день пролетел как обычно. Точнее, как обычно он у меня проходил раньше, до нового шефа, без стрессов. Затем я поехала в «центр развития личности и способностей». Пожилая администраторша проверила свои записи, убеждаясь, что мне назначено. Выдала мне бахилы и попросила подождать своего времени. Я поднялась к уже знакомому мне кабинету и присела около него на имеющийся в наличие стульчик. Минут через двадцать кабинет покинула пожилая женщина, и вскоре вышла медсестра в белом халате и попросила меня зайти.
Петр сидел за столом. Когда я вошла, он улыбнулся и поднялся мне навстречу. Я не думала, что меня ожидает здесь теплый прием, особенно учитывая, что Константин отсутствует, но ошиблась. Меня крепко обняли, как хорошую знакомую, предложили чаю, и только потом мой новый приятель достал пузырек с каплями. Написал на бумаге как применять.
— Это поможет тебе крепко спать какое-то время. А через неделю, я думаю, все решится.
Я судорожно думала, о чем бы расспросить Петра, раз выпала такая возможность, но он только устало улыбнулся:
— Не стоит, Марина. Потерпи еще чуть-чуть, и все сама вспомнишь. Ты сильная! У тебя все получится.
Он назвал меня Мариной. И мне от этого стало так тепло на душе. Петр тоже верит, что это я. И горячо обняла его на прощание, испытывая прилив необъяснимого счастья от того, что в меня верят.
***
Назад шла я через небольшой сквер, и в дальнем углу опять же обнаружила Вовку. Он сидел ко мне спиной и не видел меня, а потому я проскользнула незаметно мимо. Что ж это такое! Почему он мне все время попадается. Сегодня он тоже был не один. С девушкой, со спины я не видела ее лица, но точно знала, что это не Лизка. Его рука обвивала ее талию, и я не могла сомневаться, что это просто знакомая.
Придется поговорить с подругой.
